Глава девятая

Звонок, раздавшийся в квартире начальника Рубцовского гарнизона поздней ночью, семью полковника не удивил и не взбудоражил. И раньше — в более спокойные времена Алексеева иногда тревожили телефонные звонки, а так же срочные вызовы в штаб. А уж теперь — после приезда в небольшой гарнизон очередной технической комиссии по проверке исправности содержимого арсенала любая суматоха и неожиданность воспринимались как должное…

— Лежи, я открою… — проворчал проснувшейся жене сорокапятилетний полковник, набрасывая махровый халат и босыми ногами нащупывая впотьмах домашние тапочки. — Наверное, посыльный…

— Господи, когда же это кончится?.. — зевнув, пробормотала жена, слушая удалявшиеся шаги мужа.

Щелкнул замок входной двери; «посыльный» что-то приглушенно спросил, муж ответил… Что ответил, вновь задремавшая женщина не расслышала. Затем, сквозь сон она, как будто уловила звук захлопнувшейся двери и провалилась в глубокое забытье…

Спустя час, когда сквозь занавески стала пробиваться утренняя синева, супруга полковника Алексеева вдруг встрепенулась — место на кровати рядом пустовало… «Вызвали?.. Уже убежал на службу?.. Но почему форма по-прежнему висит на спинке стула?.. Вышел покурить на кухню?» Она потихоньку встала и, дабы не разбудить взрослую дочь, на цыпочках прошла по коридору.

На кухне его тоже не было…

Внезапно по голым ногам потянуло сквозняком. Медленно, словно предчувствуя нечто нехорошее, женщина выглянула в прихожую. Муж лежал у раскрытой двери, уронив седую голову на грудь. Некогда светлый махровый халат стал отчего-то бурым…

— Сева… Севочка… — несмело позвала она, опускаясь рядом на колени. Ей казалось, он крепко спит — в полутемной прихожей было не разобрать мертвенной бледности мужского лица.

Лишь дотронувшись до его виска, она тут же отдернула руку, почуяв жуткую холодность тела. В оцепенении бедная женщина пробыла несколько секунд, пока потревоженная мужская голова вдруг не повалилась на бок, обнажив безобразно ровную рану, рассекающую горло от одного уха до другого…

В этот же миг жители всех соседних квартир были разбужены истошным криком обезумевшей от ужаса женщины.

Быстро и без особых проблем покончив с Алексеевым, Хасан вернулся во Владивосток поздней ночью. Не заезжая к себе, он прямиком направил автомобиль в район, где проживал адмирал Скрябин. Остановив машину в квартале от трехэтажного элитного дома, чеченец вынул из багажника и засунул за пазуху какой-то сверток, положил в карман кусок проволоки, отвертку, плоскогубцы и незаметно перемахнул через забор охраняемого дворика…

Через два часа хмурый контр-адмирал вышел из подъезда. Пребывая в самом дурном расположении духа, он сел в «Тойоту» и повел ее в сторону штаба.

В начале рабочего дороги Владивостока были до предела наводнены малолитражным транспортом. Неуверенно лавируя в нескончаемом потоке, Виктор Андреевич застрял в длинной пробке. Пристроившись за каким-то японским пикапом, то и дело нажимая на педали, он медленно продвигался по одной из магистралей города.

— Чертово движение!.. Как все надоело! Денег теперь предостаточно и надо быстрее бежать из этой дурацкой страны… — зевая и потирая сонные глаза, зло ворчал военный чиновник.

Неожиданно, где-то позади, раздался резкий короткий щелчок — словно порванная струна хлестнула по деке инструмента. Тут же другой, оглушающий и мощный звук саданул в уши, одновременно обжигая и с силой ударяя в затылок. Багажник «Тойоты» высоко подбросило, прижав владельца крутой иномарки к рулю. Черный внедорожник с задранной кормой отлетел вперед, стукнулся радиатором о кузов пикапа и, охваченный пламенем, снова рухнул на дорогу.

Несколько подбежавших водителей попытались сбить огонь небольшими огнетушителями и помочь сидевшему в кабине пожилому человеку. Но растекавшийся и горевший на асфальте бензин, близко к машине уже не подпускал. А неподвижно сидевший внутри пострадавший, упершись головой в руль и уронив руки, признаков жизни более не подавал…

Глава десятая

В этот же вечер Баринов сам позвонил Элеоноре и назначил встречу в кафе. За час до этого он получил условный сигнал — четыре злосчастных вагона благополучно прибыли на станцию Бикин.

— Все девочка — кончились твои мучения, — улыбнулся он подошедшей танцовщице.

— Неужели «товар» дошел? — не поверила она радостному известию, устаиваясь рядом с ним.

— Дошел. Ужинать будешь?

— Господи, наконец-то… Давай закажем хорошего шампанского и отметим это событие!

Они заказали шампанское и палтуса под белым соусом.

Элеонора была ошеломлена замечательной новостью — зеленые глаза излучали восторженный блеск и, казалось, она все еще не верила в то, что завтра вместо осточертевшего офиса на пару с Александром отправится в аэропорт, сядет в самолет и совсем скоро окажется в Кизляре.

Этот вечер, по-видимому, последний в их приморской миссии, складывался на удивление спокойно и даже с привкусом эдакой вполне заслуженной расслабленности. Делая маленькие глотки игристого напитка, девушка радостно делилась планами на будущее: о предстоящем участии в выступлениях камерной балетной труппы, о созревшем желании навсегда покинуть сцену «Южной ночи»… Молчаливый напарник, все больше слушая, изредка чему-то улыбался одними уголками тонких губ…

Наконец, положив на ухоженную женскую ладонь свою руку, майор прервал мечтательный поток, мягко напомнив:

— Нам не мешало бы подумать о самом ближайшем.

Не завершив какой-то фразы, она остановилась на полуслове…

— Тебе не стоит проводить последнюю ночь в снятой квартире, — сказал он.

— Ты считаешь, это опасно? — лицо ее тут же сделалось сосредоточенным.

Сашка прикурил сигарету. Выпустив в сторону и вниз струйку табачного дыма, признался:

— Видишь ли, если бы нам противостояла заурядная лесная банда, я расписал бы каждый их шаг с точностью до четверти часа. А тут не знаешь чего ожидать в следующую минуту…

— И где же прикажешь провести мне ночь?

— В моем номере.

— В твоем номере?! — вновь не поверила она своим ушам.

— Там достаточно места, чтобы комфортно разместиться двоим.

Элеонору не нужно было долго уговаривать провести время под одной крышей с Александром — она и сама об этом грезила последние две недели. Выдержав для приличия небольшую паузу, танцовщица кивнула:

— Я не против. Позволь мне только забрать некоторые вещи… Мы же можем забежать ко мне на пару минут?

— Какие вещи, девочка? У нас же предостаточно денег — ты можешь купить себе все что угодно.

— Саша, милый, — умоляюще посмотрела она на молодого человека, — там в моей сумке лежат фотографии…

— Фотографии?

— Да… Отца, матери, младшего брата… Я всегда их вожу с собой. Их же нигде, и ни за какие деньги не купишь!..

— Хорошо, — согласился он, допивая шампанское. — Но нам необходимо поторопиться.

До дома, в котором Элеонора снимала квартиру, парочка доехала на такси. Быстро миновав темную арку, они вошли в столь же скупо освещенный подъезд; в шумном, старом лифте поднялись до нужного этажа. Отчего-то волнуясь, она долго не могла найти в маленькой дамской сумочке ключей. Тем временем на одном из верхних этажей хлопнула дверь и кто-то, игнорировав лифт, стал неторопливо спускаться по лестнице. Баринов невозмутимо стоял рядом с нею и словно не замечал двух мужчин, молча прошествовавших мимо. Один из них почему-то отворачивал лицо в сторону…

Внезапно, когда те уже были на последних ступенях нижнего лестничного пролета, он сильно толкнул девушку в сторону лестницы, ведущей вверх. И в этот же миг раздался хлопок, будто кто-то открыл бутылку теплого шампанского. Упав на бетонные ступени, она ничего не успела понять, лишь услышала два других щелчка, прозвучавших подряд и почти слившихся воедино…

Потирая ушибленное колено, танцовщица сидела на ступеньке и взирала с немым изумлением на напарника, оказавшегося на другом конце площадки. Напарник же спрятал за пояс небольшой пистолет, подошел к двери ее квартиры и для чего-то потрогал пальцем стену возле откоса. Лишь теперь она заметила на полу куски отлетевшей штукатурки. Поврежденное место, коим заинтересовался Александр, находилось аккурат на уровне его головы; в центре — где обнажился белый кирпич, кажется, застряла пуля…

Дрожащей рукой Элеонора схватилась за поручень перил и с опаской глянула вниз… Там, у площадки меж этажами, в странных позах лежали те самые мужчины. Один, помоложе, уткнулся лицом в кафельные плитки и вокруг головы его растекалась лужа крови. Второго она моментально узнала! Это был Хасан — заместитель Газырова по безопасности. Он лежал на спине, зажав в руке пистолет с длинным, толстым глушителем и оскалив передние золотые зубы. Над правой бровью южанина чернело меленькое ровное отверстие…

С обезумевшими от страха глазами она вскочила и в панике бросилась к лифту. Опасливо озираясь на убитых мужчин, словно кто-то из них мог, воскреснув, отомстить за собственную смерть, девушка непрестанно стучала ладошкой по кнопке вызова. Стучала до тех пор, пока чьи-то руки не обняли ее за плечи… Приглушенно вскрикнув, она в ужасе обернулась и… узнав Баринова, уткнулась в его грудь. Пару минут плечи ее подрагивали в такт раздававшимся судорожным всхлипываниям…

— Ты хотела забрать фотографии, — негромко напомнил он, когда та немного успокоилась и затихла.

— Да… — чуть слышно отвечала она, поднимая с пола свою миниатюрную сумочку. — Ты, как всегда оказался прав, нужно поторопиться…

— В моей гостинице теперь появляться не следует… — констатировал Сашка, выйдя с Элеонорой на улицу. — В аэропорту торчать тоже опасно — люди Газырова легко могут наведаться и туда, и на железнодорожный вокзал.

— Газыров не мог отдать приказ убить нас. Он не такой человек… — прошептала она. Слегка покраснев и отвернувшись, уточнила: — Похотливый ловелас, бабник… кто угодно, но ни хладнокровный злодей. Я уверена: это инициатива самого Хасана.

Баринов удивленно посмотрел на нее, однако спорить не стал — она лучше знала своего пожилого шефа. К тому же взгляд майора неожиданно снова наткнулся на темно-зеленую иномарку с тонированными стеклами, стоявшую во дворе девятиэтажки. Люди Асланби контролировали каждый их шаг, и этих ребят не следовало раздражать неожиданной сменой места жительства.

— Хорошо, — согласился он, — едем ко мне в гостиницу.

Она готова была довериться ему во всем — большего авторитета, чем он, сейчас для девушки просто не существовало во всем мире. Поймав такси, они домчались до центра и вскоре поднялись в комфортабельные апартаменты Баринова.

— Ты устроишься на кровати в спальне, я — на диване в холле, — по-хозяйски распорядился Сашка, запирая изнутри дверь и оставляя на всякий случай ключ в замочной скважине.

Отошедшая от шока Элеонора проводила взглядом молодого человека, направлявшегося в душ и, разочарованно вздохнула — кажется, он не очень-то разделял ее желания провести ночь на одном ложе.

Пока он мылся, она бесцельно обошла номер, посмотрела на свое отражение в огромном зеркале, висевшем в прихожей. Расстегнула верхнюю пуговку на блузке; поправила русые локоны, беспорядочно спадавшие на плечи и грудь; чуть подтянула вверх за пояс коротенькую юбочку… Как бы там ни было, а хорошее настроение в предчувствии скорого возвращения в Кизляр, сызнова завладело ее. Улыбнувшись и подмигнув симпатичному отраженью, она позвонила вниз и заказала шоколад, кофе и коньяк.

Напарник вернулся минут через пятнадцать и, устало опустившись на диван, включил телевизор. Танцовщица же, удалившись в ванную комнату, надолго запропала…

В дверь кто-то робко постучал.

Спецназовец мгновенно оказался рядом у стены и тихо снял с предохранителя пистолет…

— Кто? — отвернувшись от двери, спросил он.

— Коридорный… Вы заказывали коньяк и кофе?

— Минутку…

Александр беззвучно подошел к ванной комнате и постучал. Поток воды за дверью мгновенно стих и после секундной паузы девушка тихо, но обрадовано сказала:

— Открыто, Саша. Заходи…

— Элеонора, ты делала заказ? — оставив без внимания ее приглашение, спросил молодой человек, едва просунув голову внутрь.

— Да, — кивнула обнаженная Элеонора. — Должны принести кофе, шоколад и коньяк.

— Ясно. Кормилица ты наша… — облегченно проворчал майор, пряча за пояс оружие и направляясь к входной двери номера.

Через минуту на столике перед диваном покоились бутылка коньяка, кофейник и коробка конфет. Спустя добрых полчаса в холле освещенным лишь экраном телевизора появилась напарница в одной тончайшей блузке, накинутой поверх голого тела и едва доходившей ей до бедер. Застегнута эта одежка была лишь на одну среднюю пуговку…

Медленно и грациозно подойдя к молодому человеку, Элеонора не сводила с него горящих зеленых глаз…

— И все-таки ты меня не уберег, — загадочно улыбаясь, поведала она.

— ?

— Да-да!.. Вот смотри… — девушка приподняла колено и показала небольшой синяк. — Следствие моего падения в подъезде.

Александр осторожно коснулся пальцами гладкой кожи возле ушиба, она же, прикрыв от удовольствия глаза, расстегнула единственную пуговку на блузке…

— Ты не забыл о своем обещании?.. — напомнила танцовщица, склонившись над ним и обвивая руками его шею.

— Нет, не забыл, — провел он ладонью по ее щеке, но отчего-то медля.

— Если ты не выполнишь его прямо сейчас, я поцелую тебя сама! И неоднократно… — «угрожающе» прошептала напарница, расстегивая на нем рубашку и приближая свои губы к его губам. — Хотя бы за то, что ты спас нам обоим жизнь. И прошу тебя ради бога: не возражай…

Против поцелуя Баринов возражать бы не стал, но в тот самый миг, когда уста их едва не сомкнулись, раздалась пронзительная трель ее сотового телефона…

Элеонора взмолилась:

— Только, пожалуйста, не двигайся и никуда не уходи — я сейчас, мигом…

Она выхватила из сумочки аппарат и, нажав на какую-то кнопку, ответила… Услышав абонента, красивое лицо в обрамлении пышных русых волос переменилось — стало озабоченным, а потом и вовсе растерянным…

— Асланби Вахаевич, я сейчас передам трубку напарнику, — сказала она и с виноватым видом протянула телефон Александру.

— Да, я слушаю… — безмятежно сказал тот. — Настроение? Сносное… а у тебя?

Поймав взгляд девушки, Сашка подбадривающе подмигнул…

— «Товар» дошел, а дальнейшее не в нашей компетенции, — уверенно отвечал он директору «Южной ночи». — А если знаешь, чего спрашиваешь?

Затем спецназовец с минуту внимал главе «Слуг Ислама», но спокойствие его так и не поколебалось. Чего по мере осмысления ночной телефонной беседы нельзя было сказать о танцовщице…

— Еще шесть? Не много ли?.. А через неделю ты попросишь восемь? Неужели!.. Хорошо, только сроки надо бы увеличить — сам понимаешь, это уже не мешок семечек, а почти полсостава… Отлично… Встретим… Да, чуть не забыл — завтра я позвоню тебе в одиннадцать вечера… Правильно, по нашему времени… Не знаешь? Возьми калькулятор и прибавь восемь часов… Так вот, ты дашь трубочку Ильвире, и я удостоверюсь лично, ол райт? Тогда договорились.

Окончив диалог, он молча передал телефон обалдевшей напарнице…

— Он просит еще шесть вагонов?! — вопрошала она с возмущенным удивлением.

— Почти угадала. Только твой сумасшедший директор уже не просит, а требует дополнительную — третью партию «товара», — насмешливо пояснил майор, будто речь шла о десятке упаковок женских прокладок.

— Но ведь здесь, как ты выразился, все кончено!.. Это же катастрофа!.. Почему ты не объяснил ему ситуацию?! Как ты… то есть мы будем все это проворачивать? — стонала Элеонора, упав на диван рядом с ним и потирая виски кончиками пальчиков.

— Никак. Завтра нас здесь и близко не будет. Или ты хочешь снова отправиться в офис Газырова?..

— Нет. Я сыта этим по горло… — отрешенно покачала она головой.

Выпив по чашечке кофе и не притронувшись к коньяку, они около часа молча смотрели телевизор, размышляя каждый о своем. Дважды он пытался отправить ее спать, однако девушка, подобрав под себя ноги и обняв руками большую подушку, упрямо отказывалась. Когда закончил работу последний телеканал, Баринов решительно встал с дивана и хотел было сам пойти в спальню, да случайно заметил, что танцовщица давно уснула…

Осторожно, дабы не прервать тревожного и неглубокого сна, он забрал подушку, снял с напарницы единственную блузку — весь разнообразный гардероб ее остался в засвеченной квартире, и повесил полупрозрачную одежку на плечики. Когда взяв на руки, Александр легко приподнял Элеонору с дивана, она на мгновение приоткрыла глаза… Не стесняясь наготы своей, обняла его, нежно прикоснулась губами к шее… Он отнес ее на огромную кровать в дальней комнате обширного номера, уложил, заботливо укрыл одеялом.

А через пять минут и сам крепко спал под пледом на мягком, но узком, и от того очень неудобном диване…

Следующим вечером Баринов с Элеонорой встречали поезд из Москвы. Курьера — рослого и небритого чеченца, присланного директором «Южной ночи», они вычленили из толпы, сошедшей из нужного вагона, почти сразу…

— Это от Асланби, — пробасил тот, протягивая битком набитую спортивную сумку.

Сашка, как ни в чем ни бывало, принял посылку и легко забросил ее на плечо, а девушка доверительно зашептала:

— Передайте шефу: мы все организуем в течение десяти дней. Контакт налажен; клиент согласен работать, но такой срок необходим для перевозки и погрузки «товара» в железнодорожные вагоны. А так же для следования вагонов до станции Бикин.

— Понял, передам, — кивнул тот, сосредоточенно наморщив лоб.

— Ты когда обратно? — спросил спецназовец, чтобы хоть как-то поучаствовать в разговоре.

— Сейчас поужинаю и сразу в аэропорт на ближайший самолет.

— Ясно. С документами у тебя, верно, порядок, да ментам, все ж, лучше на глаза не попадаться, — посоветовал майор и стал прощаться: — Бывай, брат. Да поможет нам Аллах!

— С нами Аллах, — вторила напарнику девушка.

— С нами Аллах! — тиснул руку русскому эмиссару курьер, развернулся и довольный исполненным долгом, весело зашагал в ближайшее кафе…

Теперь, после получения немыслимой денежной суммы в четыре с половиной миллиона долларов, темно-зеленая иномарка следовала за ними словно приклеенная. Более того, четверо ее крупногабаритных пассажиров покидали салон всякий раз, когда парочка выбирала маршрут не подходящий для движения автотранспорта. В этом случае соглядатаи попросту шли на небольшом расстоянии, постоянно держа связь с водителем своей машины.

Из гостиницы парочка съехала еще днем, забрав минимум необходимых вещей. Теперь же, имея при себе еще огромную сумку с пачками банкнот, Баринов с Элеонорой хотели оторваться от преследования, чтобы спокойно улизнуть из Приморья. Элеонора заметно нервничала, но, безгранично доверяя надежному напарнику, страха старалась не выдавать. Хмурый спецназовец молча обдумывал создавшуюся ситуацию…