Владимир Романовский
      ЛИЧНОЕ ОРУЖИЕ
      Роман
      Глава 1.
      Они стояли на смотровой площадке Воробьевых гор - рослый и подтянутый Роберт Донован, светлоголовый в легкой хлопчатобумажной куртке и джинсах, и низкорослый, плотный, в плечистом пиджаке Джон Мэрфи, носатым лицом и втянутой в плечи головой напоминающий беркута. Напротив - далеко за Лужниками - возвышалась над крышами зданий светлая громада Храма Христа Спасителя. Центральный его купол блестел как боевой шлем огромного витязя.
      Прослушивания можно было не опасаться: ветер уносил слова вниз и рассеивал над рекой.
      - В прошлый мой приезд храма там не было, не так ли, Роберт?
      - Да, сэр.
      - Оставь официальности. Зови меня просто - Джон. Мы достаточно знаем друг друга... - Мерфи повернул голову и бросил на собеседника быстрый взгляд черных навыкате глаз. - И не так уж часто видимся, а? - Он внимательно огляделся вокруг. Если за ними и наблюдали, то ничего предосудительного в их встрече не было. Вполне естественно, что представителя корпорации "Нью тэкнолоджи" сопровождает обозреватель её научного журнала Роберт Донован.
      Они двинулись вдоль берега в сторону трамплина. Справа высилась остроконечная громада университета. Гуляющиe, в основном молодежь, обтекали их с двух сторон, в воздухе раздавались смех, ритмичные вздохи транзисторных приемников, детские крики. У края площадки они остановились, здесь было не так людно.
      - Как ты оцениваешь обстановку, Роберт? - прервал Мэрфи. - Я имею в виду наши аспекты.
      - Золотое время. В Москве сотни тысяч иностранцев: деловые люди, торговцы, журналисты, искатели экзотики и приключений, да мало ли кого. Сейчас даже уроженец Киева считается иностранцем. У русских нет ни сил, ни средств организовать "наружку" за таким количеством подозрительных. Мы могли бы спокойно обсудить все в любой, как они говорят, забегаловке.
      - Может быть, это и так, - согласился Мэрфи. - Но не стоит нарушать профессиональные привычки. А что касается Москвы... Золотые времена никогда не длятся долго. В целом, я доволен этой конференцией. Сегодня мне даже стало жаль их ребят. В науке тоже существует своя критическая масса. Промышленность можно восстановить за одно десятилетие, ученого воспитать за два-три, а вот чтобы восстановить научную школу потребуется 40-50 лет. Если её вообще можно восстановить. Когда-нибудь вдруг обнаружится, что в России не осталось ученых. Старшее поколение вымрет, а молодые разбегутся...
      Донован почтительно слушал. Сам он только что прошедшую конференцию оценивал не столь высоко. Для Донована за год его своеобразной деятельности в Москве все эти разговоры были делом привычным. Удивляло другое: все говорят, но никто ничего не предпринимает, похоже к черным прогнозам привыкли, перестали обращать на них внимание, смирившись как с чем - то неизбежным - как с катастрофами, авариями, дурной экологией.
      - Прогресс неизменно будет сопровождаться усилением промышленной разведки. Начался новый этап, и методы её работы и её масштабы стали иными. Хорошему специалисту теперь ничего не стоит перекочевать на Запад. За воротами распавшихся конструкторских бюро и исследовательских лабораторий оказалась огромная масса инженеров, ученых и изобретателей. Нашу с тобой работу теперь будут оценивать не по числу добытых технических новинок и не по важности информации, а по количеству выехавших за рубеж специалистов, носителей новых технологических идей. Контракты с талантливыми парнями вот что нам сейчас нужно. Есть люди, которые не могут не изобретать, такими уж их сделала природа. Их настоящая родина - наука, а не место жительства. Мы знаем множество случаев, когда люди похищали секреты только ради того, чтобы насолить начальству. Обозленный режимом ученый или конструктор не будет полноценно работать на этот режим. И если помочь понять ему четко и ясно, что наука интернациональна, а творчество - цель жизни, ему неважно будет, где работать - в своей стране или в чужой.
      - К такому же выводу могли придти и русские спецслужбы, Джон.
      - Допускаю, - он сверкнул глазами в сторону Донована, - Но у них нет сил препятствовать этому процессу. Им не до того. Тем не менее, надо предусматривать и такую возможность. Второй аспект. Техническими новинками стали активно интересоваться мафиозные структуры. Недоставало, чтобы новые технологии попали в руки террористов и экстремистских группировок. Мы должны препятствовать этому. Наука может стать такой же криминальной, как и все вокруг. А это очень опасно. Что может быть хуже, когда разлагаются мозги... Новое оружие, новые технологии не должны попадать в руки авантюристов и мафиозных струткур. И в этом отношении мы должны помогать русским ограждать их секреты. Секреты не должны попадать в третьи руки. Тут мы союзники. Или в руках русских государственных органов, или в наших руках. Лучше, конечно, - у нас. Да, странное время...
      - Все времена по-своему странные, - осторожно заметил Донован.
      - Ты обратил внимание на выступление академика Белоярова? Кто он? Что ты о нем знаешь? - снова переключился Мэрфи.
      - Специалист по новым технологиям. Участвовал в большинстве комиссий по расследованию крупных катастроф, промышленных и авиационных. Он действительный член большой академии. Большой, это важно. Значит - из старой гвардии. Потому что сейчас развелась масса прикладных академий. Есть даже коммунального хозяйства. И там свои академики. Русские обожают ученые звания. А выступление? Обычное, - Донован напряг память. - О бегстве из науки талантливых людей. Вспоминал о каком-то математике, доценте, который сменил науку на должность администратора ресторана. И теперь процветает. Кажется все, - заключил Донован, решивший, что Мэрфи решил проверить его внимательность.
      - Нет, не все, - холодно заметил Мэрфи. - Как называется ресторан?
      - Кажется "Альтаир", - удивленно пробормотал Донован.
      - Вот именно. А ты слышал что-нибудь о новой политической партии с коротким названием "Содружество"?
      - Нет, - был вынужден признаться Донован. Внезапное шараханье шефа от одной мысли к другой начинало утомлять.
      - Довольно экстремистская организация. И любимым её местом тоже является ресторан "Альтаир" Тебя это не наводит на размышления?
      - Что вы имеете в виду? - пробормотал Донован.
      - Вполне возможно сращивание научной элиты с экстремистскими кругами и использование новых технических средств в политических целях. Тебе неплохо бы побывать в этом ресторане, осмотреться, послушать, завести друзей... У русских есть прекрасные привычки: говорить за вечерней рюмкой о работе и считать за друга любого собутыльника. Для них вместе выпить - все равно, что сходить в атаку. В кабаках, расположенных вокруг режимных НИИ и военных штабов, за рюмкой обсуждают все: от изобретений до государственных переворотов. Им хочется общаться, а общение нынче - дело дорогостоящее. У кого есть выпивка, тот и друг... Я отвлекся. А Белояров, ну что Белояров, только имя, символ. За такими символами, как правило, стоит команда головастых парней, которые могут крутить своим символам, как хотят. Вот они-то и делают погоду. Там могут быть, кто угодно, любые специалисты. В том числе обозленные, с амбициями. Их надо пригреть, помочь уехать. Предоставить контракт на пару лет...
      Незаметно они оказались у поворота, за которым у обочины стояла серая "девятка" Донована. Теперь в сгустившихся сумерках её было едва видно.
      - Пожалуй, на сегодня хватит, Роберт. Поехали в "Националь". Нас ждет ужин.
      Шины мягко зашуршали по асфальту. Белокаменные улицы в вечерних огнях распахивали свои объятья, мелькали храмы, особняки и высотки, рекламы банков, корпораций и иностранных компаний. Многоликая - деловая, криминальная и одновременно простодушная Москва.
      Глава 2.
      В роскошном кабинете, размером с конференц-зал, были собраны руководители, так или иначе связанные с воздушным транспортом: представители крупных авиакомпаний, минтранса, работники авиастроения, НИИ и конструкторских бюро. Обычно бодрый голос вице-премьера сегодня звучал сухо, тревожно и подчеркнуто официально. Всем своим видом он демонстрировал собравшимся крайнюю степень озабоченности - и собственной и правительства страны. Белояров посмотрел на часы: речь вице-премьера явно затягивалась, хотя дело было ясным. Собрались все-таки не представители общественности, а специалисты, каждый из которых мог бы рассказать истории и пострашнее. Когда-то в этих же стенах бывшего ЦК им втолковывали, что все решают кадры. Теперь оказалось, что все решают финансы. Нет денег, нет и кадров. Они просто разбегаются. Нужны не слова, а реальное финансовое обеспечение. Иначе называйте всю эту катавасию как угодно: реформами, рынком, конверсией, чем хотите, но самолеты будут исправно падать с неба, навечно погребая вместе с собой тела доверчивых пассажиров.
      ... - По числу авиакатастроф мы в этом году превзошли все страны мира вместе взятые. Дальше, как говорится, лететь некуда. Прилетели. Это наносит огромный моральный и материальный ущерб стране, престижу её научно-промышленного комплекса. А главное - гибнут люди...
      - Вся страна в штопоре... - услышал Белояров шепот соседа справа, самолеты лишь частность. Разве не так?
      Белояров пожал плечами и не ответил.
      - Безопасность полетов, - продолжал вице-премьер, - превратилась в острейшую проблему...
      - Вот это по-нашему, - снова зашептал сосед: - Пока проблема не вышла на катастрофический уровень, её не замечают. Ее как бы нет.
      Вице-премьер закончил вступительную речь и предоставил слово специалистам. Он записывал их предложения, и мрачнел все больше: каждый требовал погашения долгов, средств на реконструкцию, повышения зарплаты... Все это уже набило оскомину.
      - Коренные проблемы надо решать... - подал голос сосед слева.
      - На коренные проблемы у нас нет денег, - ответил вице-премьер.
      - Где же они? - не унимался сосед. - Когда-то на все хватало.
      - Вопрос не ко мне. Пока нашли средства только на обеспечение безопасности... Пока главное - безопасность.
      Хороший парень, приличный экономист, ему бы директором в промышленную фирму, думал Белояров. Придет новый хозяин, и вице-премьер окажется не у дел. Хотя, он наверняка уже подготовил себе какой-нибудь запасной вариант, этакую небольшую заводь - какой-нибудь банк, фонд, или, на худой конец, институт и, скорее всего уже пропрудил туда неприметный золотой ручеек.
      Белояров, дождавшись, когда самая горячая часть присутствующих отговорилась и остыла, попросил слово.
      - Только, Константин Иванович, пожалуйста, если можно, без эмоций и подколов... Лучше что-нибудь конструктивное, - попросил вице-премьер.
      - Постараюсь. Я хотел бы обратить внимание присутствующих на субъективные причины в обеспечении безопасности полетов. Точнее - на человеческий фактор. Да, на заводах тяжелое положение. Да, парк самолетов стареет... Но ведь бьются и американские лайнеры, где нет подобных проблем. И виной довольно часто становятся либо ошибки экипажей, либо наземных служб. Проработка вопросов, связанных с действием человеческого фактора, потребует меньших затрат и скажутся на безопасности полетов быстрее, чем решение производственных проблем. Конечно, это тоже потребует немалых вложений, но все-таки гораздо меньших. Что нужно? Системы предполетного контроля экипажей, тренажеры для пилотов, имитаторы аварийных ситуаций. А чтобы средства не распылялись, надо сосредоточить все в одних руках...
      Белояров говорил долго и убедительно. Вице-премьер согласно кивал головой. Всем вдруг все стало ясно и даже скучно. Вопрос был предельно деликатным, за заказы боролись, используя все доступные рычаги и связи: скудное финансирование вынуждало, ведь за каждым из присутствующих стояли большие коллективы, в большинстве своем бедствующие. До совещания были надежды, теперь они таяли на глазах. Становилось очевидным, что все уже давно подготовлено и согласовано на всех уровнях, что эту выгоднейшую работу поручат Белоярову, а остальным уготована здесь роль статистов, подыгрывающих основному персонажу.
      - Опять монополизм, Константин Иванович, - выкрикнул кто-то.
      - Почему же, проекты будем принимать на конкурсной основе, - быстро ответил Белояров.
      - Какой конкурс, если за это берется ваша "Заря"...
      - Хорошее замечание, - Белояров был действительно доволен реплике. Она позволяла легко и естественно подвести под бюджетную крышу, никому не известную частную фирму "Комета".
      - ...Сейчас уже набрали силу, - продолжал он, - и неплохо себя проявили малые предприятия... Многие талантливые разработчики ушли именно к ним. Там и накладных расходов меньше.
      ...Наконец, совещание закончилось и кабинет быстро начал пустеть. Белояров почувствовал, что кто-то осторожно взял его за локоть. Это был академик Саблин. Высокий, седой, благоухающий тонкими духами.
      - Поздравляю, Костя. Всех обошел...
      - Стихийно вышло. Я же не хотел... - сказал Белояров, бросив взгляд в сторону в вице-премьера.
      - Да ладно, знаем мы эту стихию... Не поделишься? - продолжал Саблин.
      - Конечно, конечно. Какой вопрос...
      - Константин Иванович, вы можете задержаться на несколько минут? долетел, наконец, голос вице-премьера.
      - Я подожду тебя внизу, - бросил Саблин.
      Белояров повернулся, и, скрывая торжество, уже предчувствуя характер предстоящего разговора, неторопливо зашагал в дальний конец кабинета, где за письменным столом его ждал вице-премьер.
      - Вы сможете взяться за весь тот комплекс проблем, о которых говорили?
      - При финансировании, разумеется. Тогда мы решим эту задачу. Создадим опытные образцы, подготовим к серийному производству. Возможности есть, не все ещё специалисты разбежались.
      - Подготовьте мне обоснование расходов и остальные документы. И чем быстрее, тем лучше.
      Через полчаса Белояров уверенно сбежал вниз по широкой лестнице. В вестибюле его ждал Саблин.
      - Ну что? - он приблизился.
      - Пока ничего конкретного. Одни разговоры, как всегда. Если что-то будет, я позвоню. Кстати, а ведь ты, - Белояров посмотрел на него с ласковой укоризной. - забыл про меня, когда получил заказ на систему голосования. Заказ был просто пальчики оближешь.
      - Да ты что! Я хотел, но мне просто не дали. Твой зам, Саватеев, засветился в какой-то партии... Шумел там о чем-то. А Центризберкому нужны были абсолютно аполитичные исполнители. Абсолютно. Их понять можно. Иначе там так насчитают... Я ничего не мог сделать, поверь. Вот такие дела. Что ни говори, в наше время все-таки было лучше. Несмотря ни на что.
      - Просто мы тогда были молодыми. Когда-нибудь и нынешняя молодежь тоже будет называть это время золотым.
      - Ты прав как всегда, Костя. Так я могу рассчитывать?
      - Обещаю. Если, конечно, заказ будет солидным...
      - На человеческом факторе, Костя, можно годами кормиться. Это бездонная бочка, ты же знаешь.
      Прощаясь, они долго уверяли друг друга во взаимной дружбе и необходимости выручки, вышли вместе и разошлись по машинам.
      Белояров стер с лица улыбку и в сердцах так саданул дверкой своей "Волги", что водитель удивленно оглянулся. Но промолчал.
      - В институт, - бросил Белояров и задумался. Предупреждал же, сколько раз он предупреждал своего неугомонного заместителя: брось возиться с политиканами. Зачем это ему? Доктор технических наук, 40 лет, возраст свершений. Заместитель директора. Что ещё надо? Что это, род недуга? Уж лучше бы по бабам ходил...
      Возвратившись в институт, он вызвал своего зама.
      Саватеев - светловолосый, невысокий, моложавый без стука появился на пороге. В руках - неизменная черная папка из кожи.
      - Как дела? - спросил Белояров, когда Саватеев устроился за столом.
      - Нормально, Константин Иванович, - Саватеев сверкнул ясной белозубой улыбкой.
      - Ты был прав. Заказ отдадут нам. Обеспечение безопасности полетов. Человеческий фактор: предполетный контроль, имитатор аварийных ситуаций, тренажеры. Срочно нужна программа работ.
      - Она готова, Константин Иванович, - Саватеев протянул пачку листов, отпечатанных на компьютере.
      - Шутите?
      - Вы почитайте.
      Белояров углубился в бумаги.
      Наконец, закончив читать. он откинулся в кресле, в лице его проглядывало приятное удивление.
      - Неплохо. Миллиард. Только... Опять везде "Комета".
      - Ребята из аппарата просили. Наверху пропустят, не волнуйтесь.
      - Я в этой твоей коммерции не разбираюсь и разбираться не хочу, Белояров всем своим видом изобразил нежелание вдаваться в детали. В этом, по его мнению, и состояла суть стратегического мышления: не опускаться до людей, до всей этой прозаической мелочевки, связанной с оплатой работ, до частных вопросов и проблем, в них и раньше можно было увязнуть по уши, а теперь ещё глубже.
      - Послушай, Евгений Степанович... нельзя ли тебе потише с политической деятельностью? Ну зачем тебе она, эта партия, прости Господи? Этот Липинский... Ты же умный человек...
      - Я в ней рядовой член... Просто там много моих друзей. И веду я себя там скромнее некуда.
      - Саблин из-за тебя не мог отстегнуть нам часть заказа. По условиям работа была сугубо беспартийная.
      - Вы что, не знаете Саблина? Удобная отговорка, вот и все. Зачем ему делиться с кем-то? Свой карман ближе к телу.
      Белояров поднял голову, глаза его предостерегающе сверкнули:
      - И все - таки...
      - Константин Иванович, а кто нам устроил заказ? Всю эту сегодняшнюю говорильню? Именно друзья и соратники. Свои ребята. Вы что, думаете так просто организовать в такое время миллиардный заказ? Организовать обсуждение проблемы на таком уровне? Да за это пришлось бы платить гигантские взятки... Учитывая численность чиновников.
      - Платить все равно придется, насколько я разбираюсь в нашей экономике, - ядовито заметил Белояров.
      - Придется. Но не в таких масштабах. Кое-что останется: и для работы, и для нас с вами...
      - Ладно, не будем больше об этом. Теперь о самой работе...
      - Чем меньше исполнителей, тем лучше, Константин Иванович. Меньше затарат. Кого надо, пригласим через "Комету". Отчет у меня уже есть.
      - Отчет... Что такое отчет... Лирика.
      - Согласен. Бумажный этап, зато деньги приличные. И имитатор аварийной обстановки почти готов.
      - Ну, организационные вопросы - это по твоему департаменту, - буркнул Белояров, недовольный, что не удержался и полез в детали.
      Глава 3.
      За окном пронзительно заверещала сирена. Этот звук Андрей не спутал бы ни с одним другим. Он выглянул в окно: у его желтой "шестерки" возились трое парней. "Так, последние штаны снимают, ну погодите ребята, ну, погодите", - стучало в голове, когда он, перепрыгивая ступеньки, стремительно мчался к выходу.
      Метров тридцать от подъезда до машины он пролетел за несколько секунд. На ходу оценил обстановку: машина была вскрыта. Один из угонщиков наклонился в раскрытую дверь, голова его была в салоне. Второй стоял рядом, третий - высокий, увидев несущегося на них Андрея, шагнул навстречу и принял боевую стойку. Андрей с разбега оттолкнулся и, развернувшись в воздухе летел вперед, согнув для удара правую ногу. Парень ловко увернулся и Андрей врезался ногами в стоящего за ним низкорослого крепыша. Оба упали. Перекатившись через лопатки, Андрей мгновенно оказался на ногах и, когда высокий повернулся к нему, хлестким длинным ударом правой в голову послал его на землю. Низкорослый, наклонившись и расставив в стороны руки, шел на него. Третий, наконец, выбрался из машины и бросился к ним. Андрей оглянулся: сзади из кучи щебня торчал ржавый металлический прут - осколок арматуры. Подобрав прут и потряхивая им, как шпагой, он молча ждал.
      - Стоп! Стоп! Андрей! - закричал высокий, потирая челюсть. И уже тише добавил: - Привет тебе от Сергушова.
      - С каких пор он стал угонять машины? - осведомился Андрей, однако прут опустил. Высокий попытался изобразить улыбку:
      - Он не причем. Хотя предупреждал: шутить с тобой надо осторожно. Я не поверил.
      - Ну и как? - бросил Андрей.
      - Теперь убедился. Толя был прав. Извини. И брось ты свою кочергу. По делу мы. Может, залезем в машину? Народ собирается, - высокий показал на нескольких любопытных мальчишек.
      Андрей сел за руль, высокий устроился рядом, двое его спутников - на заднем сиденье.
      - Давай познакомимся. Я - Гена.
      - Крокодил? - Андрей почувствовал, что раздражение его улеглось.
      - Нет, но можно и так: Геннадий Васильевич. Начальник службы безопасности "Южного коммерческого банка".
      - А просто нельзя было поговорить?
      - Да не сердись ты. Сейчас объясню. Я по поручению председателя банка, Валентина Федоровича Таранова. Слышал?
      Андрей кивнул, кто ж не знал известного денежного туза, олигарха.
      - Тебе предлагается хорошая работа. Он сам расскажет, в чем дело. Временем располагаешь?
      - Лихие вы ребята. И сразу на "ты"?
      - Вместе придется работать.
      - Это ещё неизвестно.
      - Мы справлялись в "Заре". Ты уволен. Председатель просил подыскать боевого парня. Я позвонил Сергушову. Мы знакомы, когда-то вместе в органах работали. Он и дал твои координаты. И номер машины. Это была моя идея проверить тебя в деле. Я же и пострадал, голова до сих пор гудит, - он потер затылок. - Шеф ждет, у нас машина за углом.
      - Нет уж, я на своей.
      Они прошли мимо двух постовых, поднялись на второй этаж и оказались в просторном холле. Андрей огляделся: мягкие кожаные кресла, ковровое покрытие, дневной свет, блеск бронзовых окантовок и дверных ручек, бесшумно снующий персонал, в основном молодые женщины в коротких темно-синих юбках и светлых блузках.
      Токарев исчез за тяжелой резной дверью председателя банка, оставив его со средних лет миловидной секретаршей, но тут же вынырнул обратно:
      - Пошли.
      Председатель, лет около 50, мужчина, подтянутый, в строгом сером пиджаке и галстуке, говорил по телефону. Он слегка кивнул в знак приветствия и показал глазами на стул. Прикрыв микрофон рукой, сказал Геннадию:
      - Спасибо. Пока вы свободны.
      Андрей согласился на эту встречу скорее из любопытства: почему бы не посмотреть на человека, которого до того видел только по телевизору, все равно делать нечего...
      - Извините, больше на телефоны не отвечаю, - Таранов сдержанно улыбнулся, откинулся на спинку кресла и продолжал:
      - Меня зовут Валентин Федорович, а вас - Андрей Николаевич, так?
      Андрей кивнул.
      - Не будем отнимать друг у друга время... Мы навели о вас справки, вы нам подходите. Сколько вы получали в "Заре"? - Услышав ответ, Таранов снова улыбнулся: - У меня уборщица получает втрое больше. Я уважаю труд своих сотрудников.
      - Вообще-то я люблю интересную работу, исследовательскую... - начал Андрей, - у вас же, я понимаю, не то?
      - Ее тоже можно назвать исследовательской, - Таранов больше не улыбался. Голос его звучал спокойно и уверенно. - Сергушов рекомендовал вас, как надежного человека. Я ему верю. Дальше у нас с вами пойдет деликатный разговор. Поэтому, если мое предложение вас не устроит, я прошу забыть о нем. Навсегда. Согласны?
      - Согласен. - ответил Андрей.
      Таранов продолжал, перейдя на "ты":
      - Машину водишь?
      - После армии я два года занимался автоспортом.
      - Как со здоровьем?
      - Не жалуюсь
      - Откуда шрам на лице?
      - Афганистан.
      - Как у тебя с политикой?
      - Никак.
      - То есть?
      - Политиков у нас и без меня слишком много. Их плотность на гектар давно уже превысила нормальные цифры.
      - Значит есть спрос, - Таранов усмехнулся. - Политика тоже превратилась в бизнес: взглядами можно торговать.... Но вернемся к нашему делу. Финансовая деятельность становится с каждым днем все опаснее. Скажу честно: когда-то мы держали охрану больше для престижа. Теперь обстоятельства изменились. Чем сильнее становишься, тем больше появляется врагов. Вопреки всем законам природы. Львенок, превратившись в льва, может больше не опасаться шакалов и прочую мелочь. В российском бизнесе тебя может подстрелить и шакал. Только в этом месяце в подъезде своего дома в упор расстрелян Свирский. На Арбате, при выходе из машины автоматной очередью убит Теленев. При этом ранен телохранитель. Обстреляна машина Баранова, сам он ранен. Вот так. Все вокруг дорожает, и только человеческая жизнь становится все дешевле. Россия превратилась в зону риска. Приходится делать выводы... - заметив движение Андрея, Таранов поднял руку: - Нет, нет, я не предлагаю тебе стать телохранителем. Твоя задача будет иной. Ты организуешь внешнее кольцо охраны, незаметное прикрытие. Никто не будет знать, что ты работаешь на меня. Кроме Токарева. Он и будет пока твоим начальником. У тебя будет радиосвязь, легальное оружие, автомашина, помощники. Ты и твои ребята будут выполнять роль авангарда, а точнее разведки. Ты будешь точно знать маршрут моего движения, расписание встреч, и вообще всего делового дня. Твоя задача: быть каждый раз раньше и внимательно все осмотреть. Вечером, перед моим прибытием домой вы должны будете осмотреть подъезд и лестницу дома, где я живу, прилегающую территорию. То же самое - утром, перед тем как я спущусь к машине. Я веду довольно стереотипный образ жизни... Раньше восьми тридцати не выхожу из дома. Иногда будут командировки. Вместе со мной... Оклад на первых порах полторы тысячи в месяц. Зеленых, разумеется. Плюс премиальные. А там посмотрим. Согласен?
      - Согласен, - проговорил Андрей. Он вдруг почувствовал себя легко и свободно, словно давно знал Таранова. Да и таких денег он никогда ещё в жизни не зарабатывал. Поколебавшись мгновенье, он продолжал: - Но у меня есть проблема... Моя будущая жена, ей 21 год... Кончила курсы бухгалтеров... Она тоже без работы.
      - Приводите её завтра. Я дам команду кадровикам.
      - Она в отпуске. Отдыхает с родителями. Вернется недели через две.
      - Считайте, что она тоже принята. Подберем что-нибудь подходящее. Что еще?
      - Спасибо.
      - На днях я улетаю в Германию. Пока осваивай свои обязанности. Съездишь с помощниками в Тверь, там на одном заводе для вашей группы переоборудуется новая "Волга". Она будет с фордовским двигателем, пятиступенчатой коробкой передач и прочими наворотами. Получишь, проверишь и пригонишь в Москву. Вопросы есть?
      - Пока все ясно, - Андрей поднялся и вышел.
      Отпустив Безуглова, Таранов вызвал одного из своих заместителей Альберта Григорьевича Петровского, отвечавшего за привлечение в банк частных вкладов.
      Энергичный, склонный к импровизациям, не признающий никаких правил и условностей, он был полной противоположностью расчетливому и осторожному председателю. Таранов в глубине души считал его авантюристом и старался не оставлять без контроля.
      Петровский вошел в кабинет, непринужденно присел к столу и раскрыл папку:
      - Есть одна хорошая идея. Вот здесь, - он протянул Таранову отпечатанный лист, - финансово-экономический обзор Аргентины. Там любопытная ситуация... И наши коллеги туда ещё не добрались... Мы могли бы создать и профинансировать совместные предприятия... Меховые, например...
      - Далековато, - снова пробормотал Таранов и задумчиво посмотрел на Петровского. Предложение было слишком неожиданным. И как только ему приходят в голову подобные фантазии, подумал он.
      Словно отвечая на его вопрос, Петровский продолжал:
      - Я на эту идею наткнулся случайно. Приходил замдиректора из "Зари", Саватеев. Просит профинансировать поездку трех специалистов на международный экологический симпозиум в Буэнос-Айресе. Двое от "Зари" директор и Саватеев, третий - экономист Липинский, часто мелькает по телевизору. На этом симпозиуме можно вклиниться в международные проекты, это может оказаться выгодным делом. Через две недели туда будет чартерный рейс. Я мог бы незаметно слетать с ними. Это ни у кого из наших коллег не вызовет подозрений. Прозондирую обстановку, наведу мосты...
      - Сколько они просят?
      - Немного. Двадцать тысяч долларов.
      - А почему мы должны их финансировать? - задал Таранов дежурный вопрос.
      - Спонсорство. Наши наши соседи, и клиенты. Долг вежливости. К тому же "Заря" ожидает огромный госзаказ, и деньги пройдут через нас.
      - Не возражаю. - Петровский кивнул на подготовленную Петровским справку по Аргентине. - Бумагу эту пока оставь. Ты куда собрался?
      - Объеду филиалы, Валентин Федорович. Посмотрю, как идут вклады... С вашего разрешения, - Петровский улыбнулся.
      Прием от населения вкладов под высочайшие проценты был тоже его идеей. Расчет был простой: привлеченные высокими дивидендами и рекламой, обезумевшие от инфляции люди повалят в их филиалы: одни сразу, другие поосторожнее - через месяц, когда убедятся, что банк выполняет свои обязательства. Дивиденды можно будет выплачивать за счет вновь поступающих вкладов. Чисто, просто и выгодно. Таранов считал эту затею слишком рискованной, однако, Петровского неожиданно поддержал совет директоров банка и, скрипя сердцем, председатель согласился, решив про себя установить за своим неуемным заместителем постоянный и незаметный контроль.
      Глава 4.
      На следующий день Андрей отправился на старую работу. Он привычно поставил машину на стоянке и направился к проходной "Зари".
      Из бюро пропусков позвонил Спежову.
      - Привет, господин безработный, - в голосе соседа по лаборатории сквозило обычное уныние.
      - Закажи мне пропуск.
      - Придется идти к Саватееву, - тяжело вздохнул Спежов. - Что я ему скажу?
      Андрей скрипнул зубами. Отношения с заместителем директора Саватеевым у него всегда были натянутыми.
      Моложавый, улыбчивый, элегантный, Саватеев нравился всем. Но только не Андрею: в отношении Саватеева к нему он буквально кожей чувствовал тщательно скрываемое, вежливо-скользкое недоброжелательство, какое-то начальственное беспардонство и, скрытое за дежурной улыбкой, чувство собственного превосходства.
      - Ладно, прорвусь сам, - проговорил Андрей и положил трубку.
      Развернув просроченный пропуск, он протянул его вахтеру и поднялся на третий этаж.
      Над знакомой дверью вместо таблички "Лаборатория моделирования" зиял светлый квадрат. В опустевшей комнате склонилась над голым канцелярским столом одинокая фигура Максима Спежова. Он поднял голову и отрешенно посмотрел на Андрея.