Задание Злого выполнено на все сто. Кей пожалел воренка, который едва ли старше его сына. Но предпочел не высказывать сожаления. Зря, что ли, пилили в такую даль?

Вор уставился на полуживого приятеля. Его передернуло.

– Ага, не нравится? – заорал Бугель, привлекая внимание Бешеных к своей персоне. – А байки угонять, значит, нравится! А ну, держи его, братва!

Охотники держать нашлись тут же, и вора мгновенно взяли.

– Рубаху ему задерите, а то он мне кнопками эмаль на шлемаке поцарапает, – торопливо отдавал приказания Бугель, подняв с земли кусок бетона и заворачивая его в клок грязной газеты.

– Знаешь, почему твои дети не вырастут ворами? Угонщик молчал, стирая со лба кровь.

– Потому что у тебя никогда не будет детей! – восторженно проорал Бугель.

У вора дрожали колени, рубашка свисала с плеча, ребра выпирали, растягивая молочную кожу. Он часто вертел головой, высматривая, откуда придет боль.

Бугель картинно поднял кулак, в котором сжимал обмотанный газетой бетон, и надел на него шлемак. Теперь тот стал увесист, как гиря. Торжествующе посмотрев на задрожавшего вора, Бугель бочком подобрался к нему и с размаху врезал утяжеленным шлемаком в грудь. Вор раскрыл рот для крика, но не успел выдать ни звука.

В удар была вложена ненависть всех байкеров мира к угонщику. Бугель бил за всех, у кого пропал байк, пропали годы тяжелого труда над доводкой двигла и над хромированием всего, что поддается хромированию, за всех, у кого пропала надежда уехать на байке от дерьмового общества с его идиотскими проблемами и никогда не выполняемыми обещаниями, за всех, кто едва не рехнулся, разыскивая свой единственный и любимый байк по городским окраинам, получая в морду от встречных гопников и слыша торжествующий смех своих вечных врагов – автовладельцев.

Вор без звука свалился на землю. Судя по тому, как дрыгалась нога, он был жив, а убивать его никто и не собирался. По крайней мере, сегодня.

От Стаи отделился Морг и направился к стоящему в стороне Софтейлу. Вздыхая, завелся и подогнал байк к вору. Толпа отхлынула в сторону.

Вытащив моток троса из седельной сумки, Морг пропустил один конец под рамой, подхватил его с другой стороны и подошел к распростертому на земле вору, еще не оклемавшемуся после удара. Морг привязал концы троса к рукам парня и уселся на байк.

Очумевший от шока вор с удивлением рассматривал путы и заторможенно дергал узлы.

Морг обернулся, посмотрел на вора сверху и скучно произнес:

– Здравствуйте, больной! Доктор здесь.

И сорвался с места.

Он шел на самой малой скорости, но старался протащить перекатывавшегося по земле вора по самым отдаленным углам свалки. При этом старательно объезжал препятствия, оберегая байк от царапин. Вор издавал прерывистые крики, натыкаясь на ржавые радиаторы, осколки унитазов, изогнутые металлические перья негодных светильников и прочий хлам. Он старался держать голову выше, но это не удавалось, и он то и дело бился о выпирающие из земли куски старой кирпичной кладки.

Морг искусно маневрировал между холмами всякой дряни, предоставляя вору возможность преодолевать их самому, раздирая в кровь те кусочки тела, где кровь еще сохранилась. Поначалу тот пытался руками отталкиваться от земли, но затем прекратил эти безнадежные попытки и теперь висел бессильно на торсе. Обувь давно слетела, и в темноте резали глаза белые пятки. Сквозь порванные в клочья джинсы просвечивали ноги, все в крови и грязи.

Из захваченной зрелищем толпы взволнованно предостерегли:

– Доктор, мы его теряем!

Морг оглянулся и встал. Слез с седла и освободил трос от груза. До ушей собравшихся донеслось характерное бормотание двигателя приближающейся вэшки. Из-за гаражей к байкерам на самой малой скорости вывалилась злополучная Вирага с обалдевшим от счастья владельцем в седле. Следом волочился мешок, подпрыгивающий на кочках. Мешок лязгал железом, из него вываливались разводные ключи, мотки проволоки, банки, шестернии подшипники.

– Нашли, нашли! Вот она, целехонькая! Парень захлебывался, не решаясь покинуть Вирагу, все еще не веря в чудесное возвращение подруги. Его распирало:

– Смотри, он даже успел новую фару поставить, с фигурным стеклом!

Но тут же гневно добавил:

– Когда мы его застукали, он мою Вирагу целовал и членом об нее терся! Говорит, что от байков тащится и становится не в себе. Под психа косит, сволочь!

Вирага грациозно изогнулась, и Кею показалось, что она нервно оглядывается по сторонам, говоря: «Давай-ка отсюда сваливать поскорее, хозяин, пока нам обоим задницы не надрали за все, что здесь творится».

Хозяин соскочил на землю и бросился собирать вывалившееся из мешка, одновременно выкрикивая:

– У него в гараже всякого добра – до х…! Навались, братва!

Полезное предложение не осталось без внимания, и десяток мародеров рванулись к пролому в заборе, через который навстречу им уже лезли с трофеями в руках остальные участники поисковой экспедиции.

Трибунал загасил сигарету, характерным движением провел большими пальцами под широким ремнем от пряжки к бокам и направился к байку. За ним потянулись остальные Бешеные, на ходу надевая шлемаки и натягивая перчатки.

– Ас этим что делать?

Слегка оклемавшийся воренок сидел, опершись о землю, сплевывал кровь и косился на валявшегося рядом подельника.

– Может, подвесим его на дереве? – тряхнув давно немытой гривой, предложил длинный и тощий оппозитчик в косухе, украшенной грязными прапорщицкими аксельбантами. – На кой он нам теперь сдался, карлик хренов?

Предложение показалось занятным, и его встретили довольным гулом. «Карлик хренов» задрожал и, по-футбольному скрестив руки, прижался к дереву.

Стая выстраивалась в походный порядок. Остальные тоже потянулись к байкам. О предложении «подвесить» забыли. Воренок отполз под забор, не веря удаче и отмечая путь кровавыми плевками.

К Стае подошел увешанный конфедератскими флагами владелец древнего К-750, интимно наклонился к уху Барона и сообщил:

– Спасибо за помощь. Так и есть, там труп. Барон непонимающе взглянул на Конфедерата.

Тот торопливо объяснил:

– Кто-то в бак дохлую мышь засунул. Или сама заползла, когда я к выезду готовился. Я закрыл крышку бака, а она там осталась…

И с восхищением закончил:

– Ну и нюх у тебя!

Барон скривился с отвращением, сорвал с места Софтейл и ушел вслед за Стаей.

Бешеные возвращались на Воробьевы горы. Оставалось взглянуть на рассвет.

Вышли на ровный участок. Почуяв приличный асфальт, ХаДэ встал колом. Кей отпустил рога руля и полез в карман. Вытащил леденец на палочке. Байк двигался сам по себе. Кей разорвал пеструю целлофановую обертку и отправил круглый шарик в рот. Теперь можно взяться за рога, посасывать конфетку и предаваться собственным мыслям.

Миновали длинную череду одинаковых пятиэтажек. Кей вырос в такой же, в Свиблово, районе пенсионеров и алкоголиков. Жизненный уклад здесь запрограммирован на тихое загнивание в обществе себе подобных. Работа с девяти до шести и водка с шести до «пока деньги есть». Сами собой складывались семьи, так же, сами собой, рождались дети, сменявшие взрослых, умерших от белой горячки или погибших при дележе. Не возникало вопроса – нравится такая жизнь или нет.

«Все так живут» – эти слова сближали и успокаивали.

На первом этаже в доме Кея проживал Паша – мастер запоя, он же гений бачка и унитаза, трудившийся в районной конторе по обслуживанию канализации. Паше нравился немногословный подросток с пятого этажа. Он сказал Кею, что тот умен не по годам и однажды станет старшим диспетчером в Пашином сортирном учреждении. В его представлении Кей, «как все», должен много пить и умереть, подавившись собственной блевотиной, в пойме реки Яуза, на одном из первых весенних шашлыков.

Но случилось нечто, странным образом повлиявшее на судьбу Кея. Он познакомился в летнем лагере с парнем, у которого имелся почти подлинный Харлей WLA-42, или в просторечии Валуй, поставленный американцами во время Самой Большой Войны. Парень унаследовал Валуй от деда, занимавшегося на освобожденных от врага территориях розыском и расстрелом предателей Родины. Предатели неохотно соглашались сдаться и понести заслуженную кару, о чем свидетельствовали следы от пуль и осколков на байке-ветеране.

Тогда Кей все свободное время поднимал самодельную штангу во дворе. Однажды позвонил новый друг и предложил покататься. Кей не стал отказываться и поджидал Валуй у подъезда. Паша околачивался там же. Он обрадовался появлению Кея, которого высоко ценил, считая почти равным себе по уму.

И тут во двор с грохотом вломился Валуй. Кей прошел мимо Паши, сел за спиной приятеля, и байк резво принял с места. Кей успел заметить растерянное лицо Паши и услышать горестный вскрик: «Эй, друг! Ты куда это, а?»

С того дня Паша с ним не разговаривал. Кей перестал быть «нашим, свибловским», показав, что может запросто покинуть двор. Однажды Пашина жена, вернувшись «с магазину», не смогла отпереть дверь. Что-то мешало. Выйдя из подъезда и попрыгав перед окнами своей квартиры, несчастная женщина разглядела Пашу, висящего на капроновой веревке, которой он перехватывал разваливающийся чемоданчик с инструментом. Паша аккуратно приколотил удавку к двери, встал на чемоданчик и спрыгнул, не оставив прощальной записки.

…Кея ударила плотная волна звука, вырвавшаяся из раскрытых окон дорогой, но невероятно грязной машины. Удивительно, до какого скотского состояния можно довести новенький «Мерседес». Внутри мелькали толстые лица с разинутыми ртами и руки, сжимавшие бутылки с серебристой фольгой на горлышках. Из заднего окна вылетел окурок, огненной точкой пронесся над асфальтом и рассыпался на множество мелких светлячков, наткнувшись на литое колесо Харлея. Чуть выше – и окурок угодил бы в хромированные котлы двигателя.

Шедший перед Кеем Трибунал поднял руку и пару раз покачал ладонью. Вправо-влево. Кей не заметил, чтобы Трибунал обернулся. Что он, спиной видит? Еще один из его мистических талантов. Удерживая ХаДэ, Кей скосил глаз на БМВ, единственный в Стае, и принадлежавший Танку. Танк нагнулся, погладил блестящий ребристый бок двигателя и произнес что-то, слышное только байку.

Светофор.

КРАСНЫЙ.

Стая догнала грязнуль, и Трибунал поравнялся с машиной. Она подпрыгивала в такт несшимся из мощных динамиков звукам однообразной музыки. Из окна высунулось лицо, немигающе уставилось на Трибунала и обернулось к приятелям. Последовал взрыв смеха. Веселятся ребята.

ЖЕЛТЫЙ.

В зеркальце Кей увидел, как Танк покидает колонну и пристраивается позади «мерса».

ЗЕЛЕНЫЙ.

Грязнули с визгом ушли вперед, виляя широкой задницей. Танк закладывал виражи между редкими машинами. Время позднее. Дорога свободна для всего. БМВ, несмотря на кажущуюся тяжеловесность, аппарат приемистый и маневренный. Танку ничего не стоило обогнать замызганный «Мерседес» и скрыться далеко впереди.

Стая держалась позади. Трибунал выдерживал скорость так, чтобы не терять из виду грязнуль, но и не маячить у них в зеркалах.

Сейчас надо смотреть в оба, иначе рискуешь пропустить зрелище. Кей выпрямился, напряженно всматриваясь в болтающийся на дороге «мерс».

Луч света одинокой фары прорезал темноту. Танк мчался по встречной, ни на сантиметр не отклоняя от прямой линии пятьсот килограммов металла и прущую наружу мощь – ожившую мечту германцев о «Фергель-тунгсваффе», всепобеждающем оружии возмездия.

Грязнули не сразу скумекали, что к чему. Сообразив, сделали то единственное, что могли успеть: резко приняли вбок.

Желающих сыграть в навязанную Танком игру не нашлось.

«Мерседес» по-животному рыскал, но скорость оказалась слишком велика. Машина наскочила на тротуар и взлетела. Она парила в полной тишине, переворачиваясь и посыпая округу предметами из огромного чрева. Кею казалось, что полет никогда не закончится, что машина так и замрет, подвешенная в воздухе на невидимой ниточке. Донеслась музыка, знакомая мелодия, торжественная и печальная. В других обстоятельствах Кей узнал бы ее, но сейчас не успел. Не хватило двух-трех нот. Грязнули рухнули с грохотом, сравнимым с разрывом снаряда большого калибра.

Сворачивая за Трибуналом в переулок и увлекая за собой остальных, Кей вспомнил историю появления Танка в Стае.

Несколько лет назад Трибунал, запирая гараж, увидел нового соседа. Тот поставил в бокс дико дорогой БМВ, а потом запихивал туда же диван, холодильник и телевизор. Гараж у него, как и у Трибунала, с надстройкой размером с небольшую однокомнатную квартиру. Чтобы выложить кучу денег за двухэтажные хоромы для двигателя внутреннего сгорания на двух колесах, надо быть не просто увлеченным человеком. Трибунал сразу сообразил, что перед ним настоящий маньяк. Еще больше он укрепился в этом мнении, когда узнал, что Танк отдал за гараж и БМВ отличную квартиру.

Танк боготворил БМВ. Но на Смотровой демократично занимал место рядом с «Уралами», заявляя, что он, Танк, тоже оппозитчик.

Кей поначалу не верил в маниакальную привязанность Танка к байку, пока не узнал, что тот ежемесячно выписывает для железного коня уйму дорогой мотокосметики.

Через пять минут Танк догнал Бешеных и встал в строй.

Трибунал оглянулся. Надо заправиться. Кей поднял руку и показал в сторону длинного грязно-белого здания, подтверждая, что за этим домом есть заправка. Трибунал согласно кивнул. Обогнув здание, Стая втянулась под широкий зеленый навес и спешилась. Странно: никого нет. Неужели так низко пал уровень обслуживания на городских бензоколонках?

У Кея под каблуком хрустнуло стекло. Он собрался выругаться и тут заметил несметное количество осколков вокруг. За спиной глухо матернулся Барон, поскользнувшийся на шоколадном батончике. Еще десяток шоколадок рассыпаны вокруг, раздавленные шинами.

Кей присмотрелся: ни х… себе! Шланги колонок в беспорядке валяются на асфальте, беспомощно разинув дюралевые клювы. Светлые стены, всегда радовавшие взгляд больничной чистотой, покрыты судорожными разноцветными линиями, словно метался тарантул, мучающийся воспалением паутинных желез.

Но, судя по разбросанным баллончикам из-под краски, членистоногое ни при чем. Тут постарались человекообразные. Они расколотили витрину крохотного магазинчика, в котором Кей собирался прикупить леденцов.

В крохотной конторе зазвенел телефон.

В гнетущей тишине звук раздался резко, заставив кого-то из Бешеных газануть от неожиданности, подать байк вперед и высадить колесом остатки витрины. Hepвы, нервы… Кей пожевал губами. Да что здесь творится, черт побери?! Может, в военном дурдоме забыли запереть двери, и сейчас невидимые идиоты устроят ночные стрельбы по катающимся кабанам?

Из-за синей пластиковой будочки высунулась курчавая голова. На черном лице испуганно вращались белки глаз. Завидев байкеров, голова немедленно втянулась за будочку, словно улитка.

Телефон звонил долго и надрывно. Трубку никто не брал. Вероятно, некто неизвестный из темноты всматривался в подъехавших. Раздраженный ожиданием Аларих пару раз гуднул, и дверца кассы распахнулась.

Кому другому дверь кассы на бензоколонке фиг откроют. Скорее откроют беглый огонь в ответ на такую просьбу. Бешеные не в счет. Стая помогает владельцу заправки решать проблемы и принимает благодарность в виде бензина, получаемого без очереди и по льготному тарифу.

Телефонные звонки резко смолкли. Словно аппарат бросили в полную ванну.

Прыжочками приблизился кассир-инвалид. Несчастный парень, которого скрючило еще в материнской утробе, пригнулся к земле и подволакивал заплетающиеся хилые ножки, похожие на корни высохшего пня.

– Слава Христу Всемогущему! – причитал он на ходу, мелко крестясь и оглядываясь по сторонам. Кей вздрогнул и оглянулся. – Минут пять как уехали, подлецы! Что делать, что де…

– Успокойся, юноша. – Капеллан осторожно похлопал инвалида по острому плечику. – Поведай все, не утаивай. Что за ветры злые здесь прошли?

– Какие ветры! – Инвалид аж взвился от негодования. – Не ветры, а байкеры!

– Кто?!

– Откуда мне знать? Если б я катался, то знал бы! Я и так на ногах едва держусь… Поставили меня сюда на неделю, подменить мужика. Он куда-то на похороны уехал. Так вот он-то здоро-о-вый! Он бы, может, и управился с хулиганами. Куда мне до него.

Капеллан нахмурился. Считая своим пастырским долгом опекать сирых и убогих, он и от них не терпел недосказанности.

– Узнать сможешь?

Инвалид оперся об автомат, до приезда неизвестных байкеров честно продававший минералку, а теперь слепо таращившийся битыми стеклами на толпу в черной коже.

– Ребята, мне терять нечего, – парень бодрился, стараясь выпрямиться, насколько позволял искривленный позвоночник. – Хозяин возвращается через пару дней. Он меня прибьет. У меня нет денег, чтобы платить за ремонт.

И закончил, смело глядя на Стаю:

– Все вы одинаковые. Одеты одинаково. Говорите одинаково. Ездите одинаково. И все – пьяные.

Увидев лицо Злого, инвалид поспешно добавил:

– Только те свистели, как ненормальные. Грязные Свистуны!

Бешеные разом взревели, потрясая воздетыми к небу кулаками.

Ну и дела!

Стая – семья. Никто не может оскорбить семью безнаказанно.

Инвалид прыгал возле Бешеных и попискивал, поддавая жару:

– Бензина они захотели! В долг! Я смотрю – ни одного знакомого! Я отказал, так они сапогами проломили торговые автоматы, разбили витрину, взяли краску в баллончиках и перемазали все! Несчастный Батунга, наш заправщик, и сейчас за сортиром прячется. Они хотели белую краску найти, чтобы его покрасить, да не нашлось такой.

Приблизился Батунга, негр бензоколонки. Никто не знал, как он попал в Город, а сам он объяснить не мог так как не владел языком варварской страны, в которую занесла его судьба. Черный заправщик приближался, охая на ходу и обхватив себя за бока, по которым прошлись ногами Свистуны.

Стае по барабану страдания инвалидов и тем более мучения пришлого чугуна. Но теперь есть законный повод схлестнуться со Свистунами.

Свистуны нагадили на чужой территории!

Стая носилась по округе, пытаясь взять след, бросаясь в слабо освещенные переулки и с разочарованным воем утыкаясь в глухие тупики, мгновенно разворачиваясь, чтобы вернуться к свету и прислушаться.

Город притих. Встречный транспорт жался к тротуарам, а одинокие прохожие старались держаться в слабых прозрачных кругах дежурного света витрин.

Первобытный инстинкт проснулся в Кее. Он жадно вбирал ноздрями густой ночной воздух, стараясь выделить из тысяч запахов единственный, ненавистный – запах врага. Байкерам казалось, что их отражения в огромных витринных стеклах выросли до гигантских размеров, а Стая поднялась над домами и летела, задевая крыши резиной и сбивая таблетки спутниковых антенн.

Слабые тени в подворотнях, внезапно прорезавшийся непонятный звук – все настораживало Кея. Он нервно подрагивал, едва сдерживая возбуждение. Настроение Стаи передалось байкам. Кей ощущал усилившуюся вибрацию – так ХаДэ реагировал на нервные манипуляции со сцеплением. Когда Кей увеличил скорость, ему пришлось с силой вцепиться в руль: у ХаДэ свои приколы, любит поиграть на скоростях, и приходится бдеть, чтобы раньше времени не отправиться в Страну Вечных Покатушек.

Впрочем, иногда бдеть не получается. То есть, чем больше стараешься, тем хуже получается. Вот и сейчас… Точно, началось!

Кей вцепился в рога байка, снова вообразив себя сгустком энергии, ничем, не имеющим названия, потому что даже слова такого нет, «название», потому что вообще нет никаких слов, природа их не знает, а Кей – просто н-е-ч-т-о, пригоршня частиц, мчавшихся во Вселенной и случайно зацепившихся за микроскопическую, никому не нужную планетку, еще не населенную самодовольными существами, обозвавшими себя «людьми», где нет ничего, и только с появлением пригоршни частиц под названием «Кей» появляются растения, которые гниют и наслаиваются, гниют и наслаиваются, их пожирают очень большие звери, очень маленькие звери и не звери вообще, которые пропускают несчастного Кея через свой организм, и так – сотни миллионов лет, пока Кей не становится каплей в густой черной массе, сжатой под диким давлением на огромной глубине все той же мелкой планеты, хранящей в своем чреве черную массу, о возможности использования которой случайно догадается один из «людей», которого считают мудрым, но который просто плохо спал или ему изменила жена, или его дети – подонки, и от них рожают шестиклассницы, а Кей уже мчится по трубе, ушибаясь о металлические стенки и шныряя по самым укромным уголкам вентилей и заверток, затем Кея пытают огнем, кислотами, давлением и удушьем, постепенно превращая в высокооктановый бензин, и теперь его не пытают крекингпро-цессом, а продают, продают, продают, перепродают, закладывают, сдают под проценты, дают в долг и получают в виде долга, из-за него стреляются, вешаются, прыгают с небоскребов, посылают на смерть сотни тысяч людей, которые не могут купить много бензина, да им и не нужно, и все это – ради того, чтобы однажды все-таки оказаться на заправке и скатиться прозрачной вонючей каплей в нутро двигателя внутреннего сгорания, промчаться по всем его уголкам и снова превратиться в молекулы, разлететься в стороны и снова искать мелкие планеты, которые будут настолько ласковы, что дадут приют Кею и соединятся с ним на несколько сот миллионов лет, чтобы родить ОДИН СВЕТЛЫЙ МИГ: МИГ КАТАНИЯ НА БАЙКЕ ПО ПУСТЫНЕ, среди кактусов, небоскребов и болот с комарами.

Прожить сотни миллионов лет, миллиарды лет ради одного светлого мига!

ONCE'S MORE THAN LIFE TIME, черт меня побери!

Резко затормозив, Трибунал оглянулся на Стаю. У него есть план, заставивший Бешеных перебраться через тротуар, катиться по пустырю, а потом преодолеть несколько десятков метров в коридоре между деревянным забором и густым кустарником.

Так они добрались до маленькой пивнушки, любимого места сбора Свистунов. Бешеные, оставив байки в отдалении, молча смотрели на ярко освещенное окно ночного заведения. В окне висела на веревочках оскалившаяся голова бурого медведя с мигающими красными лампочками в глазах. За стеклом мелькали корявые тени, до ушей Стаи доносились звуки музыки, гулко бумкающей на низах.

Неподалеку от пивнушки воткнулся в ночное небо шприц телевизионной башни. Значит, все правильно. Место – то самое.

Сбившись в круг, Бешеные едва сдерживали нетерпение. Барон мотал огромной башкой, словно в ухо залез лесной клоп. Кею почудилось, что Стая потеет и оставляет за собой шлейф запаха лесного зверя.

Бешеные никогда первыми не задирают Свистунов. Хотя бы потому, что тех больше. Но от боя отказываться не в их правилах. И тогда количество врагов не в счет.

Трибунал извлек из седельной сумки небольшой бинокль и всмотрелся в выстроившиеся перед пивной байки. На среднем пальце мелькнул крупный перстень. Кей помнил, что на нем выгравированы два слова:

HARD LUCK.

– Здесь пять-шесть Свистунов, не больше, судя по байкам. Остальные – одиночки, в драку не полезут…

Трибунал бросил бинокль в сумку, повернулся и назвал тех, кто пойдет с ним.

Кей оказался в числе оставшихся. Трибуналу видней, он тоже служил. В банановых республиках Кей командовал самим собой и бандой бойцов местного сопротивления, которых можно принять за солдат только после солидной дозы мескаля. Зато Трибунал водил в атаку сотню человек, занимаясь усмирением «стратегических аулов».

Не названные Трибуналом Бешеные достали сигареты, пощелкали зажигалками, и над пустырем зависли тонкие струйки дыма. Напряженно молчали. Приблизившись к выстроившимся вдоль тротуара байкам, Трибунал толкнул ногой крайний. Тот с жалобным скрипом завалился на бок, увлекая за собой соседа. Аларих повалил остальные аппараты, а кованые ботинки Вторника и Капеллана прошлись по фарам поверженных байков, не оставив ни одной целой.

В окне пивной возникла физиономия. Завидев погром, Свистун исчез и через пару секунд вывалился наружу в сопровождении четырех бойцов.

Трибунал, пригнувшись и выставив перед собой кулаки, с ревом помчался навстречу. Аларих, Вторник и Капеллан бежали рядом.

Месилово.

Огромный Свистун с налитым кровью лицом растопырил толстые ручищи, словно собрался поймать Трибунала как курицу. Второй, наряженный в длинную черную майку, с блинообразной физиономией Оззи Осборна, подскочил к Алариху и широко замахнулся. Жилистый субъект, голый по пояс, скользко блестевший потом и покрытый поблекшими татуировками, навалился на Вторника, обманувшись его молодостью. Четвертый, завидев округлившиеся от злобы глаза Капеллана, попытался увернуться от удара. Пятый, бритый наголо мужик, у которого недоставало значительной части уха, вертелся поодаль как пойманный пес, ловко отмахиваясь ножом от насевших на него двух Бешеных.

В узком пространстве между стеной дома и поваленными байками метался вой, визг и рев сцепившихся стай.

Трибунал отскочил и с отгягом ударил Свистуна ногой, погрузив ботинок в самый низ необъятного живота. Аларих собрался и стукнул противника кулаком-арбузом в центр груди, целясь прямо в нос нарисованному Оззи. Вторник обхватил татуированного типа и повалил, стараясь оказаться сверху. Капеллан догнал врага, дернул за плечо и двинул под дых. Пятый продолжал фехтовать ножом, постепенно отступая к толпе, высыпавшей из дверей пивной и азартно переживавшей перипетии драки.

Поддерживая сложенными лодочкой ладонями самое ценное, Свистун упал на колени, отчаянно скрипнув кожаными штанинами. Со свистом втянув воздух покалеченными легкими, противник Алариха полетел на спину. Вторник уже пятый раз приложил крепкий затылок «татуированного» об асфальт, оставляя на серой поверхности темные пятна. Капеллан подтащил сложившегося пополам Свистуна к валявшимся на земле байкам.

Бритый мужик с ножом скрылся за спинами сочувствующих, и пара Бешеных отступила, не желая завязнуть в толпе и получить бутылкой по башке.

Трибунал подождал, пока толстый Свистун опустит голову, и ударил его носком ботинка по переносице. Аларих тупо стоял над поверженным врагом, который теперь не встанет даже на счет «двести шестьдесят три». Вторник направился к Трибуналу, оставив своего противника ворочаться на асфальте и стонать, обхватив голову руками. Подтащив Свистуна к байку, Капеллан просунул его руку в вилку и ударил сверху ногой в плечо.

Отчетливо хрустнула расщепленная кость. В толпе блевали слабонервные девицы.

Собрав в чей-то шлемак золотые цепи, перстни, браслеты, именные свистки и всю наличность, найденную на Свистунах, Бешеные отвезли добычу на бензоколонку.

Стая встречала рассвет на Лысой горе. Бешеные уселись рядком на обрыве, свесив ноги, попивая остуженное в пруду пиво и наслаждаясь видом встающего над Городом солнца.

Следующие сутки Вселенная провела без Кея.

Он спал.