- Да вроде того, - Липинский ухмыльнулся, напомнив Саватееву прежнего Ваську, соседа по арбатскому двору, бесшабашного любителя приключений. Улыбка тут же исчезла, словно кто-то проглянул сквозь его лицо и мгновенно убрался. Перед Саватеевым снова сидел серьезный 45-летний мужчина, обремененный многочисленными и скучными делами.
      - Много работы? - Саватеев изобразил сочувствие и окинул взглядом комнату.
      - Не то слово. Знаешь что такое стадия становления? Кошмар. И ты ни черта не помогаешь, соратник называется. Только числишься.
      - Я - технарь, Вася, а не политик. Но зато, если что-то придумаю, пальчики оближешь.
      - И что же ты придумал? - Липинский выпустил клуб дыма и усмехнулся.
      - Об этом даже вслух говорить не хочется. Сильнейшая вещь, - Саватеев обвел глазами стены, намекая на возможное прослушивание.
      - Интересно. Ты надолго ко мне?
      - Могу до ужина. Может, заглянем к Валере в "Альтаир"?
      Липинский поднялся:
      - Душно здесь, может, пройдемся?
      Он явно не желает продолжать разговор в помещении, опасается, значит, клюнул, подумал Саватеев.
      - С удовольствием, - он взялся за кейс.
      - Оставь его здесь. Мы ненадолго. Проветримся, и все.
      Они вышли во двор, за детской площадкой отыскали свободную скамейку и закурили. Двор был пуст. Со стороны улицы у обочины метрах в двухстах виднелась серая машина Донована с приоткрытой для сквознячка дверцей. Лицо его было скрыто за развернутой газетой. Слегка выставив в дверную щель свой кейс, со сверхчувствительным микрофоном, он направил его в сторону двора и вставил в ухо едва заметный наушник.
      - Дело вот в чем, Вася. Я должен быть уверен, что этот разговор останется между нами.
      - О чем речь, торжественно произнес Липинский.
      - Почитай, - Саватеев достал из внутреннего кармана пиджака небольшую газетную вырезку.
      Липинский развернул её и углубился в чтение.
      "Этот престижный район старой Москвы неожиданно приобрел дурную славу. В местную поликлинику стали обращаться многочисленные пациенты. Их беспокоили странные ощущения: внезапный беспричинный страх, непреодолимое стремление покинуть помещение. Психоневрологи, наблюдавшие этих больных, терялись в догадках, пока не появились предположения о воздействии в этом районе мощного излучения. Расследование, предпринятое прокуратурой и Федеральной службой безопасности, результатов не дали".
      Закончив чтение, Липинский вернул листок Саватееву:
      - Таких заметок одно время появлялась масса. На них уже никто не обращает внимания. Газетчики развлекались.
      - На днях я испытал такую установку в одной шарашкиной конторе. И сам едва не выпрыгнул из окна.
      - Женя. Если над этим работали серьезные ведомства и, насколько я понимаю, до практического применения дело так и не дошло, то как могли случайно... В какой-то шарашкиной, как ты говоришь, конторе...
      - Именно так и происходит в науке, - разгорячился Саватеев. - Все самые стоящие вещи открывали случайно. Во время экспериментов. Установка эта предназначалась для других целей. Это был обычный имитатор аварийной обстановки. Но сейчас при желании и хорошем финансировании... Да из неё можно сделать такое личное оружие!
      - От экспериментальной установки до мало-мальски работоспособного образца могут пройти годы, - продолжал равнодушно тянуть Липинский, стараясь выудить подробности.
      - Она готова. Наконец-то. Неказистая пока, но работает. Ты послушай, темнота. Представь себе. Толпа демонстрантов... Перед ними: ни войск, ни ОМОНа. И вдруг - толпа останавливается, парализованная ужасом, потом разворачивается и в панике бросается в бегство. Или - горячая точка. Северный Кавказ. Боевики вдруг бросают оружие и покидают позиции...
      - Сомневаюсь я, - спокойно проговорил Липинский.
      - Да, сейчас установка несовершенна, но все, что надо в ней есть. Доработки потребуются только для того чтобы сделать аппарат миниатюрным . Пока он издает безадресный ужас. Но со временем излучение можно будет вводить через модуляторы в телефонный канал и направлять её любому абоненту, с доставкой на дом. Пока нет регулировки мощности... Но когда-нибудь мы сможем наводить дозированный страх. Регулируемый, это ты представляешь? - Саватеев повысил голос. - Вы сами трещите на всех перекрестках: нет порядка, нет дисциплины, народ разболтался... Страх - вот чего сейчас не хватает людям. Это универсальный регулятор. Есть ещё совесть, но это дело сложное, с совестью много проблем. Страх понятнее, доступнее.
      Липинский покачал головой.
      - Я всегда говорил, что прогресс - это дорога в ад. Все вы: физики, химики и прочие шибко умные ребята будете жариться на сковородках. Но... я принял к сведению и подумаю.
      - Нечего думать, - Саватеев повысил голос.. - Не темни, Вася. Имей в виду, заказчики на эту работу найдутся.
      - Зачем тебе это, Женя?
      - Мне нужны деньги. Настоящие деньги. Во-вторых, я хочу контролировать эту работу, чтобы меня не оттерли и не обвели вокруг пальца. Мы сами будем производить аппараты. И сами получать прибыль, это тебе понятно?
      - Сколько же тебе нужно для завершения работ? - Липинский перешел на деловой тон.
      - Немного, Вася. Лимонов тридцать. Рублей, естественно. На небольшую серию хватит. Я бы мог перебросить деньги с основного заказа, но это может всплыть... А делиться разработкой с кем-то... Ты меня извини.
      - Сам я, - перебил его Липинский, - таких спонсоров не найду. Придется говорить с председателем партии. Техническое умиротворение, упpавляемая демокpатия, это ему понравится. Но ты предлагаешь кота в мешке. Надо показать его в действии. Тогда можно говорить и о деньгах.
      - Нет проблем. У нас запланированы подземные испытания. Проверим проникаемость излучений через грунт и бетон. Присоединяйся.
      - Договорились. Я доложу председателю. Чего не сделаешь для старых приятелей. А как с Аргентиной?
      - Таранов согласен оплатить. Кстати Белояров от путешествия отказался, и я вместо него втолкнул Валеру Мареничева.
      - Отказался? Почему?
      - Говорит слишком далеко, не тот возраст.
      - А зачем это Валере? - Липинский недоуменно сверкнул глазами.
      - Собирается внедрять у себя аргентинскую кухню, с аргентинским танго и прочей экзотикой. В общем, наводит мосты
      - Кто ещё знает об этом аппарате? Белояров в курсе? - переклячил разговор Липинский.
      - Нет, - твердо ответил Саватеев. - Только я и мой помощник, Спежов. Догадываться может ещё один - Безуглов, ты видел его однажды у нас, но он уволился. Да и проблема эта его не интересовала.
      Липинский поднялся:
      - Ну что, покурили? Пошли ко мне.
      Донован, все так же прикрываясь со стороны двора газетой, включил зажигание и мягко покатил по улице. На него никто не обращал внимания.
      В отрывках только что услышанного и записанного на пленку разговора промелькнуло несколько явно знакомых фамилий, да и сама беседа выглядела интригующий. Белояров, Саватеев, Безуглов, которых они упоминали, Мареничев - администратор ресторана...
      Собирать информацию в России было сплошным удовольствием. В прошлом году он с международной группой экологов побывал на Кольском полуострове. Экспресс "Арктика" мчал его сквозь засыпанные снегом леса, равнины и сопки. А в вагоне-ресторане дым стоял коромыслом. Разгоряченные крепкими напитками, стуком колес и зажигательными беседами, посетители, в основном военные с Северного флота, не стеснялись в выражениях. Делились горестями, в основном служебными, удивлялись, как все ещё не развалился флот, и, естественно, ругали подряд все начальство. Донован тогда узнал много интересного, почему, например, подводные лодки ржавеют в доках и почему из них не извлекают смертоносные изотопы. За отчет об этом сказочном путешествии в вагоне-ресторане он даже получил премию.
      Он быстро добрался до Юго-западной и поднялся к себе на восьмой этаж. Прежде чем уничтожить запись, он ещё раз прокрутил пленку. Напористый, энергичный голос Саватеева сменялся насмешливым баритоном привыкшего к аудиториям Липинского. Открытый двор и близость довольно шумной улицы снизили качество записи, но то, что удалось разобрать, было достаточно понятным. Снова Донован поразился интуиции Мэрфи, обратившего внимание на "Альтаир".
      Итак, объекты для разработки был ясны, кейс с встроенным магнитофоном был теперь не нужен: подслушивание - рискованное занятие, даже в нынешней Москве.
      Он спустился в метро и позвонил из телефона-автомата. Трубку у Безуглова не снимали долго, но Донован терпеливо ждал. Наконец после долгой паузы ответил мягкий женский голос, его хозяйка было явно немолода.
      - Андрея сейчас нет. Но он будет звонить, что передать?
      - Очень приятно. Скажите ему... э-э, как ваше имя отчество?
      - Лидия Васильевна.
      - Скажите ему, Лидия Васильевна, звонил его знакомый, - Донован пояснил: - Я подвез его вечером на машине. У меня есть для него деловой разговор, я буду ждать его там же, где мы встретились.
      - А как вас зовут? - спросила Лидия Васильевна.
      - Извините, плохо слышно... - уклонился Донован. - Я из автомата. Ничего не слышно, извините и до свиданья, - он повесил трубку и отправился на стоянку машин.
      Узнав о звонке Донована, Андрей удивился: что за дело мог предложить ему уроженец Лос-Анжелеса. Андрей поставил свою желтую "шестерку" за углом ресторана: движение в переулке был потише, и направился к входу. Швейцар отсутствовал, ресторан был ещё полупустой. У окна, точно на вчерашнем месте он увидел Донована. Поздоровались как старые приятели, Андрей опустился на стул, огляделся: за соседними столиками никого не было, стало темнеть и в баре зажглись настенные бра.
      - Что будем пить? - спросил Донован, слегка улыбаясь предложил: Давай на "ты"?
      - Я за рулем, - заметил Андрей.
      - Я тоже. Но пиво нам не повредит, как?
      - Пиво, так пиво, - Андрей откинулся на спинку стула.
      Донован поднялся и подошел к стойке бара. Через минуту он вернулся с двумя кружками светлого, как янтарь, пива. За ним маячил коренастый бармен с бутербродами с красной рыбой.
      - Как твоя вчерашняя подружка? - спросил Андрей, когда бармен удалился.
      - Это не подружка. Случайная знакомая: просто одному было скучно.
      - Так что ты хотел мне сказать? - Андрей отхлебнул пиво и в упор посмотрел на Донована.
      - Ты собираешься в Тверь, Андрей? Возьми меня с собой. Я давно хотел побывать там. Одному на машине мне ехать не советуют: говорят, на дорогах гангстеры. Мы бы поехали в моей машине.
      - Со мной ещё двое ребят, мы должны перегнать в Москву "Волгу".
      - Отлично. Все поместимся.
      - Но имей в виду: обратно поедем в ночь. Рано утром мы должны быть в Москве.
      - Окей. Можно меняться за рулем по очереди. Только у меня к тебе огромная просьба, проедем потом в Торжок. Это недалеко от Твери, километров 80. Мне очень надо побывать там, хотя бы минуту. Моя бабушка родом оттуда, она рассказывала. Правда, она давно умерла. Видишь, как бывает?
      - О чем разговор, Роберт, конечно, съездим, - Андрей был слегка растроган. - Вот как, я и не знал. Значит, у тебя и здесь корень есть, не ожидал, честное слово.
      - У меня много корней, Андрей, как-нибудь расскажу. Но бабушку я любил больше всех.
      - Держи, - Андрей протянул ему ладонь. - Считай, что договорились.
      Глава 11.
      В Тверь приехали к обеду, долго плутали по улицам, пока разыскали автосервис. Перекусили в кафе на берегу Волги, и Донован уехал осматривать город. Директор авторемонтного завода средних лет, полный, подвижный человек с насупленным лицом и хитроватым быстрым взглядом провел Андрея на задний двор, где между конторкой и старинной кирпичной стеной блестела свежей поверхностью серая "Волга".
      - Классный агрегат, - он стрельнул глазами в сторону Андрея. Остается только позавидовать. Нутро от "Форда", оглобли, то есть рама наша. Смесь американского "окей" с нашим "мать твою за ногу". Берет с места, как зверь. Обкатали, заправили, все, как просил Валентин Федорович. Гостиница заказана, можете заночевать и утром по холодку - домой.
      - Можно и так, - согласился Андрей. А гостиница далеко?
      - Мотель не Ленинградском шоссе.
      - Сейчас, переговорю с ребятами.
      Они прошли в конторку, где оформляли документы на машину Сергей и Николай.
      В конце концов, договорились так: ехать в мотель, Сергей с Николаем останутся, а Андрей с Донованом съездят в Торжок. После их возвращения прощальный ужин, короткий отдых и - выезд в Москву.
      У Торжка перед спуском Донован остановил свою "девятку" на холме и вышел на обочину. Андрей выбрался за ним. Внизу, среди желтеющих раскидистых тополей, кудрявых садов и бурых крыш блестели золотые купола соборов.
      - Таким я себе его и представлял, Андрей. Какое слово - Торжок! А, Андрей? Одно из самых приятных на свете, - сказал Донован и шумно вздохнул. - А воздух какой! Пахнет какими-то незнакомыми травами...
      - Где ты так насобачился говорить по-русски?
      - Насобачился - хорошее слово, да? У нас тоже есть такие. Горячие сосиски в тесте, знаешь почему "хот-дог"? Человек берет их в руки и говорит: горячий, собака, - Донован рассмеялся. - Еще я говорю по-польски и по-чешски. Только хуже. Моя мама знала русский от бабушки, та была полурусской-полуфинкой. Она жила в Торжке, но недолго. А второй мой дед был полуирландец-полунемец. Так что у меня в крови - целый интернационал. Потом я кончил факультет славистики. Жил в Нью-Йорке, много читал, много говорил с эмигрантами из России. Люблю русский язык. Правда, наши слависты все оказались евреями, но это ничего, да?
      - Нормально, - засмеялся Андрей. Новый знакомый нравился ему все больше. - Ну что, трогаем?
      В Москву въезжали на рассвете. Ленинградский проспект был свободен, и Донован прибавил скорость. Андрей покосился на спидометр, подумал: вот когда надо ездить - на восходе солнца, граждане, все до единого, даже преступные элементы, спят.
      С Тверской Донован повернул на Садовое кольцо. За площадью Восстания поперек проезжей части Андрей увидел желто-голубой милицейский "Рафик". Рядом стояли четверо парней в темно-серой форме и бронежилетах, с короткими автоматами. Один из них поднял руку и направился навстречу машине. Донован затормозил.
      - Старший лейтенант Семенов, - представился военный. - Ваши документы.
      Донован протянул документы и посмотрел на часы: полшестого.
      Старший лейтенант внимательно пролистал паспорт и права Донована, записал что - то в блокнот.
      - А теперь ваши, - он строго взглянул на Андрея.
      - Я, между прочим, тоже старший лейтенант и очень спешу, - сказал Андрей, протягивая паспорт.
      Однако военный был явно не настроен шутить, он молча записал и Андрея и протянул ему паспорт.
      Внезапно справа, со стороны метро по пустынным улицам гулко прокатилась автоматная очередь за ней - несколько пистолетных выстрелов и снова очередь. Военный многозначительно переглянулся с товарищами и обратился к Доновану.
      - Куда следуем?
      - На Юго-западную, - ответил удивленный выстрелами Донован.
      - Мы получали машину в Твери. Сейчас подъедет, - пояснил Андрей.
      - В этой части проезд закрыт, оцеплено несколько кварталов. Поворачивайте и объезжайте.
      - А что стряслось? - Андрей вышел из машины.
      - Если бы мы сами знали... От "Баррикадной" почти до самого Арбата из - под подземных коллекторов лезет всякая нечисть. Крысы вот такие, - он показал рукой, - с поросенка. Бродяги, бомжи какие-то... Все будто обезумели. Прорвались в тоннель метро. А в районе старых домов - несутся прямо из подвалов. Может быть газ... Там сейчас из МЧС работают, выясняют.
      Андрей сел в машину и переглянулся с Донованом.
      - Как поедем? - спросил Донован.
      - Сворачивай влево к Большой Никитской, - Андрей показал рукой.
      В зеркало он увидел серую "Волгу": ребята их догоняли.
      Старший лейтенант поднял руку и двинулся наперерез. Машина остановилась в нескольких метрах от "девятки" Донована. Садовое кольцо было пустынно, за домами справа снова прогремела автоматная очередь. Удивленный Николай выбрался из машины, потянулся и подошел к старшему лейтенанту.
      - Что случилось? - они протянул документы.
      - Оцепление, что-то в метро, - пояснил Андрей.
      - Хорошенькое дельце, - Николай задумчиво почесал затылок. - Маневры что ль какие?
      - Объедем. Давай в машину и за мной, - перебил его Андрей и направился к "девятке" Донована.
      На проезжей части показался черный приземистый "БМВ", старший лейтенант, торопливо козырнув на прощанье, бросился ему наперерез.
      - Я сяду за руль, - Андрей распахнул дверцу и слегка подтолкнул Донована. - Ты все равно дороги не знаешь.
      Круто выкрутив руль влево, Андрей с визгом развернулся и, поехал в обратном направлении. Машина с Николаем и Сергеем маячила сзади. Прорвемся: невозможно здесь оцепить все, никакого ОМОНА не хватит, подумал Андрей. Надо ехать старыми улочками, решил он, выскочить на бульварное кольцо, потом - к Остоженке и на Комсомольский проспект. Он свернул в переулок и, стараясь выдерживать направление, поехал к центру.
      Постепенно переулок сузился, справа теперь тянулся покосившийся длинный дощатый забор, огораживающий старинный особняк. Дом явно ждал ремонта, и давно ждал: окна без стекол, облупившийся фасад, проржавевшая крыша. Забор покосился, доски его выцвели, сквозь огромные щели просматривался перерытый двор. Андрей ехал медленно, стараясь, чтобы его догнал Николай. Внезапно за забором раздался и затих душераздирающий крик, потом какое - то отвратительное урчание, треск отдираемых досок, и в пробитой в заборе щели появился всклокоченный человек с перекошенным от ужаса лицом. Андрей остановил машину, выхватил из бардачка пистолет и открыл дверцу. Человек - тщедушный бледный мужчина неопределенного возраста, в разорванной темной рубахе, наконец протиснулся сквозь щель, за ним показалась остроносая морда вцепившейся ему в штанину небольшой таксы, только серой.
      - О-го, - крикнул сзади Донован.
      Андрей поднял пистолет, прицелился и вдруг с отвращением понял, что оскаленная усатая морда перед стволом - крысиная. Андрей выстрелил, стараясь брать левее, чтобы случайно не попасть в человека. Зверь взвизгнул, отпустил жертву и исчез за забором. Едва зацепил, подумал Андрей и, выскочив из машины, подбежал к пролому. За ним бежал Донован. В глубине перерытого двора семенила к подвалу огромная крыса, её загривок, покрытый короткой шерстью, мерно подрагивал от бега. Андрей выстрелил ещё раз, крыса метнулась к разбитой двери подвала и исчезла. Он спрятал пистолет в карман брюк и повернулся к оцепеневшему на месте человеку. Донован разглядывал его с неподдельным изумлением.
      - Быстро в машину, - Андрей втащил упиравшегося мужчину на заднее сиденье, сел за руль, рядом плюхнулся Донован и машина тронулась. Сзади показалась "Волга" Николая. Придерживая одной рукой руль, Андрей опустил стекло и высунулся из машины:
      - Коля не отставай! - крикнул он.
      Машина, покачиваясь на ухабах, наконец, миновала забор, и Андрей повернул к Никитским Воротам. Донован хранил молчание. По обеим сторонам мелькали причудливые фасады ухоженных старинных зданий. Иногда Андрей бросал взгляд в зеркало, стараясь рассмотреть лицо сидевшего сзади пассажира. Потерянное выражение слезящихся глаз с темными полукружьями, пепельные редкие космы, серая кожа, седая щетина на впалых щеках, - он производил впечатление человека, редко попадавшего на свежий воздух.
      - Что здесь случилось? - Андрей произнес эти слова как можно мягче.
      Человек с трудом проглотил слюну и хрипло пробормотал:
      - Не знаю... Какой-то кошмар. Я проснулся рано, как всегда. И вдруг почувствовал: что-то не то, вот - вот что-то должно случиться. Как в страшном сне. Жуть какая - то на душу навалилась. Показалось: сейчас обвалятся своды. А потом внизу мимо меня побежали эти твари, будто за ними гнались. Они бежали бесшумно, как тени. Огромные, такие только в подземелье. Спасались от чего-то и не обращали на меня внимания... Я подумал, может, где прорвало газ... Они зря не побегут, первые чуют. И тогда я тоже побежал.
      - Подожди, подожди, ты кто? - Андрей перешел на "ты", решив, что вежливость и официальный только помешают расспросам.
      - Бомж я, елки - палки, не видишь что ли?
      - А зовут как?
      - Когда - то был Сеpегой.
      - Давай, Сеpега, дальше. Что ты там делал, в подземелье?
      - Что-что... Живу. Там мой дом. Был домом, а теперь... - он в отчаянии взмахнул рукой.
      - Как дом? Где? - переспросил Андрей.
      - В штольне, рядом с вентиляционным колодцем. Нас там много, по соседству ещё несколько ребят. Меня не трогают, у меня площадка слишком узкая. Никто не знает, что за ней - лаз и яма, вроде пещеры. Недалеко есть щель в перекрытии, через неё я и выбрался.
      - И где же ты там... это самое - живешь? - Андрею с трудом далось это слово.
      - В панасонике.
      - Где, где? - не понял Андрей.
      - Коробки такие, японские, картонные, из-под телеков.. Их раскладывать удобно, можно собрать целый шалаш. Залезешь внутрь - сухо, сквозняка нет, зажжешь свечу, благодать... Там даже вшей не было.
      Донован, внимательно слушавший рассказ, отшатнулся и переглянулся с Андреем.
      - А теперь... - в голосе неизвестного звучало горечь и отчаяние. - Я не могу туда вернуться, эти твари все разгромили. Все пропало. Сапоги, ящик консервов, куртка, фонарь. Теперь я окончательно бездомный. По-настоящему. Хуже зверя. Я разорен... - он всхлипнул и размазал по серым щекам слезы.
      Они показались Андрею такими же тусклыми, как и его кожа.
      - Давно ты там?
      - Недавно. Раньше я в коллекторе под Солянкой жил, выгнали. Переехал в центр, и вот - на тебе... - он снова всхлипнул.
      - Что это за зверь был, неужели крыса? - Андрей притормозил перед перекрестком.
      - Она самая, крыса. Только крупная. Мудант. А так хорошо жили там. Не то, что в пустых дачах или электричках. Никто не ловит, туда боятся сунуться. Да и кому мы нужны-то. Ты куда меня везешь? - вдруг спросил он. Ты что, мент?
      - Нет, - Андрей притормозил и остановился у тротуара. - Выходи. Дальше я тебя везти не могу. На, держи, - он достал из кармана 100-рублевую купюру, протянул новому знакомому и, хлопнув дверцей, начал набирать скорость.
      - Кошмар, - пробормотал Донован.
      Андрей молча следил за дорогой. Слухи о гигантских крысах в подземельях Москвы ходили давно, и теперь он сам убедился в этом. Но люди... Неужели и это правда, и под землей, под этими просторными светлыми домами вот так - в картонных коробках живут люди? Днем надо подъехать к Сергушову, ему наверняка будут известны подробности ночного происшествия, решил он.
      - Если это газ, это очень опасно, здесь недалеко американское посольство, - встревожено заговорил вдруг Донован. - Я должен предупредить... - Он повернулся к Андрею. Что-то пристальное, тяжелое промелькнуло в его лице
      - Как ? - Андрей притормозил.
      - Надо проехать к посольству... - голос Донована был сух и требователен.
      - Я пересяду к ребятам, а ты поезжай, - предложил Андрей.
      - Да, наверно так лучше, - согласился Донован.
      - Будь здоров, Роберт, созвонимся, - Андрей выбрался из машины.
      Мягко подкатила и остановилась "Волга".
      - Шеф, ты чего палил-то? - высунулся из кабины Николай.
      - Потом расскажу, - Андрей открыл дверцу и сел на заднее сиденье рядом с Сергеем. - Высадишь меня у дома.
      Через полчаса Андрей, проводив взглядом слегка запыленную "Волгу", поднялся домой.
      В кухне на столе лежала записка от мамы:
      - Уехала с соседкой на дачу. Вернемся в понедельник или вторник. Я позвоню. Ужин в холодильнике".
      Глава 12.
      Раз в месяц в часы спецподготовки в одном из просмотровых залов большого дома на Лубянке сотрудники управления полковника Казанцева изучали снятую операторами ФСБ уголовную и политическую видеохронику. Цветные отсветы с экрана выхватывали из полумрака молчаливые сосредоточенные лица зрителей. Ни улыбок, ни замечаний, хотя многие из митинговых сцен, записанных скрытыми камерами в весенне-летний период, напоминали эпизоды старых комедий. Некоторые физиономии настолько примелькались, что любой из присутствующих мог бы легко узнать их в любой обстановке и любой точке земного шара. Просмотр длился долго из-за обилия материалов, снятых из разных положений и точек. Иногда пленку останавливали, прокручивали в замедленном темпе, фиксируя внимание на тех или иных деталях, на наиболее яростных и оголтелых участниках. Звук был уменьшен до предела: он отвлекал от главного - от лиц, мелькающих на митингах, шествиях, и уличных сварах. Их особые приметы, характерные жесты и позы присутствующие в зале должны были навечно впечатать в свою память.
      После многочисленных реорганизаций управление Казанцева не только сохранилось, но и разрослось. К оперативному составу добавились аналитики, специалисты по наркобизнесу и международной преступности. Он был человеком обстоятельным и не любил суеты. Как профессионал он прекрасно понимал, что оперативные разработки требуют времени и терпения, только тогда они приносят хороший урожай. Однако людей для тщательной систематической работы не хватало. К тому же их постоянно отвлекали на внезапные мероприятия, это отбивало всякую охоту к перспективным замыслам и вызывало стойкий, дремлющий в глубине души протест, напоминающий хроническую ипохондрию. Но... дисциплина есть дисциплина, и Казанцев вынужден был исполнять приказы, бросая людей то на одно, то на другое задание.
      Управление постепенно превращается в пожарную команду, ворчал он про себя. О разработках на дальнюю перспективу, о систематическом наблюдении за новыми политическими и экономическими объектами, о моделировании общественной обстановки и проработке сценариев действий в кризисных ситуациях, о системном подходе и государственном размахе не могло быть и речи.
      Московский метрополитен был объектом номер один в системе жизнеобеспечения огромного города, малейший сигнал об опасности поднимал на ноги бесчисленное количество специалистов, их усиливали людьми из других подразделений, и те были вынуждены сворачивать собственные мероприятия.
      Сообщение об утренней панике на двух станциях метро в центре столицы Казанцев встретил с обычной иронией, но, повинуясь очередной команде, направил дежурного в просмотровый зал за Самотокиным.
      Майор Олег Сергеевич Самотокин сидел в первом ряду и вместе со всеми внимательно изучал видеоматериалы. Для сотрудника ФСБ выглядел онжидковато: рост средний, тонкий в талии, худощавый.
      Дежурный разыскал его в полутьме видеозала и осторожно тронул за плечо:
      - Начальник требует, пошли.
      Казанцев сидел в углу своего просторного кабинета и листал бумаги. Увидев Самотокина, жестом пригласил его к столу.
      - Что-нибудь новенькое есть? - спросил Казанцев, имея в виду видеоматериалы.
      - Есть несколько новых фигур и новых партий. А в основном одни и те же, переливаются из партии в партию, как ртуть. Знакомые все лица...
      - Ладно, потом как-нибудь всех новеньких покажешь мне отдельно. Вернемся к нашим баранам... О панике в метро знаешь?
      Самотокин кивнул и приготовился слушать.
      - Из-за неё всех своих мужиков - под землю, - Казанцев передвинул на край стола шифровку. - Выпиши из этой бумаги все фамилии, с кем будете взаимодействовать. Старшим там Земцов. Через час - совещание. Сходи, все равно больше некому. Потом доложишь. Если нет вопросов, свободен.
      - Все ясно, Юрий Иванович, - Самотокин поднялся и, хотя и был в тенниске и джинсах, вышел четко, как на строевой подготовке.
      На совещании присутствовали руководители отделов и специальных групп. Причину паники так и не установили: ни признаков газа, ни возгораний, ни электроаварий. Кто-то предположил сильное инфразвуковое излучение, однако для него требовался источник, мощный генератор, а ничего похожего в том районе обнаружено не было. Единственное ценное, что вынес Самотокин из кабинета генерала Земцова - список, составленный патрулями ОМОН на всех, кто в то утро появлялся в районе станций метро "Баррикадная" и "Смоленская".
      - Посмотрите внимательно, - нет ли среди этих фамилий ваших клиентов, - сказал Земцов, раздавая ксерокопии.
      Позже, в своем кабинете, пробегая глазами список, Самотокин, с удивлением обнаружил среди остановленных патрулями фамилию Роберта Донована. Рядом с ним находился некто Андрей Николаевич Безуглов. Позже Донован, но уже один, был остановлен ещё раз в районе американского посольства.
      Самотокин помедлил мгновенье, словно отыскивал место в своей памяти для новых данных, и закрыл папку. Донован числился в электронной картотеке. Вначале его даже "водили", потом бросили.
      По дороге в управление, Самотокин заглянул в отдел учета и запросил сведения на Безуглова. К Казанцеву он попал только к концу дня.
      - Ну что скажешь? - Казанцев отложил в сторону бумаги.
      Самотокин коротко доложил о совещании и Доноване.
      - Об этом парне поподробнее, - попросил Казанцев.
      - Он довольно много разъезжает - и по Европе, и у нас. В паре с Джоном Мэрфи. А Мэрфи у нас проходил как специалист по промышленному шпионажу.
      - Так, что еще?
      - В машине с Донованом сидел Безуглов Андрей Николаевич, уроженец Москвы. Он бывший офицер, уволен из армии после ранения. Два года назад ему оформлялся допуск к закрытым работам, поэтому и числится у нас.
      - Зачем допуск? - спросил Казанцев.
      - Он устраивался в объединение "Заря".
      - Чем занимался?
      - Я вызвал начальника режимного отдела из "Зари" на завтра. Выясним. Вообще-то "Заря" занималась приборостроением для авиации.
      - Так... - Казанцев задумался на мгновенье, потом спросил:
      - Что их связывает, этого Безуглова и Донована? Просто случайность?
      Самотокин снова пожал плечами.
      - Подводим итог, - Казанцев поднялся и встал у окна. Попытался встать и Самотокин.
      - Сиди, - Казанцев махнул рукой. - Первое. Выяснишь все об этом Безуглове и сразу мне завтра доложишь. Можеет установить Донованом "наружку"?