Тринадцать способов умереть

Прогремевший взрыв отбросил собаку и ее хозяина на несколько метров. Еще один боевик упал, сраженный осколком в голову. Не успевший далеко отойти командир согнулся, схватившись за плечо…

В центре поляны лежали два мертвых чеченца и изуродованное взрывом тело кавказской овчарки…

Бандит, получивший единственный осколок в голову, казался живым, не надолго уснувшим. И только небольшое отверстие над ухом с сочившейся по вмятому внутрь клочку волос темной кровью говорило о том, что сон этот отныне вечен.

Хозяину убитой овчарки в последний миг жизни повезло куда меньше, если в подобных обстоятельствах вообще стоит упоминать о «везении». Лицо, руки, шея пестрели многочисленными кровоподтеками; вероятно, то же самое творилось и на закрытых одеждой участках тела. Сорокалетнего мужчину буквально нашпиговано мелкими осколками…

– Они дорого заплатят за это!.. – шептал лидер спустя минуту побелевшими губами, бросая взбешенный взгляд то на окровавленную руку, то на потери небольшого отряда.

* * *

Спустя каких-то двадцать минут, после истечения расчетного времени возвращения с задания вертолета Скопцова, началась суматоха спасательной операции. Несколько авиационных частей расположенных близ береговой черты, раз за разом посылали самолеты и вертолеты в предполагаемый район катастрофы. Десяток кораблей флота были одновременно задействованы в поисках пропавших авиаторов, и лишь по истечении десяти дней, когда угасла последняя искорка надежды, поисковую операцию остановили.

Впечатляющая по своему составу комиссия не имела ни свидетелей происшедшего; ни фактов, объясняющих причины катастрофы. Следователи военной прокуратуры и работники контрразведки дотошно опросили всех, кто обслуживал перед вылетом машину; кто занимался регламентным ремонтом в технико-эксплуатационной части; кто заправлял топливом, маслами, менял фотопленку разведывательной аппаратуры. Однако все работы проводились вовремя и надлежащим образом; персонал имел соответствующие допуски и необходимую квалификацию; все записи в журналах делались правильно.

Зацепиться следственным органам ровным счетом было не за что и через две недели после злополучного полета председателем комиссии – долговязым генералом из штаба авиации округа был подписан акт с официальным, сухим вердиктом: «…Членов экипажа вертолета МИ-8МТ с бортовым номером… считать пропавшими без вести».

– Лешка, ключ взял?

– Взял, – буркнул в ответ тот, изнемогая под тяжестью объемной, набитой бутылками, сумки.

Пятеро майоров – однокашников Скопцова, безмолвно и понурив головы, шли по гарнизону к дому пропавшего друга. Все десять дней, пока полным ходом шел поиск, они тоже ждали и надеялись на чудо; некоторым, включая Лешку, даже довелось сделать по паре вылетов – осматривать берег и прибрежные районы моря. Но теперь уже надеяться было не на что.

Договорившись на утреннем построении, офицеры встретились во второй половине дня возле гарнизонного военторга и, накупив спиртного с закуской, отправились в квартиру товарища. Максим давно отдал второй ключ Лешке, дабы во время его отпусков и командировок в Чечню друзья могли иной раз спокойно посидеть за столом и расслабиться. «Посуду за собой не забывайте мыть, – сурово напутствовал он, объясняя приятелю, как легче справиться с дверным замком, – а то буду ваших жен приглашать для оной цели…»

– Мужики, а как долго по нашим законам, человек числится пропавшим без вести? – хмуро спросил один из пилотов.

– Кажется, полгода.

– А я слышал – год.

– Квартиру ведь у Макса отберут, когда этот срок закончится, – объяснил тот свое любопытство.

– Ну, пока не отберут! – зло отрезал третий, – а когда до этого дело дойдет, аккуратно упакуем вещи в контейнер и отправим его матери.

– Матери нужно передать самое ценное и памятное. Остальное лучше продать здесь и выслать деньги…

– Может, хватит об этом, балбесы! – цыкнул на приятелей Лешка, – что бы там ни было – мы пока Макса не хороним, а идем выпить за его спасение. Не знаю, как вы, а я ужрусь сегодня в зюзю именно за это!

– Кто же возражает?..

– И мы за то же будем пить!..

Дальше пятеро летчиков под легкий перезвон бутылок шли молча, пока на узенькой аллейке, самую малость не дойдя до заветного подъезда, не столкнулись нос к носу с женой Алексея.

– Куда это вы намылились? – уперев в крутые бока кулачки, поинтересовалась суровая женщина.

Зная скандальную и задиристую натуру Галины, вертолетчики не отвечали. И только муж, не став на сей раз отпираться и играть в прятки, заявил с непривычной для супруги твердостью:

– Мы в квартиру Скопцова. Ты прости, Галя, но я должен сегодня напиться.

Женщина смерила его долгим и удивленным взглядом, приоткрыла было рот для очередного грубого словца, да тут же, что-то про себя смекнув и как-то разом обмякнув, тихо и по-доброму сказала:

– Мы не меньше вас любили Максима. Почему же вы решили вспомнить о нем одни?

Майоры виновато переглянулись…

– Вот что, господа, – деловито подытожил Алексей, – мы с Галей пойдем накрывать стол, а вы идите за женами. Давайте и впрямь по-человечески посидим как в тот, последний раз…

* * *

Звук от громыхнувшего в километре взрыва прокатился меж холмов по относительной равнине и затих.

– Сработало, – довольно кивнул Барклай и тут же озабоченно добавил: – Но идут ребятки с квадратными бородками определенно за нами. И это очень скверно.

– А не могло их там всех… взрывом положить?.. – полюбопытствовал пилот.

– Вряд ли. Боевики по горам ходят группами. Так безопаснее. А уничтожить группу одной «лимонкой» к сожалению невозможно.

– Жаль… Опять придется нестись, высунув язык.

– Ну, теперь-то они пойдут осторожнее, – усмехнулся спецназовец, – им же невдомек, что у нас имелась всего одна граната. Так что есть неплохой шанс оторваться.

Встав, он подхватил автомат, обернувшись, еще разок окинул взглядом неширокую, затерявшуюся среди горных «айсбергов» равнину – местечко для короткого привала и наблюдения за возможной погоней они подыскали отличное. Если б не чертовы преследователи, обязательно на часок бы задержались – вытянули ноги, отдышались, расслабили ноющие мышцы…

Нехотя поднялся и летчик.

– Пора двигаться дальше, – объявил Всеволод и зашагал вверх по склону.

Он упорно выдерживал направление марш-броска на северо-восток. Изредка обходя ущелья или возвышенности, все одно подворачивал туда, где, по его мнению, Аргун нес свои холодные воды по соседству с асфальтовой лентой шоссе.

Лая собак за спиной они больше не слышали. Тишина безмерно радовала майора, однако подполковник вернул с небес на землю, пояснив:

– Настоящих служебных собак, натасканных на след, у приматов нет. Или почти нет… Но и «кавказцы», идущие по следу, как правило, не гавкают – возможно, срабатывает охотничий инстинкт или что-то другое…

Вместо ответа сзади послышался тяжелый вздох…

– Ты, Макс, запомни на будущее: доведется уходить от подобного преследования одному – старайся прежде уничтожить или подранить собак. Без них отыскать в горах человека чрезвычайно сложно. Ежели, конечно, человек этот не дурак, и сам не следит где попало.

– Как же нам быть? – недоумевал вертолетчик, – сколько, по-твоему, осталось до шоссе?

– Километров двадцать. Засветло сегодня не успеть.

– Да, скоро стемнеет. Надо бы устроиться на ночлег, а если за нами тащатся чичи с собаками, то… сомнительно – вряд ли удастся вздремнуть.

– Посмотрим. Что-нибудь придумаем.

Собственно, выдумывать или выбрать было не из чего – в наличие оставалось два варианта дальнейших действий: либо без отдыха и привалов топать до шоссе, а далее до ближайшего блокпоста; либо, выбрав подходящее местечко, организовать засаду и встретиться с преследователями лицом к лицу. Только уничтожив собак, а, заодно перестреляв большую часть боевиков, можно рассчитывать на спокойный отдых. Да и то, удалившись потом на приличное расстояние от точки прямого столкновения.

– Мне по хрену, – тяжело дыша, прошептал изможденный Скопцов, – как решишь, так и сделаем. Башка уже ничего не соображает…

– Это от голода и усталости, – согласился Барк. – Потерпи, дружище. Скоро будем дома – в наших соседних гарнизонах.

Однако сам он был прекрасно осведомлен о немыслимой сложности первого варианта. Многократно блуждая со своими орлами в темное время суток по горам и лесам в поисках банд, он всегда использовал приборы ночного видения, в крайнем случае – ночные прицелы. Современная техника позволяла безошибочно выбирать наилучшую дорогу, перемещаться без вынужденных задержек, своевременно засекать противника… Тащиться же по наитию, на ощупь по складкам неизвестной местности – означало дать приличную фору тем, кто шел с собаками по пятам. Шел, возможно, имея в наличие те же приборы с прицелами…

И минут за двадцать до наступления сумерек, подполковник принял единственно верное решение.

Решение вызревало на протяжении последнего часа, пока вечернее солнце, частенько пробивавшееся сквозь серую облачность, дозволяло двигаться с изрядной скоростью по лесистому протяженному взгорку. Но окончательно оно оформилось в желание устроить досаждавшим чичам кровавую взбучку, когда расступившийся лес открыл взорам исполинскую гору с крутым склоном, испещренным множеством горизонтальных уступов и площадок.

Подобравшись поближе к горе, Сева довольно хмыкнул: растительностью на скалистой породе даже не пахло – искать приемлемую позицию и маскироваться пришлось бы на тех же уступах, но и перед возвышенностью уберечься от пуль особенно было негде. Разве что в мелких складках подножия и за небольшими валунами. Кажется, этот вариант его устраивал.

О своих соображениях он вкратце поведал напарнику, завершив изложение плана выводом:

– Шансов в перестрелке и у нас, и у «духов» будет поровну, но на нашей стороне внезапность – право первого прицельного залпа. Пока каждый из них добежит до подходящего укрытия, пока засечет нашу позицию на фоне темных скал – мы успеем покалечить собак и продырявить два-три человека.

На том и порешив, они приступили к восхождению – с трудом вскарабкались по склону до одного из уступов, метров на пятьдесят возвышавшимся над подножием.

– Вот здесь, Макс, мы и примем бой, – известил спутника Барклай. – Посмотри-ка, оглянись по сторонам…

– Неплохой видок, – оценил майор.

– Это у вас в авиации «видок», – залихватски хлопнул его по спине подполковник, – а у нас в пехоте – позиция!

– Ты поаккуратней, Сева! Если отсюда ковырнешься – кости собирать запаришься!.. – опасливо поглядел вниз молодой человек.

– Не понял!.. Высоты что ли боишься?! Ты ж пилот!

– Пилот я в кабине современного вертолета. А здесь – чокнутый скалолаз без страховки и снаряжения.

– Ладно, отдыхай, пока есть возможность. Дай-ка мне свой шпалер…

Измотанный Максим уселся подальше от края, привалился спиной к серому монолиту скалы и принялся наблюдать за действиями приятеля…

Устроившись на узкой скальной площадке, спецназовец внимательно осмотрел оба автомата, проверил плавность хода затворов, магазины… Затем очередь дошла до боеприпасов – вытряхнув на колени содержимое трех подсумков, разделил его поровну. На каждого вышло по пять полных рожков и еще по горсти патронов.

Странно, но даже в эти неспокойные минуты перед появлением неизвестного противника, хладнокровие Всеволода вселяло в душу спокойствие и уверенность в благополучном исходе задуманной дерзкой акции. Движения были неторопливы, выверены – ничего лишнего, как будто занимался он будничной, малозначимой работой; на лице хоть и обитала сосредоточенность, да создавалось впечатление будто вот-вот улыбнется, расскажет анекдот или веселенькую историю из своего богатого прошлого…

И в который раз вертолетчик поблагодарил бога за встречу в плену с этим невозмутимым и надежным человеком.

– Патроны береги. Очередями бей только вначале – по групповым целям; позже – когда рассыплются по равнинке, работай одиночными, – закончив возиться с оружием и боеприпасами, посоветовал спецназовец. И по-доброму улыбнувшись, добавил: – Понапрасну не высовывайся и почаще меняй позицию. Ползком меняй – на ноги не вставай. Держи…

Он передал летчику его оружие с подсумком; подхватил свой автомат и бодро поднялся с камней. Казалось, ожидание предстоящего боя добавило подполковнику сил, улучшило настроение.

– Посиди, переведи дух и понаблюдай за опушкой леса, а я обследую склон, поищу лазейку, по которой мы незаметно в темноте смоемся с этих уступов.

– Надеюсь, ты не надолго? – обеспокоился молодой человек.

– Минут за пятнадцать-двадцать управлюсь. Заметишь кого – свисни. Да я и сам буду посматривать…

Крепкая фигура скрылась за поворотом длинного неширокого уступа.

Пилот вновь прислонил спину к плоскости холодной скалы, положил автомат на колени и устремил взгляд на опушку лесочка, из которого они с Барклаем вышли часом раньше…

Способ двенадцатый

23-25 декабря

Утренний сон потревожил звонок в дверь. Осторожно встав, Скопцов накинул халат и направился в прихожую. На пороге стояли Лихачевы…

– Извините ребята, что побеспокоили в такое утро, – начал инженер, пытаясь улыбнуться, – но тут… срочно просили передать…

– Да что же вы стоите? – прошептал майор. – Проходите на кухню. Только не шумите – Сашенька еще спит.

– У вас все нормально? – осторожно поинтересовалась Анастасия.

– Более чем, – уверенно ответил хозяин, засыпая в турку кофе, – присаживайтесь. Что случилось?

– Макс, мы повстречали у штаба оперативного дежурного, – пояснил Лихачев, – он собирался отправить к тебе посыльного, да узнав, что идем мимо, попросил зайти, сообщить…

– Что-то срочное?

– Да. Готовится какой-то разведывательный полет. Хотят послать твой экипаж.

– Ясно. Спасибо за информацию.

Лихачевы молча смотрели как слегка помрачневший приятель колдует с маленькими чашечками, разливает ароматный напиток. Внезапно скрипнула дверь комнаты и в кухню вошла Александра. Улыбаясь, она расправляла на себе длинную футболку Скопцова.

– Привет! – поздоровалась девушка с родственниками и, обняв Максима, прижалась к его плечу щекой.

Молодой человек встрепенулся и уже в полный голос объявил:

– Что это мы с вами, товарищи, о делах?! У нас есть для вас более интересная новость!..

Супруги с любопытством взирали на довольную парочку.

– Сашенька вчера согласилась стать моей женой, – торжественно объявил он и нежно поцеловал ее в висок.

– Боже… Как мы рады за вас! – расцвела в счастливой улыбке Настя. – Какие же вы умницы!

– Поздравляю! – пожимал его руку Лихачев, – правильное решение.

– Теперь нам нужен совет. Как это все оформляется официально? Я, честно говоря, не в курсе, – признался майор.

– Вернешься со своего срочного задания, и обсудим этот вопрос, – предложила старшая сестра.

Саша удивленно посмотрела на будущего мужа:

– Ты разве уходишь?

– Увы, придется сейчас бежать в штаб – вызывают.

– Какие у нас планы на сегодняшний вечер? – проводив гостей, поинтересовался молодой человек.

– Мне первый раз в жизни принесли завтрак в постель, – ответила девушка, снимая надетую на голое тело футболку, и снова забираясь под одеяло, – вот сейчас съем этот красивый бутерброд, выпью кофе, потом приму душ и буду ждать тебя.

– Предложить отобедать таким же способом не могу, – улыбнулся он, меняя халат на летный комбинезон. – Подготовка и вылет займут не менее четырех часов. Но к ужину в любом случае должен вернуться. Не в Чечню же, надеюсь, посылают…

– А что, могут вот так неожиданно оправить в Чечню?

– Ну… теоретически могут. Но обычно о подобных командировках предупреждают заранее.

Успокоившись, Александра кивнула и, лукаво посмотрев на Максима, прошептала:

– Тогда я не прочь дождаться ужина.

– Постараюсь не задерживаться, – заверил шутливым тоном Скопцов. А, собравшись и поцеловав ее на прощание, вдруг спросил: – Ты машину водить умеешь?

– Да. Недавно получила права.

– Вот ключи от моей «десятки», – выложил он связку на столик, – если захочешь проветриться, покататься по гарнизону – пользуйся. Она стоит во дворе, на том же месте. Только будь осторожнее – дорога местами скользкая.

Она еще долго стояла у окна, провожая взглядом удалявшуюся фигуру любимого человека. Терзавшая печаль скоро улеглась, позабылась – кратковременная разлука не казалась катастрофой; огромное счастье, переполнявшее душу, вытеснило все временные неприятности, заставило улыбнуться. Она оделась, нашла тряпку и принялась наводить порядок в небольшой холостяцкой квартире, ставшей отныне и ее домом…

Меж тем, до последнего, рокового взлета вертолета-разведчика в сторону Черного моря оставалось чуть более одного часа…

* * *

Мысли его пребывали все еще далеко – в ставропольском гарнизоне, где осталась ждать Александра, когда от опушки реденького лесочка отделилось и стало быстро приближаться несколько точек. Бесцельно блуждавший по горизонту взгляд Максима случайно зацепился за эти точки и какое-то время бездумно их сопровождал… Потом, когда в предвечерних сумерках непонятные пятна обрели вполне различимые контуры людей, бегущих следом за огромными собаками, он разом очнулся, подался вперед, схватив правой ладонью цевье автомата…

Отрывистый свист известил спецназовца о появлении противника.

– Человек шесть-семь и три собаки, – всматриваясь вдаль, доложил майор.

– Ты погляди, сколько тупого упрямства! – удивленно проронил вернувшийся на площадку Барклай. – Пару «духов» небось потеряли при взрыве, кого-то наверняка покалечило обвалом, и все равно прут по следам! Странно.

– Должно быть, обозлились на нас за визит в горное село. Или почуяли легкую добычу.

– Нет, тут что-то не то. Не замечал я раньше такого в чичах – обычно дашь разок по зубам, и сразу понимают, с кем имеют дело.

– Проход в скалах нашел? Уйти сможем? – спросил Макс, передергивая затвор и приспосабливая автомат меж камней.

Устраиваясь в десяти шагах правее, подполковник обмолвился:

– Имеется небольшая проблема – метров тридцать придется карабкаться по открытому склону. Без снаряжения быстро этот участок не проскочить.

– Будем ждать темноты?

– Верно мыслишь. Да и недолго осталось до ночи…

Группа боевиков приближалась. Вертолетчик уже беспокойно посматривал на товарища в ожидании команды, а тот все медлил, подпуская бандитов ближе.

И вот, когда дистанция сократилась метров до ста двадцати, Всеволод негромко проговорил:

– Черт, среди них снайпер!.. У одного за спиной висит снайперка. Цель по собакам, а я постараюсь снять этого козла.

– Понял, – прошептал Макс, – поводя стволом автомата.

– Огонь!

Казалось, вся предгорная равнина потонула в грохоте стрельбы.

Первые же очереди срезали двух бегущих мужчин; жалобно заскулила и завертелась юлой одна из собак. Оставшиеся боевики рассыпались по открытой местности и открыли беспорядочный ответный огонь.

Скопцов старательно следовал наставлениям старшего товарища – сделав два-три прицельных одиночных выстрела, перекатывался на пару метров в сторону, осторожно выглядывал из-за края уступа и, подыскав подходящую цель, снова давил на спусковой крючок.

В десятке шагов короткими очередями работал Сева. При этом сдабривал свои выстрелы крепким матом:

– Мля, руки бы поотшибать твоему бывшему хозяину! Кладет, куда ни попадя, сука!

– Что там у тебя? – пригнув голову, спросил летчик.

– Автомат не пристрелян!.. Снайпера я положил, да что от того толку, если винтовка цела?! Никак не могу ее разбить!..

– Плюнь ты на нее!

– Рад бы плюнуть, Макс, да скоро сваливать нужно, – приговаривал тот, отбрасывая пустой магазин и вставляя в гнездо полный. – Всех боевиков не достать – попрятались за валуны и темновато уже! А со снайперкой они не дадут нам забраться по склону! Даже ночью не дадут, понимаешь?

– Подскажи, где она – я попробую.

– Собаку подраненную видишь?

– Да. Возле двух трупов мечется…

– Винтовка около того, что к нам ближе.

– Вижу-вижу! Сейчас…

Переменив позицию, он высунулся и выпустил подряд три пули по лежащей возле убитого снайпера винтовке. После одного из выстрелов та слегка подпрыгнула и развернулась…

– Молоток, вроде попал, – оценил подполковник. – Через пару минут уходим!

Снизу, из опустившейся на подножие горы темноты, по-прежнему доносилась стрельба – пули впивались в скалы; сверху сыпались отбитые ими камни. Но вся эта канонада больше напоминала неистовое бешенство оставшихся в живых бандитов из-за своего бессилия перед отчаянной смелостью и тактической смекалкой двух беглецов.

Опустошив очередные магазины и перезарядив оружие, офицеры поползли по выступу вправо. Местами выступ сужался до полуметра, и оставалось лишь надеется на сгустившийся мрак да удачу.

– Добрались, – скоро прошептал Всеволод.

– Куда теперь? – боясь понять голову, вопрошал пилот.

– Вверх – другого пути у нас нет. Давай, лезь первым…

Скала не была вертикальной, однако угол ее наклона впечатлял. Вертолетчик вскочил на ноги, пристроил автомат на спине, уцепил подсумок зубами и, нащупывая пальцами какие-то трещины с углублениями, медленно пополз вверх.

Спецназовец тем временем рассовал по карманам два оставшихся рожка, а пустой подсумок оставил на уступе. В последний раз оглянувшись на вспышки выстрелов, расправил на плече автоматный ремень и последовал за приятелем…

Сколь высоко предстоит забираться, Скопцов не ведал – темные скалы сливались с небесной чернотой, а рта, для того чтобы спросить у ползущего чуть ниже Севы, он открыть не мог – в зубах болтался тяжелый и ненавистный подсумок. Одно радовало: стрельба внизу вскоре стихла, пули перестали противно щелкать по скальной породе, отбивая и разбрызгивая мелкую крошку; вокруг наступила поразительная тишина…

– Потерпи… Немного осталось – метров десять-двенадцать, – прошептал подполковник, словно нутром ощущая его беспокойство. И озабоченно добавил: – Постарайся поаккуратнее шерудить ногами – не скидывай вниз камни. Возможно, они для того и перестали палить, чтобы по звукам определить, куда мы двинулись.

– Угу, – тихо промычал в ответ майор. И далее стал более тщательно обследовать те места, куда предстояло ставить тупоносые летные ботинки.

Наконец, руки его нащупали глубокую каменную плоскость. Еще не понимая: финиш ли это опасного восхождения или только промежуточная площадка, он попытался поскорее на нее вскарабкаться, да оступился; повис, ухватившись за край…

По скале закувыркалось несколько крупных обломков. Один из них задел голову Барка. Камни стукались о крутой склон, крошились, увлекали за собой другие…

– Осторожнее!.. Не торопись, – послышался шепот снизу. Ладонь подполковника нашла беспомощно скользивший по гладкому камню ботинок Макса, крепко уцепила его, подтолкнула вверх, – давай… Ну же… Выбирайся…

И он выбрался.

Разжав нывшие челюсти, уронил рядом с собой подсумок.

Трижды вдохнул полной грудью пьянящий холодной свежестью воздух.

Снял со спины автомат; лег на живот, протянул руку вниз…

Всеволод схватил ее, стал подниматься проворнее. И вот уж уперся локтями о ту же плоскость; голова его оказалась рядом с головой пилота – Макс разглядел в темноте лучезарную улыбку…

Вдруг что-то стукнуло между ними по камням.

Стукнуло так, что полетели мелкие осколки, шибанувшие тугой волной по голым запястьям.

Следом снизу донесся звук громкого выстрела.

Барклай дернулся всем телом, охнул…

Не осознавая происходящего, а скорее интуитивно майор изо всех сил рванул его наверх. И уже вытащив, понял: напарник ранен – пуля угодила куда-то в спину.

– Снайпер, – прошептал враз обессиливший спецназовец, – это из снайперки лупанули… Навылет.

– Мы же ее разбили!.. Как же так?! Ты же видел – я в нее попал!! – испуганно выговаривал Скопцов, осторожно ощупывая Севу.

– Спрячься… Опусти голову. Говорю тебе: выстрел из снайперки…

Он снял с него теплую куртку. Камуфляжка на спине и правой стороне груди уже были липкими от обильно истекавшей из раны крови.

– Сейчас… Сейчас, – повторял летчик, доставая из-за пояса друга кинжал, прихваченный в ауле у старого чеченца.

Сбросив летную куртку, он отодрал от нее подкладку и распустил острым лезвием на полосы. Затем, аккуратно перебинтовал мощный торс и сызнова одел теряющего кровь подполковника.

– Теперь пошли, Сева. Уходить отсюда надо, – попытался поднять его майор.

Но тот слабел с каждой минутой.

Тогда Максим взвалил Барклая на спину, прихватил оба автомата и наугад, спотыкаясь в темноте, поплелся прочь от этого проклятого места…

* * *

Около часа Скопцов лежал на опушке хвойного леса, окутавшего плотным темно-зеленым покрывалом протяженную северную сторону горной гряды. Здесь, у пологого подножия лес редел и прерывался, постепенно сменяясь низкорослым кустарником и открывая взору удивительный вид на лежащую внизу долину, шириной около километра. За равниной начинался такой же хвойный лес, за лесом виднелись освещенный солнцем горы пониже той, что находилась за спиной…

Но не долина с ее красотами интересовала усталого, изможденного многодневным походом летчика. Да и настроение, увы, не способствовало пустому созерцанию. В низине – прямо перед ним, плавными изгибами петляла грунтовая дорога – первый, не считая горного селения, признак присутствия поблизости людей.

Памятуя о настоятельных советах Барклая быть предельно осторожным, он не бросился к этой дороге, не пошел вдоль ее обочины. Он выбрал укромное неприметное местечко под раскидистым черным кустом и принялся терпеливо наблюдать…

Минут сорок назад по дороге с запада на восток промчался, поднимая белесый туман, серебристый внедорожник. В салоне находилось как минимум четверо пассажиров. Других подробностей, а именно наличия у них оружия, майор рассмотреть не сумел – не позволяло расстояние. Проводив взглядом навороченный автомобиль, он с тоской посмотрел вдаль… Для того чтобы выдержать вычисленный Всеволодом курс марш-броска, во что бы то ни стало требовалось пересечь грунтовку, а заодно и эту чертову заснеженную равнину, словно сошедшую с холста неизвестного гениального художника. Долина тянулась в обе стороны вдоль дороги, и конца ей с выбранной позиции было не видно.

Погода окончательно наладилась – ветер стих, на небе с утра не появилось ни единого облака. Стало немного холоднее, но температура Скопцова не волновала – видать организм, не взирая на долгое отсутствие пищи, попривык к морозцу. До захода солнца оставалась прорва времени, а препятствие, неожиданно загородившее путь, не позволяло продуктивно завершить день. Проблема осложнялась и отсутствием вдоль рокады растительности. Пробежать открытую полосу до ее полотна, потом пересечь ровный как стол альпийский луг в надежде на то, что во время спринтерского забега слева или справа не появится очередной автомобиль… Данная затея обессиленному скитальцу представлялась почти невозможной. Минуты бесполезно уходили, а решение так и не вызревало…

Порой его мучили сомнения: а не оставить ли рискованное мероприятие, попросту дождавшись ночи? Но само наличие дороги с редким, но движением, наводили на догадку о близости населенных пунктов, блокпостов, воинских подразделений, и заставляли рассудок снова просчитывать шансы на успех.

В какой-то момент в голову пришла, как показалось, неплохая идея.

– А что если пойти краем леса – незаметно, постоянно держа в поле зрения грунтовую насыпь? – радостно пробормотал он обветренными губами. Но ликование быстро сменилась разочарованием: – А в какую сторону идти?! На запад?.. На восток?.. Куда и откуда петляет эта дорога?

Поразмыслив и потеребив ладонью обросшие бородой щеки, как это обычно делал Всеволод, Макс покачал головой:

– Нет, не годится! Я могу опять оказаться в каком-нибудь забытым богом ауле. А этот урок мы уже проходили.

Переменив позу – тело затекло и закоченело без движения, он вздохнул, вспомнив о приятеле и о событиях прошлой ночи…

– Знаешь… Я все время думаю об одной женщине, – слабым голосом напомнил о себе Барклай.

Голова его лежала на плече летчика; ноги лишь изредка сгибались в коленях и совершали подобие шагов, в остальное же время безжизненно волочились по камням. Сгорбившийся под тяжестью могучего тела, он упрямо тащил раненного друга вниз по пологому скалистому боку…

Несведущий в тактике наземных боев и никогда не хаживавший пешком по здешнему рельефу, он понимал: найденный ими проход в бесформенном и протяженном нагромождении исполинских глыб – далеко не единственный. Скальный отрог определенно где-то заканчивается, теряет свою неприступность. Его наверняка можно обойти слева или же справа – сделать изрядный крюк, потерять пару-тройку часов, но точно так же оказаться с противоположной стороны.

Потому-то, стиснув зубы и позабыв об усталости, покачиваясь и с трудом удерживая равновесие, Скопцов шел без остановок и отдыха, спеша оттащить Всеволода подальше от проклятого каменного утеса…

– И меня дома ждет замечательная девушка, – отвечал он прерывистым шепотом.

– Это здорово, когда ждут… Как зовут-то ее?..

– Александра.

– Хорошее имя. А мою знакомую звали Виктория.