Христом, Царем себя Он называет!
      Он развращает наш народ! Он подать
      Нам запрещает кесарю платить.
      Прокула
      Клеветники, лжецы и лицемеры!
      Их книжники - недели нет еще
      Поставили ему вопрос лукавый:
      - "Достойно ль подать кесарю платить?"
      И Он своим ответом устыдил их,
      Сказав им: - "Воздавайте Божье Богу,
      А кесарево - кесарю". Иосиф
      Мне это передал.] Что ж было после?
      Пилат
      Что было после?.. Разве я могу,
      Как ты, как Иоанна, как Иосиф,
      Запомнить слово каждое Его?
      И до Него ли мне теперь! Заботы
      Есть у меня и поважней. - Пускай
      Вот он расскажет.
      Центурион
      Ты ушел к себе
      В преторию. По твоему приказу
      Я Иисуса одного, без стражи,
      Привел к тебе. Его спросил ты, Он ли
      Царь Иудейский? Но взамен ответа
      Вопрос Он тоже задал: от себя ли
      Ты говоришь, или тебе другие
      О Нем сказали? [ - "Разве иудей я!"
      Ты возразил: - "Мне предали Тебя
      Первосвященники с Твоим народом".
      Тогда сказал Он...]
      Пилат
      Да, припоминаю.
      Он мне сказал, что не от мира царство
      Его. Итак, для кесаря, для Рима
      Не страшен Он и не опасен.
      Прокула
      Дальше!
      Центурион
      Что если бы от мира было царство
      Его, то за него бы подвизались
      Служители Его, чтоб не был предан
      Он иудеям.
      Префект
      Как хитер, однако,
      Богоподобный этот проповедник!
      Пилат
      И говорил мне, что на то родился
      И в мир на то пришел Он, чтобы... чтобы.
      Центурион
      Чтоб дать свидетельство...
      Пилат
      Да, да, чтоб дать
      Свидетельство об истине какой-то.
      Смысл этих слов загадочен, таинствен
      И темен для меня.
      Прокула (центуриону).
      Не помнишь ли,
      Центурион, что дальше говорил Он?
      Центурион
      Что всякий, кто от истины Его
      Услышит голос.
      Прокула
      Истина! Я верю,
      Ее откроет Он, научит ей
      И миру грешному даст обновленье!
      Префект
      Пустые, громкие слова! Не верю
      Всем этим я мечтателям. Их много
      На свете в наше время развелось;
      По-своему из них толкует каждый
      И жизнь, и смерть, и тайну мирозданья,
      И бытие загробное души.
      Но ни один из них лучом познанья
      Тьмы, нас навек объявшей, не прорежет.
      От их учений нам лишь остается
      Одно ничтожество, и прах, и тлен.
      Пилат
      Да! Что есть истина? - Опять к народу
      Я вышел и сказал, что в Подсудимом
      Вины не нахожу. Они ж твердили
      Настойчиво, что возмущает Он
      Народ, уча везде, от Галилеи
      До самого Ерусалима. Только
      Тут вспомнил я, что Он из Галилеи.
      И в ум пришла счастливая мне мысль
      К четверовластнику Его направить.
      Мы в ссоре с Иродом; так вот прекрасный
      Предлог с ним помириться.
      Центурион (Прокуле).
      В Маккавейский
      Дворец толпою к Ироду они
      Погнали Иисуса.
      Пилат
      Как отрадно,
      Что средство легкое нашлось сбыть с рук
      Докучный долг суда над Иисусом.
      В свои покои, Прокула, прошу,
      Уйди теперь: матроне не пристало
      Присутствовать при деловой беседе.
      (Уходят: Прокула - налево, а центурион - во вторую
      дверь.)
      Явление тринадцатое
      Пилат
      Вас, воины мои, не поздравляю
      Я с жизнью в Иудее. Здесь народ
      Строптивый, мстительный, упорный, склонный
      К раздорам, проискам и мятежу.
      Префект
      Не каждый ли народ имеет свойства
      Хорошие с дурными вместе? Должно
      Из первых пользу выжимать, вторые ж
      С терпением умело подавлять.
      Пилат
      За двадцать лет перед моим правленьем
      Четыре прокуратора успели
      Избаловать народ. Свободно он
      Богослуженье в храме отправляет;
      Здесь иудеев в войско не вербуют.
      Щадя их отвращенье к изваяньям
      Всего, в чем есть дыхание и жизнь.
      Власть Рима в беспримерном послабленьи
      Здесь не добилась, чтоб Ерусалим
      Был статуями кесарей украшен.
      1-й трибун
      Да, я не видел здесь изображений
      Ни Юлия, ни Августа, ни даже
      Божественного нашего владыки
      Тиверия - храни его Юпитер!
      Префект
      Великий наш властитель, покоряя
      Народы чуждые, нигде досель
      В терпимости широкой не касался
      Обычаев и верований их.
      Пилат
      Назначенный сюда, не мог снести я
      Подобного позора и, кормило
      Правления рукою властной взяв,
      Велел тайком из Кесарии ночью
      В Ерусалим, в Антониеву башню
      Отнесть когорт знаменные отличья
      Значки с изображением священным
      Божественного кесаря.
      Префект
      Опасный
      И смелый шаг! Позволено да будет
      Правителя поздравить мне с такой
      Отважною решимостью.
      Пилат
      Когда
      Увидели с рассветом иудеи
      Значки когорт между зубцами башни,
      [Что высится над площадью широкой,
      Где храма жертвенный алтарь курится,
      Они густой толпою в Кесарию
      С стенаньями и воплем повалили.
      Пять дней и пять ночей они меня
      В моем дворце упорно осаждали.
      Я, наконец, велел загнать их в цирк.
      Их жалобы все громче раздавались.
      Когда ж, по знаку моему, сверкнув
      Мечами, воины их окружили,
      На землю пав и шеи обнажив,-]
      Толпа вскричала, что умрет скорее,
      Чем надруганье над законом их
      Снесет.
      Префект
      Но прокуратор, нет сомненья,
      Поставил на своем?
      Пилат (в некотором смущении).
      Кровопролитья
      Не допустил я... Я значки когорт
      Велел унесть обратно в Кесарию.
      И ненавистны стали с той поры
      Евреи мне.
      2-й трибун
      Не очень-то их любят
      И в Риме. Помнится, тому назад
      Лет десять, было выслано оттуда
      Вольноотпущенных евреев тысяч
      До четырех.
      Пилат
      Божественный Тиверий
      Такую меру принял по совету
      Сеяна, не терпевшего евреев.
      Правитель мудрый, дальновидный Элий
      Сеян и мне наказывал, меня
      Поставив в Иудею, быть построже
      С народом здешним. И теперь щиты
      Из золота литого, на которых
      Тиверия божественное имя
      Начертано, я здесь перед дворцом
      Развесил.
      Префект
      Их я с площади заметил,
      Входя сюда; украшен ими мрамор
      Перил перед твоим судейским креслом.
      Пилат
      Что в Риме нового? Здоров ли кесарь?
      Префект
      Стареет.
      1-й трибун
      Уж ему восьмой десяток.
      2-й
      Все также он страдает лишаями,
      И пластыри чернеют на лице.
      1-й
      Уж много лет его не видно в Риме.
      2-й
      На острове, отшельник венценосный,
      Печальный век свой доживает он.
      1-й
      В его сады и рощи на Капрее
      Немногие к нему имеют доступ.
      2-й
      Под сенью портиков и колоннад
      Из цветников на берегах скалистых
      Любуется он видом на Везувий
      И на морской синеющий простор.
      Префект
      Он облысел и сгорбился. Со смерти
      Сеяна...
      Пилат
      Что? Сеяна нет?
      Префект
      Да разве
      Сюда еще не долетела весть
      О том, как страшно он погиб?
      1-й трибун
      Его
      Тиверий в государственной измене
      Письмом к сенату обвинил.
      Префект
      Сеяна
      Судили.
      1-й трибун
      В тот же день он был казнен.
      2-й
      Чернь статую его перед театром
      Помпея мигом в прах с подножья свергла
      Веревками за шею.
      1-й
      Труп Сеяна,
      Истерзанный, по улицам три дня
      Толпа народа волочила.
      Пилат
      Боги!
      Погиб Сеян! Сеян, мой покровитель!
      О, весть ужасная! Кто будет мне
      Заступником, оплотом и опорой
      Отныне!..
      (Из второй двери входит Александр.)
      Явление четырнадцатое
      Александр
      Элий Ламия, легат
      Сирийский кесаря, тебе с Капреи
      Прислал гонца. Вот, господин, письмо.
      (Вручает Пилату покрытую воском дощечку, на которой
      написано письмо.)
      Префект (трибунам).
      Идем, друзья. От Ламии посланье,
      Конечно, важную приносит весть.
      Не будем прокуратору помехой.
      (Все, кроме Пилата, уходят во вторую дверь.)
      Явление пятнадцатое
      Пилат (читает письмо).
      "Прошло время, когда, по наущениям Сеяна, иудеи были в немилости у кесаря. Ныне им возвращено благоволение нашего владыки. На острове Капрее получена жалоба иерусалимских граждан на то, что прокуратор Иудеи, презирая их верования и законы, вывесил перед дворцом посвященные кесарю золотые щиты. Августейший повелел мне объявить тебе его гнев и требует, чтобы щиты были возвращены в Кесарию и помещены в храм Августа"...
      (Ломает в мелкие куски дощечку.)
      Когда б Сеян, заступник мой, был жив,
      Не стал бы Ламия, мой старый недруг,
      Тиверия веленье исполняя,
      Мне строк таких писать. - Нашла гроза:
      Как молния негаданно-нежданно
      Сверкнула весть о гибели Сеяна;
      Теперь Владыки мира гнев палящий
      Меня разит ударом громовым.
      Куда укрыться! Где найти спасенье!
      И есть ли в целом свете уголок
      Неведомый, далекий, потаенный,
      Где б со своей Капреи неприступной
      Зловещий, лысый, сгорбленный старик
      Рукою дряхлой, сморщенной, но мощной
      Не мог меня достать и раздавить?
      Нет, не уйти от глаз его всезрящих,
      Как от грозы небес не схорониться.
      А потому верней и безопасней
      Чудовищу во власть себя предать.
      Пусть...
      (Справа за сценой шум приближающейся толпы.)
      - Голоса и шум я слышу... Это
      От Ирода еврейская толпа
      Ведет обратно Иисуса... Как бы
      Ни порешил четверовластник, я
      Закон исполню. Иисус невинен.
      Сомненья нет. Его я отпущу
      И кесарю дам случай убедиться
      И в правосудии, и в беспристрастьи,
      И в твердости наместника его.
      (Уходит во вторую дверь направо.)
      Явление шестнадцатое
      (Входят: Прокула, Александр и Лия слева, а Иоанна
      из третьей двери.)
      Прокула (Иоанне).
      О, наконец! Я заждалась тебя!
      - На площади, ты слышишь, Иоанна,
      Опять шумит народная толпа.
      Конечно, там, у Ирода, была ты?
      Иоанна
      Да, Прокула, была.
      (Шум за сценой стихает.)
      Прокула
      О, расскажи,
      Что было там?
      Иоанна
      Давно четверовластник
      Мечтал увидеть Иисуса...
      Прокула
      После
      Ты это мне расскажешь. Не томи!
      Скорей скажи, скорей, что сделал Ирод?
      Иоанна
      Он приказал к Пилату Иисуса
      Назад отвесть.
      Прокула
      Так, значит, у Пилата
      Опять в руках и жизнь Его, и смерть?
      Иоанна
      Да, Прокула. Теперь супруг твой должен
      Постановить решенье.
      Прокула
      Я не в силах,
      Неведеньем томясь, сомненьем мучась,
      Ждать окончанья этого суда!
      В преторию беги скорее к мужу...
      Разведай, Александр... Нет, погоди!
      Скажи... Скажи ему, что сон мой... Знаешь.
      Александр
      Готов я, госпожа.
      Прокула
      Да передай
      Ты прокуратору, чтоб не дерзал он...
      Чтоб ничего не делал он Тому...
      Меня ты понял?.. Праведнику... Боги!
      Я вся дрожу... Скажи, что много, много
      Во сне сегодня ночью пострадала
      Я за Него... Спеши же, Александр!
      Александр
      Бегу, бегу!..
      Прокула
      Постой! Не слишком долго
      Ты оставайся там. Я изнываю,
      Не зная ничего... Скорей вернись,
      Или пришли сюда центуриона,
      Или кого-нибудь, чтобы нам знать
      Про этот суд...
      Александр
      Все, госпожа, исполню.
      (Уходит во вторую дверь.)
      Явление семнадцатое
      Прокула
      Прости мне, что рассказ твой, Иоанна,
      Я перебила. Но сама ты видишь,
      Я так волнуюсь... Я не нахожу
      Себе покоя. - Ирод, - начала ты,
      Давно мечтал увидеть Иисуса.
      Теперь рассказывай, что в Маккавейском
      Дворце ты слышала.
      Иоанна
      О, не волнуйся!
      Оправданным вернулся Иисус;
      [Сомненья нет, что и супруг твой также
      Его не обвинит. - Спокойно слушай,
      Что видела я там. - Четверовластник
      В многоколонном восседал престольном
      Чертоге, надушенный, разодетый
      В золототканый пурпур и виссон.
      Вокруг него курильницы струили
      Благоуханный дым. Между колонн
      Кругом белели мраморные боги.
      В руках рабынь-египтянок прекрасных
      Качались тихо, плавно опахала
      Над головою Ирода. Сюда,
      В обитель лени, роскоши и неги,
      Введен был Иисус.
      Прокула
      Ну, что же? Дальше!
      Иоанна
      Первосвященники наперерыв
      Божественного Узника винили:
      В кощунственных речах и в богохульстве,
      И в непокорности властям, и в том,
      Что дерзостно Себя Он Иудейским
      Царем перед народом выставляет.
      Прокула
      И что же Ирод?
      Иоанна
      Он внимал небрежно
      Наветам фарисеев. К злобе их,
      К змеиному их шипу равнодушен
      Казался он. Он сам стал задавать
      Вопросы Иисусу; обещал
      Вернуть Ему свободу, если чудо
      Он совершит пред ним. Учитель наш
      Ему в ответ не проронил ни слова].
      (Новый взрыв голосов за сценой.)
      Голоса народа
      Варавву! Отпусти Варавву нам!
      Прокула
      Что там они кричат?
      Лия
      Мне, госпожа,
      Послышалось...
      Иоанна
      Что, Лия?
      Прокула
      Говори же!
      Лия
      Мне кажется, я разобрала имя
      Вараввы... Только...
      Прокула
      Кто такой Варавна?
      (Голоса народа еще громче и ожесточеннее.)
      О, этот крик! Свирепой черни вопли
      Вонзаются мне в уши, как ножи!
      Лия
      Варавва, говорят, разбойник...
      Иоанна
      Да,
      Да, вспоминаю: в городе недавно
      Он возмущенье поднимал. Не так ли?
      Лия
      И совершил убийство. Он теперь,
      Слыхала я, сидит в темнице.
      Прокула
      Что же
      Те крики значили?
      (Голоса, до сих пор все усиливавшиеся, начали стихать.)
      Лия
      Не понимаю.
      Прокула
      [Но продолжай рассказ свой, Иоанна.
      Иоанна
      И на смех поднял Иисуса Ирод,
      Глумиться стал над Ним и потешаться,
      А царедворцы дружно изощрялись,
      Изобретая шутки и насмешки.
      Прокула
      Какие низости!
      Иоанна
      Уничижив
      Его, над Ним наиздевавшись вдоволь,
      Приказ дал Ирод воинам своим
      Лоснящуюся белую одежду
      На Узника надеть, тем знаменуя,
      Что смертной в Нем он не нашел вины.]
      Явление восемнадцатое
      (Из второй двери входит префект.)
      Префект
      Прости меня, о, госпожа: быть может,
      Не в пору мой приход. Но чует сердце,
      Что из претории вестей ты жаждешь.
      Сдается мне, что этот Подсудимый
      Успел твое участье возбудить.
      Ты видишь в Нем Учителя, Святого;
      Не скрою: этой веры в Иисуса
      Я не могу с тобою разделить.
      Но я твоей сочувствую тревоге
      И всей душой жалею о тебе!
      Прокула
      Благодарю, наш добрый гость, сердечно
      Благодарю! Ты верно угадал
      Желания мои. - Ты, Иоанна,
      Его не знаешь? Это новый наш
      Префект из Кесарии. - О, поведай
      О том, чему свидетелем ты был.
      (Опять крик толпы за сценой.)
      Префект
      Супруг твой, сидя на судейском кресле,
      С высокого помоста к иудеям
      Держал такую речь: - "Вы говорите,
      Что развращает этот Человек
      Народ ваш. Но при вас я это дело
      Исследовал. Виновным не нашел
      Я Иисуса в преступленьях, в коих
      Вы обвиняете Его. Итак,
      В угоду вам Его я накажу
      И, наказав, верну Ему свободу.
      Прокула
      Что говоришь ты? "Наказав"? Иль я
      Ослышалась?
      Иоанна
      К чему же наказанье,
      Коль никакой не найдено вины?
      Префект
      Я повторяю только то, что слышал.
      Так прокуратор говорил.
      Прокула
      Постой...
      В толк не возьму я... Если Обвиненный
      Виновным на суде не признан, можно ль
      Наказывать Его?
      Префект
      Я, госпожа,
      Подвластен прокуратору; прилично ль
      Мне порицать его иль восхвалять?
      Прокула
      Забудем прокуратора; я мненье
      Твое узнать желаю: допустимо ль
      Наказывать Безвинного?
      Префект
      Заметь,
      В угоду лишь толпе он Иисуса
      Решил подвергнуть наказанью.
      Прокула
      Вот как!
      Да, сделка с совестью, уступка силе.
      Ведь это слабость, малодушье, низость!
      Но говори, что далее случилось?
      Префект
      Тут вспомнил прокуратор, что у них,
      У Иудеев, давний есть обычай
      На Пасху одного из заключенных,
      Кого народ укажет, отпускать
      На волю. [И сказал им прокуратор:
      - "Хотите, чтоб на праздник отпустил я
      Царя вам Иудейского?" - Толпа
      Отхлынула. Народ стал совещаться
      Со старцами и книжниками.] Тут
      Тобою посланный вбежал невольник.
      Я слышал, как супругу твоему
      Передавал он про твою тревогу,
      Про сновиденье. Жалостью томим,
      К тебе участья полный, захотел я
      Подать надежду, помощь, утешенье.
      Тогда народ потребовал свободы
      Какому-то разбойнику Варавве.
      Прокула
      Так вот что значил этот клик толпы!
      Префект
      И с этой вестью поспешил к тебе я.
      (Вбегает во вторую дверь Александр с бледным,
      измученным лицом.)
      Явление девятнадцатое
      Александр
      Что видеть мне пришлось!
      Прокула, Иоанна, Лия
      Да говори же!
      Александр
      Правитель пред толпой возвысил голос:
      Наставника хотел он отпустить.
      - "Распни, распни Его!" - они кричали.
      Прокула
      Смерть крестная!
      Иоанна
      Учителя распять!
      Лия
      О, горе, горе, горе!
      Префект
      [Продолжай!
      Александр
      Он говорит: - "Какое зло Он сделал?"
      Но громче прежнего они ревели;
      И превозмог их вопль. И] прокуратор
      Его когорте отдал и велел
      Подвергнуть бичеванью.
      Иоанна
      Ужас! Ужас!
      Прокула
      О, горе жгучее! О, вечный стыд!
      Лия
      Скорбь без конца! Возлюбленный Учитель!
      (Женщины плачут. Опять крики за сценой.)
      Префект (в сторону).
      Хорош, однако, этот твердый, стойкий,
      Неколебимый, праведный судья!
      И полкогорты было бы довольно,
      Чтоб проучить безмозглую толпу!
      (К Александру.)
      Что ж далее?
      Александр
      В когорте Севастийской
      Почти все воины из самарян,
      А самаряне исстари не терпят
      Нас, иудеев...
      Прокула
      Дальше!
      Иоанна
      К делу!
      Александр
      Случай
      Удобный выпал им над Иудейским
      Царем, хотя б и мнимым, неприязнь
      Свою сорвать. Там, за дворцом, толпа их
      На воинском дворе Его к столбу
      Нагого привязала. Бич ужасный
      Взвился, со свистом воздух рассекая.
      Жестокие посыпались удары,
      Терзая тело...
      Прокула (затыкая уши).
      Замолчи!
      Иоанна
      Довольно!
      Лия
      О, ужас!
      Префект
      Да, ужасен этот бич!
      Александр
      Там на дворе терновый есть кустарник.
      И ветвь один из воинов сорвав,
      Сплел из нее венок. С весельем диким
      Им увенчали Узника они.
      В Его чело, в виски шипы вонзились;
      [Из-под венка страдания рубины
      Пурпуровые выступили капли.]
      Другой накинул на плечи Ему
      Дырявую багряную хламиду,
      А вместо скипетра дал в руку трость.
      И перед Ним склонялись на колени
      И, трость взяв из руки, по голове
      Его они немилосердно били...
      И с хохотом и шутками плевали
      В Его окровавленное лицо...
      Прокула
      Злодеи!
      Иоанна
      Изверги!
      Прокула
      Беги скорее
      К Пилату, Александр, и возвращайся
      С вестями к нам!
      Александр
      Бегу я, госпожа!
      (Убегает во вторую дверь и сталкивается с входящим
      оттуда центурионом.)
      Явление двадцатое
      Центурион
      Свершилось бичеванье. Прокуратор,
      Несчастного увидев, ужаснулся.
      Его истерзанный кровавый вид
      Разжалобит, он думал, иудеев.
      В венке терновом, в багрянице, с тростью
      К ним вывел я Страдальца Иисуса.
      [И произнес Пилат: - Се Человек!]
      Но лишь народ Его завидел, снова
      Поднялся крик: - "Распни Его, распни!"
      И говорят их старцы, что имеют
      Закон; что по закону их Он должен
      Быть умерщвлен за то, что выдавал
      Себя за Сына Божия.
      Префект
      Так вот как!
      Не только "истины свидетель" Он,
      Не только "Царь", хотя б и не от мира
      Сего, но даже "Божий Сын"! Однако
      Высоко метит этот Иудей!
      Прокула
      Твои слова мне больно ранят сердце
      Не верь, но только не глумись!
      Центурион
      Правитель
      От слов "Сын Божий" видимо смутился.
      В преторию он вновь вошел, велев мне
      И Узника туда к нему ввести.
      Казалось, что злосчастный Подсудимый
      Благоговейный страх ему внушал.
      Чтоб с глазу на глаз с Ним не оставаться,
      Мне приказал Пилат не уходить.
      [И с дрожью в голосе Его спросил он:
      - "Откуда Ты?" - Но лишь молчанье было
      Ему ответом. - "Мне ль не отвечаешь",
      Ему он молвил: - "Иль не знаешь Ты,
      Что властен я Тебя распять и властен
      Свободу дать!" - И Узник отвечал:
      - "Ты не имел бы власти надо Мною,
      Когда б то свыше не было дано.
      Грех больший посему на том, кто предал
      Меня тебе". - И после этих слов]
      Опять к народу вышел прокуратор.
      Позволь мне распахнуть вот эту дверь.
      (Открывает первую дверь направо. Гул голосов слышнее.)
      Отсюда виден весь лифостротон.
      Смотри, как жарко с кресла своего
      С толпою препирается правитель.
      Теперь еще уверенней, чем прежде,
      Еще упорней ищет отпустить
      Он Узника.
      (Прокула подходит к двери. Иоанна и Лия - за нею.)
      Явление двадцать первое
      Голос саддукея (за сценой).
      Когда Его отпустишь,
      Ты кесарю не друг!
      Голос 1-го фарисея
      Затем, что всякий
      Дерзающий царем себя назвать,
      Противник кесарю!
      Иоанна
      Смотри, как вздрогнул
      И стал белее снега прокуратор.
      Прокула
      Трибуну знак он подал...
      Центурион
      То велит он
      Опять к народу вывесть Иисуса.
      Иоанна
      Да! Вот претории раскрылись двери...
      Его ведут!..
      Лия
      О, ужас!
      Прокула
      Боги! Что
      С Ним сделали они!
      (Чтобы не лишиться чувств, прислоняется к колонне.
      Иоанна и Лия стараются не подпускать ее к двери.)
      Префект
      Невыносимо
      Ей на несчастного смотреть!
      Лия
      Заприте
      Скорее эту дверь!
      (Центурион запирает дверь.)
      Иоанна
      Не надо к двери
      Пускать ее!
      Прокула
      В себя я прихожу...
      Мне лучше... Мне... Пустите, ах, пустите!..
      Зачем меня вы держите?..
      (Дверь снова отворяется. Стремительно вбегает Александр,
      хватает со стола кувшин с лоханью и бросается к фонтану
      зачерпнуть воды. Дверь остается открытой.)
      Явление двадцать второе
      Голос Пилата (насмешливо).
      Се Царь ваш!
      Прокула
      Я слышу голос Понтия! Пустите!
      Иоанна
      Молю тебя, не подходи к той двери!
      Голос народа:
      1-й
      Возьми, возьми!
      2-й
      Распни Его!
      3-й
      Распни!
      Лия
      Что делаешь ты там? Зачем вода?
      Александр
      Воды велел подать наш господин.
      (Убегает.)
      Явление двадцать третье
      Голос саддукея
      На смерть!
      Голос 1-го фарисея
      На крест!
      Голос 2-го
      Возьми Его!
      Голос 3-го
      Распни!
      Голос Пилата (с горькой насмешкой).
      Царя ли вашего распну?
      Прокула
      Ты слышишь?
      То говорил мой муж...
      Иоанна
      О, успокойся!
      О, Прокула, поберегись!
      Голос 1-го фарисея
      Не знаем
      Царя мы!
      Голос 2-го
      [Нет у нас царя!]
      Голос 3-го
      Не нужно
      Царя нам!
      Голос саддукея
      Царь у нас единый: кесарь.
      Прокула (вырываясь).
      Пустите!.. Прочь!.. Пустите к этой двери!
      Пустите же! Все, все хочу я видеть!
      (Крики смолкают.)
      Голос Пилата (после молчания)
      Я умываю руки в знак того,
      Что неповинен я в крови невинной.
      За Праведника вам держать ответ!
      Голос народа
      Пусть кровь Его на нас и детях наших!
      Занавес быстро падает.
      Павловск 12 января 1912 г.
      ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
      Картина первая
      Дом и сад Иосифа Аримафейского у занимающей всю сцену справа высокой городской стены, сплошь заросшей плющом и зеленью. От этой стены в глубине под прямым углом тянется наискось через всю сцену влево каменная ограда сада, отделяющая его от дороги, которая невидимая зрителю, по ту сторону ограды и вдоль ее, ведет от выхода из городских ворот, видимых своею верхней частью на заднем плане за оградой и городской стеной над образуемым ими углом. Слева дом Иосифа выступает лишь небольшой пристройкой с плоской крышей под пестрым шатровым навесом. На этой крыше два дивана, стол, кожаная корзина со свитками Ветхого Завета. Сиденья и стол покрыты дорогими коврами. Дом примыкает к вышеупомянутой ограде. С крыши ведут каменные ступени на площадку, примкнутую к той же ограде. Тут каменная скамья. Стоящему на площадке ограда приходится почти на высоте плеч, так что ему видна дорога. С площадки в сад спускаются несколько ступеней. В углу справа в глубине водоем. Между ним и ступенями на площадку и на крышу в ограде калитка, ведущая на дорогу. Справа на авансцене ход в глубину сада. В саду вазы, скамьи, цветы. Около полудня. Солнечная погода.
      Явление первое
      (Иосиф сидит на кровле, читая свиток закона. Никодим
      медленно всходит к нему по ступеням.)
      Иосиф
      А, это ты, мой старый друг! Как рад я,
      Что, наконец, опять ко мне зашел
      Ты, Никодим! Садись, садись вот здесь,
      Поближе, так. Давно, давно хотелось
      Мне по душе с тобой поговорить.
      Поверишь ли, в последние недели
      Я, добрый друг, тебя не узнаю:
      [В тебе таится что-то; ты рассеян,
      Сдвигаешь брови сумрачно, молчишь,
      Не отвечая часто на вопросы,
      И всех сторонишься. О, друг мой, брат.]
      Откройся мне, скажи: что, что с тобою?
      Никодим
      Иосиф, друг мой! Верно угадал
      Ты, что во мне упорно и жестоко
      Два борются начала...
      Иосиф
      Вижу, вижу.
      Никодим
      Всегда и раньше ум боролся с сердцем;
      Но никогда борьба глухая эта
      Меня не мучила так нестерпимо,
      Как в эти дни - нет, даже и не дни
      В часы, протекшие с минувшей ночи...
      Иосиф
      Что ж? Над Учителем внезапный суд
      И смертный приговор...
      Никодим
      Не только это.
      Ужасно то, что я... что я...
      Иосиф
      Так что же?
      Никодим
      Ужасно то, что я - не понимаю.
      О, как мучительно - не понимать:
      [Я сам себя не раз ловил на чувстве,
      Что смутное питаю упованье
      На Иисуса. Мне подчас казалось,
      Что это Он - обещанный Мессия,
      Что свергнет Он языческое иго,
      Освободит Израильский народ,
      Прославится, воссядет на престоле
      Давидовом и с высоты Сиона
      Над нами будет царствовать во век.
      Но вот настал день радости священной,
      Канун великой Пасхи иудейской
      И рухнула последняя надежда!
      Иосиф, друг мой, ты, наверно, помнишь:
      Назад тому три года тайно я
      К Нему пошел глухою, темной ночью.
      Но знать не можешь ты, зачем пошел я;
      Так выслушай. - Со всею силой веры]
      Давно, уж с ранних лет вникаю я
      В закон, в преданья, в заповеди Божьи.
      Чем глубже в мудрость их я погружаюсь,
      Тем все ясней, все явственней, все ярче
      Обозначается передо мной
      Та ложная стезя, которой наши
      Законники и книжники ведут.
      Иосиф
      Куда ж ведут они?
      Никодим
      Куда - не знаю!
      Не к Богу только.
      Иосиф
      Что? И это ты,
      Израилев учитель, иудейский
      Начальник, ты, ты, Никодим, дерзаешь
      Произнести такое слово?
      Никодим
      Да,
      Дерзаю потому, что Моисеев
      Закон, пророчества, преданья старцев
      И совокупность нашего ученья
      Мне слишком, слишком дороги и близки.
      В них правда вечная, в них жизнь, в них Бог!