Уэда поднялся.

– Я отведу вас к ней.

Они проследовали в частные покои особняка. Перед дверью одной из комнат торчал одинокий стражник. Сано тотчас узнал эту комнату – в девичестве здесь жила Рэйко. У входа судья произнес:

– Хару-сан, к тебе гости.

Заглянув внутрь, Сано застал Хару у туалетного столика. Ее волосы уложили в затейливый узел, они были усыпаны искусственными цветами, а одета она была в бледно-зеленое кимоно с бордовыми астрами. Хару стало не узнать – с белым кукольным личиком и алыми губами она выглядела куда старше своих лет и прелестнее, чем прежде. На полу повсюду валялись брошенная одежда, коробочки из-под сластей и шкатулки с туалетными принадлежностями.

Увиденное привело Сано в бешенство. Четыре человека погибли, включая ее собственного мужа, а Хару знай себе прихорашивается, пользуясь щедростью Рэйко.

Но вот она заметила Сано с Хиратой и ахнула в ужасе.

– Сёсакан-сама хочет потолковать с тобой, – сказал судья.

В его тоне, мягком для постороннего уха, Сано уловил нотку неприязни и понял, что тесть на его стороне. Когда судья удалился, Сано подсел к Хару.

– Похоже, ты пришла в себя, – сказал он.

Хару, должно быть, почувствовала его враждебный настрой – тотчас съежилась, обхватив себя за плечи, словно страх вернул ее в детство. Эта внезапная перемена разъярила Сано еще больше. Притворщица строила из себя маленькую, чтобы избежать наказания!

– Ты, наверное, уже вспомнила обо всем, – продолжал Сано. – Расскажи нам, что случилось в ночь перед пожаром.

– Я... я уже говорила Рэйко-сан, что ничего не помню, – пробормотала Хару, озираясь по сторонам, как бы в поисках Рэйко.

"Нет, этой дружбе пора положить конец", – подумал Сано, негодуя на них обеих.

– С ней можешь хныкать сколько угодно. Сейчас отвечай мне. Итак, что случилось?

– Не знаю! – Хару, дрожа, отпрянула.

– Что ж, попробуем вспомнить детство. Поговорим о твоих родителях.

Хару насторожилась.

– Они давно умерли.

– Поплачься кому-нибудь еще, – презрительно бросил Сано. – Я только вчера с ними виделся. Что, забыла, как тебя выгнали из дому? Или думала, никто не узнает?

– Неправда! – Хару с надеждой покосилась на дверь, но там стоял Хирата. – То есть...

– Почему ты назвалась сиротой? – спросил Сано.

Хару облизнула губы.

– Мне хотелось, чтобы в храме меня пожалели и взяли к себе.

"Расчетливая лгунья", – с отвращением подумал Сано, а вслух сказал:

– И не жаль тебе мужа, которого ты спалила в его собственном доме?

Хару не на шутку перепугалась.

– Это не я! – вскричала она неестественно звонким голосом, не вязавшимся с ее заверениями. – Это вышло случайно!

Сано встал, взирая на нее сверху вниз.

– Пожар начался в спальне твоего мужа. Спаслась только ты, чему не стеснялась радоваться. Отвечай: чем несчастный старик заслужил такую смерть?

Хару начала всхлипывать и загородила лицо руками, словно ожидая удара.

– А что же господин Ояма, та женщина и маленький мальчик? – вскричал Сано, подогревая ее ужас. На этот раз ей не удастся отпереться. Он заставит ее все рассказать – ради сохранения его имени, чести и мира в семье. – Их тоже убила ты? Ты устроила пожар в храме?

– Нет! – Всхлипы переросли в рыдания. Хару заходилась плачем, размазывая белила пополам со слезами. Потом она отвернулась, спрятав лицо в ладонях. – Прошу, оставьте меня!

– Сёсакан-сама... – В тоне Хираты звучало предупреждение.

Сано обернулся и встретил недоуменно-испуганный взгляд помощника. Теперь он заметил, что его сердце бешено стучит, дыхание участилось, а все тело напряглось как тетива. В пылу гнева он чуть было не перешел черту между убеждением и запугиванием.

– Позвольте мне поговорить с ней, – вызвался Хирата.

Сано кивнул, испугавшись своей вспышки, и отошел в сторону. Если он не научится обуздывать свои чувства и отрешаться от семейных проблем во время работы, их расследование пойдет прахом. Мало-помалу он совладал с собой.

Хирата опустился рядом с Хару.

– Не плачь, никто тебя не обидит, – принялся утешать он, похлопывая ее по спине. – Все хорошо.

Вскоре плач прекратился. Хару подняла робкие заплаканные глаза на Хирату. Вынув платок из-за пояса, он промокнул ее слезы и улыбнулся.

– Ну вот, совсем другое дело.

Хару ответила ему слабой улыбкой, чуть бодрее поглядывая на Сано, – видимо, заступничество Хираты придало ей смелости.

– Я верю, что ты невиновна, – мягко сказал тот. – Поможешь мне найти преступника, а я помогу тебе.

Хару взглянула в его честное открытое лицо, и в ее глазах затеплилась надежда.

– Правда?

– Конечно. Я прослежу, чтобы с тебя сняли все обвинения и ты смогла вернуться к своим друзьям, в Черный Лотос. – Доверительные манеры Хираты не одного преступника вызвали на откровенность.

– В самом деле? Вы поможете?

Хирата кивнул:

– Постараюсь.

Однако едва он перешел к расспросам, Хару завела ту же песню, что и при Рэйко: она ничего не помнит с тех пор, как отправилась спать. Сано вспылил и... растерялся. Ее желание помочь могло быть наигранным, поскольку истёрика не сработала и допрос продолжался, однако слова звучали так чистосердечно... Может, она говорит правду?

– Хару-сан, боюсь, то, что ты рассказала, никому из нас не поможет, – пожурил ее Хирата. – Ты уверена, что ничего больше не знаешь о гибели господина Оямы, сестры Тиэ и ребенка?

– Так это Тиэ нашли там, после пожара?

После кивка Хираты Хару хотела было что-то сказать, но тут же осеклась и поджала губы.

– Что такое? – подхватил Хирата.

Девушка наморщила лоб в неуверенности.

– Я никому не хочу неприятностей, – сказала она.

– Не волнуйся. Просто расскажи все как есть.

– Ну...

Хирата выжидал терпеливо, а Сано – недоверчиво. Наконец Хару заговорила:

– Это произошло в шестом месяце этого года. Я лечилась в больнице у доктора Мивы. Как-то я спала и вдруг проснулась – меня разбудили чьи-то голоса. Доктор Мива и Тиэ стояли посреди палаты и о чем-то спорили. Тиэ всегда заботилась о пациентах, да и мне она нравилась, потому что была красивой и веселой. Только в тот день она плакала. Я слышала, как Тиэ говорила: "Так нельзя. Это плохо". А доктор Мива отвечал: "Нет-нет, хорошо, даже замечательно. В этом наше предназначение. Мы должны его выполнить". Он очень увлеченно говорил, но Тиэ его не слушала: "Я не хочу! Прошу, не вынуждайте меня!" – Хару сложила ладони, изображая мольбу. – Они думали, я их не слышу. Доктор Мива разозлился и закричал на Тиэ: "Покорись или умрешь!" Потом схватил ее и подтащил к себе. Тиэ вскрикнула: "Нет! Ни за что!" – вырвалась от него и убежала из палаты. Вот. Теперь лучше? – Хару с надеждой посмотрела на Хирату.

"Для Хару-то, может, и лучше", – заметил про себя Сано. Еще бы, теперь под подозрением оказался Мива. Если Тиэ отвергла его притязания, у Мивы мог появиться повод убить ее. Однако слишком уж кстати Хару устроила этот спектакль. Сано засомневался, так ли все было на самом деле.

– Кто-нибудь, кроме тебя, видел, как это случилось? – спросил Хирата.

Хару тряхнула головой.

– Там больше никого не было.

Как Сано и думал: ни одного свидетеля, способного подтвердить ее рассказ. Если доктор Мива станет отрицать свою ссору с Тиэ, придется из двух версий выбрать одну. Конечно лекарь вызывал больше доверия, нежели маленькая простолюдинка, но человеку с его сомнительным прошлым будет нелегко отмести даже ложные обвинения.

– Спасибо тебе, Хару-сан, – поблагодарил Хирата.

– Прошу, не наказывайте доктора Миву, – протянула она с обеспокоенным видом. – Он мне помогал, и я совсем не хочу ему неприятностей.

Сано смерил ее презрительным взглядом. Не далее как вчера она рассказала Рэйко о схватке между Оямой и Кумасиро. Теперь маленькая лицемерка взялась за доктора Миву в отместку за его нелестные суждения о ней.

– А вообще он не единственный, кто был зол на Тиэ, – добавила девушка.

– Кто же еще? – поинтересовался Хирата.

– Настоятельница Дзюнкецу-ин, – ответила Хару.

"На случай если одного Мивы будет мало, чтобы снять ее с крючка, – подумал Сано, – девчонка задумала очернить Дзюнкецу-ин, тем более что та тоже отзывалась о ней не лучшим образом".

– Она хотела выжить Тиэ из Черного Лотоса, – произнесла Хару. – Все время набрасывалась на нее. Я как-то спросила Тиэ, почему Дзюнкецу-ин так зло с ней обходится, а Тиэ мне сказала, что из ревности. – Вдруг Хару воскликнула, словно ее осенило: – О! Наверное, Дзюнкецу-ин убила ее, чтобы избавиться от соперницы.

– Или ты выдумала все от начала до конца, – вставил Сано, не в силах молча сносить ее россказни. Когда Хару испуганно воззрилась на него, он перешел в наступление. – О других ты рассуждать умеешь. Теперь обсудим, что говорят твои приютские подруги. Ханако и Юкико рассказали мне, как следили за тобой до самой хижины в ночь перед пожаром. Если верить им, ты отправилась туда намеренно, полностью сознавая, что делаешь.

Хару подползла ближе к Хирате, своему заступнику. Ее дыхание участилось.

– Все не так, – встревоженно прошептала она.

– Значит, Юкико с Ханако солгали?

Хару торопливо кивнула.

– А доктор Мива и настоятельница, они лгали, называя тебя смутьянкой?

Девушка снова кивнула, хотя и не так уверенно.

– А соседи, которые считают, что ты подожгла дом своего мужа, наверное, тоже лгут?

Хару застыла как громом пораженная.

– Итак, все врут за исключением тебя. – Сано саркастически хмыкнул. – Так вот, я в это не верю. Хватит с меня твоих сказок. Вернемся к событиям той ночи. На этот раз мне нужна правда.

Девушка умоляюще оглянулась на Хирату, но тот сочувственно произнес:

– Если не пойдешь нам навстречу, я ничем не смогу тебе помочь.

Хару вдруг странно переменилась. В ее позе появилась томность, в глазах – обольстительный блеск. Она приспустила кимоно, открывая голые плечи, провела языком по губам и с придыханием зашептала Хирате:

– Но ведь я невиновна! Почему же вы мне не верите?

С этими словами она прильнула к Хирате и коснулась его щеки своей.

– Эй, ты что делаешь? – Хирата ошарашенно вскочил на ноги.

Хару встала, скользнула к Сано и прижалась к нему всем телом.

– По правде говоря, вы мне очень нравитесь. Я всегда готова пойти вам навстречу, и еще как пойти. Может быть, это вас убедит, что я не сделала ничего дурного?

Сано опешил от такого бесстыдства и отпихнул Хару.

– Соблазном нас не подкупишь. Не на таких напала.

Хару казалась озадаченной, словно план, который никогда не подводил ее прежде, почему-то провалился. Она плаксиво скривилась и громко всхлипнула.

– Слезы тоже не помогут, – отрезал Сано.

Лицо Хару вдруг исказилось от ярости. Громко взвыв, она бросилась на Сано. Ее вес и толчок вывели его из равновесия, он пошатнулся, не сразу увернувшись от ее ногтей. На его щеке вспыхнули багровые полосы.

– Прекрати! – закричал Сано, защищаясь от ее выпадов.

Хирате удалось схватить ее сзади, но Хару извернулась и царапнула его по лицу.

– Ой! – вскричал он и выпустил девушку, хватаясь за левый глаз.

– Вот чертовка!

Сано сгреб Хару в охапку. Та оказалась сильнее, чем он ожидал, и дралась словно дикий зверь.

– Отстаньте от меня! – визжала она. – Ненавижу! Чуть что, кругом я виновата! Всех вас убью!

Снося град ударов локтями, кулаками и коленями, Сано все же чувствовал себя отмщенным. Ответов от Хару он не дождался, зато вынудил показать свою истинную суть. Хирата с кровью под глазом поймал ее за ноги и тотчас получил удар в живот. В этот миг в комнату ворвался Уэда в сопровождении трех стражей.

– Что здесь происходит? – поразился он.

Увидев, как Сано и Хирата сражаются с Хару, судья повелел сопровождающим усмирить ее. С их помощью Сано с помощником одолели девицу. И вот она уже стояла, извиваясь в руках охранников.

– Старик сам виноват, поделом ему! – возопила она с перекошенным от злости лицом. – Я не хотела идти за него, но меня заставили! Он обращался со мной как с рабыней, бил почем зря! Так ему и надо!

Судья Уэда нахмурился, Хирата открыл рот. Сано почувствовал, как на него накатывает ужас и предчувствие неотвратимого.

– Значит, ты убила своего мужа?

Хару теперь походила на помешанную – глаза ее безумно сверкали, волосы спутались.

– А пес-полицейский заставлял меня спать с ним в той хижине. Я рада, что он издох! – Ее выкрики перешли в бессвязный поток брани.

– Я буду расценивать это как признание в убийстве твоего мужа и начальника Оямы, – произнес Сано.

Тревога последних дней сгинула, сменившись облегчением. Теперь, когда вопрос вины Хару решился, их с женой ссора из-за расследования прекратится. Рэйко придется признать, что она ошиблась в Хару, и оставить сомнительную затею с разоблачением Черного Лотоса. Сано предвкушал возвращение к мирной жизни.

– Сумимасэн, извините, но это едва ли может считаться признанием. Ведь, по сути, мы не слышали от нее ни слова о поджоге или о покушении на чью-либо жизнь, – произнес Хирата.

– Раз она напала на нас, то способна причинить вред и другим, – возразил Сано, трогая кровоточащие царапины на щеке.

– Даже если принять ее слова как признание, – вставил судья, – оно не касается двух других жертв.

Сано обратился к Хару:

– Это ты погубила Тиэ и ребенка?

Силясь вырваться, Хару сотрясалась в рыданиях и как будто не слышала слов Сано.

– Что ж, во всяком случае, мы можем привлечь ее за убийство Оямы и мужа, – заключил Сано, движимый стремлением поскорее закрыть дело и восстановить справедливость. – Пока хватит и этого. Уверен, скоро мы добьемся полного признания.

– Сейчас она не в том виде, – тихо произнес судья Уэда, чтобы только Сано мог его слышать. – Кроме того, остается вероятность ее непричастности. Говорю для вашей же пользы: не дайте чувствам ослепить вас.

После этих слов Сано смятенно осознал, что в своей вражде к Хару и стремлении вычеркнуть ее из их с женой жизни растерял прежнюю беспристрастность. Он, всегда считавший себя поборником чести, борцом за правду, чуть не предал собственные убеждения. И даже Рэйко была здесь ни при чем, как бы ему ни хотелось убедить себя в обратном. Он один был виновен в том, что произошло.

– Благодарю за совет, достопочтенный тесть, – ответил Сано скрепя сердце.

Вместе с мрачными раздумьями о нынешнем следствии, которое грозило лишить его самого ценного в жизни, Сано посетила новая печаль. Он стал сомневаться, что обвинение против Хару наладит его отношения с Рэйко. И хотя его вера в причастность Хару не ослабела, он с ужасом думал, как сообщит жене об аресте. Отправив девчонку в тюрьму, ему придется поехать в храм Черного Лотоса – переговорить с первосвященником Анраку и проверить ее слова насчет доктора и настоятельницы. Прежде чем опровергать собранные женой свидетельства в пользу Хару, он намеревался тщательнейшим образом исследовать все стороны этого дела.

– Я предъявлю Хару обвинения в убийстве мужа и Оямы и устрою разбирательство, где установлю ее участие в этих преступлениях, остальных убийствах и поджоге, – заключил Сано. – Суд произойдет лишь по окончании следствия. Хару будет арестована и время до заседания проведет в тюрьме.

– Нет! – вскрикнула Хару и забилась сильнее. – Не хочу! Нет! Не надо! – Под эти крики стража выволокла ее из комнаты.