Игорь Росоховатский
      Ритм жизни
      Научно-фантастический рассказ
      Острие самописца вывело на ленте пик - и голова Андрея откинулась вправо, на подушку. Пик - спад - пик - спад: голова моталась вправо-влево. Мутные капли пота дрожали на его лбу, глаза были закрыты сине-желтыми веками. Мне все здесь казалось сейчас нереальным: и эта голова, и светящиеся индикаторы модулятора, и змеи магнитных лент, вползающие и выползающие из одного окошка в другое, и я сам у постели умирающего Андрея.
      Реальной была только усталость. Она накапливалась во мне, тяжелила ноги - от ступней к бедрам, руки - от пальцев к плечам, будто превращала меня в каменную статую. Пришлось сделать усилие, чтобы потянуть к себе микрофон.
      - Шестая программа, - отдал я команду компьютеру, управляющему модулятором. Послышался щелчок, шевельнулся наборный диск...
      Голова перестала мотаться. Между сухими губами показался кончик языка, облизнул их.
      - Мать, а мать, - внятно сказал Андрей, - спой мне песню. - И закричал: - Спой, спой! Ты знаешь, какую!
      Я манипулировал кольцом, включая цепочки нейристоров, пытался поскорей нащупать поправку к модуляции.
      А он продолжал:
      - Спой, мать...
      Я снова потянул к себе микрофон:
      - Тринадцатая!
      Щелчок - и гудение модулятора изменилось, в нем появились высокие тона.
      Глаза Андрея открылись. Сначала они были тусклыми, но совсем недолго. В них появился блеск, они остановились на часах, потом - на мне.
      - Устал, старик? - спросил он.
      - Есть немного, - ответил я.
      Если бы это был любой другой в его положении, я бы удивился вопросу.
      - А результаты близки к нулевым?
      Пожалуй, надо что-то сказать. Вот только бы найти нужные слова... А он не ждет:
      - Введи в медицине обозначение - бесперспективный больной. На карточке гриф - "БП". Чтобы врачи знали, кого бояться...
      Сейчас он начнет развивать эту мысль. Он был четырнадцать лет моим командиром. Когда вездеход разбило о рифы и мы оказались в ледяной воде, он высказал предположение, что именно здесь начинается теплое течение, и развивал свою мысль почти три часа, пока нас не обнаружили с вертолета.
      - Не мучайся напрасно, старик. Еще встречаются больные, которые не соглашаются выздоравливать. Тебе необходимо отдохнуть и хорошенько поразмыслить над всем этим...
      - Не болтай, вредно, - сказал я как можно тверже.
      Я никогда не посмел бы так разговаривать с ним. Но сейчас когда он пытался храбриться, то становился еще беспомощнее, а это было невыносимо.
      - Ну, ну, не злись. Постараюсь исправиться. Сколько программ ты перепробовал?
      - Семнадцать.
      Семнадцать характеристик электромагнитного поля, в котором, будто в ловушке, я пытался удержать жизнь в его угасающем теле с перебитым позвоночником. Это было последнее, что я мог применить: химия и механика оказались бессильными.
      - А не достаточно ли, старик? Может быть, перестанешь мучить меня и переведешь в отделение Астахова?
      Понимает ли он, что предлагает? Вряд ли... Скорее всего, хочет забыться с помощью обезболивающих препаратов... Перевести в терапевтическое отделение? Там - лекарства, аппараты: искусственные легкие, сердце, почка, печень; переливание крови, иглоукалывание... Все, что уже доказало в данном случае свою бесполезность. А для меня перевести его - значит закончить наконец бессонную вахту, снять с себя вместе с эстериновым халатом ответственность, уйти домой, отоспаться... В медицине есть случаи, когда ничего сделать нельзя. И мой модулятор не всемогущ...
      Вот до чего я дошел! Лживые фразы, подлые мысли!
      Его глаза с любопытством смотрят на меня, изучают.