Обмани меня красиво

Цвет лица был типично европейским. И глаза тоже серые, без всякого намека на шоколадный оттенок. Шея крепкая, как у борца. Ах, ну да, конечно, раз перебит нос, значит, и шея должна соответствовать. Волосы темные, подстрижены «под площадку». Явно мужчинка молодится. Молоденьким курочкам мозги пудрит. Наверняка и мотоцикл какой-нибудь крутейший оставлен у входа, раз куртка такая. На бычьей шее крученая цепочка с брякающими медальонами. Кажется, штуки три, никак не меньше. Рукава поддернуты, ручищи крепкие. Пальцы длинные, сильные. На левом мизинце — золотая печатка с россыпью сверкающих камушков — еще одна фишка для малолеток.
      Полина догадливо хмыкнула его молчанию и более чем красноречиво посмотрела ему прямо в глаза.
      «Ну-ну, плейбой, давай, начинай окучивать. Видели мы таких удальцов и все про вас знаем».
      Оказалось все с точностью до наоборот. Оказалось, что знал-то все про нее именно он. О чем после долгого молчания ей и поведал.
      — Муж изменяет? — поинтересовался он голосом, лишенным всяческих эмоций.
      — Что?! — Полина хотела вскочить с места и убежать прочь от этого нахала, но потом передумала. А вдруг в этом что-то есть? Вдруг он не просто так подсел к ней и завел разговор? — Что вы сказали?!
      — Вам муж изменяет? — Мужчина сделал заказ, перечислив тьму всяких блюд, с аппетитом, видимо, проблем у него не было, равно как и с проницательностью.
      — С чего вы взяли? И откуда знаете, что у меня есть муж? — Она высоко подняла безукоризненно выщипанные брови.
      — Так кольцо же обручальное на пальце, это элементарно! — Он взгромоздил огромные ручищи на поверхность стола, чуть перегнулся и, приблизив лицо к ней, доверительно шепнул: — У такой женщины, как вы, не может не быть мужа. Ваша внешность сама по себе подразумевает тот факт, что вы уже заняты. К тому же ваш прикид тянет, по скромным подсчетам…
      — Допустим, — перебила его Полина, гадая про себя: может он быть причастным к утреннему инциденту или нет. — И что с того? Что такого в моем прикиде, что могло бы указывать на то, что мой муж мне изменяет? Согласитесь, это глупо.
      — Я бы так не сказал, — ответил он и тут же, поочередно загибая длинные сильные пальцы, начал перечислять: — Такая одежда дорого стоит — раз. Значит, муж у вас человек более чем обеспеченный. Папочка исключается, раз есть кольцо на пальце. В настоящее время крутые папочки не жалуют альфонсов и, невзирая на собственный авторитет, стараются подыскать дочери партию повыгоднее. Ваши трудовые подвиги тоже не рассматриваются всерьез, так как вы праздно сидите в разгар рабочего дня в кафе. Итак, значит, супруг все же — воротила. Второе — ваш удрученный вид. О чем может грустить такая красивая дама? Ведь у нее все есть для счастья: красота, деньги, положение в обществе. Что может заставить ее хмуриться?
      — Ну, это может быть все, что угодно: я могла сломать ноготь поутру либо кофейные зерна попались некачественные, — язвительно процитировала Ирку Полина. — У таких красивых глупых кукол причин для удрученного вида может быть уйма.
      — Да что вы? — Сизые губы скривились в ухмылке. — Что-то верится с трудом.
      — Отчего же! Все как раз так и есть!..
      Им пришлось ненадолго прервать беседу, так как подошел официант и, неприязненно косясь на собеседника Полины, принялся уставлять тарелками стол. Но как только он повернулся к ним спиной, мужчина снова продолжил:
      — Вы не производите впечатление глупой куклы. Простите, я прослушал… Как вы сказали, вас зовут? — Он даже лоб наморщил, якобы пытаясь вспомнить.
      Полине сделалось смешно. Это был такой избитый прием! Такой заезженный способ завязать знакомство, что подозревать этого крутого переростка в причастности к утреннему телефонному звонку было по меньшей мере неумно.
      — Я не говорила вам, как меня зовут, — прервала она его мучительный мыслительный процесс, снова грациозно шевельнула пальчиками, словно пытаясь стряхнуть с них несуществующую пыль, и поднялась. — Счастливо оставаться. И приятного вам аппетита.
      Полина взяла с соседнего стула свою сумочку, надела ее на плечо. Аккуратно приставив к столу свой стул и напоследок кивнув обескураженному плейбою, пошла к выходу.
      Все было нелепо до абсурда. Зачем она притащилась в это кафе и проторчала в нем почти час? Что пыталась рассмотреть, тараща глаза сквозь стекло? Ни один здравомыслящий человек, а тем более ее Женька, не станет на глазах у изумленной публики таскаться со своей любовницей под окнами собственной конторы и целоваться с ней у фонтана. Просидела, потеряла время, стала предметом внимания стареющего ловеласа. Последнее было особенно неприятным.
      Полине всегда казалось смешным, когда мужчины, подобные недавнему ее собеседнику, пытались познакомиться с ней таким вот примитивным способом. Разве так знакомятся? О чем он думал, в конце концов?! Что она разрыдается и кинется искать утешения на его широченном плече, затянутом в продубленную кожу? Неужели в природе существуют такие легкомысленные женщины? Понять такую легковерность Полине всегда было сложно. Она была не то чтобы кладезем здравых эмоций, но у нее с Женькой все было совсем не так. У них все было романтично и красиво.
      Он почти два месяца встречал ее у дверей института, не делая никаких попыток подойти. Просто стоял в сторонке, смотрел на нее в упор и ласково улыбался. Неизвестно, сколько бы он так простоял и проулыбался, не возьми она инициативу в свои руки. Полина подошла к нему, совершенно обессилев от неизвестности и от того, что уже которую ночь подряд мучилась от бессонницы, думая о синеглазом парне.
      — И что? — спросила она тогда, останавливаясь в паре метров от него.
      — Ничего! — Женька улыбнулся тогда еще шире и вдруг без переходов сказал ей: — Люблю!
      — Кого? — не могла не поинтересоваться Полина, сделать это она была просто обязана, чтобы не попасть в дурацкое положение.
      — Вас, Полиночка! — Он виновато развел руками, мол, что хотите делайте, но изменить вы ничего уже не в силах.
      — И давно? — Она, затаив дыхание, ждала его ответа.
      У него сделалось очень серьезное лицо, он даже поднял глаза к потолку, словно подсчитывал в уме, сколько же прошло с тех пор времени. Но потом, видимо, передумал вести подсчет и опять незатейливо ответил:
      — Все время! Как увидел год назад на слете туристическом, так и влюбился.
      — Да? — Полина лихорадочно соображала. Слет и в самом деле был, и она там заняла второе место по ночному ориентированию. Но вот парня, похожего на этого, что-то не припоминает. — А почему же так долго не решались мне об этом сказать?
      — Боялся. Вы такая удивительная! Вокруг вас столько молодых людей. А я — самый обыкновенный. Короче, думал, что у меня просто нет шансов. — Все причины, перечисленные им, и в самом деле выглядели объективными или ей так просто показалось тогда — кто знает?
      — А что же заставило вас изменить свои намерения? — Полина жадно вглядывалась в его лицо, понимая, что шансы у этого парня есть, и еще какие, и с каждой минутой рейтинг его все растет и растет.
      — Невозможность существовать без вас. — Женька виновато улыбнулся. — Невозможность спать, есть, думать… Это стало серьезной проблемой для меня, вот я и…
      — Простаиваете здесь второй месяц? — закончила за него Полина.
      — Нет, не второй. Я уже давно рядом с вами. Просто не показывался. — Он, помнится, тогда провел растопыренной пятерней по густым волнистым волосам, открывая потрясающе высокий лоб, смешно надул щеки, на мгновение затаил дыхание, потом с шумом выдохнул, да как брякнул: — Одним словом, Полиночка, вы просто обязаны выйти за меня замуж. Иначе…
      — Иначе что? — вибрирующим от волнения голосом вклинила она тогда свой вопрос, чтобы не заорать тут же, что она пойдет за ним на край света прямо с этого самого места.
      — Иначе — просто беда. Иначе я пропаду. — Он совсем по-щенячьи заглянул ей в глаза и прошептал: — Я так вас люблю, Полиночка, что мне даже страшно иногда становится! Так что, вы пойдете за меня? Только прошу вас, не нужно говорить, что вы ничего обо мне не знаете! Все сведения обо мне можно узнать в нашем деканате. Я не был, не имел и не привлекался. Я простой российский малый, которому выпало несчастье влюбиться без памяти в самую недоступную красавицу на факультете.
      — Вас как зовут-то? — Она засмеялась, ей импонировала его горячность, и даже несколько раз она поймала себя на мысли, что еще немного — и она вцепится в его волосы руками и прильнет к его губам своими. Но слова о неприступности ее немного отрезвили. — Сведения сведениями, но имя лучше узнать из первоисточника.
      — Простите, ради бога! — Он приложил руку к тому месту, где неистово колотилось его сердце. — Я — Женька! Кириллов Евгений, вы не могли не слышать обо мне.
      Конечно! Ну надо же! Кто бы мог подумать! Кириллов Евгений — гордость института, спортсмен, красавец. Что еще она о нем слышала, ни разу не встретив на своем пути? Что он очень разборчив с девушками и никогда не дает пустых обещаний. Что-то еще о том, что у парня нелегко складывались отношения с некоторыми преподавателями-женщинами, желающими заполучить такого парня не только к себе на кафедру. Вот ведь как бывает… Девчонки-сокурсницы, мечтавшие о нем, Полине все уши прожужжали. Она ни разу не была заинтригована рассказами о его загадочной личности, а выбрал он именно ее…
      — А вдруг я вздорная и пустая! — воскликнула тогда Полина, тиская перед грудью сумку с книгами. — Вокруг столько девушек, просто мечтающих…
      — Вы согласны стать моей женой, Полина?! — Тут ее Женька, нет, тогда еще не ее, полез во внутренний карман легкой куртки, вытащил оттуда бархатную коробочку, открыл ее, извлекая узенькое обручальное колечко подрагивающими пальцами. — Это кольцо!
      — Я вижу, — совершенно ровным голосом произнесла Полина.
      — Я купил его для вас, Полина! Если вы возьмете его, значит, у меня есть шанс, если нет, то вы меня никогда больше не увидите.
      Такая вот категоричность: или она дает согласие — или он уходит раз и навсегда. Могла ли она выбирать тогда? Намерения его были более чем серьезными, это было очевидно. Предложение выйти замуж, кольцо опять же, это вам не пустое тисканье в сквере на скамейке и ни к чему не обязывающий секс на пружинной студенческой койке в общаге. Это было уже по-взрослому. И ей это нравилось. Не понравилось ей другое — то, что она может никогда его больше не увидеть.
      — Я… Я не знаю, что ответить, — растерянно произнесла Полина, протянула руку и едва тронула тонкий золотой ободок кончиками пальцев. — Мне страшно сказать «да» и…
      — И что?! — Он тяжело и часто дышал, подойдя к ней совсем близко. — Только не лгите, прошу вас. Только скажите мне правду, мне это очень важно, поверьте!
      — И страшно вас больше никогда не увидеть, — Полина подняла на него глаза и поняла в ту же секунду, что никогда уже не сможет уйти от него.
      — Возьмите кольцо, Полина! — почти повелительно попросил ее Женька и так по-родному, так тепло улыбнулся, что она не смогла не повиноваться.
      С тех самых пор они больше никогда не разлучались. Через пару месяцев они вместе окончили институт, а еще через четыре поженились. Женька с друзьями почти на голом месте организовали бизнес, работали как проклятые по двадцать часов в сутки. Отдача была стопроцентной, бизнесмены достаточно быстро завоевали авторитет в деловых кругах.
      Фирма занималась проектированием, строительством и посредническими операциями. Ребят Женька подобрал самых проверенных, самых надежных. Все свободное время они проводили с семьями, включая поездки за город, посещение саун, охоту и рыбалку. Заподозрить мужа в том, что он втайне от нее встречается еще с кем-то, значило не знать о его напряженном рабочем графике и о том, что его редкие выходные под завязку были наполнены ею.
      И нечего всяким пижонам делать нелепые предположения, навязывая ей свое общество!
      Полина почти бегом выскочила из дверей кафе и не без внутреннего злорадства обнаружила в метре от входа серебристую «Хонду». Итак, она оказалась права, разгадав намерения стареющего «прорицателя». Он и в самом деле клеил ее самым примитивным образом, а тему мужа затронул наугад и, как ни странно, почти попал.
      Она выровняла шаг и пошла своей обычной походкой от бедра к стоянке автомашин. Потом вдруг непонятно отчего Полина обернулась. Давешний собеседник стоял около своего мотоцикла и, широко расставив длинные крепкие ноги, смотрел ей вслед. Когда же он успел смести все с тарелок? Заказ был более чем внушительным. Не удержался и выбежал удостовериться в ее одиночестве? Ну уж нет!
      Полина, следуя примеру Лилечки, повертела головой по сторонам и ринулась на другую сторону дороги в том же самом не установленном правилами месте. Пусть не думает себе ничего такого! У нее есть муж, и он любит ее, и он верен ей! И нечего смотреть ей вслед и догадливо ухмыляться. В том, что тот тип ухмыляется, Полина не сомневалась. Но оглядываться больше не стала. Дошла до ворот, улыбнулась узнавшему ее охраннику и, на ходу доставая из сумки телефон, быстро набрала номер мужа.
      Ей пришлось четырежды проделать это. Все три Женькиных мобильника были заблокированы, личный стационарный телефон тоже. Пришлось все же соединяться через Лилечку.
      — Да, Полина, — отозвался муж почти сразу. — Что-то срочное, почему ты звонишь?
      — Просто… — невнятно ответила она, подходя уже к подъездной двери.
      — Что просто?! Не понял! Тебя не очень хорошо слышно! Ты где?!
      — Я звоню просто потому, что я соскучилась. — Полина открыла дверь и вошла в гулкое прохладное фойе.
      — Ох ты господи! — Он с облегчением рассмеялся. — А я-то уже перепугаться успел. Как дела?
      — Все нормально. — Полина уже преодолела второй пролет лестницы. Сейчас еще четыре метра по коридору, через пространство приемной, и она его увидит — своего любимого, самого родного на свете Женьку. — Может, пообедаем где-нибудь вместе?
      — С удовольствием бы, малыш, но извини, не могу. Завал полнейший. А ты где вообще?
      — А я… — Полина, пользуясь отсутствием Лилечки, беспрепятственно миновала приемную, открыла дверь кабинета и выросла на его пороге, закончив фразу с небольшой запинкой: — А я здесь, дорогой…
      Она даже поначалу не поняла, что поразило ее больше всего: то, что Лилечка почти лежала на его плече, или то, как мгновенно она отпрянула и покраснела. Женька тоже как-то не так себя повел. Принялся судорожно перекладывать на столе какие-то бумаги, сдвигать авторучки, щелкать без дела мышью от компьютера. Одним словом, замешательство было полнейшим.
      «Ты — умная женщина, Полина! — подстегнула она себя, входя в кабинет с самой милой из всех имеющихся у нее в арсенале улыбок. — Не стоит заострять внимание на этом. И приличные люди вообще-то стучатся, прежде чем входят, а ты этого не сделала».
      — Я не помешала? — поганый вопросец все же соскочил у нее с языка.
      — Что ты, дорогая! — Женька мгновенно откатился в кресле почти к самой стене, вскочил с места и поспешил ей навстречу. — Я думал, что ты еще дома и твое предложение насчет обеда…
      — Ладно, пустяки. — Полина подставила ему щеку для поцелуя, походя отмечая, что дома-то она уж никак не может быть, визит к парикмахеру ими вчера обсуждался… — Я могу пообедать и в одиночестве.
      — Нет, нет, что ты! — Женька всплеснул руками незнакомым ей доселе жестом — и что это, в самом деле, сегодня с ним такое, или все же это с ней самой что-то не то? — Сейчас уже идем. Лиль, ты давай сворачивай эту ерунду. Пока Захаров в командировке, решать за него ничего не будем. Он разработчик проекта — ему и карты в руки. Отправишь три факса, о которых мы говорили. Созвонишься с Потайчуком и дашь ему чертей за то, что второй день не появляется на работе. Так, так… Что-то еще…
      — Оплата счета, — подсказала Лилечка, она уже вполне справилась с собой, и о пережитом смущении можно было лишь догадаться по неровным красным пятнам на ее щеках. — Деньги будем переводить сегодня или…
      — Сегодня, — твердо сказал Женька, вернулся к своему столу, быстро подписал какую-то бумагу, одну из той пачки, что он теребил в тот момент, когда Полина внезапно возникла в поле их зрения. — Так… вот ведь! Было же что-то еще… Ладно, вернусь, тогда решим. Придется сегодня задержаться, видимо…
      — Милый, мы приглашены к друзьям, — напомнила Полина, прошла к мягкому креслу у задрапированного окна, села в него, живописно закинув ногу на ногу, и выжидательно уставилась на Лилечку: пора, мол, тебе, подруга, давно пора выметаться из кабинета и дать возможность пообщаться супругам. — Там что-то вроде годовщины их свадьбы.
      — Что? Как же я!.. — Он сделался совершенно растерянным. — Но я не могу, Полин. У меня на вечер назначена встреча. Очень важная причем.
      — С кем? — Она спросила просто так, не из какого-либо шкурного интереса, а на самом деле просто так, и тут же пожалела об этом, так ей не понравился искрометный взгляд, которым обменялись босс и секретарша. — Я почему спрашиваю — ты ничего не говорил, и я уже пообещала Ольге и…
      — У Евгения Александровича назначена встреча с вице-президентом, — деловитая Лилечка назвала крупный промышленный концерн, ожидая при этом, что Полина от значимости момента, наверное, хлопнется в обморок. — Отложить встречу никак не удастся. Евгений Александрович, вы, я думаю, понимаете, что…
      — Да, да, Лиль, ты иди пока. Мы сейчас продолжим. — Он выразительно посмотрел на часы, тяжко вздохнул и перевел вопросительный взгляд на жену.
      — Я все поняла, милый. — Полина поднялась из кресла с легкой улыбкой и тяжелым сердцем. — Увидимся дома. Правда, не знаю, когда я туда попаду.
      Он даже не спросил, где она будет, подразумевая, что у Свиридовых. Скажите, какое слепое доверие! Кивнул, соглашаясь, и потом запоздало поинтересовался:
      — За тобой заехать?
      — Не нужно, что ты! — Полина подошла к мужу и после того, как за Лилечкой закрылась дверь, поцеловала его в губы, пробормотав с неподдельной нежностью: — Все хорошо, родной. Все и правда хорошо, не стоит так драматизировать.
      — Ты у меня славный человечек, Полинка. — Женька облегченно рассмеялся. — Все понимаешь… Как там погода?
      — Погода? — Полина перевела взгляд на окно, пробиться сквозь ткань модной портьеры солнечному свету было затруднительно. — У тебя тут как в карцере, к чему все эти тряпки на окнах? Ничего же не видно! Там так славно, Жень. Тепло, солнце…
      Она отстранилась от мужа, быстрыми легкими шагами снова подошла к окну и потянула в сторону штору. Лишившись препятствия, солнечные лучи хлынули сквозь стекла, сразу затопив угрюмую деловитость кабинета.
      — Ух ты! — восторженно пробормотал супруг, подходя к ней сзади. — Классно! Может, на выходных шашлычок организуем? Съездим куда-нибудь?
      — Посмотрим на твою занятость, — не удержавшись, уколола его Полина и поспешила поскорее отойти от окна.
      Ей совсем не понравилось то, что она там увидела. А увидела она все ту же серебристую «Хонду». Только теперь мотоцикл стоял не напротив кафе, из которого она вышла несколько минут назад. А прямо против ворот, через которые Полина вошла, желая увидеться с мужем. Мотоциклист — тот самый стареющий плейбой, — свесив ноги по левую сторону мотоцикла, поигрывал шлемом, слегка подбрасывая его вверх.
      Что, интересно, он там выглядывает? Уж не ее ли? С какой целью? Что вообще он знает о ней? Почему задал вопрос о муже?..
      Это был лишь малый перечень вопросов, которые мгновенно выстроились в очередь, имея целью лишить Полину душевного покоя и навязать ей еще и эти проблемы. Мало ей было утренних переполохов — теперь еще и ухажер непонятный откуда-то выискался!
      Опасаясь, что Женька невзначай уловит перемену в ее настроении, Полина вернулась к окну, задернула штору и поспешила проститься.
      — До вечера? — Он потерся гладковыбритой щекой о ее щеку и нежно шепнул ей на ухо: — Только дождись меня, не спи, ладно?
      — Постараюсь. — Полина догадливо улыбнулась. — Только ты не очень-то задерживайся со своим вице-президентом. Кстати, это мужчина?
      Женька весело и беззаботно рассмеялся, высоко вскидывая подбородок. Так умел смеяться только он и никто больше в этом мире.
      — Конечно, мужчина, дорогая, причем очень строгих правил, долго и преданно любящий свою жену и не предпочитающий ей никаких прохвостов вроде меня.
      — Дурак. — Полина шутливо стукнула его ладонью по лбу. — Все, ухожу. А то мы еще с час будем топтаться у двери.
      Она резким движением распахнула дверь и едва не столкнулась лоб в лоб с Лилечкой. В руках у той был крохотный серебряный поднос с одной чашкой дымящегося кофе и парой пирожных на блюдечке. Решила, значит, проявить заботу о своем начальнике. Хотя вполне могла и подслушивать.
      Полина ей лишь слабо кивнула и, помахав мужу напоследок, пошла прочь.
      Все так же на улице пахло весной, как пахнет только в апреле. Все так же яростно слепило солнце, отражаясь в сотнях окон. Все так же с милой улыбкой ей кивнул охранник, выпуская за ворота, но почему же тогда все стало намного хуже, чем до ее визита сюда? Почему так нестерпимо хочется плакать и ругать нещадно всех тех, кто стал либо прямым либо косвенным виновником ее теперешнего состояния?! И ту незнакомку, что подняла ее с постели странным загадочным звонком. И Лилечку с ее беленькой услужливой физиономией и маленькими ручками и ножками, обутыми в крохотные туфельки тридцать пятого размера. И мужа, будь он неладен, который ничего не углядел в ней за своей вечной занятостью и озабоченностью. И этого мерзкого ловеласа, что сидит сейчас прямо у нее на пути и все так же подбрасывает вверх своей гермошлем и криво ухмыляется в ее сторону.
      — Привет. — Мотоциклист постарался приветливо улыбнуться ей сизыми губами, но серые глаза смотрели на Полину серьезно и даже настороженно. — Что произошло?
      Она прошла мимо него, никак не отреагировав ни на приветствие, ни на вопрос. Просто прошла как мимо пустого места и двинулась в сторону парковки.
      Она слышала, как сзади глухо рыкнул мотор «Хонды», и вскоре этот рык раздался прямо за ее спиной.
      — Простите, ради бога, — прокричал мужчина, стараясь перекричать рев своего мотоцикла. — Просто вы стали намного печальнее, чем были. Я подумал, что могу вам чем-то помочь и…
      — Чем?! — Полина так внезапно остановилась, что мужчина среагировал не вовремя и его мотоцикл проехал по инерции еще несколько метров вперед.
      — Чем вы можете мне помочь?! — обрушила она на него вопрос, когда он повернул обратно и снова подъехал к ней. — И вообще, что вам от меня надо?! Я замужем! И… и идите вы к черту!
      И тут, о боги, она заревела! Слезы просто брызнули у нее из глаз, делая все вокруг размытым и неузнаваемым. Ненавистная физиономия перезрелого байкера расплылась до неимоверных размеров, а его железный конь сделался величиной с паровоз. В более глупое положение Полина не попадала никогда. Это надо же было довести себя до такого состояния, чтобы расплакаться на глазах у незнакомого человека! И по какой причине? Причина-то была весьма и весьма призрачной и скорее попахивала навязчивой идеей застигнуть врасплох собственного мужа.
      Полина отвернулась от незнакомца, порылась в сумочке и, выудив оттуда носовой платок, промокнула им глаза. Потом, зажав платок в руке и не поворачивая головы в сторону замершего в ожидании мотоциклиста, она быстро пошла по направлению к своей машине. Пусть едет следом, если ему так нравится. Она найдет способ от него избавиться, прямо на блокпосту и найдет этот самый способ. Пусть только попробует ее преследовать!
      «Пежо» приветливо моргнул фарами. Полина села за руль и, упорно игнорируя навязчивого мотоциклиста, через минуту выехала со стоянки.
      «Хонда» потерялась на первом повороте. Только минуту назад ее слепил в зеркале заднего вида солнечный зайчик, отскакивающий от черного стекла шлема, а на первом повороте — исчез. Оно и к лучшему. Полина, попетляв переулками, въехала под дворовую арку, остановила машину у подъезда, где жила ее Ирка. Звонок на мобильный раздался тотчас, стоило ей хлопнуть дверцей.
      — Ты что, Полин? — сестра отчаянно зевала. — Так ведь и не уснула из-за тебя. Ну, да теперь уже ни к чему. Поднимайся живее, я щи только что доварила. Сейчас покушаем. Молоденькая капуста, свежие овощи, сметанка. У-уу, пальчики оближешь! Давай быстрее, я уже и хлеба нарезала.
      Щи были божественны. И салат великолепен. Но настроение это Полине не прибавило. Она аккуратно сгребла кусочком помидора остатки сметаны с тарелки, отправила в рот и, вяло пережевывая, продолжила прерванный обедом разговор с сестрой:
      — Зачем, спрашивается, ему ко мне подсаживаться? Знакомство навязывать?
      — Посмотри на себя в зеркало, милая. — Ирка с пониманием дела оглядела сестру с головы до ног. — Ты сегодня просто великолепна. Тебе так идет этот костюм, умереть можно! Неудивительно, что тебя клеят всякие одинокие озабоченные козлы.
      — Я и раньше не хуже выглядела, но что-то ко мне никто не приставал, — парировала Полина, находя утешение сестры неубедительным. — И не звонил по утрам, наговаривая гадости…
      — Кстати, о звонках. — Ирка щелкнула тумблером чайника и уселась за стол напротив Полины. — Мне сегодня тоже был один звоночек… Как думаешь, кто звонил?
      — Отец? — когда речь заходила именно о нем, у Ирки всегда становился такой кисло-колючий вид.
      — Бери дальше! Мачеха!
      — Кто?! — Полина выронила чайную ложку, что-то у нее сегодня с координацией явно было не в порядке. — И что это ей понадобилось от тебя?
      — Не волнуйся так, дорогая, она и тебе звонила. Но не застала дома и переадресовала свою просьбу ко мне.
      — И что за просьба? Стоп! Хочешь, угадаю? — Полине даже жарко сделалось от невероятности происходящего: об их существовании милая мачеха вспомнила впервые с того дня, как они обе уехали.
      Были, правда, еще и свадьбы: сначала Ирины, потом Полины, — но тут опять все прошло без помощи и участия мачехи, сестры ограничились лишь ее присутствием в день бракосочетания.
      — Валяй, угадывай! — Ирка встала, налила им обеим чаю, влезла с головой в холодильник и заорала оттуда: — Пирожные будешь? Или как всегда — сырок низкокалорийный?
      — Пирожные? — Полина думала не больше секунды. — Буду. Еще как буду! А мамуся наверняка звонила по поводу дочки своей конопатой. Так ведь?
      Ирка так резко распрямилась, что больно шарахнулась головой об одну из полок огромного, как шкаф, холодильника. Чертыхнулась, потерла ушибленное место и удивленно пробормотала:
      — Полинка, ты не перестаешь меня удивлять! Надо же, как в точку! Она именно по этому поводу и звонила, представляешь! Вспомнила, что мы живем с тобой в большом городе, что в деньгах теперь вроде бы не нуждаемся и что теперь-то сможем наконец отблагодарить ее за все, что она для нас сделала.
      — Вот сука, а! Ей ли после всего рот открывать! — Полина даже передернулась, вспомнив о своем пустом, безрадостном детстве.
      — Вот я и говорю… — Вид у Ирки сделался донельзя загадочным. — Может, это она с утра тебе и звонила?
      — Нет, — категорично отрезала Полина. — Ее голос я узнаю за сотню миль. К тому же зачем ей плевать в колодец, из которого она собралась пить? Нет, это не она. Кстати, что ты ей ответила? Отказала?
      — Ты знаешь, нет. — Ирка обратила к окну задумчивый взгляд. — Что случится, если эта самая Лизка погостит у нас с тобой недельку-другую? Школу она окончит только в следующем году. Так что у нас с тобой времени предостаточно, чтобы присмотреться к ней и сделать выводы. Возможно, она и не такая дрянь, как ее мамаша, может, она спит и видит, как бы побыстрее слинять из отчего домика. А сейчас давай обсудим в деталях твой визит к Женьке.
      — А что тут обсуждать? Я тебе уже все рассказала. — Полина откусила от эклера, обсыпанного сахарной пудрой и дроблеными орехами.
      — Нет, ты мне расскажи и покажи, как она стояла. Как ее впалый живот касался его спины и так далее и тому подобное. Кстати, неплохо бы выяснить, где он ужинает с этим самым вице-президентом? Это я возьму на себя. И еще у меня есть одна наметочка, но это уже без тебя… — Ирка загнула еще два пальца, но никак не озвучила идею, сочтя, что сестре незачем об этом знать; настаивать Полина не стала, услышав от сестры в завершение: — Номерок «Хонды», надеюсь, запомнила?
      — Обижаешь! — Полина продиктовала сестре въевшийся в память номер.
      — Ладно, теперь это уже не твоя проблема. Я поработаю над всем этим, о результатах доложу. Лады?
      — Угу. — Полина с легким сердцем взяла с тарелки второе пирожное и разулыбалась: теперь можно было действительно расслабиться — когда Ирка становилась такой деловитой и категоричной, результат не заставлял себя долго ждать. — Только не тяни.
      — Ни в коем разе, дорогая. — Ирка приподнялась со стула и чмокнула ее в макушку. — Мы еще и над телефоном твоим поколдуем, вычислим эту тетку и по башке ей настучим! А сейчас давай пить чай с пирожными, получать удовольствие и говорить о том, как мы встретим Лизку.

Глава 3

      ОН позвонил ей за четыре дня до майских праздников. Позвонил тогда, когда у нее уже не осталось сил ждать. И именно тогда, когда она уже была за шаг до сумасшествия от бессилия и ярости, которые изматывали ей душу.
      Лиза зашла с трубкой в свою комнату, подперла дверь стулом и, не в силах держаться на ослабевших ногах, хрипло пробормотала:
      — Да! Я слушаю!
      — Привет, маленький мой, — произнес ОН с такой нежностью, что у нее тут же перехватило горло. — Прости, что долго не звонил, совсем закрутился. Как ты?
      — Плохо. — Лиза впервые сказала так, раньше всегда и все у нее было хорошо. — Я очень скучаю, очень.
      — Я тоже, детка. — В его голосе отчетливо засквозило изумление. — У тебя что-то случилось?
      — И да и нет. — Она думала совсем недолго, прежде чем взяла и все рассказала ЕМУ и о Сашкином шантаже, и о том, что не сможет теперь встретиться с НИМ, и о том, что мать отчего-то стала на редкость подозрительной. Закончила она почти со всхлипом: — Вот такие у меня дела, милый. Я не знаю, что мне делать!
      — Так. — ЕГО голос стал строгим и властным. — Во-первых, немедленно возьми себя в руки, раз ты на подозрении у родителей. Им ни к чему видеть тебя в слезах. А во-вторых… А во-вторых, тебе, видимо, придется принять его предложение.