Грек проплыл под водой метров пятнадцать и уткнулся руками в стенку бассейна. Он вынырнул, перевернулся на спину, раскинул руки в стороны и открыл глаза. От лампочек, вмонтированных в стенки бассейна, лился нефритовый свет. Но он глядел вверх, в темноту, которая скрывала своды огромного помещения. Вода успокаивала, и ему не хотелось думать ни о том, зачем он приехал в первопрестольную, ни о предстоящем разговоре с Шамилем. Хотя Грек, лежа на воде, всем своим нутром чувствовал, что Шамиль не спускал с него глаз. Грек не раздумывая отдал бы немалые деньги ради того, чтобы за столиком, уставленным фруктами и изысканными напитками, в данную минуту сидел не Шамиль, а та девчушка-балерина, с которой они познакомились в самолете и успели посетить Большой театр. Мягкая вода нежно ласкала тело, и на какие-то доли секунды ему показалось, что так оно и есть, и балерина с бокалом «Клико» в руках, ждет, когда он вылезет из воды.
      Он перевернулся на живот и, мощно загребая руками, поплыл в сторону лесенки, в двух метрах от которой стоял столик с винами и фруктами. Одним рывком он выпрыгнул из воды, и мир грез сменился миром реальности. Девушка в почти что прозрачном купальнике накинула на его огромное тело махровое полотенце и, ни слова не говоря, мило улыбнулась.
      Вместе с Шамилем за столиком сидела еще одна девушка – точная копия той, что подала ему полотенце. Шамиль, поймав недоуменный взгляд Грека, улыбнулся и рукой показал на свободный стул.
      – Близняшки, – сказал он и пояснил: – Давние партнеры даже здесь должны находиться в равных условиях. Не так ли?
      Грек опустился на стул, взял бокал с кинзмараули, сделал небольшой глоток и откинулся на спинку. На несколько секунд он задержал взгляд на непроницаемом лице своего партнера по бизнесу и подумал о том, что за много лет знакомства Шамиль никогда не говорил о равных условиях. Он всегда ставил себя выше всех. Но по всей видимости, нынче дела у Шамиля складывались не лучшим образом, и он решил поиграть в игру под названием «демократия». А если это и в самом деле так, то Греку нельзя было упустить шанс. Следовало постараться навязав тактику предстоящих переговоров самому диктовать условия дальнейших сделок. Поэтому он не стал искать дипломатический переход к больной проблеме и, поставив бокал с вином на стол, сразу сказал:
      – Шамиль, мы не можем больше брать товар по таким ценам. Тем более качество документов на твою продукцию стало совсем плохим.
      Шамиль, казалось, не слышал его слов и был занят ухаживанием за одной из близняшек. Он взял ее руку, нежно погладил запястье, наклонился и поцеловал. Затем, едва заметно улыбнувшись уголком рта, словно перед ним была не девочка по вызову, а светская дама, почтительно, но с ноткой требовательности предложил:
      – Дорогая, поплавай с сестрой.
      Девушки в ту же секунду встали со своих мест и грациозно пошли в сторону бассейна, сверкавшего фосфорическими бликами.
      Шамиль потянулся к бутылке, подлил в свой бокал черно-бордовой жидкости, небрежно оторвал виноградинку и, вертя ее в пальцах, посмотрел на Грека.
      – Грек? Сколько лет мы с тобой знаем друг друга?
      – Разве это важно? – уклонился от вопроса Грек, стараясь не попасть под влияние Шамиля. – Я ведь не ветеран войны и прилетел к тебе, Шамиль, не о былых временах вспоминать, а решать финансовые вопросы…
      – Это мы успеем, – сделав рукой отмашку в сторону, как будто стараясь отодвинуть кого-то невидимого, сказал Шамиль и повторил свой вопрос: – Так сколько лет мы знакомы?
      – Я не помню, – стараясь не уступить инициативы, равнодушно пожал плечами Грек. – В данный момент это не важно.
      – Очень важно. – Шамиль сделал несколько глотков и поставил бокал на стол. – Очень важно. Если ты запамятовал, то я ничего не забыл. Мы знакомы уже двенадцать лет. И все это время могли ладить друг с другом. Помнишь, как мы тебя отмазали, когда ты с подельщиком погорел при продаже ворованной «Волги». Подельщик пять лет получил. Разве не помнишь, что он всю вину на себя взял? Думаешь, просто так? Не за так, а за деньги. Он ведь и твой срок отбомбил, а за это мы ему сто тысяч «зелеными».
      – Нашел что вспомнить! С того времени столько воды утекло…
      – Но по отношению к тебе мы поступили по-товарищески!
      – Я тебя тоже отблагодарил, – не замечая, как ввязывается в спор, ответил Грек. – Во главе фирмы по продаже липовых автомобилей кто светился? Я! Ты же, Шамиль, наблюдал со стороны, а деньги получали поровну.
      – Так я-то жил скромно, в подвалах. А ты шиковал на широкую ногу. Генеральный директор, президент дилерской сети, председатель совета директоров автомобильной компании, помощник депутата Государственной Думы… Разве не я помогал открывать фирмы, банковские счета, платил за каждую твою новую должность?
      Грек осушил свой бокал до дна и закрыл глаза. Он еще не успел забыть, каких высот ему удалось достичь, когда они закрутили автомобильный бизнес. Да, генерировал идеи Шамиль. А он, Грек, был лишь свадебным генералом и исполнителем его воли. Но как жили! Ведь была на самом деле фирма, которая в течение какого-то времени снабжала первых клиентов машинами по баснословно низким ценам и обещала новым клиентам точно такие же услуги. Его имя не сходило со страниц газет, во влиятельных кругах появились десятки знакомых, к которым он мог заходить в любое время дня и ночи. И все благодаря ему, Шамилю, который очень грамотно продумал всю аферу от начала до конца. Когда газеты, радио и телевидение каждый день зазывали клиентов в апартаменты фирмы и те несли к ним миллиарды рублей, то даже ему, Греку, стало казаться, что он стоит во главе легальной «конторы», которая действует в рамках закона и что в конце концов все клиенты будут обеспечены автомобилями по низким ценам.
      Они и в самом деле поначалу немного потратились на рекламную кампанию и на предоставление автомобилей за треть их настоящей стоимости первым клиентам. Но как только счастливчики практически за бесценок получили новые машины, к фирме потянулись километровые очереди. Тем, кто пропустил рекламу в газетах и не увидел ее по телевидению, о чудесах рассказывали соседи и знакомые. Враз уверовав в существование Золотой рыбки, в филиалы фирмы устремились не только крестьяне и рабочие, которые годами собирали деньги на «Москвич» или «Запорожец», но и люди из высоких государственных кабинетов. Ежедневный оборот фирмы составлял сотни миллионов долларов.
      Располагая таким капиталом и связями, разве он, Грек, мог думать о том, что рай когда-то может закончиться. Но клиенты, которых по срокам должны были отоварить, уже требовали свои «Нивы», «Лады», «Волги»… Секретарши и менеджеры на их просьбы мило улыбались и просили потерпеть недельку-другую, оправдываясь тем, что состав с автотехникой пока еще в пути. Грек сытно ел, вкусно пил, разъезжал по Западной Европе и сам верил, что несуществующий состав, действительно затерялся где-то в пути. Из фантастических грез его вывел Шамиль.
      И сейчас в огромном зале бассейна, где они сидели за столиком друг против друга, Шамиль напомнил ему о своей услуге.
      – Разве не я тебя спас от тюрьмы? Разве не я отправил тебя за границу и порекомендовал сделать пластическую операцию? Ты об этом забыл? А ведь в России ты и сегодня находишься в розыске и считаешься преступником. Против руководителя фирмы возбуждено уголовное дело по двум статьям: сокрытие доходов от налогообложения и мошенничество в особо крупных размерах. Срок за это грозит очень даже приличный. А многие бывшие друзья из исполнительной и законодательной власти хотели бы свести с тобой счеты…
      – Ты меня пугаешь? – приподнялся на стуле Грек.
      – Ну что ты! – разливая в бокалы вино, бесстрастно ответил Шамиль. – Я опять тебя только предупреждаю тебя об опасности. Конечно, с тех пор как ты поменял внешность и обосновался в Азербайджане, риск, что тебя опознают и найдут, сведен до минимума, но все же есть. Вот об этом я тебе и напоминаю.
      Они оба замолчали. На противоположной стороне бассейна две сестры, вволю накупавшись, сидели на мраморных «берегах», болтали ногами в воде, мило о чем-то беседовали и ждали дальнейших распоряжений мужчин.
      – Прости, Шамиль, – наконец сказал Грек. – Я действительно тебе многим обязан…
      – Я слышал, что ты приехал в Москву искать нового партнера по поставке машин в Закавказский регион…
      Грек вздрогнул: откуда Шамилю были известны планы, о которых он еще никому не рассказывал и держал только у себя в голове.
      – Успокойся, – продолжил Шамиль и жестом предложил взять бокалы. – Просто я представил свои действия на твоем месте и пришел к выводу: в случае разрыва отношений надо бы подыскать себе нового партнера. А старого – ликвидировать.
      – Об этом я и не думал, – вскочил Грек, расплескивая вино из своего бокала.
      – О чем? О новом партнере или о ликвидации старого?
      – О втором, – ответил Грек и покраснел, признавая то, что намерения о заведении новых связей по поставке автомобилей в Закавказье у него имелись.
      – А зря. Убрать свидетелей – святой закон самосохранения. Я бы устранил без дрожи в коленках.
      – Так что ж медлишь? – посмотрел прямо в глаза Шамилю Грек.
      – Так мы пока еще не враги, а партнеры.
      – Пока…
      – Я думаю, это продлится еще очень-очень долго.
      Грек опять вопросительно посмотрел в глаза Шамилю, словно желая получить гарантии его словам «очень-очень долго».
      Шамиль впервые широко и дружелюбно улыбнулся:
      – Видишь ли, я ведь неспроста начал разговор с вопроса о том, сколько лет мы знаем друг друга? За это время мы, как говорят русские, ни один пуд соли съели. И искать других партнеров в нашем бизнесе было бы непоправимой ошибкой. Сознаюсь тебе: пять годков назад, когда над нашей фирмой сгустились грозовые тучи у меня была мыслишка сдать тебя на растерзание властям. Уж слишком мне было обидно, как лихо и богато ты жил в то время, когда я находился в тени и лишний раз боялся на улицу выйти.
      – Но как бы ты без меня снял со счетов деньги?
      – Боже мой! – засмеялся Шамиль. – У меня в кармане постоянно находилась чековая книжка с образцами твоих подписей на каждой странице. А твоя главная бухгалтерша, в постели которой ты иногда любил проводить время и философствовать о западном образе жизни, была моим человеком.
      – Вот сука продажная!
      – И пока ты болтался по парижам, мадридам и венам, – не обращая внимания на реплику Грека, продолжал Шамиль, – я мог снять все деньги, закрыть счет и исчезнуть далеко и навсегда. И не я бы тогда встречал тебя в аэропорту, а люди в одежде мышиного цвета… Но я не стал тебя подставлять. Пусть ты был вертопрахом, но все же проверенным партнером, с которым меня связывала одна веревка.
      – Спасибо, Шамиль, – тяжело вздохнув, ответил Грек. – Я действительно перед тобой в долгу.
      – Значит, мы квиты. Я хотел тебя предать тогда. А ты сейчас.
      – Я виноват. Но пойми и меня, Шамиль. За последний месяц мы вынуждены были вернуть покупателям около ста тысяч долларов. Две машины были изъяты милицией. Потому что при первой же проверке обнаружилось, что технические паспорта к «Мерседесам» поддельные.
      Шамиль задумчиво покачал головой:
      – Натюрморт стал очень много пить. Рука уже не та, что была раньше.
      – Значит, мы из-за него несем убытки. Так зачем же он тебе нужен?
      – По одной простой причине: у меня нет на примете ни одного приличного художника. Ладно, я решу этот вопрос. А что касается цен на автомобили, то придется потерпеть. Снижать их в то время, когда все дорожает, мы не имеем права. Да тут и другая беда: ермолинские летчики отказали нам в обслуживании…
      Грек выпучил глаза.
      – А как объяснили? Ведь железная дорога нас совсем разорит. За две недели с машин снимут все, что отвинчивается. Они же к нам без колес приходить будут…
      – Сдается мне, что на восточный рынок помимо нас влезает и еще какая-то «контора». Она и перекупила ермолинских…
      – Я не замечал пока у нас крупных поставщиков.
      – Вот через месяц-другой, скорее всего, и заметишь. А как заметишь, что кто-то вперед батьки лезет, то будем что-нибудь придумывать по устранению конкурента.
      – Так что, товар пойдет теперь по железной дороге? – снова обеспокоился Грек, забыв уже о всех своих претензиях к Шамилю.
      – Да нет. Есть у меня на примете еще один военный аэродромчик.
      – А руководство Ермолинского стоит наказать за предательство…
      – Об этом не беспокойся. Ну да ладно: что-то мы все с тобой о делах да о делах. Смотри, какие сестренки нас дожидаются. Твоя какая?
      Он засмеялся, поднялся из-за стола и, подойдя к краю бассейна, прыгнул в воду.

      …Младший лейтенант Омельченко посмотрел в сторону своего напарника. Гнеушев двигался к их милицейской «шестерке» с противоположной стороны дороги, держа под мышкой черно-белый жезл и гроздь бананов, которыми, по всей видимости, угостил его дальнобойщик – шофер шестнадцатитонного «КамАЗа». Он очистил банан, который в одно мгновение оказался у него во рту. Через несколько секунд с грозди был сорван еще один тропический фрукт, который также быстро исчез во рту напарника. «Как семечки грызет», – подумал Омельченко о своем коллеге.
      Тот перешел дорогу и уже стоял перед ним, протягивая последний банан:
      – Подкрепись, Шурик, смена только началась. Надо силы беречь.
      – Засунь его себе… знаешь куда?
      – Догадываюсь! – заулыбался, совсем не обидевшись Гнеушев, очистил кожуру и запихнул банан в рот.
      – Да нет. Не по назначению, – брезгливо поморщился Омельченко.
      – Да я понял, на что ты намекаешь, – еще сильнее осклабился напарник. – Знаешь, в детстве, как в книге о Баранкине, все мечтали стать воробьями, а я обезьяной, чтобы вволю нажраться бананов.
      – Вот мечта и свершилась, – с нескрываемой иронией заметил Омельченко.
      – Хоть вы и старше по званию, товарищ младший лейтенант, но все-таки попрошу без оскорблений. Все-то ты ко мне, Омельченко, придираешься, присматриваешься, принюхиваешься…
      – Хочешь, Гнеушев, я тебе одну веселую, но поучительную историю расскажу?
      – Только без намеков в мой адрес. А то ты любитель желаемое выдавать за действительное.
      – Эх, – глубоко вздохнул Омельченко. – Как бы я хотел, чтобы это было действительно по отношению к тебе. Ну, слушай. Один мужик от тещи из деревни на своем «Запорожце» парную свининку вез. Сам понимаешь, мужичок небогатый, видать, был. Перед отъездом сложил мясо в багажник своего «Запорожца», подумав, что за время пути его прихватит на морозце. Словом, едет домой, да вдруг на границе области останавливает его гаишник. Вроде нас с тобой. Сам понимаешь, наш брат редко когда «Запорожцы» останавливает, а тут вдруг мужику не повезло. К тому же мент явно желал подзаработать и нахально принялся раскручивать водителя. Говорит: «Почему же у вас, уважаемый, номерок забрызган и резина „лысая“? Непорядок». Мужик молчит. Понимает: спорить с нашим братом бесполезно. А гаишник продолжает: «А что у вас в багажнике? Оружия нет?» Мужик разводит руками: дескать, откуда ему взяться? Мент командует: «А ну-ка приоткрой…» Делать нечего. Открывает мужик багажник и на чем свет стоит клянет про себя тещу. А у милиционера, увидевшего куски парной свинины, глаза округлились, словно чайные блюдца. «Ух, какое мясо!» – не скрывает восхищения гаишник и, нагло глядя водиле в глаза, спрашивает, нет ли у него пакета. Мужик достает пакетик, подает. Гаишник же лихо сбрасывает крагу и начинает запихивать свинину в пакет, мол, не будете возражать, если штраф натурой возьму? Неудачный зятек пожимает плечами и лишь тоскливо смотрит, как наш брат гаишник самые лучшие куски себе выбирает. Словом, расплатился. Приехал домой злой. Когда от тещи-то выезжал, то прикидывал, что этой свинины его семье на месячишко-другой хватит… В расстроенных чувствах открыл багажник и видит там милицейскую крагу – забыл ее гаишник. Из любопытства сунул в нее руку и обомлел: там полным-полно денег. Стал тут же пересчитывать мятые бумажки – больше двух «лимонов»…
      – Закончил? – с пренебрежением глядя на своего напарника, спросил Гнеушев. – Это камень опять-таки в мой огород?
      – Да я вовсе не про бананы, которые ты выудил у дальнобойщика по принципу «с драной овцы хоть шерсти клок»… Ты, в отличие от того гаишника, в накладе никогда не останешься. Порода у тебя не та!
      – Какая ж у меня порода? – еще больше обижаясь, спросил Гнеушев.
      – Обезьянья, Гнеушев. Обезьянья. Сам ведь признался, что с детства приматом мечтал быть…
      – Омельченко, я на тебя сегодня рапорт напишу.
      На груди младшего лейтенанта закаркал радиоприемник:
      – Внимание! Всем постам ГАИ и дежурным группам на линиях. Начинаем операцию «Перехват»! В шестнадцать часов пятнадцать минут при задержании автомобиля «Нива» вишневого цвета преступниками было применено огнестрельное оружие. Нарушители скрылись в направлении Кутузовского проспекта…
      Омельченко посмотрел на часы: время подходило к одиннадцати вечера. Значит, с момента происшествия прошло уже около восьми часов. Он недовольно хмыкнул: не только по его сугубо личному мнению, но и по мнению большинства его коллег, операция «Перехват» могла принести положительный эффект лишь в первые пару часов после совершения преступления. Тем не менее Омельченко распорядился, чтобы его напарник, ознакомленный с информацией, занял место на другой стороне Ленинградского шоссе и принял все меры для задержания преступников.
      Пока Гнеушев переходил проспект, Омельченко вытянул жезл и приказал остановиться первой же проезжавшей мимо него «Ниве» вишневого цвета. Завизжали тормоза, и автомобиль резко вильнул к обочине, проехав еще по инерции добрых два десятка метров. Оглядываясь на дорогу, Омельченко приближался к остановившейся машине. Но, не дойдя до нее, он увидел еще одну «Ниву» вишневого цвета, а за ней еще одну. Он опять вытянул жезл и чертыхнулся: «Нив» вишневого цвета отечественная промышленность навыпускала столько, словно хотела на всех дорогах разбить вишневые сады. Это был самый популярный цвет среди автомобилей этой марки.
      Три автомобиля, выстроившись друг за другом, мигали габаритками на обочине дороги. Омельченко подошел к первому. Из кабины выпрыгнула дама бальзаковского возраста в массивных роговых очках и протянула документы:
      – Что-то случилось, инспектор? За последние десять минут третий раз останавливают.
      – Случи-и-илось, – протянул Омельченко, внутренне негодуя то ли на автомобильную промышленность, покрасившую весь автопарк страны в бежевый и вишневый цвет, то ли на собственное начальство, которое по поводу и без повода по нескольку раз за смену объявляло «Перехват».
      Он взял документы дамы и тут же вернул их обратно. Ему хватило и секунды, чтобы удостовериться в том, что документы не поддельные и номера «Нивы» соответствуют истине. Он козырнул и направился ко второй машине, краем глаза заметив, что его напарник на другой стороне дороги о чем-то весело разговаривает с водителем зеленой «Ауди».
      Через несколько минут он отпустил и других двух водителей, а вишневые «Нивы» шли непрерывным потоком. Но теперь уже Омельченко останавливал машины на свой собственный выбор. Со слов недовольных водителей он знал, что где-то на Тверской и в районе Белорусского вокзала тоже действуют проверочные посты.
      Наконец по рации протрубили отбой операции «Перехват», и Омельченко устало зашагал к месту стоянки своего «жигуленка». Он посмотрел на часы и понял, что и на этот раз операция дала нулевой результат. Если бы преступников задержали по горячим следам, то «Перехват» был бы отменен в течение первых двух часов. В случае неудачи операция длилась в два, а то и в три раза дольше. И хотя из милицейских сводок Омельченко знал, что говорить об эффективности «Перехвата» в столице нельзя, но и отказываться от этой операции тоже было бы делом неразумным. Конечно, каждый постовой знал, что в таком огромном городе, как Москва, преступники имеют массу возможностей раствориться, спрятать, а то и успеть разобрать на части машину, на которой было совершено преступление. Здесь, в этом миллионном мегаполисе, в отличие от областных центров, милиция просто не в состоянии была контролировать каждую улицу. И этим умело пользовались преступники.
      Но самое главное – каждая операция «Перехват» отнимала у работников милиции слишком много не только физических, но и духовных сил. Ведь при проверке документов и досмотре подозреваемых автомобилей каждому милиционеру приходилось до предела напрягаться, удваивать осторожность и бдительность. Пусть случаи попадания на преступников и были редкостью, но за свою невнимательность инспектора расплачивались порой жизнью.
      Омельченко открыл дверцу и сел на водительское кресло, устало положив локти на баранку. Гнеушев уже сидел в машине на заднем сиденье, курил и пускал дым в его сторону.
      – Черт побери! – сказал Омельченко, не поворачивая головы. – Объявляют операцию «Перехват» через восемь часов после преступления. Да за это время до Питера добраться можно!
      – Старшим в задницу не заглядывают, – пустив дым прямо ему в затылок, ехидно сказал Гнеушев. – Или вы недовольны распоряжениями начальства, товарищ младший лейтенант?
      – Я недоволен тобой, товарищ сержант. Я сотни раз просил тебя не курить в машине.
      – Она что, твоя личная?
      Омельченко стремглав вылетел из кабины, открыл заднюю дверцу и вытащил за рукав сержанта. Тот от неожиданности не удержался на ногах и упал на спину.
      Кто-то из прохожих крикнул:
      – Ребята, вы что, взятку не поделили?

1