Те разглядывали журналистку, забыв про пиво. Чтобы пересечь небольшую площадку перед фонтаном и дойти до нужной скамейки, Оксане потребовалось секунд тридцать-сорок. То и дело приходилось уворачиваться от велосипедов, обходить детские коляски. В общем, у девушки было время, чтобы разглядеть представителей редкого вида homo sapiens – человека наземно-подземного.
Оба были в синих джинсах, как и она. Один – повыше, светловолосый и голубоглазый – в белых кроссовках и черном свитере. Второй, чуть полноватый, с темным модным «ежиком» – в серых туфлях и такой же по цвету куртке. И оба держали в руках по бутылке «Степана Разина».
– Как патриотично! – восхитилась Оксана.
Приблизившись к парням, она улыбнулась еще шире, восторженнее.
– Пиво завода «Степан Разин», – объяснила девушка парням, которые все так же молча смотрели на нее. – Я и говорю: очень патриотично. Любовь к родному городу начинается с мелочей. Кстати, здравствуйте! Я – Оксана Лаптева, журналистка из «Тайн Петербурга». Надеюсь, не ошиблась? Вы ждете меня?
– Да! – опомнившись, один из парней – светловолосый – вскочил на ноги, сделал движение вперед, то ли собираясь пожать руку девушке, то ли поцеловать. Но смешался, так и не определившись, как поступить. – Мы ждем вас! Я – Киловольт. Мы с вами, Оксана, разговаривали по телефону. А это – Руж.
Руж тоже встал со скамейки, церемонно поклонился даме, не выпуская бутылку из рук. Оксана, недолго думая, столь же церемонно поклонилась в ответ. Любезность – за любезность.
– А что это вдруг мы перешли на «вы»? – с улыбкой спросила девушка. – Кил? По телефону на «ты» общались…
– Ну… э-э-э… – парень почесал в затылке пивом. – Ч-черт! Прости, Ксюха, что-то я малость растерялся от неожиданности.
Не мог же он признать открытым текстом, что оба парня не предполагали увидеть перед собой такую Оксану Лаптеву.
– А-а-а, – понимающе склонила голову девушка, с удовлетворением отметив про себя: первую партию она выиграла с разгромным счетом.
Надо было только не витать в облаках, не впадать в эйфорию. До триумфа еще далеко.
– Ну что? – спросила девушка. – Нам бы поговорить надо. Где тут можно? Погуляем по парку или предпочитаете какое-нибудь кафе?
– Тут есть летняя забегаловка, чуть вперед и направо с центральной аллеи, – напомнил Руж. – Совсем недалеко. Посидим.
Кафе действительно оказалось неподалеку. Небольшие пластмассовые столики были расставлены прямо на площадке, вне павильона, и, к счастью, там не оказалось ни одной шумной компании. Лето закончилось, а с ним – и прибыльный сезон. В парке вообще было мало народа, даже на аттракционах. Только бабушки и мамы из домов, располагавшихся неподалеку. Счастливые! Они имели возможность ежедневно «выгуливать» чад на островке природы…
До того момента, как хозяин кафешки намеревался свернуть дела, судя по всему, оставалось немного дней. А пока диггеры примостились за столиком, делая вид, что с интересом изучают окрестные пейзажи. На самом деле парни украдкой рассматривали симпатичную журналистку. Оксана, достававшая из сумочки блокнот и ручку, старательно прикидывалась, что этого не замечает.
Кил отхлебнул пиво и посмотрел на друга. Тот под столом – незаметно – поднял вверх большой палец. Все было понятно и без слов. Девчонка понравилась обоим. «Работаем!» – одними губами прошептал Руж. Журналистка стоила потраченного на нее времени. Потому что в награду «вырисовывалось» очень сладкое…
– Редакционное удостоверение показать? – спросила Оксана, лишь бы как-то начать разговор.
– Не! – ухмыльнулся Руж. – Зачем нам удостоверение показывать? Вот если б ты нам стриптиз показала, тогда б…
Девушка хмыкнула.
– Стриптиз – в ночном клубе, – тут же парировала она. – А здесь – нельзя. Детишки вокруг бегают.
– А, так следовало тебя в ночной клуб пригласить? – прихлебывая пиво, весело спросил Руж.
– Не знаю, – кокетливо улыбнулась Оксана. – Место встречи не я назначала. А теперь поздно. Мы в парке!
Но диггер не желал так просто сдаваться, тем более какой-то там девчонке.
– Слушай, а это правда, что молодые журналистки вынуждены заниматься сексом с главным редактором? Чтоб не уволили? – спросил он, глядя прямо в глаза Оксане.
Киловольт издал странный звук, не то всхлип, не то хрюк. Начал сползать с пластикового кресла. Ему показалось – друг переступил границы разумного.
– А то ж! – не моргнув глазом, ответила девушка. Тяжело вздохнула: – Ежедневно! Прямо в рабочее время, у босса в кабинете.
– Но… как же? – растерялся парень.
– А как шеф прикажет! На столе, на стуле. Бывает, на подоконнике. Вот закроемся на ключ, а дальше – пока не выпустит.
– Слушь, Кил, по-моему, она стебется… – Руж ошалело посмотрел на друга.
Киловольт бросил взгляд на девушку, в голубых глазах которой плясали веселые чертики. Чуть повернулся к спутнику.
– Наш человек! – резюмировал парень. – Хватит ее доставать, брат! Что ты хочешь от нас, Оксана?
– О! Пошел разговор, – посерьезнела девушка. – Ребята, если честно, я для начала хотела бы уяснить: почему вы плохо относитесь к журналистам? Особенно – к журналисткам. Что я не должна делать?
– Понимаешь, Ксюха, – потягивая пиво, задумчиво сказал Киловольт. – У нас есть неприятный опыт общения с вашей братией. Действительно неприятный. Врать любят – страсть! А женщины – мало того, что врут, так еще и в технике ни шиша не смыслят. Как понапишут всякую хрень – мы только в осадок выпадаем.
– Про вранье… – медленно ответила девушка. Она чуть повернула голову, задумчиво провела рукой по волосам. – Понимаете, не все так просто, как кажется. Ну, как бы мне вам объяснить… А, придумала! Вот смотрите, я сейчас прочту отрывок из статьи, которую только что написала для газеты. Не бойтесь! Совсем маленький кусочек.
Девушка резким движением головы откинула волосы, упавшие на лицо. Получилось это так изящно и естественно, что у Кила перехватило дыхание. А Оксана меж тем перелистнула блокнот. Диггеры не догадывались, что там нет ни одной записи. Журналистка «читала» им пустую страницу.
– Ежегодно Петербургский метрополитен перевозит четыреста триллионов пассажиров, – воодушевленно начала она. – Уже сейчас в нашем городе введено в строй семьдесят шесть станций, протяженность рельсовых путей превысила пять тысяч километров. Стоимость обслуживания каждого километра обходится метрополитену в два триллиона долларов в год…
Руж громко зевнул. Кил неодобрительно посмотрел на друга, и тот прикрыл рот ладонью. Скептически улыбнулся.
– Неинтересно? – с любопытством спросила журналистка.
– Понимаешь, – мягко ответил Кил. – Нам абсолютно параллельно, сколько пассажиров в год перевозит подземка. И сколько зеленых американских рублей на это нужно.
– Я все наврала! – сообщила парням Оксана. – Ни одна цифра из тех, что я вам назвала, невозможна. Вы только прикиньте! Пять тысяч километров путей – при условии, что до Москвы семьсот. Это я вам залила, что у нас под землей протяженность дорог – будто семь раз в столицу съездить.
– Действительно! – удивился Руж. И с недоумением посмотрел на девушку. – Лажа какая-то!
– Я и говорю – соврала, – улыбнулась Оксана. – Дальше. Если вы вспомните, что население Санкт-Петербурга меньше десяти миллионов человек… Ну, пусть даже десять миллионов. Умножьте все население на число дней в году. Что получается? Даже если все мы вместе с гостями, пенсионерами и грудными младенцами будем ежедневно ездить в метро – это четыре триллиона пассажиров. А я вам сказала – четыреста. И потом, например, про деньги. Наврала, что эксплуатация одного километра подземных тоннелей – два триллиона долларов. Это больше, чем бюджет нашей страны в совокупности.
– Короче! – Руж с грохотом поставил на столик пустую банку. – Ты нам че? Хотела показать, что сама – умная? А мы – так, лохи из подворотни?
– Да нет, что ты! – испугалась Оксана, положила ладонь на руку парня.
Пальцы девушки были теплыми, мягкими, нежными. Чуть заметно подрагивали. Руж не стал отодвигаться.
– Я хотела другое объяснить. Вы – сторонники того, чтоб журналисты писали правду. Так? Но проблема в том, что правда иногда бывает скучной. От нее зеваешь. Ну сказала бы я в статье: сколько у нас станций, сколько стоит один километр путей, сколько перевозит наше метро? Уверена: Руж все равно бы зевал, если б рискнул все это прочитать. А почему? Да потому, что неинтересно! И неважно, соврала я в цифрах, с потолка их взяла или реальные поставила. Понимаете?!
Парни посмотрели друг на друга, но не ответили журналистке. А та с воодушевлением продолжала:
– А вот если я вам такую заметку прочту: «Вчера на станции «Маяковская» женщина родила ребенка. Тридцатидвухлетняя жительница Ярославля приехала в наш город в гости к родственникам. У нее начались схватки прямо на платформе. Прибывшая по экстренному вызову бригада «Скорой помощи» принимала роды около часа. Все это время вход на станцию был закрыт, движение поездов отменено».
– Ух ты! – восхитился Кил. – Что, прямо на станции родила? И поезда из-за этого не ходили? Вообще?!
– Ага, тебе интересно! – с жаром воскликнула Оксана. – Видишь? Видишь? А я, между прочим, и тут неточности допустила. Скажем, вы обижаетесь на журналистов, что те не всегда корректно отображают события. В заметке я немного наврала. И вот, представьте, приходит ко мне обиженный врач и говорит: «Вы лажу написали. Женщине – тридцать один год, а не тридцать два. Приехала она не из Ярославля, а из Ярославской области. И вообще, мы роды не около часа принимали, только сорок минут!»
– Так это же неважно! – возмутился Руж. – Тут ведь главное – факт! Факт! Женщина родила ребенка прямо в метро. А ошибка в ее возрасте в год – не меняет сути. Как и то, откуда женщина в Питер приехала.
– Умница ты моя! – сказала Оксана таким ласковым грудным голосом, что Руж отвесил челюсть. – Вот ты и понял главное!
Кил завистливо посмотрел на друга. Он тоже хотел бы услышать что-то подобное от голубоглазой журналистки. Ох как хотел бы!
– А суть в том, мальчики, – продолжала гнуть свою линию Оксана. – Что есть главный факт. Он все определяет. В данном примере: в метро появился на свет новый человек! Но журналист, дабы сделать материал чуть более интересным для читателя, может и должен расписать текст. Что за новость в полстроки? Надо подробнее! И вот уже приходится дорисовывать события, даже если тебя не было на месте. А как иначе? Ну как иначе, ребята?
Девушка беспомощно посмотрела на диггеров.
– Помогите, пожалуйста, – попросила она. – Я хочу написать хороший материал о питерской подземке, но совсем ничего не знаю. Считайте меня дурой, только не говорите об этом вслух. Возьмите с собой. Покажите все, что там происходит. Расскажите, как это видите вы. Обещаю: постараюсь написать как можно честнее, правдивее. Только поймите: мне все равно необходимо будет сделать художественную обработку материала. Любого события, истории, рассказа – по-другому никак. Клянусь, я буду стараться говорить правду. Помогите… Я знаю, за день в этом всем не разобраться. Ну, хотите, неделю буду с вами лазать? Покажите все, что считаете нужным.
Руж вопросительно посмотрел на Кила. Горячая, взволнованная речь журналистки произвела впечатление на темноволосого диггера.
– У меня неделя от отпуска осталась, – сказал он. – В принципе могу взять, раз такое дело.
– Я пока в институт не собираюсь. – Киловольт подергал себя за мочку уха. – Так что я свободен.
– А чего с институтом? – удивилась девушка.
– Учиться надо в декабре, перед сессией, – назидательно сообщил Кил. – Ну, в самом крайнем случае в ноябре.
– А сентябрь? – рассмеялась Оксана.
На щеках девушки появились очень симпатичные ямочки. Киловольт вдруг поймал себя на том, что с удовольствием поцеловал бы журналистку. И даже не один раз.
– Сентябрь – время пива и девушек, – соврал он.
– А октябрь? – кокетливо спросила Оксана, бросив на него быстрый взгляд.
– Октябрь – время девушек и пива, – ответил диггер.
– Сейчас у нас сентябрь, – деловито заметила журналистка. – Значит, пиво на первом месте. Но по графику немного времени должно быть и для девушек. Я подхожу?
– Еще как! – честно признался Киловольт, но развить тему не успел.
Руж наступил ему на ногу. Прокашлялся, хлопнул ладонью по столу.
– Понимаешь, Ксюха, – очень ласково начал он. – Есть тут небольшие сложности… Видишь ли, в чем дело. Под землей – опасно. Независимо от того, куда полезем – в метро или в какие-то другие места. Техноген есть техноген. В общем, нам придется отвечать за тебя.
– Да я же взрослая! Давно уже с паспортом! – рассмеялась девушка. Тряхнула длинными волосами, посмотрела на обоих парней чуть ли не с обожанием: – Спасибо, что вы так заботитесь обо мне, ребята! Я, правда, взрослая! Вы только научите: где ходить, как двигаться. Что можно, что нельзя. А уж обузой не стану – обещаю!
– Ты не поняла, – вкрадчиво продолжил Руж. – Нам придется отвечать за тебя в любом случае. Таков закон – лидер группы отвечает за своих людей. Если что-то случится – молва разнесет на всю страну. Нам – кранты. Мало того, что согласились взять журналистку под землю, так еще и не уследили за ней… В общем, нам с Килом придется очень внимательно присматривать за тобой. А это – нервные клетки тратить. Они, как известно, не восстанавливаются. И все такое. Понимаешь?
– Так вы гонорар хотите? – начала догадываться Оксана. – Не проблема! Не волнуйся, Руж, дорогой! Прямо сегодня же позвоню главному редактору журнала! Согласую этот вопрос.
– Зачем нам деньги? – чуть обиделся диггер. – Не надо договариваться с главным редактором. И с неглавным тоже.
– А как же? – растерялась девушка. Она подалась вперед, положила узенькие ладошки на стол. – Тогда не поняла.
– Сама выдай гонорар, – прямо сказал Руж. – Только деньги нам не нужны.
– А-а-а, – протянула девушка. «Отъехала» назад. Сгорбилась в кресле, уставилась в землю.
Она догадалась, что Руж имел в виду под гонораром.
Кил поморщился. Вдруг стало гадко от того, что они затеяли. Отрицательно помотал головой. «Пошлет!» – неслышно, губами, обозначил он. Но светловолосый диггер недооценил молодую журналистку. Оксана выпрямилась в кресле, улыбнулась совсем по-другому. Не жизнерадостно, наивно и открыто – по-детски, как это было раньше. Устало и понимающе.
– Да, за любую работу человек может требовать оплату, – тихо произнесла она. – Такую, какую считает нужной.
Парням показалось, что журналистку подменили. Теперь перед ними сидела женщина. Взрослая, опытная. Чуть прищурив глаза, она изучала собеседников.
– Знаете, сначала мне бы хотелось убедиться в том, что есть товар, за который необходимо платить, – медленно, тщательно взвешивая каждое слово, произнесла Оксана. – Еще неизвестно, какой материал мы сможем получить… Сначала – работа.
– А… – начал было Руж.
– «А» будет потом, – отрезала девушка. – Оплата – по факту. Сначала – работа.
Киловольт молчал, щеки парня горели. Он чувствовал себя моральным уродом, слушая разговор друга и журналистки.
– Хорошо, – согласился Руж и помахал ладонями над столом. – Хорошо, Оксана! Потом – значит, потом. Но ты сама согласилась. Мы тебя за язык не тянули.
Девушка бросила на диггера короткий взгляд. Руж ничего не успел заметить, но Кил обратил внимание на то, какими ледяными стали красивые глаза Оксаны.
– Что ты хочешь узнать и увидеть? – мягко спросил Киловольт. – У тебя есть какой-то план? Метро? Секретные объекты? Подземные реки? Что тебя интересует?
– Все! – хлопнула ладонью по столу журналистка. – Я хочу увидеть все это! И метро, и подземные реки.
– За один раз мы не потянем, – задумчиво протянул Кил, глянув на яркий паровозик, проезжавший по аллее парка. – Как минимум три-четыре выхода.
– Да не, это вообще смешно! – встал на дыбы Руж. – Может, ей после первого раза надоест? Посмотрит на какую-нибудь хрень, что мы покажем, и побежит материал сдавать. Не любой мужик согласится под землей по колено в иле и воде корячиться.
– Давайте попробуем, – предложила Оксана. – Что попусту тратить время на вопросы: надоест мне или нет? Сломаюсь или не сломаюсь? Это все гадание на кофейной гуще!
– Ладно, давай попробуем, – взял инициативу в свои руки Киловольт. – Завтра начнем, если ты готова.
– Готова!
– Не готова она! – с усмешкой напомнил Руж. – А снаряга?
– Точно! – спохватился Кил. – Блин, я себя веду так, будто договариваюсь о деле с человеком из нашей среды. Ксана! Бери блокнот, записывай. Начнем от печки. Правила техники безопасности и снаряжение диггера.
– За пивом, что ли, сбегать? – почесал щеку Руж. – А то, пока она все запишет, и ночь наступит…
– Я быстро пишу, ребята, – испуганно возразила Оксана. – Если надо, буду стенографировать. Ой! Чуть не забыла… У меня ж диктофон в сумочке! Кил, дорогой, можешь просто говорить. Я потом сяду за компьютер, выберу то, что необходимо для статьи. Так быстрее получится.
– Ну, я за пивом? – поднялся Руж. – Кил, тебе одну?
– Угу, – откликнулся тот.
– Может, мне баночку пепси принесешь? – попросила журналистка.
– Еще чего! – фыркнул диггер.
Оксана стерпела обиду. Лишь наклонилась к сумочке, изобразив, что ищет диктофон и не может найти. На самом деле аппарат лежал в отдельном кармашке, наготове. Девушка просто не хотела, чтобы парни видели ее лицо.
Второй диггер тоже поднялся с пластикового кресла.
– Я принесу, – положив руку на плечо журналистке, сказал Кил. – Все нормально. Готовься пока.
Он двинулся к стойке вслед за другом. Через минуту вернулся, поставил банку перед девушкой.
– Спасибо! – благодарно улыбнулась Оксана.
Журналистка выложила на столик диктофон, включила запись.
– Все, можешь говорить, – предложила она и потянулась за банкой.
– Ну… – Киловольт, которому никогда в жизни не приходилось давать настоящее интервью, малость занервничал. – С чего бы начать? Да вот, пожалуй, так! Под землей все по-другому. Шахтеры даже свой язык используют. Особый. Который с ходу и не поймешь. Мы, диггеры, конечно, не шахтеры. Но кое-какие словечки, бывает, в разговоре проскальзывают. Все сразу не упомнишь, да и не надо это, видимо. У специалистов любой профессии свой жаргон. Если под землей чего-то непонятно будет – спросишь и все тут.
Что бы интересного вспомнить?
– «Тормозок», – подсказал Руж, открывавший банки с пивом для себя и для друга.
– Точно! – улыбнулся Кил. – «Тормозок». В переводе – это просто шахтерский завтрак, а никакой не маленький тормоз, как можно было бы подумать. Многие слова из подземного жаргона напоминают наши, привычные. Но в них вложен совсем другой смысл. Вот, например, «колбаса». Это герметик такой. Его упаковка по цвету и форме напоминает палку полукопченой колбасы. «Удав» – не змея какая-нибудь, а шланг для нагнетания раствора за тоннельную обделку. Ну, тут как-то угадать можно. Есть и посложнее. «Чемодан». Большой кусок отколотой породы, который надо разделить на части. А машину, с помощью которой отколотую породу собирают, – называют «хапуга».
Оксана засмеялась.
– «Сопли», – подсказал Руж.
– Да, «сопли»! – тут же взмахнул рукой Кил. – Вот эту штуку ты точно увидишь, и не один раз. Факт. «Сопли» – кабели и шланги. Они повсюду болтаются. Свисают с потолка. Ксана, запомни! Ни при каких обстоятельствах нельзя трогать руками то, чего не знаешь. То, что болтается над головой. Некоторые провода и кабели могут оказаться под током. Долбанет – никакое искусственное дыхание не поможет. Хотя мы тебе его сделаем. С радостью.
Девушка, склонившаяся к столу, к блокноту, фыркнула. Искоса посмотрела на Киловольта, лукаво улыбнулась.
– А вот еще, скажем, деревянный брус, служащий рычагом – ну, там, вагонетку на рельсах поправить, – так вот, такой брус они называют «отец-наставник». Ну, а вообще, шахтеры – в душе эротоманы, – продолжал Кил. – Всякое им там под землей мерещится…
– «Сиськи»! – хмыкнул Руж.
Киловольт засмеялся, глядя на девушку. Оксана бросила карандаш на стол, посмотрела на Ружа.
– Ну, какие еще слова есть в подземном жаргоне? – с вызовом спросила она. – Будем все части женского тела приплетать? Или как?
– Ксюха! Зря обижаешься! – Кил погладил ее по руке. – Руж не прикалывался. Действительно, есть такое слово в жаргоне. Гидроцилиндры тюбингоукладчика… Что-то такое. Они по форме похожи на женскую грудь.
Руж трясся от смеха:
– О! Какую обалденную клюху сморозил! – Девушка подвинулась ближе к столу, подперла голову ладонью. Волосы ее при этом растрепались, соскользнули на лицо. То ли случайно, то ли специально, но так, что их хозяйка не видела Ружа, сидевшего слева от нее.
– Ладно, хватит! – решил Кил. – Все равно это так… Просто, для интереса. Вдруг пригодится. Там еще столько понятий: «баран», «мальчик», «орел», «рога», «кобыла», «мазюка», «поросенок», «штаны». Я всего не помню. Запомни про «сопли». Их трогать нельзя.
– Я записала и запомнила! – деловито ответила Оксана.
– Тогда бросим ознакомление с жаргоном, перейдем к более важному. О правилах техники безопасности. Начали. Первое. Не нажираться в стельку перед выходом.
Оксана не выдержала, закрыла лицо руками. Упала на стол. Парни недоуменно посмотрели друг на друга, Руж хлебнул пива и озадаченно почесал затылок. Девушка тряслась и всхлипывала.
– Ксюха! Ты чего? – спросил Кил. – Проблемы какие-то?
– Обязательно! – прорыдала девушка. Ей было никак не остановиться. – Вот завтра выход, да? Завтра с утра и начну нажираться!
Она опять легла на стол, затряслась.
– А! – понял Кил. – Слышь, Руж? Она, видимо, не пьет!
– Бывает же такое, – удивился темноволосый диггер.
Он с уважением посмотрел на девушку.
– Ладно, Ксюха! – продолжил Киловольт. – Мы ж не в зоопарке. Слушай дальше.
– Угу, – выдавила девушка. С трудом взяла себя в руки: – Говори, я слушаю.
Журналистка быстро вытащила из сумочки платок, аккуратно промокнула уголки глаз.
– Второе. Нельзя трогать оголенные провода, свисающие с потолка «сопли», любые детали электромеханизмов – даже если на вид все ржавое, давно брошенное. Это я уже говорил и еще не один раз повторю, дабы уберечь симпатичную даму от неприятностей.
Оксана церемонно поклонилась.
– Поехали дальше. Когда передвигаешься по тоннелю, коллектору или ходу – смотри под ноги. Если не видишь пола – не наступай. Там может быть люк, пролом. Что угодно. Особенно опасно, когда идешь по воде. Бывает, в коллекторах из пола торчат – вертикально – широкие трубы. Идешь, значит, по воде. Кажется: два-три сантиметра под тобой. Попадешь в такое место – не дай бог, конечно! – ухнешь с головой. Запомни! Смотреть надо под ноги. Хотя вверх тоже нелишне. Но на голове каска, она в случае чего поможет.
– Так мы в касках пойдем?! – удивилась девушка. – А я думала: диггеры – это такие крутые парни, которым все пофиг.
– Нет, мы пойдем в детских чепчиках! – в сердцах выпалил Руж. – По три штуки на башку навяжем – и пойдем!
– Мы крутые парни, и нам все пофиг, – подтвердил Киловольт. – Есть только одна вещь, которая нам не пофиг. Собственная жизнь. Героизм не в том, чтоб схватиться за голый провод, писать голубыми искрами и орать: «Ой, как я тащуся!»
– А искры при этом голубые? – вполне серьезно уточнила журналистка. Схватилась за карандаш. – Надо записать!
Теперь Руж лег на стол и давился от смеха.
– Слушай дальше! – как ни в чем не бывало продолжал Киловольт. – Под землей надо вести себя тихо. Повторяю: тихо! Очень тихо! Это особенно касается баб… э-э-э… дам. Некоторые обожают вцепляться когтями в спину и вопить на каждом шагу: «Мне страшно! Мне страшно!»
Оксана что-то пометила в блокноте.
– А зачем ты пишешь? – вдруг поинтересовался Руж. – Диктофон же работает.
– Там все сквозняком, – объяснила девушка. – Я реперные точки помечаю, на что акценты сделать.
– А-а-а. – Диггер посидел с открытым ртом, потом кивнул: – Въехал!
Хотя понял он ровно треть из того, что сказала журналистка.
– Значит, не шумим, – вещал Киловольт. На него вдруг снизошло вдохновение: – Ну, про дозиметр говорить не буду, ибо мы тебя не потащим в плохие зоны. Что еще? Не хватайся за все, что из потолка торчит, даже если это не «сопли». Оттуда, бывает, арматура, балки выглядывают. До черта всякого гэ! Трогать – нельзя, если не хочешь, чтоб потолок на тебя сверху лег. Это, конечно, немного попахивает эротикой, но вряд ли приведет тебя в восторг.
В общем, руки держишь при себе, не машешь ими. Не кричишь, не топаешь. Слушаешь внимательно. Чем тише идешь – тем дальше слышишь вокруг себя. Если видишь чужой свет – надо удвоить осторожность. Первой засечешь шум воды – предупреди всех и молчок! Чтоб было хорошо слышно, что происходит. Бывают случаи, надо линять со всей мочи.
– Огонь не зажигать ни при каких… – напомнил Руж.
– Да, огонь, – кивнул светловолосый диггер. – Огонь – это особая статья. Открытым огнем под землей пользоваться нельзя! Ни за что! Все зажигалки и спички оставляешь дома. Только фонарь, причем с запасными батареями. Под землей могут скапливаться опасные газы. Зажжешь спичку – крышки люков по району будут летать, аки НЛО. А нас – поминай как звали.
– Кстати, про газы, – добавил Руж. – Если вдруг почувствовала себя плохо, такое бывает: запах какой доканал, кислорода нет – ни за что не пригибайся к полу. Там концентрация вредных веществ еще выше. Хлебнешь – можешь уже не выпрямиться. Пошла кругом голова – изо всех сил держись ровно, поднимай голову выше. В этом спасение. В крайнем случае, зови своих, чтоб дотащили до места, где подышать можно. И уж тогда не молчи, извещай спутников о своем состоянии. Чем раньше скажешь правду о каком-то недомогании, тем легче партнерам тебя спасти. Знаешь, подземка не то место, где надо геройствовать до упаду. А потом как в старом анекдоте: «Брось, комиссар! Брось! Да не меня, а рацию». Тьфу! Не смешно!
Бывает, вся группа через «не могу» идет. И никак на «чистое» место не прорваться. Если кто-то упадет – у других может не хватить сил, чтобы тебя выручить, Так вот, лучше чуть заранее подсуетиться, предупредить… Ведущий подумает, еще раз прикинет шансы: стоит ли дальше лезть, или уместнее отступить.
– Господи, я и не думала, что это так опасно, – призналась журналистка. – Трубы в полу. Электрокабели. Газ в тоннелях. Потолок, который может обвалиться в любую минуту…
– Это еще не все, – продолжал Кил. – Закрытые двери приоткрывать аккуратно. Бывает так, что соседний коридор полностью затоплен водой. Ее держит только герметичная створка. Откроешь – затопит и тот, в котором группа.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.