На цветном развороте, подрабатывая на хром для двигла, смоляным чучелом громоздился Бугель, державшийся деревянно-напряженно. К его туше вели многочисленные стрелки с надписями, перечислявшими все, что, по мнению журнала, входило в комплект завзятого байкера: байкерсы – кожаные штаны со шнуровкой и без – косуха с лапшой и без – жилетка – на голову: конфедератка, берет, бандана или шляпа – серьги – цепочки – значки – нашивки – заклепки – широкий ремень (лучше двухъярусный и проклепанный) – сумочки на пояс – чехол для зажигалки – наручные часы с крышкой – и прочее.

Истыканный на фото стрелами, Бугель напомнил Кею картину древнего итальянца «Муки Святого Себастьяна». Для полного сходства Бугелю осталось сбросить вес и придать скорбное выражение наглой небритой роже.

Мысленно обозвав авторов заметок «лошаками», Кей поискал глазами Кока-Лолу, но не нашел и принялся за следующую статью.

«Байкеры, – сообщал сильно довольный собою автор, – единственные, сумевшие создать подобие собственной оригинальной культуры. В ней соединены разрозненные осколки различных религий, суеверий, исторических курьезов, контрмоды и технических достижений. Кое-кто поговаривает о киберкультуре. Ерунда! Что это за культура, когда тебя везет персональный компьютер, да и то по неухабистым сетевым страницам? Даже если имеется видеокамера при компьютере, ты, парень, все равно лишен реального общения и связанного с ним коллективного распития и раскуривания! Кроме того, виртуальный секс для байкера хуже посещения города, объявленного зоной трезвости».

В «Рок-Теремке» толпились мальчики и девочки, уверенные, что с покупкой кожаного прикида они обретают новый статус в своей сложной детской жизни.

Пара приезжих байкеров приценивалась к манекенам – шикарным формастым блондинкам, которых можно нарядить по своему вкусу и усадить на заднее сиденье.

Кей ухмыльнулся и вернулся к чтению.

«Создав свою культуру, байкеры посчитали, что сравнялись и даже превзошли т. н. «большую» культуру. Хотя на самом деле байк-культура – это разрозненные кусочки «большой», собранные в одном кармане, громыхающем на ходу. Байк-культуры нет!»

«Заявление сколь решительное, столь и беспочвенное», – решил Кей. Раз имеются люди на байках, значит, и собственная культура у них имеется. Автор, однако, сопротивлялся, как мог:

«Итак, с одной стороны – техника, с другой – мексиканские кончос, играющие роль амулетов и отпугивающие злых духов; кельтские узоры вообще непонятно для чего; толстая тисненая кожа боевых нарядов викингов и их же рогатые шлемы; ковбойские сапожки для верховой езды; индейские чапсы; предметы сатанинских культов (черепа да кольца с пентаграммой); матросские платки; серьги просто так и со значением.

В чем причина вызывающе странной эклектики, нарочито безвкусной (если эклектика вообще обладает вкусом)? В отсутствии культуры как таковой? Ответ, как мне представляется, кроется в принципе отбора всех названных предметов. Все отбиралось по принципу удобства при езде! То есть вещи должны совмещать практичность и подчеркнутую отчужденность от общества».

«Вот дуралеи! – думал Кей, листая страницы. – Суть байкерского наряда – внешнее проявление жажды насилия. Вот в чем дело! Она есть в каждом, эта жажда, но байкером становятся те, в ком ее концентрация чрезвычайно высока. Остальные – не байкеры, а водители. Жажда должна быть утолена, и когда время придет, байкеры будут готовы. По зову предков. В байкерах этот первобытный зов особо остро выражен. Байкеры – передовой отряд. Природа наметила некоторые изменения в мире и подготавливает тех, кто выживет и поборется. Байкеров».

Тряхнув гривой, Кей попробовал отогнать ненужные мысли. Не получилось, и он, поморщившись, продолжил чтение: «Именно поэтому на спине действительно практичной косухи, прочной и немаркой, заклепками выкладывается угрожающий череп да еще пара букв FU. Это – жаргонное сокращение популярного англоязычного ругательства, в сжатой форме выражающего отношение ездока к окружающей его публике. Дескать, «вот вам, дерьмо четырехколесное!»

Почувствовав толчок в бок, он встрепенулся и бросил журнал «для тех, кто на колесах». Кока-Лола изрядно пощипала его кредит у Грома. Один из «рабов» подтащил два необъятных пакета, из которых торчал уголок куртки, свешивались шнурки и мелькали пестрые рисунки на майках. Кое-что она, не утерпев, нацепила на себя. Ей очень шли высокие ботиночки и крохотная замшевая жилетка, которая не закрывала, а, скорее, вызывающе подчеркивала достоинства фигуры Кока-Лолы.

Вздохнув, Кей подписал чек. В конце концов, пусть девчонка порадуется! В тряпочках девушки научились видеть сокровенный смысл, который не дано постичь мужикам вплоть до Страшного суда, где им предъявят окончательный счет. Но до этого, говорят, еще далеко.

Кей попросил продавца привезти покупки к нему домой завтра утром. Он не решился нанести ХаДэ страшное оскорбление, предложив превратиться в грузовик.

Опустошая маленькими глотками вторую бутылку пива, Кей поглядывал на Кока-Лолу. Девушка вертелась напротив стеклянной двери летнего кафе, тщетно пытаясь увидеть, как новая жилетка выглядит со спины. Кей не мешал. Ему нравилось наблюдать, как она вращается и изгибается. Зрелище увлекательное и ненадоедливое.

Пять минут назад неподалеку остановился байк с большущим мальтийским крестом на топливном баке. Длинный тощий хозяин вежливо поздоровался с Кеем и уселся за столик ближе к дороге. Ждет кого-то.

Кока-Лола прекратила танцы на асфальте и покосилась на длинного типа. Тот сидел прямо и твердо, как торчащий из мерзлой земли лом. Он далеко выставил армейские ботинки и потрескавшиеся антикварные краги. Его сильно потертые кожаные галифе, бесспорно, трофейного происхождения. Жилистый торс стягивал ремешок с белой поцарапанной пряжкой и надписью готическими буквами «Gott mit Uns». На худых плечах болталась армейская рубашка мышиной расцветки и с парой потемневших от времени значков, на которых с трудом читались «Fur Deutschland» и тот же «Gott mit uns».

На голове свободно покачивалась великолепно хромированная каска немецкого пехотинца с рожками, маленькой, почти незаметной свастикой и рваной дыркой. Кей угадал желание Кока-Лолы узнать, как занесло под тенты придорожной пивной «осколок Третьего рейха»:

– Байк требует от владельца многого, милая. Самое главное, чтобы владелец соответствовал своему байку. Например, был сильной личностью. Это – трудная работа. На час или на два еще запала хватит, но каждый день вкалывать суперменом – охотников мало. Поэтому сильной личностью можно прикинуться.

– В смысле «нарядиться»?

– Буквально. Поэтому по Городу шатаются ковбои, сухопутные пираты и странные типы, похожие на выживших в авиакатастрофе летчиков Первой мировой войны. Все соответствующе одеты и с отработанной походкой.

– Ему, похоже, нравится быть похожим на фашиста, – предположила Кока-Лола.

– Он об этом вообще не думает, – объяснил Кей. – Разницу между доппелем, «Опелем» и Гиммлером он просекает с трудом.

– Тогда зачем это?

– Вот непонятливая! Благодаря прикиду его замечают… И кликуха у него двусмысленная.

– Руст. Однажды он прокатился на байке по Красной площади. Площадь вернула потерянный было интерес туристов и местных жителей. Теперь все они валом валят посмотреть, что такого интересного на площади, по которой прокатился безбашенный байкер, умудрившись не сбить ни одного сотрудника спецслужб. И хватит ржать, как лошадь! Девушка, и такой смех! Слушай. Если кроме живота для пива и члена для девок еще имеется и голова для мыслей, туда однажды постучится вопрос: «А-что-дальше?»

– Неужели коллективная пьянка – смысл жизни байкера?

– Точно. Стоит ли так стараться, чтобы иметь то же, что имеют те, кто передвигается пешком или на машине? Когда он добивался сходства с байкером, об этом не задумывался. Движение убивало мысль. Он продолжает передвигаться, и движение продолжает убивать мысль.

Кока-Лола наморщила лоб и задумалась. Кей невысокого мнения о природной предрасположенности девушек к размышлениям, но Кока-Лола отличалась от остальных. Она задала резонный вопрос:

– Может, смысл катания и состоит в том, чтобы убивать мысли, заменив их движением?

Кей подхватил:

– Тогда ты не человек, а придаток к байку! Когда же ты начинаешь задумываться, ты ищешь свой путь: реставрировать старые модели, путешествовать, уйти в спорт, заняться торговлей. Но есть и те, кто копает глубже. Они чувствуют, что в байкерстве кроется смысл, и они его вот-вот разгадают! Им неинтересно просто путешествовать.

– Это почему же?

– Для этого не надо рядиться в байкерский прикид.

– Тогда зачем все это? Зачем суеверия, амулеты, мистика?

– Байкер хочет большего. Не в силах в одиночку разгадывать проблемы, он ищет себе подобных. Они сбиваются в стаи и передвигаются вместе, в темноте, выбираясь к свету. Почему байкер любит ночь? Потому что за ней приходит утро, свет нового дня и вожак, которому, после некоторых колебаний, доверяют командование собой. Теперь ты зависишь от него. Все встало на свои места.

Жара. Деревья не шелохнутся, как на фотографии. Жара пригибает человека к земле. Хочется зарыться по макушку в прохладную почву и спать до осени. Или до первого приличного дождя. ХаДэ раскалился так, что больно дотронуться до металла. Кока-Лола ерзает на горячем сиденье. Часто вскакивает на полном ходу, держась за плечи Кея и подставляя ветру загорелое лицо. Если жара не спадет, она станет коричневой. Ее глаза блестят от удовольствия и она изредка фыркает, как маленький песик, когда частички пыли залетают в нос.

Кей направил ХаДэ в сторону шоссе, по которому предстояло добираться до дома Злого. Путь неблизкий, поэтому Кей решил ехать так, чтобы добраться до темноты и не петлять по проселкам. ХаДэ, не горевший желанием собирать на своих великолепных шинах грязь загородных трактов, двигался шустро.

Высотные дома остались за спиной, замелькали поселки, рощи, полукруглые крыши металлических ангаров, просматриваемые насквозь стеклянные будочки – редкие остановки автобусов.

Кей заметил преследователей не сразу.

Он оглянулся, и ему показалось, что дрожащий над асфальтом воздух сгустился и потемнел. ХаДэ находился в низине, и дорога за спиной Кея высоко горбилась. Трепещущее теплое марево над дорогой стало плотным и распалось на фрагменты.

Это – они. Числом десятка два. Их целеустремленности можно позавидовать. Крепко вцепившиеся в рога, с развевающимися на ветру хвостиками бандан, все в черных очках и ужасно деловые. Правда, аппараты под ними не ахти какие. Очевидно, ребята выжидали за поворотом. Увидели Кея и устремились в погоню.

ХаДэ обставит т а к и х на раз. Значит, впереди его тоже ждут. Те, впереди, выедут наперерез, а э т и навалятся сзади. Место пустынное, следовательно, на помощь рассчитывать нечего. Едва ли найдется отважный идиот, кто рискнет остановиться, чтобы прийти на подмогу. Разве что п о с л-е… Чтобы потрогать ногой бездыханные трупы Кея и Кока-Лолы. Впрочем, ее-то как раз не сразу убьют.

Неизвестно, кто решил свернуть на проселок – ХаДэ или Кей. Проехав метров сто, ХаДэ резко тормознул. Кока-Лола заволновалась, но промолчала. Почуяла, что дело неладно. Она соскочила с байка и помогла Кею закатить ХаДэ в густой кустарник, захвативший изрядный кусок на обочине. Ветки больно хлестали по лицам, царапая и обдирая кожу. Острый сучок вонзился Кею в бровь, но он удержался от проклятий. Больше всего его волновало другое: не оставил ли ХаДэ на дороге дымящийся след резины после торможения?

Кей возился с ХаДэ, а Кока-Лола метнулась обратно. Кей недоуменно посмотрел ей вслед и довольно улыбнулся. Догадливая девчонка! Живо просекла степень опасности. Она придержала ветки, чтобы те своим раскачиванием не выдали убежище.

Девушка охнула, когда резко распрямившаяся ветка ударила по голой руке, оставив ярко-красный след.

– Жалости в тебе нет! – она сдернула шлем. – Посмотри! В каком виде я теперь перед твоими предстану?!

Даже в минуту опасности ее не покидали мысли о внешности. Не обращая внимания на такие мелочи, Кей осторожно раздвинул ветки и всмотрелся в шоссе. Затем, не оглядываясь, поманил Кока-Лолу пальцем. Услышав любопытное сопение у себя под локтем, Кей присел и предложил запрыгнуть к нему на спину. Ничего не понимая, Кока-Лола с удобством разместилась на плечах Кея. Тот встал без видимых усилий. Славная ноша не тянет.

– Дорогу видишь?

– Ну, вижу… А что, собственно, такое?

– Там, слева, байкеры едут?

– Нет там никаки… Едут! Человек пятнадцать! Ну и страшные же!

– Теперь в оба смотри! Как проедут, срываемся.

Стая ворон – единственное сравнение, которое напрашивалось для вынырнувших байкеров. Действительно, их было человек пятнадцать, байкеров на ободранных немытых аппаратах, забрызганных грязью проходных дворов и пылью лишенных растительности пустырей, с налипшим на колеса мусором огромных свалок, помятыми бензобаками, поломанными крыльями, торчащими из порезанных седел пузырями поролона и похожей на пух ватой, в потрескавшихся дешевых косухах и дырявых черных майках, на которых мелькала полустертая надпись «.гор. етов». Длинные сальные волосы развевались по ветру, обнажая черные полосы на грязных шеях.

Недостающее для полного сходства с вороньем зловещее карканье с успехом заменяли захлебывающиеся туберкулезным кашлем двигатели загнанных вконец аппаратов. Эти ребята и родную маму заставят в позу встать.

Последние дни Кей много размышлял и пришел к выводу, что кому-то нужен его скальп. Это может быть кто угодно. Даже кто-то из с в о и х. Ведь сумела же команда вешателей открыть гараж Кея! Значит, кто-то, кто ходит рядом с ним, брал в руки его собственный ключ и знал некий секрет, без которого пытаться лезть во дворец ХаДэ – пустая затея.

Кей не верил в миф о «золотом байке». Скорее, это дело рук вполне земной твари. В другое время он бы показал ребятам класс езды, но рядом с ним – Кока-Лола, которая должна жить. Девушка слезла с его плеч и стояла позади.

Черная стая растерянно заметалась. Типичное поведение сбившегося со следа зверя. Парни сбились в кучу посередине дороги и устроили совет. Слов не разобрать. Но судя по тому, как они привстали на байках, размахивают руками, тыча в кусты, толкают друг друга, едва не затеяв драку, парни в растерянности. Им не в кайф бросать драндулеты на асфальте и обшаривать кусты. Будь на их месте Кей и двое-трое Бешеных, они бы живо нашли спрятавшихся. Но воронье не знакомо с тактикой действий в подобных условиях.

Сейчас им нужно другое.

Им нужно выместить злобу.

Долго ждать не пришлось. Жертва доставила себя сама на маленьком неказистом коробке. Водитель пытался объехать байкеров, занявших почти весь проезд, и отчаянно сигналил, накликая беду на свою неразумную голову.

Байкеры немедленно побросали агрегаты и насели на несчастного водилу. Перегородив путь и вынудив коробок съехать на обочину, они окружили машину, вопя во весь голос и прыгая перед ветровым стеклом.

Случайно или нет, но Кей оказался прав с выбором места наблюдения. Метрах в десяти от них бесновалось воронье, уже громя машину почем зря.

– Они никого не боятся, если их много. Собрались-разлетелись. Заклюют.

Кока-Лола молчала.

Кей оглянулся.

Как быстро слетают с девичьего тела узкие джинсы! Кажется, чтобы стащить их с пары длинных стройных ног, потребуются усилия двух человек. Но… Одно мгновение – и Кока-Лола стояла перед Кеем голая. Не-загоревшие местечки на ее теле притягивали взгляд байкера. Ему показалось, что он разучился ходить. Стоял столбом и пялился на девицу, в которой стыда ни капельки и которой нравится вертеться перед ним без одежды, по-рысьи потягиваясь. Тени от листьев и веток сотворили причудливый узор на ее теле, и сходство с пятнистой хищницей усилилось.

Ей ничего не стоило стянуть одежду с его обездвиженного наглой требовательностью тела. Она стояла рядом, посматривая снизу вверх и подталкивая байкера к ХаДэ. Кей сначала не сообразил, но она подсказала ему, и он полез на сиденье, спиной к рулю. Девица тут же оседлала Кея, и он замер, боясь разрушить конструкцию и свалиться на землю. Но он забыл все предосторожности, когда Кока-Лола оттолкнула его на спину и согнулась над ним, схватив руками рукоятки руля. Ее глаза сузились. Кей отчетливо видел, что они горят радостью. Дикой радостью хищника, успевшего выхватить загнанную жертву из пламени лесного пожара.

Поначалу она играла с ним, заставляя прижиматься спиной к байку и ощущать железо, не успевшее остыть в тени кустарника; Но затем взялась за него всерьез. Кей отвечал, едва не теряя сознания. Чертова девка!

Кей чувствовал, что ее движения подчиняются странному ритму, природа которого стала ему понятной, когда он решился открыть глаза. Кока-Лола обнаружила в листве щель, сквозь которую ей видна дорога. Когда ей хотелось посмотреть на продолжающийся погром, о чем свидетельствовали долетавшие до ушей Кея крики, она вытягивала шею и приподнималась, едва не соскакивая. Но тут же вспоминала о Кее и немедленно возвращалась, заставляя его сжимать зубы и шептать проклятия. Это было не всегда приятно. Она доставляла ему боль.

Стоило крикам усилиться, как она убыстряла темп, и Кей едва успевал отвечать ей взаимностью. Его движения заставляли ее выгибать спину и выпячивать грудь, от которой Кей не мог отвести взгляд и которую сжимал, стараясь не потерять контроль над собой и не сдавить ненароком так, чтобы из двух тяжелых полушарий не брызнула ярко-красная кровь.

Кей видел над собой небо и пролетавших высоковысоко птиц. Одна из них присела на веточку, покачалась, разглядела людей, испуганно затрепыхала крыльями, пытаясь взлететь. Птица исчезла, но через мгновение вернулась обратно и привела с собой еще пяток своих сестер. Все с любопытством уставились на извивающуюся спину Кока-Лолы.

Приближался тот самый момент. Кока-Лола сжала руль крепче, поддала скорости и Кей начал всерьез опасаться, как бы она, увлекшись, не нажала клаксон. Еще не хватало, чтобы на гудок слетелось воронье и обнаружило их двоих в интересной позиции на роскошном байке. Такой позор не пережить. Впрочем, их и так не собирались оставлять в живых.

Кока-Лола прибавила скорости. Зарулив на шоссе порока, сейчас она обгоняла ХаДэ и всех его железных собратьев, эта маленькая плохая девчонка. Порок нестерпимо сладок. Как капельки пота, скользившие по ее колышущейся груди. Капельки замирали на набухших сосках и шлепались на лицо Кея, который едва успевал ловить губами горячие росинки.

Кей слегка отстранился, чтобы навсегда запомнить ее сумасшедшие глаза, длинные ресницы и упрямый подбородок. Девушка истолковала это по-своему. Судорожно вздохнув, она вонзила острые когти в плечи Кея и еще сильнее вдавила его измученное ласками тело в байк. Мокрая седельная кожа отчаянно взвизгнула. Вероятно, Кока-Лола всерьез вообразила, что она, Кей и байк слились в одно целое и в это мгновение отчаянно нарезают по шоссе. Она нагнулась, словно уходя на поворот, и едва не упала. Байкер с трудом удержался, чтобы не заорать от пронзившей его острой боли.

Каким-то одним из своих ста чувств Кока-Лола почувствовала неладное и сбавила обороты. Но теперь уже Кей вошел в вираж и не мог остановиться. Его поршень конвульсивно бился внутри Кока-Лолы, напрягаясь и взбивая в пену ее кипящее раскаленное масло. Поршень вырос до гигантских размеров. Девчонке грозила опасность оказаться разорванной пополам. Да она сама хотела этого. И потому отчаянно стиснула Кея внутри себя. Байкер еле слышно взвыл от нахлынувших на него ранее неведомых ощущений.

Жара. В кустах душно. Вдвоем они выпили весь свежий воздух, что еще оставался между ветвями до их приезда. Кей взмок, он скользил по лакированному боку байка, но не сдавался. Его вулкан привычно сработал.

Кей сильнее сжал Кока-Лолу, ощущая под ладонью неистовое биение ее сердца. Все кончилось, но он не решался убрать руку. Он был уверен, что ее сердце пробьет грудь и выскочит наружу.

Кока-Лола вдавила Кея в сиденье, вытянувшись и открыв рот в безмолвном крике, вбирая плоть Кея в себя до самой груди. В душной зеленой камере Кей ощущал сладкий запах девичьей влаги, изливающейся на него и стекающей по коже прямо на терпеливо сносящего такие штуки ХаДэ.

Девушка растянулась на Кее, и он поглаживал ее спину, словно искал хвост дикой кошки. Хвост, за который ее можно оттаскать: нашла время для любви!

Утомленной любовью Кока-Лоле почудилось, что машина исходит жалким криком, вопит от острой боли, призывает на помощь, как живая. Девушке казалось, что воронье клевало железо тяжелыми блестящими клювами, неопрятные птицы царапали краску крючковатыми когтями, били по дырявым глазницам окон грязными черными крыльями, надувая грудь, топорщили перья и хищно косили глазом.

Кока-Лола прижалась к Кею, словно это ее лупили и царапали. Она все-таки почувствовала себя слабой. Такие моменты редки. Кей помнил их все, храня в памяти и изредка перебирая, как фотографии.

…Так же внезапно, как появились, так же шустро байкеры смылись, оставив после себя картину, похожую на детскую комнату, как ее находят родители, задержавшиеся на работе.

Из покореженной машины не доносилось ни звука.

Воронье разбежалось по байкам и сорвалось, подчиняясь основному, которого Кей не разглядел. Один из них, в старом милицейском шлемаке, замешкался, отчаянно насилуя кикстартер ногой, обутой в разбитый ботинок с рваными шнурками. Драндулет отказывался заводиться. Байкер матерился, поминая «кардана мать», безуспешно возобновляя попытки. Внутри мотоцикла что-то бессильно проворачивалось и замолкало. Проворачивалось и замолкало.

За спиной у ворона заурчало, и он обернулся, чтобы увидеть, как прямо на него из кустов прет Кей на Харлее. Кока-Лола вприпрыжку бежала позади, уворачиваясь от веток и прикрывая ладошкой лицо.

Тяжелый упитанный Харлей врезался в тощую самоделку. Стоявший позади байкер попытался отскочить, но не успел, и его отшвырнуло в сторону Ботинок слетел с ноги и шлепнулся на середину дороги. Милицейский шлемак откатился на обочину.

Парень валялся без сознания. Второй раз Кею выпал шанс взять «языка», и второй раз он перестарался. Кей развернул байк и велел (сейчас не до церемоний) Кока-Лоле вытащить из карманов ворона все. Девушка с брезгливой миной выполнила приказ и свалила найденное в седельную сумку. Ей не понравилось шарить по чужим карманам, но нелепо возражать Кею посередине пустого шоссе в компании контуженного паренька и с перспективой встретить его приятелей, если те решат вернуться.

– Едем, – Кей терпеливо ждал, пока Кока-Лола займет свое место. – Есть надежда, что его приятели примут нас за него. Черт знает, где они сейчас. Главное – близко не подходить. Они вычислят чужака по звуку двигателя. «Чопанье» Харлея отличается от тарахтения оппозита так же, как трефы от пик.

Огибая разбитую машину, Кей заглянул в салон. Людей не видно. Никто не шевелится. Замер от страха или же помер по той же причине. Вероятно, если кто и есть живой, то завален фанерными ящиками и необъятными клеенчатыми сумками.

На спасательную операцию времени не оставалось. ХаДэ вырулил на середину дороги и старательно наматывал километры, стремительно удаляясь от металлического гроба, который человек надевает на себя по собственному желанию, изнывая от нетерпения поскорее принять смерть на свежем воздухе.

Они ехали минут пятнадцать. Кока-Лола молчала. Когда воронье и ХаДэ разделяло немало километров, Кей притормозил и огляделся. Требовалась передышка. Заброшенная автобусная остановка подходила для этого как нельзя кстати. Скамейка цела, и на том спасибо.

Кея одолевал противный озноб. Но он не признался бы в этом никому. Даже ХаДэ. Потому Кей и остановился, чтобы байк не уловил дрожь пальцев хозяина.

Кей разогнулся, энергично помахал руками, достал сигареты и закурил. Кока-Лол а получила свою неизменную банку с газированным напитком и прислонилась к седлу ХаДэ, не торопясь потягивая холодную влагу.

– Джентльмены удачи?

Кей не торопился отвечать. Его захватило мистическое настроение места. Кея словно накрыло прозрачным колпаком. Но это только кажется. На самом деле с обратной стороны колпака собрались огромные люди и рассматривают его, Кея, тыча в стекло пальцами-бревнами. А он мечется, как беззащитный таракан на кухонном полу, готовый принять мученическую смерть под домашним тапком.

Будочка автобусной остановки, когда-то покрашенная в белый и сохранившая на себе ржавую символику олимпийских игр, так долго находилась здесь, что сама стала ломтиком природы. Лес вплотную подступил к дороге, чей асфальт потрескался и пропустил наружу, из влажной земли к теплому воздуху, нетерпеливую молодую поросль кустарников – младших родственников растительности, буйно облепившей обочины дороги, стены остановки и даже крышу ветхой будочки, придав ей сходство с домиком садовника в старинном поместье, хозяева которого состарились вместе с постройками.

Лес нависал над дорогой. Казалось, стены лесного коридора опасно накренились и скоро обрушатся, навсегда похоронив под собой узкий путь, проложенный людьми для того, чтобы дружить, любить и убивать друг друга с максимальным удобством и скоростью.

Высоко, у края стен, посередине широкой голубой полосы, засело жаркое солнце, иссушившее траву вдоль дороги, но напитавшее сладким соком ягоды, которыми лакомилась Кока-Лола, осторожно срывая по одной с высоких травинок.

Внезапно Кей понял, что разучился слушать. Городской шум, ставший фоном жизни, отучил его выделять отдельные шумы и исследовать их. Но сейчас он услышал птиц, и даже, к собственному удивлению, сумел распознать некоторые птичьи голоса. Кроме птиц, Кей слышал веселый скрип кузнечиков, рядовых насекомьей армии, а еще – вертолетное звучание стрекозьих патрулей и то усиливающиеся, то слабеющие на низах позывные жуков-бронзовок. Байкеру казалось, он слышит шорох, производимый крыльями бабочек – капустниц и белянок, девчонок-дебютанток, чья невинность – на сезон…

– …да уж, не рыцари дороги… А куда деваться? Не очень-то им хочется на работе пупки надрывать. Да и вообще… И в бреду не представлю, что они развозят по домам кефир старушкам. Не по ним это. Им надо больше. Харлеи им хочется. Каждому.

– У тебя-то все есть…

Кей нахмурился. Кока-Лола сообразила, что сморозила глупость.

– Прости меня, дуру! Брякнула, не подумав.

Сорвала ягодку, положила на ладонь, встала на коленки и подобралась ближе к Кею. Села напротив и протянула ладошку с крохотным сладким шариком, ярко-красного цвета. Ладошка подрагивала и шарик вместе с ней.

Кей наклонился, взял ягоду губами и еще слизнул сладкое пятнышко на ладони. Кока-Лола ойкнула, но ладонь не отдернула, хотя щекотку не переносила и всегда злилась, если Кей об этом забывал. Кей проглотил ягодку. Он был готов принять что угодно из ее рук. Неужели это – старость?

– Ладно, уймись… Пойми главное: байкеры используют технику, чтобы уйти от этой самой техники в нереальный мир. Парадокс. Ты знаешь, что такое «парадокс»?

– Совсем меня за идиотку принимаешь?!

– Не обижайся… Так вот. Идеальный мир существует только в башке у байкера. Понятно, почему его тянет к пиву и всему остальному рок-н-роллу? Все это – простейшие средства забыться. Да и возня с техникой отнимает уйму времени. Поэтому байкеру нужен тот, кто сэкономит ему время и подумает за него.

Кею показалось, что у ХаДэ появилась свежая царапина на раме, и он озабоченно согнулся над байком. Ложная тревога. Разогнувшись, он поймал взгляд Кока-Лолы, ревниво наблюдавшей за трогательным проявлением заботы человека о железном друге.

Кей стряхнул длинный серый цилиндрик пепла и продолжил:

– Все байкеры – страшные консерваторы. Их взгляды остановились и застыли. Заметь: форма чоппера устоялась, выработан канонический образец. Следовательно, стремление к совершенству для многих байкеров ограничивается формой. Форму менять нельзя.

– Церковь напоминает, – вздохнула Кока-Лола, – сколько я туда ни ходила, там все одно и то же.

Кей не стал спорить:

– Ничего нового появиться не может. Байкеры замерли во времени. С кем бы ты их сравнила?

Девушка пожала плечами:

– У нас рядом с дачей поселок…

– В точку! Деревня одевается просто, практично и консервативно. Средство транспорта – лошадь. Машины – это временно, скоро все сломаются, а солярка закончится. Вот тебе еще одно доказательство того, что байкеры – посланцы Матушки-Природы, передовой отряд, говорящий от ее имени.

– И что же он такое говорит?

– Говорит, что пришла пора бросать города и двигать домой, на волю. Байкера не понимают все остальные жители Земли. Впрочем, он сам себя не понимает. Оттого мрачен и тосклив. Его разрывают противоречия. Он дитя Природы, но вынужден жить в городе, поскольку к деревенской жизни не приспособлен и стремится к ней только внешне. Городские причуды, вроде моды, его мало трогают. Байкер постоянен в своих привязанностях.

Кока-Лола присела на скамеечку и внимательно слушала, морща нос. Эта ее привычка сбивала Кея и уводила в сторону, туда, где нужно больше делать, чем говорить, и за что девушки так любят мальчиков. Он сдержался и закончил:

– Байкер не хочет жить закавыченным. Он готов удрать. В Америке это возможно. Беспечный Ездок, если заметила по фильму, катается везде, но в больших городах – совсем немного. Загнал кокаин городским придуркам и смылся. Катается по сельской местности, по кантрисайду, так сказать.

– Когда к нам на дачи приезжали байкеры, деревенские приходили их «ломать». Как напьются, так сразу их тянет пацанам на байках морду набить.

– Так это и понятно! В этом трагедия байкера. Его тянет в деревню, но он не стал своим для деревенских. Так и в фильме показано, когда Беспечного в конце концов убивают. То есть он гвоздь в заднице для Города, но он смешон и неприятен за его границей.

– А чем это от них несет? Я чуть не сдохла, унюхав.

Кей понимающе улыбнулся:

– Хочется им быть похожим на взрослых дядей! Прослышали, стервецы, что, принимая новичка, американская мотобанда дружно мочится в десяток-другой струй на штаны новенькому. А до этого их еще хорошенько вывозили в машинном масле. Аром-а-ат! Чтоб им… Зато теперь по запаху их за версту чуют. Мальчики хотят, чтобы их боялись.