Не желая вступать в потенциально опасные гонки с полицией, он остановил машину, выскочил из нее и устремился к патрульному полицейскому автомобилю. К счастью, полицейский его узнал. И Майкл, объяснив проблему, поехал дальше, на сей раз с полицейским эскортом.

– Я потрясен, – пробормотал Патрик, – но нисколько не удивлен. Твоя мать говорила мне, что тебя ценили в полицейском управлении.

– Похоже, что мама была для тебя источником информации все эти годы, – процедил Майкл сквозь зубы.

– Поскольку ты никогда не был женат, ты не можешь судить об отношениях супругов, – мягко сказал Патрик. – Я по-своему люблю твою мать. И она это всегда понимала!

В ответ Майкл, подъехавший к Медицинскому центру Тулейн, еще раз выругался.

Очнувшись, Лорелей обнаружила, что лежит на кровати в комнате. Было темно, как в гробнице. Когда глаза ее постепенно привыкли к темноте, она увидела, что керосиновый фонарь, подвешенный высоко на каменном столбе, отбрасывает на кирпичные стены дрожащие, точно исполняющие какие-то дьявольские пляски, тени. Голова гудела. Болели руки, особенно запястья. Она попыталась потереть ноющий висок, услышала металлический звон и тут наконец поняла, что прикована к стене за изголовьем кровати.

– Я бы не делал этого на твоем месте, – сказал спокойный, до боли знакомый голос. Ржавые пружины кровати заскрипели, когда Брайан присел на край голого матраса. – Только еще сильнее поранишь запястья.

Он говорил мягким тоном. Но в его глазах Лорелей увидела, при свете фонаря, пламя безумия.

– Где мы? – спросила она.

Окна были закрыты тяжелыми деревянными ставнями. Лорелей не представляла себе, сколько времени прошло, понятия не имела о том, была ли сейчас ночь или день.

– Тебе незачем знать, потому что все равно ты здесь жить не будешь.

Ей стало страшно. Подавив охвативший ее ледяной ужас, Лорелей тем не менее постаралась не обнаружить свой страх перед ним. Взгляд ее стал открытым и простодушным.

– Я же женщина, – проворковала она чуть жеманно. – Ты же знаешь, какие мы все любопытные.

При этих словах он улыбнулся.

– Я еще знаю, какие вы все потаскушки.

– Ты ошибаешься, Брайан. Если бы ты снял с меня эти цепи, мы могли бы поговорить об этом и…

– Нет. – Он ударил ее тыльной стороной ладони по щеке. Сильно. Нанес еще один удар, по другой щеке. Лицо ее запылало. – Я не дурак, Лорелей. Тебе не удастся с помощью разговоров заставить меня отменить наказание, которое ты заслужила.

Он нахмурился и провел кончиком пальца вдоль царапины, которую оставило на скуле Лорелей его золотое кольцо с печаткой.

– Я не хотел, чтобы все происходило так, – пробормотал он, обращаясь скорее к себе самому, чем к ней. – Когда я нашел этот дом на плантации, выбирая место для съемок фильма, я представлял, как мы будем жить здесь с тобой вдвоем. Я собирался боготворить тебя, как всегда это делал. Хотел, чтобы ты познала чудо любви… Ты была такой наивной, ты могла испугаться…

– Я и осталась такой, – произнесла Лорелей, догадавшись, что раз он привез ее в дом на плантации, то это где-то на реке. Или у залива. Догадка не вселяла больших надежд. Вокруг Нового Орлеана на многие километры простирались заболоченные земли. Разве Майкл сможет ее быстро найти?

Не сможет, решила она. А это значит, ей никто не поможет. Неожиданно страшное воспоминание четко всплыло в ее памяти.

– Ты застрелил Шейна. – Слезы потекли у нее из глаз. Сердце разрывалось от горя.

– Он заслужил смерть. После того, что сделал с тобой.

– Шейн ничего плохого мне не сделал. Он был моим другом.

– В том-то и дело. – Брайан сухо и холодно рассмеялся. – Этот ублюдок был даже слишком дружен с тобой, если ты понимаешь, к чему я клоню. – Он плотоядно посмотрел на нее и провел рукой по ее телу. От этого медленного угрожающего прикосновения Лорелей бросило в дрожь. – Ты хочешь меня? – лениво спросил он. Его пальцы больно сжали ее грудь. – Или ты дрожишь потому, что боишься?

Лорелей молилась, чтобы ей удалось сыграть эту самую важную роль в своей жизни.

– Думаю, и то, и другое, – проворковала она, пытаясь одновременно сохранить в глазах страх и сыграть желание.

– Ты занималась любовью с тем детективом. С О'Мэлли.

– Это ничего не значит. – Лорелей попыталась пожать плечами, но не смогла: ее руки, поднятые над головой, были скованы цепью. – Я подумала, что если позволю Майклу заниматься со мной любовью, то, может быть, отвлекусь от мыслей о мужчине, о котором я действительно мечтала. – Она сделала паузу и медленно провела языком по сухим губам, умудрившись выдержать его взгляд. – Но это не помогло.

– Ты говоришь обо мне?

Лорелей показалось, что тон Брайана вдруг утратил жесткость и в нем зазвучала слабая надежда. Его первые письма дышали неугасимой преданностью – скрытые угрозы появились позже, – и Лорелей попыталась напомнить ему об этом.

– Между нами, Брайан, всегда существовало притяжение. Если бы его не было, мы не смогли бы так хорошо работать вместе. Если бы ты не понимал меня так хорошо, ты бы никогда не смог писать для меня такие прекрасные сценарии.

– Да, верно. Я писал их специально для тебя. – Его рука скользнула вниз по ее телу, по тонкой талии, по выпуклости бедра. – Ни для кого больше.

– Я знаю. – От его прикосновения по ее телу побежали мурашки. Поддерживай с ним разговор, напомнила себе Лорелей. Это – твой единственный шанс.

Его пальцы впились ей в бедро, давили на кожу.

– Я считал тебя целомудренной.

– Теперь мне понятно… – Ей удалось произнести это одновременно извиняющимся и примирительным тоном. – А еще я понимаю, что предала тебя. Предала наши отношения. Но, честно говоря, Брайан, я не представляла, что ты так относишься ко мне. То есть я-то знала, что люблю тебя. Я мечтала о тебе, предавалась фантазиям. Но ты же никогда ничего не говорил. Откуда я могла знать, что ты испытывал ко мне те же чувства?

Удачно сказано, подумала она. Очень логично. К сожалению, не было ничего логичного в том, что касалось этого человека. Или ситуации, в которую она попала.

– Ты должна была прочитать мои мысли, – пожурил он ее, – как я читаю твои.

– Наверное, я не такая умная, как ты. И интуиция у меня не так развита. Ты же писатель, Брайан. Для того чтобы создавать образы и сюжеты, требуется огромное воображение и интуиция. А я просто актриса, говорящая наизусть прекрасные слова, которые написал ты.

Она поняла, что хватила через край, и внутренне сжалась: это была явная лесть. К счастью, Брайану понравилась мысль о том, что она была для него всего лишь пластичным материалом, из которого он мог лепить все, что хотел.

– Я думаю, что ты права, – пробормотал он. Он наклонился и провел ладонью по ее щеке. – Возможно, я неправильно все понял.

Не успела Лорелей подтвердить, что он действительно понял все правильно, и уговорить отвязать ее, как тишину внезапно нарушил какой-то звук.

– Катер! – Брайан вскочил, подбежал к окну и распахнул ставни. Обещанный шторм почти приблизился к ним, окрасив вечерние сумерки в странный зловещий желтый цвет. Лорелей увидела на горизонте зеленовато-желтую вспышку молнии.

– Наверное, это просто какой-то рыбак, – сказала она, успокаивая его. Черт! Он снова был напряженным. Нервозность, исходившая, казалось, из каждой клеточки его тела, создавала какую-то смертоносную ауру вокруг него.

– Или О'Мэлли. – Он захлопнул ставни и вытащил пистолет. – Одного братца уже нет. – Он засмеялся. – Настала очередь другого. – Он подошел к двери и остановился. – Я сейчас вернусь.

Черт! Лорелей изо всех сил рванула цепь, стараясь освободиться. От резкого движения наручники оставили еще более глубокий след на ее запястьях, но ссадины – не слишком большая плата за свободу.

Ей показалось, что левая рука поддается. Немного. Вдохновленная, Лорелей рванулась сильнее. Закрыв глаза, стиснув зубы, – всем телом… В конце концов она была вознаграждена: известковый слой вокруг одного из кирпичей раскрошился, и ей удалось освободить руку. Лорелей повернулась и встала на колени, решив использовать острую железку, которая была вделана в стену, в качестве пилящего инструмента.

Нельзя сказать, чтобы действие происходило бесшумно. В какой-то момент она испугалась, что металлический звук донесется до Брайана.

Но какое это имело значение, если он так или иначе собирался убить ее? Если ей суждено умереть, так уж лучше в борьбе за свою жизнь.

Невозможно описать словами то, что почувствовал Майкл, когда, ворвавшись в приемное отделение «Скорой помощи», обнаружил, что его брат сидит, морщась, на железной каталке, а медсестра обрабатывает антисептиком рваную рану на его плече. Сказать, что Майкл испытал облегчение, значило бы ничего не сказать.

– Я думал, что ты убит.

– В какой-то момент я и сам так думал, – мрачно проговорил Шейн, ругнувшись сквозь зубы, когда медсестра дотронулась до особенно чувствительного места. – Он задел артерию во время первого выстрела. Кровь полилась из меня, как из резаного поросенка. Слава Богу, на мне был бронежилет.

– Да. – Майкл взглянул на ужасный синяк на груди Шейна, как раз над сердцем, и понял, что едва не потерял брата.

– Майкл, я страшно переживаю за Лорелей.

– Мы найдем ее. – Майкл не мог позволить себе даже думать иначе.

– Если бы я был осторожней! Если бы сам сначала проверил этот склад…

– Не терзай себя этими мыслями. Если бы ты пошел туда сначала один, ты должен был бы оставить ее в машине. Ты не мог знать, что произойдет, Шейн. Прежде всего это я, черт возьми, виноват в том, что отпустил ее. Если с ней что-то случится, это будет целиком моя вина.

– Вы, ребята, напрасно тратите время, – сказал Патрик, которому удалось уговорить строгих охранников приемного отделения и пройти в процедурную. – Одну истину я усвоил навсегда: нет смысла сожалеть о том, что уже сделано. Вы должны думать о том, что ждет вас впереди. И найти эту девочку.

– Отец? – Шейн взглянул на Майкла. – А он-то, черт побери, что здесь делает?

– Это длинная история. И у меня нет времени ее излагать. Я должен позвонить Рорки.

– Скажи ему, что я приехал на его свадьбу, – попросил Патрик.

– Эту новость ты сам ему сообщишь, – бросил через плечо Майкл и вышел из комнаты.

Спустя пять минут он уже знал имя агента по недвижимости, который продал Брайану Уайлдеру заброшенную плантацию на Грэйт-Ривер-роуд, и адрес дома. Майкл позвонил окружному шерифу и попросил поскорей послать на плантацию побольше людей.

Затем связался с Рорки. Тот обещал позвонить матери, сообщить ей о Шейне и успокоить, сказав, что ее младший сын жив и отделался раной на плече. Майкл сначала подумал, что хорошо бы Рорки предупредил мать о приезде отца, но, поскольку она никогда не посвящала сыновей в то, что поддерживала все эти годы отношения со своим супругом, решил не вмешиваться.

Предоставив Шейну разбираться с отцом и его проблемами, Майкл направился к заливу.

Лорелей замерла, когда услышала крик Брайана:

– Это проклятый шериф!

Но тут же воспрянула духом, потому что в этот самый момент ей удалось освободиться.

Ладно, сделан только первый шаг, напомнила она себе, подавив желание закричать от радости. Еще предстояло придумать, как выбраться из дома. Как убежать от Брайана.

Хотя ставни были закрыты, до нее доносился звук дождя, стучавшего по крыше. Завывания ветра на реке напоминали отчаянный стон заблудших душ. Распахнув ставни, Лорелей с ужасом увидела, что, даже если разобьет стекло, это ей ничего не даст: от болотистой земли ее отделяли по крайней мере три этажа.

Выпрыгнуть она не могла. Надо было попытаться спуститься по лестнице. А потом добраться до двери.

А может, крикнуть людям на катере, который уже был виден, но они не услышат ее из-за рева мотора и воя ветра. А что, если помахать фонарем?..

Она отвернулась от окна. В этот момент раздался выстрел. Стреляли в доме. Тут же раздались ответные выстрелы со стороны реки. Лорелей затаила дыхание. Убит ли Брайан? К сожалению, топот его ботинок по ступеням свидетельствовал об обратном.

Он остановился в дверном проеме. Глаза его казались горящими углями на пепельно-сером лице.

– Что, черт побери, ты делаешь?

Он все еще держал в руке пистолет. Лорелей напряглась в ожидании выстрела и неизбежной боли. Но вместо того, чтобы выстрелить, он бросился к ней. Ей удалось увернуться. Но ненадолго. Его пальцы вцепились в ее блузку. Его ругательства и ее крики заглушили звук рвущейся материи. Лорелей снова рванулась и, взмахнув правой рукой, ударила Брайана по лицу тяжелой цепью, конец которой был закреплен на наручнике, намертво охватившем ее запястье.

Теперь вскрикнул он: кровь хлынула у него из носа.

Воспользовавшись замешательством Брайана, Лорелей бросилась из комнаты в сторону лестницы. Она слышала, как он, спотыкаясь, побежал за ней, как, ничего не видя от боли, наткнулся на керосиновую лампу, висевшую возле двери. Слышала его шаги за своей спиной на лестнице…

Она уже была на лестничной площадке, когда раздался странный звук. Последовала ослепительная вспышка. Лорелей, не удержавшись, оглянулась. Видимо, когда Брайан налетел на лампу, из нее выплеснулся керосин. Старое гнилое дерево вспыхнуло, как спичка.

Ее настигало пламя, рвавшееся вниз по лестнице. Впереди огненного потока Лорелей увидела Брайана, лицо которого было залито кровью.

Споткнувшись о цепь, свисавшую с руки, Лорелей потеряла равновесие и кубарем покатилась по лестнице. Падение ее было резко прервано на следующей лестничной площадке.

Вскочив на ноги, слыша, как в ушах отдается глухой стук сердца, Лорелей с грохотом преодолела последние десять ступенек и закричала от радости, когда увидела, что лестница заканчивается в нескольких метрах от наружной двери. Лорелей помчалась по красноватым подгнившим доскам пола, не обращая внимания на крики Брайана, приказывавшего ей остановиться. Над головой просвистела пуля, но Лорелей уже подбежала к двери.

Еще секунда, и она будет свободной…

Мчась как сумасшедший, Майкл прибежал к дому вслед за шерифом. Вид пламени, вырывавшегося из окон, не вселял надежд.

– Парень выстрелил в нашу сторону, – сообщил Майклу один из полицейских, – а потом скрылся в доме. Через несколько минут после этого мы заметили пламя. Потом услышали еще один выстрел.

– В доме?

– Да.

Майкл отказывался поверить в то, что опоздал. Он знал, что никогда не простит себе, если Брайан убил Лорелей.

– Я посмотрю.

Шериф схватил его за рукав.

– Туда нельзя.

– Это не дом, а настоящая труха. Я не могу позволить ей сгореть заживо.

– Здесь уполномочен действовать я. И я приказываю вам оставаться за линией полиции.

– Я войду в дом, шериф, – Майкл вытащил пистолет. – Вы можете остановить меня только одним способом – если ваши люди будут стрелять мне в спину. – Сказав это, он бросился к дому.

– Не стрелять! – скомандовал шериф своим людям. Его голос был полон негодования.

Мчась во весь опор, пренебрегая осторожностью, Майкл достиг тяжелой дубовой двери в тот самый момент, когда Лорелей протянула к ней руку. Дверь распахнулась, сбив ее с ног. Но прежде, чем она поняла, что произошло, Майкл подхватил ее на руки и вынес из дома – за мгновение до того, как еще одна пуля ударила в дверной косяк.

Проливной дождь обрушил на них свои жалящие иглы, когда Майкл понес Лорелей в безопасное место. Гром гремел, как артиллерийский огонь. Молнии озаряли небо.

– Майкл? – Она не могла поверить в то, что он нашел ее. Хотя в глубине души всегда надеялась, что так и будет.

– Все хорошо. – Всего минуту назад он думал, что убьет этого мерзавца Уайлдера за то, что тот сделал с двумя самыми дорогими ему людьми. Людьми, которых он любил. Сейчас, когда он прижимал Лорелей к себе, уткнувшись лицом в ее мокрые волосы, Майкл мог только благодарить Бога, оставившего ее живой. – Все хорошо, – снова и снова повторял он, как заведенный. – Ты в безопасности. – Он целовал ее лицо, ощущая вкус слез вперемешку с дождем.

Она дрожала, как ива на берегу залива во время урагана.

– Но Шейн?..

– Он тоже в безопасности.

В это невозможно было поверить!

– Но я же видела своими глазами…

– На нем был пуленепробиваемый жилет, а рана на плече оказалась не такой опасной, как выглядела.

– О, слава Богу!

Лорелей прильнула к нему, смеясь и плача одновременно. Еще одна вспышка молнии… И тут Лорелей увидела Брайана. Охваченный пламенем, как злодей из фильма ужасов, он, шатаясь, вышел из дверей.

Человек, которого она когда-то считала своим другом, поднял пистолет и попытался прицелиться. Ответом на его опрометчивое движение был град полицейских пуль.

– Все кончено, – объявил Майкл, прижимая ее лицо к своей груди, чтобы она не видела убитого.

– Это только начало, – прошептала Лорелей.

Примечания