С этим ужасом в душе он и проснулся.
      Наверное, если бы пришлось провести предстоящий день на планете, с ужасом он бы и жил. Но, к счастью, настала пора занять забронированное место в двухместной каюте второго класса на борту транссистемника «Лебедь».
      Из отеля в городке Борисполь вылетел и добрался до космопорта в Новокиеве великовозрастный балбес Остромир Савельевич Бутурлин, а зарегистрировался и поднялся в пассажирский отсек орбитального шаттла уже Остромир Владимирович Криворучко, родом с Малороссии, круглый сирота, родители которого погибли в результате несчастного случая семнадцать лет назад, а уцелевший ребенок был по решению житомирского городского суда помещен в один из отдаленных приютов Южного континента. Все соответствующие базы данных в местном филиале Глобального Имперского Информатория уже содержали в своих утробах соответствующим образом препарированные файлы. И когда Осетр накануне сунулся проверить информацию, он обнаружил в недрах ГИИ как своих погибших родителей, так и себя самого.
      Парень как парень, учился средне, серьезных нарушений дисциплины в приюте не допускал.
      Короче, обычный сирота, каких на планетах Империи пруд пруди. Данных генетического кода, разумеется, нет - родственников не было, а самому парню они совершенно не нужны. Так зачем тратить государственные средства?…
      Осетр отошел от терминала ГИИ с глубоким удовлетворением.
      Да, организация, в ряды которой его включили на Дивноморье, действовала аккуратно и безошибочно. Любой бы гражданин Империи без проблем нашел информацию об Остромире Криворучко и мог ознакомиться со всем, что не представляло собой тайну личности и включало в себя биографию вышеозначенного господина Криворучко до прошлого месяца. Потому что в прошлом месяце появлялась отметка «Информация закрыта по личному желанию субъекта. Наберите код доступа». И гуляй, любознательный гражданин за кодом доступа к субъекту!
      Закон об охране тайны личности! Конституция Росской Империи в действии! Никуда не денешься…
      «Лебедь» тоже принадлежал к уже знакомой серии транссистемников, и Осетр вошел в его отсеки, будто в родной дом. Все опять было знакомым.
      Можно подумать, он и не побывал на планете Малороссия…
      Стюард услужливо подхватил его чемоданчик и проводил нового пассажира до нужной каюты.
      Перепонка люка заколебалась и приглашающе исчезла.
      - Заходите, сударь, здесь вам будет удобно!
      - Спасибо! - сказал Осетр стюарду и шагнул внутрь каюты.
      Попутчик находился тут.
      Вернее, попутчица, потому что это была девушка.
      - Яна! - воскликнул Осетр. И сделал к ней три шага.
      Девушка повернулась.
      Нет, конечно, это была не Яна. Да, похожа - вьющиеся каштановые волосы, густые брови, круглый подбородок, с ямочкой, изящный носик, узкая талия, высокая грудь… Но глаза изумрудные, и вообще - лицом далеко не Яна.
      И одевается совсем иначе. Никаких вечерних платьев свободного покроя. Скромная светло-коричневая блузка, темно-коричневые брюки, туфельки на низком каблуке.
      До Яниного стиля - как до звезд!
      На лице попутчицы нарисовалось удивление, и Осетр спохватился:
      - Простите, пожалуйста, сударыня… Мы, случайно, не встречались с вами на рождественском балу у Чухломских?
      Это был пароль.
      - Мы встречались, - сказала девица и легким движением поправила волосы. - Только вы ошиблись. Тот рождественский бал происходил вовсе не у Чухломских, а у Дорогобужских.
      Это был отзыв.
      Все происходило четко по разработанному плану.
      - Остромир Владимирович Криворучко, ваш… то есть твой супруг.
      Девица опустила руки и ответила скромной улыбкой:
      - Екатерина Матвеевна Криворучко, ваша… то есть твоя супруга. Располагайтесь… то есть, располагайся! - Она кивнула на свободный релаксатор.
      Осетр открыл шкафчик в стене и угнездил там свой чемоданчик. Заглянул в санузел.
      Да, все тут было знакомо.
      Екатерина с интересом следила за его передвижениями.
      - Что-то ищешь?
      - Ага… - Осетр улыбнулся. - Отличия от других транссистемников. Но их как будто в инкубаторе изготовили. Все одинаковое. Порой даже кажется, что и люди в экипажах одни и те же.
      Это он так пошутил.
      Однако она не улыбнулась:
      - Инкубатор? Что это такое?
      - Это такие устройства, в которых выращивают птицу. Для тех, кто предпочитает натуральную пищу, и готов за нее раскошелиться.
      Тут он, правда, слегка приврал - птиц выращивают не только для богатеев. Школа полковника Мясоедова тоже имела свой птичник.
      На синтезированном белке хорошего «росомаху» не вскормишь!
      Впрочем, об этом Осетр рассказывать не собирался.
      - А я тебя совсем другим представляла.
      Ну, разумеется, вряд ли ей стали показывать изображение будущего супруга.
      А вдруг с третьим отделением министерства имперской безопасности придется встретиться раньше, чем с липовым мужем…
      - И каким же, интересно, ты меня представляла? - Осетр с трудом сдержал ухмылку. - Старым пердуном с седой бородищей и огромной плешью?
      - Нет, молодым, конечно. - Девица развела руками. - Но… если честно… не настолько молодым.
      «Знала бы ты, сколько мне на самом деле!» - подумал Осетр.
      По легенде разведчик Криворучко был на два года старше «росомахи» Приданникова.
      - Мал золотник, да дорог! - сказал он вслух.
      - Ого! - Екатерина присвистнула. - А от скромности мы, похоже, не умрем.
      - Конечно, не умрем. Ни от скромности, ни от тугодумия.
      - Есть еще одна поговорка… Мал клоп, да вонюч!
      - Это не про меня!
      Он с удивлением обнаружил, что распускает перед Екатериной хвост. Совсем не так, как вел себя когда-то, на борту «Дорадо», с Яной…
      Впрочем, именно подобным образом и должен поступать молодой муж. Ведь у них сейчас практически медовый месяц, прерванный срочной поездкой молодой супруги к умирающей тете.
      Банальная легенда, но именно банальности и не привлекают внимания. Это только в шпионских фильмах молодая жена, вырванная из супружеской постели, выполняет срочное задание своего начальства и порой сталкивается нос к носу с мужем, который выполняет не менее срочное задание своего начальства. В реальной жизни, как известно, молодоженов в такое время стараются не беспокоить.
      Если, разумеется, они, молодожены, - не будущие разведчики…
      - Вот и познакомились! - Улыбка Екатерины сделалась мягкой: похоже, новоиспеченный «муж» ей все-таки понравился.
      И это было удачно.
      Людям, которые проявляют симпатию друг к другу, работать легче. Тем более когда работа принуждает к совместному проживанию. Тут хочется, чтобы и волки были сыты, и овцы целы…
      - А ты ничего! - сказал Осетр.
      И снова удивился самому себе.
      Как легко он чувствует себя рядом с этой девушкой!… А ведь любит он совсем другую!
      Екатерина поправила блузку:
      - Ты тоже ничего… Как мне тебя звать, золотник?
      Осетр пожал плечами:
      - Да, в общем, как пожелаешь… Я человек, прямо скажем, не гордый, на любое имя откликнусь.
      - А как тебя звала мама?
      У Осетра мурашки по спине побежали.
      Он сто лет не вспоминал, как его звала мама.
      В школе «росомах» имена из глубокого детства никого не интересовали. Там в ходу были клички или, как выражались на Крестах, погоняла. Даже Беляй Капустин, друг закадычный, звал Остромира Приданникова Осетром или Острым. А неприятели - без них жизни не бывает - звали и вовсе Тупомиром или Тупилом…
      - Мама звала меня Миркин. - Он с трудом сдержал дрожь, попытавшуюся проникнуть в голос.
      - Ну тогда и я стану звать тебя Миркин. Не зайчиком же и не котиком! К нашей профессии такие ласковые прозвища не слишком прикладываются.
      «А что? - подумал Осетр. - Пусть зовет Миркином. Ей можно. Жена есть жена. Говорят, она ближе матери».
      - Хорошо, зови. Мне нравится… До прыжка чем займемся?
      Конечно, космические окрестности Малороссии не так оживлены, как у Нового Санкт-Петербурга, но и здесь приходится четыре часа тилипаться в евклидовом пространстве, пока доберешься до границы, за которой прыжок не сорвет с орбиты небесные тела местной планетной системы.
      - Через час позовут на прием пищи, - сказала Екатерина. - А пока можно рассказать друг другу наши легенды.
      Осетр отметил про себя выражение «прием пищи» - девушка явно была не из гражданских. И если легенда у нее гражданская, то это несомненный прокол.
      Однако говорить ей сейчас об этом он не станет.
      А рассказывать друг другу легенды - весьма умно. Он получил легенду через мозгогруз, и ничто так хорошо не закрепляет знания, закачанные из мозгогруза, как пересказ своими словами.
      «Молодожены» вызвали из пола кресла и занялись сим умным делом.

      Проснулся Осетр от чувства голода.
      Голод был зверский - как и всегда, после прыжка. На его пронзительности не сказывался предпрыжковый обед: сколько бы ты ни съел, непременно придешь в себя с ощущением, будто в животе кишка гоняется за кишкой.
      Екатерина еще не проснулась, посапывала в своем релаксаторе.
      Осетр соскочил на пол, мягко, по-«росомашьи», подкрался к ней.
      Лицо девушки было совершенно безмятежным.
      Замужняя женщина, чего ей бояться, находясь рядом с «дражайшим супругом»?… Быстро она вошла в роль подруги жизни!… А он, Осетр? Что он ощущает по отношению к «жене»?
      Он прислушался к собственной душе.
      Да уж всяко не любовь! По крайней мере, не ту любовь, от которой разрывалось в последнее время его сердце. Оно и сейчас, конечно, разрывается, но уже не так сильно - для «росомахи» на первом месте всегда его долг! (и хорошо, что вовремя об этом вспомнилось) - скорее не разрывается, а тупо ноет, истекая болью.
      Но еще сильнее ноет пустое брюхо.
      И только тут он сообразил, что на сей раз сумел забыться глубоким прыжковым сном.
      Не было никакого полусна-полуяви.
      Да, похоже, организм действительно начинает приспосабливаться к своему новому состоянию.
      Удовлетворенный этим открытием, Осетр отправился в душ.
      Все- таки Дед -умница. Думается, он не просто спрятал лейтенанта Приданникова от вражеских глаз, но и занял лейтенанта делом. А дело - неплохое лекарство от сердечных мучений.
      Так, по крайней мере, утверждается в фильмах. И почему им можно не верить? Хотя бы в области любовных отношений…
      Когда он вернулся в каюту, Екатерина уже проснулась. Сидела на релаксаторе, щурясь и потирая правой рукой левую.
      Наверное, затекла во время сна…
      - Доброе утро, Миркин! - сказала девица, улыбаясь.
      - Доброе! - отозвался Осетр.
      На Екатерине была салатная футболка и коричневые бриджи.
      Или как они называются, эти обтягивающие тело штаны?…
      Глаза девушки в этой гамме становились непонятно какого цвета, но одеяние ей шло.
      Экая фигуристая!… Не хуже Яны!
      Осетр спохватился.
      Нет, хуже, конечно!
      Как их вообще можно сравнивать! От той он без ума, а эта его не волнует!… Впрочем, волнует, разумеется! Женщина сама по себе… как живое существо… не может не волновать мужчину, так не бывает. Но волнует она не сердце, а плоть! С плотью же «росомахи» бороться умеют! Во всяком случае, он, Осетр, умеет. Достаточно вспомнить Маруську с планеты Кресты.
      - Слушай, жена, - сказал он. - А как же я тебя буду звать? Не киской же и не рыбкой! Тебя-то как мама звала?
      Конечно, на самом деле она вполне могла быть Марфой или Анастасией…
      - Мама звала меня Катериной. - Голос «жены» даже не дрогнул.
      Наверное, вне легенды, по реальной судьбе, родители ее живы-здоровы… Ну и слава богу! Девицы, выросшие в приюте, - должно быть, те еще стервы!
      - Тогда я тоже буду звать тебя Катериной. Хорошо?
      - Конечно. - Катерина слезла с релаксатора и потянулась.
      Нет, все- таки фигурка у нее весьма неплоха. Глаз сам цепляется.
      - Это всяко лучше, чем киской или рыбкой… Кстати, мы ведь теперь с тобой муж и жена. Значит, после полета должны будем спать вместе.
      - И что? - Осетр сумел скрыть свою оторопелость от такой откровенности.
      - Да ничего особенного. Просто женщина способна исполнять супружеские обязанности и без желания. А вот как быть с тобой, золотник?
      Это была уже сверхоткровенность, и Осетр пораженно замолчал.
      - Если мы не станем спать вместе, - продолжала Катерина, - это рано или поздно станет известно окружающим и вызовет подозрение. Что за странные молодожены? - Она смотрела на Осетра озабоченным взглядом. - Как думаешь?
      - Э-э-э… - сказал тот. И добавил: - Я думаю… э-э-э…
      Большего он выдавить из себя не смог.
      Катерина пожала плечами и отправилась в душевую.
      А Осетр принялся одеваться.
      Проблема была и в самом деле еще та.
      Когда он познакомился со своей легендой, эта сторона совместной жизни с «женой» как-то ускользнула от его внимания. А теперь неожиданная проблема встала перед ним во весь рост.
      И в самом деле… Спать им вместе придется. Иначе легенда очень быстро накроется медным тазом. Более того, им не просто спать вместе придется, но и разыгрывать из себя влюбленных. Способен ли он на это? А если способен, как это будет выглядеть по отношению к Яне? Это же, в общем-то, измена! Но если главное - интересы страны и нации, может, эта измена и не совсем измена? В конце концов, он выполняет задание руководства! А если копнуть глубже, руководство делает все в его же интересах, и когда он, Осетр, станет наследником престола, получится, что в прошлом он выполнял задание самого себя… Тьфу, чепуха какая-то!
      Он поневоле прислушался, но из душевой доносилось только негромкое шуршание водяных струй, бьющих по девичьей коже.
      «А что ты хотел услышать? - спросил он себя. - Какие песни она поет, когда моется? Повизгивает ли от холодной воды? Она, может, и петь не умет, и не любит контрастный душ…»
      Эти мысли показались ему отчего-то настолько важными, будто от них зависело все выполнение задания, будто он и в самом деле собирался заделаться резидентом в Великом Мерканском Ордене.
      Потом он подумал о том, что быть в родной стране наследником престола, которого не ждут, гораздо труднее, чем средоточием шпионских информационных потоков в чужом рукаве Галактики. Резидент может остаться в живых, даже если допустит прокол; пошедший же против императора в случае проигрыша отправится на кладбище. Впрочем, на кладбище - это в переносном смысле слова, на самом деле от трупа и следов не останется. Разрубят, сожгут и развеют на ветру, чтобы никаких следов не отыскали. Нет человека - нет проблемы, известно издавна.
      «А ведь она, Катерина эта, тоже рискует, - подумал он, переодеваясь в висевший в шкафчике костюм (те, кто бронировал место, не забыли ни о чем). - Если все раскроется сейчас, ей тоже не сносить головы. Убьют на всякий случай, слишком уж опасная свидетельница».
      Он вдруг ощутил обеспокоенность за нее, за ее судьбу.
      В конце концов, она - женщина, а он - мужчина. В конце концов, она - его подданная, и он несет за нее ответственность, как правитель, пусть и будущий. В конце концов, она его жена - пусть и липовая!…
      Катерина выскочила из душа свежая и розовая, завернутая в полотенце. Когда она прошла мимо, ноздрей Осетра коснулась волна незнакомого аромата.
      У Яны духи имели совсем другой запах.
      - Прекрасный костюм, - сказала она, оглядев «мужа». - Это я заказала. Размеры твои мне сообщили. Хорошо пойман по фигуре.
      Она вела себя, как его жена, еще до знакомства с будущим мужем. Интересно, отцу тоже мама костюмы заказывала?…
      - Я выйду? - Он шагнул к люку, ведущему в коридор.
      Катерина посмотрела на него удивленно.
      - Тебе же надо переодеться к завтраку, - пояснил он.
      Она не кивнула, не усмехнулась и не помотала головой.
      - Миркин, - сказала она. - Мы с тобой муж и жена. Понимаешь? И переодеваться должны в присутствии друг друга. Иначе неизбежен провал.
      - Да, - сказал Осетр деревянным голосом. - Понимаю. Ты, конечно, права… Тогда я просто отвернусь.
      Она пожала плечами:
      - Отворачивайся, если тебе так хочется.
      В голосе определенно звучала обида.
      Он развернул кресло и уселся в него - носом в сторону санблока, представлять, как совсем недавно там шумела вода.
      Кажется, Катерина хмыкнула, но он не стал обращать на это внимания.
      Зашуршала одежда, потом шуршание прекратилось. А потом его затылка коснулась горячая рука.
      Осетр обернулся.
      Катерина стояла перед ним совершенно голая.
      - Иди ко мне, Миркин, - сказала она каким-то странным тоном.
      Он не мог оторвать глаз от всего того, что обычно скрывается под одеждой. С шумом втянул слюну, сглотнул…
      - Иди ко мне, Миркин, - повторила она, опустилась на колени, взяла за руку и положила его ладонь к себе на грудь.
      Ощущение было тем же самым, что с Яной.
      И он потерял голову.
      Костюм они срывали вместе.
      А когда голову удалось вернуть на место, все стало в жизни иным. И снова пришлось обоим идти в душ.
      Но после душа у Осетра уже и мысли не возникло о том, что надо бы выйти, когда Катерина переодевается. И оставалось только удивляться, как быстры бывают в душ ечеловека иные перемены.
      На завтрак они едва не опоздали.

      - Ты позволишь мне сделать тебе замечание? - спросил Осетр.
      - Да, конечно, милый! - Катерина улыбнулась.
      Они сидели за столом и ждали, пока официант принесет заказанные блюда.
      На Катерине снова были коричневые блузка и штаны.
      Костюмчик строгой дамы, на которую никак не подумаешь, что она четверть часа назад выскочила из супружеской постели…
      - Когда мы познакомились, ты назвала завтрак «приемом пищи», и я сразу понял, что ты не штатский человек.
      Она на мгновение задумалась, потом кивнула:
      - Ты прав. Надо лучше следить за тем, что болтаешь. - В ее голосе не было никакой обиды.
      Нет, определенно в «жены» Осетру досталась далеко не дура. И хотя бы это радовало. Лишний раз не будет раздражать.
      - На подобных мелочах обычно и сгорают.
      - Мы не сгорим, - пообещал он, сам удивляясь уверенности, родившейся в сердце. - Вот увидишь.
      К столу приблизился симпатичный официант, больше похожий на манекенщика, принес крайинский борщ: выросший на Малороссии сирота Остромир Криворучко, разумеется, предпочитал это блюдо - в приюте почти каждый день баловали воспитанников крайинской кухней.
      В школе «росомах» повара тоже иногда кормили будущих гвардейцев борщами. А потому удовольствие, получаемое Криворучко, ничем не отличалось от удовольствия, получаемого Приданниковым. Даже артистические способности для демонстрации не требовались…
      - Превосходно! - сказала Катерина после первых же ложек красного кушанья. - Ничего более вкусного в своей жизни не видела. Интересно, почему так хочется есть? Вместе с тарелкой бы проглотила!
      Видимо, она нечасто летала транссистемниками. А если и часто летала, то никогда не интересовалась пострелаксационным синдромом.
      Впрочем, женщины есть женщины, даже и будущие шпионки - у них голова все равно по-другому устроена, даже если они умеют стрелять без промаха и ломать голыми руками шейные позвонки.
      - Это всегда так, - сказал Осетр и принялся объяснять жене, что из себя представляет пострелаксационный синдром.
      - Ха! - сказала Катерина. - Можно подумать, ты много путешествовал по Галактике!
      - Да уж немало, - воскликнул Осетр.
      И осекся - по легенде сирота Криворучко до сих пор не покидал пределов не только системы звезды Бархатная, но и с Малоросии-то никуда не отлучался.
      Увы, ментальность еще не перестроилась! Гвардеец хренов! «Росомаха» без хвоста, ржавый болт тебе в котловину!
      - Один - один, - сказал он.
      Катерина фыркнула, но прозвучало это совсем не обидно.
      - Ты доволен, Миркин? - спросила она потом.
      - Конечно, Катерина. У меня определенно наблюдательная супруга. - Он подмигнул. - В нашем деле это весьма полезное качество.
      - Я вовсе не о том.
      Он глянул на нее непонимающе. И тут же просек орбиту.
      «И в самом деле, ты доволен?» - спросил он себя.
      Прямого ответа не нашлось.
      Он был вынужден себе признаться, что ему было хорошо.
      Не хуже, чем тогда на Дивноморье, с Яной. И уж всяко лучше, чем позже, в доме терпимости… Но, может, потому и было хорошо, что ему все время казалось: он обнимает Яну Чернятинскую?
      И никуда от этого ощущения было не деться! Обманывай себя не обманывай!
      Катерина ждала ответа. Глаза ее сделались совсем серьезными, и отвечать надо было не дурачась.
      - Да, Катенька, - сказал он. - Мне было хорошо.
      Похоже, она ждала именно такого ответа, потому что чуть слышно вздохнула и улыбнулась:
      - Я рада.
      И только тут он сообразил, что ждала она от него совсем иного ответа.
      Однако он сказал то, что сказал. Но она почувствовала, что не соврал. И вот именно этому улыбнулась.
      - Да, Катенька, - повторил он.
      И мысленно продолжил:
      «Но я тебя не люблю. Да и ты меня вряд ли любишь. Не могла ты меня так быстро полюбить, за одну только первую постельную встречу. Это было бы слишком! Просто, похоже, вы, женщины, намного быстрее приспосабливаетесь к изменениям в своей жизни. В особенности, к тем изменениям, что от вас не зависят».
      - Женщины более гибкие по своей натуре, - сказал он.
      - А ты как думал! - отозвалась она. - Только потому мы, человеческие существа, все еще и живы!
      И показала ему язык.
      И он понял, что «супруги Криворучко» установили между собой не только физиологический, но и эмоциональный контакт.

      На Новой Москве меры по обеспечению безопасности Остромира Приданникова были предприняты просто фантастические.
      «Супруги Криворучко» попали к месту назначения не сразу, а пройдя цепочку из трех явочных квартир.
      Причем Осетр быстро начал подозревать, что все три квартиры были организованы исключительно для проведения этой операции. К тому же, с какими-либо помощниками или опекунами супруги Криворучко практически не встречались.
      На орбитальном вокзале Осетра ждало сообщение о номере забронированного такси, которое должно было ждать супругов Криворучко возле наземного терминала. Когда шаттл опустился на Новую Москву, супруги вышли на привокзальную площадь, отыскали эту машину и уже через четверть часа оказались на пороге гостиницы с нелепым названием «Современная старина».
      Стариной там и не пахло, однако это было неважно. Главное, что у портье господина Остромира Криворучко ждала посылка.
      Супруги забрали коробочку и отправились в расположенный поблизости, полупустой в это время парк, где, усевшись на скамейку, изобразили отдыхающих влюбленных. А между объятиями и поцелуями незаметно для окружающих ознакомились с содержимым коробочки.
      Внутри находилась «кровавая мэри».
      Так среди секретных агентов называлось устройство, содержащее информацию, не предназначенную для чужих глаз, и способное отдавать ее только после анализа крови человека, пожелавшего получить хранящиеся внутри «кровавой мэри» сведенья. Генетический код, понятное дело… Если вскрыть «мэри» пытался бы не тот, на чей код она была настроена, информация тут же самоуничтожалась.
      Осетр сунул мизинец левой руки в отверстие на боку аппарата, ощутил легкий укол и через пару секунд обладал адресом первой явочной квартиры.
      Там они обнаружили еще одну «мэри», адрес следующей явочной квартиры и пожелание непременно провести здесь ночь и только на следующее утро отправиться по новому адресу.
      Так они и поступили. И получили еще один адрес тайного жилища.
      На явочных квартирах они убивали время, занимаясь любовью, ибо чем еще могут развлекаться двое молодых людей, обреченные судьбою играть роли молодоженов и оказавшиеся один на один в отдельном помещении?… Как ни крутись, природу не обманешь!
      Но всякий раз с Осетром была не Катерина, а Яна Чернятинская, и он ничего не мог поделать с этим ощущением.
      К тому же, если не заниматься любовью, то можно только разговаривать, а разговаривать, в общем-то, было практически не о чем. Разве что в очередной раз пересказывать друг другу собственную легенду. Наверняка, через какое-то время общие темы у супругов обнаружатся, но это будет позже, когда появится настоящая совместная жизнь, а пока таковой не было, ибо общая постель - это еще не гарантия совместной жизни.
      В конце концов, еще через день, на третьей явочной квартире, они встретились с человеком, который, назвав пароль и выслушав отзыв, посадил их в глайдер безо всяких рекламных надписей на бортах и отвез к цели всего путешествия.
      Разведшкола располагалась в лесном массиве, защищенная со всех сторон силовым барьером. Скорее всего, и воздушное пространство над нею было закрыто для любых летательных аппаратов, кроме принадлежащих самой школе.
      Внешне школа мало была похожа на то учебное заведение, где воспитывали будущих «росомах».
      Местное руководство ходило по территории в штатском, представлялись без званий и исключительно по имени-отчеству.
      Первичный инструктаж проводил некий Савва Петрович, кряжистый мужчина лет сорока, короткостриженный, с выбритым до синевы подбородком. Только подбородок этот и мог сказать, что перед вами военный, ибо манеры у инструктора были совершенно гражданскими