Хищники из их зоны на несколько дней были удалены. Здесь-то он понял, какую роль в жизни животных занимают запахи. Запахи трав, деревьев, земли, других животных. Эррера в течение двух дней испытывал бешеное неутолимое влечение к Жаннет. Наконец, на третий инстинкт осилил его разум. Его не смутили даже миниатюрные передатчики, повешенные биологами им на шеи. При обратном превращении он испытал тяжкий и липкий стыд. Ни до, ни после у него и в мыслях не было таких желаний. Еще долго воспоминания о сибирской тайге заставляли его краснеть в темноте, когда он ложился спать. Никогда до этого ему не приходило в голову даже поухаживать за Жаннет. Она ему просто не нравилась. У нее были длинные, очень стройные ноги и высокая, красивой формы грудь, но такое неинтересное и невыразительное лицо и такое полное отсутствие какого бы ни было огонька в характере, что последними двумя качествами она резко выделялась из всей команды своей человеческой бесцветностью. И вот теперь Эррера мучительно хотел уйти. Он испытывал к Жаннет какие-то смутные чувства, может быть, не чувства, а комплекс вины. Ему не хотелось разбираться, чтобы не завязнуть в этом. Но сейчас нужно было прежде всего уйти. Неожиданно сзади раздалось сухое покашливание. Молодые люди обернулись - в дверном проеме стоял капитан. По-видимому, он задался целью не отставать сегодня от офицера. - Теперь вы здесь, Эррера Мартин, - констатировал он. - Так я и знал. Только с этим отсеком нет никакой связи, кроме аварийной и специальной... Простите меня, Жаннет Пуйярд, но нам нужно поговорить. - Я пойду? - почему-то спросила она. Офицер виновато пожал плечами, так, будто ему помешали закончить интересный для него разговор. Мужчины молча проводили ее взглядами. - Вы не должны портить праздник Ютте Торгейссон,- сказал старик.- Я не знаю, да и не вправе интересоваться, серьезно ли это у вас, но не надо девочке портить последний праздник перед высадкой. Кто знает, что ждет вас там? - Мне кажется, это серьезно. Я пойду, капитан? - Да. А завтра нам предстоит обсудить состав разведывательного отряда... Пусть меня не ждут - я подойду к столу позже. - Что-нибудь случилось? - спросила Ютта, когда Эррера вернулся в зал. В ее глазах не было свечечек, в них застыло беспокойство и смятение. Она как-то поникла, и даже ее чудесная кожа казалась серовато-оливковой. Все уже сидели за накрытым столом, уставленным хрусталем и причудливыми сервизными приборами. Никто не ел, все молча и вопросительно глядели на командира. - Простите за опоздание, вместе с капитаном проверяли агрегаты, - сказал он и сел рядом с Юттой. Внезапно Эррера почувствовал, что ребята огорчены его поступком, обижены за Ютту. Товарищи связывают их воедино и своим молчанием налагают на него какие-то обязательства. Понял, что в какой-то мере принадлежит ей в глазах окружающих, но эта мысль его впервые не испугала. - Прошу простить меня за задержку! - В дверях показался Кэндзибуро Смит. Виновны дела текущие! - Он поискал глазами, нашел среди сидящих Эрреру и поинтересовался: - А где наш уважаемый Рэд Селинджер? - Я здесь, капитан! - пробасил Крошка, появляясь из двери за спиной Смита с огромным блюдом в руках. - Кабаньи головы, фаршированные куропатками!-торжественно провозгласил он. Действительно, на подносе лежали три кабаньи головы, от блюда поднимался пар. По традиции балов каждый член экипажа обязан был представить на суд товарищей одно блюдо, изготовленное своими руками. Рэд, с помощью пищевого синтезатора, совершил чудо - создал кости кабаньей головы, мясо и даже хрящи, начинил фаршем куропаток, что, впрочем, было уже проще, и даже ухитрился как-то сделать шерсть. Он повторил кулинарный подвиг лаосских монахов, еще в XVI веке приготовлявших из сои и бумбуковых палочек вполне натуральных кур. Появление Крошки было встречено аплодисментами, выстрелил металлический баллон с шипучим безалкогольным напитком, из горлышка баллона вырвалось пламя. - За мать-Землю! За восемь миллиардов наших братьев, тяжелым и самоотверженным трудом преобразующих ее! - сказал капитан вставая и поднимая бокал с кроваво-красной жидкостью. Тост был традиционный, и все выпили стоя. Поднялся обычный за праздничным столом шум. Эррера и Ютта брели по длинному коридору в свои каюты. - Замечательно прошел праздник! Ютта слегка охмелела и была всем довольна. Эррера шел, держа в руке шпагу, которую отобрал у кого-то. О том, что у него своей не было, он помнил, вспоминал, как отобрал шпагу, но не мог восстановить в памяти, кому он кричал: "Я здесь единственный офицер, сдай оружие!". Впрочем, все это было неважно, главное было охранять Ютту от капитана. - Милый, обними меня или хотя бы возьми под руку, я, кажется, пьяна. Он обнял ее и поцеловал в смуглую щеку. Она согласно кивнула головой. - Еще. Он поцеловал ее еще раз, в глаз. Под губами шевельнулись ресницы. - Мы так не дойдем, - сказала она, не делая никаких попыток тронуться в путь. Тогда он взял ее за прохладную руку и повел за собой. Шпагу он бросил. - Ютта, ты меня любишь? - спросил Эррера, когда они, наконец, добрались до каюты. - Что с тобой? -она стояла спиной к нему и глядела на себя в зеркало. - Нет, скажи мне, ты меня любишь? - настойчиво допытывался он, заглядывая ей в лицо. - Что с тобой? - повторила она. Внимательно посмотрела в зеркало и, увидев его встревоженное лицо, заволновалась: - Ты заболел? Сходи завтра к Мзие. Он молчал, и выражение его лица не менялось. - Люблю, ну, люблю, - А серьезно? - Люблю. Но запомни, Эр. Я не Жаннет. И холодного человека около себя не потерплю! - Но ведь он же любит ее! - Мне такой любви не надо!-тихо сказала она. И он понял. Антуан Пуйярд любил свою жену великодушно. Он вообще снисходительно относился к человеческим слабостям. Но Жаннет от этого почему-то не была счастливее. В глазах общества и перед лицом закона они не были семьей, хотя и прожили совместно уже пятнадцать лет. Пуйярды не считались семьей из-за того, что Антуан не хотел детей, и теперь, как сожители, они не имели никаких льгот и не пользовались никакими преимуществами. Их положение можно было приравнять к гражданскому браку в средневековой Европе, когда там властвовала христианская церковь. "Что мне их регистрационный номер? - говорил Антуан. - Я не самец, учтенный статистическим бюро. Нам не нужны их подачки и поблажки, мы все завоюем сами!" Он, как всегда, расписывался за двоих. А Жаннет хотела детей, и ему стоило большого труда объяснить ей и себе, чем, кроме эгоизма, можно оправдать это нежелание. На следующий день молодой офицер нашел Кэндзибуро Смита опять в рубке у экрана. Кэп, сказал молодой человек, и капитан поморщился, - кэп, мы хотели с вами еще раз просмотреть списки десантников. - Хорошо, - ответил капитан, страдая от фамильярности офицера и непрофессиональных терминов. Давайте, последний раз проверим психофизическое состояние личного состава десантной группы. Они прошли в медицинский отсек, впереди Эррера, позади капитан, и сели у диагноста. Офицер нажал пальцем на клавишу "Пс. и Физ. сост.". Когда машина прогрелась, на коричневатом экране загорелась надпись' "Кэндзибуро Смит, капитан". - Можно пропустить. Офицер кивнул, корабль остается на орбите, капитан - на корабле. Нажал кнопку. Экран написал: "Эррера Мартин, руководитель". Потом пошел текст мелкими буквами: "Кровь - норма. Почки, печень, сердце, легкие-норма. Гормональные отправления - норма. Костно-мышечный аппарат незначительно ослаблен. Нервные реакции - несколько повышены. Мышечная реакция - норма. Общий тонус - норма". - Отклонений нет, - сказал капитан. Действительно, отклонения в нервных реакциях были у всех. У всех... кроме Жаннет Пуйярд. - Я всегда считал ее самым лучшим приобретением для команды, - буркнул капитан. - Антуана Пуйярда взяли ради нее. Для офицера это было неожиданностью. - Итак, капитан, состав разведотряда определился: Эррера Мартин, супруги Пуйярд, Ютта Торгейссон, Том Гар-рисон и Мзия Коберидзе. - Да. Около континентальной ракеты остается дежурить пилот Рэд Селинджер. Это логично, он биолог и стажировался оператором на Биотрансформаторе. Эта планета оказалась родной сестрой Земли. Совпадения превзошли самые смелые ожидания. Атмосфера была кислородно-азотно-гелиевая, воды было достаточно. Подумать только! Атмосфера, пригодная для жизни земных существ и, возможно, пригодная для питья вода. Температура в пределах плюс сорок минус тридцать. Орбита - слабо эллиптическая, близкая к круговой. Размеры планеты составляли ноль восемьдесят пять от земной, а масса - шестьдесят процентов от массы Земли. Когда были получены эти результаты, команда бросилась проверять взятые с собой семена земных растений. Все чувствовали себя колонистами. Кэндзибуро Смит сгоряча и для того, чтобы отделаться от мешавших ему посетителей рубки, предложил конкурс на лучшее название планеты. С этого момента члены экипажа просто перестали видеть приборы и схемы на своих постах. Все перебирали варианты названий, а по вечерам спорили до хрипоты. Капитан вынужден был отменить конкурс. - Думаю, что лучшее название появится при более близком знакомстве с планетой,- сказал он.- Мы будем иметь возможность наблюдать за всеми действиями разведывательного отряда. Каждый десантник понесет на груди миниатюрную телекамеру, и наша задача - держать в исправности все приемники на корабле. Энергия экипажа вылилась на телеприемники. Их просматривали и чинили по двое и по трое каждый экран. Была даже сделана попытка на время переоборудовать Главный Навигационный Экран. Когда капитан это обнаружил, он так побагровел, что, казалось, его хватит удар. Святотатец в этот день не появился ни к обеду, ни к ужину. Наконец долетели до планеты и легли на круговую орбиту. При этом в течение получаса предстояло несколько сложнейших эволюции корабля. Капитан провел их, казалось, не глядя на приборы, экраны дисплеев показывали отклонения от расчетного маневра на проценты или сотые процента. Его помощники застыли каждый на своем месте и в особенно удачных случаях бормотали: "Машина!", имея в виду голову капитана. Два дня корабль летал по круговой орбите, уточняя полученные еще в космосе параметры планеты. За это время свободные от вахт члены экипажа при незначительном увеличении экранов успели рассмотреть на планете динозавров, летающих коров, гигантских каракатиц и даже двуногого человека. Но что точно видели все и что подтверждалось показаниями приборов - на планете были леса, и реки, и моря. На ней был ветер и, наверное, была трава. Хотелось бы, чтобы была трава и цветы на ней.
      Континентальная ракета опустилась на большую поляну и твердо встала на три ноги. Перестали напряженно трещать приборы, корректирующие спуск и посадку. В иллюминаторах было черно от дыма, а в дыму с одной стороны горели сучья и небольшие стволы. Когда дым немного рассеялся, через наименее закопченный иллюминатор все увидели какие-то цветные пятна: синие, оранжевые, зеленые. Было страшно интересно, но больше рассмотреть ничего было нельзя. Похоже, что это была растительность, которую они видели еще с орбиты. Пока стерилизовали в камере "магнитного ползуна", которому предстояло вымыть стекла, начало темнеть. Так дружно еще ни разу не вставали. "Магнитного ползуна" выпустили сразу же после завтрака. Все ждали затаив дыхание, и наконец в одном из иллюминаторов появилось светлое пятнышко, оно росло, стали видны две металлические лапки с губками-водососами на концах. Потом робот переполз на другое место и исчез где-то на макушке ракеты (может, испортился в самый нужный момент), а люди приникли к окну в новый мир. Вокруг ракеты в радиусе пятидесяти метров была выжженная земля, покрытая шлаком и еще дымящаяся. На некотором отдалении от корабля лениво горели какие-то стволы. Но за краем гаревой площадки росла трава. Пестрая зеленая, с желтым и синим. Это было очень красиво, трава разных цветов росла кустиками или, скорее, клумбами. Кончалась оранжевая клумба, начиналась синяя. Казалось, кто-то высаживал эти травы и цветы, кто-то сознательный. За травой начинался лес и кустарники, яркие, бутафорские. Лес был похож на старинную палехскую миниатюру, деревья с красными или синими стволами и неправдоподобными причудливыми, разноцветными листьями. Этот день просидели в ракете, ждали, может, мир планеты подойдет ближе. Придут животные, если они здесь есть, прилетят птицы. Нужно было оценить опасности этого леса, слишком уж ярко и добродушно он выглядел, надо было взять пробы воздуха, исследовать микроорганизмы. Но в воздухе, сожженном теплом, выделившимся при торможении, и на почве, покрытой шлаками, ничего не могло быть. Предстояла работа. И все ждали, очень ждали разумных существ. Но существа не появлялись. Люди занялись анализами. Прежде всего воздух и микробы. Потом послали за травой "краба". Маленький, управляемый с ракеты танк с щупальцами нарвал разноцветной травы и даже сломал прутик с листвой от росшего ближе всего куста. Он же принес пригоршню почвы. Потом еще один рейс. Потом еще. Так прошел день второй. На третий день проснулись очень рано, как только взошло местное солнце. - Смотрите! - крикнула Мзия. - Ночью был дождь! Отмыло все иллюминаторы! Действительно, кое-где на стеклах виднелись грязноватые подтеки. На горизонте справа от первого иллюминатора сияла вполне земная, разноцветная радуга. - Давайте смотреть, может, покажутся разумные существа,- сказала своим бархатным голосом Ютта. - Нет! - отрезал начальник отряда.- Будем завтракать. Иначе вместо научных наблюдений я получу от вас голодные галлюцинации. - Странно, - задумчиво произнесла Жаннет, приступая к завтраку. - Почему все-таки трава здесь оранжевая? - Потому что фотосинтез может осуществляться не только в хлорофилле. Возможны другие механизмы... - И Антуан Пуйярд, не дожевав первого же куска, пустился объяснять способы усвоения растениями световой энергии. Говорил он долго и скучно, с отступлениями и примерами. Его большие, выразительные глаза остекленели. И казалось, что у него есть еще одна пара глаз, которыми он просматривает свою внутреннюю картотеку и извлекает из нее микрофильмы с необходимыми сейчас данными. Задолго до конца речи у всех испортился аппетит и настроение. Выдержать долго Антуана Пуйярда могла только его жена. Остальные, признавая за ним подавляющую эрудицию, избегали общения с биологом. Эрреру он необычайно раздражал. Вся огромная эрудиция Пуйярда была поставлена им на службу собственнической психологии. Весь этот мощный аппарат, включая мысли Монтеня и изречения Ларошфуко, призван был обеспечить душевный комфорт, материальные удобства и моральные права их обладателя. Это, по мнению офицера, выносить было невозможно. - Черт с ним! - пробормотал Эррера и двинулся проверять показания приборов. У приборного пульта уже были Крошка и Мзия. - Воздух как воздух, - сказал Рэд, когда он вошел.- Четыре группы микроорганизмов, совершенно безвредных. - Можно выходить в шортах и загорать? - ехидно спросил Эррера. - Можно. - Рэда нелегко было смутить. Эррера задумался. Тихо гудела система жизнеобеспечения, да пощелкивали приборы. Когда он поднял голову и обернулся, то увидел, что за спиной собрались все остальные члены отряда. - Нужно выйти и осмотреться, - тихо предложил Рэд. - Хорошо,- решился Эррера. - Выходим. Прошу надеть костюмы биологической непроницаемости. Не забудьте оружие. - Он повернулся к Селинджеру: - Дай нам пяток мышей... Остаются Мзия и ты. - Почему я? - закричал в отчаянии Рэд. - Ты - пилот! Когда группа подошла к краю опаленной почвы, то первое, что всех поразило, была роса. Обычная на Земле и виденная всеми в сибирской тайге. Потом появились какие-то насекомые, прыгающие и летающие. И вот, наконец, деревья: огромные, развесистые, оранжевые, помельче - синие и другие, с красными на зеленой подкладке листьями. Они постояли немного, потом Гаррисон вынул из прозрачного мешка клетку с мышами. Мыши сели столбиками, задрали мордочки и ожесточенно начали нюхать воздух. Сдыхать они не собирались. Тогда главный биолог выругался длинно и замысловато, бросил клетку со зверьками в траву и откинул скафандр. - Ребята! - крикнул он. - Можно дышать! Все сняли скафандры, и людям в лица ударил воздух, напоенный ароматами. И какими ароматами! Воздух казался густым от запахов меда, непривычного, неземного меда незнаемых цветов. Налетевший ветерок приносил новые запахи, похожие на запахи духов, в которых люди на Земле записали память о земных цветах. Тонкие неназойливые ароматы и тишина. Шелест оранжевых листьев и тепло солнечных лучей на затылках. Они стояли с лучевыми пистолетами в руках (по инструкции), слушали тишину и вдыхали этот воздух. Их обступил покой. - Хотите стихи? - спросил Эррера. На его лице успокоилась счастливая улыбка, ноздри подрагивали, втягивая сладкий воздух. Ему никто не ответил. По ограде высокой и длинной Лишних роз к нам свисают цветы. Не смолкает напев соловьиный. Что-то шепчут ручьи и листы. - Чье это? - спросила Ютта. - Блока. "Соловьиный сад". Послушайте еще отрывок! Наказанье ли ждет иль награда, Если я уклонюсь от пути? Как бы в дверь соловьиного сада Постучаться, и можно ль войти? А уж прошлое кажется странным. И руке не вернуться к труду. Сердце знает, что гостем желанным Буду я в соловьином саду... - Что-то шепчут ручьи и листы, - задумчиво повторила Ютта. - Что шепчут? Внезапно Гаррисом вскрикнул - из травы высунулась усатая кошачья мордочка с двумя глазами. Люди отступили, опасливо подняв пистолеты, и из синих зарослей вышел диковинный зверь, длиной около метра и сантиметров пятнадцать в поперечнике, с восьмью мускулистыми ногами. Зверь был покрыт коричневой переливчатой шерстью. Несмотря на то что животное было больше похоже на мохнатую гусеницу, оно казалось симпатичным и внушало доверие. Зверь без тени любопытства посмотрел на них, отщипнул клок оранжевой травы, задумчиво пожевал и ушел. - Не попрощался, - осуждающе сказал Эррера. Все облегченно рассмеялись. - Идем дальше? - спросил Том. - Да. Но впереди по траве пойду я. - Эррера вышел вперед и шагнул прямо в синюю клумбу. - Стойте пока что там! Он сделал десять - пятнадцать шагов, остановился, поводил грубым сапогом по траве. Из-под ноги врассыпную скакнуло десятка два неуловимых насекомых. - Кроха, - приказал он, - принеси-ка пару сачков и три прозрачных мешка. Жаннст и Антуан будут у нас ловить насекомых. Только берегите лица и не берите их руками! Остальные подстраховывают меня. Он сделал еще десяток шагов и остановился перед деревцом с топким, желтым стволиком, с длинными, синими листьями. - Осторожно, Эр! - крикнула Ютта. - Я вижу! Действительно, по всему стволу деревца сидели ежи. Обычные, может, чуть меньше земных. Иглы у них были покороче и потоньше. Офицер дулом пистолета (в любое время можно выстрелить, как предписывает инструкция) шевельнул одного ежа. Колючий комок камнем упал на землю. Эррера отпрыгнул назад. Когда он осторожно подошел снова, еж лежал там же. Эррера нагнулся, шевельнул его дулом пистолета еще раз. - Похоже, это плод, ребята! -крикнул Эррера. - Держите! И он, отломав несколько ежей, бросил их десантникам. Все шарахнулись в сторону. Гаррисон запротестовал: - Не ребячься, Эр. Может, они ядовитые? - Проверь, - пожал плечами офицер, - Это дело главного биолога... Ребята! продолжал он. - Осторожно за мной. Главной чертой его характера было стремление идти вперед и увлекать за собой остальных. Потихоньку группа углубилась в лес. Странный это был лес. Светлый, какой-то прозрачный, напоенный удивительными, нежными ароматами. Видов деревьев было много, но ползучие растения почти не встречались, и было много полянок, отчего лес казался немного запущенным английским парком. Непрерывно попадались мелкие животные. Зверье выглядело непуганым. Метров через двести десантники вынырнули из чаши на большой луг. - Осторожно!-тихо сказал Эррера, шедший впереди группы. - Не стрелять! - - Ой! -Это Жаннет вынырнула вслед за командиром. На лугу паслись коричневые животные величиной с корову и с рогами на голове. Сужающиеся вперед головы кончались двумя хоботами, которыми эти странные существа очень ловко, действуя попеременно, срывали пучки травы и отправляли в рот. - Может, они разумные? - спросила Ютта после недолгого наблюдения. - Вряд ли! Слишком велики, - сказал Том. - Наш Рэд тоже великоват... - засмеялась Ютта. Одно из животных, привлеченное шумом, повернуло голову и посмотрело на них большими любопытными глазами. Все застыли. А вдруг контакт? Но животное отвернулось, и его хоботы опять ритмично задвигались. - Машина какая-то! - с досадой сказала Жаннет. - Хоботная антилопа!-в восторге прошептал Гаррисон. - Крошка, что у вас там? - послышался в шлемофоне взволнованный голос Мзии. - Ничего, Мзиюшка, нашли коров. Сейчас подоим, и вечером будешь пить парное молоко. - Я хочу к вам! - Нельзя, Мзия. Мы уже поворачиваем обратно. - сказал Эррера и, обращаясь к группе, скомандовал: - Сто метров в сторону и обратно. Назад шли веселее, разговаривая и смеясь. Неожиданно вышли на незнакомую поляну, по краям заросшую зелеными и красными кустами. Все остановились. На шарообразных кустах, широко распластав крылья и как бы обняв ими листья, сидели лебеди. Иначе нельзя было назвать этих темно-синих птиц, с сияющими вороненой сталью пластинками на спинах и крыльях, с изумрудными шеями и грудками. Птицы были величиной с крупную собаку. Это если не считать крыльев и длинной шеи с крупной лобастой головой. Три зеленых фасеточных глаза (два по сторонам головы, один - на затылке) и длинный, массивный клюв довершали сходство с земными птицами. Исключая, конечно, затылочный глаз. - Зачем им глаз на затылке? - шепотом спросила Ютта. - Наверное, здесь есть хищники, -пояснил Гаррисон. - Даже скорее всего. Это - как дополнительная защита против возможной опасности. Иначе он атрофировался бы. - Отдыхают, - задумчиво констатировал Том. - Как боксеры после боя. Вид у них беспомощный какой-то. - А погладить их мне не хочется! - вдруг сказала Ютта. - Почему? -спросил Эррера. - Не знаю... Они противные. - Просто на них нет мягких перьев. - Командир с сомнением посмотрел на птиц. - Субъективная оценка "противные". Пошли! Пока десантники пересекали поляну, существа повернули головы и провожали их взглядами своих фасеточных глаз, но ни одно из них не поднялось с куста. К ракете вернулись без приключений. После обеда вышли из ракеты погулять; правда, отходить более чем на пятьдесят метров Эррера запретил. Над ними парили на огромной высоте какие-то птицы. Антуан сбегал за ОУ - оптическим умножителем, наследником старинного бинокля. Птицы оказались синими лебедями. Вечером все маялись сильной мышечной слабостью и небольшой головной болью. Биотрансформатор после осмотра команды и анализа выдал диагноз: "Легкое отравление местной кислородной атмосферой. Сильное влияние биополей неизвестного происхождения. Лечение - биостимуляция и повышение обмена веществ в нормальной атмосфере. Профилактика - пребывание в открытом пространстве не более четырех часов". Так состоялось первое знакомство с новым миром. К вечеру все почувствовали себя значительно легче. Настроение было приподнятое и возбужденное. Не зря разуверившееся человечество решилось на последнюю попытку. Не зря три космических корабля - их "Левингстон", "Нансен" и "Миклухо-Маклай" стартовали летним вечером с Земли, еще пропахшей бензиновым перегаром и затянутой нефтяной пленкой, еще в руинах, но уже восстанавливаемой, еще некрасивой и пожелтевшей, но уже выздоравливающей. Не зря на долгие годы стали они далекими для близких и должны были жить своей жизнью, в своем мире, насчитывающем пятнадцать человек. Они должны были открыть эту планету. В кают-компании было уютно по-земному, из экрана высунулся торс Кэндзибуро Смита. Он "проводил беседу" с командой. Говорил он сурово, как Савонарола на площади Флоренции. "Было бы стыдно перед соседями по дому, перед друзьями по работе, перед отцами и матерями, со страхом отпустившими нас и с бесконечным терпением ждущими, и перед многими другими совершенно незнакомыми людьми! - говорил он. - Съесть десятилетний запас энергии, собранной в космических энергостанциях, и... ничего не дать взамен. За столько лет не посадить ни одного дерева, не вычистить лужи, не законсервировать памятника прошлого и, вернувшись, сказать: "Нету. Нету обитаемых миров, мы одни в мире. Это объективная реальность". Конечно, объективная, а все-таки... все-таки обидно. И не очень оправдаешься. Но теперь мы нашли ее!" - Ура, капитану Смиту! - крикнул Эррера, и все его поддержали. - Ура-а! Несколько секунд десантникам казалось, что из глаз старика польются слезы, такое у него стало лицо, обмякшее и беспомощное, но он как-то странно крякнул и неожиданно выключил экран. Эррера подумал, что суровое и каменное выражение лица капитана хорошо лишь в обычное время и при мелких неприятностях, а при крупных его мимика реагирует так же, как и у остальных, если не острее. И еще он подумал, что у капитана развивается старческая чувствительность. Весь следующий день отливали из сверхпрочной пластмассы, она была даже ковкой, корпус вездехода. Формами для деталей служили углы и участки стен комнат, подлестничные пространства и другие участки ракеты. Все было предусмотрено. Проверили двигатели и оборудование вездехода, а к вечеру уже окончили монтаж. Еще через четыре дня разведчики осмотрели территорию в десять квадратных километров и углубились в декоративный лес. Ездили на вездеходе и ходили пешком, составили огромный живой гербарий, наловили целый зоосад животных и насекомых. Наконец, обнаружили море или большое озеро. - Странная планета, странный животный мир! - сказал за ужином биолог Том Гаррисон. - Совсем нет хищников. Не обнаружено! Никто не поедает другого, все лопают траву! - Нет разумной жизни, - поддержал его Антуан. - Как ни старались отыскать, не нашли. Скучная планета. Рай до Адама и Евы. Насчет Адама и Евы понял только Эррера, остальные тактично промолчали. - Нет. - Рэд говорил медленно, взвешивая слова.- Скучной я бы ее не назвал. Тихая. Тоже не то слово. Не знаю, как сказать, но мне здесь беспокойно, тревожно. Будто кто-то подглядывает за мной... - Ты прав! - неожиданно поддержала его Жаннет. - И у меня такое чувство, что в кустах кто-то прячется и наблюдает за нами. Эррера вспомнил слова капитана о психической устойчивости Жаннет и покачал головой, однако ничего не сказал,- у него были основания помалкивать. - Голубые лебеди за тобой подглядывают, - сказал он с казенным сарказмом, - Или жираусы, - Жираусы были животные, похожие одновременно на жирафов и на страусов.- Или хоботные машины. Разумных животных ведь мы не нашли! - Пока нет. - А по-моему, очень милые существа эти хоботные антилопы,- вмешалась Мзия. - Неразумные, но мирные. Действительно, антилопы Гаррисона, как их назвали, на плоть пришельцев не посягали, жрали в основном траву и листья, и большинством голосов было решено, что они травоядные. Многие животные уже получили названия и были классифицированы. Например, первое встреченное ими в этом мире существо получило наименование "Эррера усатая", а голубые лебеди - "Лебедь Антуана", чем Пуйярд очень гордился. Он даже считал себя обязанным принять декларативные меры по охране лебедей. - Надо добиться, чтобы третий глаз у них атрофировался за ненадобностью! Антуан взял на себя роль святого покровителя и заступника птиц, вероятно не нуждавшихся в его защите. Товарищи восприняли его высказывание с некоторым весельем, и Пуйярд обиделся. - Нужно проверить море! - неожиданно сказал Селинджер. - Может быть, разумная жизнь развивается здесь в другой среде. - Верно, - рассеянно кивнула головой Ютта, а потом, очнувшись от своих мыслей, спросила:-А почему вы все думаете, что здесь должна быть разумная жизнь? - Почему мы так думаем? -растерянно пробормотал Антуан. - А правда, почему мы так думаем? Десантники замолчали. Они чувствовали, что их детская вера в разумную жизнь на планете подтверждается какими-то неуловимыми аргументами. Но какими - никто не мог сказать. Что-то ускользало от их внимания, а ведь это вообще была первая попытка осмыслить и разобраться в своих ощущениях после знакомства с новым для них миром. - По-моему, здесь слишком хорошо! - робко высказал свою мысль Рэд. Может, я говорю глупость, но здесь неестественно красиво, удобно, что ли, для дикого мира! - Как будто здесь над природой поработали дизайнеры и психологи! выкрикнул Том. - Смотри, Эррера, ни одного ядовитого плода, все съедобно, все вкусно, полный набор металлов в плодах и витаминов тоже, - Мзия словно задалась целью убедить неверующего Эрреру. - Ни одного хищника, - сказала задумчиво Ютта.- Даже насекомые не кусают. - Может, и на Земле было так же до появления человека!- возразил Эррера. Откуда вы знаете? - Не-ет! Мы знаем, что на Земле всегда один вид животных поедал другой вид в продолжение всех геологических эпох. А здесь они все травоядные! сказала Ютта. - Нет, здесь какая-то тайна! И все с ней согласились. - Вот что я скажу, - прервал всех Эррера. - Хватит собирать гербарии для школьного кабинета ботаники! Завтра идем к морю, потом в кинжальный поход в глубь леса! На следующий день команда была готова встретить восход местного солнца. В экспедицию отправились Эррера, Ют-та и Гаррисон. И хотя в компании Селинджера люди чувствовали себя почему-то безопаснее и увереннее, кулаки Рэда и его редкостная реакция боксера ничем не могли помочь в воде. А если гигант чего-нибудь и боялся, то скорее всего именно воды; он так и не научился плавать на Земле. Теперь главным лицом была Ютта, жительница австралийского шельфа, выросшая в море и работавшая в нем, как другие работали в садах и на пашнях. - Операция "Наш друг водяной" начинается! - крикнул Эррера, последним садясь в вездеход и посылая остающимся шутливый воздушный поцелуй. Незанятые члены экипажа, торопливо помахав руками, побежали в рубку к телевизорам. Всем было интересно, а кроме того, ушедшим на поиск могла понадобиться срочная помощь. Заодно подключили связь с капитаном. Кэндзибуро Смит, и члены экипажа корабля были непременными, хотя и пассивными, участниками всех походов разведгруппы. Вездеход шел по зарослям, почти без усилий прокладывая себе дорогу. Впрочем, особенно большие или красивые группы деревьев они обходили. Сквозь бортовые окна был виден неправдоподобный, светлый и красивый лес. Трава, кусты и мелкие деревья стелились перед ними, открывая иногда удивительные поляны, казалось нарисованные рукой мастера из Палеха. Зверей не было видно, только в небе парил одинокий синий лебедь. Он все время висел над ними, как елочная игрушка на нитке. Наконец раздвинулся последний занавес оранжевых и багровых деревьев, и перед ними в рамке растительности голубовато-белым светом заискрилось море, отделенное от них небольшим участком каменистого пляжа. Что-то вроде крымского берега или калифорнийского, у Тихого океана. Было жарко и томно. За спинами людей в безопасной тишине почти совсем по-земному стрекотали местные кузнечики.