Игорь Росоховатский
      Мой подчиненный
      - Пожалуйста,- сказал Юлий Михайлович и положил на мой стол несколько листов с формулами и чертежами.
      Я сдержал вздох - это не был бы вздох облегчения - и проговорил:
      - Очень хорошо. Проверим и передадим заводу. Он был уже у самой двери, когда я остановил его:
      - Вы будете сегодня на вечере?
      - А вы не против? - спросил Юлий Михайлович и опустил глаза.
      Но сделал это он недостаточно быстро, и у меня на миг сдавило дыхание, потому что вряд ли кто-нибудь мог спокойно смотреть в его огромные синие глаза.
      - Ну что вы...- поспешно заверил я.
      - До вечера,- сказал Юлий Михайлович.- Если успею рассчитать угол взлета, то приду...
      Когда дверь за ним закрылась, я облегченно вздохнул.
      Я придвинул к себе листы, посмотрел на формулы и чертеж дюранового изгиба в самой верхней части фюзеляжа. Утолщение шло под таким углом, чтобы постепенно гасить поток разреженного воздуха. Решение, над которым девять лучших конструкторов бились два года, было неправдоподобно простым. Но я знал по опыту, что проверять бессмысленно. Мы затратили два месяца на проверку выведенных им формул топлива и смазок, больше квар-тала весь мой отдел - свыше ста конструкторов, инженеров и техников - проверял конструкцию крыла, созданную им за три дня,- мы не нашли ни малейшей ошибки. Расчеты были безукоризненно точными, как и линии в чертежах.
      Я хорошо помню тот день, когда нам вручали награды. Первым в списке был я, потом - мой заместитель, Григорий Гурьевич. Мы старались не смотреть на Юлия Михайловича, а он как ни в чем не бывало вместе с другими сотрудниками подошел поздравить нас. Мне пришлось пожать его горячую руку. Вместо ответной благодарности я сказал:
      - Сейчас вызовут вас.
      Это были слова извинения, слова откупа. Нам обоим стало неловко...
      К счастью, на сцену для награждения вызвали его, и я поспешил убраться подальше.
      Непростительную ошибку совершил мой заместитель. Он пригласил Юлия Михайловича в ресторан отметить премию вместе со всеми нами.
      Были уже сказаны первые тосты, выпиты первые рюмки вина. У женщин заблестели глаза и разгорелись щеки, мужчины стали многословнее и непринужденнее, а кресло, оставленное для Юлия Михайловича, пустовало. Моя жена мимоходом спросила:
      - А где же твой новый работник?
      - Придет позже,- ответил я, надеясь, что он догадается не прийти.
      Но он не догадался. Еще не обернувшись, еще только увидев, как изумленно подпрыгнули брови женщин и внезапно удлинились шеи, я понял, кто вошел в зал.
      Юлий Михайлович сел в пустующее кресло, и тотчас к его тарелке потянулось несколько рук: начали излучать заботу соседки справа, слева и даже сидящие напротив, через стол, хотя дотянуться оттуда было очень нелегко.
      Его тарелка оказалась переполненной, в рюмке янтарился армянский коньяк.
      Надо отдать должное Юлию Михайловичу - он делал все, чтобы не привлекать к себе внимания. Но, как часто бывает, это лишь подлило масло в огонь...
      Чтобы сбежать от надоевших поздравлений, я решил потанцевать с собственной женой. Но ее кресло за столом пустовало.
      - Не видел Лиду? - спросил я у Григория Гурьевича.
      - А я свою жену ищу,- засмеялся Григорий.- Она наверняка там же, где твоя. Пошли. Тут в первую очередь его надо искать...
      - Почему? - удивился я.
      - Увидишь.- Он многозначительно поднял брови.
      Мы услышали голос Юлия Михайловича, но самого его увидеть не удалось он был окружен плотной толпой жен-щин. Как в каждой толпе, здесь действовал закон любопытства: если кому-то интересно, то и тебе нужно узнать, в чем дело.
      Время от времени появлялся кто-то из мужчин и почти силой уводил свою жену, невесту или просто знакомую. Толпа тут же смыкалась, на место ушедшей спешил протиснуться кто-нибудь из задних рядов.
      Впрочем, некоторые женщины оставались за столом на своих местах и даже не смотрели в ту сторону. Жена главного технолога окликнула меня и быстро зашептала:
      - Ну как вам нравятся эти сумасшедшие? Ее лицо красноречиво говорило: есть ведь и другие! Я хотел было пройти дальше, но она удержала меня за рукав:
      - А правду говорят, что он неженатый?
      - Сущую правду,- ответил я, делая "непроницаемое лицо".
      Юлий Михайлович заметил нас и явно обрадовался предлогу уйти от поклонниц. Он протиснулся сквозь живые ряды, подхватил нас под руки и, говоря о чем-то, кажется, о художниках средневековья, потащил к выходу из зала. У колонны быстро распрощался, пробормотал извинительные слова насчет того, что очень жаль уходить, но нет времени, и исчез.
      - А где Юлий Михайлович? - почти одновременно спросили невесть откуда взявшиеся наши жены.
      Мы переглянулись, и они по извечной женской тактике вместо обороны бросились в атаку: