- Я сходил в платную консультацию, и мне объяснили, что езда на лошади - одна из форм женского онанизма. При посадке ноги любой дамы широко раздвинуты по крупу кобылы. Вместе с ногами раздвинуты и половые губы, а клитор при этом соприкасается и трется о седло или круп лошади. Причем, моя супруга, любительница 6ездить вообще без седла. Так, мол, у неё происходит более полный контакт и взаимопонимание с животным.
      Судья, средних лет женщина, покраснела и больше не поднимала взгляд в сторону супругов. В зале суда повисло молчание: по-видимому, она и не знала, как повести себя в этой ситуации. Наконец она собралась с духом и предложила:
      - Я могу дать вам пару месяцев на обдумывание. Сходите вместе к врачам. Может быть,все и уладится?
      - Не уладится, - категорично отрезал мужик, - Я требую развода. Мы не ведем общего хозяйства и давно уже не живем половой жизнью.
      - Это правда? - спросила судья у женщины.
      - Да, - просто ответила она и виновато заморгала глазами, - У нас не было интимной близости более двух месяцев только потому, что у моего мужа был сломан половой орган...
      Судья опустила в недоумении губы и откинулась в кресле с высокой спинкой.
      - Да! - во весь зал нервно закричал истец, - У меня был сломан половой орган только потому, что в порыве своей лошадино - сексуальной страсти , она же мне его и поломала.
      - А я разве виновата, что у тебя нет крепкой эрекции?
      Судья хлопнула ладонью по столу:
      - Стоп! Прекратите! Вы не у сексопатолога на приеме! Спрашиваю в последний раз. Истец, вы настаиваете на разводе?
      - Если она не бросит свои лошадиные увлечение, - то да!
      - Я не брошу, - тут же ответила женщина.
      Через пятнадцать минут они уже не считались семейной ячейкой общества.
      1998 г.
      ЛЕСБЕЙСКИЕ СТРАСТИ
      Одна директриса ткацкого комбината решила заняться облагораживанием территории своего предприятия. Директриса была женщиной видной, с руководством области, и в социалистические и капиталистические времена общалась, как говорится, на короткой ноге, к её мнению всегда прислушивались, и потому она ни секунды не сомневалась, что в архитектурном и дизайнерском деле она понимает столько же, сколько и в производстве шерстяных и ситцевых тканей.
      Для завершения образа персонажа я бы добавил ещё несколько деталей: директриса в прошлом была знатной стахановкой, по праздникам одевала пиджак с множеством медалек и орденов на высокой груди и лицом и телом сильно смахивала на знаменитую певицу, ту что так хорошо пела про реку Волгу, которая течет долго.
      Однажды поутру директриса во главе своих многочисленных замов и начальников цехов вышла прогуляться по территории комбината, а заодно сделать распоряжения своим подчиненным, что и где надо усовершенствовать и облагородить, чтобы многочисленному женскому коллективу жилось и работалось как у Христа за пазухой.
      - Здесь, - показывала руководитель комбината, на замусоренную площадку около камвольного цеха, - надо разбить газон и поставить скульптуру.
      - Какую? - заглядывал в глаза своей начальнице заместитель по хозяйственной части.
      - Чтобы вы без меня делали! - цокала языком бывшая стахановка и тут же фантазировала, - Ну, конечно же, не девушку с веслом. Это же не лодочная станция, а ткацкое производство. Поэтому, мне так кажется, уместна скульптура молодых камвольщиц, которые расчесывают руно или... овечку.
      Заместитель по хозяйственной части что-то оперативно записывал в блокнот.
      Около цеха шерстяных тканей решили посадить несколько елочек и поставить скульптурную композицию, где девушки примеряли на себя шерстяные платья. Около цеха по выпуску ситца - высадить с десяток березовых саженцев, установить лавочки и ещё одну скульптуру. Все единогласно поддержали тему директрисы: гипсовая девушка должна была помогать своей подруге примеривать сарафан.
      К обеду обход территории комбината закончился, задания по облагораживанию предприятия всем службам были поставлены и уже на другой день архитектурно-дизайнерский план начал воплощаться в реальность.
      А ещё через полгода по всей территории комбината гипсовые женщины уже гладили таких же гипсовых овец, растягивали гипсовое полотно, прохаживались под руку и мило улыбались друг другу зацементированными улыбками. Вход в заводоуправление украшал огромный фонтан. Водяные струи рассыпались в воздухе и падали на трех девушек, которые, обняв друг друга за талию, тесно прижались друг к дружке. Их лица, несмотря на холодную воду, излучали неписаный восторг и наслаждение.
      Но самая главная скульптурная композиция размещалась на площадке отдыха в самом центре комбинатской территории. Называлась она "Связь поколений". Упитанную женщину, так похожую на настоящую, живую директрису, окружили плотным кольцом молодые работницы. Одни сидели на корточках, придерживаясь за колено наставницы. Другие склонились над ней, словно заглядывая в глубокое декольте гипсового платья.
      На комбинат приезжал молодой мэр города, которого сопровождала группа телевизионщиков. Он прохаживался по аллеям вместе с директрисой и стрелял глазами в сторону... живых ткачих.
      - А эта скульптура, - директриса старалась перевести внимание мэра на постамент, где три молодых женщины, прижались друг к другу спинами, держали над головами рулон с тканью, - Выражает единство ткачих...
      - В каком смысле? - отвлеченно спросил мэр, стыдливо отводя взгляд от двух симпатичных девушек, которых о чем-то дотошно допрашивали тележурналисты.
      - В любом, - отвечала директриса, выпячивая нетленную грудь с многочисленными орденскими планками, - Во-первых, на нашем комбинате трудятся уроженки не только разных областей, но и бывших советских республик. А во-вторых, коллектив комбината тесно сплочен в деле производства продукции...
      - А как называется композиция? - спросил один из телевизионщиков то ли директрису, то ли девушек.
      - Как-как? - надув губки, сразу вмешалась в разговор молоденькая ткачиха, - Лесбейские страсти. На всем комбинате и живого мужика трудно сыскать, а тут ещё повсюду скульптур с бабами понаставили.
      Вечером по местному телевидению был показан репортах с ткацкой фабрики. Назывался он - "Лесбейские страсти"...
      1999 г.
      СТАРЫЕ ДЕВЫ
      Так уж получилось, что Веруха и Валюха, женщины лет тридцати пяти, никогда не были замужем. Так уж получилось, что всех мужиков они ненавидели лютой ненавистью и считали врагами человечества. Так уж получилось, что жили они в одном доме, одном подъезде и даже на одном этаже. Поэтому по очереди ходили друг к другу в гости, гоняли чаи, а по праздникам откупоривали одну-другую бутылочку какого-нибудь хорошего марочного вина. Темы для разговоров у них были неиссякаемы, они часто и много спорили, но только в одном придерживались общего мнения: на этом белом свете вполне можно было бы обходиться и без мужиков, а деторождение осуществлять путем искусственного осеменения. Словом, всех бездельников и гуляк в штанах загнать на специальную ферму и там брать от них лишь то, без чего жизнь на Земле не смогла бы зарождаться. Обе также считали, что лучшей книгой всех времен и народов была "Легенда о Лесистрате".
      Нет, сказать, что Валюха и Веруха никогда не ощущали мужской ласки и нежности, было нельзя. Неувядаемые старухи, которые всю свою жизнь просидели на лавочке около подъезда, при огромном желании могли бы вспомнить, как лет двадцать назад Валюху прожал домой какой-то мальчик, а Варюха целовалась в лифте с белокурым юношей. Злые языки даже поговаривали, что не пройдет и года, как эти две вертихвостки принесут в подоле. Но, судя по всему, глубоко ошибались.
      Так вот нынче, все те же старухи судачили между собой, что частенько стали встречать Валюху и Веруху около секс-шопа, который был открыт на соседней улице рядом с булочной. И не ошибались. Потому что подруги не так чтобы очень часто, но порой заглядывали в этот небольшой магазинчик и при встречах судачили за чашкой кофе о пользе имевшихся в нем товаров.
      - Смотрела новый вибратор? - как бы между прочим спрашивала Валюха свою подругу, прикусывая кругляшок печенья.
      - Из латекса, что ли? - отвечала Веруха, - Хорошая штучка. Вибрирует на разных скоростях.
      - А мне не нравится, - сморщилась Валюха и, сделав широкий круг рукой, добавила, - Мне надо чтобы он вот так делал.
      - Есть там и такой. Называется светящийся вибратор тройного действия.
      - А чтобы так делал?..
      Валюха, показывая как должен делать вибратор, изгибается всем телом.
      - Так только мужики могут. А ты видела там электрический язык?
      - Это же тогда всю зарплату надо на батарейки тратить!
      - Поверь мне. Эта штука того стоит!
      - А откуда ты знаешь, что могут мужики? - подозрительно спрашивает Веруху подруга.
      - Что же я по-твоему вообще ничего в жизни не видела и ни с кем любовь не крутила?
      - Так когда это было?
      - Какая разница - когда? Было!
      - В пионерском возрасте? - ехидно подтрунивает Веруха.
      - Да хоть и в пионерском. А вот тебя и в комсомольском за три версты обходили!
      - Меня? Обходили? Да тебе столько лет нет, сколько у меня мужиков было! Пока ты в провожалки
      играла, я уже многое попробовала.
      - В лифте? - с издевкой в голосе спросила Валюха.
      - А хотя бы и в лифте! - с вызовом ответила Веруха
      - Так я слышала как ты орала! На весь подъезд.
      Веруха вдруг заплакала:
      - Ты думаешь приятно было? Далеко не электрический язык...
      Валюха сразу стало жалко соседку и она обняла её за плечи.
      - Успокойся, Верочка. Все они - сволочи и лицемеры!
      - Все! - размазывая слезы, согласилась с подругой Веруха. - Видеть их не могу. А вот девочку, дочку, очень хочется...
      - И мне хочется.
      - Давай по маленькой?
      - Давай.
      - Чтоб мужиков не было, а дети были!
      - Давай...
      1999 г.
      МЕШОЧЕК ЦИЦЕРОНА
      Банный слесарь Василий Мирошкин, мужик лет сорока пяти, с широкими плечами и кривыми, как у кавалериста ногами, чуть ли не пинком открыл дверь в кабинет директора, с размаху припечатал листочком из тетрадки по столу, вытаращил налитые кровью глаза.
      - Все! Не могу больше, Петрович! Я же не манекен, а живой человек. Если по собственному желанию не уволишь, завтра на работу все равно не выйду.
      Директор насупился, Казалось, с трудом поднял веки и посмотрел на Мирошкина.
      - Опять за свое, Василий! Я тебе и разряд повысил, и оклад увеличил, и премию за вредность каждый месяц выплачиваю. Ты здесь, как у Христа за пазухой живешь, как Адам в раю! И это в то время, когда трудовой народ по полгода зарплату не получает! Другой бы на твоем месте...
      - Вот и возьмите на мое место другого. А я больше не могу. У Адама в раю одна баба была и он с ней сладить не смог, а здесь их сотни. Все своими яблоками вокруг меня вертят. Я разве виноват, что мой организм не может привыкнуть к большому количеству голой женской плоти? Как обнаженную бабу увижу, так словно парализованный хожу. А они, эти суки, посмотрят на мои штаны, и давай улыбаться, телесами дергать, да ноги раздвигать...
      - Так ты не смотри на них!
      - Но с закрытыми глазами я ещё не научился прокладки и вентили менять! Увольняй и баста - не желаю быть посмешищем!
      Директор подпер рукой подбородок и тяжело вздохнул: терять такого слесаря, как Митрошкин, ему не хотелось. Мало того, что руки золотые, так ещё и не пьет, на смену не опаздывает, всегда готов после работы задержаться и устранить неполадки. Но, когда случается авария во время помывочного процесса в женском отделении, и Митрошкина вызывают, дабы устранить неисправность, беда наступает. Возбуждается Митрошкин так, что даже передвигаться не может.
      - Слушай, Митрошкин, а ты противовозбуждающие таблетки пить не пробовал?
      Митрошкин немного успокоился, шмыгнул носом и сел на стул.
      - Нет таких. Возбуждающие продаются. А против - нет. - он, на несколько секунд о чем-то задумавшись, помолчал, потом грустно посмотрел на директора бани, - Я, Петрович, и окладом доволен, и работой, и начальством. Но вот со своей потенцией - ничего не могу поделать. Другие привыкают, а я никак не могу!
      - Так с женой почаще спи и тогда места в голове на других баб не останется!
      - Хотел бы, да не получается с женой больше раза в месяц. Она даже стала думать, что все идет к импотенции, так я ей все на чистоту рассказал. Мол, как чужую голую бабу увижу - так хоть волком вой!
      - А ты пробовал вообразить раздетую бабу, как предмет уродства и несовершенства?
      - И воображать не надо. - отмахнулся Митрошкин, - Они с собой иногда такое вытворяют, что и в фильмах ужасов не показывают. Одни в башку тертый лук втирают, другие все тело чайной заваркой обмазывают. Точно трупы, изъеденные червями. А вчера видел одну, так она всю рожу раздавленной клубникой выпачкала, на грудях какая-то серая паста - точно мертвец в состоянии разложения...
      - А ты что? - с надеждой заглянул в глаза слесарю директор.
      - Понятно что - возбудился.
      - Извращенец ты, Митрошкин.
      - Вот поэтому и требую немедленного увольнения! - опять вспылил Василий.
      - Погоди! - перебил Петрович, - А ты про мешочек Цицерона слышал?
      - Что за мешочек?
      - Обыкновенный мешочек, который в старину наполняли сухими репьями и колючками и надевали на детородный орган. Как только начинает наступать эрекция...
      - Это что же у меня весь пенис в колючках будет?
      - В том-то и дело, что не будет. Как дело до колючек дойдет, так и потенция угаснет.
      - А где такую вещь купить можно?
      Директор пожал плечами:
      - Честное слово, Митрошкин, я не знаю. Слышал, что такие импортные штуки завозят к нам то ли из Японии, то ли из Вьетнама. А вот где они продаются - мне знать без надобности. Сам понимаешь почему... А что касается твоего заявления об увольнении, то уволить я тебя смогу по закону только через две недели.
      ...Через пятнадцать дней Митрошкин аккуратно постучал в кабинет директора бани. Зашел, вежливо улыбнулся:
      - Петрович, давай мое заявление обратно.
      - Что, удалось купить мешочек Цицерона?
      - У меня супруга умнее Цицерона будет, - похвастал Митрошкин.
      - Сам мешок сшила?
      - Не мешок, а трусы! С наждачной прокладкой в паховой области. Теперь как только увижу голую женщину, так сразу ужасный дискомфорт наступает. Ни сесть, ни встать! Но сию же секунду все быстро проходит.
      - А женщины яблоками перед тобой не двигают? - сощурив глаза, поинтересовался директор.
      - Не двигают. Как меня увидят, сразу принимаются своих мужиков костерить. Они в бане часто говорят о мужчинах. Только и слышу за спиной: "Этот козел", "Мой придурок", "Бросил, сволочь..." Ну, я пошел? А то в женскую парилку вызывали. Горячая вода из крана течет...
      - Успехов тебе, Митрошкин! - сказал директор и, вынув из папки с документами, заявление, порвал его на мелкие кусочки.
      1999 г.
      НЕСТЫКОВОЧКА
      У одной очень доверчивой, но обманутой девушки родилась дочка. И хотя ухажеров у этой девушки было много, она точно знала, кто накапал и, конечно, обратилась в суд с просьбой взыскать с нерадивого папаши алименты: дочку-то нужно было кормить, поить, покупать пеленки...
      Подозреваемый в деторождении мужчина на суд явился, но чуть ли не с порога заявил:
      - Да, к этой женщине я хаживал в гости. Пили чай с тортом. Разговоры всякие говорили. Но чтобы в постель - Боже упаси! И вообще - я не так воспитан.
      И он разразился монологом о воспитании молодого, но ушлого поколения. Судья, чтобы прервать ответчика, даже постучала молоточком:
      - Так вы отказываетесь от отцовства?
      - Напрочь!
      - И вас есть доказательства, что вы ни-ни?
      Мужик подумал и ответил:
      - А как же? Вы, ваша честь, допросите соседок этой женщины, и они вам расскажут, что истица показывала им фотографию настоящего соблазнителя. Причем говорила тем же соседям, что ждет от него ребенка.
      Судья снова постучала молоточком и объявила перерыв. До тех пор, пока не явятся в суд свидетели.
      Истица расплакалась прямо на плече адвоката. Действительно, она показывала фотографию соседкам: надо же было как-то оправдаться. Иначе пошли бы сплетни, да слухи. Только на том самом снимке было запечатлено лицо не настоящего папаши, а известного режиссера Немировича-Данченко. Купила девушка фотографию своего кумира в газетном киоске.
      Адвокат улыбнулся и успокоил:
      - Ты только не забудь взять с собой снимок на следующее заседание.
      В следующие заседание судья по очереди задавала свидетелям одни и те же вопросы: показывала ли молодая мама фотографию своего возлюбленного и не говорила ли, что именно он является отцом ребенка?
      Свидетели почти слово в слово повторяли, мол, снимок тот видели, и что по словам истицы изображенный мужчина на снимке некто иной, как настоящий отец малютки.
      Тогда судья кивнула в сторону ответчика:
      - Похож этот мужчина на того, кто на фото?
      Женщины категорично замотали головами: куда этому замухрышке? Тот был аристократичней, интеллигентней. А энтот... Куда ему!
      Адвокат попросил слова и предъявил фотографию свидетелям:
      - Этого человека показывала ваша соседка?
      Те, словно узнав в лице интеллигентного мужчины, своего старого знакомого, сразу заулыбались:
      - Ну, конечно, энтот. Он и есть ухажер-соблазнитель! О нем соседка и говорила. Только он до сих пор в длительной командировке.
      Адвокат направился к столу судей. Положил фотографию перед ними и, скромно улыбнувшись, информировал:
      - Господа судьи, перед вами снимок Немировича-Данченко!
      Председательствующая тут же встрепенулась и обратилась к секретарю:
      - А почему не вызвали Немировича и Данченко?
      Адвокат слегка покраснела:
      - Ваша честь, Немирович-Данченко - гордость русского и советского театрального искусства. Известный режиссер!
      Председатель суда ещё больше удивилась:
      - Да суду-то что! Наделал детей, так пусть платит алименты согласно закона!
      - Но он мертв и давно похоронен!
      Судья тяжело вздохнула и, хмыкнув, снова повернулась в сторону секретаря:
      - Да, нестыковочка вышла. Не стоит тратить повестку на вызов этого самого Немировича, - сказала таки и поправилась, - Раз уж он умер. Надо же, согрешат на этой бренной земле и, чтобы улизнуть от ответственности, даже готовы сквозь землю провалиться...
      ...А мужика-соблазнителя, который не только чай с тортом приходил пить, все-таки платить элементы заставили.
      1999 г.
      СИНИЕ ЯЙЦА
      В делах учебы Федя считался вполне среднестатистическим студентом - и "отлично" случались и "неуды". А вот в делах любовно-сердечных - далеко не нормальным. Что скрывать Федино счастье, если слабая половина студенчества так и тянулась к нему. Уважали Федю девчонки и за внешность, и за все его положительные моральные качества, а также за то, что получали от Феди только наедине.
      Нет-нет, Федя не обладал огромными капиталами в материальном понимании. Про какой-то размах души, сор деньгами и речи не могло идти. Откуда у среднестатического студента большие бабки? Но пусть попробует сравниться по качеству донжуанства какой-нибудь нувориш, который покупает девчонок за "тугрики" и тем самым считает себя пожирателем женских сердец! Со своими пассиями Федя всегда расставался полюбовно. После первой же ночи. К тому же друзьями. И все были довольны - каждый получал то, что хотел. Опять же, если кто-то подумал, что у Феди были какие-нибудь особые физические достоинства, то глубоко ошибется. Нормальные достоинства, как у большинства мужского населения - среднестатистические.
      Но однажды все-таки вышла осечка. Федя увлекся Мариной третьекурсницей с философского. Обыкновенная девчонка, каких у Феди был не один десяток. Три дня они ходили по недорогим кафе, кинотеатрам и выставкам. Дело, как говорится, приближалось к кроватной развязке. И случай, как это заведено у Феди, представился. У Фединого папы был день рождения. И единственный сын пригласил свою очередную подружку на семейное торжество. Конфетки поклевать.
      В конце вечера старшие решили продолжить праздник в ресторане. А дети остались дома. Федя и Марина до тошноты целовались и ласкались. А когда Федя не на шутку возбудился, и дело дошло до... Марина отказала. Сказала: "Рано еще, дорогой".
      В институт после бесславно проведенной ночи Федя заявился сам не свой. Но через пару дней случай снова представился. Опять целовались, обнимались, а в итоге, как говорят студенты, снова полный облом.
      На лекции по лингвистике Федя сидел смурной и скукоженный.
      - Ну как у тебя дела с этой философичкой? - спросил закадычный дружок Славка.
      - Никак! - честно признался Федя, - Видишь, сижу, будто в штаны наложил.
      - Быть не может, - чуть ли не во всю аудиторию выдохнул удивленный Славка, - А что в штаны наложил-то?
      - Балда ты, Славка! Ничего не понимаешь. У меня после ночных и безуспешных рандеву с Мариной теперь яйца болят. Аж посинели от боли.
      - Беда-то какая! - улыбнулся товарищ и постарался дельным советом помочь Фединому горю, - Найди замену - и все пройдет.
      Сказал и тут же осекся. Он то знал, что искать замену - не в Фединых привычках. Случались раньше обломы, но чтобы два раза подряд! А Федя - он парень правил строгих. Пока с одной не разберется, к другой ни шагу не подступит.
      И Федя, как бы в подтверждение, с натугой поежился, тяжело вздохнул:
      - Нет, в третий раз я должен её забодать! Только когда и где?
      - И в самом деле: Бог троицу любит, - поддержал товарища Славка и бодро сказал, - Вот что, ты её сегодня ко мне волоки. Мои кони пять дней назад как на курорт смотали.
      - А ты куда?
      - Пойду погуляю, ежиков посмотрю. Часа за три управишься? - задал, как показалось Славке, совсем уж дурной вопрос.
      Все неслось по задуманному друзьями плану. Славка ровно в семь смотался смотреть своих "ежиков", а Марина с Федей остались наедине.
      Но и в этот вечер никакой стыковки не получилось. Федя после такого надлома даже не пошел провожать Марину - сослался на боль в голове. Хотя болело вовсе в другом месте. Тем более - как идти? В раскорячку? Так он не кавалерист, а без пяти минут филолог.
      - Что делать-то? - спросил Федя, когда на кухню на цыпочках вошел Славка. - Спрыгнуть с дерева теперь, что ли?
      - Болят? - догадавшись об очередной неудаче, спросил расстроенный за друга Славка.
      - Они болят, а сердце стонет.
      С минуту сидели молча, а потом Славка, словно уколотый ежиком, стукнул себя по лбу и подпрыгнул.
      - Ты что делаешь, когда у тебя зуб или горло болят?
      - К врачу иду. - не принимая восторга друга, понуро ответил Федя.
      - К врачу-у! Сначала, наверное, содой или солью полощешь!
      Федя измерил товарища издевательским взглядом:
      - Думай, что лепишь! Что ж я тебе яйца в соли буду полоскать?
      - А ты что - барышня кисейная? Впрочем, мне-то что - твои яйца и делай с ними, что хочешь!
      Но, посмотрев на совсем сникшего друга, принялся за дело. Из кухонного шкафа на стол вылетели банки с содой и солью, рядом стукнулся небольшой пластмассовой тазик.
      - Айда в ванную - сказал тоном, не принимающим возражений.
      Федя махнул рукой и подчинился.
      - Начнем с содовой ванны, - предложил хозяин квартиры, разводя порошок в тепловой воде - Я сначала всегда содой больной зуб полощу.
      "Бассейн" был готов.
      - Как, полоскать-то?
      - Пригнись в коленях и запускай.
      Федя послушно притопил. Продержал минут десять. Ругался, что вода горячая. Что после этой процедуры вообще ни с одной девчонкой у него больше ничего не получится. Как и следовало ожидать - не помогло. Тогда заменили содовый соляным. Приседал, макал, водил из стороны в сторону. Как мертвому припарка. Наконец, надел штаны и, чертыхнувшись, раздосадованный вышел из ванны: "Тоже мне лекарь нашелся!" Следом вывалился Славка.
      - Может анальгинчику?
      - Я и без твоих советов уже три пачки сожрал. - отмахнулся Федя.
      Но Славка снова воспрянул духом:
      - Слушай, у меня есть знакомый, который учится в медицинском на четвертом курсе. Может ему позвоним?
      Федя поднял глаза на кухонные ходики.
      - Что в два часа ночи твой знакомый будет мои фиолеты обхаживать?
      - Ничего! - успокоил неунывающий Славка, - Я ему когда-то тоже помогал. Всю ночь стилистику в курсовой выправлял. Писать он не умеет, зато в медицине голова у него варит в правильном направлении. Тем более он всю жизнь мечтал на скорой помощи поработать. Практики набраться.
      Набрал номер и переключил аппарат на громкую связь, чтобы и Феде слышно было. Трубку сняли только через минуту.
      - Зиновий? Извини, что поднял. Но вопрос у меня неотложный. Посоветуй, что надо делать, когда яйца болят и синеют?
      - Тогда кастрируют, - раздался с другого конца провода недовольный голос, - Ты что утром не мог позвонить?
      Никак не мог, Зиновий, - подмигнул Славка совсем впавшему в отчаяние дружку.
      Из-за его болят-то? Застудил? - уже более миролюбиво произнес голос будущего врача.
      Обнимушки, обжимушки, поцелуйчики... А дальше...
      - Можешь не досказывать, - хихикнув, перебил телефонный аппарат, Есть одно средство... - голос замолк.
      - Ну говори же какое! Не тяни кота за...
      - Разве кота? - сыронизировал Зиновий, - Ну да ладно, записывай. Необходимо, согнувшись в поясе, попробовать поднять что-нибудь тяжелое. Несколько раз.
      - Что?
      - Ну, штангу, например, килограммов в двести.
      - Медик-педик! Какая штанга! - стал терять терпение рассудительный Славка.
      - Сам ты... Слушай внимательно, ловелас. - тоже рассердился Зиновий, Дураку понятно, что в таких случаях следует направить поток крови к другим органам. Практикой подмечено - прием срабатывает практически на сто процентов. А чтобы у тебя, неудачника, не сломался твой хилый позвоночник, лучше не наклоняйся, а приседай и в то же время поднимай штангу, используя мышцы ног. Понял? Могу я теперь лечь спать, а то семинар завтра?
      Славка понял, что медик нисколько не шутит. И тут же почти закричал, нагнувшись над телефонным микрофоном:
      - Так где ж, я тебе среди ночи штангу найду?
      - Что ты к этой штаге привязался? Любую тяжесть можно использовать. Лю-бу-ю! Попробуй приподнять машину за бампер. Рывок на 3-4 секунды. Не больше. Если после твои яйца болеть не перестанут - ещё один раз повтори подход. Все - гудбай! - донеслось прощание и от телефонного аппарата стали исходить заунывные гудки.
      - Ну что, пойдем на улицу тягать батькину "Тайоту"?
      - Твой медик - не шизанутый? - прослушав разговор, вопросом на вопрос ответил Федя.
      - В отличие от некоторых у него с мозгами как раз все в порядке.
      ...После второго подхода к серебристой "Тайоте" боль в Фединых яичках, к удивлению, угомонилась. Практически её совсем не стало. Федя даже повеселел.
      - Надо же - сексозаменитель какой! Может ещё раз попробовать? - глянул на Славку.
      - Остынь. Пока не ясно, сколько раз тебе в жизни придется проделывать это упражнение, - охолодил его товарищ. - Ненароком сломаешь позвоночник, тогда уже и яйца лечить не придется.
      Через пару дней Федя, у которого не было своей машины, снова силился приподнять "Тайоту" за бампер. И через неделю сделал несколько подходов. С регулярной периодичностью упражнения повторялись в течение двух месяцев. И всегда чудодейственный способ приводил к положительному результату. А потом Федя с Мариной стали мужем и женой.
      Славка был на свадьбе шафером. Там и познакомился с подругой Марины.
      Прошло ещё два месяца, и бампер у почти новой "Тайоты" отвалился. Славка не стал прибегать к полосканию солью и содой. Как отказ, неудача сразу к машине. Лишь его отец долго удивлялся и на чем свет стоит материл японскую известную автомобильную фирму: "Качество, видите ли у них, качество. Между ног бы бить за такое качество..."
      1999 г.
      ЗА ДЕРЖАВУ ОБИДНО!
      За неделю до выборов предприятие посетили два кандидата в депутаты экономист и космонавт. Рабочие приветствовали обоих равнозначно. Не Гагарин же приехал и не Терешкова. И кто сегодня может побожиться, что космонавтов по-прежнему меньше, чем экономистов? Вот Синюхин, например, не может.
      Доктор юридических наук минут десять впудривал всем в мозги, что вот если он, с помощью того же Синюхина и его товарищей, получит депутатский мандат, то всем, непременно, станет жить легче и лучше. Потому что курс доллара по шкале Доуна Джонса сразу упадет как хозяйство у импотента, дефолт прижмут к стенке как американского контрреволюционера, а с общим валовым продуктом всерьез разберутся люди из службы безопасности. Как в один момент разобрались с организованной преступностью. Было такое...
      Короче с экономистом и его программным выступлением всем все было понятно. И коллектив бурно выразил свою готовность поддержать кандидата в депутаты. Тем более не кто-нибудь, а доктор наук!
      Непонятно было с космонавтом. Ну такую ересь нес, такую лапшу на уши всем накручивал, будто перед ним не рабочий класс находился в актовом зале, не гегемон, а так - лесные ежики без мозговой корки. Но, извините, разве пролетариат не понимает, как разворачиваются солнечные батареи на орбитальных станциях; не может отличить одноразовый космический корабль от многоразового, не понимает, как и в какое время отваливаются ступени аппарата по мере удаления его от Земли?
      Антон Синюхин в пол-уха слушал весь этот бред, одновременно раздумывая: сразу после "лекции" направиться домой или сначала прогуляться до пивной точки?
      От жизненно важных дум его отвлек крик заместителя директора по сбыту.
      - Товарищи, друзья, ну неужели ни у кого нет вопросов к кандидату в депутаты? К космонавту, наконец? Ведь перед вами представитель такой почетной профессии! Когда вам ещё повезет пообщаться с таким человеком?
      - А ему когда? - спросил, не вставая со стула Синюхин.
      - Что, когда, Синюхин?
      Антон поднялся:
      - Удастся с нами пообщаться...