Леха ввалился в ее квартиру ну так не вовремя, ну так не вовремя, что Даша едва не заплакала от досады на него, себя — нерасторопную, и на Муратова Константина Станиславовича, позвонившего ей слишком поздно, а не заблаговременно.
      Леха ввалился, а не вошел, с огромным букетом хризантем. С большущим пакетом, в котором что-то шуршало, позванивало и источало одуряющий аромат свежекопченого окорока.
      — Ну, сестрища! Гуляем!!! — оповестил он с порога тоном, не терпящим препирательств.
      Осмотрел ее с головы до ног. Внимательно и предвзято осмотрел, как мог смотреть на нее только строгий родитель.
      Разумеется, тут же отметил про себя ее походно-боевой настрой. Куртка там с капюшоном, которую она надевала крайне редко на природу и почти никогда в городе. Сапожки непромокающие чуть повыше щиколоток, она их тоже в городе никогда не носила. Объемная сумка, набитая так туго, что «молния» еле-еле держалась. Ключи от машины на пальце. Ну и конечно же нетерпение, брызжущее, как сок из стиснутого пальцами плода.
      — Гулять собралась? — с нежной вкрадчивостью поинтересовался Леха и тут же полез к ней целоваться. — Я угадал, детка? Гулять собралась? А?
      — Ну… типа того… — промямлила Даша в ответ, уловив в момент поцелуя характерный запах спиртного. — Ты чего, Леш, выпил, что ли?
      — Ага, выпил, — закивал тот, дурашливо улыбаясь, и тут же принялся разуваться и приказывать: — Ты раздевайся, раздевайся, милочка. Все прогулки отменяются. Никуда не идем, не едем, а станем заниматься кое-чем другим.
      — И чем, если не секрет?
      Даша осторожно поставила сумку на пол и незаметно так затолкнула ее в самый темный угол прихожей. Не приведи господь, полезет проверять, с чем и куда она собралась, беды не оберешься. Будет сразу столько вопросов!
      И зачем ей, к примеру, крем для бритья? И бумажные полотенца с пластиковой посудой и супами быстрого приготовления? Туалетная бумага, мыло, печенье, кусок сала, завернутый в фольгу?..
      Уж не в тюрьму ли к кому собралась с передачей? Тюрьма-то в их городе имелась, да еще какая! Так вот, может, отчаявшись найти себе жениха среди людей вполне приличных, подалась на поиски в том направлении, а?!
      Что-то приблизительно подобное рисовало моментально взмокшее от испуга Дашкино воображение, когда она незаметно от Лехи заталкивала ногой сумку. Что-то такое, от чего моментально расхотелось жить. Ведь если прицепится, живой не отпустит, пока не вытрясет всю правду. А разве могла она ему все рассказать?! Да нет же, нет! Он же тогда…
      Подцепила неизвестно кого на улице и поволокла на ночь глядя в деревню?! Очумела, баба, дура совсем!..
      Накупила ему продуктов на неделю, приготовила для него ужин, истопила печь?! А потом легла с ним в постель и ублажала ублюдка до самого утра?! Казнить, нельзя помиловать!!!
      Мало этого: целую неделю с замиранием сердца ждала звонка от него, вздрагивая от каждого звука? Потом не выдержала и позвонила сама, а когда ей никто не ответил, проревела всю ночь? И хорошо, что ночь уже была, а то точно бы поехала туда, испугавшись за бедного бродягу.
      Дура!!! Трижды, четырежды, сотни тысяч раз дура несусветная!!!
      Выпороть, посадить под замок, лишить права проживания в одиночестве под крышей отчего дома!!!
      Приблизительно таким был бы список наказаний, уготовленных Лехой, узнай он обо всем.
      Но ведь и это еще не все!
      Когда сегодня утром Константин Муратов все же позвонил ей и после непродолжительных и бурных извинений попросил ее приехать, купив попутно что-нибудь — список был тут же озвучен, — она как ненормальная помчалась сначала в гараж, потом по магазинам, потом снова домой переодеваться и…
      И вот тут Леха и пришел.
      — Мы с тобой, сестрища, станем обмывать мой успех! — провозгласил Леха.
      Едва ли не за пазуху засунул ей хризантемы, подхватил пакет и понес его на кухню. И уже оттуда принялся выкрикивать:
      — Ты не стой столбом, Дашка, давай раздевайся и присоединяйся! Нужно накрыть стол! Накрыть красиво, как ты умеешь! Мы ведь не одни будем!
      — Варя придет? — поинтересовалась она, неуверенным движением потянув «молнию» на куртке книзу.
      — Не-а, Варька к родичам подалась, ребят в дальнюю поездку собирать. Предки Варькины изъявили желание свозить пацанов на пару месяцев к морю, у них там друг детства проживает, домик им уже там снял или коттедж, точно не знаю. Но знаю, что клево им там будет. А то сопли с ангинами достали уже, — трещал без умолку брат, хлопая дверцами шкафов и холодильника.
      — А кто же тогда к нам в гости пожалует? — насторожилась моментально исстрадавшаяся Дашкина душа от нехорошего предчувствия. — Ты что, опять?!
      По тому, как моментально затих на кухне Леха, Даша догадалась, что попала в точку. Тот снова задумал сватовство! Выбрал удачный для этого случая день — суббота же, никто никуда не торопится. Подобрал удачную на его взгляд легенду — успех какой-то требуется обмыть. И…
      В кухню Даша ворвалась, едва не выломав притолоку. Куртку снять так и не успела, только-только расстегнула, как истина восторжествовала.
      — Ты!.. Ты знаешь кто??? — заорала она на бедного Леху прямо с порога. — Нет, ты знаешь, кто ты???
      — Знаю. — Леха вдруг ощетинился, сделался насупленным и недобрым, уселся на табурет, привалившись спиной к подоконнику, — он всегда так сидел на этой кухне — и спросил очень зло: — А ты кто, сестрища?!
      — Я? Я несчастная жертва твоей добродетели, вот! — пискнула она, заподозрив неладное и чуть сбавляя обороты. — Ты вечно лезешь ко мне с этими знакомствами и…
      — Ты лучше заткнись, а то я тебя сейчас выпорю, — оборвал он ее громко и грубо. — Ты не жертва, ты… Ты гадкая девчонка, если не сказать, что еще похуже! И только посмей сейчас выйти за порог, прикую наручниками к батарее, просидишь у меня дома целый месяц, поняла?!
      Он как-то узнал про Муратова? Даша еле удержалась на ногах, но все же ахнула, не сумев совладать с собой.
      Он точно все узнал! Узнал, узнал, сомнений нет! Либо Щукари позвонили Лехе. Они ведь доброхоты еще те. Узрели чужака в пустующем доме и тут же отзвонили.
      — Как ты узнал? — сникла она моментально и тут же принялась стягивать с плеч куртку.
      — Как узнал, как узнал! — прорычал, не сбавляя громкой злости, Леха. — Так и узнал! Щукари позвонили и доложили, что в наш дом кто-то влез. Я и съездил туда во вторник…
      Вот почему Костя не позвонил, застонала мысленно Даша. Леха снова влез в ее жизнь и все напортил.
      — И что там? — Она оседлала табуретку возле двери, потому как стоять сил больше не было. — Состоялись разборки? Ты набил ему м… лицо?
      — А че это мне ему морду бить?! Зачем?! Если моя сестра сама к нему привязалась и сама потащила его и в дом, и на себя. — Здесь Лехины кулаки с таким грохотом обрушились на столешницу, что Даша, не выдержав накала, все же потихонечку заплакала. — Ты повела себя как последняя шлюха, понимаешь хотя бы?!
      Она молча замотала головой, все отрицая.
      — А это так, сестра! Именно так! И этот подонок думает приблизительно так же! Это я, твой родной брат, думаю по-другому, а вот он!.. — Леха матерно выругался и, забыв извиниться, продолжил: — Он принял тебя за глупую распущенную авантюристку, вот!
      — Это он сам тебе так сказал? — не поверила Даша, ведь позвонил же ей сегодня Костя, сам позвонил и попросил приехать.
      — Он так не сказал, — нехотя признался брат, врать ей он тоже не любил особо, да и не умел. — Но я же видел по глазам, что он о тебе думает.
      — Вы подрались, Леш? — Даша слизала языком назойливую слезу, повисшую на верхней губе и не желающую оттуда скатываться.
      — А чего мне драться с этим дрычем?! — фыркнул Леха, в недалеком прошлом — отпетый микрорайонный хулиган. — Мне его завалить — пару раз плюнуть! С таким даже неинтересно, пальцем ткнул, он и заныл.
      — Ныл? — не хотела, да спросила она.
      Верить в то, что Костя оказался рохлей, слабаком, нытиком и подонком, жутко не хотелось. Так вот сразу из героев и в подонки?..
      Тяжеловато давалась ей подобная метаморфоза.
      — Ну не ныл, — снова через великое «не хочу» признал Леха. — Ну не тыкал я его пальцем, что вообще это меняет?
      — Это меняет все, — подала голос Даша, непонятно с чего обрадовавшись.
      Подумаешь, не подрались. Подумаешь, не оказался Костя нытиком. По сути, это ничего не меняет, хотя ей казалось совсем иначе.
      Главное — это то, что Леха узнал про ее тайную глупость, называйте это именно так. Узнал, представил все в гадком, искаженном свете. Наговорил наверняка кучу гадостей Косте, и теперь ничего уже невозможно исправить.
      Но вот почему он все же позвонил ей сегодня утром и попросил приехать? Интересно…
      — Ты выгнал его? — осторожно поинтересовалась Даша.
      — Очень мне нужно! — фыркнул тот, снова с грохотом опустив кулак на стол. — Он же твой гость, разве я смею! Пускай живет, этой рухляди никому не жаль, но вот ты… Ты, Дашка, чтобы не смела туда и носа казать. Узнаю, что приезжала, спалю дом вместе с этим подонком, поняла?!
      А он спалит! Ему станется! Измордовал же он ее одноклассника на выпускном вечере, когда тот из невнятной юношеской ревности взял и обрызгал Дашино платье грязью из свежей лужи. Еще как измордовал, невзирая на то, что родители Дашиного одноклассника занимали какие-то кресла в городской мэрии, а сам Леха еще ничего собой не представлял. Еще никаких постов главных менеджеров в солидных фирмах не имел. И никакие начальницы по имени Татьяна — это для других Татьяна Ивановна, ему — просто Татьяна — не были с ним запанибрата.
      Уже тогда Леха славился сволочным и независимым характером.
      — Не поеду, — пообещала неуверенно Даша и взглянула на брата с мольбой. — Ну, а позвонить можно?
      — Звони, — смилостивился Леха и тут же внес поправку, на которые был большой мастак. — Но в моем присутствии!
      — То же мне, цензор, — обиделась Даша и пошла в прихожую за дамской сумочкой, куда убрала мобильник перед дальней дорогой.
      Леха страховки ради потащился следом. И дышал и сопел ей на ухо, пока она тыкала неуверенными пальцами в крохотные кнопки телефона. Ей в какой-то момент даже показалось, что уши брата начали шевелиться от нетерпения.
      Костя долго не отвечал. Она даже запаниковать успела. А вдруг его утренний звонок был розыгрышем?! Вдруг он давно уже покинул домик, а ей позвонил из желания досадить бдительному Лехе, поднявшему такую бучу. Но потом неожиданно пришло соединение, и жизнерадостный Костин голос произнес:
      — Алло! Даша! Привет! Ты подъезжаешь? Тебя встретить?..
      Она ошалела, если честно. Чего угодно ждала, но только не подобного счастливого гомона, не позволяющего ей вставить хотя бы слово.
      — А-а-а, я это… Не приеду, наверное… — промямлила она, с тоской наблюдая за своей трусливо упавшей в пятки душонкой.
      — Не приедешь?! Ну, почему?! — с обидой спросил Костя. — Мы же договаривались! Ты же обещала! И потом… Мне здесь жрать нечего, если честно.
      — Я понимаю, но…
      Даша моментально осеклась, увидев возле своего носа увесистый кулак братца. Он конечно же слышал все. И теперь бдительно контролировал ее ответы.
      И Даша вдруг разозлилась.
      Какого черта, а?! Какого черта он лезет в ее жизнь?! Пускай вон со своей Варькой-притворщицей разбирается.
      — Я не приеду, потому что мой брат обещал приковать меня наручниками к батарее, если я выдвинусь из дома, Костя! — выпалила Даша и, так и не узнав, как Муратов на это отреагирует, сложила свой телефончик книжечкой. — Все, Леха, конец лав стори. Пошли накрывать на стол, и веди своего претендента. Только не смей меня просить о том, чтобы я вела себя с ним приветливо, мило, без ехидства и зубоскальства излишнего.
      — Опять издеваешься? — снова засопел тот.
      Леха, как никто, знал, что, если сестрице шлея попадет под хвост, пиши пропало! Может выставить себя такой стервой, что любой здравомыслящий человек будет обходить не то что ее, а дом ее и улицу дальней стороной.
      — Я не издеваюсь, я предупреждаю! — рыкнула Даша, повесила куртку, сняла непригодившиеся сапожки, напялила тапки, место которым было на помойке, и снова пошла на кухню. — Можешь выставить тут хоть полк, хоть три полка женихов, ничего не поменяется. Ничего! Мне они будут не нужны!
      — А кто же тебе нужен? Дрыч этот, что ли? — все никак не сдавался Леха, шлепая за ней следом и дыша ей в затылок горячо и громко. — Нашла жениха! Да он же… Он же рвач, он же плейбой доморощенный! Ему же от приличной девушки только одно и нужно, пойми!
      — И что ему нужно, что?! — Даша схватила принесенный Лехой пакет с такой силой, что бутылки, стукнувшись друг о друга, жалобно взвизгнули потревоженным стеклом. — Вот что ему нужно от меня, по твоим понятиям? Секс? Да он его может иметь за день раз по сто! К его ногам любая ляжет, понимаешь!
      — Ты и легла, — огрызнулся брат, снова усаживаясь на табурет и упираясь спиной в подоконник. — Но ты ведь не любая. Ты же у меня особенная, Дашка! Тебе нужен другой, пойми!
      — Кто?! Кто мне нужен?! Володька твой Королев, что ли?!
      — А чем он плох? — Леха обезоруживающе улыбнулся ей, и вот в тот же самый момент в дверь ее квартиры позвонили. И братец моментально проговорил, как будто бы не было неприятного разговора между ними только что: — Давай, малыш, накрывай на стол, кажется, он пришел чуть раньше времени.
      — КТО??? — взревела Даша, швырнув о стол палку сырокопченой колбасы. — Кто на этот раз почтит меня своим оценивающим вниманием?!
      — Никого нового, малыш. Все тот же Володька Королев, встречайте!..

      Королев Владимир мог бы быть мечтой любой здравомыслящей красотки. Мог бы, но не был. Чего-то ему явно недоставало для того, чтобы стать мечтой. Либо, наоборот, было в избытке.
      Высокий, крепкий. С симпатичным, правильным славянским лицом. Кудрявыми русыми волосами. Прекрасными манерами и правильной речью. И все же…
      Походка его при атлетическом сложении могла быть чуть раскованнее. Не стоило ходить, как на плацу, с неестественно выпрямленной спиной. Физиономию можно было бы иногда и не побрить, а то ведь щеки и подбородок вечно выскоблены до неприятного голубоватого оттенка. Волосы…
      Иногда Даше казалось, что его безукоризненная прическа отлита из воска. Кудряшка к кудряшке были пристроены на его голове — строго по плану и необходимости.
      И еще…
      Ее просто мутило от того, как Королев одевался!
      Галстук, пиджачная пара и непременная сорочка светлых оттенков. Интересно, в подвал за картошкой тот тоже лазил в пиджаке? Или в гараже на верстаке у него имелся запасной вариант пиджака с брюками, аккуратно вывешенный на плечиках?
      Он вошел в ее квартиру с розами, которые держал в согнутой в локте руке, ну будто первоклассник, ей-богу. Увидел ее — заплаканную, в стоптанных старых тапках, с взъерошенными волосами — и, кажется, сник.
      Интересно, что ему наобещал Леха? Что она встретит его в вечернем платье с уложенными в букли волосами? Ага, щ-щас!..
      — Добрый день, Дарья, — произнес Королев неприятным ее слуху, суховатым голосом, тут же протянул ей, как заведенный, букет и уточнил для соблюдения порядка: — Это тебе.
      — Благодарю, — буркнула она и сунула букет к уже подаренным хризантемам, которые из вредности оставила на тумбочке в прихожей.
      — Можно пройти? — уточнил Королев, не дождавшись от нее приглашения.
      — Входи, раз пришел, — фыркнула она и тут же ушла к брату.
      Смотреть на то, как Володя станет развязывать шнурки на ботинках, потом аккуратно ставить их носочек в носочек под ее вешалкой, было выше ее сил.
      — Тапочек для меня нет? — крикнул Королев ей вслед растерянно.
      — Нет! — не оборачиваясь, крикнула Даша.
      Тапочки ему, скажите, пожалуйста! Может, еще и постель разложить?..
      Леха всю картину наблюдал от дверного кухонного проема, настроения, понятное дело, ему это не прибавило. Поэтому он достаточно хмуро смерил сестру взглядом с головы до ног и прошипел едва слышно:
      — Ума нету, что поделаешь!
      Даша, как любил говаривать ее брат, закусила удила и теперь на всякий разный манер репетировала про себя сценарий собственного отвратительного поведения. Надо же было вывести накрахмаленного Королева из себя! Раз уж субботний день пропал.
      — Сходи переоденься, — приказал ей свистящим шепотом брат и ткнул между лопаток. — Ну!
      — Сойдет и так. — Она злорадно улыбнулась, нарезая колбасу, и тут же громко шмыгнула носом, ведь именно с ее носа началась ее откровенная неприязнь к Королеву. — Он должен любить меня всякой, Лешенька. Твоя Варька небось при тебе и в ночной сорочке разгуливает, и в бигуди, так ведь? Вот пускай и ко мне простоволосой привыкает.
      Привыкание Королеву давалось с великим трудом, это видели все.
      Он присел к столу и с плохо скрытым изумлением наблюдал за тем, как Даша то почешет себя в боку, то облизнет пальцы от апельсинового сока, то некрасиво дрыгнет ногой, пытаясь пристроить на место то и дело спадающие старые тапки. Когда все сели к столу, стало только хуже.
      — За что выпьем? — осторожно поинтересовался Королев, виртуозно разлив вино по высоким бокалам. — Может быть, Дашенька, предложишь что-нибудь?
      — Почему нет? — снова злорадно ухмыльнулась она и тут же почувствовала тяжелый вес Лехиной ступни на своей. — Предлагаю выпить за свободу!
      — Хм… — удивился вроде Володя, но бокал поднял. — Что ты подразумеваешь под свободой? Свобода вообще или имеется в виду что-то конкретное? Неплохо бы уточнить, Даша.
      Даша и уточнила! И по мере ее уточнений лицо Лехи от светлого румянца покрылось плотной багровостью.
      Чего только она не перечислила. Свобода мысли, свобода говорить то, что думаешь, свобода перемещения, независимости от обремененности семейными узами, свобода секса. В общем, все то, что способно было ввергнуть Королева в ступор.
      Странное дело. То ли Королев так собой владел, то ли ему действительно было все по барабану, но его до нездоровой синевы истерзанное бритвой лицо излучало бесстрастность. Так мало этого, только Даша замолчала, он чуть выше поднял бокал и произнес:
      — Отлично! Пьем!
      Бокал вина Королев выхлестал весь до донышка. Даша лишь пригубила, тут же подосадовав на себя за неправильно выбранное направление в беседе. Надо было еще что-нибудь ввернуть про геев и лесбиянок, может, тогда проняло бы его, а?..
      Ели потом практически молча. Леха изо всех сил старался разговорить Королева, плел что-то про бизнес, про погодные условия, грозящие всемирными катаклизмами, потом перешел на тему деторождения, вспомнив о демографической катастрофе. Старался, одним словом. Королев скупо улыбался тонкогубым ртом, иногда поддакивал, а все больше смотрел на Дашу. А она молчала, будто воды в рот набрала.
      Леха выдохся через полтора часа. Тут же принялся нервно посматривать на часы. Лопотать что-то про назначенную встречу, о которой совершенно позабыл за приятной (!) беседой. И минут через десять подготовительных маневров ушел, мерзавец.
      — Ну! Мне пора убирать здесь все, а тебе, Володя, думаю, тоже пора. — Она решительно поднялась со своего места и тут же принялась с грохотом ставить тарелку на тарелку. — Да… думаю, тебе пора.
      Королев был иного мнения. Он поднялся деревянной куклой, снял пиджак. Неуверенно подержал его в руке какое-то время, а потом вдруг швырнул его неподобающим образом на табуретку, промямлив:
      — Пускай полежит пока, потом выглажу. Я помогу тебе. Ты присядь, Даша, я все сам сделаю.
      И сделал ведь! Вымыл все до единого прибора, до единого соусника. Все протер чистеньким полотенцем, расставил на полках в изумительном порядке. У нее так никогда не стояло. Вытер в три приема со стола. Полюбовался, наклоняя голову то к левому, то к правому плечу. А потом с чувством выполненного долга принялся разворачивать закатанные до локтя рукава белоснежной сорочки.
      Ей бы порадоваться. Ей бы тут же просчитать, что вот он — мужчина, за которым можно жить как за крепостной стеной. Ведь ни к раковине, ни к газовой плите не подпустит. Все сделает сам, все предусмотрит, от всяких бед убережет и от забот тоже. А она…
      Она едва не ревела. Перед глазами мелькало совершенно другое лицо. То самое, которое она с легкостью могла бы сегодня покрывать поцелуями. И любоваться на него, и думать, что нет в мире ничего прекраснее и совершеннее. И плевать ей на то, что парень безработный, бездомный и вообще непонятно кто. Он и только он нужен был ей, а не какой-то правильный и работящий Володька Королев.
      Королев ее расстройство, как ни странно, расценил абсолютно правильно. Он встал у окна к ней спиной. Помолчал какое-то время, а потом и говорит:
      — Я все понимаю, Даша.
      — Что ты понимаешь? — вскинулась она мгновенно, ненавидя его за участие еще больше, чем раньше. — Что ты можешь понять, Королев, скажи?
      — Я понимаю, что не нравлюсь тебе. Что тебе хочется чего-то другого. Чего-то взрывного, сексуального… — Он резко повернул голову и глянул на нее с прокурорской дотошностью. — Но, поверь, не в этом счастье.
      — А в чем?
      — В стабильности, милая! Счастье в стабильности, поверь. Я знаю, о чем говорю. Ты пока еще очень молодая и немного наивная, уж извини.
      Королев виновато пожал широченными плечами.
      — Твое желание фейерверка очень быстро пройдет, — пообещал со значением Володя.
      — И когда же? — Она недовольно сморщилась.
      Говорит с ней, как умудренный сединами старец, а старше ее всего на пару лет.
      — Как только все разобьется о рифы семейного быта, так и потухнут все огни.
      — А с тобой, стало быть, прозаичного семейного быта не будет? Так, что ли?
      — Нет.
      — Почему?
      Вот сейчас она действительно заинтересовалась. И даже на какое-то мгновение позабыла о Косте, оставленном без еды и средств первой необходимости в глухой деревне. Ну, вот просто стало ей интересно, что такого сможет предложить ей Володька Королев вместо унылого семейного бытия, да еще и прозаичного.
      — Потому что у меня все давно отлажено, милая. Все строго регламентировано и отлажено, — отрапортовал Королев с самодовольной улыбкой. — У меня все по расписанию, поэтому и…
      Она просто встала и ушла из кухни. Слушать его больше не было сил. Он не разочаровал ее — нет. Он просто в очередной раз утвердил ее в мысли, что это герой не ее романа. И все!
      Нет и не может быть ей счастья с таким, как Королев. Может быть, он и хороший, может, и славный, и правильный, и стабильный — чем он очень гордится, но ей этого не хочется. Вернее, хочется, но не в такой концентрации. Жить с таким, по ее мнению, все равно что ежедневно прогуливаться между полок с томами обширной энциклопедии, где на все есть ответ, где все систематизировано и правильно.
      Хаос ведь в чем-то да должен быть! Хотя бы в стремлении удивлять друг друга. Королев ее не удивит ничем — нет! Он будет поучать, раздражать… И закончится все это просто взрывом.
      Королев закончил с уборкой на кухне и приперся за ней следом в гостиную. Его не смутило то, что его приход словно не был замечен. Даша как сидела, уставившись в телевизор, так и продолжила сидеть. Ни взгляда, ни слова в его адрес.
      Сел, испросив вежливо разрешения, рядом и вдруг потянулся к ее руке.
      — Чего это ты, Володя? — Она вырвала у него свою руку и удивленно уставилась в непогрешимо честные глаза Королева. — Кажется, мы все уже выяснили.
      — Ничего не выяснили, Даша. Это всего лишь эмоции, не более. Это все пройдет. — Он вдруг часто-часто задышал и потянулся к ней всем телом. — Ты молодая и взбалмошная, я серьезен и опытен. Это ли не прекрасно? Ты можешь начать совершать ошибки, а я стану их предотвращать и… И я хочу тебя поцеловать!
      — Еще чего!!! — взвизгнула она с отвращением и отпрянула от него. — Никаких поцелуев, слышишь!!!
      Он не слышал, кажется. Он сосредоточенно применял силу. Навалился, ухватил ее за левую руку, а правую зажал между собственным боком и спинкой дивана. И следом без ее на то соизволения впился ртом в ее губы, делая ей очень больно и неприятно.
      Даша изо всех сил возилась, пытаясь вывернуться, но Королев был очень силен.
      — Ты скотина!!! — прорычала она, задыхаясь, когда его мерзкий поцелуй закончился. — Я!.. Я Лехе пожалуюсь! Я ему скажу!..
      — А разве он не этого хотел? — Глаза Королева наполнились незнакомой жесткостью, в которой не было и намека на учтивость. — А как же твое пресловутое желание свободы во всем? А? Разве не за это мы пили только что? Ну-ну, девочка, не дергайся. Я же все равно сильнее. А может, тебя само насилие заводит, а?..
      И началось такое…
      Не зря она его не переваривала, ох не зря. Он и в самом деле оказался очень гадким. Он рвал на ней одежду руками, зубами и говорил при этом отвратительные вещи про ее распущенность, которую давно уже пора было взять под контроль. И никакие уговоры, угрозы и ругательства не действовали на Королева. Кроме…
      И как ей в тот страшный момент пришла в голову именно эта мысль, она потом и сама не смогла вспомнить. Что-то щелкнуло в голове, когда Королев запустил ей под резинку трусов ледяные сильные пальцы, и она закричала:
      — Я посажу тебя, гадина, за изнасилование! Я посажу тебя, если ты не остановишься сейчас!!!
      И он остановился. На мгновение замер, будто его обухом по голове огрели. Следом ослаб и меньше чем через минуту отвалился от нее, тут же начав отодвигаться подальше — на другой конец дивана.
      — Убирайся! И чтобы я тебя здесь больше никогда не видела! Никогда и ни при каких обстоятельствах! Вон!!! — И сил хватило даже на то, чтобы указать ему на дверь.
      О том, что он ушел, Даша поняла по стуку входной двери. Смотреть на него, судорожно поправляющего одежду, отвращение не позволило. Как только дверь хлопнула, она тут же кинулась в прихожую. Заперлась на задвижку, вмонтированную Лехой для надежности чуть пониже замка. Обежала все комнаты, проверяя все шкафы и ниши. Вдруг этот гад где притаился и не ушел. Убедилась в обратном и лишь тогда вспомнила о Косте.
      Плевать ей на Лехины запреты! Пускай хоть десять раз, хоть сто ей запрещает. Она все равно сейчас созвонится и поедет в деревню. Видеть Костю, пожаловаться ему, а то и всплакнуть на его плече хотелось до невозможного.
      — Аппарат абонента выключен или находится…
      Дослушивать в десятый раз сообщение оператора смысла не было. Костя с чего-то не отвечал. Тут же нашлось с десяток причин, от севшего аккумулятора до прогулок по окрестностям. В деревне имелось несколько глухих зон, где мобильник совершенно не действовал.
      Недолго думая, она снова оделась, подхватила задвинутую еще с обеда в дальний угол сумку с продуктами, туалетной бумагой и пластиковой посудой и вышла из дома.

      Две недели угарного томления и метания между городом и деревней не прошли для нее даром, Даша заболела. Небольшая температура поднялась с вечера понедельника, а к утру среды уже зашкаливала за все предельно допустимые нормы. Больничный брать ей начальник категорически не позволил. Портить показатели ему, видите ли, не хотелось.
      — У тебя, Дашуня, отгулов на полгода, — маслено улыбаясь, проворковал тот. — Вот бери и гуляй смело. А с твоей работой кто-нибудь справится, не переживай.
      Если она и переживала, то не за работу уж точно. Она переживала — может, и заболела, — оттого, что Костя ее пропал.
      Она не нашла его тем субботним днем в деревенском домике. Не нашла и днем позже. И все последующие дни, исправно мотаясь туда после работы, не нашла. Телефон его упорно отвечал ей вежливым голосом оператора, извещающим о недоступности.
      Что было делать, думать, Даша не знала. Надежда увидеть его хоть когда-нибудь с каждым днем становилась все призрачнее и призрачнее. Отчаяние, напротив, прессовалось в душе темным громадным грузом, изливающимся каждую ночь в подушку горькими слезами.
      А потом вот она заболела.
      Телефон запел на прикроватной тумбочке мультяшным голосом Винни-Пуха. Звонил Леха. Он очень часто ей звонил в последние две недели, но ни разу не заехал с тех пор, как она выгнала из своего дома Королева. Нет, сначала у них с братом состоялось бурное объяснение, а уже потом…
      — Чего тебе? — прохрипела Даша в трубку, не открывая глаз.
      Глаза болели от дневного света, который насквозь пробивал плотные шторы.
      — Как ты, сестрища? — с виноватой заботой поинтересовался брат. — Извини, что не заехал, дела, знаешь ли.
      — Ничего, — пискнула она, нисколько на него за это не обижаясь.
      От его опеки сейчас, явись он, ей стало бы только хуже. Будет ворчать, квохтать, жалеть ее, доводить своей жалостью до слез. Нет, не нужно.
      — Тебе что-нибудь нужно, детка? — Голос брата моментально просел почти до шепота. — Может, сок, фрукты. Если нужно, я завезу.
      — Нет, все есть.
      Конечно, все это у нее было. Не доставленными Косте продуктами ломились полки в холодильнике и шкафах.
      — Смотри, если что… — Леха помолчал немного, а потом проговорил со странной, непонятной маетой какой-то: — У меня сейчас дел невпроворот. Столько всего навалилось… Вот как все утрясу, так… Озолочу тебя, Дашка, и никогда уж больше со сватовством не полезу. Прости меня, ладно?
      — Ты чего, Леш? — Моментальный непонятный страх больно надавил на горло. — Ты чего, Леш? И чего это на тебя навалилось? Ты же со всем всегда справлялся! С Варькой все нормально?
      — Да нормально все с Варькой, чего ей станется! — с явной досадой ответил брат и вздохнул. — Так тут по работе кое-что…
      — Что?!
      Работа у Лехи была высокооплачиваемая и высокосволочная. Он был правой рукой начальницы Татьяны, которая занималась жилищным строительством. Вроде все всегда у них шло нормально. И жильцы, и строители оставались довольными и при своих. Но…
      Но в последнее время что-то очень часто стали писать и вещать про какие-то пирамиды, про обиженных вкладчиков и про забастовки, которые те устраивали прямо на недостроенных этажах.