Время близилось к полуночи. Премьер-министр сидел у себя в пустом кабинете и читал длинный отчёт, но смысл написанного ускользал от него. Он ждал звонка от президента одной далёкой страны, то с раздражением думая, когда же это ничтожество соизволит, наконец, набрать номер, то пытаясь отогнать мрачные мысли о событиях этой длинной и утомительной недели — для иного в голове просто не оставалось места. Чем больше он старался сосредоточиться на отчёте, тем яснее перед его внутренним взором представало лицо политического соперника. Того самого, который не далее как сегодня в дневном выпуске новостей не просто перечислил все ужасы, обрушившиеся на страну в последние семь дней (можно подумать, их без него никто не заметил), но и доказал, почему единственная причина всех бед — ошибки нынешнего правительства.
      При одном воспоминании о диких, беспочвенных обвинениях сердце у Премьер-министра заколотилось быстрее. Как, скажите на милость, правительство должно было предотвратить обрушение моста? Возмутительно даже предполагать, что на строительство и содержаниемостов выделяется недостаточно средств. Этот раскололся пополам, не прослужив и десяти лет, и лучшие эксперты зашли в тупик, пытаясь установить причину катастрофы, в результате которой двенадцать машин свалились в реку. А два чудовищных убийства — о них трубили все газеты, — как можно было додуматься, что они якобы произошли из-за нехватки полицейских? Или что правительство каким-то образом должно было предсказать ураган, неизвестно откуда обрушившийся на западные графства и нанёсший огромный ущерб как людям, так и имуществу? И разве его вина, что у одного из его заместителей, Герберта Чорли, именно на этой неделе случился нервный срыв, и он теперь вынужден гораздо больше времени проводить в кругу семьи?
      «Страну охватили мрачные настроения», — подытожил соперник, едва сдерживая довольную ухмылку.
      К сожалению, он был совершенно прав, Премьер-министр и сам это чувствовал. Люди выглядели необычайно подавленными, и даже погода угнетала — промозглый туман в середине июля… нет, это неправильно, это ненормально.
      Министр перелистнул вторую страницу и, обнаружив, что до конца ещё далеко, отложил надоевший отчёт в сторону. Он потянулся, закинув руки за голову, и хмуро оглядел кабинет — великолепное помещение с высокими окнами, плотно закрытыми из-за внезапно нагрянувших летних заморозков, в стене напротив — мраморный камин. Слегка поёжившись, Премьер-министр встал и подошёл к окну; клочья тумана подбирались к самым стёклам.
      И тут за его спиной раздалось деликатное покашливание.
      Он замер, уставившись на своё испуганное отражение в окне. Ему был знаком этот кашель. Он слышал его и раньше. Премьер-министр медленно повернулся к пустой комнате.
      — Да? — он постарался, чтобы в голосе прозвучала уверенность, которой на самом деле не было.
      На мгновение у него мелькнула надежда, что никто не отзовётся. Но ответ последовал сразу — твёрдым с хрипотцой голосом, будто читался заранее подготовленный текст. Принадлежал этот голос, как давно знал Премьер-министр, маленькому, похожему на лягушку человечку в длинном серебристом парике — он был написан маслом на потускневшем от времени небольшом портрете в дальнем углу кабинета.
 
      — Премьер-министру магглов. Необходимо срочно встретиться. Пожалуйста, ответьте незамедлительно. С уважением, Фадж.
      Человечек выжидающе глядел с портрета на Премьер-министра.
      — Э-э…, — замялся Премьер-министр, — видите ли… сейчас не самое подходящее время… понимаете, я жду звонка… от президента…
      — Звонок мы перенесём, — тут же откликнулся портрет. У Премьер-министра упало сердце. Этого-то он и боялся.
      — Но мне действительно нужно поговорить…
      — Мы устроим так, что президент забудет позвонить. Вы поговорите завтра вечером, — настаивал человечек. — А сейчас будьте добры, ответьте мистеру Фаджу.
      — Ну что ж… так и быть, — сдался Премьер-министр, — я приму мистера Фаджа.
      Он поспешил к столу, поправляя на ходу галстук. Не успел он сесть в кресло и придать лицу непринуждённое и, он очень надеялся, спокойное выражение, как в глубине пустого камина вспыхнуло зелёное пламя. Стараясь ничем не выдать удивления и беспокойства, он наблюдал, как в огне, вертясь волчком, возник полный человек. Поспешно выбравшись на аккуратный старинный коврик перед камином, он принялся отряхивать от золы руки, длинную мантию в тонкую полоску и зелёную шляпу-котелок.
      — Уф… Премьер-министр, — произнёс Фадж, протягивая руку для приветствия, — рад встрече.
      Положа руку на сердце, Премьер-министр не мог сказать того же, поэтому в ответ промолчал. Встреча с Фаджем не доставляла ему никакого удовольствия. Появление этого человека, само по себе довольно пугающее, обычно сулило крайне неприятные новости. К тому же сегодня Фадж выглядел измученным: он похудел и осунулся, шевелюра поредела, седых волос прибавилось. Премьер-министру случалось видеть политиков в таком состоянии, и это никогда не предвещало ничего хорошего.
      — Чем могу служить? — спросил он, обменявшись с Фаджем коротким рукопожатием и сделав приглашающий жест в сторону самого неудобного стула.
      — Даже не знаю с чего начать, — пробормотал Фадж, пододвинул стул и уселся напротив стола, положив зелёный котелок себе на колени. — Ну и неделька выдалась, ну и неделька…
      — Надо полагать, тоже неприятности? — сухо осведомился Премьер-министр, подчёркивая тем самым, что у него хватает своих забот, и он не намерен забивать голову ещё и чужими.
      — Именно, — ответил Фадж, устало потёр глаза и мрачно взглянул на собеседника. — И вам о них известно, Премьер-министр. Брокдейльский мост… убийства Боунс и Ванс… я уж молчу о разорении в западных графствах…
      — То есть… вы хотите сказать, что вы… что вас это тоже коснулось?
      Фадж окинул Премьер-министра тяжёлым взглядом.
      — Разумеется, — ответил он. — Вы ведь отдаёте себе отчёт в том, что происходит?
      — Я… — неуверенно начал Премьер-министр.
      Именно из-за подобных манер Фаджа он так ненавидел его визиты. В конце концов, он — Премьер-министр, и ему не пристало чувствовать себя нерадивым школьником. Но это ощущение не покидало его в присутствии Фаджа, начиная с их первой встречи в тот самый день, когда он вступил в должность. Ту встречу ему не забыть до самой смерти, он помнил её так отчётливо, будто она произошла вчера.
      Он точно так же стоял один в кабинете, вкушая радость победы, о которой мечтал и ради которой интриговал долгие годы, как вдруг услышал за спиной кашель, точь-в-точь как сегодня, а обернувшись, увидел безобразный говорящий портрет, который доложил, что Министр магии скоро прибудет засвидетельствовать своё почтение.
      Естественно, он решил, что повредился рассудком из-за долгой избирательной кампании и переутомления на выборах. Но потрясение от говорящего портрета не шло ни в какое сравнение с ужасом, который он испытал, когда из камина выпрыгнул человек, представившийся волшебником, и пожал ему руку. Потеряв дар речи, Премьер-министр слушал терпеливый рассказ Фаджа о волшебниках и ведьмах, которые тайно от обычных людей живут по всему миру, и заверения в том, что ему не придётся ни о чём беспокоиться: магическим миром управляет Министерство магии, и оно принимает все меры, чтобы немагическое общество ничего не узнало. Нелёгкая работа, посетовал Фадж, приходится следить буквально за всем, начиная с полётов на мётлах и заканчивая контролем за популяцией драконов (при этих словах Премьер-министру пришлось схватиться за стол, чтобы устоять на ногах). Потом Фадж отечески потрепал его по плечу:
      — Не беспокойтесь, вряд ли я вас ещё потревожу. Разве только у нас произойдёт нечто чрезвычайное, что сможет повлиять на жизнь магглов… на людей, не владеющих магией, я имею в виду. А в остальном действует принцип: живи и дай жить другим. Надо заметить, вы вели себя достойнее, чем ваш предшественник. Он, знаете ли, попытался вышвырнуть меня в окно, решил, что это происки оппозиции.
      Тут, наконец, к Премьер-министру вернулся дар речи.
      — То есть как… это не шутка?
      Его последние надежды таяли на глазах.
      — Нет, — спокойно сказал Фадж. — Боюсь, это чистая правда. Смотрите.
      И он превратил чашку на столе в морскую свинку.
      — Но, — выдохнул Премьер-министр, наблюдая, как чашка принялась жевать край заготовленной речи, — но… почему мне никто не доложил?
      — Министр магии ведёт дела только с действующим Премьер-министром, — ответил Фадж, убирая палочку во внутренний карман пиджака. — Мы считаем, что лишь таким образом можно обеспечить секретность.
      — Раз так, — жалобно проговорил Премьер-министр, — почему же бывший премьер меня не предупредил?..
      Фадж только рассмеялся в ответ.
      — Дорогой мой Премьер-министр, а вы бы на его месте рассказали кому-нибудь?
      Продолжая посмеиваться, Фадж бросил в камин горсть порошка, шагнул в изумрудное пламя и с шумным свистом исчез. А Премьер-министр так и остался стоять посреди кабинета, понимая, что никогда в жизни, ни одной живой душе не осмелится рассказать про эту встречу, да ему никто и не поверит.
      Оправиться от потрясения удалось не сразу. Первое время он пытался объяснить случившееся изнурительной предвыборной гонкой — почти не спал, вот и мерещатся всякие глупости. Лихорадочно пытаясь уничтожить все следы пребывания Фаджа, он осчастливил морской свинкой племянницу и велел личному секретарю убрать из кабинета портрет уродливого коротышки, объявившего о появлении незваного гостя. Но, к ужасу Премьер-министра, выяснилось, что картину снять невозможно. Поочерёдные старания нескольких плотников, пары строителей, историка-искусствоведа и канцлера казначейства ни к чему не привели, и Премьер-министр сдался; оставалось только надеяться, что до конца его срока в правительстве злосчастная штуковина не будет подавать признаков жизни. Порой он готов был поклясться, что видел краем глаза, как обитатель портрета зевал или почёсывал нос, а пару раз даже исчезал, оставляя в раме только грязно-коричневый холст. Со временем Премьер-министр привык не обращать на картину внимания, а если и замечал что-то необычное, то приписывал это игре воображения.
      Но три года назад, когда он, как и сегодня, заработался допоздна, портрет вновь подал голос, возвещая о приходе Фаджа, который тут же вылетел из камина, мокрый до нитки и почти в истерике. И не успел Премьер-министр спросить, зачем гость заляпал грязью дорогой аксминстерский ковёр, как тот уже разразился совершенно невразумительной тирадой о тюрьме, про которую Премьер-министр впервые слышал, человеке, которого Фадж называл Серым Блэком, о каком-то «Хогвартсе» и мальчишке по имени Гарри Поттер. Для Премьер-министра всё сказанное было больше похоже на бред.
      — …я только что из Азкабана, — тяжело дыша, проговорил Фадж, выливая воду с полей котелка в карман. — Не самый приятный полёт, скажу я вам, аж от Северного моря… дементоры вне себя, — он содрогнулся, — от них ведь никто ещё не сбегал. Так или иначе, я должен был поставить вас в известность, Премьер-министр. Блэк убил немало магглов и, возможно, собирается вновь присоединиться к Сами-Знаете-Кому… хотя нет, откуда вам знать, кто такой Сами-Знаете-Кто!
      Он обречённо посмотрел на Премьер-министра и сказал:
      — Вы лучше присядьте, присядьте-ка, я объясню всё по порядку… выпейте виски…
      Премьер-министра покоробило, что ему предлагают сесть в собственном кабинете и, тем более, угощают его же собственным виски, но он послушно опустился в кресло. Фадж достал палочку, наколдовал два больших стакана с янтарной жидкостью и, послав один в руки Премьер-министру, пододвинул себе стул.
      Рассказ занял больше часа. Одно из имён Фадж категорически отказывался произносить вслух, только написал на листе пергамента и сунул Премьер-министру в свободную руку. Когда Фадж, наконец, поднялся, чтобы уйти, Премьер-министр тоже встал.
      — Значит, вы считаете, — он бросил взгляд на пергамент в левой руке, — Лорд Вол…
      —  Тот-Кого-Не-Стоит-Называть-По-Имени! — сердито одёрнул его Фадж.
      — Прошу прощения… Тот-Кого-Не-Стоит-Называть-По-Имени… вы полагаете, он ещё жив?
      — Так говорит Дамблдор, — ответил Фадж, застёгивая под подбородком верхнюю пуговицу полосатой мантии, — но найти его нам не удалось. Если хотите знать моё мнение, то без своих сподвижников он не опасен, поэтому сейчас больше следует остерегаться Блэка. Вы опубликуете наше предостережение? Хорошо. Надеюсь, больше мы не увидимся. Спокойной ночи, Премьер-министр.
      Но надежды не оправдались. Меньше чем через год взволнованный Фадж возник прямо посреди кабинета и сообщил Премьер-министру о беспорядках на чемпионате мира по квиддишу (так, кажется, это звучало), коснувшихся нескольких магглов, но заверил, что причин для беспокойства нет: Управление по связям с магглами прямо сейчас занимается изменениями памяти всех пострадавших, а появление знака Сами-Знаете-Кого ещё ничего не означает — Фадж ручался, что это был единичный случай. .
      — Чуть не забыл, — добавил Фадж. — Мы ввозим трёх драконов и сфинкса на Трёхмаговый турнир — ничего особенного, но в Отделе по контролю волшебных существ мне сказали, что по правилам нужно известить вас, если мы доставляем на территорию страны особо опасных животных.
      — Да, разумеется, мы… кого?… драконов? — запнулся Премьер-министр.
      — Троих, — подтвердил Фадж. — И сфинкса. Ну, всего хорошего.
      Пережив известие о драконах и сфинксах, Премьер-министр изо всех сил стал надеяться, что худшее теперь позади, но не тут-то было. Не прошло и двух лет, как Фадж опять ворвался в кабинет из камина, на этот раз с известием о массовом побеге из Азкабана.
      — Вы сказали « массовый»? — хрипло переспросил Премьер-министр.
      — Не волнуйтесь, не волнуйтесь! — прокричал Фадж, уже стоя одной ногой в огне. — Мы всех быстренько переловим. Вы просто должны быть в курсе.
      Премьер-министр не успел крикнуть «Постойте!», как Фадж уже растворился в потоке зелёных искр.
      Что бы там ни говорили пресса и оппозиция, Премьер-министр был вовсе не глуп. От его внимания не ускользнуло, что Фадж, вопреки собственным заверениям при их первой встрече, стал появляться слишком часто и с каждым разом выглядел всё более озабоченным. Премьер-министр не любил лишний раз вспоминать о Министре магии (об Их Министре, как он про себя называл Фаджа), но всё же не мог отделаться от мысли, что в следующий раз тот явится с новостями хуже прежних. Вот почему, глядя, как нервный и взъерошенный Фадж выходит из огня, раздосадованный, что Премьер-министр не догадывается о причине его визита, он решил, что скверный гость станет достойным завершением скверной недели.
      — Откуда мне знать, что делается в вашем… в мире магов? — отрезал Премьер-министр. — Я управляю страной, и у меня сейчас есть дела поважнее, чем…
      — У нас сейчас одни и те же дела, — оборвал его Фадж. — И вот что я вам скажу: Брокдейльский мост рухнул не из-за износа. Западные графства разорены не ураганом. Не магглы совершили те два убийства. И Герберту Чорли лучше не общаться с семьёй. Сейчас мы делаем всё необходимое, чтобы перевезти его в Лечебницу магических недугов и травм имени святого Мунго. Сегодня ночью его поместят в палату.
      — Что вы… боюсь, мне… как?! — взревел Премьер-министр.
      Фадж глубоко вздохнул и сказал:
      — Премьер-министр, мне тяжело это говорить, но он вернулся. Тот-Кого-Не-Стоит-Называть-По-Имени вернулся.
      — Вернулся? Значит он… жив? В смысле…
      Премьер-министр припомнил страшный разговор трёхлетней давности, когда Фадж рассказал о волшебнике, которого боялись больше всех остальных, о том, кто совершил сотни кровавых преступлений, а затем, пятнадцать лет назад, таинственно исчез.
      — Да, жив, — ответил Фадж. — По крайней мере… не знаю… можно ли так сказать о том, кого нельзя убить. Я в этом не разбираюсь, а Дамблдор ничего толком не объясняет… но, во всяком случае, он обрёл плоть и кровь, а заодно способность ходить, говорить и убивать, поэтому, да… думаю, мы можем считать, что он жив.
      Премьер-министр не знал, что на это ответить, но он был не из тех, кто легко признаёт своё невежество, а многолетняя привычка выглядеть осведомлённым во всех вопросах заставила его выудить из памяти полузабытую подробность прошлого разговора.
      — А Серый Блэк с ним… с Тем-Кого-Не-Стоит-Называть-По-Имени?
      — Серый? Блэк? — рассеянно повторил Фадж, вертя котелок на пальцах. — А, вы про Сириуса Блэка. О, борода Мэрлина, нет. Блэк мёртв. Выяснилось, что мы… ошибались насчёт Блэка. Он оказался невиновен. И никогда не был на стороне Того-Кого-Не-Стоит-Называть-По-Имени. То есть, — поспешил объяснить он, начав крутить шляпу быстрее, — все улики были против… и свидетели, пятьдесят с лишним человек, твердили в один голос… но, неважно, как я сказал — он умер. Точнее говоря, его убили. Прямо в здании Министерства магии. Нам теперь предстоит разбирательство…
      К собственному удивлению, при этих словах Премьер-министр даже испытал лёгкое сочувствие к собеседнику. Хотя уже в следующее мгновение он самодовольно усмехнулся: пускай он и не может похвастаться умением возникать из камина, но зато в подчинённых емуминистерствах ещё ни разу не происходило убийств… По крайней мере, пока.
      Премьер-министр украдкой постучал снизу по деревянному столу, а Фадж тем временем продолжал:
      — Но речь сейчас не о Блэке. Идёт война, Премьер-министр, и нужно принимать соответствующие меры.
      — Война? — с беспокойством переспросил Премьер-министр. — Вам не кажется, что вы несколько сгущаете краски?
      — Тот-Кого-Не-Стоит-Называть-По-Имени теперь вместе со своими сообщниками, которые в январе бежали из Азкабана, — ответил Фадж и заговорил ещё быстрее, неистово крутя котелок, так что тот стал казаться размытым пятном. — Они выступили в открытую и крушат всё на своём пути. Брокдейльский мост — его работа, Премьер-министр; и он угрожал устроить магглам настоящую резню, если я не уйду и не…
      — Боже мой, так это из-за васпогибли люди! И из-за вас мне приходится отвечать на вопросы о ржавых балках, деформационных швах и прочей ерунде! — в ярости перебил Премьер-министр.
      — Из-за меня? — побагровел Фадж. — По-вашему, я должен был поддаться на этот шантаж?
      — Не обязательно, — сказал Премьер-министр и принялся ходить по комнате. — Но вы должны были любой ценой поймать преступника до того, как он начал осуществлять свои угрозы!
      — Неужели вы думаете, что я сидел сложа руки? — яростно парировал Фадж. — Все ауроры искали… и до сих пор ищут его самого и его сообщников, но позвольте напомнить, что мы имеем дело с одним из самых могущественных волшебников в мире, с волшебником, который уже почти тридцать лет успешно скрывается от преследования!
      — Полагаю, сейчас вы скажете, что это он наслал ураган на западные графства? — спросил Премьер-министр, терпение которого таяло с каждым шагом. Его бесило то, что, выяснив причину всех бед, он не может заявить об этом открыто — уж лучше бы ответственность действительно лежала на правительстве.
      — Это был не ураган, — сокрушённо ответил Фадж.
      — Да что вы?! — рявкнул Премьер-министр, яростно меряя шагами кабинет. — Деревья — с корнем, крыши сорвало, столбы погнуло, такие разрушения…
      — Это были Пожиратели смерти, — произнёс Фадж, — приверженцы Того-Кого-Не-Стоит-Называть-По-Имени. И… как мы полагаем… великаны.
      Премьер-министр замер как вкопанный.
      — Как вы полагаете — кто?
      Фадж поморщился.
      — В прошлый раз, когда ему требовался столь же разгромный эффект, он привлёк великанов, — сказал он. — Управление по дезинформации работает круглые сутки; понадобилось несколько отрядов забвениумов, чтобы изменить память всем магглам, видевшим, что произошло на самом деле. Отдел по контролю волшебных существ почти в полном составе прочесал весь Сомерсет — и ни следа великанов — просто катастрофа.
      — Не может быть! — злобно откликнулся Премьер-министр.
      — Признаться, у нас в Министерстве опускаются руки, — произнёс Фадж. — Столько всего навалилось, да ещё смерть Эмилии Боунс.
      — Кого?
      — Эмилии Боунс. Главы Отдела исполнения магических законов. Скорее всего, Тот-Кого-Не-Стоит-Называть-По-Имени убил её лично… такая одарённая была ведьма, к тому же… судя по всему, схватка там шла ожесточённая.
      Фадж кашлянул и с видимым усилием перестал вертеть шляпу.
      — Но ведь об этом убийстве писали в газетах, — Премьер-министр тут же забыл свою ярость. — В нашихгазетах. Эмилия Боунс… если не ошибаюсь, одинокая женщина средних лет… И… жуткое убийство, верно? Пресса долго не унималась. А полиция совершенно сбита с толку.
      Фадж вздохнул:
      — Как же иначе. Ведь её убили в запертой изнутри комнате? Нам-то, наоборот, прекрасно известно, кто это сделал, но что толку, если мы не в состоянии схватить его. А потом ещё одно убийство, Эмилины Ванс, возможно, про него вы не слышали…
      — Ещё как слышал! — воскликнул Премьер-министр. — Это было прямо здесь, за углом. Репортёры знатно погрели на этом руки: «Беззаконие под носом у Премьер-министра!»…
      — И в довершение всех бед, — закончил Фадж, пропустив слова собеседника мимо ушей, — повсюду кишат дементоры и нападают на всех подряд…
      В прежние беззаботные времена эта фраза ни о чём не сказала бы Премьер-министру, но с тех пор он кое-чему научился:
      — Но я думал, дементоры стерегут заключённых в Азкабане.
      — Стерегли, — устало подтвердил Фадж. — До недавнего времени. Они самовольно покинулитюрьму и перешли на сторону Того-Кого-Не-Стоит-Называть-По-Имени. Не скрою, это было сильное потрясение.
      — Но, — сказал Премьер-министр, чувствуя, как внутри поднимается паника, — ведь вы говорили, что эти твари высасывают из людей надежду и счастье?
      — Вот именно. И они плодятся. Поэтому стоит такой туман.
      У Премьер-министра подкосились ноги, и он опустился на ближайший стул. Представив, как невидимые твари рыщут по городу и окрестностям, повергая его избирателей в уныние и отчаяние, он едва не лишился чувств.
      — Послушайте, Фадж… вы должны что-то предпринять! Это ваш долг как Министра магии!
      — Мой дорогой Премьер-министр, неужели вы всерьёз полагаете, будто после всего случившегося я смог сохранить свой пост? Меня вышвырнули три дня назад! Все волшебники страны две недели подряд требовали моей отставки. За время своего правления я ни разу не видел в них такого единодушия! — невесело усмехнулся Фадж.
      От неожиданности Премьер-министр онемел. Несмотря на негодование по поводу ситуации, в которую его втянули против воли, он всё же сочувствовал усталому и подавленному человеку, сидевшему напротив.
      — Мне очень жаль, — наконец произнёс он. — Могу я чем-то помочь?
      — Нет, но спасибо за любезность, Премьер-министр. Меня прислали сюда ввести вас в курс дела и представить своего преемника. Он должен был уже появиться, но вы ведь понимаете — сейчас столько работы.
      Фадж обернулся к портрету безобразного коротышки в длинном серебристом парике, который ковырялся в ухе кончиком пера. Заметив взгляд Фаджа, тот сказал:
      — Он будет через минуту, как только допишет письмо Дамблдору.
      — Желаю ему удачи, — отозвался Фадж, впервые за весь разговор в его голосе прозвучала горечь. — Я писал Дамблдору по два раза на дню в течение последних двух недель, но он и пальцем не пошевелил. Если бы он только пожелал уговорить мальчишку, меня бы… Ну да ладно, может, Скримджеру повезёт больше.
      Фадж погрузился в унылое молчание, но тишину почти сразу нарушил хриплый голос портрета, который официальным тоном объявил:
      — Премьер-министру магглов. Прошу меня принять. Срочно. Пожалуйста, ответьте незамедлительно. Руфус Скримджер, Министр магии.
      — Да, да, разумеется, — растерялся Премьер-министр и слегка вздрогнул, когда огонь в камине разгорелся зелёным и в высоком пламени, крутясь, возник ещё один волшебник и вывалился на старинный ковёр.
      Фадж встал, Премьер-министр, поколебавшись на мгновение, последовал его примеру, наблюдая, как новый посетитель приводит себя в порядок, отряхивает от сажи длинную чёрную мантию и осматривается.
      Первой и дурацкой мыслью Премьер-министра при виде Руфуса Скримджера было, что тот сильно напоминает матёрого льва. Грива тёмно-рыжих волос и густые брови чуть тронуты сединой, из-за очков в тонкой оправе проницательно смотрят желтоватые глаза, а в размашистых движениях, несмотря на прихрамывающую походку, чувствуется недюжинная сила… Новый Министр магии производил впечатление решительного и умного человека. Премьер-министр подумал, что понимает выбор магов — в такие суровые времена Скримджер казался более подходящей кандидатурой на роль лидера, чем Фадж.
      — Добрый вечер, — вежливо приветствовал Скримджера Премьер-министр, протягивая руку.
      Тот обменялся с ним порывистым рукопожатием, не переставая внимательно оглядывать кабинет, потом достал палочку.
      — Фадж всё вам рассказал? — спросил он, направляясь к двери и прикасаясь палочкой к замочной скважине. Раздался характерный щелчок.
      — Э-э… да, — ответил Премьер-министр. — И если не возражаете, я бы предпочёл не запирать дверь.
      — А я бы предпочёл, чтобы сюда не совались, — отрезал Скримджер, — и не подглядывали, — добавил он, одним взмахом палочки задёргивая шторы. — Так-то лучше. Я занятой человек, поэтому сразу к делу. Прежде всего, надо решить вопрос вашей безопасности.
      Премьер-министр расправил плечи:
      — Меня полностью устраивает моя охрана, благодарю за…
      — А нас нет, — оборвал его Скримджер. — Для магглов будет катастрофой, если ихПремьер-министр окажется под заклятием Империус. У вас в приёмной новый секретарь…
      — Не собираюсь увольнять Кингсли Кандалболта, если вы на это намекаете! — запротестовал Премьер-министр. — Он прекрасный сотрудник и справляется с работой в два раза быстрее, чем все эти…
      — Он волшебник, — сказал Скримджер без тени улыбки. — Высококвалифицированный аурор, назначенный сюда для вашей охраны.
      — Нет, постойте! — возмутился Премьер-министр. — Вы не можете просто так назначать людей в мой офис, я сам решаю, кто работает на меня…
      — Мне показалось, вы довольны Кандалболтом, — холодно сказал Скримджер.
      — Доволен… то есть, был доволен…
      — Значит, всё в порядке? — уточнил Скримджер.
      — Ну… только если он будет выполнять работу, как и раньше… безукоризненно, — запинаясь, проговорил Премьер-министр, но Скримджер, казалось, вовсе его не слушал.
      — Теперь о Герберте Чорли, вашем заместителе, — продолжил он, — который развлекал публику, изображая утку.
      — Что с ним? — спросил Премьер-министр.
      — Он попал под заклятие Империус, довольно неумелое, — ответил Скримджер. — Совсем перестал соображать, но, тем не менее, может быть опасен.
      — Он всего лишь крякает! — устало возразил Премьер-министр. — Небольшой отдых… поменьше спиртного, и он…
      — В настоящий момент его обследуют целители из Лечебницы магических недугов и травм имени святого Мунго. Троих из них он уже пытался задушить, — сообщил Скримджер. — Я считаю, пока его лучше изолировать от магглов.
      — Что ж… но он же поправится? — с беспокойством спросил Премьер-министр. Скримджер в ответ только пожал плечами и направился к камину.
      — Это всё, что я хотел сказать. Буду держать вас в курсе событий, Премьер-министр… Если дела не позволят мне появиться лично, пришлю вместо себя Фаджа. Он согласился остаться в качестве советника.
      Фадж выдавил подобие улыбки, больше похожее на гримасу зубной боли. Скримджер тем временем шарил в кармане в поисках загадочного порошка, окрашивавшего огонь в зелёный цвет. Премьер-министр несколько мгновений в отчаянии смотрел на них и, наконец, не выдержав, выпалил то, что не давало ему покоя весь вечер:
      — Господи, но вы же волшебники! Вы можете колдовать! Вы можете… наверняка вы можете всё что угодно!
      Неторопливо обернувшись, Скримджер скептически переглянулся с Фаджем, который дружелюбно ответил, на сей раз улыбаясь вполне искренне:
      — Есть одна проблема, Премьер-министр: наш противник тоже умеет колдовать.
      С этими словами оба волшебника по очереди шагнули в ярко-зелёное пламя и исчезли.

      Леденящий туман, обволакивавший министерские окна, простирался и над мутной рекой, петляющей между замусоренными и заросшими берегами за много миль от министерства. Недалеко от реки зловеще высилась огромная мрачная труба — останки заброшенной фабрики. Тишину, царившую здесь, нарушал лишь шёпот тёмной воды; единственным живым существом в этой глуши была тощая лисица, прокравшаяся к отмели в надежде унюхать в высокой траве остатки жареной рыбы с картошкой.
      Внезапно у самой кромки воды со слабымхлопком возникла стройная фигура в плаще с капюшоном. Лиса замерла, с подозрением уставившись на это явление. Несколько секунд фигура не двигалась, осматриваясь, а потом быстро и легко зашагала прочь, шелестя длинным плащом по траве. Раздался хлопок погромче, и на берегу появилась вторая такая же фигура.
      — Стой!
      Резкий окрик испугал лису, на брюхе распластавшуюся в кустах. Она выскочила из своего укрытия и стремглав бросилась вверх по берегу. Сверкнула вспышка зелёного света, лисица взвизгнула и рухнула на землю. Вторая фигура ткнула мёртвое животное носком сапога.
      — Всего лишь лиса, — раздался из-под капюшона пренебрежительный женский голос. — Я уж было подумала: аурор… Цисси, стой!
      Но та задержалась всего лишь на мгновение, оглянувшись на вспышку, и теперь снова взбиралась по склону, с которого только что скатилась лиса.
      — Цисси! Нарцисса! Послушай меня!
      Вторая женщина поймала первую за руку, но та выдернула её.
      — Уходи, Белла!
      — Ты должна меня выслушать!
      — Уже слышала. Я всё решила. Отстань от меня!
      Женщина, которую звали Нарцисса, добралась до вершины склона, где старый забор из железных прутьев отделял реку от узенькой мощёной улочки. Другая, Белла, не отставала. Они встали рядом, бок о бок, глядя через улицу на бесконечные ряды полуразвалившихся кирпичных домов, смотревших в темноту слепыми проёмами окон.
      — Он живёт здесь? — с презрением спросила Белла. — Здесь, в этой маггловской клоаке? Наверняка никто из наших сюда ещё ни разу не…
      Нарцисса не слушала её; скользнув в дыру между ржавыми прутьями, она уже бежала через улицу.
      — Цисси, стой!
      Белла, в развевавшемся плаще, бросилась вдогонку и увидела, как Нарцисса нырнула через проулок на вторую, почти такую же, улицу.
      Часть фонарей была разбита; женщин то заливал яркий свет, то поглощала густая тьма. Когда Цисси снова свернула за угол, Белле удалось догнать её, схватить за руку и развернуть к себе.
      — Цисси, ты не должна туда идти, ему нельзя доверять!
      — Тёмный лорд ему доверяет.
      — Тёмный лорд… по-моему… ошибается, — задохнулась Белла. Сверкнув глазами из-под капюшона, она осмотрелась, проверяя — одни ли они. — Во всяком случае, нам было приказано ни с кем не обсуждать план. Это измена Тёмному лорду…
      — Белла, пусти! — огрызнулась Нарцисса, выхватив из складок плаща палочку, которую тут же угрожающе направила в лицо преследовательнице. Белла лишь рассмеялась.
      — На родную сестру, Цисси? Ты не посмеешь…
      — Мне больше нечего терять! — свистящим шёпотом произнесла Нарцисса. В её голосе сквозили истерические нотки. Когда она, как ножом, ткнула палочкой вниз, сверкнула ещё одна вспышка. Белла отшатнулась от сестры, словно обжёгшись.
      — Нарцисса!
      Но та уже бросилась вперёд. Потирая руку, Белла вновь кинулась в погоню, на этот раз держась на расстоянии. Они всё дальше углублялись в пустынный лабиринт кирпичных домов. Наконец Нарцисса оказалась на улице под названием Тупик прядильщиков, над которой, как гигантский предостерегающийперст, возвышалась фабричная труба. Звук шагов эхом разносился по булыжной мостовой, когда она бежала мимо заколоченных и выбитых окон, пока не добралась до самого последнего дома, где сквозь занавески на первом этаже пробивался тусклый свет.
      Нарцисса успела постучать в дверь, прежде чем Белла догнала её, задыхаясь и бормоча проклятия. Теперь они обе, запыхавшись, стояли и ждали, ощущая запах грязной реки, который доносил до них ночной ветерок. Спустя несколько мгновений за дверью послышался шум, и она приоткрылась. Через щель на них настороженно смотрел мужчина с длинными чёрными волосами, шторками свисавшими по обе стороны болезненно-жёлтого лица с тёмными глазами.
      Нарцисса откинула капюшон. Она была так бледна, что, казалось, сияла в темноте. Длинные светлые волосы, струившиеся по спине, делали её похожей на утопленницу.
      — Нарцисса! — произнёс мужчина, отворив дверь чуть шире, так что блик света упал и на её сестру. — Какой приятный сюрприз!
      — Северус, — напряжённо прошептала она. — Можно с тобой поговорить? Это очень важно.
      — Ну, разумеется.
      Он посторонился, пропуская женщину в дом. Её сестра, не снимая капюшона, вошла без приглашения.
      — Снэйп, — бросила она коротко в знак приветствия, проходя мимо него.
      — Беллатрикс, — отозвался он, скривив тонкие губы в насмешливой улыбке, и захлопнул за ними дверь.
      Они попали прямо в крохотную гостиную, мрачную, словно тюремная камера. Все стены были заставлены книгами, по большей части в старых чёрных или коричневых кожаных переплётах. В круге слабого света от свисавшей с потолка люстры со свечами стояли потёртый диван, старое кресло и шаткий стол. Комната выглядела запущенной, словно здесь долгое время никто не жил.
      Снэйп жестом указал Нарциссе на диван. Она скинула плащ, отбросив его в сторону, и села, глядя на свои белые дрожащие руки, сложенные на коленях. Беллатрикс медленно опустила капюшон. Настолько же темноволосая, насколько светловолосой была её сестра, с тяжёлыми веками и массивной челюстью, она встала за спиной Нарциссы, не сводя глаз со Снэйпа.
      — Так чем я могу быть полезен? — спросил Снэйп, устраиваясь в кресле напротив обеих женщин.
      — Мы… мы ведь одни? — тихо спросила Нарцисса.
      — Да, конечно. Хотя здесь ещё Червехвост, но мы же крыс не берём в расчёт?
      Он направил палочку на заставленную книгами стену позади себя. С громким стуком распахнулась потайная дверь, открыв узенькую лестницу, на которой застыл маленький человечек.
      — Червехвост, как ты наверняка заметил, у нас гости, — лениво произнёс Снэйп.
      Втянув голову в плечи, человечек крадучись спустился на несколько ступенек и вошёл в комнату. У него были маленькие водянистые глазки, острый нос и притворная улыбка. Левой рукой он поглаживал правую, на которую, казалось, натянули яркую, серебристую перчатку.
      — Нарцисса! — пискнул он. — И Беллатрикс! Как мило…
      — Если желаете, Червехвост принесёт нам выпить, — сказал Снэйп. — Перед тем как вернуться к себе.
      Червехвост вздрогнул, словно его ударили.
      — Я тебе не прислуга! — пропищал он, избегая смотреть Снэйпу в глаза.
      — Правда? А я-то думал, Тёмный лорд прислал тебя сюда помогать мне.
      — Помогать, а не таскать выпивку и не… не убираться у тебя!
      — Червехвост, я и понятия не имел, что ты жаждешь более опасных заданий, — вкрадчиво произнёс Снэйп. — Но это легко устроить: я поговорю с Тёмным лордом…
      — Я и сам могу поговорить с ним, если захочу!
      — Конечно, можешь! — усмехнулся Снэйп. — А пока принеси нам выпить. Эльфийское вино вполне подойдёт.
      Червехвост замешкался, словно собирался продолжить спор, но потом развернулся и вышел в другую потайную дверь. Послышался стук, зазвенели бокалы. Почти тут же он снова появился с подносом, на котором возвышалась пыльная бутылка с тремя бокалами. Грохнув подносом о шаткий стол, он юркнул на лестницу, захлопнув за собой уставленную книгами дверь.
      Снэйп наполнил бокалы кроваво-красным вином, два протянул сёстрам. Нарцисса еле слышно поблагодарила, Беллатрикс промолчала, продолжая испепелять Снэйпа взглядом. Он ничуть не смутился, наоборот — происходящее, казалось, только забавляло его.
      — За Тёмного лорда! — поднял он свой бокал и осушил его.
      Сёстры последовали его примеру. Снэйп снова налил вина. После второго бокала Нарцисса выпалила:
      — Северус, прости за то, что нагрянула без приглашения, но мне нужно было встретиться с тобой. Думаю, только ты можешь мне помочь…
      Снэйп поднял руку, прервав Нарциссу, и опять направил палочку на дверь, за которой скрывалась лестница. Раздался грохот и визг, а потом семенящий топот Червехвоста, улепётывающего вверх по лестнице.
      — Приношу свои извинения, — сказал Снэйп. — В последнее время у него появилась дурная привычка подслушивать под дверью, не знаю, чего он добивается… Так о чём ты говорила, Нарцисса?
      Та глубоко, порывисто вздохнула и начала снова:
      — Северус, я знаю, мне нельзя здесь находиться и приказано никому не говорить, но…
      — Вот и держи язык за зубами! — рявкнула на неё Беллатрикс. — Особенно в такой компании.
      — Такой компании? — язвительно повторил Снэйп. — Как прикажешь тебя понимать, Беллатрикс?
      — Так, что я не верю тебе, Снэйп, и ты об этом прекрасно знаешь!
      Нарцисса судорожно всхлипнула и закрыла лицо ладонями. Снэйп поставил бокал, снова откинулся в кресле, положив руки на подлокотники, и улыбнулся в ответ на негодующий взгляд Беллатрикс.
      — Нарцисса, полагаю, нужно выслушать, что нам так рвётся высказать Беллатрикс. Может быть тогда она не будет перебивать нас. Продолжай, Беллатрикс, — пригласил Снэйп. — И почему же ты мне не веришь?
      — По сотне причин! — громко сказала она, выйдя из-за дивана и швырнув свой бокал на стол. — С какой начать? Где ты был, когда Тёмный лорд потерпел поражение? Почему ни разу не попытался найти его, когда он исчез? Что делал все эти годы, пока жил под крылышком у Дамблдора? Почему помешал Тёмному лорду завладеть Философским камнем? Почему не вернулся сразу, когда возродился Тёмный лорд? Где был несколько недель назад, когда мы сражались, чтобы добыть пророчество Тёмному лорду? И почему, Снэйп, до сих пор жив Гарри Поттер, который вот уже пять лет мельтешит у тебя перед носом?!
      Она замолчала, грудь её быстро вздымалась, щёки пылали. За ней, всё ещё пряча лицо в ладонях, неподвижно сидела Нарцисса. Снэйп улыбнулся.
      — Перед тем, как ответить… О да, Беллатрикс, я намерен тебе ответить, и можешь передать мои слова всем, кто шушукается за моей спиной, всем, кто плетёт Тёмному лорду небылицы о моей измене!.. Так вот, Беллатрикс, перед тем, как ответить — позволь, я тоже тебя спрошу. Неужели ты и правда думаешь, что Тёмный лорд не задал мне все эти вопросы? И ты действительно считаешь, что я сидел бы здесь и разговаривал с тобой, не дав ему убедительных ответов?
      Она замялась.
      — Я знаю, он верит тебе, но…
      — По-твоему, он ошибается? А может, я обманул его? Одурачил Тёмного лорда, величайшего волшебника, самого искусного легилимента в мире?
      Беллатрикс не ответила. Она впервые казалась слегка смущённой. Снэйп не настаивал. Он снова поднял бокал, отпил вина и продолжил:
      — Ты спрашиваешь, где я был, когда Тёмный лорд потерпел поражение? Там, куда он меня отправил, — в Хогвартсе, Школе колдовства и волшебства, потому что он хотел, чтобы я шпионил за Албусом Дамблдором. Полагаю, тебе известно, что я занял эту должность по приказу Тёмного лорда?
      Едва заметно кивнув, она было открыла рот, но Снэйп опередил её:
      — Ты спрашиваешь, почему я не пытался найти его, когда он исчез. По тем же причинам, что и Авери, Яксли, Кэрроузы, Сероспин, Люций, — он слегка склонил голову в сторону Нарциссы, — и многие другие. Я был уверен, что он окончательно повержен. Гордиться мне нечем, я ошибался, но так оно и есть… Если бы он не простил нас, потерявших тогда веру, у него осталось бы очень мало последователей.
      — У него осталась бы я! — горячо воскликнула Беллатрикс. — Та, кто провела ради него много лет в Азкабане!
      — Да, в самом деле — преданность, достойная восхищения, — скучающим голосом отозвался Снэйп. — Конечно, в тюрьме от тебя было немного проку, но сам жест был несомненно красив…
      — Жест?! — возмутилась она. Ярость сделала её похожей на умалишённую. — Пока меня мучили дементоры, ты с комфортом устроился в Хогвартсе, в роли комнатной собачки Дамблдора!
      — Ну, не совсем так, — хладнокровно парировал Снэйп. — Ты же знаешь, он отказывался доверить мне Защиту от тёмных сил. Видимо, думал… это может… привести к повторению… соблазнит меня взяться за старое.
      — Так вот, значит, чем ты пожертвовал ради Тёмного лорда — местом преподавателя любимого предмета?! — язвительно усмехнулась Беллатрикс. — Зачем же ты торчал в Хогвартсе, Снэйп? Продолжал шпионить за Дамблдором для господина, которого считал мёртвым?
      — Ну что ты, — ответил Снэйп. — Хотя на самом деле Тёмный лорд был доволен, что я не оставил свой пост. Когда он вернулся, его ждали сведения о Дамблдоре за последние шестнадцать лет — гораздо более полезный подарок, чем бесконечные воспоминания о мерзком Азкабане…
      — Но ты остался…
      — Да, Беллатрикс, остался, — сказал Снэйп, и впервые в его голосе проскользнул намёк на раздражение. — У меня была непыльная работа, которую я предпочёл прозябанию в Азкабане. Ты ведь в курсе, что тогда объявили охоту на Пожирателей смерти. Заступничество Дамблдора спасло меня от тюрьмы; очень кстати, и я этим воспользовался. Повторяю: Тёмный лорд не выражает недовольства по поводу того, что я остался; не понимаю, на каком основании попрекаешь меня ты.
      Кажется, ты ещё хотела узнать, — он чуть повысил голос, не дав Беллатрикс перебить себя, — почему я встал между Тёмным лордом и Философским камнем. Всё просто. Он не знал, можно ли мне верить. Он, как и ты, считал, что из верного Пожирателя смерти я стал марионеткой Дамблдора. Он был в плачевном состоянии, очень слаб, делил тело с заурядным волшебником. Не смел обнаружить себя перед своим бывшим приверженцем, ведь тот мог выдать его Дамблдору или Министерству. Могу лишь сожалеть, что он не доверился мне. Тогда бы сила вернулась к нему на три года раньше. Но я, как ты понимаешь, видел перед собой только жадного и жалкогоКвиррелла, который пытался украсть камень, и, признаю, сделал всё, чтобы ему помешать.
      Беллатрикс скривилась, как от зубной боли.
      — Однако ты не явился, когда Тёмный лорд вернулся, не примчался сразу, как почувствовал жар Тёмной метки…
      — Совершенно верно. Я прибыл через два часа. По приказу Дамблдора.
      — Дамблдора?.. — негодующе начала она.
      — Пошевели хоть раз извилинами! — сказал Снэйп раздражённо. — Пошевели! Я выждал два часа, всего два часа — и обеспечил себе возможность оставаться в Хогвартсе шпионом! Так как директор теперь думает, что я вернулся на сторону Тёмного лорда лишь по приказу, у меня есть возможность сообщать сведения об Ордене Феникса и Дамблдоре! Посуди сама, Беллатрикс: жар Тёмной метки набирал силу многие месяцы. Я знал, что господин должен вот-вот возродиться, все Пожиратели смерти знали! У меня было время обдумать свои действия, спланировать следующий шаг, скрыться, как Каркаров, разве нет? Первоначальное недовольство Тёмного лорда моим опозданием, поверь, мгновенно испарилось, когда я доказал, что остался ему верен, хоть Дамблдор и считал меня своим человеком. Да, Тёмный лорд думал, что я навсегда покинул его, но он ошибался.
      — И какой от тебя был толк? — едко усмехнулась Беллатрикс. — Какую такую полезную информацию мы от тебя получили?
      — Все сведения переданы лично Тёмному лорду, — ответил Снэйп. — Если он не считает нужным делиться с тобой…
      — Он делится со мной всем! — вспылила Беллатрикс. — Он называет меня своей самой верной, самой преданной…
      — Неужели? — в голосе Снэйпа проскользнули нотки недоверия. — Даже после фиасков Министерстве?
      — Я в этом не виновата! — вспыхнула Беллатрикс. — Раньше Тёмный лорд делился со мной самым сокровенным, — если бы не Люций…
      — Не смей… не смейобвинять моего мужа! — отрезала Нарцисса тихим, но непреклонным голосом, подняв глаза на сестру.
      — Нет смысла обсуждать, кто прав, кто виноват, — примиряюще заметил Снэйп. — Что сделано, то сделано.
      — Вот только не тобой! — с гневом выкрикнула Беллатрикс. — Нет, тебя снова не было, когда все остальные подвергались опасности, так ведь, Снэйп?
      — Мне приказали держаться в стороне, — ответил Снэйп. — Может, ты не согласна с Тёмным лордом, думаешь, Дамблдор не заметил бы, вступи я в схватку с Орденом Феникса на стороне Пожирателей смерти? И, прости, ты говоришь об опасности… Вы там имели дело с шестью малолетками, не так ли?
      — Ты не хуже меня знаешь, что вскоре туда нагрянула половина Ордена! — огрызнулась Беллатрикс. — И, кстати об Ордене, ты по-прежнему не можешь сказать, где находится их штаб-квартира?
      — Я не Хранитель Секрета и, значит, не могу назвать место. Ты же вроде должна знать, как действует эта магия? Тёмный лорд вполне доволен предоставленными мной сведениями об Ордене. Недавно, как ты, может, уже догадалась, они помогли схватить и устранить Эмилину Ванс, и, без сомнения, благодаря им удалось избавиться от Сириуса Блэка, хотя надо отдать должное, — прикончила его ты.
      Склонив голову, он поднял бокал, показывая, что пьёт в честь Беллатрикс. Выражение её лица не смягчилось.
      — Ты так и не ответил на мой последний вопрос, Снэйп. Гарри Поттер. За эти пять лет ты мог ликвидировать его в любое время. Но не ликвидировал. Почему?
      — А ты говорила об этом с Тёмным лордом? — поинтересовался Снэйп.
      — Он… в последнее время мы… Я спрашиваю тебя, Снэйп!
      — Если бы я убил Гарри Поттера, Тёмный лорд не смог бы использовать его кровь, чтобы возродиться и стать непобедимым…
      — Хочешь сказать, ты предвидел роль мальчишки? — ядовито усмехнулась она.
      — Нет, не хочу. Я понятия не имел о планах Тёмного лорда и уже признался, что считал его мёртвым. Я просто пытаюсь объяснить, почему Тёмный лорд не жалел, что Поттер выжил. По крайней мере, в прошлом году не жалел…
      — Но почему ты оставил его в живых?
      — Неужели ты не поняла? От Азкабана меня спасало только заступничество Дамблдора! Надеюсь, ты не будешь спорить, что убийство любимого ученика настроило бы директора против меня? Но дело не только в этом. Должен напомнить, что когда Поттер впервые появился в Хогвартсе, о нём всё ещё ходило много легенд, слухов о том, что он сам великий Тёмный волшебник и именно поэтому выжил после нападения Тёмного лорда. И многие старые приверженцы Тёмного лорда думали, что Поттер может стать тем знаменем, вокруг которого мы снова могли бы сплотиться. Признаюсь, мне было любопытно, и я вовсе не собирался убивать его сразу, как он переступит порог замка. Разумеется, очень скоро я понял, что у него нет совершенно никаких выдающихся способностей. Из всех переделок он выбрался лишь благодаря простому везению и помощи более талантливых друзей. Он — сплошная посредственность, хотя несносен и самодоволен так же, как его отец. Я приложил все усилия к тому, чтобы его вышвырнули из Хогвартса, где, по моему мнению, ему совсем не место. Но убивать его или позволить кому-то сделать это на моих глазах… Я был бы полным дураком, если бы так рисковал под носом у Дамблдора.
      — И что, теперь мы должны поверить, что Дамблдор ни разу тебя не заподозрил? — спросила Беллатрикс. — Что он и не догадывается, кому ты на самом деле предан, и до сих пор целиком доверяет тебе?
      — Я хорошо сыграл свою роль, — ответил Снэйп. — И ты забываешь о самой большой слабости Дамблдора: он верит в лучшее в людях. Когда я, вчерашний Пожиратель смерти, поступал на работу в Хогвартс, то наплёл ему о своём глубоком раскаянии, — и он встретил меня с распростёртыми объятьями, хотя, напомню, так и не допустил к Тёмным искусствам. Дамблдор всегда был великим волшебником — да, был, — повторил Снэйп, потому что Беллатрикс язвительно хмыкнула, — сам Тёмный лорд признаёт это. Однако могу с радостью отметить — Дамблдор стареет. Дуэль с Тёмным лордом в прошлом месяце подорвала его силы, и он получил серьёзное увечье, потому что реакция его уже не та, что раньше. Но все эти годы он не переставал доверять Северусу Снэйпу, и в этом моя незаменимость для Тёмного лорда.
      Беллатрикс по-прежнему казалась недовольной, хотя теперь явно не знала, чем ещё уязвить Снэйпа. Воспользовавшись её молчанием, Снэйп повернулся к светловолосой сестре:
      — Итак… ты пришла ко мне за помощью, Нарцисса?
      Нарцисса в полном отчаянии взглянула на него.
      — Да, Северус. Я… я думаю, только ты сможешь мне помочь. Мне больше не к кому обратиться. Люций в тюрьме, и…
      Она закрыла глаза; из-под век выкатились две большие слезы.
      — Тёмный лорд запретил мне рассказывать об этом, — продолжала Нарцисса, не открывая глаз. — Он хочет, чтобы никто не знал о его замысле. Это… большая тайна, но…
      — Если он запретил, не говори ничего, — тут же отозвался Снэйп. — Слово Тёмного лорда — закон.
      У Нарциссы перехватило дыхание, словно он окатил её ледяной водой. На лице Беллатрикс отразилось удовлетворение — впервые с тех пор, как она вошла в дом.
      — Ты слышишь! — торжествующе обратилась она к сестре. — Даже Снэйп говорит: приказали молчать — держи язык за зубами!
      Но Снэйп встал, подошёл к маленькому окошку, выглянул в щель между занавесками на пустынную улицу и резким движением снова задёрнул их. Нахмурившись, он обернулся к Нарциссе.
      — Так получилось, что я знаю об этом замысле, — тихо сказал он. — Я один из немногих, кому Тёмный лорд рассказал о нём. Однако, Нарцисса, не будь я посвящён в тайну, ты была бы виновна в величайшей измене Тёмному лорду.
      — Я так и думала, что ты знаешь! — с облегчениемвздохнула Нарцисса. — Он так верит тебе, Северус…
      — Ты знаешь о плане? — спросила Беллатрикс, и мимолётное выражение удовлетворения на её лице сменилось негодованием. — Тызнаешь?
      — Разумеется, — подтвердил Снэйп. — Но о какой помощи ты просишь, Нарцисса? Если ты вообразила, что я могу переубедить Тёмного лорда, боюсь, тебе не на что надеяться, совсем не на что.
      — Северус, — прошептала она. По её бледным щекам текли слёзы. — Мой сын… мой единственный сын…
      — Драко должен гордиться, — равнодушно сказала Беллатрикс, — Тёмный лорд оказывает ему великую честь. И надо заметить — Драко не пытается увильнуть от выполнения задания, он, кажется, рад проявить себя и в восторге от открывающихся возможностей…
      Нарцисса разрыдалась, не отводя умоляющего взгляда от Снэйпа.
      — Лишь потому, что ему всего шестнадцать лет, и он не представляет, что его ждёт! Почему, Северус? Почему мой сын? Это слишком опасно! Я знаю, это месть за ошибку Люция!
      Снэйп ничего не ответил. Он отвернулся, чтобы не видеть слёз Нарциссы, как будто они были неуместны, но не мог притворяться, что не слышит её.
      — Он поэтому выбрал Драко, да? — повторила она. — Чтобы наказать Люция?
      — Если Драко сумеет, — сказал Снэйп, по-прежнему глядя в сторону, — ему достанутся величайшие почести.
      — Но он не сумеет! — рыдала Нарцисса. — Куда ему, если сам Тёмный лорд…
      Беллатрикс задохнулась. У Нарциссы, похоже, сдали нервы.
      — Я только хочу сказать… ещё никто не сумел… Северус… пожалуйста… Ты… ты всегда был любимым учителем Драко… Ты старый друг Люция… Я умоляю тебя… Ты пользуешься расположением Тёмного лорда, он прислушивается к твоему мнению… Поговори с ним, повлияй на него…
      — На Тёмного лорда нельзя повлиять, и я не настолько глуп, чтобы пытаться, — отрезалСнэйп. — Не буду скрывать, что Тёмный лорд зол на Люция. Люций отвечал за успех предприятия. Однако позволил, чтобы его поймали наряду с остальными. Кроме того, пророчество он так и не сумел добыть. Да, Тёмный лорд зол, Нарцисса, очень зол.
      — Значит, я не ошиблась, он выбрал Драко в отместку… — выдавила из себя Нарцисса. — Ему и не нужно, чтобы Драко справился… Тёмный лорд просто хочет, чтобы моего сына убили при попытке исполнить его замысел!
      Не дождавшись от Снэйпа ответа, Нарцисса, видимо, окончательно потеряла самообладание. Она встала, шатаясь, подошла к Снэйпу и вцепилась в его мантию. Приблизив своё лицо к его лицу, проливая слёзы ему на грудь, она простонала:
      — Это можешь сделать ты. Выполни задание вместо Драко, Северус. У тебя получится, конечно получится, и он вознаградит тебя больше, чем всех нас…
      Снэйп схватил её за запястья и оторвал от себя. Глядя сверху вниз на заплаканное лицо, он медленно произнёс:
      — Думаю, в конце концов, он рассчитывает именно на меня. Но сначала должен попробовать Драко. Пойми, если у него получится, хоть это и маловероятно, я смогу чуть дольше оставаться в Хогвартсе, чтобы выполнять полезные обязанности шпиона.
      — Другими словами, ему всё равно, что Драко убьют!
      — Тёмный лорд очень зол, — тихо повторил Снэйп. — Ему не удалось услышать пророчество. Ты не хуже меня знаешь, Нарцисса, он нелегко прощает.
      Её колени подогнулись; упав ему в ноги, она рыдала и стонала на полу.
      — Мой единственный сын… мой единственный сын…
      — Ты должна гордиться! — безжалостно сказала Беллатрикс. — Будь у меня сыновья, я бы с радостью отдала их во славу Тёмного лорда!
      Нарцисса тихонько вскрикнула от отчаянья и вцепилась в свои длинные светлые волосы. Снэйп наклонился, подхватил её под руки, поднял и отвёл обратно к дивану. Затем налил ещё вина и вложилбокал ей в руку.
      — Хватит, Нарцисса. Выпей и послушай меня.
      Она немного притихла, но руки её дрожали. Она пролила часть вина на себя, прежде чем ей удалось отпить из бокала.
      — Возможно, я смогу… помочь Драко.
      Она выпрямилась, широко раскрыв глаза, белая, как мел.
      — Северус… Северус, ты поможешь ему? Ты присмотришь за ним, позаботишься, чтобы с ним ничего не случилось?
      — Попытаюсь.
      Она отшвырнула бокал так, что тот покатился по столу, а сама бросилась на колени перед Снэйпом, схватила его руку и прижалась к ней губами.
      — Если бы ты защитил его… Северус, ты поклянёшься? Ты дашь Нерушимую Клятву?
      — Нерушимую Клятву?
      На невозмутимом лице Снэйпа ничего нельзя было прочесть. Однако Беллатрикс издала торжествующий смешок.
      — Ты разве не слышала, Нарцисса? Да, я уверена, он попытается… Обычные пустые слова, обычные отговорки… по приказу Тёмного лорда, конечно!
      Снэйп не смотрел на Беллатрикс. Взгляд его тёмных глаз был прикован к наполненным слезами голубым глазам Нарциссы, которая по-прежнему сжимала его руку.
      — Разумеется, Нарцисса, я дам Нерушимую Клятву, — тихо ответил он. — Возможно, твоя сестра согласится её скрепить.
      У Беллатрикс отвисла челюсть. Снэйп опустился на колени напротив Нарциссы. Под изумлённым взглядом Беллатрикс они сплели правые руки.
      — Тебе понадобится палочка, Беллатрикс, — холодно произнёс Снэйп.
      Не скрывая удивления, она достала палочку.
      — И подойди поближе, — добавил он.
      Она шагнула вперёд, оказавшись над ними, и поставила кончик палочки на их сплетённые руки.
      Нарцисса заговорила:
      — Клянёшься ли ты, Северус, присматривать за моим сыном Драко, пока он выполняет задание Тёмного лорда?
      — Клянусь, — сказал Снэйп.
      Тоненький язычок яркого пламени возник из палочки и обвился вокруг их рук, словно раскалённая докрасна проволока.
      — Клянёшься ли ты всеми силами оберегать его от беды?
      — Клянусь, — сказал Снэйп.
      Второй язычок пламени вылетел из палочки и свился с первым в изящную пылающую цепь.
      — И если будет нужно… если покажется, что Драко не смог… — прошептала Нарцисса (рука Снэйпа дёрнулась, но он не разорвал связи), — клянёшься ли ты вместо него исполнить волю Тёмного лорда?
      На мгновение в комнате повисла звенящая тишина. Беллатрикс смотрела на них широко распахнутыми глазами, не отрывая палочки от переплетённых рук.
      — Клянусь, — сказал Снэйп.
      Поражённое лицо Беллатрикс осветил отблеск третьего языка пламени, который, выстрелив из палочки, соединился с остальными и плотно обвил сплетённые руки, словно огненная змея.

      Гарри Поттер громко похрапывал. Он просидел на стуле возле окна спальни добрые четыре часа, всматриваясь в сгущающиеся на улице сумерки, и, наконец, провалился в сон, прислонившись щекой к холодному оконному стеклу; очки его перекосились, рот широко раскрылся. Капельки влаги, оседавшие на окне от его дыхания, искрились в оранжевом сиянии уличного фонаря; в искусственном освещении лицо юноши казалось очень бледным, из-за чего он, со своей копной всклокоченных чёрных волос, походил на привидение.
      В комнате всё было перевёрнуто вверх дном: совиные перья, яблочные огрызки и конфетные обёртки устилали пол, на постели как попало валялось множество учебников заклинаний вперемешку со скомканными мантиями. В пятне света на столе лежали разбросанные газеты. Заголовок одной из них гласил:
 
       ГАРРИ ПОТТЕР: ИЗБРАННЫЙ?
       Продолжают ходить слухи о недавних таинственных беспорядках в Министерстве магии, во время которых опять был замечен Тот-Кого-Не-Стоит-Называть-По-Имени.
       «Нам запрещено говорить об этом, ни о чём меня не спрашивайте», — заявил некий взволнованный Забвениумтор, выходивший из Министерства прошлой ночью; он отказался сообщить своё имя.
       Тем не менее, высокопоставленные источники в Министерстве признали, что в центре беспорядков оказался легендарный Зал пророчеств.
       Хотя представители Министерства до сих пор отказывались даже подтвердить факт существования такового места, колдовское сообщество всё более убеждается: Пожиратели смерти, отбывающие сейчас сроки в Азкабане за вторжение и попытку кражи, пытались похитить именно пророчество. Суть последнего неизвестна, однако ходят слухи, что оно касается Гарри Поттера, единственного, кто когда-либо выжил после заклятья Убиения; кроме того, как известно, он был в Министерстве в ту самую ночь. Некоторые даже начали именовать Поттера «Избранным». Они уверены: пророчество указывает на него как на единственного, кто сможет избавить нас от Того-Кого-Не-Стоит-Называть-По-Имени.
       В настоящее время местонахождение пророчества, если оно вообще существует, неизвестно, хотя… (продолж. на стр. 2, столбец 5)
      Рядом с первой газетой лежала вторая, на которой был отпечатан заголовок:
 
       СКРИМДЖЕР СМЕНЯЕТ ФАДЖА
      Здесь значительная часть первой полосы была занята большой чёрно-белой фотографией человека со шрамами на лице и копной волос, напоминающей львиную гриву. Изображение двигалось — человек махал рукой в сторону потолка.
       Руфус Скримджер, в прошлом начальник Штаба ауроров Отдела исполнения магических законов, сменил Корнелия Фаджа на посту Министра магии. Это назначение с энтузиазмом приветствовалось значительной частью колдовского сообщества, хотя уже через несколько часов после вступления Скримджера в должность распространились слухи о трениях между новым Министром и Албусом Дамблдором, вновь занявшим пост Верховного Мага Совета Мудрейшин.
       Представители Скримджера признали, что он встречался с Дамблдором сразу после того, как получил высокое назначение, но отказались комментировать темы, затронутые при обсуждении. Известно, что Албус Дамблдор… (продолж. на стр. 3, столбец 2)
 
      Слева от этой газеты лежала другая, сложенная так, что была видна статья с заголовком «Министерство гарантирует безопасность учеников».
 
       Недавно назначенный Министр магии Руфус Скримджер сообщил сегодня о новых жёстких мерах, предпринятых Министерством для обеспечения безопасности учеников, возвращающихся осенью в Школу колдовства и волшебства Хогвартс.
       «По очевидным причинам Министерство не собирается вдаваться в детали новых планов обеспечения безопасности», — заявил Министр, хотя внутренний источник подтвердил, что меры включают оборонительные заклинания и чары, комплексный ряд контрпроклятий и небольшую опергруппу ауроров, в чьи задачи будет входить исключительно защита школы Хогвартс.
       Большинство населения, похоже, доверяет Министру безопасность своих детей. Миссис Августа Лонгботтом сказала: «Мой внук Невилл — хороший друг Гарри Поттера, в июне, кстати, они вместе сражались с Пожирателями смерти в Министерстве, и…
 
      Окончание статьи заслоняла большая клетка, стоявшая на газете. Внутри клетки сидела великолепная полярная сова. Янтарные глаза надменно изучали комнату; голова время от времени поворачивалась, и взгляд птицы упирался в спящего хозяина. Раз или два она нетерпеливо щёлкнула клювом, но Гарри спал слишком крепко и не слышал её.
      Посреди комнаты на полу стоял большой чемодан. Несмотря на откинутую, словно в ожидании чего-то, крышку, чемодан был почти пуст, если не считать мешанины из старого белья, конфет, пустых чернильниц и сломанных перьев на дне. Рядом с чемоданом валялась лиловая листовка, исписанная роскошной вязью:
 
       — ОПУБЛИКОВАНО ОТ ИМЕНИ МИНИСТЕРСТВА МАГИИ —
       Защита вашего дома и семьи от тЁмных сил
       В настоящее время колдовское сообщество находится под угрозой со стороны организации, именующей себя «Пожиратели смерти». Соблюдение следующих простых мер безопасности защитит Вас, Вашу семью и Ваш дом от нападения:
       1. Советуем Вам не выходить из дома в одиночку.
       2. В тёмное время суток следует быть особенно внимательным. По возможности, постарайтесь завершить любые перемещения до наступления темноты.
       3. Проверьте системы безопасности вокруг Вашего дома и убедитесь, что все члены семьи осведомлены о чрезвычайных мерах — таких, как Ограждающие заклятья и заклинания Разнаваждения, и, в случае если в доме есть несовершеннолетние, — о совместной телепортации.
       4. Согласуйте с близкими друзьями и семьёй проверочные вопросы, которые позволят выявить Пожирателей смерти, маскирующихся под других с помощью Многосущного зелья (см. стр. 2).
       5. Если Вы почувствуете, что член семьи, коллега, друг или сосед ведут себя как-то странно, немедленно свяжитесь с Отрядом волшебников особого назначения. Не исключено, что они попали под заклятье Империус (см. стр. 4).
       6. Если над любым жилищем или другим зданием появится Знак Мрака, НЕ ЗАХОДИТЕ ВНУТРЬ и немедленно свяжитесь со Штабом ауроров.
       7. Согласно неподтверждённым данным, Пожиратели смерти в настоящее время могут использовать инфери (см. стр. 10). Обо всех замеченных инфери и столкновениях с ними следует НЕМЕДЛЕННО уведомлять Министерство.
 
      Гарри всхрапнул во сне, отчего его голова съехала ещё ниже, а очки перекосились ещё сильнее, но не проснулся. Будильник, отремонтированный им несколько лет назад, громко тикал на подоконнике, показывая без одной минуты одиннадцать. Рядом, прижатый расслабленной рукой юноши, лежал лист пергамента, покрытый узкими наклонными буквами. С тех пор, как Гарри получил это письмо три дня назад, он перечитывал его так часто, что из туго свёрнутого свитка оно превратилось в совершенно ровный лист.

      Дорогой Гарри!
      Если тебе удобно, я загляну на Бирючинный проезд, дом четыре, в эту пятницу в одиннадцать вечера, чтобы сопроводить тебя в Нору, куда ты приглашён провести остаток школьных каникул.
      Если ты согласишься, я также был бы рад твоей помощи в одном деле, которым надеюсь заняться по пути в Нору. Подробности расскажу при встрече.
      Ответ прошу отослать с этой совой. Надеюсь, в пятницу увидимся.
      Искреннейше твой,
Албус Дамблдор

      И хотя Гарри уже выучил послание наизусть, он украдкой бросал на него взгляды каждые несколько минут, начиная с семи часов вечера, когда он впервые занял наблюдательную позицию у окна спальни, из которого сносно просматривались оба конца Бирючинного проезда. Он знал, что перечитывать слова Дамблдора бессмысленно. Гарри выслал своё «да» с совой, доставившей послание, как и просили, и всё, что ему оставалось делать — это ждать: либо Дамблдор придёт, либо нет.
      Но вещи Гарри собирать не начал. Он провёл у Дёсли всего две недели, и то, что его собираются отсюда вытащить так скоро, казалось сказкой. Он не мог отделаться от предчувствия, будто что-то пойдёт не так — например, его ответ на письмо Дамблдора потеряется; или директору помешают забрать его; а может окажется, что письмо и не от Дамблдора вовсе, а какая-то хитрость, или шутка, или ловушка. Гарри не мог заставить себя начать собираться, боясь потом разочароваться и опять распаковывать вещи. Единственное, что он сделал в свете возможного путешествия, — запер в клетку свою полярную сову Хедвиг.
      Минутная стрелка будильника достигла отметки «двенадцать» — и в тот же самый миг фонарь за окном погас.
      Гарри проснулся, словно внезапно наступившая темнота была сигналом тревоги. Поспешно поправив очки и отклеив щёку от стекла, он прижался к окну носом и, щурясь, взглянул вниз, на мостовую. По садовой дорожке двигалась высокая фигура в длинной развевающейся мантии.
      Юноша вскочил, будто его током ударило, попутно уронил стул, и принялся хватать с пола всё и вся, до чего только мог дотянуться, закидывая в чемодан. Едва он швырнул через всю комнату комплект мантий, два учебника заклинаний и пакетик хрустящего картофеля, зазвенел дверной звонок. Внизу, в гостиной, дядя Вернон завопил:
      — Кого там нелёгкая несёт в такое время?
      Гарри застыл с латунным телескопом в одной руке и парой кроссовок в другой. Он совсем забыл предупредить Дёсли о Дамблдоре. Охваченный паникой и одновременно давясь со смеху, он перелез через чемодан и дёрнул на себя дверь спальни как раз в тот момент, когда глубокий голос произнёс:
      — Добрый вечер. Вы, должно быть, мистер Дёсли. Полагаю, Гарри известил вас о том, что я должен прийти за ним?
      Гарри поспешил вниз, перескакивая через ступеньку, но, не добежав до конца лестницы, резко затормозил, так как богатый опыт научил его оставаться по возможности вне пределов досягаемости дяди. В дверях стоял высокий худой мужчина с седыми волосами и бородой до пояса. На его крючковатом носу сидели очки в форме полумесяцев, одет он был в длинный чёрный дорожный плащ и остроконечную шляпу. Вернон Дёсли в халате кирпичного цвета, с усами почти такими же густыми, как у Дамблдора, но чёрными, вытаращился на гостя, словно не мог поверить своим крошечным глазкам.
      — Судя по вашему ошеломлённому и полному неверия взгляду, Гарри не предупредил вас, что я должен прибыть, — любезно заметил Дамблдор. — Впрочем, давайте предположим, что вы сердечно пригласили меня войти. Слишком долго торчать на пороге в такое неспокойное время — не самое мудрое решение.
      Он бодро шагнул через порог и закрыл за собой входную дверь.
      — Со времени моего последнего визита прошло много времени, — Дамблдор уставился поверх крючковатого носа на дядю Вернона. — Должен отметить, ваши африканские лилии буйно разрослись.
      Вернон Дёсли ничего не ответил. Гарри не сомневался, что речь вернётся к нему, и весьма скоро — пульсирование вены на дядином виске почти достигло опасного предела, — но в Дамблдоре, видимо, было нечто, от чего у дяди на некоторое время перехватило дыхание. Может, это был облик, с головой выдававший волшебника, а возможно, даже дядя Вернон ощутил, что этого человека будет очень трудно застращать.
      — А, Гарри, добрый вечер, — поздоровался Дамблдор, глядя на него с очень довольным выражением сквозь очки-полумесяцы. — Превосходно, превосходно.
      Эти слова, похоже, встряхнули дядю Вернона. Было ясно, что в его понимании любой, кого угораздит взглянуть на Гарри и сказать «превосходно», — это человек, с которым он никогда не сойдётся во взглядах.
      — Не хочу показаться грубым… — начал он тоном, предвещавшим грубость в каждом слоге.
      — …но увы, грубость часто случается ненамеренно, — с серьёзным видом закончил предложение Дамблдор. — Лучше вообще ничего не говорите, милейший. Ага, а это, должно быть, Петуния.
      Кухонная дверь открылась, и на пороге показалась тётя Гарри: поверх ночной рубашки накинут халат, на руках натянуты резиновые перчатки — её явно прервали посреди обычного натирания всех поверхностей в кухне на сон грядущий. На лошадином лице Петунии не отражалось ничего, кроме потрясения.
      — Я — Албус Дамблдор, — сказал волшебник, когда дядя Вернон не удосужился представить его. — Мы, помните ли, переписывались с вами.
      Гарри пришло в голову, что со стороны Дамблдора достаточно странно напоминать таким образом тёте Петунии о присланной однажды вопилке, но она такого пояснения не оспорила.
      — А это, должно быть, ваш сын Дадли?
      Дадли как раз выглянул из гостиной. Его большая светловолосая голова, торчащая из полосатого воротника пижамы, казалась неестественно отделённой от тела, рот был широко открыт от удивления и испуга. Дамблдор выждал секунду-другую — убедиться, не собираются ли Дёсли что-нибудь сказать, — но никто не нарушил тишину, и он улыбнулся.
      — Давайте предположим, что вы пригласили меня в гостиную?
      Дадли отшатнулся с дороги, когда Дамблдор прошёл мимо. Гарри, всё ещё сжимая телескоп и кроссовки, перепрыгнул оставшиеся ступеньки и проследовал за ним. Директор устроился в кресле возле самого камина и осматривался с выражением кроткой заинтересованности. Выглядел он здесь совершенно не к месту.
      — Разве… Разве мы не уходим, сэр? — с волнением поинтересовался Гарри.
      — Да, разумеется, но сначала нам надо обсудить несколько вопросов, — ответил Дамблдор. — И я предпочёл бы не делать этого на улице. Мы ещё немного злоупотребим гостеприимством твоих тёти и дяди.
      — Вы так и сделаете, я правильно понял?
      В комнату вошёл Вернон Дёсли, за ним следовала Петуния, позади крался Дадли.
      — Да, — сказал Дамблдор просто, — так и сделаю.
      Он достал волшебную палочку настолько быстро, что Гарри едва успел её заметить; лёгкий взмах — диван поехал вперёд и ударил всех троих Дёсли под коленки так, что они рухнули на него вповалку. Ещё один взмах палочкой — и диван вернулся на своё первоначальное место.
      — Можно же и поудобнее устроиться, — радостно объявил Дамблдор.
      Когда он опускал палочку в карман, Гарри увидел, что его рука почернела и усохла; плоть будто огнём спалило.
      — Сэр, что случилось с вашей?..
      — Позже, Гарри, — прервал его директор. — Сядь, пожалуйста.
      Гарри сел в оставшееся кресло, предпочитая не смотреть на Дёсли, которые будто онемели от потрясения.
      — Я мог бы ожидать от вас предложения чего-нибудь выпить, — обратился Дамблдор к дяде Вернону, — но судя по всему, это было бы оптимистично до идиотизма.
      Третий взмах палочкой, и в воздухе повисли запылённая бутылка и пять стаканов. Бутылка наклонилась и налила щедрую порцию жидкости медового цвета в каждый из стаканов, которые затем поплыли к присутствующим в комнате.
      — Лучший мёд мадам Розмерты, выдержанный в дубовой бочке, — заметил Дамблдор, поднимая стакан в сторону Гарри, который поймал свой и отпил маленький глоток. Ему никогда не доводилось пробовать ничего подобного, но понравилось ужасно. Дёсли, быстро и испуганно переглянувшись, попытались не обращать на стаканы ни малейшего внимания, но это давалось им нелегко, потому что стаканы время от времени тыкались им прямо в головы. Гарри показалось, что Дамблдор просто развлекается.
      — Видишь ли, Гарри, — произнёс директор, оборачиваясь к нему, — возникло затруднение, от которого, надеюсь, ты поможешь нам избавиться. Нам — это Ордену Феникса. Но, прежде всего, должен тебе сказать, что неделю назад обнаружили завещание — последнюю волю Сириуса. Он оставил тебе всё, чем владел.
      При этих словах сидевший на диване дядя Вернон повернул голову, но Гарри не глядел на него. Он смог выдавить из себя только:
      — О… Понятно.
      — В основном с наследством всё довольно просто, — продолжал Дамблдор. — На твой счёт в Гринготтсе поступает умеренная сумма золотом и, кроме того, в твоё владение переходит вся личная собственность Сириуса. Несколько проблематичная часть наследства…
      — Его крёстный мёртв? — громко вопросил дядя Вернон с дивана. Дамблдор и Гарри развернулись и посмотрели на него. Стакан мёда теперь стучал дядю Вернона по виску весьма настойчиво, и тот попытался отбить его прочь. — Он умер? Его крёстный?
      — Да, — ответил директор. Он не спросил Гарри, почему тот не поделился этой новостью с Дёсли. — Загвоздка в том, — продолжал он, обращаясь к Гарри, словно никто его и не прерывал, — что Сириус также оставил тебе дом номер двенадцать по площади Угрюмолд.
      — Ему оставили дом? — алчно осведомился дядя Вернон. Его глазёнки сузились, но никто ему не ответил.
      — Вы можете и дальше использовать его как штаб, — сказал Гарри. — Мне всё равно. Забирайте его, мне он, по правде, и не нужен.
      Будь на то воля Гарри, он в жизни не переступил бы более порога дома номер двенадцать по площади Угрюмолд. Юноша думал, что воспоминания о Сириусе, в одиночку шатавшемся по его тёмным затхлым комнатам, о Сириусе, заточённом в четырёх стенах, которые тот так отчаянно хотел покинуть, будут вечно преследовать его.
      — Это щедро с твоей стороны, — признал Дамблдор. — Впрочем, мы временно съехали оттуда.
      — Почему?
      — Ну, — начал директор, игнорируя ворчание дяди Вернона, которого в это мгновение старательно лупил по голове настойчивый стакан мёда, — традиция семьи Блэков предписывает, чтобы дом передавался по прямой линии, следующему лицу мужского пола по фамилии Блэк. Сириус был самым последним из рода, так как его младший брат Регул умер ещё раньше, и у обоих не было детей. Хотя в его завещании совершенно недвусмысленно выражено желание передать дом тебе, вполне возможно, что на это место наложены какие-либо чары или заклятия, не позволяющие никому, кроме чистокровного волшебника, стать его владельцем.
      Гарри ярко представил себе визжащий, брызжущий слюной портрет матери Сириуса, который висел в прихожей дома номер двенадцать по площади Угрюмолд.
      — Уверен, что так оно и есть, — сказал он.
      — Вполне возможно, — согласился Дамблдор. — И если такое заклятие существует, то владение домом, вероятнее всего, переходит к старшему из живущих ныне родственников Сириуса, а именно — к его двоюродной сестре Беллатрикс Лестранг.
      Не осознавая, что делает, Гарри вскочил на ноги; телескоп и кроссовки, лежавшие у него на коленях, покатились по полу. Беллатрикс Лестранг, убийца Сириуса, унаследует его дом?!
      — Ни за что! — заявил он.
      — Ну, мы, само собой разумеется, тоже предпочли бы, чтобы она его не получила, — невозмутимо подтвердил Дамблдор. — Положение чрезвычайно запутанное. Теперь, когда Сириуса больше нет, неизвестно, будут ли продолжать действовать чары, которые на дом накладывали мы, делая его, к примеру, Ненахождаемым. Согласись, может случиться, что Беллатрикс в любой момент ступит на порог дома. Мы съехали оттуда до того времени, пока ситуация не прояснится…
      — Но как вы собираетесь узнать, перешёл ли он ко мне?
      — К счастью, есть простой способ это проверить, — сказал Дамблдор.
      Профессор поставил пустой стакан на столик рядом с креслом, но прежде чем он успел что-нибудь сделать, дядя Вернон завопил:
      — Да заберёте вы от нас эти проклятые штуковины или нет?
      Гарри оглянулся; все трое Дёсли заслонялись руками от стаканов, которые отбивали дробь на их головах, разбрызгивая содержимое во все стороны.
      — О, прошу прощения, — вежливо ответил Дамблдор и опять поднял палочку. Все три стакана исчезли. — Но, знаете ли, воспитанные люди продемонстрировали бы хорошие манеры, выпив угощение.
      Казалось, дядя Вернон сейчас сорвётся, но он только сильнее вжался в диванные подушки и ничего не сказал, уставившись поросячьими глазками на волшебную палочку Дамблдора.
      — Понимаешь, — Дамблдор обернулся к Гарри и продолжил беседу, точно дядя Вернон не открывал рта, — если ты действительно унаследовал дом, то твоей собственностью будет также и…
      Он взмахнул палочкой в пятый раз. Раздался громкий хлопок, и на полу возник домовой — с рыльцем вместо носа, громадными, как у летучей мыши, ушами и огромными налитыми кровью глазами, одетый в грязные тряпки. Увидев, как он припал к ворсистому ковру, тётя Петуния испустила душераздирающий вопль; никогда на её памяти ничто столь омерзительное не попадало к ней в дом… Дадли подобрал с пола босые ноги, большие и розовые, и задрал их чуть ли не выше головы, словно считал, что эта тварь может вскарабкаться по его пижамным штанам, а дядя Вернон проревел:
      — Что это, чёрт побери, за?..
      — …Хрычер, — закончил Дамблдор.
      — Хрычер не будет, Хрычер не будет, Хрычер не будет! — проквакал домовой почти так же громко, как и дядя Вернон, топая длинными шишковатыми ногами и дёргая ушами. — Хрычер принадлежит мисс Беллатрикс, о да, Хрычер принадлежит Блэкам, Хрычер хочет к своей новой хозяйке, Хрычер не пойдёт к этому щенку Поттеру, Хрычер не будет в неволе, не будет, не будет…
      — Как видишь, Гарри, — громко произнёс Дамблдор, перекрывая непрекращающееся хрипенье Хрычера «не будет, не будет, не будет», — Хрычер определённо сопротивляется тому, чтобы ты стал его хозяином.
      — Мне всё равно, — повторил Гарри, с отвращением глядя на извивающегося и топающего ногами домового. — Мне он не нужен.
      — Не будет, не будет, не будет, не будет…
      — Ты предпочтёшь передать его в собственность Беллатрикс Лестранг? Учитывая, что он жил в штабе Ордена Феникса весь прошлый год?
      — Не будет, не будет, не будет, не будет…
      Гарри уставился на Дамблдора. Он знал, что Хрычера нельзя отпускать к Беллатрикс Лестранг, но сама мысль стать владельцем домового и нести ответственность за тварь, предавшую Сириуса, не укладывалась у него в голове.
      — Отдай ему приказ, — предложил Дамблдор. — Если он перешёл в твою собственность, он будет вынужден подчиниться. Если нет, то нам придётся изыскать другой способ, чтобы держать его подальше от законной хозяйки.
      — Не будет, не будет, не будет, НЕ БУДЕТ!
      Голос Хрычера перешёл в визг. Гарри не придумал ничего лучше, как рявкнуть:
      — Хрычер, заткнись!
      Какое-то мгновенье казалось, что Хрычер сейчас задохнётся. Он схватился за горло, губы продолжали шевелиться, глаза выпучились. Через несколько секунд отчаянного сглатывания он уткнулся лицом в ковёр (тетя Петуния застонала) и начал колотить по полу руками и ногами в яростной, хоть и абсолютно безмолвной, истерике.
      — Ну что ж, это упрощает дело, — весело заявил Дамблдор. — Кажется, Сириус знал, что делал. Ты являешься полноправным владельцем дома номер двенадцать по площади Угрюмолд и Хрычера.
      — А я… я должен держать его всё время при себе? — спросил Гарри, в ужасе от вида Хрычера, бьющегося на полу у его ног.
      — Если не хочешь — нет, — успокоил его директор. — Если позволишь дать совет, ты мог бы отослать его в Хогвартс работать на кухне под присмотром наших домовых.
      — Ну да, — вздохнул Гарри с облегчением, — да, я так и сделаю. Э-э… Хрычер… Я хочу, чтобы ты отправился в Хогвартс и стал там работать на кухне вместе с другими домовыми эльфами.
      Хрычер, который теперь лежал на спине, размахивая в воздухе руками и ногами, бросил на Гарри полный глубочайшей ненависти взгляд и с громким хлопком исчез.
      — Хорошо, — одобрил Дамблдор. — И ещё остался вопрос насчёт гиппогрифа Конклюва. Хагрид ухаживает за ним с тех пор, как умер Сириус, но Конклюв теперь твой, так что, если ты предпочтёшь распорядиться иначе…
      — Нет, — сразу же ответил Гарри, — он может остаться с Хагридом. Думаю, так будет лучше.
      — Хагрид придёт в восторг, — улыбнулся Дамблдор. — Он так радовался, что Конклюв снова с ним. Кстати, мы пока решили, в интересах безопасности Конклюва поменять ему имя на Сизокрыл, хотя вряд ли Министерство когда-нибудь догадается, что это тот самый гиппогриф, однажды приговорённый к смерти. Ну что, Гарри, твой чемодан собран?
      — Э-э…
      — Сомневался, что я приду? — проницательно предположил Дамблдор.
      — Я сейчас пойду и… э-э… закончу, — торопливо пообещал Гарри, спеша подобрать упавшие телескоп и кроссовки.
      Ему потребовалось чуть больше десяти минут на сборы; наконец он умудрился извлечь из-под кровати плащ-невидимку, завинтил крышку чернильницы с цветосменными чернилами и, придавив котёл, закрыл чемодан. Затем, сгибаясь под тяжестью чемодана в одной руке и держа клетку с Хедвиг в другой, он потащился вниз по лестнице.
      Однако, спустившись, Гарри с разочарованием обнаружил, что директор не ждёт его в прихожей и придётся возвращаться в гостиную.
      В гостиной было тихо. Дамблдор едва слышно напевал себе под нос, явно чувствуя себя как дома, но атмосфера сгустилась так, что её можно было резать ножом, и Гарри, не осмелившись даже посмотреть в сторону Дёсли, произнёс:
      — Профессор… Я готов.
      — Хорошо, — сказал Дамблдор. — Тогда последний вопрос.
      И он ещё раз обратился к Дёсли.
      — Как вам, несомненно, известно, Гарри через год станет совершеннолетним…
      — Нет, — отозвалась тётя Петуния, впервые с момента прибытия Дамблдора вступая в разговор.
      — Прошу прощения? — вежливо переспросил Дамблдор.
      — Нет, не станет. Он на месяц младше Дадли, а Дадлику исполнится восемнадцать только через два года.
      — Понятно, — довольно сообщил директор, — но в мире волшебников становятся совершеннолетними в семнадцать лет.
      Дядя Вернон пробормотал «Чёрт знает что!», однако Дамблдор не обратил внимания на его слова.
      — Сейчас, как вам уже известно, в мир возвратился волшебник, называющий себя Лордом Волдемортом. Колдовское сообщество в настоящее время находится в состоянии войны. Гарри, которого Лорд Волдеморт уже пытался убить множество раз, сейчас грозит даже большая опасность, чем в тот день, пятнадцать лет назад, когда я оставил его у вас на пороге. Тогда же я оставил и письмо, в котором рассказал об убийстве его родителей и выразил надежду, что вы будете заботиться о нём, как о собственном ребёнке.
      Дамблдор сделал паузу. Хотя голос его оставался мягким и тихим и очевидных признаков гнева заметно не было, Гарри ощутил нечто вроде холода, исходившего от директора, и заметил, что Дёсли очень тесно придвинулись друг к другу.
      — Вы не выполнили мою просьбу. Вы никогда не относились к Гарри как к сыну. Он не видел от вас ничего, кроме презрения и, зачастую, жестокости. Лучшее, что можно о вас сказать — он, по крайней мере, избежал ужаснейшего вреда, который вы нанесли несчастному мальчику, сидящему между вами.
      Тётя Петуния и дядя Вернон машинально оглянулись, будто ожидали увидеть кого-то, кроме стиснутого между ними Дадли.
      — Это мы-то плохо обращались с Дадликом? О чём вы?.. — с яростью в голосе начал дядя Вернон, но Дамблдор остановил его призывающим к молчанию жестом; воцарилась тишина, словно дядю Вернона лишили дара речи.
      — Волшебство, к которому я обратился пятнадцать лет назад, обеспечивает Гарри мощной защитой, пока он может называть это место родным домом. Каким бы несчастным, каким нежеланным он себя здесь ни чувствовал, как бы плохо вы с ним ни обращались, но вы хотя бы, скрепя сердце, предоставили ему кров. Это волшебство перестанет действовать в тот момент, когда Гарри исполнится семнадцать; другими словами, в тот миг, когда он станет мужчиной. Я прошу только одного: чтобы перед его семнадцатым днём рожденья вы позволили ему последний раз вернуться в этот дом, благодаря чему до этого времени защита останется в силе.
      Никто из Дёсли ничего не сказал. Дадли слегка хмурился; похоже, он старался припомнить, когда же это с ним плохо обращались. Дядя Вернон выглядел так, словно у него в горле что-то застряло; на щеках тёти Петунии, однако, вспыхнул странный румянец.
      — Ну, Гарри, время идти, — наконец сказал Дамблдор, поднимаясь и поправляя свой длинный чёрный плащ. — До встречи, — бросил он Дёсли, весь вид которых свидетельствовал о том, что они согласны отложить следующий визит навсегда.
      Приподняв шляпу в прощальном жесте, Дамблдор покинул комнату.
      — Пока, — поспешно бросил Гарри семейству Дёсли и последовал за Дамблдором, задержавшимся у чемодана, на котором громоздилась клетка с Хедвиг.
      — Пожалуй, нам не стоит обременять себя вещами, — сказал директор, снова вытаскивая палочку. — Я отправлю их в Нору, и пусть они ждут нас там. Впрочем, мне бы хотелось, чтобы ты взял свой плащ-невидимку… Просто на всякий случай.
      Гарри не без труда выудил свой плащ из чемодана, стараясь, чтобы Дамблдор не заметил, какой беспорядок царит внутри. Когда он запихнул плащ во внутренний карман куртки, директор взмахнул палочкой, и чемодан, клетка и Хедвиг исчезли. Дамблдор опять махнул палочкой, и парадная дверь отворилась в холодную туманную тьму.
      — А теперь, Гарри, давай шагнём в ночь и последуем за ветреной искусительницей, имя которой — приключение!

      Последние несколько дней Гарри провёл отчаянно надеясь, что Дамблдор, и правда, заберёт его. Несмотря на это, шагая с ним вместе по Бирючинному проезду, юноша отчётливо ощущал неловкость. Он никогда раньше не общался с директором вне Хогвартса, и обычно они находились по разные стороны стола. А воспоминание об их последней встрече и вовсе не способствовало уменьшению замешательства; он тогда слишком много кричал, не говоря уже о приложенных усилиях по разгрому части высокоценного директорского имущества.
      Дамблдор же, напротив, казался совершенно спокойным.
      — Держи свою палочку наготове, Гарри, — отчётливо произнёс он.
      — Но сэр, я думал, нам не разрешено пользоваться магией вне школы?
      — Если на нас нападут, — сказал Дамблдор, — я разрешаю тебе использовать любые контрзаклинания или проклятия, какие придут тебе в голову. Хотя, полагаю, сегодня ночью тебе не стоит волноваться.
      — Почему, сэр?
      — Ты же со мной, — просто ответил Дамблдор. — Приступим, Гарри.
      Он резко остановился в конце улицы.
      — Ты, разумеется, не сдавал тест по телепортации.
      — Нет. Я думал, его сдают в семнадцать, — ответил Гарри.
      — Ты прав, — подтвердил Дамблдор. — Итак, тебе нужно очень крепко взяться за мою руку — за левую, если ты не возражаешь, — как видишь, моя правая сейчас не в том состоянии.
      Гарри схватился за предложенную руку.
      — Очень хорошо, — сказал Дамблдор. — Отправляемся.
      Гарри почувствовал, что рука профессора выскальзывает из пальцев, и сжал её с удвоенной силой. В следующий момент всё почернело, тело стиснуло со всех сторон; он не мог дышать, железные оковы сжали грудь; глазные яблоки и барабанные перепонки будто кто-то вдавливал внутрь головы… внезапно к нему вернулась способность дышать, он вдохнул полной грудью прохладный ночной воздух и открыл слезящиеся глаза. Гарри чувствовал себя так, будто его протащило по очень узкой резиновой трубе. Прошло несколько секунд, прежде чем он осознал, что Бирючинный проезд испарился. Похоже, они с Дамблдором очутились на пустынной деревенской площади со старым военным памятником и несколькими скамейками в центре. Когда разум возобладал над чувствами, до Гарри дошло: мгновение назад он первый раз в жизни телепортировался.
      — Всё в порядке? — участливо спросил Дамблдор. — С непривычки ощущение не из приятных.
      — Нормально, — ответил Гарри, растирая уши, которые, похоже, покинули Бирючинный проезд весьма неохотно. — Но думаю, лучше уж на мётлах.
      Директор, улыбнувшись, поплотнее запахнулся в свой дорожный плащ и, указав «нам туда», быстрым шагом направился мимо пустующей гостиницы и ряда домов. Судя по часам на церкви, была почти полночь.
      — Гарри, скажи мне, — поинтересовался Дамблдор, — твой шрам… болит ли он?
      Юноша инстинктивно поднял руку и потёр свою метку-молнию.
      — Нет, — ответил он, — и меня это удивляет. Я думал, шрам будет жечь всё время, ведь Волдеморт вновь обретает могущество.
      Он взглянул на Дамблдора и увидел выражение удовлетворения на его лице.
      — А я думал иначе, — сказал Дамблдор. — Лорд Волдеморт наконец осознал, насколько опасна твоя способность проникать в его мысли и чувства. Похоже, теперь он сам использует Окклюменцию, дабы защититься от тебя.
      — Что ж, не имею ничего против, — ответил Гарри, который не скучал ни по беспокойным снам, ни по пугающим обрывочным проникновениям в сознание Волдеморта.
      Они повернули за угол, минуя телефонную будку и автобусную остановку. Гарри снова взглянул на Дамблдора.
      — Профессор?
      — Да, Гарри?
      — Э-э-э… а где мы?
      — Это, мой мальчик, очаровательная деревенька под названием Бадли Баббертон.
      — И что мы здесь делаем?
      — Ах, ну да, я ведь не рассказал тебе, — спохватился Дамблдор. — Уже сбился со счёта, сколько раз я произносил эту фразу за последние годы, но у нас снова образовалось вакантное место. Мы здесь для того, чтобы уговорить одного моего старого коллегу снова встать в строй и вернуться к работе в Хогвартсе.
      — А чем я могу помочь, сэр?
      — О, мы найдём тебе применение, — неопределённо пояснил Дамблдор. — Здесь налево, Гарри.
      Они продолжили путь по крутой узкой улочке. Все окна в домах на ней были темны. Странная прохлада, державшаяся две недели в Бирючинном проезде, присутствовала и здесь. Думая о дементорах, Гарри бросил взгляд через плечо и для уверенности сжал палочку в кармане.
      — Профессор, почему мы не могли просто телепортироваться в дом вашего старого коллеги?
      — Потому, что это было бы так же неучтиво, как и выбить ногой входную дверь, — объяснил Дамблдор. — Вежливость велит нам дать собратьям-волшебникам возможность не впустить нас. В любом случае, большинство жилищ волшебников имеют магическую защиту от нежелательных телепортаций. В Хогвартс, например…
      — …Нельзя телепортироваться ни внутрь зданий, ни на прилегающие территории, — быстро вставил Гарри. — Эрмиона Грейнджер говорила.
      — И она совершенно права. Нам снова налево.
      Часы на церкви пробили полночь. Гарри интересовало, почему Дамблдор не считает неучтивым заявиться к старому коллеге так поздно, но сейчас, когда начало разговору было положено, у него имелись более неотложные вопросы.
      — Сэр, я прочёл в «Ежедневном пророке», что Фаджа уволили…
      — Точно, — подтвердил директор, поднимаясь по крутому склону улицы. — Его место занял, как ты, полагаю, читал, Руфус Скримджер, ранее возглавлявший Штаб ауроров.
      — А он… считаете, он станет хорошим министром? — спросил Гарри.
      — Интересный вопрос, — сказал Дамблдор. — Определённо, он подходит. Как более решительная и волевая личность, чем Корнелий.
      — Да, но я имел в виду…
      — Я понял, что ты имел в виду. Руфус — человек действия, сражался с тёмными волшебниками большую часть своей жизни и вряд ли недооценивает Лорда Волдеморта.
      Гарри ждал продолжения, но Дамблдор ничего не добавил про трения, о которых писал «Ежедневный пророк», и так как у юноши не хватило дерзости дальше обсуждать эту тему, он сменил её.
      — И… сэр… я читал про мадам Боунс.
      — Да, — тихо подтвердил Дамблдор, — ужасная потеря. Она была сильной ведьмой… Думаю, где-то здесь… — он указал раненой рукой, — ох!
      — Профессор, что случилось с вашей…
      — Сейчас нет времени объяснять, — сказал Дамблдор. — Это захватывающая история, я хотел бы уделить ей особое внимание.
      Он улыбнулся Гарри, и юноша понял, что его не только не осадили, но разрешили и дальше задавать вопросы.
      — Сэр, мне сова принесла листовку Министерства магии о мерах безопасности, которые нам следует принимать против Пожирателей смерти…
      — Да, я получил такую же, — улыбнулся Дамблдор. — Показалась ли она тебе полезной?
      — Не совсем.
      — Я так и думал. Ты не спросил, например, какое моё любимое варенье, дабы убедиться, не самозванец ли я.
      — Я не… — начал Гарри, не совсем уверенный, ругают его или нет.
      — На будущее, Гарри: малиновое… Хотя, конечно, будь я Пожирателем смерти, я бы обязательно разузнал собственные предпочтения касаемо варенья, прежде чем притворяться собой.
      — Э-э-э… хорошо, — продолжил Гарри. — В той же листовке что-то говорилось об инфери. Кто они такие? Листовка толком не объяснила.
      — Это трупы, — спокойно пояснил Дамблдор. — Мертвецы, заколдованные для выполнения приказов тёмного волшебника. Инфери не появлялись довольно давно, пожалуй, с тех пор, когда Волдеморт ещё был могущественен… Ведь он убил достаточно людей, чтобы создать из них армию… Вот это место, Гарри, сюда…
      Они подходили к маленькому опрятному каменному дому, окружённому садом. Гарри был слишком занят перевариванием ужасной мысли о существовании инфери, дабы обращать внимание на что-нибудь ещё, поэтому, когда они дошли до ворот и Дамблдор резко остановился, юноша налетел на него.
      — Боже мой! Боже, боже мой!
      Гарри проследил за взглядом профессора вдоль заботливо ухоженной дорожки и почувствовал, как сжимается сердце. Парадная дверь висела на одной петле. Дамблдор оглядел улицу. Она казалась совершенно пустынной.
      — Достань палочку и следуй за мной, — тихо распорядился директор.
      Он открыл ворота, стремительно и бесшумно прошёл по садовой дорожке вместе с Гарри, наступавшим ему на пятки, затем очень медленно открыл парадную дверь, держа палочку наготове.
      — Иллюмос.
      Кончик директорской палочки зажёгся, освещая узкий коридор. Дверь слева была открыта. Держа светящуюся палочку, Дамблдор, а за ним и Гарри, прошли в гостиную. Их глазам предстала сцена полного разорения. У входа лежали разбитые напольные часы: циферблат был расколот, неподалёку, словно брошенный меч, валялся маятник. Пианино стояло на боку, клавиши разбросаны по полу. Осколки упавшей люстры устилали пол. Диванные подушки лежали вспоротые, перья медленно вылетали из разрезов по краям; всё вокруг было усыпано крошевом из стекла и фарфора. Дамблдор поднял палочку повыше, так, чтобы она осветила стены, где обои были заляпаны чем-то тёмно-красным и клейким. Гарри охнул, заставив Дамблдора обернуться.
      — Не слишком приятное зрелище, верно? — расстроенно спросил директор. — Да, здесь произошло нечто ужасное.
      Он осторожно двинулся в центр комнаты, внимательно изучая осколки под ногами. Гарри пошёл за ним, осматриваясь по сторонам и немного страшась того, что он может увидеть за разрушенным пианино или перевёрнутым диваном, но тела нигде не было.
      — Профессор, наверное, здесь была драка, и они уволокли его, — сделал предположение Гарри, стараясь не думать, как тяжело должен быть ранен человек, чтобы заляпать кровью полстены.
      — Сомневаюсь, — тихо ответил Дамблдор, заглядывая за кресло с обивкой, лежащее на боку.
      — Хотите сказать, что он…
      — Всё ещё где-то здесь? Да.
      И без предупреждения Дамблдор сделал выпад, ткнув палочкой в сиденье обитого кресла, которое вскричало:
      — Ай!
      — Добрый вечер, Гораций, — выпрямляясь, сказал Дамблдор.
      У Гарри отвисла челюсть. Там, где мгновение назад было кресло, сейчас сгибался невероятно толстый лысый пожилой человек, потиравший живот и обиженно косившийся на Дамблдора водянистым глазом.
      — Незачем было так сильно тыкать, — вместо приветствия ответил он, поднимаясь на ноги. — Больно ведь.
      Свет палочки играл бликами на его лысине, в глазах навыкате, огромных, серебристых моржовых усах и на отполированных пуговицах тёмно-красного вельветового пиджака, надетого поверх шёлковой лиловой пижамы. Макушка волшебника едва доставала Дамблдору до подбородка.
      — Ну и в чём прокол? — проворчал он, пошатываясь и всё ещё потирая живот. Для человека, пойманного при попытке сыграть роль кресла, он выглядел удивительно невозмутимым.
      — Мой дорогой Гораций, — Дамблдор явно забавлялся ситуацией, — если бы Пожиратели смерти и правда пришли за тобой, над домом висел бы Знак Мрака.
      Волшебник хлопнул себя по широкому лбу толстенькой ручкой.
      — Знак Мрака, — пробормотал он. — Знал ведь, точно что-то… а, ладно. Всё равно не было времени. Я едва успел наложить последние штрихи на свою обивку до того, как вы вошли.
      Он глубоко вздохнул, кончики его усов заколыхались.
      — Не желаешь ли, чтобы я помог тебе прибраться? — вежливо спросил Дамблдор.
      — Валяй, — был ответ.
      Они встали спина к спине — высокий худой волшебник и толстый коротышка — и вместе взмахнули палочками.
      Мебель заняла свои места, украшения восстановились прямо в воздухе. Перья затолкались обратно в подушки, порванные книги отремонтировались и заняли места на полках; масляные лампы взлетели на столики и снова зажглись. Обширная коллекция разбитых серебряных рамок для фотографий, сверкая, пролетела по комнате и опустилась целой и невредимой на письменный стол; разрезы, разрывы и дыры повсеместно затягивались, а стены самостоятельно почистились.
      — Между прочим, чья это была кровь? — громко поинтересовался Дамблдор под бой вновь исправных напольных часов.
      — На стенах? Драконья! — прокричал волшебник, именуемый Горацием, в то время как люстра с оглушительным скрежетом и звяканьем вворачивалась в потолок.
      Пианино издало финальный бряк, и наступила тишина.
      — Да, драконья, — повторил волшебник словоохотливо. — Моя последняя бутылка, а цены сейчас заоблачные. Надеюсь, её ещё можно переиспользовать.
      Он доковылял до небольшой хрустальной бутылки, стоявшей наверху буфета, и поднял её, проверяя густую жидкость на свет.
      — Хм. Пыльная немного.
      Волшебник вернул бутылочку на буфет и вздохнул. Потом его взгляд упал на Гарри.
      — О-о-о, — его большие круглые глаза скользнули по лбу Гарри и шраму в форме молнии. — О-о-о!
      — Это, — Дамблдор шагнул вперёд, чтобы представить их, — Гарри Поттер. Гарри, это мой старый друг и коллега, Гораций Хорохорн.
      Хорохорн развернулся к Дамблдору и сварливо начал:
      — Это так ты думаешь уговорить меня, да? Что ж, ответ «нет», Албус.
      Он протиснулся мимо Гарри, решительно отвернувшись с видом человека, пытающегося сопротивляться соблазну.
      — По крайней мере, выпить-то мы можем? — поинтересовался Дамблдор. — Вспомним старые времена.
      Хорохорн заколебался.
      — Ну хорошо, по одной, — неприветливо согласился он.
      Дамблдор улыбнулся Гарри и указал ему на кресло, немного похожее на то, которое недавно изображал Хорохорн, и стоявшее как раз рядом с заново вспыхнувшим камином и ярко пылавшей масляной лампой. Гарри сел с навязчивым подозрением, что Дамблдор по каким-то причинам желает всячески выставить его напоказ — насколько это вообще возможно. Разумеется, когда Хорохорн, занятый графинами и стаканами, повернулся лицом к комнате, его взгляд сразу же упал на юношу.
      — Хм, — сказал он, быстро отвернувшись, будто боялся ослепнуть. — Держи, — волшебник протянул стакан Дамблдору, севшему без приглашения, толкнул поднос к Гарри, затем опустился на подушки восстановленного дивана и рассерженно замолчал. Его ноги были настолько коротки, что не доставали до пола.
      — Как себя чувствуешь, Гораций? — спросил Дамблдор.
      — Не очень хорошо, — сразу же ответил Хорохорн. — Одышка. Хрипы. Ревматизм к тому же. Не могу передвигаться как раньше. Что ж, этого следовало ожидать. Старый стал. Устал.
      — А ты всё же довольно быстро подготовил нам такую встречу за столь короткое время, — заметил Дамблдор, — у тебя ведь было не больше трёх минут?
      Хорохорн ответил наполовину раздражённо, наполовину гордо:
      — Две. Не услышал сигнала Сторожевых чар, принимал ванну. Однако, — сурово добавил он, видимо, собравшись с духом, — факт остаётся фактом: я старый человек, Албус. Усталый старик, заслуживший право на тихую жизнь и чуточку комфорта.
      «Вот это у него точно есть», — подумал Гарри, оглядывая комнату. Несмотря на духоту и беспорядок, никто не смог бы пожаловаться на отсутствие комфорта: здесь были мягкие кресла и скамеечки для ног, выпивка и книги, коробки шоколада и пышные подушки. Если бы Гарри не знал, кто здесь живёт, то подумал бы о богатой суетливой старой деве.
      — Всё же ты не так стар, как я, — заметил Дамблдор.
      — Тогда, может, тебе следует подумать о выходе на пенсию? — прямо заявил Хорохорн. Взгляд его тусклых, смахивающих на крыжовник глаз наткнулся на повреждённую руку Дамблдора. — Реакция уж не та, как я погляжу.
      — Да, ты совершенно прав, — безмятежно сказал Дамблдор, отворачивая рукав и открывая края чёрных кольцеобразных ожогов. От одного их вида у Гарри мурашки по спине побежали. — Я, несомненно, не так быстр, как раньше. Да и не с руки теперь как-то, но…
      Он пожал плечами и широко развёл руками, будто хотел сказать, что возраст имеет свои преимущества, и Гарри заметил на здоровой руке Дамблдора перстень, которого раньше не видел: большой, грубовато сделанный из чего-то, похожего на золото, с чёрным увесистым камнем, треснувшим посередине. Хорохорн тоже на мгновение задержал взгляд на перстне и слегка нахмурил широкий лоб.
      — Итак, Гораций, все эти предосторожности против непрошенных гостей — они от Пожирателей смерти или от меня? — поинтересовался Дамблдор.
      — Что может понадобиться Пожирателям смерти от такого бедного больного старого глупца, как я? — вопросил Хорохорн.
      — Мне думается, они бы хотели, чтобы ты направил свои разносторонние таланты на принуждение, пытки и убийства, — сказал Дамблдор. — Хочешь сказать, тебя ещё не вербовали?
      Мгновение Хорохорн сверлил взглядом Дамблдора, потом пробормотал:
      — Я не дал им такой возможности. Целый год переезжаю с места на место. Никогда не задерживаюсь нигде дольше недели. От одного маггловского дома к другому — хозяева этого отдыхают на Канарах. Здесь очень даже ничего, жаль будет покидать. Знаешь ведь, всё очень просто: одно Замораживающее заклинание на эти абсурдные сигнализации от воров, которые они используют вместо плутоскопов, да внести пианино тайком от соседей.
      — Остроумно, — согласился Дамблдор. — Но выглядит слегка утомительно для больного старого глупца, ищущего спокойной жизни. А вот если бы ты вернулся в Хогвартс…
      — Если ты собираешься сказать мне, что моя жизнь была бы более мирной в стенах этой проклятой школы, то не трать понапрасну слов, Албус! Хоть я и скрывался, до меня дошли некоторые слухи после того, как Долорес Хамбридж покинула школу. Если ты теперь так обращаешься с преподавателями…
      — Профессор Хамбридж разошлась во мнениях с табуном кентавров, — сказал Дамблдор. — Я думаю, ты, Гораций, достаточно умён, чтобы не отправляться в Лес и не называть толпу рассерженных кентавров «мерзкими полукровками».
      — Ах, вот что она натворила! — проговорил Хорохорн. — Идиотка. Никогда мне не нравилась.
      Гарри хихикнул, и оба мага обернулись к нему.
      — Прошу прощения, — поспешно извинился Гарри. — Просто… мне она тоже не нравилась.
      Дамблдор неожиданно поднялся.
      — Уже уходите? — тут же с надеждой спросил Хорохорн.
      — Нет, хотел поинтересоваться, могу ли я воспользоваться ванной комнатой, — ответил Дамблдор.
      — О, — Хорохорн был явно разочарован. — Вторая дверь налево по коридору.
      Директор широким шагом вышел из комнаты. Когда за ним закрылась дверь, в гостиной воцарилась тишина. Чуть погодя Хорохорн поднялся, но, казалось, не мог решить, что ему делать. Он украдкой взглянул на Гарри, затем прошёл к камину и повернулся спиной к огню, обогревая свою широкую корму.
      — Не думай, будто я не знаю, зачем он привёл тебя, — внезапно заявил он.
      Юноша бросил взгляд на Хорохорна, чьи водянистые глаза, лишь скользнув по шраму, в этот раз пристальнее всматривались в черты лица.
      — Ты очень похож на своего отца.
      — Ага, мне говорили, — сказал Гарри.
      — За исключением глаз. Их ты унаследовал…
      — Глаза от мамы, да, — Гарри слышал подобное так часто, что фраза приелась.
      — Хм. Ну, да. Конечно, преподавателю не следует иметь любимчиков, но у всех они есть. Твоя мать, — добавил Хорохорн в ответ на вопросительный взгляд Гарри. — Лили Эванс. Одна из самых талантливых студенток, кого я когда-либо учил. Искренняя такая. Очаровательная девушка. Я, бывало, говорил ей, что она должна быть в моём колледже. Обычно получал весьма дерзкий ответ.
      — А какой ваш колледж?
      — Я был главой Слитерина, — ответил Хорохорн. — О, минутку, — он поднял вверх указательный палец, увидев выражение лица Гарри, — не ставь мне это в упрёк. Полагаю, ты в Гриффиндоре, как и она? Да, это обычно передаётся по наследству. Хотя не всегда. Слышал когда-нибудь о Сириусе Блэке? Должен был… Газеты писали о нём последние пару лет — умер несколько недель назад…
      Словно невидимая рука скрутила внутренности Гарри и сжала их.
      — Ну, во всяком случае, в школе он был большим другом твоего отца. Вся семья Блэков была в моём колледже, а Сириус попал в Гриффиндор. Позор — он был талантливым парнем. Мне достался его брат, Регул, но хотелось бы полный комплект.
      Он говорил с энтузиазмом коллекционера, которому перебили цену на аукционе. По-видимому, он окунулся в воспоминания, ибо уставился на противоположную стену, лениво поворачиваясь на месте для лучшего обогрева своего тыла.
      — Конечно, твоя мать была магглорождённой. Не мог поверить, когда узнал. Думал, что она должна быть чистокровной, до чего была хороша.
      — Моя лучшая подруга — магглорождённая, — вставил юноша, — и она первая на курсе.
      — И как это иногда случается? Странно, не правда ли? — сказал Хорохорн.
      — Не очень, — холодно ответил Гарри.
      Хорохорн с удивлением посмотрел на него.
      — Ты не должен думать, якобы я предвзято рассуждаю! — воскликнул он. — Не я ли только сейчас сказал тебе, что твоя мать была одной из моих самых любимых учениц за всё время? И был ещё Дирк Крессуэл, младше её на год — сейчас Глава управления по связям с гоблинами, конечно, тоже магглорождённый. Очень одарённый ученик, и до сих пор предоставляет мне служебную информацию о происходящем в Гринготтсе!
      Он слегка поколыхался, самодовольно улыбаясь, и указал на множество блестящих фотографий на буфете. Крошечные обитатели рамок непрерывно двигались.
      — Это мои бывшие ученики, все с автографами. Вот Барнабас Куффи, редактор «Ежедневного пророка», ему всегда интересно узнать моё отношение к новостям дня. И Амброзий Флюм, из «Горшочка с мёдом» — корзина со сладостями на каждый день рождения, и всё потому, что я представил его Цицерону Харкиссу, который дал ему первую работу! И позади — ты увидишь её, если только вытянешь шею — Гвеног Джонс, капитан «Гарпий Гервена», конечно же. Люди всегда удивляются, когда слышат, что я на короткой ноге с «Гарпиями», — и бесплатные билеты, когда бы я ни пожелал!
      Эта мысль, казалось, сильно взбодрила его.
      — И они знают, где вас найти, чтобы послать вам всё это? — Гарри не мог не поинтересоваться, почему Пожиратели смерти всё ещё не напали на след Хорохорна, тогда как корзины со сладостями, билеты на квиддитч и посетители, жаждущие его совета и мнения, находят способы. Улыбка сползла с лица Хорохорна так же быстро, как и кровь со стен.
      — Конечно, нет, — сказал он, глядя на Гарри. — Я целый год жил в полной изоляции.
      Юноша почувствовал, что Хорохорна обескуражили собственные слова; на мгновение тот совершенно растерялся. Затем, пожав плечами, он продолжил:
      — Однако… благоразумный маг не высовывается в такие времена. Дамблдору хорошо рассуждать, но принимать пост в Хогвартсе в это время будет равносильно открытому объявлению о моей преданности Ордену Феникса! И хотя я уверен, что все они там замечательные, храбрые и всё такое, но лично мне не нравится уровень смертности…
      — Вы не обязаны вступать в Орден Феникса, чтобы преподавать в Хогвартсе, — Гарри не удалось полностью скрыть насмешливые нотки в голосе: тяжело симпатизировать изнеженному существованию Хорохорна, вспоминая Сириуса, скрывавшегося в пещере и питавшегося крысами. — Большинство учителей в нём не состоят, и никто ещё не был убит — ну, если не считать Квиррелла, но он получил по заслугам: нечего было работать на Волдеморта.
      Гарри был уверен, что Хорохорн — один из тех волшебников, которые не выносят, когда имя Волдеморта произносят вслух, и оказался прав. Хорохорн вздрогнул и издал протестующий возглас, который Гарри проигнорировал и продолжил:
      — Я считаю, что преподаватели находятся в большей безопасности, чем большинство людей, пока Дамблдор — директор. Он единственный, кого Волдеморт всегда боялся, не правда ли?
      Пару мгновений Хорохорн смотрел в пространство: казалось, он обдумывает слова Гарри.
      — Ну да, это правда, что Тот-Кого-Не-Стоит-Называть-По-Имени никогда не искал схватки с Дамблдором, — пробормотал он неохотно. — Могу поспорить, раз я не присоединился к Пожирателям смерти, едва ли Тот-Кого-Не-Стоит-Называть-По-Имени сможет считать меня другом… В таком случае, мне безопаснее быть чуть ближе к Албусу… Не буду притворяться — смерть Амелии Боунс меня потрясла… Если она, со всеми её министерскими связями и защитой…
      Тут вернулся Дамблдор и Хорохорн подпрыгнул, будто забыл, что тот в доме.
      — О, вот и ты, Албус. Что-то долго тебя не было. Расстройство желудка?
      — Нет, я просто читал маггловские журналы, — ответил Дамблдор. — Очень люблю узоры для вязания. Ну, Гарри, мы слишком долго злоупотребляли гостеприимством Горация. Думаю, нам пора.
      Охотно повинуясь, юноша вскочил на ноги. Хорохорн, по-видимому, был захвачен врасплох.
      — Уходите?
      — Да, уходим. Совершенно очевидно, что уговоры в твоём случае бесполезны.
      — Бесполезны?
      Хорохорн растерялся. Он перебирал воздух толстыми пальцами и суетился, наблюдая, как Дамблдор застёгивает свой дорожный плащ, а Гарри — молнию на куртке.
      — Мне жаль, что ты отказываешься от работы, Гораций, — сказал Дамблдор, поднимая невредимую руку в прощальном жесте. — Хогвартс был бы рад видеть тебя снова. Несмотря на наши чрезвычайно усиленные меры безопасности, если захочешь приехать, твой визит будет всегда желанным.
      — Да… ну… очень мило… как я уже говорил…
      — До свидания.
      — Пока, — попрощался Гарри.
      Они были уже на пороге, когда позади раздался крик.
      — Хорошо, хорошо, я согласен!
      Дамблдор обернулся к Хорохорну, замершему в дверях гостиной.
      — Согласен вернуться?
      — Да, да, — нетерпеливо подтвердил Хорохорн. — Должно быть, я сошёл с ума, но да.
      — Чудесно, — просиял Дамблдор. — Тогда, Гораций, увидимся первого сентября.
      — Да, пожалуй, увидимся, — проворчал Хорохорн.
      Когда они шли по садовой дорожке, до них донёсся голос Хорохорна:
      — И я буду требовать повышения зарплаты, Дамблдор!
      Директор рассмеялся. Садовые ворота захлопнулись за гостями, и они пошли обратно вниз по холму сквозь темноту и клубящийся туман.
      — Молодец, Гарри, — похвалил Дамблдор.
      — Я же ничего не сделал, — удивился Гарри.
      — О нет, сделал. Ты ясно показал Горацию, как много он приобретёт, вернувшись в Хогвартс. Он тебе понравился?
      — Э-э-э…
      Гарри не был уверен, нравится ему Хорохорн или нет. Тот был по-своему приятен, а с другой стороны, казался тщеславным и, что бы он сам ни говорил, его «терпимость» к магглорождённым выглядела наигранной.
      — Гораций, — сказал Дамблдор, освобождая Гарри от необходимости пояснять, — любит комфорт. Ещё он любит компанию знаменитых, успешных и могущественных. Ему приятно чувствовать, что он влияет на этих людей. Он никогда не хотел сам занимать трон, предпочитал вторые роли — больше возможностей развернуться, понимаешь? Он привык тщательно подбирать любимчиков в Хогвартсе, иногда — за их честолюбие или умственные способности, иногда — за обаяние или талант. Он с невероятной ловкостью определял тех, кто в дальнейшем становился выдающимся в какой-то области. Гораций создал нечто вроде клуба, собрав их вокруг себя. Там он знакомил, налаживал полезные связи между членами и всегда получал что-нибудь взамен, будь то бесплатная коробка его любимых засахаренных ананасов или возможность порекомендовать очередного младшего сотрудника в Управление по связям с гоблинами.
      Гарри внезапно ярко представил себе образ раздувшегося паука, плетущего паутину и дёргающего за нить то там, то здесь, чтобы подтащить больших и сочных мух немного поближе.
      — Я сказал это, — продолжил Дамблдор, — не для того, чтобы настроить тебя против Горация, — или, как нам следует называть его теперь, профессора Хорохорна, — а чтобы предостеречь. Он, несомненно, попытается сделать тебя бриллиантом своей коллекции, Гарри: «мальчик, который уцелел»… Или, как тебя сейчас называют, «Избранный».
      От этих слов у Гарри внутри всё похолодело, и вовсе не от окружающего тумана. Он вспомнил слова, услышанные несколько недель назад, слова, имеющие ужасный и особенный смысл для него: «коль жить одному, второму не выжить»…
      Дамблдор остановился рядом с церковью, мимо которой они уже проходили раньше.
      — Приступим, Гарри. Если ты возьмёшь меня за руку…
      В этот раз, настроившись, Гарри был готов к телепортации, хотя и находил её неприятной. Когда исчезло давление и юноша осознал, что может снова дышать, он стоял на тропинке рядом с Дамблдором и смотрел на кособокий силуэт своего второго самого любимого дома в мире: Норы. Несмотря на чувство страха, только что пронизывавшее его, Гарри не мог не воспрянуть духом. Там был Рон… и ещё миссис Висли, готовящая лучше всех на свете…
      — Если не возражаешь, Гарри, — сказал Дамблдор, когда они вошли в ворота, — я бы хотел переговорить с тобой прежде, чем мы расстанемся. Наедине. Может быть, здесь?
      Дамблдор указал на обветшалую каменную пристройку, где Висли хранили мётлы. Немного озадаченный, Гарри проследовал за директором в помещение со скрипучей дверью. Внутри места было даже меньше, чем в среднем чулане. Дамблдор зажёг кончик палочки, да так, что она запылала не хуже факела, и улыбнулся Гарри.
      — Надеюсь, ты простишь, что напоминаю тебе, Гарри, но мне приятно, и я немного горд тем, как ты оправился после всего случившегося в Министерстве. Позволь сказать, думаю, Сириус гордился бы тобой.
      Гарри сглотнул. Казалось, голос оставил его. Он чувствовал, что не сможет выдержать разговор о Сириусе; он с болью вспомнил дядю Вернона: «Его крёстный мёртв?» — и небрежность, с которой Хорохорн упомянул имя Сириуса.
      — Безумно жаль, — мягко сказал Дамблдор, — что ты и Сириус так мало побыли вместе. Ужасный конец отношений, которые могли бы стать долгими и счастливыми.
      Гарри кивнул, уставившись на паука, ползущего по шляпе Дамблдора. Скорее всего, Дамблдор бы понял, может, он даже подозревал, что до получения его письма Гарри провёл почти всё своё время, лёжа на кровати, отказываясь от еды и вглядываясь в холодную пустоту за запотевшим стеклом, напоминающую ему о дементорах.
      — Просто тяжело, — наконец произнёс Гарри тихим голосом, — осознавать, что он больше мне не напишет.
      Внезапно глаза начало жечь и юноша заморгал. Стыдно признаться, но Гарри радовался обретению крёстного потому, что у него появился человек, который переживал за него — почти как мама или папа… А теперь никогда больше почтовые совы не принесут ему этого утешения.
      — Сириус олицетворял для тебя многое из того, чего раньше ты был лишён, — тактично сказал Дамблдор. — Естественно, потеря опустошает…
      — Но пока я был у Дёсли, — перебил Гарри окрепшим голосом, — я понял, что не могу отгородиться от всех или сломаться. Сириус не захотел бы этого, верно? И, потом, жизнь слишком коротка. Вспомните мадам Боунс, Эммелину Ванс. Я могу оказаться следующим, верно? Но если это произойдёт, — жёстко добавил он, глядя прямо в поблёскивающие при свете палочки голубые глаза Дамблдора, — будьте уверены, я заберу с собой столько Пожирателей смерти, сколько смогу, и Волдеморта в придачу, если справлюсь.
      — Слова, достойные сына своих родителей и крестника Сириуса! — Дамблдор одобрительно похлопал Гарри по плечу. — Снимаю шляпу перед тобой — вернее снял бы, если бы не боялся осыпать тебя пауками. А теперь, Гарри, ближе к делу. Как я понял, ты получал «Ежедневный пророк» в течение последних двух недель?
      — Да, — подтвердил юноша, и его сердце забилось чуточку быстрее.
      — Значит, ты заметил, что информация о схватке в Зале пророчеств не только просочилась, но буквально наводнила собой все колонки?
      — Да, — снова кивнул Гарри, — и сейчас все знают, что я тот…
      — Нет, Гарри, не знают, — перебил его Дамблдор. — Есть только два человека во всём мире, которые знают полное содержание пророчества о тебе и Волдеморте, и оба стоят в этом вонючем, полном пауков сарае для мётел. Однако многие верно догадались, что Волдеморт послал своих Пожирателей смерти украсть пророчество, и это пророчество касается тебя. А теперь… полагаю, моё предположение верно и ты никому не рассказал о том, что слышал пророчество и знаешь его суть?
      — Никому, — ответил Гарри.
      — В целом, мудрое решение, — сказал Дамблдор. — Хотя, я думаю, тебе следует пересмотреть его относительно твоих друзей, мистера Рона Висли и мисс Эрмионы Грейнджер. Да, — продолжил он, когда Гарри удивлённо взглянул на директора, — я считаю, они должны знать. Ты оказываешь им медвежью услугу, не посвящая их в то, что для них важно.
      — Я не хотел…
      — …пугать или беспокоить их? — Дамблдор посмотрел на Гарри поверх своих очков-полумесяцев. — Или, может быть, признавать, что ты сам обеспокоен и испуган? Тебе нужны твои друзья, Гарри. Как ты верно заметил, Сириус не захотел бы, чтобы ты отгораживался от окружающих.
      Гарри промолчал, но Дамблдор не нуждался в ответе. Он продолжил:
      — Теперь о другом, хотя и близком по теме: я бы хотел, чтобы в этом году ты брал у меня частные уроки.
      — У-уроки — у вас? — удивлённо переспросил Гарри, выходя из задумчивости.
      — Да. Думаю, пришло время и мне приложить руку к твоему образованию.
      — Чему вы будете учить меня, сэр?
      — О, немного тому, немного этому, — беспечно ответил профессор.
      Гарри с надеждой ожидал продолжения, но объяснений не последовало, так что пришлось задать слегка беспокоящий его вопрос.
      — Если я буду заниматься с вами, то мне не придётся ходить на уроки Окклюменции к Снэйпу?
      — К профессору Снэйпу, Гарри, — нет, не придётся.
      — Отлично, — с облегчением вздохнул Гарри, — ведь они — полное…
      Он замолчал, стараясь не высказать то, что на самом деле думал.
      — Полагаю, слово «фиаско» пришлось бы к месту, — кивнул Дамблдор.
      Гарри рассмеялся.
      — Значит, я больше не увижу профессора Снэйпа, — сказал он, — потому что он допускает к Алхимии только тех, кто получил «Исключительно» по С.О.В.ам. Мои шансы, я знаю, равны нулю.
      — С.О.В. по доставке считают, — серьёзно ответил Дамблдор. — А это, я полагаю, произойдёт сегодня днём, попозже. А теперь ещё две просьбы, пока мы не попрощались. Во-первых, я хочу, чтобы с этого момента ты не расставался со своим плащом-невидимкой. Даже в Хогвартсе. Просто на всякий случай, ты меня понимаешь?
      Гарри кивнул.
      — И последнее: пока ты здесь, в отношении Норы будут предприниматься самые беспрецедентные меры безопасности, которые только в состоянии обеспечить Министерство магии. Эти меры причинили определённые неудобства Артуру и Молли — вся их почта, например, перед пересылкой будет проверяться Министерством. Они совсем не возражали — их заботит только твоя безопасность. Но если ты станешь рисковать своей шеей, находясь здесь, это будет чёрной неблагодарностью.
      — Я всё понял, — быстро сказал Гарри.
      — Очень хорошо, — проговорил Дамблдор, распахивая дверь сарая и выходя во двор. — Я вижу свет на кухне. Давай не будем тянуть время и дадим Молли шанс посокрушаться над твоей худобой.

      Гарри и Дамблдор подошли к задней двери Норы, рядом с которой валялся знакомый хлам вроде старых резиновых сапог и ржавых котлов. Из стоящего неподалёку сарайчика доносилось приглушённое кудахтанье сонных кур. Директор трижды постучал, и юноша уловил торопливое движение за кухонным окном.
      — Кто там? — прозвучал нервный голос миссис Висли. — Назовитесь!
      — Это Дамблдор. Я привёл Гарри.
      Дверь моментально открылась. На пороге стояла хозяйка — низенькая, пухленькая, в старом зелёном халате.
      — Гарри, дорогой! Ох, Албус, как ты меня напугал! Ты же сказал, что вас не стоит ожидать раньше утра!
      — Нам повезло, — ответил Дамблдор, подталкивая спутника через порог. — Хорохорн оказался гораздо более сговорчивым, чем я ожидал. Работа Гарри, конечно же. О, здравствуй, Нимфадора!
      Гарри обернулся и увидел, что миссис Висли, несмотря на поздний час, была не одна. Молодая волшебница с бледным сердцевидным лицом и пепельно-каштановыми волосами сидела за столом, сжимая в руках большую кружку.
      — Здравствуйте, профессор, — сказала она. — Салют, Гарри.
      — Привет, Тонкс.
      Юноша подумал, что она выглядит подавленной, даже больной, а сквозь её улыбку проглядывает какая-то вымученность. И в самом деле, внешность Тонкс была куда менее яркой, чем обычно, без этих уже привычных конфетно-розовых волос.
      — Я лучше пойду, — поспешно проговорила она, вставая и закутываясь в плащ. — Спасибо за чай и сочувствие, Молли.
      — Пожалуйста, не стоит уходить из-за меня, — любезно произнёс Дамблдор. — Я не могу остаться, мне нужно обсудить срочные вопросы с Руфусом Скримджером.
      — Нет-нет, мне пора идти, — повторила Тонкс, не глядя ему в глаза. — Всем доброй ночи…
      — Дорогая, почему бы тебе не прийти на обед в выходные? Будут Рем и Дикий Глаз.
      — Нет, Молли, я, право… Но всё равно спасибо. Спокойной вам ночи.
      Тонкс, стремительно проскользнув мимо Дамблдора во двор, в нескольких шагах от порога крутанулась на месте и исчезла. Гарри заметил, что миссис Висли выглядит встревоженной.
      — Итак, Гарри, до встречи в Хогвартсе, — сказал Дамблдор. — Береги себя. Молли, твой покорный слуга.
      Он поклонился миссис Висли и последовал за Тонкс, растворившись в воздухе на том же самом месте.
      Двор опустел. Хозяйка закрыла двери, а затем, чтобы лучше рассмотреть Гарри, за плечи подтащила его поближе к яркому свету, падавшему от лампы на столе.
      — Ты как Рон, — вздохнула она, оглядывая юношу с ног до головы. — Вы оба выглядите так, будто на вас наложили Заклятие вытягивания. Клянусь, он вырос на четыре дюйма с тех пор, как я последний раз покупала ему школьные мантии… Есть хочешь, Гарри?
      — Да, — признался тот, внезапно осознав, насколько голоден.
      — Устраивайся, дорогой, я быстренько состряпаю что-нибудь.
      И только Гарри сел, как пушистый рыжий кот с приплюснутой мордой вскочил ему на колени и устроился там, громко мурлыча.
      — Так Эрмиона здесь? — обрадовался юноша, почёсывая Косолапа за ухом.
      — Да, она приехала позавчера, — ответила миссис Висли, постучав палочкой по большому железному котлу, который с громким лязгом вскочил на плиту и мгновенно закипел. — Все, естественно, в постелях — мы не ждали тебя так рано… Ну вот, готово.
      Она снова прикоснулась к котлу, и тот, поднявшись в воздух, подлетел к Гарри и наклонился — аккурат над миской, вовремя подставленной хозяйкой под струю густого лукового супа.
      — Хлеба, милый?
      — Спасибо, миссис Висли.
      Она, не глядя, взмахнула палочкой, и на стол грациозно спланировали нож и буханка хлеба. Пока хлеб нарезался, а котёл водружал себя обратно на плиту, хозяйка присела напротив гостя.
      — Так ты, значит, убедил Горация Хорохорна принять должность?
      Гарри кивнул. С полным ртом горячего супа говорить было совершенно невозможно.
      — Он учил Артура и меня, — сказала миссис Висли. — Преподавал в Хогвартсе целую вечность. Я думаю, они с Дамблдором начинали примерно в одно время… Как он тебе?
      Но Гарри уже набил рот хлебом, а потому смог лишь пожать плечами и неопределённо покачать головой.
      — О, я знаю, о чём ты, — понимающе кивнула миссис Висли. — Конечно же, профессор может быть душкой, когда захочет, но Артуру он никогда особенно не нравился. Министерство забито старыми любимчиками Хорохорна — он всегда славился умением подтолкнуть чью-либо карьеру. Хотя вот на Артура не стал тратить время, видимо, считая его птицей недостаточно высокого полёта… А это ещё раз доказывает, что и Хорохорн бывает неправ! Не знаю, упоминал ли Рон в своих письмах — это случилось совсем недавно — Артура повысили!
      Чувствовалось, что желание рассказать об этом буквально распирало хозяйку. Гарри разом проглотил полную ложку очень горячего супа, ошпарив себе при этом нёбо.
      — Здорово! — выдохнул он.
      — Ты такой милый! — просияла миссис Висли, ошибочно сочтя слёзы, выступившие из его глаз, реакцией на свою новость. — Руфус Скримджер в свете текущих событий создал несколько новых отделов, и Артур возглавил Управление по выявлению и конфискации фальсифицированных оборонных заклинаний и защитных объектов. Это высокая должность, теперь ему подчиняются десять человек!
      — А что они?..
      — Ну, видишь ли, из-за всей этой паники по поводу Сам-Знаешь-Кого в продаже начали появляться странные вещи, якобы спасающие от него и от Пожирателей смерти. Можешь себе представить: так называемые защитные зелья, на самом деле оказывающиеся обычным соусом с небольшой добавкой буботубного гноя; или оборонные заклятия, от которых у тебя отваливаются уши… По большей части нарушители — типчики вроде Мандангуса Флетчера, они в жизни палец о палец не ударили, а теперь наживаются на всеобщем страхе. Но есть и похуже… На днях Артур изъял ящик с плутоскопами, на которые было наложено очень опасное проклятие — без сомнения, дело рук Пожирателей смерти. Вот видишь, это очень ответственная работа, и я говорю ему, что глупо тосковать по штепселям, тостерам и прочей маггловской ерунде, — миссис Висли закончила свою речь строгим взглядом, как будто именно Гарри считал тоску по штепселям совершенно естественной.
      — Мистер Висли всё ещё на работе? — спросил юноша.
      — Да. Вообще-то, слегка задерживается… Он говорил, что придёт домой около полуночи.
      Она обернулась посмотреть в конец стола, где на бельевой корзине с грудой простыней покоились большие часы. Гарри сразу же их узнал: девять стрелок, каждая с именем члена семьи. Обычно часы висели на стене в гостиной, нынешнее же их местонахождение наводило на мысль, что миссис Висли решила не расставаться с ними нигде. Все девять стрелок указывали в данный момент на «В смертельной опасности» .
      — Ничего страшного, они всё время это показывают, — нарочито беззаботным тоном объяснила миссис Висли. — С тех самых пор, как в открытую вернулся Сам-Знаешь-Кто. Думаю, сейчас все находятся в смертельной опасности… Вряд ли так только у нашей семьи. Но я не знаю, есть ли у кого-нибудь ещё такие же часы, и поэтому не могу проверить. О!
      С этим возгласом она указала на циферблат — стрелка мистера Висли переместилась с «В смертельной опасности» на «В пути».
      — Он скоро будет!
      И буквально через минуту раздался стук в заднюю дверь. Хозяйка вскочила и поспешила к ней. Схватившись за круглую дверную ручку и прижавшись щекой прямо к двери, она тихо позвала:
      — Артур, это ты?
      — Да, — раздался усталый голос мистера Висли. — Но я ответил бы точно так же, даже будучи Пожирателем смерти, дорогая. Задавай вопрос!
      — Ну в самом деле…
      — Молли!
      — Ладно, ладно… Твоя сокровенная мечта?
      — Выяснить, каким образом самолётам удаётся удержаться в воздухе.
      Миссис Висли кивнула и повернула ручку двери, но, очевидно, мистер Висли крепко держал её с другой стороны, поскольку дверь не шелохнулась.
      — Молли! Теперь я должен задать тебе вопрос!
      — Артур, в самом деле! Это же просто глупо…
      — Как ты любишь, чтобы я называл тебя, когда мы наедине?
      Даже в неярком свете лампы Гарри мог видеть, как миссис Висли заливается краской. Он внезапно ощутил, что его уши и шея тоже горят, и начал поспешно заглатывать суп, брякая ложкой по миске как можно громче.
      — Моллипончик, — сконфуженно прошептала женщина в дверную щёлку.
      — Правильно, — подтвердил мистер Висли. — Теперь можешь впустить меня.
      Хозяйка открыла дверь, за которой находился её муж — худощавый лысеющий волшебник в очках в роговой оправе и пыльном дорожном плаще.
      — Никак не пойму, почему мы должны проходить через это каждый раз, когда ты возвращаешься домой? — сказала всё ещё пунцовая жена, помогая ему снять плащ. — Я имею в виду — разве не мог Пожиратель смерти выпытать у тебя ответ, прежде чем выдать себя за тебя?
      — Я знаю, дорогая, но таков установленный Министерством порядок, и я обязан подавать другим пример… А что это так вкусно пахнет — луковый суп? — Мистер Висли с надеждой повернулся к столу. — Гарри! Мы не ждали тебя раньше утра!
      Они пожали друг другу руки, и усталый хозяин рухнул на стул рядом с юношей. Миссис Висли уже ставила перед ним миску с супом.
      — Спасибо, Молли. Трудная выдалась ночка. Какой-то идиот начал продавать Метаморфные медальоны. «Просто повесьте его на шею — и сможете менять свою внешность по желанию. Сотни тысяч личин всего за десять галлеонов!».
      — А что на самом деле происходит, когда его надеваешь?
      — Почти все приобрели довольно мерзкий оранжевый цвет, но у парочки по всему телу выросли бородавки со щупальцами… Будто целителям в Святом Мунго больше нечем заняться!
      — Очень похоже на те штучки, которые Фред и Джордж находят забавными, — нерешительно заметила миссис Висли. — Ты уверен?..
      — Конечно же, уверен! — категорично отрезал её супруг. — Мальчики не стали бы делать такого сейчас, когда все отчаянно ищут защиту!
      — Так ты из-за этих Метаморфных медальонов задержался?
      — Нет, до нас дошли слухи о неприятном происшествии из-за Рикошетного проклятия в Элефант-энд-Касл, но, к счастью, Отряд волшебников особого назначения разобрался с этим до нашего прибытия.
      Гарри подавил зевок, прикрыв рот ладонью. Но провести мать семейства ему не удалось.
      — Спать! — скомандовала она мгновенно. — Я приготовила для тебя комнату Фреда и Джорджа, она сейчас свободна.
      — Почему? А где они сами?
      — На Диагон-аллее. Ночуют в небольшой квартире над своим магазинчиком розыгрышей, они так заняты… Должна признать, сначала я не одобряла их затею, но у них, похоже, есть настоящий талант к бизнесу. Пойдём, дорогой, твои вещи уже наверху.
      — Спокойной ночи, мистер Висли, — пожелал Гарри, отодвигая стул. Косолап мягко спрыгнул с его колен и выскользнул из комнаты.
      — Спокойной ночи, Гарри, — отозвался мистер Висли.
      Когда они покидали кухню, юноша заметил, что хозяйка бросила взгляд на часы в бельевой корзине. Все стрелки снова показывали «В смертельной опасности».
      Спальня Фреда и Джорджа находилась на третьем этаже. Миссис Висли направила палочку на прикроватную тумбочку с лампой, и комнату залил мягкий золотистый свет. На столике у окна стояла большая ваза с цветами, но их аромат не мог перебить стойкого запаха — как решил Гарри, пороха. Значительное место здесь занимали многочисленные запечатанные коробки без каких-либо обозначений; среди них стоял школьный чемодан нового обитателя. Комната выглядела так, словно её использовали в качестве временного склада.
      Хедвиг ухнула, приветствуя хозяина из своей клетки наверху платяного шкафа, а затем вылетела в окно; Гарри знал — она хотела увидеть его, прежде чем отправиться на охоту. Пожелав спокойной ночи миссис Висли и надев пижаму, юноша лёг в одну из кроватей. Что-то твёрдое в наволочке побудило его залезть внутрь и вытащить оттуда фиолетово-оранжевую штуковину, опознанную им как Рвотный рогалик. Улыбаясь, он повернулся на другой бок и моментально уснул.
 
      Казалось, всего через пару секунд его разбудило что-то вроде пушечного выстрела — кто-то распахнул дверь. Резко сев, Гарри услышал звук раздвигаемых штор, и ослепительный солнечный свет резанул по глазам. Прикрывая их одной рукой, а другой безуспешно пытаясь нашарить свои очки, он пробормотал:
      — Ш-што такое?
      — Мы не знали, что ты уже здесь! — воскликнул возбуждённый голос, и Гарри получил чувствительный удар по голове.
      — Рон, не бей его! — в девичьем голосе слышалась явная укоризна.
      Гарри удалось-таки нащупать очки и нацепить их, хотя из-за яркого света он всё равно ничего не мог разглядеть. Длинная смутная тень плясала перед глазами ещё какое-то время; он моргнул, и Рон Висли, расплывшийся в широкой улыбке, наконец обрёл резкость.
      — Как ты?
      — Лучше не бывает, — проворчал Гарри, потирая макушку и устраиваясь на подушках. — А ты?
      — Неплохо, — ответил приятель, подтаскивая одну из коробок и усаживаясь на неё. — Когда ты приехал? Мама только что нам сказала!
      — Около часа ночи.
      — Как магглы? Они с тобой нормально обращались?
      — Как обычно, — пожал плечами Гарри. Эрмиона тем временем устроилась на краешке кровати. — Они не слишком много со мной разговаривали, но так мне даже больше нравится. Как ты, Эрмиона?
      — Нормально, — откликнулась та, критически изучая его, словно доктор больного.
      Гарри счёл, что знает причину такого внимания, но, не испытывая ни малейшего желания обсуждать смерть Сириуса или любой другой печальный предмет, поинтересовался:
      — Сколько сейчас времени? Я проспал завтрак?
      — Не беспокойся, мама принесёт его наверх. Говорит, ты совсем отощал, — Рон закатил глаза. — Ну, рассказывай, что было!
      — Ничего. Я же всего-навсего торчал у дяди и тёти, верно?
      — Да брось ты! — возмутился младший Висли. — Тебя ж забирал Дамблдор!
      — Да ерунда. Он просто хотел, чтобы я помог ему убедить вернуться с пенсии одного старого учителя. Его зовут Гораций Хорохорн.
      — О-о, — разочарованно протянул Рон. — А мы подумали… — Эрмиона бросила на него предупреждающий взгляд, и он попытался исправиться на ходу: — Мы… и подумали про что-нибудь такое.
      — В самом деле?.. — удивился Гарри.
      — Да-а… да, ведь теперь, когда Хамбридж нет, нам нужен новый преподаватель Защиты от тёмных сил, верно? Ну… э-э… какой он?
      — Смахивает на моржа и был когда-то главой Слитерина, — сказал Гарри. — Что-то не так, Эрмиона?
      Она опять смотрела на него, точно ожидая проявления каких-нибудь странных симптомов, но поспешно изобразила на лице улыбку.
      — Нет, конечно, нет! Ну… значит, Хорохорн, похоже, хороший учитель?
      — Понятия не имею, — пожал плечами Гарри. — Но хуже этой жабы Хамбридж быть уже не может.
      — Я знаю кое-кого похуже этой жабы, — послышалось с порога. В комнату ввалиласьмладшая сестра Рона, Джинни, выглядевшая очень раздражённой. — Привет, Гарри.
      — Какая муха тебя укусила? — спросил её брат.
      — Это она, — Джинни шлёпнулась к Гарри на кровать. — Она меня бесит!
      — Что на этот раз? — сочувственно поинтересовалась Эрмиона.
      — Её манера говорить со мной — как будто мне три года!
      — Я знаю, — согласилась Эрмиона, понижая голос. — Думает только о себе.
      Гарри был изумлён, услышав, как она отзывается о миссис Висли. Реакция Рона его не удивила. Тот рявкнул:
      — Да оставьте вы её в покое хоть на пять секунд!
      — Давай, защищай её! — огрызнулась Джинни. — Мы все знаем, как ты от неё балдеешь!
      Это был довольно странный комментарий в отношении миссис Висли. Почувствовав, что упускает что-то важное, Гарри открыл рот:
      — Вы это про ко…
      Но ответ пришёл раньше, чем он успел закончить вопрос. Дверь спальни снова распахнулась, и Гарри инстинктивно рванул одеяло к самому подбородку, отчего Джинни и Эрмиона слетели на пол.
      На пороге стояла женщина, от чьей красоты перехватило дыхание, словно из комнаты внезапно исчез воздух. Высокая и гибкая, с длинными светлыми волосами — она, казалось, излучала лёгкое серебристое сияние. Заключительным штрихом в образе идеальной женщины служил полный снеди поднос в её руках.
      — ’Арри, — прозвучал её гортанный голос. — Сколь’ко леэт, сколь’ко зимь!
      Скользнув через порог, она направилась к ребятам. За ней обнаружилась кипящая от возмущения миссис Висли.
      — Я и сама донесла бы этот поднос!
      — Мнье било нье тр’рудно, — сказала Флёр Делакур, опуская поднос на колени Гарри и целуя юношу в обе щёки — ему показалось, кожа запылала там, где коснулись её губы. — Я так ’отэль увидеть его. Ти помнишь ма сэстёр Габр’иэль? Она всё вр’ремья ’овор’рит о ’Арри Поттёр. Она будьет так рад увьидеть тебья вновь!
      — О… она тоже здесь? — прохрипел юноша.
      — Но, ньет, глупий мальчик, — пропела Флёр со звонким смешком. — Я имейу в виду — следушим лэтом, когда ми… Но ти разве нье знаешь? — её большие голубые глаза расширились, и она с упрёком посмотрела на стоявшую рядом миссис Висли.
      — Мы просто не успели ему сказать.
      Флёр развернулась к Гарри, задев своими серебристыми волосами лицо хозяйки.
      — Билл и я собьир’раемсья поженитьсья!
      — Ух, — смущённо выдавил Гарри. Он не мог не заметить, как старательно миссис Висли, Эрмиона и Джинни избегают смотреть друг на друга. — Ух ты! Э… Поздравляю!
      — Билл сейчас очень заньят, очень много р’работает, а у менья неполний р’рабочий день в Гринготтс — только для мой анг’лийски. Поэтому Билл привёз меня сьуда на пар’ру дней — познакомитьсья поближе с его семьёй. Я так обр’радовалась, услишав, что ти приедешь — здесь нье так уж много, чем заняться, если ти, конечно, не льубишь готовить и ухаживать за кур’рами! А пока — пр’риятного аппетит, ’Арри!
      С этими словами она повернулась и, словно паря в воздухе, выплыла из комнаты, тихо прикрыв за собою дверь.
      Миссис Висли издала звук, похожий на «пфи!»
      — Мама ненавидит её, — тихо объяснила Джинни.
      — Ничего подобного! — сердито прошептала миссис Висли. — Я всего лишь думаю, что они слишком торопятся со свадьбой!
      — Они уже год как знакомы, — возразил выглядящий опьянённым Рон, продолжая пялиться на закрытую дверь.
      — Это не так уж и много! Я, конечно, понимаю, в чём причина. Это всё неуверенность из-за Сам-Знаешь-Кого — люди думают, что завтра могут умереть, вот и принимают поспешные решения, на которые обычно тратится гораздо больше времени. Такое уже происходило раньше, когда Онбыл в силе, — все женились направо и налево…
      — Включая и вас с папой, — лукаво заметила Джинни.
      — Ну, ваш отец и я были просто созданы друг для друга — так чего же было ждать? — вздохнула миссис Висли. — А вот Билл и Флёр… что у них общего? Он — работящий, не витает в облаках, в то время как она…
      — Корова, — подсказала Джинни, согласно кивая. — Но Билл не так уж и приземлён. Он ведь взломщик заклинаний. Ему нравятся приключения, привлекает шик… Думаю, потому и связался с этой… Мухлёр.
      — Прекрати называть её так, Джинни, — одёрнула мать, в то время как Гарри и Эрмиона засмеялись. — Так, мне пора идти… Ешь свой омлет, Гарри, пока он не остыл.
      И замученная заботами хозяйка торопливо вышла из комнаты.
      Рон со всё ещё ошалелым видом легонько мотал головой, словно пёс, вытряхивающий воду из ушей.
      — Разве ты ещё не привык, живя с ней в одном доме? — спросил у друга Гарри.
      — Привык, — вздохнул Рон. — Но если она налетает внезапно, как сейчас…
      — Жалкое зрелище, — яростно процедила Эрмиона, отодвигаясь от Рона как можно дальше. Достигнув стены, она скрестила руки на груди и смерила его уничижительным взглядом.
      — Ты же не хочешь, чтобы она осталась здесь навсегда? — с недоверием воззрилась на брата Джинни. И когда тот всего лишь пожал плечами, продолжила: — Готова поспорить, мама постарается положить этому конец.
      — И как же? — поинтересовался Гарри.
      — Она стремится заполучить к нам на обед Тонкс. Думаю, уповает на то, что Билл западёт на Нимфадору. Я тоже надеюсь — предпочитаю в качестве родственницы её.
      — О да, это сработает, — пробурчал Рон саркастически. — Да кто, будучи в своём уме, обратит внимание на Тонкс, когда рядом есть Флёр? То есть она, конечно, ничего себе, когда не делает этих ужимок со своим носом и волосами, но…
      — Она, гиппогриф тебя раздери, поприятнее Мухлёр! — возмутилась Джинни.
      — И гораздо умнее — она аурор! — поддержала её Эрмиона из своего угла.
      — Флёр не тупица. Она была защитником на Трёхмаговом турнире, — возразил Гарри.
      — И ты туда же! — с горечью проговорила его подруга.
      — Тебе, должно быть, нравится, как она называет тебя «’Арри»? — с издёвкой подхватила Джинни.
      — Нет, — ответил он, жалея, что вообще раскрыл рот. — Я всего лишь сказал, что Мухлёр… то есть Флёр…
      — Я бы предпочла породниться с Тонкс, — перебила его младшая Висли. — С ней хоть посмеяться можно.
      — Только не сейчас, — встрял Рон. — Теперь она мне всё больше напоминает Мрачную Миртл.
      — Это нечестно, — огрызнулась Эрмиона. — Она ещё не оправилась от того, что произошло… Ты же знаешь… Он ведь был её кузеном !
      Сердце Гарри замерло. Вот они и добрались до Сириуса. Он схватил вилку и набил рот омлетом, надеясь избежать участия в разговоре.
      — Да Тонкс с Сириусом едва были знакомы! — заявил Рон. — Он просидел в Азкабане половину её жизни, а до этого их семьи не встречались!
      — Не в этом суть, — сказала Эрмиона. — Тонкс думает, будто это из-за неё он погиб!
      — С чего она взяла? — невольно вырвалось у Гарри, забывшего про своё намерение молчать.
      — Ну, она же сражалась с Беллатрикс Лестранг. И, наверное, считает, что если бы прикончила её, то та не убила бы Сириуса.
      — Чушь, — фыркнул Рон.
      — Это вина, которую испытывает тот, кто выжил, — пояснила Эрмиона. — Я знаю, Лупин пытался переубедить её, но она никак не оправится. Даже метаморфироваться как следует не может.
      — Чего-чего?..
      — Она не может менять свою внешность по желанию, как раньше, — пояснила девушка. — Я думаю, шок, состояние аффекта и всё такое…
      — Не знал, что так бывает, — удивился Гарри.
      — Я тоже, — согласилась Эрмиона. — Но, видно, если ты в депрессии…
      Дверь снова открылась, и миссис Висли просунула голову в комнату.
      — Джинни, — прошептала она. — Спустись вниз и помоги мне с обедом .
      — Я разговариваю с ребятами!
      — Сейчас же! — приказала мать и исчезла.
      — Она не хочет оставаться наедине с Мухлёр, вот и зовёт меня! — сердито пробурчала Джинни. Передразнивая Флёр, она встряхнула головой так, что её длинные рыжие волосы взметнулись, и надменно направилась к дверям, раскинув руки, как балерина. — Вы тоже спускайтесь поскорей, — сказала она перед тем, как уйти.
      Гарри воспользовался временным затишьем, чтобы съесть ещё кусочек омлета. Эрмиона разглядывала коробки Фреда и Джорджа, то и дело искоса посматривая на него. Рон, без зазрения совести угощавшийся тостом, всё ещё мечтательно глазел на дверь.
      — Что это? — внезапно спросила Эрмиона, поднимая нечто, похожее на маленький телескоп.
      — Понятия не имею, — прочавкал Рон. — Но если Фред и Джордж оставили это здесь — значит, оно ещё не готово для магазинчика розыгрышей, так что будь осторожна.
      — Твоя мама сказала, дела у них идут хорошо, — вспомнил Гарри. — Говорила про их талант к бизнесу.
      — Это мягко сказано, — откликнулся Рон. — Да они просто купаются в галлеонах! Не могу дождаться, когда, наконец, увижу их магазин. Мы ещё не были на Диагон-аллее. Мама считает, что для большей безопасности папа должен отправиться туда с нами, а он очень занят на работе. Но, судя по всему, у них там просто великолепно.
      — А что насчёт Перси? — задал очередной вопрос Гарри. В прошлом году третий сын вдрызг рассорился с родителями. — Помирился с вами?
      — Не-а.
      — Но он же знает, что твой отец всю дорогу был прав: Волдеморт действительно вернулся…
      — Дамблдор говорит, что для людей характерно прощать другим их ошибки, но не правоту, — заметила Эрмиона. — Я слышала, как он сказал это твоей маме.
      — Да, такая заумь характерна для нашего директора, — пробормотал Рон.
      — Он собирается заниматься со мной дополнительно в этом году, — небрежно ввернул Гарри.
      Его приятель подавился куском тоста, а подруга ахнула.
      — И ты молчишь! — возмутился Рон.
      — Да я сам только что вспомнил, — честно признался Гарри. — Он сообщил мне об этом вчера ночью в вашем сарайчике для мётел.
      — Вот те на… дополнительные уроки с Дамблдором! Интересно, почему он?.. — Рон замолк на полуслове, и Гарри заметил, как они с Эрмионой переглянулись.
      С заполошно бьющимся сердцем — особенно если учесть, что он не делал ничего, просто лежал в постели, — Гарри отложил нож и вилку. Директор советовал рассказать… Так почему бы не сейчас? Он уставился на вилку, поблёскивавщую в падающих ему на колени солнечных лучах, и заговорил:
      — Я, конечно, не уверен, почему он будет давать мне уроки, но, думаю, это из-за пророчества.
      Ни один из его друзей не издал ни звука. Гарри показалось, что они окаменели, но он продолжил, по-прежнему обращаясь к вилке:
      — Вы помните — то самое, которое хотели украсть в Министерстве.
      — Но никто не знает, что там говорилось! — выпалила Эрмиона. — Оно же разбилось.
      — А в «Пророке» писали… — начал было Рон, но девушка шикнула на него.
      — В «Пророке» правильно писали, — Гарри заставил себя поднять на них глаза: Эрмиона выглядела испуганной, Рон — потрясённым. — Этот разбившийся стеклянный шар — вовсе не единственная запись пророчества. Я слышал его целиком в кабинете директора — оказывается, оно было записано с его слов. И, судя по нему, — юноша набрал воздуха, — похоже, я — тот самый, кто может прикончить Волдеморта… Во всяком случае, там было сказано, что если жив один из нас, то второму не выжить.
      Какое-то время они молча глядели друг на друга. Вдруг раздался взрыв, и девушка исчезла в облаке чёрного дыма.
      — Эрмиона! — хором завопили Гарри и Рон; поднос с грохотом свалился на пол.
      Из дыма, кашляя, появилась Эрмиона. В руке она стискивала псевдотелескоп, а под глазом у неё красовался чёрно-фиолетовый фингал.
      — Я сжала его — и он меня стукнул! — пожаловалась девушка.
      Действительно — сейчас они видели маленький кулак на длинной пружине, торчащий из окуляра фальшивого телескопа.
      — Не заморачивайся, — Рон пытался не рассмеяться. — Мама справится с этим, у неё здорово получается залечивать мелкие травмы…
      — Ой, да это потом! — торопливо отмахнулась Эрмиона. — Гарри, о Гарри… — она снова уселась на край кровати. — Нам было интересно после возвращения из Министерства… Конечно, мы не хотели ничего говорить тебе, но из того, что Люций Малфой тогда сказал о пророчестве… что оно о тебе и Волдеморте, можно было предположить подобное… О Гарри… — она с состраданием посмотрела на него, затем понизила голос до шёпота: — Ты боишься?
      — Не так, как раньше, — ответил юноша. — Сначала, когда только услышал, я был напуган. Но сейчас… я словно всегда знал: в конце концов мне придётся сразиться с ним…
      — Когда мы узнали, что тебя заберёт сам Дамблдор, то подумали — он собирается рассказать или показать что-то, касающееся пророчества, — охотно подхватил Рон. — И были, в общем-то, правы, согласен? Он не стал бы давать тебе уроков, если бы считал почти покойником, не тратил бы своего времени — а значит, он верит, что у тебя есть шанс!
      — Это так, — подтвердила Эрмиона. — Интересно, чему он будет учить тебя, Гарри? Продвинутая защитная магия, возможно… Могущественные контрзаклинания… Антисглазы…
      Гарри не вслушивался. По его телу разлилось тепло, никак не связанное с солнечным светом; тяжёлый комок в груди, казалось, растаял. Он знал — друзья шокированы гораздо сильнее, чем показывают, но сам факт, что они всё ещё сидели рядом с ним, говорили слова утешения, а не сбежали, словно от маньяка или чумного, значил для него гораздо больше, чем можно было выразить словами.
      — …и Отводящие чары, я так думаю, — закончила Эрмиона. — Зато теперь ты знаешь хотя бы один урок, который у тебя будет в этом году. Мы с Роном и того не знаем… Интересно, когда же пришлют результаты наших С.О.В.?
      — Должно быть, скоро, — предположил Рон. — Уже месяц прошёл.
      — Подождите-ка, — Гарри внезапно припомнил некоторые детали вчерашнего разговора, — кажется, Дамблдор сказал, результаты будут сегодня!
      — Сегодня? — буквально взвизгнула Эрмиона. — Сегодня?! Но почему же ты… О Боже мой… Ты должен был рассказать… — она вскочила. — Я посмотрю, не прилетели ли уже совы!
      Когда десять минут спустя полностью одетый Гарри с пустым подносом в руках появился внизу, он обнаружил заметно нервничающую Эрмиону сидящей у стола. Миссис Висли как раз пыталась устранить её полусходство с пандой.
      — Не изменилось ни на йоту, — беспокоилась хозяйка, стоя перед пострадавшей с палочкой в одной руке и «Целебником целителя», раскрытой на главе «Ушибы, порезы и ссадины», — в другой. — А ведь всегда помогало. Не знаю, в чём дело.
      — Шуточки Фреда и Джорджа. Уж они-то расстарались, чтобы это так просто не выводилось, — вставила Джинни.
      — Но оно должно пройти! — пискнула Эрмиона. — Я же не могу вечно разгуливать в таком виде!
      — И не будешь, дорогая! Мы найдём подходящее контрсредство, не тревожься, — попыталась утешить её мать близнецов.
      — Билл говориль мнье, что Фр’ред и Джор’рж очьень забавни! — ангельски улыбаясь, пропела Флёр.
      — Да, я просто помираю со смеху, — процедила Эрмиона. Она вскочила и начала мерить шагами кухню, заламывая пальцы. — Миссис Висли, вы точно-точно уверены, что сегодня не было сов?
      — Конечно, дорогая, я бы заметила, — терпеливо ответила женщина. — Но сейчас только девять, времени ещё достаточно.
      — Знаю, я завалила Древние руны, — лихорадочно бубнила гриффиндорская отличница, — я точно допустила по крайней мере одну серьёзную ошибку в переводе. И практическая Защита от тёмных сил была не очень удачной. Я думала, Преобразование прошло хорошо, но, оглядываясь назад…
      — Эрмиона, может, ты помолчишь? Ты не одна нервничаешь! — рявкнул Рон. — И когда ты получишь свои одиннадцать Исключительных С.О.В.…
      — Нет, нет, нет! — вскрикнула девушка, истерически размахивая руками. — Я знаю, что всё завалила!
      — А что случится, если мы действительно всё провалим? — спросил Гарри, ни к кому конкретно не обращаясь, но ответила ему опять Эрмиона:
      — Будем обсуждать, что делать дальше, с главой факультета — я спрашивала у профессора Мак-Гонагалл в конце семестра.
      У Гарри в животе всё перевернулось, и он пожалел, что так плотно позавтракал.
      — В Бобатоне у насс всьё совер’ршенно нье так, — самодовольно сказала Флёр. — Я считай, там пр’ридумано лйутче. У насс били экзамени посль шестого курс, а нье послье пьятого, а потом…
      Дальнейшие слова Флёр заглушил вопль — Эрмиона указывала в кухонное окно. На фоне чистого неба были отлично видны три чёрные крапинки, и они быстро увеличивались.
      — Это, определённо, совы, — хрипло пробормотал Рон, одним прыжком оказавшись у окна рядом с подругой.
      — И их три, — заметил Гарри, вставший с другой стороны от девушки.
      — По одной на каждого из нас, — испуганно прошептала Эрмиона. — О нет… о нет… о нет…
      Она схватила юношей под руки.
      Совы летели прямо к Норе — красивые, рыжевато-коричневые неясыти. Подлетая к дому, они снизились, и стало видно, что каждая несёт большой прямоугольный конверт.
      — О нет! — взвизгнула девушка.
      Миссис Висли протиснулась мимо них и открыла кухонное окно. Одна, вторая, третья — совы влетели в комнату, приземлились рядком на столе и подняли правые лапки.
      Гарри приблизился. Адресованное ему письмо было привязано к лапке средней совы. Он стал отцеплять его негнущимися пальцами. Слева от него Рон пытался сделать то же самое, справа руки Эрмионы тряслись так сильно, что колыхалась вся сова.
      Все молчали. В конце концов Гарри удалось справиться с письмом. Он быстро надорвал конверт, открыл и развернул лежавший в нём пергамент.

       Результаты Стандартизованных Отметок Волшебника
      Проходные оценки
      Исключительно: И
      Поразительно: П
      Удовлетворительно: У
      Непроходные оценки
      Скверно: С
      Кошмарно: К
      Тролль: Т
 
       Успехи, достигнутые Гарри Джеймсом Поттером
      Астрономия — У
      Уход за волшебными животными — П
      Колдовство — П
      Защита от тёмных сил — И
      Прорицание — С
      Травоведение — П
      История магии — К
      Алхимия — П
      Преобразование — П

      Юноша перечитал пергамент несколько раз. С каждым разом дышать становилось легче. Всё было в порядке: он прекрасно понимал, что не сдаст Прорицание, и у него не было никакого шанса на положительную оценку по Истории магии, учитывая падение в обморок на середине экзамена. Но всё остальное! Его пальцы пробежали по оценкам… Хорошие результаты в Преобразовании и Травоведении и даже «Поразительно» по Алхимии! К тому же — «Исключительно» по Защите от тёмных сил!
      Он огляделся. Эрмиона сидела к нему спиной, склонив голову. Рон казался счастливым.
      — Провалил только Прорицание и Историю магии, ну и кого это волнует? — радостно сообщил младший Висли другу. — Махнёмся?
      Гарри мельком просмотрел его оценки: там не было ни одного «Исключительно»…
      — Я и не сомневался, что ты получишь высший балл по Защите от тёмных сил, — сказал Рон, хлопая приятеля по плечу. — Мы всё сдали хорошо, правда?
      — Отлично, — похвалила миссис Висли, ероша волосы сына. — Семь С.О.В. — это больше, чем у Фреда и Джорджа вместе взятых!
      — Эрмиона? — попробовала позвать Джинни, так как Эрмиона всё ещё сидела к ним спиной. — Как у тебя?
      — Э… неплохо, — откликнулась та слабым голосом.
      — Ой, прекрати! — бросил Рон, подходя к подруге и забирая у неё листок с результатами. — Ого, десять «Исключительно» и одно «Поразительно» по Защите от тёмных сил! — он посмотрел на девушку — наполовину радостную, наполовину сердитую. — Ты действительно разочарована?
      Эрмиона качнула головой, и Гарри рассмеялся.
      — Мы теперь студенты Т.Р.И.Т.О.Н.а! — расплылся в улыбке Рон. — Мам, сосиски ещё остались?
      Гарри опять посмотрел на свои результаты — они были именно такими, на какие он и рассчитывал. Жаль было только одного — пришёл конец его мечтам о профессии аурора. У него не получилось заработать нужную оценку по Алхимии. Он всегда знал, что не сможет, но всё равно сердце сжималось, стоило ему взглянуть на эту маленькую чёрную « П».
      Если подумать, выходило действительно странно: ведь не кто иной, как замаскированный Пожиратель смерти первым сказал Гарри, что из него получится хороший аурор. Несмотря на это обстоятельство, идея постепенно захватила воображение юноши. Никакое другое занятие не выглядело для него столь же привлекательным. Даже больше: с того момента, как он услышал о пророчестве несколько недель назад, Гарри стало казаться, что карьера аурора прямо-таки суждена ему. «Коль жить одному, второму не выжить…». Разве не стал бы он более достоин пророчества, разве его шансы выжить не поднялись бы гораздо выше, если бы он вступил в ряды этих отлично обученных волшебников, чьей работой было найти и уничтожить Волдеморта?

 
      Следующие несколько недель Гарри провёл в Норе. Целыми днями они играли в саду Висли в квиддитч, двое на двое: он и Эрмиона против Рона и Джинни. У Эрмионы получалось прескверно, зато отличная игра Джинни почти уравнивала силы. А по вечерам друзья уплетали за обе щеки всё, что готовила им миссис Висли.
      Каникулы были бы весёлыми и безмятежными, если б не каждодневные сообщения в «Пророке» о несчастных случаях и смертях. Иногда Билл и мистер Висли доставляли новости даже раньше, чем те попадали в газеты. К неудовольствию миссис Висли, празднование шестнадцатого дня рождения Гарри было испорчено зловещими новостями, которые принёс Рем Лупин. Он выглядел измождённым и мрачным. Его каштановые волосы окрасила седина, одежда казалась как никогда изношенной и залатанной.
      — Произошло несколько нападений дементоров, — объявил он, принимая из рук миссис Висли большой кусок праздничного пирога. — А ещё обнаружили тело Игоря Каркарова в какой-то лачуге на севере. Над ней висел Знак Мрака. Я вообще удивляюсь, как Каркаров протянул целый год после ухода из Пожирателей смерти. Насколько помню, брат Сириуса, Регул, продержался всего несколько дней.
      — Да-да, — нахмурилась миссис Висли, — давайте сменим те…
      — Ты слышал о Флореане Фортескью, Рем? — спросил Билл. Флёр как раз угощала его вином. — Тот, у которого…
      — …кафе-мороженое на Диагон-аллее? — перебил Гарри, ощущая, как у него неприятно засосало под ложечкой. — Он ещё всегда угощал меня мороженым. Что с ним случилось?
      — Судя по тому, во что превратилось его кафе, Флореана похитили.
      — Зачем? — удивился Рон.
      Миссис Висли многозначительно посмотрела на Билла, но тот продолжил:
      — Кто знает? Должно быть, чем-то не угодил им. Флореан был хорошим человеком.
      — Кстати, насчёт Диагон-аллеи, — вмешался мистер Висли, — похоже, Олливандер тоже пропал.
      — Это тот, который делает волшебные палочки? — уточнила Джинни.
      — Он самый. Магазин пуст. Никаких следов борьбы, и никто не знает, сам ли он ушёл или его похитили.
      — Но где теперь брать палочки?
      — Придётся обращаться к другим мастерам, — сказал Лупин. — Но Олливандер был лучшим, и если враги переманили его, для нас это очень плохо.
      На следующий день после такого довольно невесёлого праздника из Хогвартса прибыли письма и списки учебников. Гарри ждал сюрприз: его назначили капитаном квиддитчной команды.
      — Это же приравнивает тебя к префектам! — радостно воскликнула Эрмиона. — Ты сможешь пользоваться нашей специальной ванной и всё такое!
      — Ух ты! Помню, Чарли тоже носил такой, — с завистью сказал Рон, рассматривая значок. — Гарри, это просто круто! Ты — мой капитан! Если, конечно, возьмёшь меня обратно в команду, ха-ха…
      — Что ж, раз письма прибыли, полагаю, мы больше не можем откладывать поездку на Диагон-аллею, — вздохнула миссис Висли, просматривая список учебников Рона. — Отправимся в субботу, если только вашего отца опять не вызовут на работу. Без него я туда не поеду.
      — Мам, ты правда думаешь, что Сам-Знаешь-Кто будет поджидать за книжной полкой в «Завитках и Кляксах»? — хихикнул Рон.
      — А Фортескью и Олливандер уехали в отпуск, да? — мгновенно вспылила миссис Висли. — Если ты считаешь, что с безопасностью можно шутить, оставайся дома. Я сама тебе всё куплю.
      — Нет-нет, я хочу поехать, хочу посмотреть магазин Фреда и Джорджа! — торопливо вставил Рон.
      — В таком случае, следи за языком, не то будешь сидеть дома как маленький! — сердито ответила миссис Висли. Она схватила часы, на которых все девять стрелок, как и прежде, указывали на надпись « В смертельной опасности», и взгромоздила их на стопку свежевыстиранных полотенец. — И в Хогвартс не поедешь!
      Рон ошеломлённо уставился на Гарри, а миссис Висли подняла корзину с бельём и норовящими упасть часами и устремилась прочь из комнаты.
      — Вот это да!.. Уже и пошутить нельзя…
      Однако в последующие несколько дней Рон старательно воздерживался от легкомысленных шуточек в адрес Волдеморта. И до субботы миссис Висли больше не устраивала сцен, хотя за завтраком перед поездкой она выглядела очень напряжённой. Билл, который должен был остаться дома вместе с Флёр (к вящему удовольствию Джинни и Эрмионы), передал Гарри через стол мешочек, полный денег.
      — А мне? — тут же потребовал Рон, сделав большие глаза.
      — Это деньги Гарри, балбес, — ответил Билл. — Я взял золото из твоего хранилища, Гарри. Гоблины настолько усилили меры безопасности, что клиенты теперь добираются до собственных денег чуть не по пять часов… Два дня назад Арки Тиглю даже засунули Измеритель искренности прямо в… Короче, поверь мне, так проще.
      — Спасибо, Билл, — сказал Гарри, убирая деньги.
      — Он всегда такой пр’редусмотр’рительни, — промурлыкала Флёр с обожанием, щёлкнув Билла по носу. Джинни за спиной Флёр изобразила, что её тошнит от этого зрелища. Гарри чуть не подавился хлопьями, и Рону пришлось стукнуть его по спине.
      День выдался пасмурным и мрачным. Когда они, натянув плащи, вышли из дома, их уже ожидал один из специальных автомобилей Министерства магии. Гарри однажды ездил в таком же.
      — Хорошо, что папа смог достать машину, — заметил Рон, блаженно развалившись на сиденье. Автомобиль плавно тронулся и поехал прочь от Норы. Билл и Флёр махали им из окна кухни. Рон, Гарри, Эрмиона и Джинни удобно расположились на просторном заднем сиденье.
      — Смотри не привыкни, машина здесь только из-за Гарри, — ответил мистер Висли через плечо. Они с женой сидели рядом с водителем Министерства на переднем сиденье, которое услужливо превратилось в некое подобие двухместного дивана. — Гарри присвоен высший уровень защиты. И в «Дырявом котле» нас ждёт дополнительная охрана.
      Гарри ничего не сказал. Его совсем не обрадовала перспектива ходить по магазинам в окружении толпы ауроров. В рюкзаке лежал плащ-невидимка, и раз уж Дамблдор считает, что этого достаточно, то и для Министерства сойдёт. Хотя, если подумать, Гарри не был уверен, что Министерство знает о плаще.
      — Приехали, — было первое слово водителя за эту удивительно короткую поездку. Он притормозил на Чаринг-Кросс-роуд и остановился возле «Дырявого котла». — Мне приказано вас ждать. Вы знаете, как долго там пробудете?
      — Полагаю, пару часов, — ответил мистер Висли. — А, вот и он!
      Гарри вслед за мистером Висли поглядел в окно, и сердце у юноши подпрыгнуло: у гостиницы его ждали не какие-то там ауроры, а Рубеус Хагрид, хранитель ключей и земель Хогвартса, — гигантская бородатая фигура, облачённая в длинную кротовую доху. Он просиял при виде Гарри, явно не замечая испуганных взглядов проходящих мимо магглов.
      — Гарри! — выпалил Хагрид и сжал Гарри в костедробительных объятьях, стоило тому выйти из машины. — Конклю… то есть, Сизокрыл… ага, видел бы ты его, Гарри! Он так счастлив снова оказаться на воле…
      — Рад за него, — усмехнулся Гарри, потирая рёбра. — Мы не знали, что «охраной» будешь ты!
      — Ага, прям как в старые добрые времена, скажи? Вишь, Министерство хотело послать кучу ауроров, но Дамблдор сказал, мол, хватит одного меня, — гордо выпятил грудь Хагрид и сунул руки в карманы. — Чего, пойдём что ль… после вас, Молли, Артур…
      «Дырявый котёл» впервые на памяти Гарри оказался совершенно пуст. От обычной толпы остался только Том — сухощавый и беззубый владелец гостиницы. Он с надеждой встрепенулся, но не успел и рта раскрыть, как Хагрид важно заявил:
      — Не сёдня, Том, мы просто мимо. Ты ж понимаешь. Дела Хогвартса и всё такое.
      Том уныло кивнул и снова взялся протирать стаканы. Гарри, Эрмиона, Хагрид и семья Висли прошли через бар и ступили в прохладу небольшого заднего двора, заставленного мусорными ящиками. Хагрид поднял розовый зонтик и постучал по нужному кирпичу в стене, которая сразу же раздалась и сложилась в сводчатый проход на извилистую мощёную улицу. Они вышли наружу и остановились оглядеться по сторонам.
      Диагон-аллея изменилась. Красочные блестящие витрины с книгами заклинаний, котлами и ингредиентами для зелий скрылись за наклеенными на них плакатами Министерства магии. Большинство этих мрачных лиловых транспарантов представляло собой увеличенную версию министерских листовок с советами по безопасности, разосланных летом всем волшебникам. А на прочих располагались двигающиеся чёрно-белые фотографии тех Пожирателей смерти, которые находились на свободе. С фасада ближайшей аптеки ухмылялась Беллатрикс Лестранг. Несколько окон были заколочены, в том числе и окна кафе-мороженого Флореана Фортескью. Вдобавок на улице появилось множество каких-то убогих лотков. На ближайшем из них, примостившемся рядом с «Завитками и Кляксами» под грязным полосатым тентом, висела картонная вывеска:
       АМУЛЕТЫ
       средства от оборотней, дементоров и инфери!
 
      Сомнительного вида маленький волшебник бренчал гроздьями серебристых кулонов на цепочках, привлекая прохожих.
      — Купите для вашей девчушки, мадам, — окликнул он миссис Висли, косясь на Джинни, когда они проходили мимо. — Защитите её симпатичную шейку!
      — Будь я при исполнении… — сердито бросил мистер Висли в сторону продавца амулетов.
      — Дорогой, только не арестовывай никого сейчас, мы очень спешим, — ответила миссис Висли, нервно сверяясь со списком. — Я думаю, сначала нужно зайти к мадам Малкин. Эрмиона хочет купить парадную мантию, а у Рона уже лодыжки выглядывают из-под школьной одежды, да и тебе, Гарри, тоже нужна обновка, ты так вырос… идёмте все…
      — Молли, что толку идти всем вместе? — возразил мистер Висли. — Почему бы им троим не отправиться с Хагридом к мадам Малкин, а мы можем купить всем учебники в «Завитках и Кляксах»?
      — Я не уверена, что стоит… — встревожилась миссис Висли, явно разрываясь между стремлением побыстрее закончить поход по магазинам и желанием держаться всем вместе. — Хагрид, ты думаешь?..
      — Не дрейфь, Молли, они со мной не пропадут, — успокоил её Хагрид, легкомысленно махнув ручищей размером с крышку от мусорного бака.
      Миссис Висли, похоже, не испытывала той же уверенности, но всё-таки позволила их маленькой группе разделиться и поспешила с мужем и Джинни к «Завиткам и Кляксам», в то время как Гарри, Рон, Эрмиона и Хагрид отправились к мадам Малкин.
      Гарри заметил, что многие из прохожих выглядели такими же измотанными и обеспокоенными, как миссис Висли; никто больше не останавливался поболтать. Покупатели держались вместе, маленькими плотными группами, направляясь исключительно по своим делам. Никто больше не ходил по магазинам в одиночку.
      — Дык, будет тесновато, если мы все зайдём, — произнёс Хагрид, останавливаясь перед магазином мадам Малкин и нагибаясь, чтобы заглянуть в окно. — Я покараулю снаружи, лады?
      И Гарри, Рон и Эрмиона зашли в магазинчик. На первый взгляд он казался пустым, но не успела за ними захлопнуться дверь, как послышался знакомый голос, исходивший из-за вешалки с блестящими синими и зелёными мантиями.
      — …не ребёнок, если вы не заметили, мама. Я давно в состоянии делать покупки сам.
      Кто-то озабоченно прищёлкнул языком и произнёс:
      — Но, милый, ваша мама совершенно права, — Гарри узнал голос мадам Малкин, владелицы магазина, — никому не стоит нынче бродить в одиночку, и возраст тут совершенно не имеет значения…
      — Поосторожнее с булавкой, мэм!
      Из-за вешалки появился бледный белокурый подросток с заострёнными чертами лица, одетый в красивую тёмно-зелёную мантию, с поблескивающими вдоль кромки подола и рукавов булавками. Он подошёл к зеркалу и осмотрел себя, а через секунду заметил отражение стоящих у него за спиной Гарри, Рона и Эрмионы. Светло-серые глаза подростка сузились.
      — Если вас беспокоит, мама, отчего здесь смердит, так это от грязнокровки, — сказал Драко Малфой.
      — Думаю, не стоит употреблять такие слова! — мадам Малкин с палочкой и портновским метром в руках выбежала из-за вешалки. — И палочки здесь доставать тоже не нужно! — торопливо добавила она, поглядев в сторону двери, где Гарри и Рон наставили палочки на Малфоя. Эрмиона стояла позади них и шептала:
      — Нет, не надо, правда, оно того не стоит.
      — Можно подумать вы решитесь колдовать вне школы, — презрительно усмехнулся Малфой. — Кто поставил тебе фингал, Грейнджер? Я пошлю ему цветы.
      — Хватит! Прекратите! — резко сказала мадам Малкин, оглядываясь через плечо в поисках поддержки. — Мадам… пожалуйста…
      Из-за вешалки вышла Нарцисса Малфой.
      — Уберите палочки, — холодно потребовала она у Гарри и Рона. — Если вы ещё раз нападёте на моего сына, я гарантирую: это будет последняя ошибка в вашей жизни.
      — Да неужели? — спросил Гарри, делая шаг вперёд и не отводя взгляда от её спокойного высокомерного лица, которое, несмотря на белизну, сохранило схожесть с лицом сестры. Он был одного с Нарциссой роста. — Собираетесь позвать парочку знакомых Пожирателей смерти, чтобы прикончить нас?
      Мадам Малкин взвизгнула и схватилась за сердце.
      — Право, вы не должны обвинять… ведь это опасно… уберите палочки, пожалуйста!
      Но Гарри не опускал свою. Нарцисса Малфой неприятно улыбнулась.
      — Я вижу, роль любимчика Дамблдора внушила вам чувство ложной безопасности, Гарри Поттер. Но Дамблдор не может вечно быть рядом с вами.
      Гарри насмешливо обвёл взглядом магазин.
      — Ух ты, глядите-ка… а ведь его здесь нет! Почему бы вам ни попробовать, а? Пожалуй, в Азкабане найдётся камера на двоих: для вас и вашего мужа-неудачника!
      Разъярённый Малфой кинулся было в сторону Гарри, но запнулся о полу длинной мантии. Рон громко рассмеялся.
      — Не смей так разговаривать с моей матерью, Поттер! — прорычал Малфой.
      — Ничего, Драко, — ответила Нарцисса, удерживая его за плечо тонкими белыми пальцами. — Думаю, Поттер воссоединится со своим дорогим Сириусом гораздо раньше, чем я с Люцием.
      Гарри поднял палочку выше.
      — Гарри, нет! — простонала Эрмиона, хватая его за руку. — Сам подумай… Ты не должен… У тебя будут такие неприятности…
      Мадам Малкин секунду поколебалась, но затем, видимо, решила вести себя так, словно ничего не происходит, надеясь, что всё обойдётся. Она нагнулась к Малфою, который всё ещё буравил взглядом Гарри.
      — Я думаю, левый рукав можно поднять ещё немного выше, дорогой, позволь-ка мне…
      — Эй, портниха! — заорал Малфой, с силой отталкивая её руку. — Я же сказал: поосторожней с булавкой! Мама, мне расхотелось здесь что-либо покупать…
      Он стянул с себя мантию и бросил её на пол под ноги мадам Малкин.
      — Ты прав, Драко, — согласилась Нарцисса и с презрением посмотрела на Эрмиону. — Теперь я знаю, какие ничтожества делают здесь покупки… Нам больше подойдёт «Впорус и Рюш».
      И с этими словами мать с сыном вышли из магазина, а Малфой, проходя мимо Рона, постарался как можно сильнее пихнуть того плечом.
      — Ну, знаете! — пробормотала мадам Малкин, поднимая упавшую мантию и пылесося её палочкой.
      Она была очень рассеяна, подгоняя новую одежду на Роне и Гарри, едва не продала Эрмионе мужскую парадную мантию вместо женской и, казалось, не без радости выпроводила их из магазина.
      — Ну, затарились? — радостно спросил Хагрид, когда они снова оказались на улице.
      — Вроде того, — ответил Гарри. — Видел Малфоев?
      — Ага, — беззаботно подтвердил Хагрид. — Дык, они ж не станут ничего такого делать посреди Диагон-аллеи, Гарри. Неча и беспокоиться на их счёт.
      Гарри, Рон и Эрмиона переглянулись, но прежде чем они смогли вывести Хагрида из состояния блаженного неведенья, появились сопровождаемые Джинни мистер и миссис Висли. Все трое несли тяжёлые пакеты с книгами.
      — Всё в порядке? — поинтересовалась миссис Висли. — Мантии купили? Тогда по пути к Фреду и Джорджу зайдём в аптеку и к Ейлопсу… не отставайте…
      В аптеке ни Гарри, ни Рон не купили никаких ингредиентов, зная, что алхимия им больше не грозит, но в «Большом совином магазине Ейлопса» оба взяли по здоровенной коробке совиных орехов для Хедвиг и Боровутки. А затем, сопровождаемые беспрестанно поглядывающей на часы миссис Висли, направились вдоль по улице в поисках магазинчика Фреда и Джорджа.
      — Нам не стоит задерживаться, — проговорила она. — Сейчас быстренько заскочим к Фреду и Джорджу, и обратно к машине. Мы, должно быть, уже где-то рядом, вот дом номер девяносто два… девяносто четыре…
      — Финиш! — воскликнул Рон и остановился как вкопанный.
      На фоне остальных унылых магазинов, увешанных объявлениями, витрины Фреда и Джорджа резали глаз как праздничный фейерверк. Случайные прохожие сворачивали шеи, чтобы посмотреть на это чудо, а кое-кто даже замирал на месте. В витрине слева красовалось великое множество разных вещиц, которые крутились, хлопали, трещали, ярко вспыхивали, подпрыгивали и вопили. От взгляда на них у Гарри начали слезиться глаза. К витрине справа было приклеен огромный плакат, лиловый, как министерские листовки, только с мерцающими жёлтыми буквами:
 
Что, беспокоит Сам-Знаешь-Кто?
Он не страшнее, чем Зад-Знает-Что!
Ведь, как известно, ужасный запор
Целую нацию к стенке припёр!
 
      Гарри засмеялся, и тут услышал рядом слабый стон. Он оглянулся и увидел, что миссис Висли ошарашенно глядит на плакат. Её губы беззвучно двигались, произнося слова «Зад-Знает-Что».
      — Их же убьют прямо в постелях! — прошептала она.
      — Нет, не убьют! — возразил Рон, рассмеявшийся вместе с Гарри. — Это потрясно!
      И ребята вошли в магазин. Внутри было полно покупателей — Гарри даже не смог протиснуться к полкам. Он глазел по сторонам и рассматривал коробки, сложенные в штабеля до самого потолка. Вот Симулянтские Сласти, которые близнецы усовершенствовали за последний, незаконченный год в Хогвартсе… Гарри заметил, что Кровоносная Нуга пользуется бешеной популярностью: на полке оставалась только одна помятая коробка. Здесь ящички, полные поддельных волшебных палочек — самые дешёвые при взмахе просто превращались в резиновых цыплят или трусы; самые дорогие могли надавать неосторожному владельцу по шее. Рядом коробки с разнообразными перьями для письма: Самозаправляемые, Самоправящие и Умноотвечающие. В толпе появилось свободное место, и Гарри протиснулся к прилавку, где стайка восхищённых десятилеток наблюдала за крошечным деревянным человечком, медленно поднимавшемся на маленькую виселицу. И человечек, и его эшафот располагались на коробке с надписью: «Многоразовый висельник — наколдуй слово, а не то его вздёрнут!»
      —  Патентованные грёзочары.
      Эрмиона сумела просочиться к большой витрине возле прилавка и теперь читала надпись на обратной стороне какой-то коробки. На той была нарисована яркая цветная картинка с красивым юношей и падающей в обморок девушкой на палубе пиратского судна.
      —  Одно простое заклинание, и вы попадаете в высококачественный, очень реалистичный тридцатиминутный сон наяву, легко умещающийся по длительности в рамки среднего школьного урока и фактически незаметный внешне (среди побочных эффектов — отсутствующее выражение лица и незначительное пускание слюней). Детям до шестнадцати не продаётся.
      — А знаешь, — сказала Эрмиона, поднимая глаза на Гарри, — это ведь выдающаяся магия!
      — За такой комплимент, Эрмиона, — послышался голос позади них, — можешь выбрать себе один сон бесплатно.
      Перед ними предстал лучезарно улыбающийся Фред, наряженный в пурпурную мантию, которая изумительно дисгармонировала с его огненно-рыжими волосами.
      — Как ты, Гарри? — они пожали друг другу руки. — А что у тебя с глазом, Эрмиона?
      — Ваш фингалоскоп, — уныло отозвалась она.
      — Палки-метёлки, а я уж и забыл про них, — сказал Фред. — Вот возьми…
      Он достал из кармана тюбик и вручил ей. Эрмиона осторожно отвинтила крышку. Внутри оказалась густая жёлтая паста.
      — Просто помажь, и синяк исчезнет через часик, — пояснил Фред. — Пришлось в своё время сделать средство от синяков. Мы ведь большинство своих изделий на себе испытываем.
      Эрмиона насторожилась:
      — Оно безопасно, правда? — спросила она.
      — Ещё бы, — подбодрил её Фред. — Пошли, Гарри, устрою экскурсию.
      Гарри оставил Эрмиону замазывать синяк и последовал за Фредом вглубь магазина к витрине с карточными и верёвочными фокусами.
      — Маггловские фокусы! — радостно заявил Фред, указывая на них. — Для чудаков вроде па, ну, знаешь, любителей всего маггловского. Товар не слишком прибыльный, но стабильно расходится, это же классные новинки… А вот и Джордж…
      Брат-близнец Фреда с жаром потряс Гарри руку.
      — Устроил ему экскурсию? Заходи в заднюю комнату, Гарри, здесь-то мы и делаем настоящие деньги… Эй, ты! Только попробуй сунуть что-нибудь в карман, и одними галлеонами не отделаешься!— предостерегающе крикнул он мальчишке, который торопливо выдернул руку из коробки с надписью: «Съедобные Знаки Мрака — всех от них тошнит!»
      Джордж отодвинул занавеску рядом с маггловскими фокусами, и Гарри увидел комнату потемнее и не такую многолюдную. Тут упаковки товаров на полках были не столь броскими.
      — Это линия продуктов посерьёзнее. Мы её совсем недавно развернули, — пояснил Фред. — Довольно забавно получилось…
      — Ты не поверишь, сколько людей, даже сотрудников Министерства, не могут сотворить приличное Ограждающее заклятье, — подхватил Джордж. — Ещё бы, у них же не было такого учителя, как ты, Гарри.
      — Точно… Ну, сначала мы подумали, что бронешляпы будут отличной шуткой. Типа, просишь приятеля на спор заколдовать тебя, пока ты в шляпе, а потом наблюдаешь за выражением его лица, когда проклятье срикошетит. А Министерство взяло и закупило пятьсот штук на всех сотрудников! Мы до сих пор получаем крупные заказы!
      — Так что мы добавили к шляпам ещё бронеплащи и бронеперчатки…
      — …в смысле, они не особо помогают от Непрощаемых проклятий, но от слабых и средних — вполне…
      — А затем мы решили вплотную заняться и остальными областями Защиты от тёмных сил, потому что там просто золотое дно, — с энтузиазмом продолжал Джордж. — Вот это круто. Глянь, Порошок моментальной тьмы, мы импортируем его из Перу. Удобно, если надо быстро смотаться.
      — А наши Дистанционные детонаторы вообще никогда на полках не залёживаются, посмотри, — сказал Фред, указывая на множество странных, похожих на чёрные рупоры предметов, которые действительно пытались скрыться куда подальше. — Скажем, тебе нужен отвлекающий манёвр. Бросаешь один такой, он укатывается куда подальше и поднимает там шумиху.
      — Ловко! — поразился Гарри.
      — Держи, — Джордж схватил парочку и бросил их Гарри.
      Из-за занавески высунула голову молоденькая ведьма с короткими белокурыми волосами. Гарри заметил, что она тоже одета в пурпурную форменную мантию.
      — Тут клиент ищет шуткотёл, мистер Висли и мистер Висли, — сообщила она.
      Гарри было непривычно слышать, как к Фреду и Джорджу обращаются «мистер Висли», однако близнецы нисколько не смутились.
      — Конечно, Верити, я сейчас подойду, — быстро ответил Джордж. — Гарри, выбирай себе что хочешь, лады? Всё бесплатно.
      — Я так не могу! — возразил Гарри, который уже вытащил мешочек с деньгами, чтобы заплатить за Дистанционные детонаторы.
      — У нас тебе не надо платить, — твёрдо заявил Фред, отмахиваясь.
      — Но…
      — Мы не забыли, кто нам дал стартовый капитал, — поддержал брата Джордж. — Бери, что нравится, но только не забывай упомянуть производителя, если спросят.
      Джордж скрылся за занавеской, чтобы помочь клиентам, а Фред повёл Гарри обратно в главный зал магазина. Там они обнаружили Эрмиону и Джинни, которые до сих пор внимательно рассматривали «Патентованные грёзочары».
      — Вы что же, девушки, ещё не видели нашу линию товаров «Очароведьма»? — поинтересовался Фред. — Следуйте за мной, леди…
      Около окна выстроилось множество товаров кричащих розовых оттенков, вокруг которых восторженно хихикала стайка девчонок. Эрмиона и Джинни настороженно остановились.
      — Представляю, — гордо заявил Фред, — широчайший в мире выбор любовных зелий.
      Джинни недоверчиво подняла бровь.
      — Они хоть работают? — спросила она.
      — Конечно, работают, каждая порция до двадцати четырёх часов, в зависимости от веса конкретного мальчика…
      — …и привлекательности девочки, — подхватил неожиданно возникший рядом Джордж. — Но нашей сестре мы их не продадим, — добавил он с внезапной строгостью, — раз у неё и так уже чуть ли не пять кавалеров, судя по тому, что мы слыш…
      — Что бы вы там ни слышали от Рона, всё это — просто наглая ложь, — спокойно парировала Джинни. Она наклонилась вперёд и взяла с полки маленький розовый горшочек. — А это что такое?
      — Патентованный прыщевыводитель. Побеждает прыщи за десять секунд, — ответил Фред. — Превосходно справляется с любыми, начиная от мелких точек и до здоровенных угрей, но не увиливай от темы. Правда ли, что ты встречаешься с парнем по имени Дин Томас?
      — Правда, — согласилась Джинни. — И в прошлый раз, когда я его видела, он точно был одним парнем, а не пятью. А это что такое?
      Она указала на множество круглых пушистых шариков всех оттенков розового и фиолетового, которые катались по своей клетке и тонко пищали.
      — Миннипухи, — пояснил Джордж. — Миниатюрные клубкопухи. Расходятся как горячие пирожки, не успеваем их разводить. А что там насчёт Майкла Корнера?
      — Я его отшила, он законченный неудачник, — сказала Джинни, просовывая палец через решётку клетки и наблюдая, как вокруг него собирается стайка миннипухов. — Какие милашки!
      — Да, ничего, — признал Фред. — Но ты что-то часто меняешь приятелей, не так ли?
      Джинни развернулась и, подбоченясь, посмотрела на него фирменным взглядом миссис Висли. Гарри даже удивился, как это Фред не отшатнулся.
      — Не ваше дело. И буду очень благодарна, — сердито сказала она Рону, который только что появился рядом с Джорджем, таща кучу коробок, — если перестанешь рассказывать про меня сказки этим двоим!
      — С тебя три галеона девять сиклей и один кнут, — сказал Фред, изучив коробки в руках у Рона, — раскошеливайся.
      — Я же ваш брат!
      — Товары, которые ты хочешь стибрить, тоже наши. Три галлеона девять сиклей. Кнут, так и быть, скину.
      — Но у меня нет трёх галлеонов и девяти сиклей!
      — Тогда тебе лучше положить всё обратно. И имей в виду — на свои места.
      Рон выронил несколько коробок, выругался и показал Фреду грубый жест рукой, что, к сожалению, не укрылось от глаз миссис Висли, которую угораздило появиться именно в этот момент.
      — Ещё раз такое увижу — заколдую твои пальцы так, что ты их больше не разлепишь, — резко сказала она.
      — Мам, можно мне миннипуха? — выпалила Джинни.
      — Кого? — осторожно спросила миссис Висли.
      — Посмотри, какие лапочки…
      Миссис Висли шагнула в сторону посмотреть на миннипухов, и Гарри, Рон и Эрмиона увидели, что происходит за окном. По улице в полном одиночестве быстро шёл Драко Малфой. Проходя мимо «Волшебных выкрутасов Висли», он оглянулся через плечо и секунду спустя исчез из виду.
      — А где же его мамочка? — нахмурился Гарри.
      — Похоже, улизнул от неё, — предположил Рон.
      — Интересно, зачем? — вставила Эрмиона.
      Гарри ничего не ответил. Он напряжённо думал. Нарцисса Малфой не выпустила бы своего драгоценного сыночка из виду… видно, Малфой превзошёл самого себя, чтобы вырваться из её коготков.
      Гарри знал и ненавидел Малфоя, а поэтому был уверен: у Драко на то была причина и, скорее всего, не из разряда невинных.
      Он огляделся. Миссис Висли и Джинни склонились над миннипухами. Мистер Висли восхищённо разглядывал колоду краплёных маггловских карт. Фред и Джордж возились с покупателями. А за окном, повернувшись к ним спиной, стоял Хагрид и внимательно оглядывал улицу.
      — Сюда, быстро, — Гарри достал из рюкзака плащ-невидимку.
      — Ой, даже не знаю, Гарри, — начала Эрмиона, нерешительно глядя на миссис Висли.
      — Давай, — поторопил Рон.
      Эрмиона ещё секунду колебалась, а затем юркнула под плащ к Гарри и Рону. Никто и не заметил, как они исчезли. Все были слишком заняты изделиями Фреда и Джорджа. Ребята пробрались к двери так быстро, как только смогли, но когда они оказались на улице, Малфой уже исчез — ничуть не хуже, чем они под плащом-невидимкой.
      — Он шёл в ту сторону, — очень тихо пробормотал Гарри, чтобы мурлычущий песенки Хагрид его не услышал. — Пшли…
      Они торопливо зашагали вперёд, крутя головами направо и налево и заглядывая в витрины и двери магазинов.
      — Вон там, это он? — прошептала Эрмиона, указывая куда-то вперёд. — Поворачивает налево!
      — Кто бы сомневался! — шепнул в ответ Рон, потому что Малфой, оглянувшись по сторонам, свернул на Мрак-аллею и вновь скрылся из виду.
      — Быстрее, а то упустим его, — сказал Гарри, прибавляя шаг.
      — Наши ноги могут заметить! — встревожилась Эрмиона. Плащ уже с трудом скрывал всех троих, развеваясь у лодыжек.
      — Какая разница! — нетерпеливо ответил Гарри. — Давай быстрей!
      Но Мрак-аллея — обитель приверженцев тёмных искусств — выглядела совершенно пустынной. Друзья заглядывали во все окна, но, казалось, ни в одном из магазинов не было покупателей. Гарри предположил, что вряд ли кто-то отважится в эти опасные дни всеобщего недоверия покупать предметы тёмных искусств… или, по крайней мере, быть замеченным при их покупке.
      Эрмиона сильно ущипнула его за руку.
      — Ай!
      — Тсс! Смотри! Он там! — выдохнула она в ухо Гарри.
      Они поравнялись с единственным магазином на Мрак-аллее, в котором побывал Гарри — «Борджин и Бёркс». В этом месте продавалось множество разных жутких вещей. И сейчас там, посреди коробок, набитых черепами и старыми бутылками, спиной ко входу стоял Малфой, частично заслонённый громадой чёрного шкафа. Того самого шкафа, в котором когда-то прятался Гарри, желая избежать встречи с Драко и его отцом. Судя по жестам Малфоя, он что-то оживлённо рассказывал. Владелец магазина, мистер Борджин, сутулый человек с сальными волосами, стоял напротив юноши. На лице у него застыло необычное выражение: смесь негодования и страха.
      — Вот бы нам услышать, о чём они говорят! — сказала Эрмиона.
      — Запросто! — взволнованно отозвался Рон. — Подержи-ка… Гадство!..
      Он выронил пару коробок из тех, что всё ещё держал в руках, пытаясь добраться до самой большой.
      — Вот! Уши-растягуши!
      — Фантастика! — воскликнула Эрмиона, пока Рон распутывал длинные, телесного цвета верёвки и просовывал их под дверь. — О, я надеюсь, на двери нет Небеспокойных чар…
      — Нет! — радостно сообщил Рон. — Слушайте!
      Они сблизили головы и приложили к ушам концы растягуш, через которые, громко и ясно, как по радио, был слышен голос Малфоя.
      — …вы знаете, как это починить?
      — Возможно, — с явной неохотой ответил Борджин. — Но сначала надо посмотреть. Почему бы вам не принести его в магазин?
      — Не получится, — сказал Малфой. — Его нельзя перемещать. Я просто хочу узнать у вас, как его исправить.
      Гарри заметил, что Борджин нервно облизал губы.
      — Ну, если я не смогу посмотреть, признаюсь, это будет очень трудная работа, может, и невыполнимая. Ничего не могу гарантировать.
      — Неужели? — произнёс Малфой, и Гарри уловил насмешку в его тоне. — Возможно, вот это добавит вам уверенности.
      Малфой приблизился к Борджину, так что шкаф заслонил его. Гарри, Рон и Эрмиона подвинулись, в надежде снова увидеть Драко, но смогли разглядеть лишь очень напуганного Борджина.
      — Если вы проболтаетесь, — пригрозил Малфой, — то поплатитесь за это. Знаете Фенрира Сероспина? Он — друг семьи. Будет захаживать к вам время от времени и проверять, уделяете ли вы проблеме всё своё внимание.
      — Нет никакой необходимости…
      — Это мне решать, — перебил Малфой. — Ладно, мне пора. И придержите для меня эту вещицу, она мне понадобится.
      — Возможно, вы хотели бы забрать её прямо сейчас?
      — Конечно нет, вы, пустоголовый человечишка. Как я буду выглядеть, показавшись с этой штукой на улице? Просто не продавайте её.
      — Конечно, нет… сэр.
      И Борджин отвесил ему глубокий поклон. Точно так же он кланялся Люцию Малфою четыре года назад.
      — Никому ни слова, Борджин, даже моей матери, понятно?
      — Конечно-конечно, — пробормотал Борджин, снова кланяясь.
      В следующее мгновение громко звякнул дверной колокольчик, и очень довольный собой Малфой покинул магазин. Он прошёл так близко от Гарри, Рона и Эрмионы, что они опять ощутили, как колыхнулась ткань плаща. Борджин застыл за прилавком: его елейная улыбка исчезла, сменившись выражением обеспокоенности.
      — О чём это они? — шепнул Рон, сматывая Уши-растягуши.
      — Не знаю, — Гарри напряжённо думал. — Он хочет что-то починить… и хочет, чтобы для него здесь что-то приберегли… вы не заметили, куда он указывал, когда сказал «эту вещицу»?
      — Нет, Малфой стоял за тем шкафом…
      — Подождите меня здесь, — шепнула Эрмиона.
      — Что ты собираешься?..
      Но Эрмиона уже выскользнула из-под плаща. Она поправила причёску, глядя на своё отражение в стекле, затем прошла в магазин, вновь звякнув дверным колокольчиком. Рон торопливо пропихнул растягуши обратно под дверь и передал один конец Гарри.
      — Ужасное утро, верно? — весело сказала Эрмиона Борджину, который вместо ответа одарил её подозрительным взглядом. Радостно напевая себе под нос, девушка прогуливалась вдоль груды выставленных на продажу товаров.
      — Это ожерелье продаётся? — спросила она, остановившись около стеклянной витрины.
      — Если у вас найдётся полторы тысячи галлеонов, — холодно отозвался мистер Борджин.
      — Ой, ну, наверно так много у меня нет, — и Эрмиона прошла чуть дальше. — А… как насчёт этого симпатичного э-э-э… черепа?
      — Шестнадцать галлеонов.
      — Так, значит, он продаётся? Его не… оставили для кого-нибудь?
      Мистер Борджин покосился на неё. У Гарри появилось противное ощущение, что продавец раскусил замысел Эрмионы. Очевидно, она тоже почувствовала, что план раскрыт, и внезапно отбросила всякую осторожность.
      — Понимаете, тот э-э-э… парень, который сейчас был здесь, Драко Малфой, ну, в общем, он мой друг, и я хочу сделать ему подарок на день рождения, но если он уже выбрал себе что-нибудь, не хотелось бы дарить ему то же самое, так что… э-э-э…
      По мнению Гарри, история звучала неубедительно и, видимо, Борджин посчитал так же.
      — Вон, — резко сказал он. — Убирайся вон!
      Эрмиона не заставила его повторять дважды и поспешила к двери, преследуемая хозяином магазина по пятам. Снова прозвенел колокольчик, Борджин захлопнул за посетительницей дверь и повесил табличку «Закрыто».
      — Ну и ладно, — констатировал Рон, снова набрасывая плащ на Эрмиону. — Неплохая попытка, но ты была слишком уж прямолинейна…
      — Ах так? Тогда в следующий раз ты покажешь мне, как надо действовать, мастер перевоплощения, — отрезала она.
      Рон и Эрмиона препирались до самых «Волшебных выкрутасов Висли», где им пришлось умолкнуть, чтобы незаметно пробраться мимо очень обеспокоенной миссис Висли и Хагрида, которые явно заметили их отсутствие. Оказавшись в магазине, Гарри стянул плащ-невидимку, сунул его в рюкзак и присоединился к друзьям, чтобы помочь им убедить миссис Висли в том, что они всё это время находились в задней комнате, а она их просто плохо искала.

      Изрядную часть последней недели каникул Гарри провёл в размышлениях по поводу того, что же значило поведение Малфоя на Мрак-аллее. Больше всего его тревожило удовлетворённое выражение лица, с которым Малфой вышел из магазина. Ничему хорошему белобрысый слитеринец так радоваться не мог. К немалой досаде Гарри, его друзей дела Малфоя, судя по всему, тревожили значительно меньше. По крайней мере, уже через несколько дней им эта тема порядком надоела.
      — Ну да, я ведь уже согласилась, что это было подозрительно, — с лёгким нетерпением сказала Эрмиона, которая только что с неохотой отвлеклась от «Углублённого толкования рун». Она сидела на подоконнике в комнате Фреда и Джорджа, поставив ноги на одну из картонных коробок. — Но разве мы не договорились, что объяснений может быть множество?
      — Может, он сломал свою Руку Славы? — задумчиво высказался Рон, старавшийся выпрямить погнутые прутья на своей метле. — Помните ту высохшую фиговину?
      — А как же насчёт «И придержите для меня эту вещицу»? — спросил Гарри в —надцатый раз. — По-моему, это прозвучало так, как будто у Борджина находится ещё один сломанный предмет из комплекта, а Малфою требовались оба.
      — Ты думаешь? — Рон теперь усердно чистил рукоять метлы.
      — Ага, — кивнул Гарри. Когда ни Рон, ни Эрмиона не отреагировали, он добавил: — Отец Малфоя в Азкабане. Вы не думаете, что Малфой не прочь расквитаться?
      Рон захлопал ресницами.
      — Малфой? Расквитаться? Да что он может сделать?
      — В том то и дело, что я не знаю! — раздражённо отрезал Гарри. — Но он что-то затевает, и нам надо отнестись к этому серьёзно. Его отец — Пожиратель смерти, и… — он неожиданно умолк и застыл, открыв рот и уставившись в окно. Внезапное озарение буквально потрясло его.
      — Гарри? — встревожилась Эрмиона. — В чём дело?
      — Шрам заболел, нет? — нервно поинтересовался Рон.
      — Он — Пожиратель смерти, — медленно произнёс Гарри. — Он заменил своего отца как Пожиратель смерти!
      Воцарилось молчание, которое, рассмеявшись, прервал Рон.
      — Малфой? Гарри, ему же всего шестнадцать! Думаешь, Сам-Знаешь-Кто принял бы Малфоя?
      — По-моему, это крайне неправдоподобно, Гарри, — скептически сказала Эрмиона. — С чего ты взял?
      — Тогда, у мадам Малкин. Она к нему даже не притронулась, просто хотела поправить ему рукав, а он завопил и отдёрнул руку. Левую руку. Он помечен Знаком Мрака.
      Рон и Эрмиона переглянулись.
      — Ну… — протянул Рон с сомнением.
      — Мне кажется, он просто хотел уйти оттуда, Гарри, — продолжила за него Эрмиона.
      — Он показал что-то Борджину — что-то, чего нам не было видно, — упрямо проговорил Гарри. — Что-то, чего Борджин действительно испугался. Это был Знак, я уверен! Он продемонстрировал Борджину, с кем тот имеет дело — вы же видели, как Борджин серьёзно к нему отнёсся!
      Рон и Эрмиона опять обменялись взглядами.
      — Ой, Гарри…
      — Ага, вряд ли Сам-Знаешь-Кто взял бы Малфоя…
      Раздосадованный, но по-прежнему убеждённый в своей правоте, Гарри подхватил грязные мантии для квиддитча и вышел из комнаты. Миссис Висли день за днём напоминала им, что не надо откладывать стирку и сборы до последнего. На площадке он столкнулся с Джинни — та направлялась к себе со стопкой свежевыстиранной одежды.
      — Я бы на твоём месте не ходила сейчас на кухню, — предупредила она. — Там обмухлёвывают по-крупному.
      — Ничего, я осторожно, — улыбнулся Гарри. — Постараюсь не попасться.
      И на самом деле, когда он вошёл в кухню, там обнаружилась Флёр. Она сидела у стола и упоённо щебетала о своей с Биллом будущей свадьбе. А миссис Висли, не пытаясь скрыть дурного настроения, приглядывала за брюссельской капустой, которая чистилась сама собой.
      — Билл и я уже пошти решились взьять только две подружки невести. Джинни и Габриэль будут вместе ошень хороши. Я думаю, что им надо одеться в бледно-золотое. Розовое, конечно, будет ужьасно с волосами Джинни…
      — А, Гарри! — громко сказала миссис Висли, прервав монолог Флёр. — Чудесно, я как раз хотела рассказать про меры безопасности на завтра при отправке в Хогвартс. Нам опять дадут министерские машины, а на станции будут ждать ауроры…
      — А Тонкс там будет? — спросил Гарри, отдавая миссис Висли квиддитчную форму.
      — Нет, не думаю. Артур говорит, что её направили куда-то в другое место.
      — Она запустила себья, эта Тонкс, — задумчиво обронила Флёр, изучая собственное обворожительное отражение в выпуклой стороне чайной ложечки. — Большая ошибка, если хотите зна…
      — Большое спасибо, — вновь перебила её миссис Висли. — Гарри, поторопись. Я хочу, чтобы ваши чемоданы к вечеру были собраны — хватит с меня этой вечной чехарды в последний момент.
 
      И в самом деле, отъезд на следующее утро прошёл спокойнее, чем обычно. Министерские машины плавно подходили ко входу в Нору, где их уже ждали: чемоданы уложены, кот Эрмионы Косолап надёжно закрыт в дорожной корзине, а Хедвиг, сова Рона Боровутка и новоприобретённый Джинни лиловый миннипух Арнольд — в клетках.
      — Оревуар, `Арри, — гортанным голосом пропела Флёр и поцеловала его на прощанье.
      Рон с надеждой бросился вперёд, но Джинни выставила ногу, и тот растянулся в пыли прямо перед Флёр. Красный от злости, заляпанный грязью, он быстро влез в машину, даже не попрощавшись.
      На этот раз, на вокзале Кингс Кросс, их не ждал радостный Хагрид. Вместо него, как только машины остановились, к ним двинулись двое мрачных бородатых ауроров в тёмных маггловских костюмах. Они встали с разных сторон группы и молча сопроводили её на вокзал.