Оружие христианского воина

Восьмое правило

Если буря испытаний станет поражать тебя чаще и тяжелее. Ты не должен сразу же отчаиваться, как если бы твоему Богу не было до тебя дела, потому что ты недостаточно благочестив и совершенен. Напротив, скорее благодари Его за то, что Он наставляет тебя как будущего наследника, бьет как дражайшего сына, испытывает как друга. Когда человека не подвергают никаким испытаниям, это самое большое доказательство тому, что милосердие Божье отвергло его.

Пусть придет тебе на ум апостол Павел, который удостоился быть допущенным к тайнам третьего неба, однако был избит ангелом сатаны. Пусть вспомнит друг Бога — Иов, пусть вспомнятся Иероним, Бенедикт, Франциск, а вместе и с ними и бесчисленные другие святые отцы, которых тревожили весьма большие пороки. Почему ты падаешь духом, если то. От чего ты страдаешь, объединяет тебя со столь многими и столь великими людьми? Надо скорее стремиться вместе с ними к победе. Бог не оставит тебя, Он позаботится об успешном исходе испытания, чтобы ты смог его выдержать.

Девятое правило

Хитрые полководцы имеют обыкновение расставлять сторожевые посты и в спокойное время; так же поступай и ты! Будь бдителен и осмотрителен, думай о будущем натиске врага. Ведь он всегда ходит вокруг, ищет, кого ему проглотить. Хорошо бы тебе получше подготовиться, чтобы, как только он нападет, ты тотчас бы храбро обезвредил и освистал его, тотчас растоптал голову смертоносному змию. Никогда нельзя победить его легче и полнее. Поэтому лучше всего головы вавилонских младенцев разбивать о камень, который и есть Христос, сразу же, как только они родились, до того, как они вырастут.

Десятое правило

Лучше всего отражать искусителя такими способами: если ты решительно отвратишься от него и тотчас как бы плюнешь на того, кто наущают тебя, или станешь пылко молиться, или же предашься всем сердцем какому-нибудь святому занятию, станешь отвечать искусителю словами из Священного писания наподобие того, как мы выше учили. При этом немалую пользу могут принести имеющиеся наготове для каждого вида искушения некие определенные фразы, главным образом такие, о которых ты уже однажды узнал, что они на тебя сильно действуют.

Одиннадцатое правило

Перед благочестивыми людьми стоит прежде всего двойная опасность.

Одна — как бы не пасть жертвой искушения, другая — как бы после победы не возгордиться от успеха и духовной радости. Поэтому освободись не только от ночного страха, но и от полуденного беса, когда враг станет подбивать тебя на позорные поступки, помни не только о своей собственной слабости, но также и о том, что во Христе ты все можешь; Он не только апостолам, но и тебе, но и всем, даже самым низким, своим членам сказал: «Надейтесь, потому что Я победил мир».

С другой стороны, когда после победы над искусителем или после какого-нибудь благочестивого дела ты почувствуешь, что в твою душу проникло тайное наслаждение, тогда бойся, и очень бойся, поставить что-либо себе в заслугу, но прими полученное как благодеяние Божье и подави себя словами Павла: «Что ты имеешь, чего бы не получил? И если получил, что хвалишься, как будто не получил?»

Поэтому против этого двойного зла есть и двойное лекарство. Если ты в бою не полагаешься на свои силы, ты можешь прибегнуть ко главе своей — Христу — и возложить всю надежду победить только на его благоволение; в духовном утешении тотчас благодари Его за его благодеяние, смиренно признавая свою низость.

Двенадцатое правило

Когда ты сражаешься с врагом, пусть тебе будет недостаточно избежать его удара или отразить его! Смело обрати против зачинщика вырванное оружие! Уничтожай врага его собственным мечом! Таким образом получится, что ты, побужденный к злу, не только не согрешишь. Но воспользуешься случаем проявить добродетель. Как прекрасно изображают поэты Геракла, который вырос и окреп от опасностей, уготованных ему разгневанной Юноной! Подобно этому и ты постарайся не только не стать хуже от подстрекательств врага, но даже улучшиться после них. Тебя соблазняет вожделение: знай свою слабость, запрети себе побольше даже разрешенных удовольствий и добавь что-нибудь к чистым и благочестивым занятиям. Тебя вынуждают к корыстолюбию, к скупости — увеличь милостыню. Тебя влечет к пустой славе — тем скромнее будь во всем. Таким образом, получится, что каждое искушение будет для тебя неким обновлением твоего святого намерения и увеличением благочестия. Ведь не существует просто никакого иного столь же действенного способа покончить с нашим врагом и одолеть его. Ведь он поостережется вызвать тебя снова, чтобы тот, кто радуется быть причиной нечестия, не дал тебе повода для благочестия.

Тринадцатое правило

Борись всегда с уверенностью и надеждой, что если ты окажешься победителем, эта битва станет для тебя последней. Ведь может получиться так, что милость Божья дарует тебе как награду за добродетель то, что враг, единожды позорно побежденный, никогда больше на тебя не нападет; мы читаем, что это случалось с некоторыми благочестивыми мужьями. Правильно думает Ориген, что после победы христиан войско врагов уменьшилось и, отважно отброшенный один раз, враг никогда не решится вернуться и мучить человека. Поэтому в борьбе дерзай надеяться на постоянный мир. Однако опять же, когда победишь, веди себя так, словно тебе скоро предстоит сражение. Ведь пока мы боремся на стороне нашего тела, всегда надлежит ожидать одно искушение после другого и никогда не оставлять оружия, никогда не покидать поста, никогда не отпускать караул.

Каждый должен всегда носить в своем сердце вот эти слова пророка:

«Я буду стоять на страже».

Четырнадцатое правило

Больше всего надо бояться пренебрегать каким-нибудь пороком как легким. Ведь никакой враг не побеждает чаще, чем тот, которым пренебрегали. Я твердо знаю, что в этом обманывается немало людей. Они обманывают самих себя, когда не обращают внимания на тот или другой порок, потому что каждый человек обычно думает, что этот порок простительный, решительно проклиная остальные. Добрая часть тех людей, которых народ называет честными и неиспорченными, полностью отвергает воровство, разбой, убийство, прелюбодеяние и кровосмешение. Однако, они нисколько не избегают простого распутства и умеренной пользы от удовольствия, так как это — проступок легкий. Один человек, во всем остальном достаточно неиспорченный, любит выпить, не знает меры в роскоши; другой — скор на язык; третий — весьма тщеславен и хвастлив. Какого только порока у нас не будет, если каждый станет так себе льстить? Дело в том, что те, которым нравится какой-то порок, в действительности не обладают прочими добродетелями, а скорее имеют некие подобия добродетелей; природа или воспитание, привычка вложили их, наконец, и в души язычников. Тот, кто по христианской ненависти проклинает какой-нибудь порок, необходимо должен отречься от всех пороков. Тот, чьей душой однажды овладела любовь, с равным отвращением преследует все полчище зол, а не льстит себе в простительных делах, чтобы от очень малых проступков постепенно не докатиться до очень больших; в то время как он равнодушен по отношению к легким порокам, его погубят самые тяжелые. И если ты, возможно, не в состоянии вырвать весь корень пороков, тем не менее ты должен каждый день уничтожать хоть что-нибудь из наших недостатков и всегда что-нибудь прибавлять к добрым нравам.

Таким образом, та огромная Гесиодова гора будет становиться ниже или выше.

Пятнадцатое правило

Если тебя очень испугает труд, который тебе следует затратить в борьбе с искушениями, то вот лекарство: не сравнивай тяжесть битвы с удовольствием от греха, но сопоставь сегодняшнюю горечь битвы с будущей горечью греха, той, которая ожидает побежденного, сопоставь сегодняшнюю сладость вины, которая тебя манит, с будущей сладостью победы и спокойствием совести, которые ожидают стойко сражающегося, — ты быстро увидишь, сколь неравно такое сравнение. Однако недостаточно осторожные люди здесь обманываются, потому что они сравнивают горечь битвы с весельем греха и не думают, что за тем и за другим последует. Последует же для побежденного гораздо более трудное и продолжительное мучение, чем то, которое было у побеждающего в предстоявшей ему схватке. Победителя также ожидает гораздо большее и длительное удовольствие, чем побежденного, которого это удовольствие ввело в прегрешение. Кто испытал опасность того и другого, легко поймет это. Впрочем, ни одному христианину нельзя быть столь ленивым, чтобы, ежедневно подвергаясь искушению, по крайней мере однажды не захотеть попробовать, что значит победить искушение.

Чем чаще он станет это делать, тем слаще окажется победа.

Шестнадцатое правило

Если когда-нибудь придется тебе получить смертельную рану, остерегись, бросив сразу щит, подставлять себя прочему оружию врага. Я заметил, что это случается со многими, которые от природы весьма слабы и женственны; поверженные один раз, они перестают сопротивляться, полностью отдаются страстям и не помышляют о том, как обрести вновь свободу. Такое малодушие чрезвычайно опасно; иногда оно не связано с самыми плохими свойствами, однако же обыкновенно приводит к тому, что хуже всего, а именно к отчаянию. Против этого надлежит укреплять свой дух (mens) в соответствии с этим правилом для того, чтобы, впавши в грех, мы не только не отчаивались, но подражали ревностным воинам, которых нередко позор бесславия и боль от полученной раны не только не обращали в бегство, но побуждали и воодушевляли сражаться храбрее прежнего. Так же и мы, если будем введены в смертный грех (in capitalem noxam), тотчас поспешим прийти в себя и, воодушевившись, вновь загладить позор падения добродетелью. Легче излечить одну рану, чем многие; легче свежую, чем застарелую и уже гноящуюся. Придай себе мужество той очень известной фразой, которую употреблял Демосфен: «Бегущий человек будет снова сражаться». Подумай о пророке Давиде, царе Соломоне, о Петре — князе церкви, об апостоле Павле — такие светочи святости, а в какие прегрешения они впадали! Возможно, Бог для того и разрешил им пасть, чтобы ты при падении не отчаивался. Поэтому встань на ноги и тотчас, полный надежды, возвращайся в бой с новым пылом и большей осторожностью! Иногда бывает, что очень тяжелые проступки у благочестивых людей становятся верхом благочестия; и чем постыднее они заблуждались, тем более пылко они любят.

Семнадцатое правило

Однако же для разных нападений искусителя подходят то одни средства, то другие. А единственно да и самое действенное средство против всякого рода бедствий и искушений — это крест Христов, который для заблудших — пример, для страждущих — прибежище, для сражающихся — оружие. Он один должен противостоять всяческим копьям зла. Поэтому следует усердно заниматься им.

Разумеется, не так, как это делают многие люди, когда они снова каждый день читают о страстях Господних, молятся изображению креста, для защиты крестят тысячу раз все свое тело, хранят дома небольшой кусок освященного дерева, в определенные часы вспоминают муку Христову, чтобы по-человечески сострадать и оплакивать Его, словно праведного, безвинно пострадавшего человека. Не в этом настоящий плод того древа, хотя иногда и здесь может оказаться молоко для еще младенческой души. Не влазь на пальму, чтобы достать настоящие плоды. Они особенно полезны, если мы, умерщвляя страсти, позаботимся о том, чтобы уподобить члены Главе. Страсти — и есть наши члены на земле. В этом не должно быть для нас никакой горечи; наоборот, это будет весьма желанно и приятно, если только живет в нас дух Христов. Кто же действительно любит Его, порадуется ли, что он так сильно непохож на него? Для того чтобы с наибольшей пользой размышлять о тайне креста, каждому следует подготовить некий разумный и благочестивый способ борьбы и усердно в нем упражняться, дабы оказаться готовым как только дело потребует этого. Способ может быть таким, чтобы, распиная отдельные страсти, ты приблизился к той части креста, которая больше всего им соответствует. Потому что вообще не существует ни искушения, ни противодействия, в которых не было бы средства против них же. Если прельщает тебя тщеславие мира сего, если тебе стыдно, когда над тобой смеются или презирают тебя, подумай, ничтожный член, сколь велик был Христос — Глава твоя и зачем Он унизил себя для тебя. Если овладеет твоей душой грех зависти, вспомни, как охотно, как чисто он отдал себя нам, как добр Он был даже к самым плохим людям. Когда соблазняет тебя обжорство, представь себе, как напоили Его желчью и уксусом. Когда станет тебя искушать позорное наслаждение, вспомни, насколько далека была жизнь Главы от всяких наслаждений, сколь была она полна всякими бедами, муками и горестями. Когда озлобит тебя гнев, пусть придет к тебе тотчас Тот, Кто, как агнец на заклании, молчал и не раскрыл уст своих. Если тебя сжигает бедность или подстрекает жажда стяжания, пусть возникнет в твоем уме сразу Господь всего, который из-за тебя стал так беден, что негде было Ему голову приклонить. Если ты будешь так же поступать и с остальными искушениями, то противодействовать другим страстям окажется не только не трудно, но даже сладостно — ведь ты поймешь, что таким образом ты уподобляешься Главе своей и как бы благодаришь Его за те непомерные страдания, которые он перенес из-за тебя.

Восемнадцатое правило

И несмотря на то что это средство одно из наилучших для тех, которые только немного прошли по жизненному пути, однако и для более слабых есть некоторая польза и в том, когда, устремившись к нечестию, они тотчас представят себе. Как гнусен, как отвратителен и пагубен грех и как велико. Наоборот, человеческое достоинство. Даже в ничтожных делах мы немного сами с собой советуемся, а в этом величайшем изо всех дел прежде, чем согласиться и подписать договор с дьяволом, разве не станем мы размышлять, по сколь великому образу мы созданы, на какое выдающееся место поставлены, сколь непомерной ценой искуплены, для какого счастья призваны? Что человек — благородное живое существо, для него одного Бог создал это удивительное устройство мира, согражданин ангелов, сын Божий, наследник бессмертия, член Христов, член Церкви?! Что тела наши — храмы Духа Святого, умы — образ и святилище Божье?! И напротив, что грех — это наипозорнейшая чума и тление как души, так и тела?! Ведь и то и другое от невиновности расцветает вновь в первозданной красоте, а под действием греха и то и другое увядает еще в этом мире. Грех — это смертельный яд мерзкого змия, задаток дьявола и рабства не только наипозорнейшего, но и самого жалкого! Взвесь это и вещи, подобные этому, обдумай еще и еще, достаточно ли разумно из-за ложного, мгновенного, ядовитого удовольствия от греха отказаться от такого достоинства и впасть в такую низость, от которой ты сам не сможешь освободиться.

Девятнадцатое правило

Сравни, наконец, этих так отличающихся друг от друга творцов — Бога и дьявола; совершая грех, одного из них ты делаешь своим врагом, другого превращаешь в господина. По невинности и милости тебя примут в число друзей Божьих, возьмут по праву наследования сыновнего. За грех же ты станешь рабом и сыном дьяволовым. Один — вечный источник и образ высшей красоты, высшей радости, высшего добра, раздающей себя всем. Другой — отец всех зол, крайнего позора, высшего несчастья. Представь себе благодеяния одного и злодеяния другого. С какой добротой Он тебя создал? С каким милосердием искупил? С какой щедростью обогатил? С какой кротостью каждый день поддерживает Он согрешающего? С какой радостью принимает обратно образумившегося? С какой зависть ко всему этому строит всегда козни дьявол спасению твоему? В какие беды он ввергает тебя? Да и что иное делает он каждый день, как не тащит весь род человеческий с собой на вечную погибель? Рассмотрев все это как следует со всех сторон, подумай так: «Разве я забыл о своем происхождении? Из-за небольшой выгоды от ложного наслаждения забыл столь великие благодеяния и, неблагодарный, откажусь от столь благородного, столь любимого, столь заслуженного Родителя, но добровольно предам себя наипозорнейшему, жесточайшему господину? Во всяком случае, не буду делать Ему того, что стал бы делать человеку, заслужившему добро? Не побегу от Него, как побегу от человека, желающего мне зла?»

Двадцатое правило

Однако и в награде не меньше различия, чем между вдохновителем (auctor), что более отличается, чем вечная смерть и бессмертная жизнь, чем нескончаемое наслаждение высшим благом в содружестве с гражданами небесными и нескончаемое мучение от страшных бед в наинесчастнейшем сообществе с осужденными? Тот, кто сомневается в этом, даже не человек, не говоря о том, что он не христианин. Кто не думает об этом, безумней самого безумия. Однако же и помимо этого уже в этой жизни благочестие и нечестие имеют свои совершенно разные плоды. Одному соответствует уверенное спокойствие духа (animus) и счастливая радость чистой совести (pura mens); каждый, кто единожды вкусит от этого, не захочет ни на что променять — ведь в мире нет ничего столь драгоценного, столь усладительного. За нечестием, напротив, следует тысяча других зол, а также наинесчастнейшее мучение души, которая признает себя виновной в зле. Ведь в одном — стократная духовная радость, которую Христос в Евангелии обещал как некий залог вечного счастья. Это и есть удивляющие у апостолов дары, которые и око не видело, и ухо не слышало, и не входили они в сердце человека; их приготовил Бог тем, кто любит Его, разумеется, в этой жизни. В то время как чернь нечестивцев не умирает и не страдает в своем аду уже на земле. И нет другого пламени для пыток евангельского богатого кутилы, и нет других адских мучений, о которых много писали поэты, кроме постоянной тревоги совести (anxietas mentis), которой сопровождается привычка грешить. Поэтому пусть подумает тот, кто хочет столь разных наград в будущей жизни; есть присущая ему добродетель, к ней надлежит очень стремиться; есть и свойственный ему грех, который должен его ужасать.

Двадцать первое правило

Подумай также, сколь тягостна, сколь быстротечна жизнь в настоящем, сколь грозит отовсюду из засады неминуемая смерть, сколь несовместно поражает она не ожидающих ее. Как велика опасность продлевать жизнь, в которой ни у кого ни на миг нет уверенности. Если тебя неожиданно настигнет смерть (как это часто бывает), ты погиб навеки.

Двадцать второе правило

Всегда надлежит бояться нераскаянности; это худшее из зол; пусть кто-нибудь проверит, как мало людей из такого большого количества действительно всем сердцем отказались от грехов, особенно от тех, которые протянули веревку зла до самого конца жизни.

Соблазнительно да и легко докатиться до позора, но

Вспять шаги обратить и к небесному свету пробиться —

Вот что труднее всего!

Поэтому пусть послужит тебе примером Эзопов козел, и прежде чем спуститься тебе в колодец греха, подумай, что выбраться оттуда нелегко.

Особые средства против пороков

Прежде всего против сладострастия

До сих пор мы так или иначе показали общие средства против всякого рода греха.

Теперь мы попытаемся привести некоторые, с помощью которых ты должен будешь противостоять отдельному греху, и прежде всего сладострастию; ни одно зло не настигает нас раньше, ни одно не преследует более жестоко, ни одно не распространено шире и не влечет к гибели большее число людей. Поэтому, если душу твою подстрекает грязное сладострастие, помни, что тотчас надо встречать его таким оружием: во-первых, подумай, сколь нечисто, сколь гнусно, сколь недостойно человека это наслаждение, которое нас, творений Божьих, равняет не только со скотиной, но даже со свиньями, козлами, собаками и наигрубейшими из грубых животных; более того, с другой стороны, оно опускает нас ниже скотского состояния — нас, которые предназначены для ангельского содружества, для единения с Богом.

Пусть вспомнится тебе и то, сколь быстротечно это наслаждение. Сколь нечисто, насколько больше в нем всегда горечи, чем меда. И напротив, подумай о том, сколь благородна душа, сколь священно человеческое тело, как мы уже показали это в правилах, изложенных выше. Поэтому какая бессмыслица из-за малейшей гнусной щекотки мимолетного наслаждения позорить недостойным образом и дух, и тело, осквернять храм, который Христос по своей воле освятил своей кровью! Обдумай также и то, какое полчище бед тащит за собой эта льстивая чума. Прежде всего она отнимает у нас доброе имя, наидрагоценнейшую собственность. Ведь никакое осуждение другого порока не пахнет хуже осуждения похоти! Оно исчерпывает наследственное имущество, лишает одновременно и сил, и телесного обличья. Чрезвычайно вредит здоровью, порождает несчетные болезни, к тому же постыдные. До времени обезображивает цвет юности, приближает позорную старость, уничтожает блеск ума (ingenium), притупляет совесть (acies mentis), насаждает скотские нравы (mens). Отвлекает сразу ото всех благородных занятий и полностью погружает человека в нечистоты, так что он не может думать ни о чем, кроме грязи, низости, мерзости. Отнимает у человека то, что ему присуще, — потребность рассуждать (rationes usus). Делает юность безумной и бесславной, старость — ненавистной, позорной и жалкой. Поэтому будь разумным и рассуждай именно так: «Вот это и это удовольствие так плохо кончилось, принесло такой убыток, столько стыда, отвращения, страданий и болезней, и я глупейший умник снова попадусь на крючок? Снова наговорю что-то, в чем опять придется раскаиваться?»

На тебя должны подействовать также и пример других людей, о которых ты знаешь, что они позорно и несчастливо стремились к наслаждениям. С другой стороны, воодушеви себя примерами сдержанности стольких юношей и стольких милых девушек; сравнив их с собой, упрекни себя в косности. Как получается, что ты можешь меньше, чем те и вон те могли и могут — того же пола, того же возраста, так же родившиеся, так же воспитанные? Люби так же — и ты почувствуешь себя не хуже. Подумай, сколь благородная, сколь милая, сколь цветущая вещь — чистота тела и духа! Она больше всего делает нас близкими к ангелам и способными воспринять Дух Святой. И ни от одного порока не отпрянет так Дух — этот любитель чистоты, как от распутства. И ни на чем он не успокаивается и ничему не радуется так, как девственным умам (in mentibus virgineis). Представь себе наглядно, сколь некрасиво, сколь бессмысленно любить, бледнеть. Изводиться, плакать, льстить и постыдно умолять наиотвратительнейшую развратницу; петь ночью у дверей, зависеть от кивка госпожи, терпеть власть бабенки, требовать, гневаться и снова попадать в милость, добровольно давать волчице себя высмеивать, бить, изувечить, обобрать. Почему же, скажи пожалуйста, ты зовешься мужчиной? Где борода? Где тот благородный дух, рожденный для прекраснейших дел? Подумай и о том, сколь великое стадо преступлений обыкновенно ведет за собой наслаждение, которому ты единожды уступил. Среди других пороков, возможно, имеются такие, у которых есть что-то общее с добродетелями, но только не у похоти; она всегда связана с самыми большими и многочисленными грехами. Ладно, пусть распутничать — это легкий грех, но тяжелый — не слушать родителей, пренебрегать друзьями, расточать отцовское добро, похищать чужое, лжесвидетельствовать, пьянствовать, грабить, становиться злодеем, вступать в драку, совершать убийство, богохульствовать. Ко всему этому и к еще худшему приведет тебя госпожа «наслаждение», если ты единожды откажешься от себя и подставишь свой несчастный рот под ее узду. Поэтому пойми, что эта жизнь — быстротечнее дыма, ничтожней тени; какие силки расставляет нам смерть, подстрекая нас в любом месте, в любое время! Тебе полезно вспомнить поименно тех из твоих знакомых, близких, ровесников или даже тех, кто моложе, главным образом тех, которые когда-то участвовали с тобой в позорных наслаждениях, — кого похитила нежданная смерть. Будь осторожнее на примере чужой опасности.

Думай, как сладко они жили, но как горько завершили жизнь; как поздно поумнели, как поздно стали ненавидеть свои смертоносные радости. Пусть поможет тебе и строгость Страшного суда и возбуждающая ужас молния неотвратимого Его решения, ввергающего нечестивцев в вечный огонь; эти часы и краткое, ничтожное наслаждение надо будет искупить вечными муками. Взвесь здесь тщательно на весах, сколь неравен обмен: за позорнейший и очень недолгий зуд в этой жизни потерять гораздо более сладкую и замечательную радость души, лишиться вечных радостей и будущей жизни и вдобавок оплатить праздное развлеченьице муками, которые никогда не кончатся! С другой стороны, если тебе кажется трудным пренебречь ради Христа столь ничтожным удовольствием, то вспомни, какие муки Он принял из любви к тебе. Кроме обычных несправедливостей человеческой жизни, сколько священной крови Он пролил за тебя, какой бесславной, жестокой смертью Он искупил тебя, а ты, забыв обо всем этом, снова распинаешь Сына Божьего, повторяя безрассудные наслаждения, которые ввергают главу и Господа твоего в столь жестокое мучение? В соответствии с правилом, изложенным выше, вспомни. Сколько незаслуженных тобой благодеяний Он тебе оказал; хотя за все это нельзя отплатить никакой равной им благодарностью, однако Он и не требует никакой иной благодарности, кроме той, чтобы по Его примеру ты удержал душу от смертоносных соблазнов и обратил ее на любовь к высшему благу и к высшей красоте. Сравни друг с другом те две Венеры и друз Купидонов Платоновых, т.е. благородную любовь и постыдную, святое удовольствие и позорное; сопоставь разные их свойства, природу, награды.

Во всяком искушении, а более всего, когда тебя подстрекает похоть, представь перед своими глазами ангела-хранителя своего; он — постоянный наблюдатель и свидетель всего, что ты делаешь. О чем помышляешь; Бог — обозреватель, глаза Которого открыты на все, Он сидит на небесах и смотрит в бездну. И дело настолько гнусное, что его стыдно делать в присутствии жалкого человека, ты не побоишься делать перед ангелом, который так близок тебе и перед Богом и всем сонмом небесным, смотрящим на тебя и проклинающим? Подумай же об этом, и, если у тебя глаза лучше Линкеевых, лучше орлиных. Все равно, что делает перед тобой человек, и при ярчайшем свете ты видишь менее ясно, чем все тайники души твоей, открытые взорам Бога и ангелов. Да поразмысли над тем, что. Когда ты уступаешь похоти, произойдет одно из двух: однажды испробованное наслаждение так околдует и затемнит твой рассудок (mens), что ты пойдешь от одного позора к другому, пока в ослеплении не сойдешь с ума и не утвердишься во зле настолько, что не сможешь оставить постыдное наслаждение, даже когда оно тебя покинет. Мы видим, что это происходит со многими, когда они, изнурив тело. Потеряв красоту, с остывшей кровью, пропавшими силами, подслеповатыми глазами без конца все еще испытывают зуд и сквернословят еще отвратительнее, чем когда они распутничали. Что может быть гнуснее и отвратительнее? Другое — если по Божьей милости тебе случайно выпало на долю опомниться, тогда это краткое, быстролетное наслаждение надо искупать великой душевной болью, огромными страданиями и слезами. Поэтому настолько благоразумнее вообще не допускать яда плотских наслаждений, чем впадать в плачевную слепоту и за это маленькое да еще ложное наслажденьице столь тяжело расплачиваться? Однако же из того, что тебя окружает, можно взять много такого, что способно отвлечь тебя от наслаждений. Если ты священник, то думай о том, что ты полностью посвящен делам божественным. Какое недостойное преступление теми устами, которыми ты берешь столь чтимое его тело, касаться постыдной развратницы! Теми руками, которыми ты вместе с прислуживающими ангелами свершаешь невыразимое таинство, трогать грязь, достойную отвращения! Как не подобает, чтобы одно и то же тело было единым духом с Богом и единой плотью с распутницей! Если ты ученый, тем благороднее и богоподобнее душа твоя, тем недостойнее этот позор. Если ты дворянин или князь, то, чем заметнее человек, подумай, сколь честным и незапятнанным должно быть твое ложе, и позаботься о том, чтобы брак твой (насколько это возможно) подражал наисвятейшему браку христову и Церкви, образ которых он на себе носит; это значит: чем меньше в нем позора, тем более он плодовитый. При всех жизненных обстоятельствах самое позорное — служить похоти. Если ты молод, постоянно думай о том, чтобы случайно не запачкать цвет юности, которого никогда не вернуть. О том, чтобы не потерять в гнуснейшем деле лучшие, действительно золотые годы, которые бегут очень быстро и никогда не возвращаются. О том, чтобы по незнанию или по недомыслию возраста не допустить сейчас того, что будет терзать всю жизнь, потому что сознание преступлений преследует нас наигорчайшим жалом, которое оставляет в наших душах убегающее наслаждение! Если ты женщина, то этому полу ничто не приличествует больше, чем стыдливость. Если мужчина, знай, что ты достоин более великих дел, а этих дрянных недостоин. Если старик, то пожелай себе чужих глаз, чтобы увидеть, насколько обезображивает тебя наслаждение, которое у молодых людей достойно сожаления и даже обуздания, у старикашек же оно уродливо и самим приверженцам наслаждения кажется весьма смешным.