— Бросьте мечи! — приказал Исино.

Крышка его столика была открыта; он достал пистолет, пока Сано наблюдал за настоятелем Лю Юнем. Сожалея о своей непредусмотрительности, Сано бросил мечи на пол. Он ведь знал, что контрабандисты имеют доступ к оружию. Ему следовало ожидать, что трусливый Исино может иметь пистолет. Нужно было убить Исино, когда появился шанс сделать это!

— Опусти пистолет, Исино. — Сано показалось, что его голос прозвучал очень слабо. Хирата и Такэда все еще дрались с Нирином и тремя стражниками; остальные вассалы уже лежали мертвые.

Тут, заглушая страх, в Сано зародилась отчаянная решимость. Продажный, коррумпированный переводчик — безжалостный убийца. Сано не позволит ему выйти победителем. Хоть он и безоружный, ему не занимать храбрости, чтобы уравновесить шансы с переводчиком. Шагнув вперед, он твердо сказал:

— Мои люди победят твоих. Тебе не удастся скрыться. Поэтому убери пистолет.

Исино трусливо жался в нише, его взгляд бегал из стороны в сторону, губы непрерывно шевелились. Однако он продолжал целиться в Сано. Левой рукой он вынул из столика книгу со счетами — узкую пачку листков бумаги, завернутую в черный шелк и перевязанную красным шнурком. Засунув ее за пояс, Исино поднялся на ноги.

— Не шевелитесь, или я выстрелю!

Он обеими руками выставил пистолет вперед. Сано отскочил назад. Исино бочком вышел из ниши и двинулся в сторону двери. Сано не спускал глаз с пистолета, с торчащего из зажима кремня, который подожжет порох, когда курок будет спущен.

— Огнестрельное оружие не столь надежно, как меч, Исино, — сказал Сано. Преодолевая страх, он последовал за переводчиком. — Порох может и не вспыхнуть. Такое нередко случалось. А у тебя только одна попытка. У пистолетов сильная отдача; даже с близкого расстояния можно промахнуться.

Исино хихикнул.

— Это самый лучший пистолет. Он принадлежал директору Спаену. Он не дает осечки, не дает... он показывал мне. Предупреждаю, не подходите ближе!

В его голосе звучали истерические нотки. Пистолет заметно дрожал. Когда Сано представил смертельную вспышку в круглом черном отверстии ствола, у него заныло сердце. Он поспешил успокоить переводчика.

— Исино, зачем тебе понадобилось заниматься контрабандой? — спросил Сано, зная, что преступники любят оправдывать свои действия.

— У меня не было выбора. — Как Сано и надеялся, голос Исино зазвучал ровнее, пистолет перестал дрожать, и переводчик замедлил шаг. — Губернатор Нагаи заключил с варварами тайную сделку. Он приказал мне все организовать. — Когда Сано немного придвинулся к нему, Исино дернулся. — Прочь от меня! — Сано поспешно повиновался. Исино забормотал: — Как я мог отказать губернатору Нагаи? Я потерял бы должность. Кроме того, он хорошо платит, а мне нужны деньги. Это ведь не дешево — постоянно покупать подарки для начальников. Недостаточно просто оказывать им услуги.

— Услуги вроде ловушки для меня? — перебил его Сано.

— Да... в смысле нет! Вы все равно не поймете. — Исино разозлился и, по мере того как говорил, все больше возбуждался. — Вы не понимаете, что значит быть таким одиноким, когда все, что ты делаешь, никого не устраивает. Вы просто такой же, как те, кто меня избегает и высмеивает!

Стараясь успокоить переводчика, Сано сообразил, как узнать мотивы убийств.

— Я понимаю, — сказал он. — Я знаю, какими жестокими бывают люди независимо от того, прилежно ли мы работаем и заслуживаем ли уважения.

— Да. Да! — Реагируя на явно прозвучавшую в словах Сано искренность, Исино быстро закивал.

Сано боком прошел к двери и встал между ней и переводчиком.

— Директор Спаен тоже неправильно относился к тебе? Именно поэтому он умер?

Лицо Исино сморщилось.

— Я думал, что он мне друг. — Пистолет немного опустился, и Сано, подумал, нельзя ли перехватить его. Нет, пока нет... — О, я знаю, что он был обязан держаться со мной вежливо... особенно после того, как я помог ему продать его личные запасы товаров. Но он всегда был так добр, и я подумал, что на самом деле нравлюсь ему. Я надеялся, что варвар оценит меня по достоинству, чего не делали мои соотечественники. Я был так счастлив, — бормотал Исино. Он убрал с пистолета одну руку и утер слезы со щек. Сано приблизился к нему, собираясь с духом. — Но потом, в ту ночь в бухте, я осознал, что обманываю себя, — продолжал Исино. — Мы как раз пригнали лодку в бухту — Спаен, начальник стражи Нирин и я. Мы ждали, когда Лю Юнь приведет бандитов. Я так волновался; засмеялся, потрепал Спаена по плечу и сказал: «Мы лучшие партнеры в мире, вы и я — хотя, конечно, вы, голландцы, не столь хитроумны, как японцы». — Исино улыбнулся сквозь слезы, вспоминая, как ему было приятно; похоже, он не понял, что оскорбил партнера. Внезапно его лицо потемнело, и он поднял пистолет. — Спаен рассмеялся мне в лицо, потом сказал, что я всего лишь куча дерьма, которая недостойна даже облизывать его ботинки, и если бы не контрабанда, он вообще никогда бы не имел со мной дел! Я понял, что наша дружба существовала лишь в моем воображении. Он презирал меня... как и все остальные! Я обиделся, потом разозлился. Быть отвергнутым даже варваром! — В глазах Исино вспыхнуло негодование. — При нем был его пистолет... я хранил его в своем кабинете на Дэсиме и выдавал ему для игрищ со шлюхой и когда он покидал остров. Когда Спаен отвернулся, я схватил пистолет и выстрелил в него.

Теперь Сано были ясны все обстоятельства, связанные с делом об убийстве, — отношения Спаена с другими варварами, история настоятеля Лю Юня, подводные течения в голландско-японских торговых отношениях; даже контрабанда имела второстепенное значение в деле об убийстве. Директор Спаен погиб из-за глубинной потребности одного человека в дружбе; этот мотив объединяет в себе культурный, политический и финансовый аспекты. Сано стало жаль Исино, переживания которого были для него мучительно близки. Родословная и характер Сано фактически сделали его таким же чужим в бакуфу, как и Исино. Если бы Сано больше волновало то, как на него смотрят другие, однажды он мог бы оказаться в таком же положении: готовым убить из мести, когда чаша терпения переполнится.

Но раненое самолюбие не оправдывает убийства; жалость не должна мешать правосудию. Сано приблизился к Исино.

— Что было дальше?

— Спаен упал. Начальник Нирин закричал. Я бросил пистолет и склонился над Спаеном. — Когда взгляд Исино обратился внутрь, Сано почти отчетливо увидел, как эта сцена отразилась в его глазах. — Было так много крови... Он не шевелился и не отзывался, когда я называл его по имени. Я заплакал. Я не собирался убивать его, просто хотел причинить ему боль — такую же, как и он мне! Потом пришел настоятель Лю Юнь. Он сказал: «Бросьте Спаена в воду и сообщите, что он сбежал с Дэсимы». Но начальник стражи Нирин возразил: «Если тело выбросит на берег, все увидят, что он застрелен. Убийство варвара повлечет за собой расследование чиновников из Эдо. Служащие Дэсимы станут очевидными подозреваемыми, и губернатор Нагаи сдаст всех, чтобы оградить себя». Настоятель Лю Юнь стал вырезать пулю ножом. Потом он начал сыпать проклятиями и полосовать тело. Он сказал, что согласился содействовать контрабандистам, надеясь получить возможность убить Спаена, и гневался, что его опередили. Начальник стражи Нирин оттолкнул Лю Юня и погрузил тело в лодку. Я взял распятие, которое собирался продать христианам, и надел на шею Спаену.

— Чтобы, если тело найдут, все подумали, что его убил христианин? — тихо спросил Сано.

— Нет. Чтобы дух моего друга благословил его Бог... — В горле Исино застряли рыдания, пистолет теперь смотрел в пол.

«Скоро», — подумал Сано.

— А Пеон? Зачем ты убил ее?

— Однажды ночью, когда я был в доме удовольствий «Половинка луны», она стащила мою книгу с расчетами. Позже Пеон пыталась меня шантажировать. Спаен рассказал ей, что в книге содержатся записи о незаконно ввезенных товарах и обо всех, кто задействован в контрабандных операциях. Пеон знала, что я замешан в контрабанде с христианами, и когда вы упомянули при ней про распятие на теле Спаена, она догадалась, что его убил я. В ночь исчезновения Спаена она видела, как я пришел к нему в комнату и увел его. Если бы я не заплатил, Пеон отправила бы книгу в Эдо и меня казнили бы. Она направила вас по ложному пути, соврав про то, что Урабэ был на Дэсиме. Пеон не хотела, чтобы вы нашли меня прежде, чем я заплачу. Но у меня не было денег. Поэтому я убил ее. У меня не было выбора!.. — В голосе Исино зазвучала усталая отрешенность. Он упал на колени, стукнув пистолетом об пол. — Я не хотел никому причинять вреда. Просто... так случилось.

— Вроде того как ты поджег мой дом? — спросил Сано, вставив последнее преступление в общую цепочку событий.

Исино печально кивнул:

— Я хотел убедиться в том, что вы никогда не доложите о моих преступлениях властям Эдо. У меня не было выбора.

Сано сделал вперед один осторожный шаг, потом другой, пока не оказался от Исино на расстоянии вытянутой руки. Он заметил, что Хирата и Такэда сократили число противников до Нирина и одного стражника. Их мечи звенели с нарастающей яростью, когда они кружили и бросались вперед в каких-то двадцати шагах от Сано. Если повезет, победа может оказаться на стороне Сано. Одно движение, и пистолет у него в руках...

— Стойте! Не ходите туда!

Крик у двери отвлек внимание Сано. Голова Исино дернулась. Они оба увидели, как в комнату входит старший чиновник Охира. За ним показались судьи Сэгава и Дазай, они пыхтели и находились в крайнем возбуждении.

— Он убежал от нас, — проскулил Сэгава.

Сано, опасавшийся, что Охира пришел помочь контрабандистам, был сбит с толку, однако почувствовал облегчение, когда старший чиновник опустился на колени у входа. Между тем его появление отрезвило Исино. Он вскочил на ноги и ткнул пистолетом в лицо Сано.

— Убирайтесь!

Сано отпрянул назад; сердце его колотилось у самого горла.

— Исино, — начал он.

Глаза Исино выразили нежелание повиноваться.

— Вы думаете, что можете провести меня? Но я слишком хитер. Вы не схватите меня, потому что я собираюсь убить вас! — Его дрожащий палец лег на спусковой крючок.

В тот момент, когда Сано смотрел в лицо смерти, его охватило жуткое предчувствие, словно дурной запах забрался в ноздри, отвлекая его внимание от Исино. Он взглянул в сторону двери и увидел, как старший чиновник Охира вынул свой короткий меч. Перед ним бессмысленно топтались судьи Сэгава и Дазай. Бой продолжался с неослабевающей яростью.

— Охира! — крикнул Сано. — Нет!

С нечеловеческим воем старший чиновник Охира глубоко вонзил меч себе в живот. Самурайский дух в Сано восхищался решением Охиры, которое предотвратило позор публичной казни и восстановило честь чиновника. Но сознание Сано восставало против того, что он стал причиной еще одной смерти. Он все же надеялся найти способ спасти этого самурая. Однако сейчас Сано не мог отдаться чувству вины; раскаяние подождет. Исино наблюдал за предсмертной агонией Охиры. Сано бросился вперед. Одной рукой он схватил переводчика за запястье, другой вцепился в ствол пистолета.

— Пустите! Пустите! — закричал Исино.

Когда они боролись за обладание оружием, оно перемещалось в их руках из стороны в сторону, описывая в воздухе дуги. Костлявый Исино оказался сильнее, чем ожидал Сано, — он превратился в сгусток жилистой плоти и маниакальной решимости. Исино брыкался и старался достать Сано своими обутыми в деревянные сандалии ногами. Боль сковывала Сано. Визжа, как впавший в неистовство ребенок, переводчик боднул Сано головой в грудь. Сано попятился, силясь удержать пистолет. Исино плюнул ему в лицо. Горячая слюна ослепила Сано. Они кружились в странном танце. Сано огромным усилием направил пистолет в потолок. Если бы ему удалось выпустить пулю, никого не задев...

Но пальцы Исино закрывали доступ к спусковому крючку. Когда Сано попытался разжать его пальцы, Исино нырнул вниз и укусил Сано за запястье. Сано непроизвольно ослабил хватку на пистолете. Переводчик дернул пистолет так, что его ствол оказался прямо перед глазами Сано.

— Я убью тебя! — сквозь покрасневшие от крови Сано зубы прошипел Исино. — Я ненавижу тебя и всех остальных. Вы все сделали из меня преступника!

Напрягаясь изо всех сил и тяжело дыша, Сано пытался отвести пистолет в сторону и вырвать его у Исино. Он толкнул переводчика на колонну, но тот не сдавался. Холодный стальной ствол царапал Сано щеку. Пистолет был для него страшнее, чем любой клинок, в каких бы умелых руках он ни находился. Паника, охватившая его тело и душу, подавляла во время борьбы все навыки. Горячие, потные руки Исино старались нащупать курок. Сано в отчаянии оторвал переводчика от столба, обхватил ногой ногу Исино и пихнул его. Исино издал удивленный крик и завалился на спину. Они оба упали на пол, причем Сано оказался наверху. Падение вызвало вспышку боли в раненом плече. Пистолет теперь был зажат между ними, вес Сано сковывал их сцепившиеся руки и придавливал Исино к полу. Сано попытался трясти пистолет, чтобы кремень выпал из зажима. Переводчик вонзил свои костлявые колени в Сано, и тот завалился на бок, спасая свое мужское естество. Они несколько раз перевернулись, почти касаясь друг друга лицами. Только ствол пистолета разделял их подбородки. Сано уже забыл о том, что хотел видеть, как с соблюдением всех правил пытают и казнят этого убийцу, изменника и врага. Чтобы выжить, он должен убить Исино.

Они с размаху врезались в колонну и остановились. Сано изо всех сил дернул за пистолет. Тело Исино приподнялось вместе с ним. Сано снова толкнул его вниз, ударив переводчика головой о каменный пол. Хватка Исино на пистолете ослабла. Сано прижал ствол к его подбородку, добрался пальцем до изогнутой скобы курка и надавил на него.

Все вокруг взорвалось грохотом. Пистолет больно ткнулся в грудь Сано. В ушах зазвенело; легкие наполнились едким пороховым дымом. Теплая, влажная кровь залила лицо, из-за чего все перед глазами приобрело красный оттенок. Сано выстрелил в себя, а не в Исино?!

Застонав, Сано сполз с переводчика. Лихорадочно ощупывая себя в поисках раны, он почувствовал головокружение и слабость. Он умирает... Потом Сано ощутил у себя на плечах чьи-то руки, услышал голос Хираты:

— Сёсакан-сама, все хорошо. Исино мертв; Нирин и стражники — тоже. С вами все в порядке. Все кончилось...

При этой новости стоны Сано сменились безудержным смехом облегчения. Он не застрелен; он будет жить. Он победил. Потом Сано взглянул на Исино, и смех застрял у него в горле.

Переводчик неподвижно лежал на спине, руки его все еще сжимали пистолет. Отверстие под левой стороной челюсти указывало место, куда вошла пуля. Кровь пропитала его одежду, забрызгала пистолет, руки, пол — и Сано. Рот Исино был изумленно открыт; глаза от удара вылезли из орбит. Пуля вышла из его черепа, разметав куски костей, студенистое, сероватое мозговое вещество и кровь.

Верховный судья Такэда стоял рядом с Сано.

— Я направлю в Эдо доклад о сегодняшних событиях, в котором заявлю, что вы и ваш вассал оправданы по всем статьям. — Остальные судьи пробормотали что-то в знак согласия. — И вы будете вознаграждены за героический поход против предателей и изменников, подрывающих власть сёгуна.

Слова прозвучали для Сано как нестройная музыка. Он медленно поднялся на ноги и посмотрел на двадцать одно мертвое тело. Что делал Сано сегодня ночью: служил правосудию или защищал собственные интересы? Он защищал Японию и режим сёгуна — и то и другое Сано теперь люто ненавидел — или личный кодекс чести? Сано не испытывал ликования. Он чувствовал на лице кровь Исино, ощущал на губах ее металлическую солоноватость. Он стремился только к правосудию или желал отомстить своим врагам? Не принес ли он Пеон, Охиру и Старого Сазана в жертву своим личным принципам и стремлению утолить свою жажду приключений, доказать свое моральное превосходство? Так некогда он принес в жертву Аои, женщину, которую не мог заставить себя не любить. Как жить дальше, не зная правды о себе?

— Ну же, сёсакан-сама! — Хирата взял его за руку. — Пойдемте отсюда.

Примечания