Не именем только был подобен блаженный отец наш Матфей Печерский первому из Апостолов Евангелисту, но, как тому дано было видеть Эфиопскую землю и обличать неверие жителей ее, так и сей блаженный, иночествуя в Печерском монастыре во дни святых первоначальников [ ] сей обители, за великие свои подвиги удостоился получить от бога такое дарование, что ясно мог зреть лица подземных эфиопов — бесов, обличать их и открывать на пользу спасающимся тайные козни их.
      Блаженный старец Матфей стоял однажды в церкви на своем месте; подняв взор свой, он взглянул на братию, которая стояла на обоих клиросах и пела; и видел он беса в образе воина, который обходил братию; на воскрилиях одежды его были липкие цветы. Вынимая цветок, он бросал его на кого-либо из поющих; тот брат, к коему приставал цветок, постояв немного времени, позволял уму своему поддаться слабости, и, измыслив себе какую-либо причину, выходил из церкви, отправлялся в келью и предавался сну, уже не возвращаясь в храм на пение. Если же цветок, брошенный диаволом, не приставал к одежде инока, то такой инок бодро выстаивал всю утреню до конца и тогда лишь шел в свою келью. Старец рассказал братии о видении своем, и тогда все стали остерегаться выходить из церкви.
      Блаженный старец имел обыкновение по окончании утрени, когда братия расходилась по своим кельям, — последним выходить из церкви. Однажды, выйдя так из церкви, он сел под церковным билом, желая немного отдохнуть, ибо келья его была далеко от церкви. И вот видит он как бы большую толпу, направляющуюся от монастырских ворот; подняв свой взор, он увидал беса, с гордостью восседавшего на свинье, а около него множество бесов, сопровождавших его. Старец спросил их:
      — Куда идете вы?
      — За Михаилом Тоболковичем, — отвечал бес, сидевший на свинье.
      Ознаменовав себя крестным знамением, старец отправился в свою келью. Когда же стало светать, святой, уразумев смысл бывшего ему видения, сказал своему ученику:
      — Иди и спроси, в келлии ли Михаил?
      Тот отправился, и ему сказали, что Михаил сегодня после утрени вышел за ограду монастырскую. Тогда старец рассказал о видении игумену и старшей братии. Игумен, призвав брата, стал расспрашивать его и, вразумив его назиданием, отпустил в келлию.
      Прозорливый отец Матфей и других братий поучал с любовью и советовал им сидеть в келлиях, воспоминая постоянно о Боге и молясь о прощении грехов.
      При преподобном Матфее преставился блаженный игумен Феодосий; после него игуменом был Стефан, а по Стефане Никон. При сем игумене случилось блаженному Матфею увидеть такое видение. Однажды, стоя за утреней, он поднял глаза свои, желая увидать игумена, блаженного Никона, но увидел, что на игуменском месте стоит осел; тогда Матфей понял, что Никон не пришел к утрене. Старец рассказал о видении своем; тогда игумен понял, что видение сие было ему в назидание, и горько каялся. С тех пор, оставляя не только леность, но и всякое монастырское неотложное дело, он старался поставить себе за обычай прежде всех приходить в церковь. Таким образом, видение сие заставило его еще более стремиться к блаженству. Также и много других видений было сему блаженному старцу, и он рассказывал их на пользу братии. Достигнув глубокой старости, он почил о Господе в добром исповедании [ ]; честные мощи его лежат нетленно в пещере [ ] со святыми отцами, а сам он молится за нас, предстоя пред престолом Владыки, да избавимся вражеских наветов и получим вечную жизнь во Христе Иисусе, Господе нашем, Емуже слава со Отцом и Святым Духом, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

      Святая мученица Мамелхфа, родом из Персии, была сначала жрицею одной языческой богини [ ]. Однажды она увидела во сне ангела, поведавшего ей тайны веры Христовой. Проснувшись в страхе, она рассказала свой сон сестре, которая была христианской. Сестра привела ее к епископу. Епископ, услыхав о сне Мамелхфы, убедил ее принять христианство и совершил над нею крещение, причем ее сестра была восприемницею от святой купели. Разгневанные обращением Мамелхфы в веру Христову, язычники побили ее камнями, когда она еще была облечена в одежду крещения [ ]. Тело ее было брошено в ров, а оттуда взято двумя некими христианами и предано честному погребению. Впоследствии епископ того города, где прияла мученическую смерть святая Мамелхфа, исходатайствовал у персидского царя позволение разрушить храм языческой богини и на месте его создать церковь во имя святой Мамелхфы [ ]. В сей церкви и положено было тело святой мученицы. При перенесении мощей святой мученицы Мамелхфы совершилось от них множество чудотворений и исцелений, и многие из язычников обратились ко Христу.

      Как три великих столпа православия: Василий Великий, Григорий Богослов и Иоанн Златоуст [ ] сохранили непотрясенным здание древней Восточной Церкви во время обрушившихся на нее гонений со стороны еретиков, так и три великих святителя Церкви Московской: Петр, Алексий и Иона сохранили неврежденным православие на святой земле Русской в тяжкие годины ее внутренних нестроений и бед от многочисленных внешних врагов. И как Вселенская Церковь, помимо празднований, положенных каждому из трех Вселенский святителей в отдельности, установила особый праздник, посвященный всем трем святителям вместе, твердо памятуя, что одна была у них всех вера, одна — ревность по ней, одна — любовь к ближним, заставлявшая их одинаково подвергать ради сих ближних жизнь свою опасностям, так и на Руси святой еще со времени царя Феодора Иоанновича и патриарха Иова (с 1596 года) соединили в одном всеобщем праздновании 5 октября три священных имени Московских первосвятителей.
      Но Русская земля среди Московский первосвятителей имела и еще одного охранителя православия, карателя злых нравов и страдальца за веру и правду, имя коего по неизвестным причинам оставалось долгое время неприсоединенным к празднованию 5 октября. Это был св. митрополит Филипп.
      Впервые на сие обратил внимание высокопреосвященнейший Иннокентий, митрополит Московский. В 1875 году Святеший Синод, по его ходатайству, определил вместе с священною памятью Московских митрополитов: Петра, Алексия и Ионы совершать 5 октября воспоминание о святом Московском митрополите Филиппе. В этом же году был утвержден Святейшим Синодом и чин празднования всем четырем святителям вместе, составленный митрополитом Иннокентием. Совершается празднование сие в Москве и до настоящего времени. Накануне праздника, то есть 4 октября, в Большом Успенском соборе отправляется малая вечерня с торжественным молебным пением святителям, как это обыкновенно принято совершать во всех Московских церквах и монастырях на храмовые праздники. Затем в свое время по всем церквам столицы совершается с вечера всенощное бдение с красным звоном. Во время благовеста к вечерне, из Чудова монастыря с крестным ходом переносится местная икона святителя Алексия в Успенский собор, где и остается до вечерни следующего дня.
 

Тропарь, глас 4:

      Первопрестольницы российстии, хранителие апостольских преданий, столпи непоколебимии, православия наставницы, Петре, и Алексие, Ионо и Филиппе, Владыку всех молите, мир вселенней даровати, и душам нашым велию милость.
 

Кондак, глас 3:

      Во святителех благочестно пожисте, и люди к богоразумию настависте, и добре Богу угодисте: сего ради от Него нетлением и чудесы прославистеся, яко ученицы Божия благодати.

      Святой Дионисий происходил из Александрии [ ] от богатых и знатных родителей — язычников [ ]. В юности своей он получил хорошее языческое образование и был привержен к язычеству. По окончании своего образования, Дионисий сначала проходил обязанности ритора [ ] и обучал юношей красноречию, в духе изученной им языческой науки. Но его ясный и светлый ум не мог не видеть грубых заблуждений и суеверий языческой веры, в которой он родился и вырос, и недостатков языческой философии, в началах коей был воспитан. Его пытливый дух, алчущий и жаждущий правды, не мог найти удовлетворения в языческих знаниях и верованиях; его сердце чувствовало тщету и лживость язычества и, еще не познав истинного Бога, уже стремилось к Нему. И вот Дионисий, желая познать истину, знакомится с различными человеческими учениями и верованиями и сравнивает их между собою. Сей верный путь беспристрастного исследования учений человеческих привел Дионисия, при его пламенном стремлении обрести истинную веру, к познанию Единого истинного Бога и к сознательному принятию веры Христовой. Святой Дионисий впоследствии сам о себе говорил, что он «обратился ко Христу путем свободного исследования, беспристрастно испытывая учения человеческие».
      В то время в Александрии, славившейся языческими школами и учеными, на ряду с многосторонним развитием учености тогдашнего языческого мира, достигло значительной степени процветания и христианское просвещение. Знаменитые начальники возникшего там христианского, так называемого «огласительного» [ ], училища, силою своих дарований, соединяли в наставлениях своих ученость богословскую и философскую и были хорошо знакомы с языческою ученостью и ее представителями. Под влиянием сих христианских учителей, лучшие из язычников приходили нередко к познанию истинной веры Христовой и оставляли свое языческое нечестие. Дионисий, уже познакомившийся со многими христианскими сочинениями, вступил в близкое общение с александрийскими христианскими учителями, во главе коих были Иеракл [ ] и особенно знаменитый Ориген [ ]. К Оригену, как к замечательному ученому, не мало стекалось и язычников для слушания философии и математики, и Ориген пользовался этим и с успехом трудился для славы имени Христова, употребляя труды свои и сведения для того, чтобы обратить сих слушателей к общению со Христом.
      Дионисий скоро стал ревностным учеником Оригена и со всем жаром пытливого духа стал изучать истины христианского учения, превосходство коего пред языческим он сразу же оценил. С большим усердием и любовью читал он послания апостольские, особенно послания святого апостола Павла, кои произвели на него глубокое впечатление и решительный переворот во всех его верованиях и воззрениях, следствием чего было вполне сознательное обращение его к христианству. Убедившись окончательно в истине христианства, он не замедлил принять, под влиянием отчасти Оригена, святое крещение [ ], и вступил в Огласительное училище, сделавшись истинным украшением его. С того времени святой Дионисий стал еще ревностнее вникать в глубокие истины христианского учения, охраняя чистоту его от привходивших в него еретических лжеучителей и неправомыслия. К учителю своему Оригену он был особенно близок, питая к нему благоговейную благодарность и сердечное расположение, и союза с ним не прекращал и тогда, когда Ориген впоследствии принужден был оставить Александрию и даже когда находился в темничном заключении [ ]. Замечательные успехи святого Дионисия в познании истин христианства и его благочестивая жизнь обратили на него внимание учителя Александрийской школы Иеракла. По прошествии непродолжительного времени, святой Дионисий возведен был в сан пресвитера. По удалении Оригена из Александрии, Иеракл заместил его в Александрийском огласительном училище в качестве начальника. Когда же Иеракл возведен был в сан епископа Александрийского, Дионисий стал начальником в огласительном училище; по смерти же Иеракла, он был его преемником по Александрийской кафедре [ ].
      С того времени, как Дионисий вступил на Александрийскую кафедру, вся жизнь его стала непрерывным рядом самоотверженных подвигов против разнообразных врагов Церкви, внешних и в особенности внутренних. В то время Церковь Христова много страдала от внешних гонений языческой власти и еще более раздираема была различными раздорами, еретическими лжеучениями и расколами, грозившими нарушить церковное единение и внутренний мир Церкви. В такое тяжелое время святой Дионисий Самим Богом предназначен был к тому, чтобы служить для верующих твердою опорою. Благодаря ему, действительно, мир в Церкви при всех опасностях и смятениях остался непоколебленным. А святая строго-благочестивая жизнь архипастыря, его самоотверженная любовь к пастве, кротость, искренность и смирение внушали к нему всеобщее уважение, даже среди его врагов и еретиков. Вся жизнь его была посвящена ревностному и неустанному служению Церкви Божией. С особенно горячею ревностью он заботился об обращении неверующих, с сердечною, отеческою кротостью относился он к заблуждающимся и имел попечение о примирении разделенных. В скорбях он обнаруживал возвышенное мужество, в вере — непоколебимое постоянство, во всей своей жизни поразительное, глубокое смирение, — в то время как весь христианский мир удивлялся его учености и добродетелям.
      Унаследовав от Оригена любовь ко всякого рода знанию, святой Дионисий находил возможным согласовать его с христианским вероучением и по-прежнему внимательно читал и исследовал сочинения лучших язычников и различных еретиков, волновавших в его время своими лжеучениями Церковь Божию. Охраняя чистоту христианского церковного учения от еретических лжеучений и разномыслий, святой Дионисий отвергал их, однако, не прежде как по личному убеждению дознавал их несостоятельность, и тогда уже с силою и мужеством вооружался против нечестивых еретиков.
      При всем уме своем и учености кроткий и смиренный, святой Дионисий и на кафедре пастырской отличался духом кротости и умеренности. В то тяжелое для христиан время, в жестокое гонение нечестивого царя Римского Декия [ ] некоторые епископы, — не из страха гонений и мучений, но для того, чтобы не оставить без руководства, назидания и утешения вверенных попечению их словесных овец стада Христова, — удалялись из своих городов в места более безопасные, и оттуда управляли своими паствами [ ]. Так поступил в сие тяжкое время по Божественному внушению и святой Дионисий, не из страха смерти за имя Христово, а по необходимости и для блага церкви Александрийской, чтобы не оставить паствы без пастыря. Префект Сабин послал шпиона на поиски за святым Дионисием. Святой в продолжение четырех дней оставался дома, но шпион, будучи уверен, что он бежал, искал его на полях, дорогах и реках, и ему в голову не пришло войти в дом архипастыря. После сего, повинуясь внутреннему внушению, святой Дионисий бежал с некоторыми собратиями, но был схвачен и отправлен в Тапосирис для мучений. Однако Бог хранил верного Своего угодника. Совершенно неожиданно он был чудесно избавлен из рук воинов толпою христианских поселян. Это случилось следующим образом.
      Один христианин, по имени Тимофей, не был захвачен вместе с святым Дионисием и другими верующими. Найдя дом под стражею, он бежал в крайнем смущении и сообщил о взятии архипастыря под стражу поселянину, который направлялся на одно праздничное торжество. Весть об этом расстроила все торжество, и все гости бросились к месту пленения святителя с такою стремительностью, что стражи бежали. Дионисий и его друзья полураздетыми положены были на голые кровати и, приняв поселян за разбойников, умоляли не предавать их смерти. Но святитель был схвачен за руки и ноги некоторыми неизвестными друзьями и, несмотря на свое сопротивление, унесен отсюда и посажен на неоседланного осла. Затем, против своей воли, он был увезен в одно безопасное место. Кто были эти друзья, спасшие святителя, так и осталось совершенно неизвестным: очевидно, Господь чудесным образом хранил св. Дионисия для блага Церкви, в то время гонимой, унижаемой и обуреваемой внутренними волнениями и смутами.
      Пребывая в скрытом месте, святой Дионисий продолжал управлять Александрийскою паствою, посылая к ней письма чрез доверенных пресвитеров. В то мучительное время Церковь переносила страшные страдания и скорби от свирепых язычников. Не вынося пыток и мучений, многие из верующих отрекались от Христа. После они с глубоким раскаянием и сердечною скорбью опять обращались к епископу, смиренно умоляя снова принять их в лоно Церкви Христовой. Кроткий и смиренный Дионисий снисходительно принимал их в число чад Церкви христианской, налагая на них те или иные запрещения и епитимии, и тем спасал их от совершенного отчаяния [ ].
      К довершению зол, угрожавших Церкви Христовой, в сие тяжкое время появился раскол новациан, еще больше раздиравший ее внутренними смутами. Новациан и его последователи открыто и решительно выступили против принятия отпавших в лоно Церкви и тем усугубили ее бедствия и многих стали приводить в отчаяние [ ]. Тогда святой Дионисий, с любовью принимавший падших, особенно по ходатайству исповедников Христовых, восстал против новациан и убеждал Новациана оставить сей пагубный для Церкви Божией раскол.
      — Ты должен был бы претерпеть все возможное, но только не рассекать Церкви Божией, — писал ревностный архипастырь сему лжеучителю. — Не менее славно умереть для того, чтобы только не раздирать Церкви, как и для того, чтобы не принести жертвы идолам. По моему суждению, первое даже выше, потому что в последнем случае умирают для спасения своей души, а там для блага всей Церкви.
      И снисходительный пастырь употребил все свои силы, чтобы впоследствии на соборе восстановить вожделенный мир в Церкви, нарушенный сим пагубным расколом, чего и достиг своими самоотверженными трудами в духе кротости и умеренности христианской [ ].
      По смерти нечестивого Декия, в кратковременное царствование императора Галла [ ], гонение на христиан прекратилось, и в Церкви Христовой водворился мир. Сей покой Церкви был тем вожделеннее, что он позволил святому Дионисию обратиться с пастырскою заботливостью к успокоению волнения, произведенного Арсинойским епископом Непотом, который проповедовал ересь, названную хилиазмом [ ]. Святой отец не только написал в духе любви сочинение против Непота [ ], но в том же духе вел соборные совещания с защитниками сей ереси и достиг того, что все они обратились к единению Церковному [ ]. Живое участие принимал святой Дионисий и в споре, поднятом тогда в Церкви о крещении еретиков [ ], всего более заботясь о том, чтобы успокоить волнения, произведенные в Церкви этим спором, чего своими увещаниями и успел достигнуть. В то же время он ревностно боролся с возникшей в Александрийской Церкви злочестивой и опасной ересью Савеллия. Стараясь противодействовать его пагубному еретическому лжеучению, произведшему немалый соблазн в Церкви Христовой и увлекшему в свои сети даже некоторых епископов, святой Дионисий собирал соборы, писал окружные послания против Савеллия, стараясь рассеять своеволие гордого ума, не признававшего в Боге троичность Лиц: Бога Отца, Сына Божия и Святого Духа [ ].
      Но заботы святого Дионисия о внутреннем мире и благе Церкви внезапно были остановлены гонением нового Римского императора Валериана [ ]. В самом начале сего жестокого гонения, великий пастырь Александрийский был схвачен, несмотря на свою тяжкую болезнь, и вместе с пресвитером Максимом [ ] и диаконом Фавстом, Евсевием и Херимоном, представлен к префекту Емилиану [ ]. Гонение тогда обрушилось всею тяжестью особенно на епископов и пресвитеров, как представителей Церкви. Посему мучители всячески побуждали Дионисия отречься от Христа и принести жертву идолам, ибо за ним последовали бы и другие. Но Дионисий безбоязненно отвечал на сие:
      — Мы должны повиноваться более Богу, нежели человеку.
      Тогда Емилиан, запретив святому всякое общение с христианами, тем более всякое обращение к ним с словом назидания и проповедования Евангельского учения, сослал его в захолустную деревню Цефро, лежавшую среди дикой пустыни Ливийской [ ]. Но и там, вопреки запрещению, святой продолжал поучать слову Божию и, как доблестный мученик Христов, отказывался исполнять повеление мучителей. Язычники били его за это неоднократно камнями. Несмотря на все сие, Дионисий имел утешение и в пустыне обратить к святой вере Христовой многих язычников. Успех проповеди Дионисия еще более раздражил Емилиана, и он отослал святого епископа в местечко Коллуфо, находившееся в еще более отдаленной и дикой части пустыни Ливийской [ ]. Но и отсюда он имел утешение сноситься с друзьями Христовыми и со своею паствою, и не только со своею, но и с другими церквами. Святой Дионисий и ранее всегда так поступал, ясно сознавая, что он, как предстоятель одной из главных церквей, своим голосом влияющей и на другие церкви и христианские общины, должен заботиться не только о своей пастве, но и о всей Церкви Христовой, особенно для того, чтобы противостоять каждой попытке нарушить всеобщий мир в Церкви.