Глава 18

Что-то определенно не клеилось. Вечер шел явно вяло. Сэм оказался среди каких-то подводных течений, которых никак не ожидал. Атмосфера трапезы натягивалась между ледяной вежливостью Рорка и рассеянностью Джейд.

– Краем уха я слышал, что ты решил взять на себя руководство корпорацией Хэмилтона, – обратился к Рорку Сэм.

Рорк излишне крепко сжал ножку хрустального бокала. Его тесть, Ричард Хэмилтон, высказавший желание отойти от дел, носился с идеей, что Рорк оставит архитектуру и единолично возглавит «Хэмилтон Констракшн».

Когда Рорк отверг его предложение, Филиппа пришла в ярость, рвала и метала, требуя, чтобы он изменил решение. С ее точки зрения было немыслимым не понимать, что она рождена быть супругой могущественного человека. Однако это ее суждение многое объяснило Рорку, и прежде всего то, что Филиппа ни в грош не ставила ни бизнес своего мужа, ни его самого вообще. Этим она нанесла почти смертельный удар по их и так некрепкому браку.

– Тебя ввели в заблуждение. Я архитектор, а не предприниматель.

– О, не могу не признать, что с облегчением слышу это, – сказал Сэм, – а то пришлось бы искать другого архитектора, который взялся бы за проект здания для аукционов, где предстоит работать моей невесте.

– Я с удовольствием приму вызов, – сухо ответил Рорк.

Его бесило то, как Джейд удавалось добиваться от Сэма Сазерленда всего, что пожелает ее безжалостное сердце. Теперь ему было ясно, что она просто вцепилась в этого человека – богатого, известного, чей ежедневный доход наверняка превосходил все, что было на банковском счету Рорка. А три года назад их и сравнивать нельзя было.

Рорк даже не представлял себе, как будет работать в тесном контакте с Джейд. Но и отвергнуть предложение Сэма он не хотел. Не только, потому что испытывал к этому немолодому человеку симпатию и уважение, а еще и потому, что натянувшиеся отношения с тестем просто не позволяли ему пренебрегать клиентом.

И если Рорк неохотно шел на сотрудничество с Джейд, она была просто в отчаянии. Но Сэм проявлял столько энтузиазма, интереса к проекту, был так им воодушевлен – ну совсем как ребенок перед Рождеством, – что она не видела возможности «избавиться» от архитектора Гэллахера, не открывая перед Сэмом своих карт.

В перерыве между блюдами Сэм попросил извинения и вышел позвонить. Оставшись одни, Джейд и Рорк оставили игру в прятки.

– Славного папочку ты обрела, – проворчал Рорк, наливая себе очередной бокал вина. Почти всю бутылку он выпил один. Джейд даже подумала, не пристрастился ли он к алкоголю.

– Не критикуй то, чего не в состоянии понять.

– Да нет, Кэсси, я понимаю. Даже очень хорошо понимаю.

Он глотнул терпкого сухого белого вина «Совиньон». Это была, можно сказать, личная марка Сазерленда: Сэм просто купил винодельню в Напа Вэлли, попробовав вина этого сорта и найдя его вкус превосходным.

– Я полагаю, сейчас уместны поздравления?

Или лучше это назвать добрыми пожеланиями невесте?

– Это не имеет значения, – ответила Рорку Джейд, – поскольку ты не имеешь в виду ни то, ни другое.

– Ну да, конечно, просто ты продаешь свое тело наиболее щедрому покупателю, такая уж у тебя работа.

– Я к этому не имею никакого отношения.

– Неужели? – Глаза его превратились в кристаллики темно-голубого льда. – Называй эти как хочешь, Кэсси, но ведешь ты себя так, что Борджия позавидовал бы.

Больно было слышать неприязнь в его голосе.

– Раз уж разговор зашел о том, как кто себя продает, скажи мне, все ли благополучно со строительством греческого филиала для твоего отца?

Этот вопрос не мог не задеть Рорка.

Лицо его напряглось, почти окаменело.

– Не имею понятия. Я даже работу над проектом не закончил, если тебе угодно.

– Это плохо, – пробормотала Джейд, вовсе не имея это в виду. Ей было небезынтересно узнать, что же в действительности произошло между Рорком и стариком Гэллахером. И ее обрадовало, что Кинлэн все-таки не всех и не все держит в своей власти.

Воцарилось неловкое молчание. Наконец, Рорк нарушил его.

– Итак, что же мы теперь будем делать?

Джейд нарочито равнодушно пожала плечами.

Она и раньше играла эту роль.

– Сэм говорит, что ты работаешь очень хорошо.

– Что да, то да – чертовски хорошо.

Как и Сэм, Рорк был уверен в себе и не без оснований гордился своими успехами, не обнаруживая при этом ни капли самодовольства. Все время Джейд твердила себе, что не должна обнаруживать своих истинных эмоций, поэтому, пусть с трудом, но она оставалась внешне сдержанной и отстраненной.

– Полагаю, следует начать с общего плана здания, но заметь, оно должно быть исключительно высшего класса.

Голос Джейд стал низким, настолько мучила ее боль в душе, но гордость не позволяла ей сорваться.

А вот Рорк не замечал ее страданий. Напротив, он подумал, когда же Джейд успела превратиться в такую бесчувственную ледышку.

– Но ты отдаешь себе отчет, что совместная работа над планом-макетом предполагает очень тесный контакт?

Джейд пригубила вина из своего бокала, спокойно взглянула на Рорка. Внутри у нее все кричало и разрывалось. А выражение лица оставалось невозмутимым и спокойным.

– Меня это нисколько не смущает, – солгала она.

Похоже, Рорк усомнился в этом ее заявлении, но тут появился Сэм, и Джейд поняла, что чувствуют осужденные на казнь, когда получают известие об отсрочке исполнения приговора.

Вяло пополз прежний общий разговор, а Джейд гордилась тем, как ей удается вести себя почти непринужденно. Впрочем, мелькнула горькая мысль, что же удивительного? В конце концов она практиковалась в этом всю жизнь.

Теперь Джейд приходилось совершать чудеса эквилибристики. Как в цирке артисты ходят под куполом, жонглируя факелами, так и она «балансировала» на канате, натянутом между подготовкой к распродаже коллекции Мэри Хэррингтон и консультациями по проекту Рорка, при этом неизменно посвящая выходные приезжающей из школы Эми. Иногда казалось, что в сутках не хватит часов, столько дел было намечено на каждый день. К счастью, Сэм согласился отложить свадьбу – пока не закончится аукцион.

Ситуация существенно осложнялась тем, что Джейд была во власти влечения к Рорку Гэллахеру. И ничего не могла с собой поделать.

Бывало, он делал наброски, вносил в чертежи поправки, как того в очередной раз требовала заказчица, а сама она, Джейд, ничего не видела перед собой, кроме его рук, которые когда-то ласкали ее. И несмотря на свое глубокое чувство к Сэму, несмотря на сознание порочности влечения к Рорку, несмотря ни на что, Джейд хотела его.

Если бы Сэм не был так занят своим бизнесом, если бы он почаще вмешивался в работу над проектом, она не была бы вынуждена столько времени проводить с Popком наедине.

В жизни появилось, правда, одно светлое пятно: Нина Грэйс, как и обещала несколько лет назад, открывала на Западном побережье филиал своего агентства. Как она сообщила Джейд по телефону, в ее планы входило ежемесячно проводить в Сан-Франциско неделю.

Джейд встретила Нину в аэропорту.

– Я так без тебя скучала!

– Ну, уж не больше, чем я без тебя, – призналась Нина, обнимая Джейд.

– Ты можешь жить у меня столько, сколько пожелаешь, – сказала Джейд, когда они вышли из здания аэропорта. – Эми всю неделю в школе, Эдит в будние дни на несколько часов уходит помогать детским приютам, так что в доме пусто.

Они уселись в «мерседес», на котором ездила Джейд.

– Эдит занимается благотворительностью?

– Хозяйство мое она по-прежнему ведет, к тому же Эми дома только на выходные. У Эдит масса свободного времени. Ты ведь знаешь, как она обожает детей. А эти сироты от нее просто без ума.

– Может, все-таки стоило бы Эми ежедневно брать домой?

Джейд удивленно посмотрела на нее.

– После того, что я говорила тебе о Рорке?

Боже, а если Сэм привезет его ко мне домой или того хуже, сам зайдет неожиданно, чтобы обговорить какие-нибудь подробности проекта? А если они с Эми наткнутся друг на друга?

– И что из этого? Может, пора избавиться от параноического страха, что Гэллахеры заберут у тебя дочь? Потом, даже если и Рорку взбредет в голову что-нибудь подобное, Сэм этого не допустит.

– Я не хочу говорить о Рорке, – твердо сказала Джейд. – И вообще, это вопрос спорный, потому что Эми обожает свою школу.

В какой-то степени это соответствовало действительности. О чем Джейд умолчала, так это о том, что учителя и врачи из школы уже предложили перевести Эми в обычную городскую школу. Именно этого как можно дольше пыталась избежать Джейд, хотя сознание собственной вины терзало ее.

– Есть еще один момент, – продолжала она, – помимо непосредственной подготовки ближайших торгов, я пытаюсь сейчас заложить основу запасников своей фирмы, а это требует постоянных разъездов. Я ведь решила специализироваться на восточных художественных раритетах, в основном на поделках из жадеита.

– Отличная идея. Надеюсь, твое известное имя – Джейд[16] – благоприятно повлияет на успех предприятия.

– Сэм тоже так считает, да и я с этим согласна, хотя все дело в том, что я издавна пристрастна к этому камню. А здесь, в Сан-Франциско, на нашем «рынке жадеита» самые прочные позиции у Гампса и других опытных дилеров.

Поначалу, конечно, мне привередничать не пристало. Благодаря Мэри Хэррингтон, которая в завещании поручила мне распорядиться ее коллекцией, я разжилась некоторым богатством, вроде традиционных полотен европейских мастеров.

Что-то уже продано, на вырученные комиссионные я смогла снять помещение в одной галерее, пригласить экспертов.

Последние аукционы Джейд вызвали у ведущих аукционеров Сан-Франциско вполне объяснимое раздражение. Те, с кем она соперничала на «фронте восточного искусствам, пеняли на то, что она использует славу супер-фотомодели для ажиотажа вокруг своих аукционов. Другие считали, что она должна замкнуться в «восточных рамках» и продать им все свои европейские приобретения.

К счастью, Джейд никогда не, скрывала намерений иметь собственное дело и уже давно сообщила Джейсону Ремингтону о том, что увольняется. Он даже пожелал ей всяческих успехов.

Правда, это было еще до того, как два лучших сотрудника его фирмы высказали пожелание уйти работать к Джейд.

– Может, когда клиенты сами будут приходить к тебе с предложениями, поездок потребуется меньше? – осторожно предположила Нина.

– Разве я не мечтаю об этом? Но пока непохоже, чтобы такие времена наступили. Так что пока я в Китае, Японии и Гонконге провожу дней почти столько же, сколько дома, Эми лучше быть в этой школе.

– А я вспоминаю времена, когда ты считала, что ей лучше быть дома, – заметила Нина.

Джейд ничего не ответила. Нина была чересчур права. К тому же ее дочь становилась с каждым днем все неуравновешеннее. В последнее время несколько школьных друзей Эми оставили занятия в Академии Лунной Долины и перешли учиться в обычные городские школы. Не удивительно, что и Эми теперь хотела жить с мамой в Сан-Франциско.

Джейд терпеливо объясняла дочери, что очень занята на работе, что времени у нее мало и так далее. Но Эми, которая была не расположена выслушивать никаких отговорок, теперь в выходные дни чаще всего дулась и молчала.

– Я привезла тебе подарок, – однажды в такое мрачное воскресенье сказала девочке Джейд.

Начиная с первой своей поездки в Кению, она никогда не возвращалась домой с пустыми руками. Раньше в качестве сувениров выступали незамысловатые безделушки: то розовая ракушка, то пустой кокосовый орех с вырезанной на нем обезьяньей мордочкой, то пластмассовый Кинг Конг, карабкающийся на Эмпайр Стейт Билдинг.

Теперь же подарки становились все дороже и дороже. Но если мелькала мысль, что она попросту пытается откупиться от дочери за недостаток внимания, то Джейд уговаривала себя не обращать на это внимания.

Эми раскрыла коробку и достала оттуда куклу фирмы мадам Александр. Кукла была одета в традиционный русский наряд, черные кудрявые волосы – точь-в-точь как у Эми – были убраны под красную бархатную шапочку. Малюсенькие черные кожаные туфельки украшали ножки, руки куколки были спрятаны в пушистую белую муфту. Такой красоты игрушку Джейд еще не видела в своей жизни, и хотя, конечно, для маленькой девочки этот подарок был слишком дорогим, Джейд не смогла устоять, чтобы не купить его.

– Я хотела новую Барби, – сказала Эми и отложила потрясающую куклу, едва взглянув на нее.

– Но эта куколка гораздо лучше, – возразила Джейд. – Посмотри, какие прекрасные голубые глазки у нее, они выглядят совсем как твои, а эти ресницы...

– Она скучная. Она ничего не может делать.

– Она может делать все что угодно. Если ты воспользуешься своей фантазией. – Джейд начинала терять терпение. Сев в самолет в аэропорте Кеннеди, она не выпускала коробку из рук, чтобы ничто не повредило новой игрушке. Всю дорогу ей просто не терпелось увидеть восхищенное личико Эми, когда та развернет подарок.

– Мама, новая Барби-астронавт продается в космическом скафандре, у нее есть настоящий американский флаг и оуки-токи[17].

Надув губки, Эми отвернулась, отказываясь даже смотреть на мать. Джейд вздохнула. Она прекрасно понимала, что дело вовсе не в кукле, а в желании Эми жить не в школе-интернате, а дома. Джейд чувствовала, что самый дорогой и любимый ее человечек становится жертвой многолетней игры.

Беда не приходит одна. В довершение ко всему Джейд получила очередное известие из Оклахомы: Белл, недавно опять помещенная в наркологический санаторий, сбежала оттуда. Главный врач уверял Джейд, что полиция работает вовсю, найти Белл – просто дело времени. Мать ее всегда вела себя как инфантильная школьница, а из медицинских учреждений она сбегала с завидным упорством. Но каждый такой случай ужасал Джейд, каждый раз она боялась, что полиция найдет ее уже мертвой.

Все больше и больше страшило Джейд то, что крепкое полотно, которое она ткала всю жизнь, вот-вот разойдется по ниткам. Для этого достаточно было, чтобы какая-то невидимая рука надорвала одну нить. И когда Джейд становилось невмоготу, когда она не могла справиться с переполнявшими ее чувствами, она бросалась в работу.

Только в работе она обретала уверенность в себе.

– Тони Ди Анджело согласился сделать фотографии для каталогов, – сообщила Сэму Джейд. Ди Анджело – это уже половина успеха.

Фотограф был знаменит портретами сильных мира сего, людей богатых и знаменитых. А именно такую публику ожидала увидеть у себя на аукционе Джейд.

– Каталоги? Во множественном числе?

– Разве я не говорила тебе? Я решила, что единственный способ управиться с этими сокровищами, это проводить торги три дня: в первый день – мебель, во второй – картины, в третий – предметы прикладного искусства.

– В этом что-то есть.

– Да выбора в сущности нет – или так, или тридцатйшестичасовой марафон. Восемь сотрудников целый месяц составляли перечень экспонатов. Слава Богу, что существуют компьютеры.

Я уже договорилась с отелем, они на три дня отдают мне зал. А для приезжих покупателей я зарезервировала целый отсек в этой же гостинице.

– Здорово придумано. Птички в клетке, к тому же во власти твоего обаяния. – Сэм вдруг нахмурился. – Но ведь понадобится охрана. Я могу прислать тебе своих людей на целую неделю.

– В этом нет необходимости. Я обратилась в фирму, услугами которой обычно пользуется Ремингтон. Это дорого, но стоит того.

– Я вижу, ты чувствуешь себя на коне.

Его суховатого, слегка даже обиженного тона Джейд не заметила.

– Надеюсь, так и есть. Знаешь, я иногда вскакиваю посреди ночи, в очередной раз вспомнив о чем-нибудь. Кстати, я говорила тебе, что мы сняли дом Мэри на видеопленку?

– Нет. А зачем?

– Это идея Тони. Он решил, что помимо обычных цветных фотоиллюстраций в каталоге нам следует запечатлеть на видеопленку каждую комнату в особняке, чтобы создать общее впечатление о коллекции. Конечно, каждый экземпляр в ней уникален. Но, по-моему, стоит увидеть своими глазами, как это увидела я, все это изобилие и роскошь на столах, на полках, на стенах.

Это подстегнет интерес покупателей.

– А также алчность.

– Точно.

Джейд усмехнулась.

– Тебе кто-нибудь говорил, как ты хорошеешь, когда говоришь о деньгах? – неожиданно спросил Сэм.

– Вообще-то, мне очень давно никто не говорил, что я красива, – печально вздохнула Джейд. – А любовник мой чертовски занят. Бизнесом.

Сэм поцеловал ее волосы, вдохнул их свежий аромат.

– Он, наверное, безумно глуп, этот парень, – сказал Сэм и нагнулся, чтобы поцеловать ее. В этот момент раздалась телефонная трель.

– Не подходи, – шепнул он, легонько покусывая ее шею.

Но Джейд так и напряглась в его объятиях.

Телефон все звонил.

– Пожалуй, я послушаю, кто это. Сейчас самое горячее время. Боюсь пропустить что-нибудь важное.

Джейд не сказала, конечно, что весь день сидит как на иголках, ожидая известий о Белл.

– Алло! – Ее плечи опустились. – Да, конечно, – бесцветно сказала она. – Спасибо за звонок. Да. Я отправлюсь завтра же утром.

Повесив трубку, Джейд повернулась к Сэму и уткнулась лбом в его грудь. Она будто хотела насытиться силой и уверенностью этого человека.

Известие о матери было одновременно и хорошим, и плохим. Хорошо, что Белл нашли живой, плохо, что ей пришлось сделать операцию, наложить массу швов из-за автомобильной аварии, в которую она попала.

– Сэм, ты, конечно, возненавидишь меня, но...

– ..Но ты отменяешь нашу поездку в горы на уик-энд, – закончил Сэм. Ему пришлось подавить досаду и огорчение; он напомнил себе, что любит эту женщину со всеми ее причудами, включая работоманию.

А ведь он отложил деловые переговоры, примчался, преодолев три тысячи миль, чтобы провести с Джейд два чудесных дня! Впрочем, удивлен он не был. Уже не в первый раз их планы рушились из-за неожиданных таинственных поездок Джейд. Поездок, которые она категорически отказывалась обсуждать. Иногда говорила просто – «Мне надо ехать», иногда – «Уехать по личному делу», а иногда вообще не утруждала себя никакими объяснениями. И все же Сэм убеждал себя, что когда-нибудь Джейд доверится ему и откроет свой секрет.

Сейчас Джейд, конечно, видела, как он огорчен. Она погладила его по щеке, загорелой и обветренной во время полетов на личном одноместном самолете.

– Обещаю, как только торги закончатся, я устрою нам с тобой дивный уик-энд.

А Сэму хотелось накричать на нее. Вытрясти из нее ответ, что – или кто? – был ей важен больше, чем он. Он жаждал узнать – «Куда, какого черта, ты едешь? Зачем?» Однако прекрасно понимал, что с Джейд такой фокус не пройдет. Так что не задавай вопросов, старина, или она уйдет из твоей жизни, твердил он себе.

Но любовь, несмотря ни на какие разочарования и обиды, продолжала жить. Сэм обнял Джейд.

– У нас есть время пообедать вместе?

– Если честно, – мягко шепнула она, – есть мне не очень хочется. А тебе?

Джейд жила как бы в нескольких ипостасях – любящей матери, предприимчивой деловой женщины, сногсшибательной красавицы. Сэм любил ее всякую. Но именно такая женщина, которая смотрела на него сейчас, мягкая, беззащитная, владела его сердцем в первую очередь.

Взгляд ее сейчас звал за собой, звал предаться любви, и Сэму показалось, что ей не просто хочется окунуться в волны чувственности, ей это необходимо.

Не говоря ни слова, он взял Джейд на руки и понес наверх, в спальню, где хотя бы на короткое время сумел изгнать терзавших ее злых духов и демонов.

За день до начала аукциона Джейд все-таки решила отдохнуть; она сидела дома, стремясь унять волнение пересаживанием комнатных гераней.

В небольшую оранжерею неожиданно вошла Эдит.

– К вам пришли, Джейд, – с удивлением сказала она. Гость был Эдит незнаком, прежде он в доме не бывал.

Не Сэм и не Нина.

– Кто же это, Эдит? – вытирая руки, спросила Джейд. Одета она была явно не для приема посетителей – узенькие шорты и свободная майка.

– Это я, – раздался знакомый голос, и за спиной Эдит появился Рорк.

Джейд побледнела – такова была ее первая реакция. В следующее мгновение она быстро посмотрела наверх: дверь в комнату Эми была закрыта, сегодня четверг, девочка в школе, слава Богу.

– Может быть, приготовить для вас и вашего гостя чай со льдом и с лимоном? – предложила Эдит, вглядываясь в лицо Джейд. Разумеется, она не могла не заметить ее реакцию на появление Рорка.

– Нет, благодарю вас, Эдит, – выдавила Джейд. Сухие губы едва слушались ее. – Мистер Гэллахер зашел ненадолго.

Эдит ушла в глубь дома. Джейд повернулась, с трудом заставив себя посмотреть Рорку в глаза.

– Вот это сюрприз, – сказала она.

– Прошу прощения, что побеспокоил тебя дома, – заговорил Рорк. – Но необходимо, чтобы ты одобрила некоторые поправки. Все дело в лестнице и в противопожарной безопасности. Я не застал тебя ни в офисе у Сэма, ни в твоей конторе в галерее искусств, вот и решил зайти сюда В общем, внутренняя лестница в том виде, как ты предлагала, слишком узка, не отвечает требованиям безопасности. Но, может, ты согласишься с изменениями, которые внес я? Собственно, с этим я и пришел.

Джейд взяла у него чертежи и наброски, разложила на стеклянной поверхности столика. Руки ее были перепачканы землей для комнатных цветов.

– О, свободнонесущая?

– Да, открытые ступени зрительно расширяют пространство. Материал – тонированная сталь. Красная.

– Интересно. Но почему именно красная?

– Давай ты не будешь ничего решать, пока своими глазами не увидишь. В конце концов, если тебе так уж не нравится цвет, можно перекрасить.

– Похоже, в этом что-то есть, – пробормотала она, перебирая наброски.

– Значит, завтра – большой день?

– Извини, что? – подняв глаза от чертежей, Джейд увидела, что Рорк смотрит на нее тем знакомым взглядом, от которого дыхание перехватывает.

– Я про аукцион.

– О! – Жуткое нервное напряжение так и пульсировало в ней; изо всех сил она пыталась отвести глаза от его губ, но не могла... – Да.

Завтра начало.

– Нервничаешь?

– Ужасно.

Вслух они говорили о делах, а про себя – совсем о другом. Их глаза начали свой разговор – на таком знакомом обоим языке – Ты, как всегда, будешь великолепна. – И вдруг Рорк словно переключился. – Интересно, как долго ты сможешь разыгрывать это представление?

– Какое представление? – едва владея голосом, откликнулась Джейд. – Не понимаю, о чем ты говоришь.

Ей сейчас просто необходимо было сбежать от пристального взгляда Рорка. Она встала с кресла и отошла в дальний угол открытой оранжереи Полуденное солнце превратило ее волосы в медный поток с вкраплениями золотых нитей.

– Поправки твои я принимаю. Чем больше я думаю над ними, тем больше мне нравится идея тонированной стали. Красная лестница...

– Да черт с ней, с лестницей – Рорк быстро подошел к ней, взял за плечи. – Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. Я говорю о том, как ты притворяешься, что мы с тобой прежде не существовали, что не было ничего...

– Рорк, я прошу тебя. Ты женат.

– Спасибо, я знаю, – сказал он.

А про себя подумал, что недолго осталось жить его браку. Он обречен на крах. И хотя он с самого начала знал, как предана Филиппа отцу, все же не подозревал, насколько сильны эти чувства. Невыносимым оказался факт, что Филиппа ставила Ричарда Хэмилтона всегда на первое место в своей жизни. Все остальное – потом.

Даже муж. Скорее, особенно муж.

– Но это ничего не меняет, – сказал Рорк. – Я все равно хочу только тебя. Так же, как ты – меня.

– Нет. Я – нет, – выпалила Джейд. Но голос ее дрожал, ведь Рорк был сейчас так близко, а ее влечение к нему так сильно и безрассудно.

– Нет? Нет? – Рорк до боли знакомым движением провел руками по ее спине, от лопаток до бедер. – Что, и ты смотришь на него, так же, как смотришь на меня? – тихо спросил он.

– Я вообще не смотрю на тебя. Не хочу. Не хочу ни смотреть, ни... тебя.

Сказав эти слова, Джейд содрогнулась, ей почудилось, что ее сейчас поразит громом небесным, такой жуткой была эта ложь.

– Неужели? – Губы Рорка изогнулись в мягкой улыбке. – Может, мы все-таки проверим это, а?

Во рту у Джейд все пересохло. Она лишилась дара речи.

А Рорк тем временем наклонился к ней, и в глазах его она увидела тот огонь, которому, знала, воспротивиться не сможет. Более того, она и не хотела противиться ему. Просто стояла неподвижно, не в состоянии ни двинуться, ни слова сказать. Единственное, что ей удалось, это уговорить себя остаться пассивной. Может, тогда Рорк поймет, что какой-то случайный поцелуй ничего не значит для нее. Что сам Рорк ничего для нее не значит...

Но Джейд не была готова совладать с чувствами, которые влил в нее через этот поцелуй Рорк. И ее руки, которым следовало оттолкнуть его, уже не подчинялись разуму. Они обвили его торс, пальцы вцепились в рубашку.

А Рорк скользнул уже под ее просторную футболку, провел по обнаженной спине, лаская кожу уверенными движениями.

– О Боже, какая ты...

Он привлек ее к себе ближе, крепче, и Джейд неожиданно ощутила грудью, животом, бедрами мускулистое мужское тело. И чувственный голод., жаркий и первобытный, охватил ее. Он соблазнял, искушал, звал ее к той кромке, на которую стоит только ступить – и сорвешься вниз.

Эротические картины – яркие, красочные, влекущие – заполонили разум. И Джейд ожила, будто проснулась. Каждая ее клеточка теперь алчно требовала прикосновения мужских рук, каждая пора жадно наполнялась страстью, скрываемой так долго. Это было жутко. И прекрасно.

Рорк погрузил пальцы в пышную гриву ее волос, перебирая их, будто огнем горящие песчинки. Запах женщины дурманил ему голову, страсть закипала в нем, угрожая смести все преграды.

Он хотел, чтобы эта женщина лежала перед ним нагая и жаркая, он жаждал кожей ощутить горячий атлас ее тела, мечтал слышать ее стоны и крики, когда он возведет ее на вершину сладострастия, ему не терпелось, чтобы эти тонкие руки ласкали и дразнили его, хотелось, чтобы оба они довели друг друга до безумия, до умопомрачения. Рорк хотел Джейд, хотел всеми живыми волокнами человеческого существа. – Боже, как я хочу тебя, – прохрипел он, касаясь ее губ. – Здесь. Сейчас. Сию минуту, пока ни один из нас не пришел в себя.

Он расстегнул молнию на ее шортах и погрузил руку в теплый шелк трусиков. Ее лоно было уже горячее, бархатно-влажное, готовое принять его.

– Нет. – Джейд вдруг в ужасе рванулась.

Жаркие нити страсти натянулись и лопнули. Не дав Рорку опомниться, Джейд выскользнула из его рук. Застегнула дрожащими пальцами шорты. – Пожалуй, тебе надо идти.

– Да что же это за наваждение такое? – изумился Рорк. – Ты можешь отрицать на словах все что угодно, Джейд, но то, что было у нас с тобой – и до сих пор есть – это реальность, Джейд, пойми! И эта реальность не отпустит тебя, даже если ты этого очень захочешь. Я хочу тебя.

Ты хочешь меня. В чем же дело?

– Желания недостаточно. – Все еще дрожащими руками Джейд поправляла волосы. – Кроме того, я уже говорила, ты женат, Рорк.

– Но минуту назад ты и думать не думала об этом.

– Да. Ты прав. – Она глубоко, судорожно вздохнула. – Я потеряла контроль над собой, – призналась она. – Но это было чисто физическое влечение. Секс в чистом виде. И не более.

В ответ Рорк лишь недоверчиво поднял брови.

Не более чем секс? Всматриваясь в искаженные черты ее лица, он думал, а понимает ли сама Джейд, что здорово ошибается. В чистом виде секс, примитивная половая потребность было то, что связывало Рорка и его жену Филиппу. Ни улыбки, ни вздоха. Никаких эмоций. И, конечно, никакой любви. В их жизни были только совокупления: распутные, похотливые, изощренные половые сношения, такие, что порою даже Рорк, который не без оснований считал себя изысканным любовником, вздрагивал от того, к чему принуждала его в постели Филиппа. Грубая, животная похоть – это все, что могла дать ему жена.

Близость с ней утомляла, изматывала, а наслаждение едва ли можно было назвать острым. А последние встречи с женой вообще вызвали пугающе слабые ощущения, если вообще он испытал к ней влечение. Как это было непохоже на ту страсть, которую только что возбудила в нем Джейд.