- Фу, Виталий, как вы говорите. Щеночка, вы это имели в виду? Я заметила, что вы относитесь к ним пренебрежительно. Напрасно. Это братья наши меньшие. Они ведь нас тоже считают собаками, только большими...
      - Ладно, усек. Теперь буду уважать.
      - Давайте сыграем на аргентинского мастифа.
      - На кого? - удивился Бригадир.
      - Мастиф - порода такая.
      - Заметано, на мастифа.
      - Но он безумно дорогой... У вас не хватит денег, - она сдержанно улыбнулась. Новый знакомый казался занятным: такой наивный, совершенно не разбирается в кинологии.
      - Не дороже денег, - солидно возразил Бригадир. - А что в нем особенного?
      - О, это необыкновенная порода. Их ещё зовут "белый ангел", преданность хозяину невероятная.
      - Почему "белый ангел"? - удивился Бригадир.
      - Они белые, крупные, молчаливые, совершенно не лают. Бросаются на врага и все. Пасть у них - ярко красная и огромная, - Зинаида Васильевна широко расставила ладони и согнула в виде клыков пальчики, показав размер пасти. - Их применяют для охоты на ягуаров. Их запрещено выводить на улицу без цепочки и намордника.
      - Классный барбос, - удивленно похвалил Бригадир. - На такого можно и сыграть. А без намордника и цепи мы его никуда не поведем, клянусь, милая Зиночка.
      Донован и Самотокин, уединившись в самом дальнем ряду, обсуждали проблемы технического и художественного перевода. Самотокин извлек из кейса бутылку водки, демонстративно завернутую в "Литературную газету", Донован занялся принесенными стюардессой пакетами.
      - О, и здесь "ноги Буша", сразу завеяло чем - то знакомым.
      - Повеяло, Роберт, так точнее, - поправил его Самотокин.
      - Спасибо, Олег. Так вот, я не все договорил. Видишь ли, если у тебя только филологическое образование, ты не сможешь переводить технические книги. Потому что там ещё надо знать и суть дела. Знать проблему. Когда я бросил художественный перевод и занялся техническим, мне пришлось кончить ещё колледж по информатике. И теперь не жалею.
      - А почему ты бросил, Роберт?
      - Длинная история.
      - У нас масса времени, Роберт. Это интересно. Я бы, может, тоже занялся техническими книгами. Но сначала выпьем.
      - Отлично. Выпьем за возможность общения и за переводчиков, дающих людям эту возможность, - провозгласил Донован.
      - Салют, - поднял стакан Самотокин.
      Они выпили, и Донован продолжал:
      - Начинал я с художественных текстов. Но постепенно пришел к выводу, что старое, классическое и новое, мало-мальски интересное, почти все переведено. Тогда я перешел к постреализму, авангардизму и прочим литературным "измам": вокруг них тогда было много шума. Не помню теперь, как называлась книга, мне её подсунул кто-то из наших славистов, и я клюнул.
      - Наливай, клюнем оба, - засмеялся Самотокин. Эти филологические разговоры его забавляли. Способный парень, мой подопечный, подумал он.
      - Салют, Олег, - теперь провозгласил Донован и протянул пластиковый стаканчик. Они сдвинули их, стаканы бесшумно по-конспиративному, коснулись друг друга.
      - Без звона даже неинтересно, - засмеялся Самотокин.
      Они залпом выпили, и Донован продолжал:
      - Взялся я за перевод. Автор там бродил в потемках своего подсознания и прочих внутренностях. Залез, как у вас говорят, в самое нутро: в ухо, горло, нос и евстахиевы трубы. В университете я мог и порассуждать о таких книгах, читать же их оказалось настоящей каторгой: челюсти сводило от скуки. Я тогда я подумал: кому перевожу, кто у нас это станет читать? Из нормальных людей. Я не знал, что делать, и пошел к своему психоаналитику. Вот он-то и открыл мне глаза. В пристрастиях авторов, объяснил он, всегда есть нечто болезненное, биологическое, их сжигает собственный внутренний интерес, до читателей им нет дела. Среди них, сказал он, есть литературные лаборанты - специалисты по описанию испражнений, есть сексопатологи и гинекологи, есть патологоанатомы - потрошители, есть психиатры - любители бреда. И тогда, Олег, я бросил художественный перевод и занялся техническими книгами. Потом перешел к науковедению. Все-таки наука более нормальная вещь. И вот теперь лечу на этот симпозиум и рад, что познакомился с тобой.
      - Ну, спасибо, Роберт, - Олег дружески хлопнул его по плечу. - Если бы все люди, весь мир говорил на одном языке, насколько проще была бы жизнь.
      - Проще? Да. Но мы бы с тобой остались без работы, - рассмеялся Донован.
      Они долго ещё говорили о странностях языков и наречий, на время отодвинув свои тайные мысли в глубины подсознания. Каждый старался не вспоминать, что разговор этот идет не просто между двумя людьми, а между двумя сотрудниками противоборствующих спецслужб.
      ...Так, развлекаясь и лукавя, тревожась и флиртуя, пестрая компания, вознесенная случаем высоко в небо, продолжала свой путь на борту воздушного ковчега над голубой Атлантикой.
      Глава 27 .
      После телефонного разговора с Саватеевым Спежов не находил себе места. Натыкаясь на стулья, он нервно расхаживал по комнате. Ищут крайнего, и он, как всегда самый удобный кандидат для этой роли, с горечью и отчаянием думал он. Саватеев - величина, доктор наук, у него куча друзей, связи с политиканами, его голыми руками не возьмешь... Безуглова они с его, Спежова, помощью отшили от разработки, и теперь он вроде бы как в стороне. Да и один он, холостой, к тому же воевал, контуженный, не боится ни черта, ему море по колено, а теперь в случае чего этот банковский воротила его всегда прикроет. И только он, Спежов, как сирота казанская, и беззащитен, и семья на руках.
      Он снова с содроганием вспомнил холодное лезвие опасной бритвы, выхваченной Беспалым и готовой в любой момент перерезать ему горло. Теперь его может обвинить каждый из них: Безуглов - за предательство, Саватеев за выдачу имитатора бандитам, милиция - за то, что не доложил. Стоп, милиция... Или лучше сразу ФСБ. Вот где выход. И разработку, и испытания они скрывали от властей. Тут они все равны. Но он придет каяться первым, все выложит, как на духу и попросит защиту. По крайней мере, с этой стороны ему нечего будет опасаться. Пока они прохлаждаются в своей Аргентине, им здесь подготовят отличную встречу. В Аргентине? Но ведь и имитатор летит туда же. Летит из страны. Он ясно помнил, как Бригадир говорил в машине своему беспалому спутнику: "Будет что за кордон прихватить".
      Через час Спежов был на Лубянской площади. Взял в киоске 100 грамм водки в пластиковом пакете, с отвращением выпил для храбрости теплую жгучую жидкость и поспешно захлебнул пивом. Однако в душе не просветлело. Погруженный в тягостные сомнения долго кружил вокруг бюро пропусков, не решаясь войти, наконец, открыл тяжелую дверь и шагнул внутрь.
      Дежурный, едва он дрожащим голосом проговорил о деле государственной важности, прервал его и ровным тоном сказал:
      - Вы успокойтесь. Сейчас к вам подойдет наш сотрудник, и вы поговорите в более подходящей обстановке. Ждите.
      Через полчаса, после наводящей беседы у дежурного, каких-то его звонков и выяснений, Спежов уже сидел у Казанцева и торопливо рассказывал ему свою историю. Немногословный сосредоточенный Казанцев с каменным лицом делал пометки в рабочей тетради. Дав выговориться, захлопнул тетрадь и в упор начал смотреть в глаза Спежову, словно разглядывал неизвестное экзотическое существо. Тот не выдержал, заерзал на стуле, опустив глаза, пробормотал:
      - Кажется все.
      - Можете называть меня Юрием Ивановичем.
      - Спасибо, - Спежов снова поднял глаза.
      - Итак, Максим Леонидович, вы утверждаете, что участвовали в разработке и испытании нового образца техники - имитатора, вызывающего изменение эмоционального состояния человека, своеобразного генератора страха, так?
      - Так точно, - по-военному выпалил Спежов, хотя никогда не служил в армии.
      - Далее, - продолжал Казанцев. - Вы утверждаете, что разработка выполнялась на базе частного предприятия "Комета", и в ней принимали участие бывшие сотрудники НИИ "Заря".
      - Не совсем так. Безуглов на последнем этапе участия не принимал. Но он знал об имитаторе.
      - Итак. Вы утверждаете, что имитатор похищен преступной группировкой, точнее человеком по кличке Бригадир. И, кроме того, вы уверены, что преступники намереваются вывезти имитатор за рубеж сегодняшним рейсом "Москва - Буэнос-Айрес"...
      - Я уверен, да, но не на сто процентов.
      - На сколько же? - в голосе Казанцева Спежову почувствовалась издевка.
      - На 90.
      - Как он выглядит?
      - Смонтирован в корпусе из-под импортного магнитофона. По виду ничем не отличается, только тяжелее. Запаян в полиэтиленовую пленку: мы хотели испытать его под водой. Коробка картонная тоже из-под импортного магнитофона.
      - Ладно, пока свободны. Подождите меня в коридоре. Если вспомните что-нибудь важное, постучите.
      Спежов вышел, Казанцев снял трубку внутреннего телефона и связался с оперативным дежурным.
      - Привет, это Казанцев. Срочное дело. Выясни, пожалуйста, взлетел ли один борт чартерным рейсом в "Буэнос-Айрес"? Я не буду класть трубку.
      Казанцев перевел взгляд в окно: в прорези между зданиями голубело небо. Итак, они оказались правы, направив Самотокина в Буэнос-Айрес. Значит не зря случайно эти двое - Донован и Безуглов оказались в то утро в районе, где царила паника. Все совпадало. Правда, роли действующих лиц они себе представляли несколько иными, но оперативную разработку все-таки, хотя и не спеша, вели, это главное. И Донован все время крутился рядом, значит вынюхивал. Иначе не стал бы он обхаживать Безуглова и околачиваться в "Альтаире". Безусловно, многое ему удалось выяснить, возможно, он даже знает, что имитатор сейчас на борту их самолета. Ничего, и для самой хитрой импортной гайки всегда найдется отечественный винт.
      - Юрий Иванович! - раздался голос дежурного. - Самолет давно в воздухе. Больше четырех часов. Промежуточная посадка в Гаване. Вопросы есть?
      - Вопросов нет, - Казанцев положил трубку и задумался.
      Надо было срочно готовить шифровку резиденту в Гавану. Он открыл тетрадь и начал набрасывать текст. Главное - дать хорошую ориентировку Самотокину, он должен будет предупредить пилотов и провести силами экипажа поиск имитатора в самолете после посадки в Гаване. Имитатор не должен оказаться в Аргентине. Закончив писать, он вышел в коридор. Спежов понуро склонился на стуле. Увидев Казанцева, поднялся, в глазах - растерянность. Надо его взбодрить, решил Казанцев.
      - Ну как, голова не болит? После этого, - Казанцев щелкнул себя пальцем по горлу.
      - Я... я всего - то сто грамм... Для этой самой, для храбрости.
      - Сто грамм, а разит, как из бочки. Тоже мне, храбрец, - Казанцев покачал головой и направился к начальнику управления. Случай стоил того, чтобы доложить срочно.
      Спежов не помнил, сколько просидел в ожидании, хмель давно прошел, и он теперь томился от мрачных предположений. Длинный прохладный коридор словно вымер: ни людей, ни звука шагов, ни стука дверей. Он даже вздрогнул, когда вновь появился Казанцев, казалось он, как призрак, вышел прямо из противоположной стены.
      - Заходите, - сурово пригласил Казанцев.
      - Что-нибудь ещё вспомнили? - спросил он, когда Спежов устроился напротив.
      - Ничего существенного, - пробормотал Спежов.
      - У меня к вам, Максим Леонидович, традиционный вопрос: где вы были раньше? Самолет, о котором вы говорите, давно в воздухе, за пределами России. Почему вы не предупредили, нас, скажем, сразу утром, а дождались его отлета? Что произошло за это время?
      - Ничего не произошло, просто я... Я думал, колебался и, наконец, решился.
      - Неужели. Вы что, не представляли раньше, что занимаетесь созданием прибора, по сути похожего на психотронное оружие? А испытание его в метро разве не есть акт психотерроризма?
      - Это было рано утром, до открытия метро. Мы не ожидали такого эффекта...
      - Зачем вас понесло под землю?
      - Нужно было уточнить проникаемость излучения... Как его ослабляет грунт, бетонные стены, металл... Настоял Саватеев, он - руководитель работ.
      - Кто ещё был с вами?
      - Липинский и какой-то его знакомый, инженер, он и провел нас, сначала в тоннель, а потом в боковой ход.
      - Липинский? А ему это зачем?
      - Он - психолог, что-то там оценивал. Я не вдавался в детали... А может быть повернуть самолет обратно? - робко предложил Спежов. - И здесь, на месте разобраться...
      - Да, силен ты, брат. А кто оплатит ущерб, ты? А если имитатора нет на борту? Ты же утверждал только на 90 процентов...
      - Да, да, конечно. Извините...
      Казанцев задумался. Парень испуган, но, судя по всему, не преувеличивает. Значит, та утренняя паника возникла в результате включения имитатора. Трудно себе представить, что будет, если работа выйдет из-под контроля. Способ только один: она должна вестись под крышей одного из НИИ ФСБ, санкция на это от начальника управления уже получена.
      Казанцев сделал себе несколько пометок в рабочей тетради и поднялся.
      - Я провожу вас к дежурному, пока будете находиться в комнате посетителей. Можете понадобиться.
      - Сколько, сколько я там буду? Мне надо домой.
      - Поедете, только позже. Когда самолет сядет в Гаване.
      Несмотря на поздний час, Казанцев оставался в управлении и время от времени звонил в диспетчерскую службу гражданской авиации, справляясь о рейсе "Москва - Буэнос-Айрес". Дело казалось простым. В Гаване сотрудник посольства встретит самолет, переговорит с экипажем, и пока, утомленные полетом пассажиры прогуливаются в аэропорту, весь багаж будет осмотрен. Если имитатор действительно на борту, командир перенесет его в кабину и после прибытия в Москву, сдаст сотрудникам Казанцева. Одновременно будут задержаны Бригадир и Саватеев. Бригадира передадут уголовному розыску, а Саватееву Казанцев предложит работу в подмосковном НИИ ФСБ. Вместе со Спежовым. Работа будет под контролем.
      Он набрал номер диспетчерской.
      - Боюсь, с самолетом возникли проблемы, - довольно равнодушно сказал дежурный. Звонки из ФСБ ему явно надоели.
      - Какие проблемы? - полный мрачных предчувствий, Казанцев раскрыл рабочую тетрадь и взял ручку.
      - По данным службы авиадвижения Испании - они сейчас ведут самолет командир доложил, что на борту неполадки с элктропитанием и возникла угроза пожара. Он собирается делать вынужденную посадку. Впереди по курсу группа островов, там, правда, нет подходящих условий, но другого выхода нет, до Гаваны они могут не дотянуть...
      - Координаты! - резко перебил его Казанцев и придвинул тетрадь. - Так западная долгота... повторите, есть. Северная широта... Так есть, Казанцев продолжал записывать и одновременно набирал номер внутреннего телефона.
      Через несколько минут он сидел перед начальником управления генералом Нефедовым, и возбужденно докладывал:
      - Алексей Семенович, надо звонить морякам. Дать координаты... Возможно на борту подготовленный к вывозу за рубеж ценнейший аппарат военного назначения, принципиально новый вид оружия... Не зря там и этот Донован. И создатель имитатора Саватеев. Мы не должны упустить их.
      - Там Самотокин, - возразил генерал.
      - Тем более... Пусть моряки помогут. Чем болтаться под водой без дела...
      - Они не болтаются, а несут боевую службу, Юрий Иванович.
      - Такие дела как раз для - них.
      - Слишком дорогое удовольствие. И в первую очередь они спросят: ребята, а почему вы не взяли этот чертов прибор в Москве? Почему выпустили всю эту команду? Где вы были?
      - Где, где... Тоже на боевом посту. У нас же не было информации, Алексей Семенович... Я не уверен, что потом кто-нибудь не скажет точно также: а почему не позвонили морякам, которые патрулируют этот регион, почему позволили... И так далее. Лучше поздно, чем никогда.
      - Иногда и наоборот: лучше никогда, чем поздно... Придется идти к начальнику службы. Меня лично моряки пошлют подальше, - генерал задумался.
      - Что ещё в том районе? - спросил он.
      - В 400 километрах американская плавбаза. Вертолеты...
      - Вертолеты без дозаправки столько не пройдут. Значит, пойдет авианосец, а перед островом с него поднимутся вертолеты. Но для этого им надо знать координаты вынужденной посадки. Пока они что-то узнают, если, конечно, вообще узнают. Пока пройдут это расстояние... Пока запустят вертолеты... Наши должны успеть.
      - Да? А если они тоже ведут самолет? Испанская диспетчерская служба точно так же сообщит все и им. Тем более, что на борту гражданин Соединенных Штатов.
      - Алексей Семенович, а не Донован ли организовал эту вынужденную посадку? Уж слишком подозрительна эта авария. И возможно на островах уже ждут их...
      - Сомневаюсь. Слишком опасно. Рубить сук, на котором сидишь - это наш прием, не западный. Зачем ему это? Аварии у нас происходят без всяких агентов, сами по себе.
      Нефедов подошел к стене и нажал кнопку. Деревянные панели, как занавес, бесшумно разъехались в сторону, освобождая огромную карту мира. Он снова нажал кнопку, карта медленно поползла вверх, перед их глазами теперь голубело огромное пространство Атлантики. Генерал отпустил кнопку и приблизился к карте.
      - Острова необитаемые, вдали от мореходных путей. И вообще, разве это острова? Сплошные горы. Там не найдешь ни одной площадки для посадки. Им придется приводняться... Где-нибудь поближе к берегу. Сложное дело. И опасное... - генерал вздохнул. - Что ж пойду к начальнику. Даже если там и нет имитатора, в конце концов, там наши люди.
      Казанцев вернулся в кабинет и машинально посмотрел на часы: в рейсе "Москва - Буэнос-Айрес" скоро будет поставлена точка. Пассажиров сейчас тоже ждут, надеются на удачу, и их надежда - наверняка последнее, что скрашивает это страшное ожидание. Бедняга Самотокин, как он рвался в Аргентину проветриться...
      Наконец зазвонил телефон, Казанцев сорвал трубку.
      - Юрий Иванович, оперативный дежурный. По докладу диспетчерской службы - связь с самолетом внезапно потеряна. Пока снижался, подавал сигналы бедствия, на малой высоте он исчез с радаров, почти одновременно прекратились сигналы.
      - Радар - понятно. Но сигналы "SOS", они-то передаются автоматически...
      - Они приводнялись. Передатчик мог выйти из строя или...
      - Что "или"? - повысил голос Казанцев.
      - Или самолет вообще сразу же ушел под воду.
      - Последнее предположение оставь при себе, понял? Не могли же они все погибнуть... Самолет снижался по обычному графику. Самолет герметичный.
      - Я тоже так думаю, - поспешно вставил дежурный.
      - Думаешь одно, а болтаешь, черт знает что...
      - Я не болтаю, Юрий Иванович, а докладываю по указанию начальника управления, - обиделся дежурный.
      - Ладно, не обращай внимания. Там на борту полно людей, и наш парень там, понял? Что сказал главный штаб ВМФ?
      - Подводная лодка вышла в район катастрофы.
      - Ладно. Хоть на этом спасибо, - Казанцев положил трубку.
      Впереди - снова томительное ожидание. Оно растягивает время, а значит и жизнь, думал Казанцев, нетерпеливо поглядывая на телефон. - а между тем никто не любит ждать. Хотя и ожидание, и надежда уже превратились в форму нашего бытия ...Он поднялся и отправился в комнату посетителей к Спежову. Тот дремал, уронив на грудь голову.
      - Что приснилось? - Казанцев сел на стул.
      Спежов поднял голову и преданно уставился на Казанцева.
      - Ничего. Муть какая-то.
      - Сейчас пойдешь домой. О визите сюда и обо всей этой истории с имитатором никому ни слова. В том числе и жене. Работу больше не ищи. Я позвоню о тебе начальнику нашего НИИ, устроишься по профилю. Вернется Саватеев, пригласим и его, если...
      - Что если? - спросил Спежов.
      - Ничего. Позвонишь мне через несколько дней. Все понял?
      - Все, - прошептал Спежов.
      Глава 28.
      Первым запах гари обнаружил Саватеев, он вышел к туалетам и багажному отделению покурить и вдруг ощутил знакомый острый запах - так могла пахнуть только жженая электроизоляция. Он сунул пачку сигарет в карман и подошел к стюардессе.
      - Девушка. Извините...Доложите командиру. У вас что-то горит, где-то в районе багажного отделения...
      - Что горит? Вы уверены?
      - Абсолютно, - твердо ответил Саватеев. - Скорее всего, проводка. Пойдемте...
      Встревоженная стюардесса последовала за ним. Запах явно усилился, отметил про себя Саватеев.
      - Подождите здесь. Пока никому ни слова. Я вызову командира, стюардесса исчезла в салоне.
      Через несколько минут появился командир, высокий, черноволосый, мрачно насупленный. Он повел носом, внимательно вгляделся в створки багажного отделения.
      - Давно заметили? - он повернулся к Саватееву.
      - Несколько минут назад, - ответил Саватеев.
      - Идите пока на свое место, и помалкивайте. Паника нам ни к чему. Мы разберемся.
      - Я...я готов помочь, я специалист по профилактике аварий, Саватеев... Доктор технических наук.
      - Профилактика - дело нужное. Идите. Если надо, мы вызовем... Спасибо, - пилот повернулся к стюардессе: - Пригласи-ка сюда бортинженера и девочек. Немного разберем багажное отделение, проверим.
      - Может быть я все-таки останусь? - снова попросил Саватеев.
      - Ладно, пока оставайтесь, - наконец согласился командир.
      Вместе с прибывшим инженером (стюардесс командир отправил в салон) они принялись перебирать багаж, добираясь до внутренней обшивки. Запах горелой резины усилился. И в этот момент среди сумок и чемоданов Саватеев увидел знакомую магнитофонную коробку. Сквозь пленку просвечивало маслянистое пятно, случайно посаженное водителем Липинского, возившего имитатор в своем захламленном багажнике. Командир и бортинженер, переговариваясь в полголоса, озадаченно вглядывались в обшивку, источавшую тревожный запах тлеющего пока огня. Саватеев выскользнул в салон, отыскивая взглядом Нинико.
      Мимо него торопливо прошагал командир. На ходу он повернулся и бросил Саватееву:
      - Займите свое место. Пока вы не нужны.
      Саватеев, покачиваясь в такт вздрагивающему телу самолета, добрался до своего кресла. Нинико спала, опустив на колени книгу. Волосы её разметались по плечам, вид у неё был такой безмятежный и такой беззащитный, что у Саватеева сжалось сердце. Ему вдруг подумалось: а не сама ли судьба преследует его - специалиста, призванного бороться с авиакатастрофами посадив в аварийный самолет.
      По едва ощутимым провалам и легкому крену на левый борт, Андрей понял, что самолет начал снижение и одновременно отворачивает с курса. Он пересел на пустой ряд перед ними и прислонился к окну. Ясное небо, блистающая поверхность океана, редкие кучевые облака, слегка подсвеченные опускающимся где - то впереди солнцем, - что заставило пилотов отключить автоматику и перейти на ручное управление...
      Андрей вернулся на место, Таранов тоже удивленно смотрел в окно.
      - По-моему мы снижаемся, - он бросил быстрый взгляд на Андрея.
      - Да, - коротко подтвердил Андрей. - И довольно резко.
      - Что бы это значило? - Таранов свернул и отложил в сторону газеты.
      - Дело командира со штурманом: меняют высоту и курс. Это не Европа. Здесь океан воды и воздуха, делай, что хочешь, - спокойно проговорил Андрей и в этот момент включились бортовые динамики. Спокойный мужской голос начал:
      - Командир корабля и экипаж приветствуют вас, граждане пассажиры. Мы просим не беспокоиться. По техническим причинам наш самолет начал снижение. Какой - либо опасности сейчас на борту нет. Есть неисправности электропитания, мы заняты их устранением. Если не устраним, произведем промежуточную посадку. Просьба сохранять спокойствие. Со всеми вопросами обращайтесь к членам экипажа.
      - Так... - пробормотал Таранов. - Хорошенькое дельце. Как вы это прокомментируете?
      - Пока ничего страшного: могло быть и хуже, - сказал Андрей.
      - Хуже? Что ж пожалуй вы и правы. В любом положении есть худшие варианты...
      Услышав сообщение, Быков обратился к Эльзе:
      - Что он там бормотал? Я ничего не понял.
      - Он сказал: будет промежуточная посадка. По техническим причинам.
      - А, чепуха, достань-ка мой кейс с коньяком. Как чувствовал, полет затянется.
      - Держите, - Эльза с трудом вытянула из - под ног кейс.
      Быков протянул руку и толкнул в плечо задремавшего от коньячных паров Липинского.
      - Вставайте, граф. Соловей пропел давно. Рванем ещё по одной. Эльзочка, золотце, достань-ка нам стакашки. И разыщи в моей сумке фламастеры и альбом, у меня появилась одна роскошная идея. Женский костюм необыкновенного силуэта. Посадка, так посадка, не будем терять времени. Держи, - он протянул Липинскому наполненный коньяком стаканчик.
      - Старик, я больше не могу. Ты меня умотал, - отбивался Липинский.
      - Ты что не слышал, мы будем садиться... А здесь, в соответствии с законами географии, насколько я помню, никакой суши, кроме диких островов нет. Веселенькое будет дельце. Теперь у меня в моделях появятся туземные мотивы. Пей, черт бы тебя побрал.
      - Какая посадка? Ты что, спятил, старик? Пить надо меньше.
      - Спать надо меньше. Эльзочка, скажи ему, - осклабился Быков.
      - Да, да, Вася, по радио объявили: идем на посадку, - Эльза показала вытянутой ладошкой, как они направляются к земле.
      - Но здесь океан... этот, Атлантический, какая посадка?
      Тоже перепились что ли, - Липинский вдруг с тревогой почувствовал, что протрезвел, самолет действительно снижался.
      - Я пойду на свое место, - он попытался подняться, но Быков вцепился ему в рукав:
      - Если уйдешь, считай, что мы незнакомы. В моем коллективе прошу больше не появляться. Эльзочка, плюнь ему в рожу.
      - Ладно, остаюсь, - сдался Липинский.
      "Граждане пассажиры, - снова включился динамик. - Командир и экипаж корабля просят соблюдать спокойствие. Мы будем совершать вынужденную посадку у островной гряды. Будем садиться на воду у берега. Пристегните ремни. Сейчас вам раздадут спасательные жилеты и расскажут, как ими пользоваться. Еще раз прошу соблюдать спокойствие. Посадка на воду менее опасна, чем на сушу. Командир корабля летчик первого класса Королев".
      Бригадир спрятал в карман карты и взглянул на раскрасневшуюся от увлекательной игры Зинаиду Васильевну. Пышный её бюст неотвратимо притягивал взгляд. К тому времени, полностью утратив картежное хладнокровие, он проиграл ей уже двух мастифов. Однако он не расстраивался, он видел, зато сердечная игра идет на лад. Его попутчица была явно покорена, она даже не очень обращала внимания на тревожные объявления по бортовому радио.
      Слова командира экипажа вернули Бригадира в реальность. Ну что ж посадка, так посадка, он бывал в разных переплетах. Всегда надо быть готовым ко всему. К тому же здесь, в самолете были Таранов и этот проклятый Безуглов, можно будет воспользоваться моментом и убрать обоих, лучший вариант: кто потом разберется? Ментов в океане нет.
      - Зиночка, у тебя есть баксы? - деловито спросил он. После проигрыша первого мастифа он перешел на "ты". Зинаида Васильевна же иногда сбивалась и говорила "вы".
      - Да, конечно.
      - Ты слышала, мы будем приводняться?
      - Как это? - не поняла Зинаида Васильевна.
      - Очень просто. Напялим спасательный жилет и сядем.
      - Ну и что? Жилет, так жилет, - Зинаида Васильевна пожала крутыми плечами.
      - В океане мокро, Зиночка, деньги могут раскиснуть. Лучше затолкать их в полиэтиленовый пакет. Пакет есть?
      - Есть, - Зинаида Васильевна извлекла из сумки пакет и протянула Бригадиру.
      - Один?
      - Один, - подтвердила Зинаида Васильевна.
      - Сложи в него свои баксы, я - свои. Пакет будет у меня, так надежнее.
      - Да, да, клнечно, - Зинаида Васильевна без слов протянула ему небольшую пачку зеленоватых купюр.
      Через несколько минут пассажиры, облаченные в оранжевые жилеты, напоминали сборную спортивную команду, рассаженную по креслам. Самолет снова лег на крыло, и сидящим у левого борта стали видны у горизонта неровные вершины гористого острова. Гарь из багажного отсека теперь проникала в салон, едкий зловещий запах обострил чувство опасности.
      - Андрей Николаевич, у меня к вам просьба, - спокойным и торжественным тоном начал Таранов. - Если со мной что - то случиться...
      - Валентин Федорович, не будем раньше времени... - перебил его Андрей.
      - Потом может оказаться поздно.
      - Каждый год вынужденную посадку делают множество летательных аппаратов: космических, самолетов, вертолетов. Я сам несколько раз делал это, да ещё под пулями... - Андрей говорил это спокойным рассудительным тоном, словно объяснял ребенку.
      - Ты - оптимист и летчик, Андрей. Привык к небу. К тому же у тебя есть талисман, - его губы тронула едва заметная улыбка. - А я - фаталист. Простой сухопутный фаталист. Лучше предусмотреть все заранее, чем потом, у самой черты сознавать, что мог, но не сделал. Мы смертны, к сожалению, и только деньги вечны. В Москве у меня припрятано полмиллиона долларов. Ты должен забрать их и передать сыну... Десять процентов возьмешь себе, и столько же тому, кто будет тебе помогать... - Таранов понизил голос. Наклонись-ка, - он приблизился к Андрею и, стараясь перекрыть гул двигателей, напряженно зашептал ему в ухо...
      Андрей внимательно слушал, стараясь запомнить каждое слово.
      - Обещаешь? - уже громче закончил Таранов.
      - Валентин Федорович, вы сделаете все это сами, - тихо проговорил Андрей.
      - Если я не смогу, дай мне слово, что ты выполнишь это.
      - Даю, - Андрей протянул руку. - А если со мной что-то случится, позаботьтесь о Наталье и моей матери.
      - Клянусь, Андрей.
      Рев двигателей, ранее глухой, стал пронзительным, салон заволокло синеватым дымом.
      Саватеев, обняв Нинико, шептал:
      - Если что-то случиться, Нинико, знай, я искренне любил тебя...
      - И я, я тоже, Женя, дорогой мой... Будем надеяться...
      Липинский и Быков мирно дремали после очередной чарки.
      Бригадир, обхватив за плечи дрожащую от страха Зинаиду Васильевну, истово, как заклинание, вполголоса напевал ей на ухо:
      - Опять по пятницам пойдут свидания, и слезы горькие моей родни...
      Знай он хотя бы одну молитву, быть может, он бы сейчас молился.