Джоанна РОУЛИНГ
      ГАРРИ ПОТТЕР И ОГНЕННАЯ ЧАША
      Перевод Мария Спивак
      Содержание
      Дом Реддлей
      Шрам
      Приглашение
      Возвращение в Пристанище
      Удивительные ультрафокусы Уэсли
      Портшлюс
      Шульман и Сгорбс
      Кубок Мира
      Смертный знак
      Переполох в министерстве
      В "Хогварц экспрессе"
      Тремудрый турнир
      Шизоглаз Хмури
      Непоправимые проклятия
      "Бэльстэк" и "Дурмштранг"
      Огненная чаша
      Четыре чемпиона
      Взвешивание палочек
      Венгерский шипохвост
      Первое состязание
      Фронт освобождения домовых эльфов
      Неожиданная проблема
      Рождественский бал
      Сенсация Риты Вритер
      Глаз и яйцо
      Второе состязание
      Возвращение Мягколапа
      Безумие мистера Сгорбса
      Сон
      Дубльдум
      Третье состязание
      Плоть, кровь и кость
      Упивающиеся Смертью
      Приори инкантатем
      Признавалиум
      Пути расходятся
      Начало
      ГЛАВА ПЕРВАЯ
      ДОМ РЕДДЛЕЙ
      Жители деревни Малый Висельтон по старинке называли этот дом "домом Реддлей", хотя семья Реддлей давно уже не жила здесь. Дом стоял на высоком холме лицом к деревне. Окна тут и там были заколочены, с крыши постепенно осыпалась черепица, а по фасаду буйно и беспрепятственно расползался плющ. Когда-то прекрасный особняк, размерами и великолепием превосходивший любое строение на многие мили вокруг, дом Реддлей был теперь заброшен и необитаем.
      Малые висельтонцы сходились во мнении, что старый дом очень "зловещий". Полвека назад в нём случилось нечто странное и ужасное, нечто такое, о чём старожилы до сих пор любили порассуждать, когда иссякали другие темы для разговора. Историю пересказывали столь часто и снабдили её таким количеством подробностей, что никто уже не знал, что правда, а что нет. Однако, все версии начинались с одного и того же момента, а именно с прекрасного летнего утра пятьдесят лет назад, когда дом Реддлей ещё блистал внушительной и ухоженной красотой. В то утро служанка вошла в гостиную и обнаружила всех троих обитателей дома мёртвыми.
      Служанка помчалась с холма, голося на всю округу.
      - Лежат! Холодные как лёд! А глаза-то открытые! Как были - в вечерней одёже!
      Вызвали полицию. В Малом Висельтоне бурлило потрясённое любопытство и плохо скрываемое возбуждение. Никто особо и не пытался притвориться, что сожалеет о случившемся с Реддлями - их не любили. Эти богачи, старый мистер Реддль с женой, отличались высокомерием и грубостью, а их взрослый сын, Том и подавно. Жителей деревни волновало только одно - кто убийца. Ясно же, что три внешне вполне здоровых человека не могут дружно помереть своею смертью в одну ночь.
      В тот вечер в "Висельчаке", деревенском пабе, не успевали принимать заказы; вся деревня пришла обсуждать убийство. Люди не пожалели, что покинули родные очаги: в середине вечера прибыла кухарка Реддлей и драматически объявила вдруг замолчавшему собранию, что арестовали Фрэнка Брайса.
      - Фрэнка?! - вскричало сразу несколько человек. - Не может быть!
      Фрэнк Брайс работал у Реддлей садовником и жил на территории поместья в полуразвалившемся домике. Он вернулся с войны с искалеченной ногой и огромной нелюбовью к шумным сборищам, и с тех пор бессменно работал на Реддлей.
      Многие поспешили угостить кухарку стаканчиком, ибо жаждали услышать подробности.
      - А я всегда говорила, дурковатый он! - сообщила она напряжённо внимающей толпе после четвертого шерри. - Смурной какой-то вечно. Уж я ль ему не предлагала выпить по чашечке! А он, бывало, насупится, да и разговаривать не желает.
      - Бросьте, - вмешалась женщина от стойки, - как-никак человек прошёл войну. Фрэнк любит покой. С какой стати...
      - А у кого ж ещё был ключ от задней двери? - бухнула кухарка. - Сколько себя помню, всегда в домике садовника висел запасной ключ! Дверь-то не взломана! Окна не разбиты! Фрэнку всего-то и надо было, пробраться в большой дом, пока все спят...
      Народ обменялся мрачными взглядами.
      - Мне его вид никогда не нравился, вот что хошь делай, - проворчал мужчина у стойки.
      - Это он на войне сделался такой странный, - сказал хозяин заведения.
      - Помнишь, я тебе говорила, что не хотела бы попасться Фрэнку под горячую руку, помнишь, Дот? - жарко заговорила женщина, сидевшая в углу.
      - Ужасный характер, - усиленно закивал Дот. - Помню, когда он был ещё пацанёнком...
      К утру никто уж и не сомневался, что Реддлей прикончил ни кто иной, как Фрэнк Брайс.
      Однако, неподалёку, в соседнем городке Большой Висельтон, в мрачном и грязном полицейском участке, Фрэнк упрямо повторял, снова и снова, что он не виноват и что единственно, кого он видел возле дома в день убийства, так это незнакомого, бледного и темноволосого, паренька-подростка. Больше никто в деревне никакого паренька не видел, и в полиции были уверены, что он лишь плод воображения Фрэнка.
      Затем, как раз когда над головой бедного Фрэнка совсем уже сгустились тучи, прибыл рапорт о вскрытии - и ситуация совершенно переменилась.
      Полицейские никогда ещё не видели более необычного рапорта. Бригада врачей всесторонне исследовала тела и пришла к единодушному заключению, что ни один из членов семьи Реддлей не был отравлен, зарезан, застрелен, задушен, не задохнулся сам и (насколько можно судить) вообще не пострадал. В действительности, сообщалось в рапорте тоном, в котором безошибочно угадывалось бесконечное изумление, все Реддли пребывали в превосходном здравии - если не считать того факта, что все они были мертвы. Впрочем, доктора не преминули указать (как бы пытаясь отыскать на телах умерших хоть что-нибудь несообразное), что у каждого из Реддлей на лице застыло выражение смертельного ужаса - но, как заметили разочарованные полицейские, где это слыхано, чтобы троих людей одновременно запугали до смерти?
      Поскольку не имелось никаких доказательств, что Реддли вообще были убиты, Фрэнка пришлось отпустить. Реддлей похоронили при маловисельтонской церкви, и их могилы некоторое время служили объектом любопытного внимания. Ко всеобщему изумлению, Фрэнк Брайс, окруженный туманом недоверчивой подозрительности, вернулся в свой домик в поместье Реддлей.
      - А я вам говорю, это он их убил, и мало ли чего там решила полиция, заявил в "Висельчаке" Дот. - Была б у него совесть, он бы здесь не остался, коль уж мы все знаем, что он убийца.
      Но Фрэнк не уехал. Они остался и ухаживал за садом для следующего семейства, поселившегося в доме Реддлей, а потом и для следующего - никто не задерживался в доме надолго. Может, из-за Фрэнка, а может, и нет, но каждый следующий владелец утверждал, что в доме есть что-то неприятное, подозрительное, и так, в отсутствие обитателей, особняк начал приходить в упадок.
      * * *
      Нынешний состоятельный владелец дома Реддлей не жил в нём и вообще никак его не использовал; в деревне говорили, что он купил дом "по налоговым соображениям", хотя никто в точности не умел объяснить, что это такое. Состоятельный владелец, тем не менее, продолжал платить Фрэнку за уход за садом. Фрэнк готовился отметить свое семидесятисемилетие. Он почти оглох, хромал сильнее, чем прежде, но всё же в хорошую погоду исправно тыкал совком в клумбы, несмотря на то, что сорняки грозили прорасти сквозь него самого.
      Фрэнку приходилось мириться не только с сорняками. Деревенские мальчишки взяли дурную манеру бросаться камнями в окна особняка. Они гоняли на велосипедах прямо по газонам, а ведь Фрэнку стоило такого труда поддерживать их в хорошем состоянии. Пару раз хулиганы осмелились вломиться в старый дом. Они знали, что старик Фрэнк будет до последнего защищать дом и двор, и их забавляло, как он ковыляет на хромой ноге, угрожающе размахивая палкой и выкрикивая проклятия каркающим голосом. Фрэнк же был убеждён, что мальчишки издеваются над ним потому, что, как и их родители, считают его убийцей. Поэтому, когда однажды августовской ночью он проснулся и заметил, что в доме творится что-то очень и очень странное, то всего-навсего решил, что мучители пошли ещё дальше в своих попытках покарать его.
      Фрэнка разбудила боль в ноге; в старости она мучила его как никогда прежде. Он поднялся с постели и, хромая, спустился в кухню, рассчитывая заново наполнить горячей водой грелку, которая одна могла унять ноющее колено. Стоя перед раковиной и дожидаясь, пока нальётся чайник, он взглянул на дом Реддлей и увидел свет, мерцающий в окнах верхнего этажа. Фрэнк догадался, в чём дело. Опять эти мальчишки! Вломились в дом и к тому же - судя по отблескам - развели в комнатах костёр!
      Телефона у Фрэнка не было, да и в любом случае, со времени своего ареста он питал к полиции глубочайшее недоверие. Он сразу же оставил чайник, поспешил наверх настолько быстро, насколько позволяла больная нога и вскоре уже вновь стоял на кухне полностью одетый и снимал с крючка возле двери запасной ключ. Он захватил свою палку, как всегда прислонённую к стене, и вышел во тьму.
      Передняя дверь дома Реддлей не была взломана. Окна тоже были в порядке. Хромая, Фрэнк прошёл вокруг дома к задней двери, почти полностью скрытой плющом, вставил ключ в замочную скважину и бесшумно отворил дверь.
      Он прошёл в кухню, похожую на пещеру. Фрэнк не заходил сюда вот уже много лет; тем не менее, он вспомнил, какая дверь ведёт в холл и ощупью направился туда. Его ноздри наполнил запах тлена и разрушения, слух обострился до предела в ожидании малейшего отзвука шагов или голосов. Он достиг холла, где было немного светлее благодаря высоким окнам по обеим сторонам парадной двери, и начал карабкаться вверх по лестнице, благославляя пыль, толстым слоем покрывавшую каменные ступени, так как она заглушала стук подошв и палки.
      Оказавшись на площадке, Фрэнк повернулся вправо и сразу понял, где находятся хулиганы: дверь в самом конце коридора была приоткрыта, и сквозь щель неярко мерцал свет, бросая на чёрный пол длинные золотые отблески. Крепко ухватившись за палку, Фрэнк потихоньку продвигался всё ближе и ближе. Остановившись в нескольких футах от порога, он смог увидеть за приоткрытой дверью узкий участок комнаты.
      Огонь, как он теперь разглядел, был разожжён в очаге. Это удивило Фрэнка. Он замер и внимательно прислушался. Из комнаты доносился голос какого-то мужчины; тон был робкий и даже испуганный.
      - В бутылке кое-что осталось, милорд, если вы всё ещё голодны.
      - Позже, - раздался второй голос. Он тоже принадлежал мужчине, но звучал странно: пронзительно и холодно, как порыв ледяного ветра. Было в нём что-то такое, что заставило редкие волосы на затылке Фрэнка встать дыбом. - Придвинь меня поближе к огню, Червехвост.
      Чтобы лучше слышать, Фрэнк повернулся к двери правым ухом. Звякнула бутылка, поставленная на некую твёрдую поверхность, ножки кресла тяжело и глухо проскребли по полу. В проёме спиной к Фрэнку промелькнул маленький человечек, он толкал кресло к камину. На нём был длинный чёрный плащ, на затылке - небольшая лысина. Потом человечек вновь исчез из виду.
      - Где Нагини? - спросил ледяной голос.
      - Не... не знаю, милорд, - нервически задрожал в ответ первый голос. Осматривает дом, я полагаю...
      - Ты должен подоить её перед тем, как мы отправимся спать, Червехвост, приказал второй голос. - Ночью мне понадобится питание. Путешествие крайне утомило меня.
      Нахмурив бровь, Фрэнк наклонил слышащее ухо ещё ближе к двери и напряжённо прислушался. После паузы человек по кличке Червехвост снова заговорил:
      - Милорд? Позвольте спросить, как долго мы намерены оставаться здесь?
      - Неделю, - ответил ледяной голос. - Может быть, дольше. Здесь достаточно удобно, а дальнейшее развитие плана пока невозможно. Глупо действовать, пока не кончится чемпионат мира по квидишу.
      Фрэнк сунул в ухо шишковатый палец и повертел там. Видимо, опять сера скопилась - иначе откуда бы такое странное слово "квидиш"? Да это и не слово вовсе.
      - Чем... чемпионат по квидишу, милорд? - переспросил Червехвост. (Фрэнк интенсивнее повертел пальцем в ухе). - Простите меня, но... я не понимаю... зачем нам ждать окончания чемпионата?
      - Затем, идиот, что сейчас в страну уже начали прибывать колдуны со всего мира и все эти болваны из министерства магии будут начеку, будут искать малейшие признаки необычной активности, проверять и перепроверять удостоверения личности. Они же помешаны на секретности - не дай бог, муглы что-то заметят! Поэтому мы лучше подождём.
      Фрэнк оставил попытки прочистить ухо. Он явственно расслышал слова: "министерство магии", "колдуны" и "муглы". Без сомнения, каждое из этих выражений что-то обозначает, что-то секретное. Фрэнк было известно лишь два типа людей, употребляющих шифрованные выражения - стало быть, это либо шпионы, либо преступники. Фрэнк покрепче упёрся в пол палкой и стал слушать ещё внимательнее.
      - Значит, ваша светлость, вы полны решимости? - тихонько спросил Червехвост.
      - Разумеется, я полон решимости, Червехвост. - В ледяном голосе засквозила неприкрытая злоба.
      Еле заметная пауза - а затем Червехвост заговорил. Слова сыпались из него словно кувыркаясь, как будто он спешил высказать свою мысль раньше, чем потеряет кураж.
      - Это можно сделать и без Гарри Поттера, милорд.
      Ещё одна пауза, более значительная, а затем...
      - Без Гарри Поттера? - еле слышно выдохнул второй голос. - Понятно...
      - Милорд, я говорю это не потому, что забочусь о мальчишке! - голос Червехвоста повысился до визга. - Мальчишка для меня ничего не значит, совсем ничего! Я говорю это только потому, что, если бы мы могли использовать другого колдуна или ведьму - любого другого колдуна или ведьму! - дело сладилось бы гораздо быстрее! Если бы вы согласились отпустить меня ненадолго - вы же знаете, что я умею превосходно маскироваться - я бы вернулся с подходящим человеком не позднее, чем через два дня...
      - Я мог бы использовать другого колдуна, - по-прежнему тихо сказал второй голос, - это правда...
      - Милорд, это более чем разумно, - в голосе Червехвоста слышалось огромное облегчение, - потому что достать Гарри Поттера так сложно, его так тщательно охраняют...
      - Что, ты готов привести замену? Интересно... может быть, тебе, Червехвост, стало слишком тяжело выкармливать меня? Может быть, это предложение изменить первоначальный план есть ни что иное, как попытка сбежать от меня?
      - Милорд! Я вовсе не хочу покидать вас, у меня нет ни малейшего...
      - Не смей мне лгать! - зашипел второй голос. - Я всегда знаю, когда ты лжёшь, Червехвост! Ты жалеешь, что вернулся ко мне. Я тебе отвратителен. Я же вижу, как ты кривишься, когда смотришь на меня, вижу, как ты содрогаешься, когда прикасаешься ко мне...
      - Нет! Моя преданность вашей светлости...
      - Твоя преданность - ничто в сравнении с твоей трусостью. Ты не был бы здесь, если бы тебе было куда пойти. Как я смогу выжить без тебя, когда меня необходимо кормить каждые несколько часов? Кто будет доить Нагини?
      - Но вы так окрепли за последнее время, милорд...
      - Лжец, - выдохнул второй голос. - Я вовсе не окреп, а за несколько дней в одиночестве могу лишиться и того весьма сомнительного здоровья, которое обрёл благодаря твоей неуклюжей заботе. Тихо!
      Червехвост, безостановочно бормотавший что-то невразумительное, мгновенно умолк. В течение нескольких секунд Фрэнк слышал только, как в камине потрескивает огонь. Затем второй человек снова заговорил шёпотом, более всего напоминавшим змеиное шипение.
      - У меня свои причины, чтобы использовать именно мальчишку, как я тебе уже объяснял, и я не намерен менять его на кого-либо другого. Я ждал тринадцать лет. Подожду и ещё несколько месяцев. Что касается мер безопасности, предпринимаемых в отношении мальчишки, то, я уверен, мой план сработает. А от тебя, Червехвост, требуется лишь немного отваги - и ты найдёшь её в себе, если только не хочешь почувствовать всю полноту гнева Лорда Вольдеморта...
      - Милорд, позвольте сказать! - в панике закричал Червехвост. - Во всё время нашего путешествия я снова и снова обдумывал ваш план - милорд, исчезновение Берты Джоркинс не может долго оставаться незамеченным и, если мы решим продолжать, если я наложу проклятие на...
      - Если? - ужасным шёпотом переспросил второй голос. - Если? Если ты будешь действовать по плану, Червехвост, в министерстве никогда не догадаются, что исчез кто-то ещё. Ты сделаешь всё тихо, без суеты; единственное, чего бы мне хотелось, так это сделать всё самому, но... в моём нынешнем положении... Действуй, Червехвост! Осталось устранить всего одно препятствие, и - путь к Гарри Поттеру свободен! Я не требую от тебя, чтобы ты работал в одиночку. Нет, к тому времени к нам присоединится мой верный слуга...
      - Я ваш верный слуга, - сказал Червехвост с еле заметной обидой в голосе.
      - Червехвост, мне нужен тот, у кого есть мозги, тот, кто ни на минуту не дрогнул в своей преданности, а ты, к несчастью, не удовлетворяешь ни одному из требований.
      - Это я вас нашёл, - сейчас обида Червехвоста проступила явственно, - я! И я привёл к вам Берту Джоркинс.
      - Это правда, - отозвался второй человек с некоторым изумлением. Проблеск гения, которого я, признаться, не ожидал от тебя, Червехвост - хотя, если уж начистоту, ты не осознавал, насколько она окажется полезной, когда поймал её, ведь правда?
      - Я... я сразу подумал, что она может оказаться полезной, милорд...
      - Лжец, - заявил второй голос, и его жестокое изумление обозначилось явственнее. - При этом, не отрицаю, её информация была бесценна! Без неё мой план был бы попросту невозможен, и за это ты будешь вознаграждён, Червехвост. Я позволю тебе исполнить для меня одно чрезвычайно важное дело, такое, за право выполнить которое многие из моих последователей охотно отдали бы правую руку...
      - П-п-правда, милорд? А какое?... - Червехвост опять пришёл в ужас.
      - Ах, Червехвост, ты же не хочешь, чтобы сюрприз был испорчен? Твоя роль в самом конце спектакля... Но обещаю, тебе будет предоставлена честь внести столь же важную лепту, как и Берта Джоркинс.
      - Вы... вы... - Червехвост вдруг охрип. - Вы... собираетесь... убить и меня тоже?
      - Червехвост, Червехвост, - укорил ледяной голос, - ну зачем мне убивать тебя? Берту пришлось убить, после допроса она ни на что больше не годилась, совершенно ни на что. Да и в любом случае, представь, какие вопросы ей стали бы задавать, если бы она вернулась в министерство с известием, что повстречала тебя во время каникул. Предположительно покойным колдунам не следует встречаться с министерскими ведьмами в придорожных гостиницах...
      Червехвост пробормотал что-то так тихо, что Фрэнк не расслышал, но это заставило второго человека расхохотаться - смехом, лишённым всякой радости, ледяным, как и его голос.
      - Модифицировать её память? Но заклятия забвения так легко снимаются умелыми колдунами - я сам это доказал, когда допрашивал её. Кроме того, было бы оскорблением её памяти не использовать ту информацию, которую я извлёк.
      В этот момент, в коридоре, Фрэнк внезапно осознал, что рука, которой он хватается за палку, стала скользкой от пота. Человек с ледяным голосом убил женщину. И говорит об этом без тени сожаления - как о забаве. Он опасен маньяк. И он планирует новое убийство - этого мальчика, Гарри Поттера. Кто бы он ни был, он в опасности...
      Фрэнк знал, что следует делать. Если когда и нужно обращаться в полицию, так это именно сейчас. Он выберется из дома и направится прямиком в деревню, к телефонной будке... Тут ледяной голос зазвучал снова, и Фрэнк застыл на месте, вслушиваясь в каждый звук.
      - Ещё одно проклятие... мой верный слуга в "Хогварце"... и Гарри Поттер мой! Решено. Больше никаких споров. Но тихо... кажется, я слышу Нагини...
      Голос второго человека переменился. Он стал издавать звуки, каких Фрэнк никогда раньше не слыхивал; он, не переводя дыхания, шипел и брызгал слюной. Фрэнк решил, что это, наверное, припадок.
      Вдруг сзади, в коридоре, послышалось какое-то движение. Фрэнк обернулся и его парализовало от страха.
      По полу ползком приближалось нечто, и когда оно оказалось в полосе света от камина, он в ужасе осознал, что это гигантская змея футов, по меньшей мере, двенадцать в длину. Поражённый, онемевший, Фрэнк смотрел, как волнообразно двигающееся тело прорезает в пыли широкую дугу и подползает всё ближе, ближе... Что делать? Спрятаться можно только в той комнате, где те двое планируют убийство, и всё-таки, если остаться здесь, то змея, скорее всего, убьёт его...
      Раньше, чем он успел принять решение, змея поравнялась с ним, а затем непостижимо, просто чудо какое-то! - проползла мимо, влекомая шипящими, плюющими звуками, которые издавал человек с ледяным голосом. Мгновение - и её узочатый, словно усеянный бриллиантами хвост исчез за дверью.
      Фрэнка прошиб пот, рука, державшая палку, задрожала. Из комнаты неслось шипение, и старика посетила странная, невозможная мысль... Этот человек умеет говорить по-змеиному.
      Фрэнк ничего не понимал. Больше всего на свете он хотел бы сейчас оказаться в своей постели со своей грелкой. Пока он трясся и старался взять себя в руки, ледяной голос вдруг вновь заговорил на нормальном английском языке.
      - Нагини принесла нам интересное известие, Червехвост. - сказал он.
      - В с-с-самом д-деле, м-милорд? - отозвался Червехвост.
      - В самом деле, - подтвердил голос. - По словам Нагини, за дверью стоит старый мугл и слушает наш разговор.
      У Фрэнка не было возможности спрятаться. Раздались шаги, и дверь в комнату распахнулась.
      На пороге стоял низкорослый седеющий мужчина с острым носом и маленькими водянистыми глазками, и на лице его отражался страх, смешанный с тревогой.
      - Пригласи его войти, Червехвост. Куда подевались твои хорошие манеры?
      Ледяной голос доносился из старинного кресла, повёрнутого к огню. Фрэнк не видел говорившего. Но он видел, что на полусгнившем коврике у камина свернулась змея - жуткая пародия на домашнее животное.
      Червехвост поманил Фрэнка в комнату. Несмотря на непроходившее потрясение, старик посильнее ухватился за палку и, прихрамывая, переступил порог.
      Камин был единственным источником света в комнате; он отбрасывал на стены длинные, паукообразные тени. Фрэнк смотрел на задник кресла; человек, сидевший в нём, видимо, был ещё меньше, чем его слуга, потому что Фрэнк не видел даже макушки.
      - Ты всё слышал, мугл? - прозвучал ледяной голос.
      - Как это вы меня назвали? - спросил Фрэнк с вызовом, поскольку теперь, когда он находился внутри комнаты, теперь, когда пришло время действовать, он почувствовал себя храбрее; вот и на войне всегда было так же.
      - Я назвал тебя муглом, - невозмутимо объяснил голос. - Это означает, что ты не колдун.
      - Не знаю, что вы имеете в виду под словом "колдун", - голос Фрэнка окреп, - знаю только, что слышал сегодня достаточно, чтобы вами заинтересовалась полиция, уж будьте уверены. Вы совершили убийство и затеваете ещё одно! И ещё кое-что я вам скажу, - добавил он по наитию, - моя жена знает, что я здесь, и если я не вернусь...
      - У тебя нет никакой жены, - очень спокойно оборвал голос. - Никто не знает, где ты. Ты никому не говорил, что идёшь сюда. Бесполезно лгать Лорду Вольдеморту, ибо он видит... он всё видит...
      - Ах вот как? - грубо выпалил Фрэнк. - Лорд, стало быть? Ну и манеры же у вас, дорогой лорд. Повернулись бы лицом, как подобает человеку!
      - Но я не человек, мугл, - еле слышный за потрескиванием поленьев, произнёс голос. - Я гораздо, гораздо больше, чем просто человек... Однако... почему бы и нет? Я повернусь к тебе лицом... Червехвост, будь любезен, разверни кресло.
      Слуга издал какое-то поскуливание.
      - Ты слышал меня, Червехвост.
      Медленно-медленно, гадливо сморщившись, так, словно он готов был на что угодно, лишь бы не приближаться к своему господину и коврику, где лежала змея, маленький человечек подошёл и начал разворачивать кресло. Змея подняла мерзкую треугольную голову и легонько зашипела, когда ножки кресла задели за её коврик.
      И вот кресло повернулось к Фрэнку, и он увидел, что в нём сидит. Палка со стуком упала на пол. Он открыл рот и завопил. Он завопил так громко, что не услышал тех слов, которые произнесло создание, сидевшее в кресле, когда оно подняло в воздух палочку. Ослепительно полыхнуло зелёным, что-то просвистело в воздухе, и Фрэнк Брайс упал как подкошенный. Он умер раньше, чем коснулся пола.
      В двухстах милях от места этих событий мальчик по имени Гарри Поттер вздрогнул и проснулся.
      ГЛАВА ВТОРАЯ
      ШРАМ
      Гарри лежал на спине, дыша тяжело, как после длительной пробежки. Он проснулся от очень яркого сна, прижимая к лицу ладони. На лбу под пальцами адской болью полыхал старый шрам, словно кто-то только что вдавил ему в кожу раскалённую проволоку.
      Он сел, не отнимая одной руки от шрама, а другой нашаривая в темноте очки, оставленные на прикроватной тумбочке. Он надел их, и предметы в комнате, тускло освещенной проникавшим сквозь занавески рассеянным оранжевым светом уличного фонаря, обрели более ясные очертания.
      Гарри осторожно провёл пальцами по шраму. Всё ещё больно. Он включил настольную лампу, вылез из постели, прошёл по комнате, открыл шкаф и посмотрел в зеркало на внутренней стороне дверцы. Оттуда недоумённо глядел худенький мальчик лет четырнадцати, со встрёпанными чёрными волосами и яркими зелёными глазами. Он внимательно рассмотрел свой лоб. Шрам, в форме зигзага молнии, выглядел как обычно, но сильно саднил.
      Гарри попытался припомнить сон, от которого проснулся. Всё в нём казалось таким реальным... там было двое знакомых ему людей и один незнакомый... хмурясь, он напряжённо думал, стараясь вспомнить...
      В голове всплыла картинка: полутёмная комната... змея на коврике у камина... человечек по имени Питер, по прозвищу Червехвост... высокий ледяной голос.... голос Лорда Вольдеморта. При одной мысли о нём по пищеводу в живот будто бы проскользнул кубик льда...
      Гарри крепко зажмурился и постарался припомнить, как выглядел Вольдеморт, но не смог... помнил только, что, едва кресло было повёрнуто и ему стало видно то, что в нём сидит, он испытал такой ужас, что мгновенно проснулся... А может, его разбудила боль во лбу?
      И что это был за старик? Там точно был какой-то старик; Гарри видел, как он упал на пол. В голове всё перемешалось; мальчик прижал ладони к лицу, чтобы не видеть комнаты и удержать видение, но это было всё равно что пытаться удержать в руках воду; чем сильнее он цеплялся за воспоминания, тем быстрее они исчезали из памяти... Вольдеморт и Червехвост говорили о ком-то, кого они убили... Гарри никак не мог вспомнить имени... и они собирались убить кого-то ещё... его самого!
      Гарри убрал руки от лица, открыл глаза и обвёл комнату странным взором, словно ожидал увидеть что-то необычное. Правду сказать, в комнате действительно хватало необычных вещей. В изножьи кровати стоял открытый деревянный сундук, где лежали котёл, метла, чёрная колдовская одежда и разнообразные книги заклинаний. Письменный стол, точнее, ту его часть, которая не была занята большой пустой клеткой, где обычно восседала полярная сова Хедвига, покрывали многочисленные пергаментные свитки. На полу возле кровати лежала открытая книга; вечером Гарри читал её, пока не заснул. Люди на иллюстрациях двигались. Мужчины в ярко-оранжевых одеждах гоняли на метлах, то появляясь, то исчезая из поля зрения, и перебрасывали друг другу красный мяч.
      Гарри подошёл к книжке, поднял её с пола, проследил, как один из колдунов забил весьма впечатляющий гол в кольцо, расположенное на шесте пятидесятифутовой высоты. И захлопнул книгу. Сейчас даже квидиш - по мнению Гарри, самая интересная игра на свете - не мог отвлечь его от тяжёлых мыслей. Он положил "Полёты с "Пушками" на тумбочку, подошёл к окну, раздвинул занавески и выглянул на улицу.
      Бирючиновая аллея выглядела так, как и подобает почтенной пригородной улице в субботу перед рассветом. Все окна зашторены. И, насколько можно различить в темноте, в поле зрения нет ни единого живого существа, даже кошки.
      И всё же... всё же... Гарри в тревоге вернулся к кровати и сел, снова водя пальцем по шраму. Его беспокоила вовсе не боль; он был привычен и к боли, и к разнообразным травмам. Однажды он вообще лишился костей в правой руке и пережил кошмарную ночь, во время которой все они выросли заново. В другой раз ту же самую руку насквозь пронзил ядовитый змеиный зуб футовой длины. Не далее как в прошлом году Гарри упал с метлы с высоты в пятьдесят футов. Короче говоря, для него не было ничего необычного в самых странных несчастных случаях и повреждениях; в сущности, они неизбежны, если ты учишься в "Хогварце", школе колдовства и ведьминских искусств и вдобавок обладаешь способностью вляпываться в истории.
      Беспокоило его другое. В прошлый раз шрам болел тогда, когда Вольдеморт был рядом... но ведь сейчас его нет... невозможно себе и представить, чтобы Чёрный Лорд рыскал ночью по Бирючиновой аллее, это абсурд...
      Гарри напряжённо вслушался в тишину ночи. Ожидал ли он услышать скрип ступеней, шорох мантии? Внезапно он вздрогнул - но это всего лишь раздался мощный храп двоюродного брата Дудли.
      Гарри внутренне встряхнулся; нельзя же так глупить; в доме нет никого, кроме дяди Вернона, тёти Петунии и Дудли, и все они сейчас спят сладким сном.
      Надо сказать, что именно в таком виде - во сне - Дурслеи устраивали Гарри более всего; когда они бодрствовали, радости от них было мало. Дядя Вернон, тётя Петуния и Дудли, единственные родственники Гарри, были муглами (неколдунами) и всячески презирали и ненавидели колдовство во всех его проявлениях, у них в доме Гарри чувствовал себя каким-то сушёным навозом. Последние три года, чтобы как-то объяснить длительное отсутствие племянника, Дурслеи говорили соседям, что он воспитывается в заведении св. Грубуса интернате строгого режима для неисправимо-преступных типов. Дяде и тёте было прекрасно известно, что несовершеннолетним колдунам запрещается заниматься магией вне стен "Хогварца", но они всё же склонны были винить племянника во всех происшествиях в доме. Мысль о том, чтобы довериться родственникам, казалась нелепой, Гарри никогда не рассказывал им о своей жизни в колдовском мире. Представить себе, что он пойдёт к ним, когда они проснутся, и пожалуется на боль во лбу, поведает о своём беспокойстве по поводу Вольдеморта - да это просто смешно!