- Молодец! Молодец!
      А потом подзывал учлета к себе и крепко жал руку, благодарил.
      Полеты курсанты совершали в порядке алфавита. Дошла очередь и до Королева. Сергей занял место в планере "Мастяжарт". В кожаном шлеме, летных очках он выглядел как заправский летчик.
      - Не нажимай, все делай помягче, Cepro, - напомнил Гараканидзе.
      - Ни пуха, ни пера, - напутствовал Кошиц. Стартовая команда, состоящая из десятка учлетов, привычно накинула на носовой крючок планера кольцо с закрепленным к нему амортизатором. Разбившись на группы, ребята начали медленно растягивать амортизатор - расходясь в стороны. В это время несколько курсантов что есть силы держали планер за хвост. Все это напоминало детскую рогатку с резинкой, где вместо камня находился планер. Наконец хвост отпустили. Сергей почувствовал, как "Мастяжарт" оторвался от заснеженной полосы и поднялся на десять-пятнадцать метров. Королев понял, что волнуется, но тут же взял себя в руки. Осмотрелся вокруг. Впереди открылась панорама Москвы с искрящимися на солнце куполами кремлевских храмов, внизу - заснеженная синева реки Москвы. Вверху - прозрачное, будто хрусталь, мартовское небо. Необъяснимое чувство восторга заполнило все существо Сергея. Он летит... Всякий раз это такое наслаждение. Королев, плавно работая ручкой, начал делать первый разворот. Планер послушно выполнил задание пилота, описав полукруг. Высота еще была достаточна, Сергей уверенно еще раз сработал, рулями и начал второй разворот. Программа выполнена. Теперь оставалось посадить планер на землю. И это Королев провел мастерски.
      После окончания полетов планеристы выстроились. В. М. Титов подошел к Каменеву и доложил:
      - Товарищ заместитель нарномвоенмора! Первая группа летчиков-планеристов экзамены закончила. Замечания по полетам, Сергей Сергеевич, разрешите, я сделаю курсантам особо.
      - Спасибо. Мне понравились ваши полеты, - обратился Каменев к планеристам. - Это хорошо, товарищи, что вы стремитесь в небо. Сегодня планер - завтра самолет. Стране нужен воздушный флот. Вам его строить, вам летать, оборонять пашу страну. Успехов вам!
      Домой Сергей вернулся самым счастливым человеком.
      Мария Николаевна встретила сына на пороге. Она уже давио смирилась с тем, что сын выбрал себе такой жизненный путь. А сейчас такой радостный, улыбающийся, он стоял в дверях, и невозможно было не ответить тем же. Она, конечно, знала, какой сегодня день у Сергея, и спросила только: "Ну?"
      - Я сдал экзамены, сдал, окончил планерную школу, я умею летать на планере. Одного я уже добился, мама! Теперь остальное.
      В комнату вошел отчим. Он слышал весь разговор.
      - Поздравляю, Сергей. Я всегда верил в тебя и знал, что ты добьешься своего. Что же теперь?
      - Как что? Теперь -строить самолеты. Вот моя мечта. Она не изменилась. Закончить МВТУ, набраться знаний и...
      - Ладно, ладно, мечтатель. Ложись-ка спать, планерист. Ведь завтра на работу. Не забыл на радостях?
      На старших курсах занятия стали интенсивнее. Начали изучать "Динамику полетов", "Аэродинамический расчет самолета", "Конструкцию самолета". Лекции читали крупные специалисты в области самолетостроения, известные ученые Владимир Павлович Ветчинкпн, Борис Николаевич Юрьев, Борис Сергеевич Стечкин. С особенным нетерпением Сергей Королев ждал лекций знаменитого уже в ту пору тридцатипятилетнего авиационного конструктора Андрея Николаевича Туполева. Читал он студентам механического отделения вводный курс по самолетостроению.
      На лекциях Туполева стояла такая тишина, что даже на задних скамьях было слышно, как постукивает мел о грифельную доску, которыми о'н пользовался, объясняя будущим авиаконструкторам азы профессии. Для студентов Андрей Николаевич - непререкаемый авторитет. Еще бы! Его самолеты уже бороздили небо.
      Часто после лекций Сергей мечтал. "Вот бы поработать у Туполева в конструкторском бюро. Нет, я правильно определил свою судьбу. Я могу быть только авиаконструктором".
      Королев учился со свойственным ему трудолюбием, не ограничивался только материалами учебников и лекций преподавателей. Он подолгу занимался в технической библиотеке.
      8 апреля 1927 года в столовой училища, куда вечерники заходили перед началом занятий, Сергей Королев увидел объявление. Студентов приглашали послушать лекцию. Ее читал Александр Яковлевич Федоров - оди?н из организаторов Первой мировой выставки, посвященной межпланетным сообщениям и приуроченной к 10-й годовщине Октября и 70-летию К. Э. Циолковского. В этот день в расписании занятий вечерников обнаружилось "окно", и многие из них пошли на лекцию.
      Федоров рассказал о зарубежных участниках выставки. То, о чем он говорил, было мало известно, а скорее совсем неизвестно аудитории: круг знаний аудитории ограничивался общими сведениями об идеях, пожалуй, только одного Циолковского,, да фантастическими романами Жюля Верна, Г. Уэллса, А. Толстого "Аэлита" и А. Богдаяова "Красная звезда".
      В числе первых лектор назвал американца Р. Годдар-да, крупного ученого-экспериментатора, автора классической монографии "Метод достижения экстремальных высот". Сообщил, что Годдард первым в мире в 1926 году запустил жидкостную опытную ракету. Она поднялась на высоту всего двенадцать метров и пролетела немногим более пятидесяти. Но этот маленький шаг вел к большому. Студенты узнали некоторые подробности и о выдающемся немецком ракетчике Г. Оберте. Его работа "Ракета в межпланетном пространстве" важный вклад в космонавтику. Ученый вслед за Циолковским рассмотрел не только основные уравнения движения ракет, но и проблемы составных ракет, топлива к ним.
      Упомянул Александр Яковлевич французского ученого и летчика Р. Эсно-Пельтри, автора трудов по теории реактивного движения, немецких ученых В. Гомана, М. Валье, известных в среде ученых, интересующихся полетами в космос, работами "Возможность достижения небесных тел", "Полет в мировое пространство, как техническая возможность".
      Больше, чем о зарубежных ракетчиках, Королев,
      5 А. Романов
      естественно, знал о К. Э. Циолковском. Но особенно его порадовало то, что в Москве работает некто Фридрих Артурович Цандер, который пытается осуществить идею полетов за атмосферой. Тут же у Сергея Королева мелькнула мысль: "Надо бы разыскать этого человека".
      В один из майских дней Сергей вместе с приятелем Саввой Кричевским отправились на мировую выставку межпланетных аппаратов. С Саввой с недавнего времени их связывали не только дружеские отношения. Они решили вместе работать над проектом легкого самолета.
      Выставка размещалась на Тверской улице в доме No 68 (ныне ул. Горького, 28). У входа они увидели людей, с любопытством рассматривающих выставленную в витрине фантастическую картину: на фоне темного звездного неба висел маленький земной шар. Из лунного кратера, окруженного громадой горных пиков, на родную планету смотрел человек.
      Народу в залах было немного. Савва кинулся смотреть экспонаты научно-фантастического раздела, а Сергей устремился к необычной модели самолета, подвешенной под потолком. Над ней висела табличка: "1922, СССР. Инженер Цандер". Самолет поражал необычностью форм. Это был тупоносый снаряд, резко заостренный внизу и чем-то напоминающий восклицательный знак. Еще удивительнее то, что самолет имел четыре пары крыльев. Наиболее крупные полуовальные размещались в передней части фюзеляжа по обеим сторонам кабины, а остальные три пары - все более уменьшающихся размеров - в хвосте. Завершался фюзеляж-снаряд соплом. На одном из чертежей Королев прочитал: "Межпланетный корабль системы Ф. А. Цандера, инженера-технолога". Это модель необычного корабля, который представлял собой попытку инженера создать космический корабль, способный летать в атмосфере как самолет, а в безатмосферном пространстве, то есть в космосе - как ракета.
      - В предполагаемом проекте, - пояснял посетителям большелобый человек с грустными глазами и полуподковой усов над острым подбородком, - ракета конструктивно связана с двумя самолетами: одним большим для подъема, и другим во много раз меньшим - для спуска на планету или возвращения на Землю.
      "Ракета-самолет, - подумал Королев. - Об этом я
      никогда не помышлял. Винтомоторная группа и ракетный двигатель".
      Объяснения давал сам Цандер, но этого Королев не знал. Инженер так лаконично объяснял суть самолета, что Сергей Королев хотел было задать ему несколько дополнительных вопросов, но его в этот момент дернул за локоть Савва.
      - Пойдем. Там девчонки книжки Циолковского раздают.
      Возле скульптуры К. Э. Циолковского, открывавшей экспозицию трудов ученого, стояла девушка, Ольга Хо-лопцева, одна из организаторов выставки, может, чуть старше подошедших к ней студентов. У нее удалось получить несколько брошюр, и среди них была и "Исследование мировых пространств реактивными приборами" - еще пахнущая типографской краской... Им оказалось новое расширенное издание основополагающего труда по космонавтике,
      Дома Сергей сел к окну, достал одну из книг К. Э. Циолковского, что получил на выставке. На обложке ее была помещена схема ракеты. Она напоминала бескрылую птицу. Как бы "в голове" ракеты размещался человек со всем необходимым для жизни и научных исследований, в "туловище", разделенном на две части, - водород и кислород. В "хвостовой" части - установка, в которой в результате химического соединения водорода и кислорода создавалась реактивная сила, двигающая ракету.
      Королев начал читать книгу Циолковского с надеждой найти в ней что-то полезное для своей будущей профессии авиационного конструктора. Ракетный двигатель, использование принципа реактивного движения его очень заинтересовали. Но чем дальше он читал, тем больше убеждался, что вряд ли можно надеяться на появление таких двигателей в ближайшие годы, а самих ракет для межпланетных путешествий - в ближайшие десятилетия. Для него стало ясно и то, что без надежных и мощных моторов авиации не двинуться вперед.
      Сергея очень заинтересовали принципы движения ракеты: "Устраивается ракетный самолет с крыльями и обыкновенными органами направления. Но бензиновый мотор заменен взрывной трубой, куда накачиваются взрывные вещества слабосильным двигателем, - читал Королев. - Воздушного винта нет. Есть запас взрывча
      5*
      тых материалов, и остается помещение для пилота, закрытое чем-нибудь прозрачным, так как скорость такого аппарата больше аэропланной и сквозняк невыносим. Крылья последующих самолетов надо понемногу уменьшать, силу мотора и скорость увеличивать... Скорость достигнет 8 километров в секунду, центробежная сила вполне уничтожает тяжесть и ракета впервые заходит за пределы атмосферы... Полетавши там, насколько хватает кислорода и пищи, она все же спирально возвращается на Землю, тормозя себя воздухом и планируя без взрывания".
      Но что же может использовать авиация из советов К. Э. Циолковского? Королев еще раз вернулся к первым страницам труда и перечитал: "Ракетою я называю реактивный прибор, который двигается отталкиванием вещества, запасенного им заранее".
      Книга производила на Королева двойственное впечатление: с одной стороны, очевидная фантастика, с другой - точные расчеты, убеждающие в осуществимости ее. Но больше всего его поразила уверенность, с которой К. Э. Циолковский утверждал возможность познания Вселенной, ее освоения для пользы человечества.
      - Чем ты так увлекся, Сергей? - войдя в комнату, спросила мать. Оторвись на минутку. Что-то с мясорубкой.
      - Вот так, с небес на Землю, - рассмеялся сын. - Я читал Циолковского о межпланетных полетах. А ты - мясорубка...
      - Ближе к земле, надежнее, сын... Твой Циолковский, по-моему, фантазер, наподобие Жюля Верна.
      Сергей ничего не ответил, прошел на кухню. Мария Николаевна взяла книгу. Но тут раздался насмешливый голос Сергея:
      - Нож, мама, имеет одну режущую часть. А ты, мама, поставила его обратной стороной.
      Книги, чертежи, схемы, кустарные модели - все, что демонстрировалось на международной выставке, все-таки как-то задело сознание Королева. Вероятнее всего, с этого времени он стал более внимательно относиться к статьям о ракетах и полетах в космос, изредка появлявшимся в газетах и журналах.
      Хотя идеи создания самолета-ракеты, двигателя, работающего на жидком топливе, казались ему очень заманчивыми, но им Королев пока не придавал особого значения. Все его помыслы поглощали самолеты и плане
      ры, обычные самолеты и планеры - этого требовала жизнь.
      В сентябре того же 1927 года Сергея Королева как "дипломированного" летчика-планериста организаторы IV планерных состязаний в Коктебеле включили в состав тренировочной группы. В Крыму Королев много с наслаждением летал. Именно там снова, как в Одессе, захотелось Королеву построить планер собственной конструкции. Но хватит ли сил и времени одному? Может быть, вдвоем? Выбор Королева пал на друга по планерной школе Сергея Люшина, уже имевшего опыт строительства планеров.
      Производственную практику студент выпускного курса МВТУ Королев проходил в ЦАГИ, в конструкторском бюро А. Н. Туполева. В это время он уже работал конструктором на авиационном заводе No 22 в Филях. Одновременно готовил дипломный проект, решив сконструировать легкомоторный двухместный самолет.
      Когда декан механического факультета МВТУ предложил А. Н. Туполеву стать руководителем дипломной работы Сергея Королева, авиаконструктор решительно отказался, ссылаясь на занятость.
      - Очень интересная работа, - не отступал декан.- Кроме всего прочего, студент - курсант школы красно-петов и автор нескольких планеров.
      - Вот как! - заинтересовался Туполев.
      - Сейчас он предложил, на мой взгляд, оригинальную конструкцию легкомоторного самолета. И к тому же он проходит производственную практику в вашем КБ.
      - Его фамилии?
      - Королев.
      На второй день Туполев зашел в группу, где работало несколько студентов, тихо спросил у руководителя:
      "Где Королев?" Тот показал. Конструктор придирчиво взглянул через плечо молодого человека на чертежную доску... "Работает чисто..." - подумал конструктор.
      - Вы Королев?
      - Кажется, я, - не отрываясь от работы, ответил юноша.
      Руководитель группы незаметно наступил Королеву на ногу. Тот резко обернулся и увидел перед собой Туполева.
      - Извините, Андрей Николаевич! Не слушая, что говорил смутившийся практикант, А. Н. Туполев взял из рук Королева циркуль, что-то
      стал измерять в одной, потом в другой проекции конструкции. Возвратив циркуль недоумевавшему Королеву, спросил:
      - Вы решили конструировать самолет?
      - Да, легкомоторный.
      - Меня просили руководить вашей дипломной работой. Прежде чем дать согласие, хочется подробнее ознакомиться с вашей идеей. Завтра в двенадцать прошу ко иве. До свидания.
      Встреча А. Н. Туполева со студентом Сергеем Королевым состоялась в назначенное время. Предложенный дипломником проект легкомоторного самолета, рассчитанного на рекордную дальность полета, оказался довольно оригинальным, продуман до мелочей и разрабатывался на уровне вполне зрелого специалиста.
      Рассмотрев через некоторое время основные положения уже почти готового проекта будущей машины, Андрей Николаевич еще раз убедился, что это серьезная разработка. Высказав автору несколько пожеланий, и не дав никакой оценки, которую так хотелось услышать Сергею из уст известного конструктора, Туполев молча поставил в углу ватмана с общим видом три знаменитых буквы "АНТ".
      Чтобы Туполев подписал проектный эскиз с первого захода - такого в практике студентов вечернего факультета не случалось! Строгость и даже скрупулезность конструктора была известна. Маленькая небрежность в чертежах или тем более ошибка вызывали гнев Андрея Николаевича. Не терпел он и суеты.
      - Телефон мой вам известен. Звоните, если очень понадоблюсь. Лучше по утрам. Секретарша будет знать вашу фамилию.
      Первый раз Сергей Королев позвонил Туполеву, когда закончил проектную работу.
      В сентябре 1929 года на летном поле VI Всесоюзных планерных состязаний в Коктебеле появились со своей машиной два новых, пока еще практически никому не известных конструктора. Многим планер показался необычным. Он вызывал удивление тем, что был значительно тяжелее собратьев, примерно на 50-90 килограммов. В то время считалось, чем меньше весит планер и чем меньше нагрузка на квадратный метр площади крыла, тем лучше.
      Тяжело дался тот планер Сергею Королеву и Сергею Люшину. Иногда казалось, что удача сама идет в руки, иногда - что судьба отвернулась от них. Но упорный труд, помноженный на талант, не могли не дать результата. И вот планер готов и назван "Коктебель". В честь того места, где проходили смотры планерного искусства.
      - Какая нагрузка на квадратный метр? - полюбопытствовал один из планеристов Олег Антонов.
      - 19,6 килограмма, - ответил Королев.
      - Не многовато ли?
      - По-моему, нет.
      - Не очень-то я уверен в его летных качествах. Королев не стал спорить, только заметил:
      - Не торопитесь с выводами день-два. На состязаниях существовал порядок, по которому, прежде чем допустить планер и его автора и полетам, летательный аппарат проверяли опытные летчики. Пробный полет на "Коктебеле" совершил Константин Константинович Арцеулов.
      Слово К. К. Арцеулова решающее. Можно понять вол-пение, охватившее двух Сергеев, когда летчик сел в планер. Едва же машина коснулась Земли, Королев и Люшин со всех ног бросились к месту посадки.
      - Не волнуйтесь, все в порядке, '- подбодрил Константин Константинович молодых конструкторов. Доложил членам технической комиссии:
      - Планер удачно сбалансирован. Хорошо слушается рулей. Можно допустить к полетам.
      15 октября Сергей Королев поднимает "Коктебель" в небо. Но полет чуть было не закончился для него трагически. При запуске планера вырвался из земли штырь, который должен был удерживать планер, пока команда растягивает резиновый амортизатор, дающий машине необходимое для взлета ускорение. Так вот этот штырь вместе с запутавшимся тросом повис под планером. Собравшиеся на летном поле увидели болтающийся под планером какой-то предмет, заволновались. Поняв, в чем дело, не находил себе места Сергей Люшин. На чем свет стоит ругал он за ротозейство своих друзей, запускавших планер. Не скрывал своего возмущения Арцеулов. "Взлет планера - не мелочь. Неряшливость в нашем деле - смерть", - выговаривал летчик. И все время смотрел в небо.
      А "Коктебель", красно-синяя болыпекрылая птица, хорошо виднелась в голубом небе, отлично слушалась пилота Королева. Четыре часа парила она в воздухе, приводя в изумление наблюдающих планеристов. Это был полет зрелого мастера.
      - Пошел на снижение, - крикнул Арцеулов, показывая на "Коктебель". И все поспешили к месту посадки.
      Сергей, не зная, что за ним тащится злополучный штырь, уверенно сделал последний разворот. Участникам слета его не было видно, как сел планер.
      Когда Арцеулов, Люшин, Антонов, Тихонравов и другие планеристы подбежали к Королеву, тот стоял возле планера и с удивлением рассматривал две огромные дыры в хвостовом оперении, пробитые болтавшимся штырем.
      - В рубашке родился, Сергей! - Осмотрев машину, Арцеулов крикнул Люшину: - Ремонтируйте. Завтра лететь вам.
      В письме к матери., написанном через несколько дней в пути из Крыма в Одессу, Сергей Королев рассказывал:
      "Все идет прекрасно, даже лучше, чем я ожидал, и, кажется, первый раз в жизни чувствую колоссальное удовлетворение, и мне хочется крикнуть что-то навстречу ветру, обнимающему мое лицо и заставляющему вздрагивать мою красную птицу при порывах.
      И как-то не верится, что такой тяжелый кусок металла и дерева может летать. Но достаточно только оторваться от Земли, как чувствуешь, что машина словно оживает и летит со свистом, послушная каждому движению руля. Разве не наибольшее удовлетворение и награда самому летать на своей же машине?! Ради этого можно забыть все': и целую вереницу бессонных ночей, дней, потраченных в упорной работе без отдыха, без передышки..."
      20 октября на исправленном планере "Коктебель" еще раз летал сам К. К. Арцеулов. Опять остался им доволен. Журнал "Вестник воздушного флота", подводя итоги слета планеристов, писал, в частности, и о "Коктебеле": "Планер выделяется прекрасными аэродинамическими качествами. Несмотря на значительно большую, чем у других планеров, удельную нагрузку, он летал нисколько не хуже своих более легких конкурентов. Обладая большой горизонтальной скоростью и естественной устойчивостью, планер весьма послушен в управлении".
      Но этого Королеву уже было мало. Ои все чаще задумывается о создании небывалой машины.
      Это было радостное для Сергея Королева время. Он занимался любимым делом, многое удавалось. Вокруг него добрые друзья. Вот только сердце у него постоянно ныло - Ксана, милая Ксана. Давно не виделись. Только письма оставались той тонкой ниточкой, что связывала их. Нет, надо принять необходимое решение. Да, оно, пожалуй, и принято. Теперь надо добиться его исполнения.
      Возвращаясь в Москву, Королев, не сказав никому не слова, завернул в Калугу к К. Э. Циолковскому.
      -- ...Сойдя с поезда, Сергей пошел пешком в поисках улицы Брута, на которой жил Циолковский. Калуга оказалась красивым зеленым городом с добротными кирпичными и деревянными домами, крытыми железом, с мощеными улицами... В центре города у афишной тумбы Сергей увидел парня, читавшего объявление. Подошел.
      - Послушай, друг, как быстрее дойти до дома Циолковского?
      - А зачем он тебе? - недовольно спросил парень. Королев не любил расспросов, а потому быстро пошел в сторону в надежде получить ответ от менее любопытного гражданина.
      - Чего ты обиделся? - догнал Королева парень. - Многие бездельники ходят туда, чтобы так поглядеть на "чудака". Я знаком с Константином Эдуардовичем.
      - Ты знаком? - удивился Королев.
      - И как раз к нему иду. Так что могу проводить. - И, подав руку, представился: - Тетеркин, Борис.
      - Королев, Сергей.
      Борис рассказал, что он приехал сюда из Ленинграда к родителям. Работает сезонным электромонтером. Однажды его послали к Циолковскому помочь в налаживании электричества. А налаживать нечего было: кроме керосинового освещения, улица Брута ничего не имела.
      - Жаль, не взял фотоаппарата, - посетовал Тетеркин. - А то бы на память, я ведь очень люблю фотографировать. Вот и Константина Эдуардовича фотографировал и сам с ним снялся, а то потом никто и не поверит, что я с ним был знаком, - сказал с иронией Борис.
      Неожиданному знакомому Королев сообщил, что он студент и через месяц ему защищать дипломный проект. Вскоре молодые люди вышли на улицу, которая круто опускалась к лугам, омываемым Окон. Справа стоял двухэтажный дом, принадлежащий семье Циолковских. Тетеркин позвонил в колокольчик у входной двери.
      - А, Боря! - встретила Тетеркина как старого знакомого дочь Циолковского Мария Константиновна. - Отц наверху. Проходите, молодые люди. Папа, к тебе, - крикнула она в открытую дверь.
      Циолковский сидел за рабочим столом. Он уже приготовил специальную тетрадь, куда записывал фамилию, имя и отчество каждого нового посетителя, прежде чем начать с ним разговор.
      Увидев Бориса Тетеркина, Константин Эдуардович улыбнулся.
      - Входите, входите. А я думал, гости, - и перег сел в кресло, отложив в сторону регистрационную тет-раДь. И только тут заметил стоявшего за спиной Тетеркина молодого человека.
      - Мой знакомый студент из Москвы. Специально к вам, Константин Эдуардович.
      Циолковский веялся было за тетрадь, потом передумал, поднес к уху знаменитый "слухач", жестяной рупор, сделанный своими руками.
      - Что же вас привело ко мне? С чем пожаловали?
      - Я прочел только что вышедшую вашу брошюру "Новый аэроплан". В ней меня особенно привлекла статья "Ракетные двигатели". Мне хотелось побеседовать с вами. Давно меия влечет авиация, небо. Заканчиваю МВТУ. А после вашей статьи захотелось узнать о возможностях ракетоплавания и реально ли создать ракетный, двигатель. Мне хочется установить его на свой новый планер.
      Циолковский заговорил, глядя на собеседников удивительно ясными глазами. Минут за тридцать -он изложил суть своих взглядов на возможность полетов реактивных аппаратов в атмосфере и в космос.
      Сергей слушал внимательно, ловил каждое слово, а когда Константин Эдуардович закончил, Королев решительно заявил:
      -- Отныне моя цель пробиться к звездам. Циолковский задумчиво сказал:
      -- Это очень трудное дело, молодой человек, поверьте
      мне, старику. Это дело потребует знаний, настойчивости, терпения и, быть может, всей жизни...
      - Я не боюсь трудностей, - ответил он тогда.
      - Ну вот и отлично. Начните с того, что перечитайте все мои работы, которые вам необходимо знать на первых порах. Прочитайте их с карандашом в руках. Я всегда готов помочь вам.
      На прощание Константин Эдуардович подарил Сергею несколько своих книг, изданных в Калуге. Сергей был так счастлив! Ведь многие произведения К. Э. Циолковского он тогда еще не читал. Издавались ояи в Калуге и маленькими тиражами. Найти их было нелегко.
      После беседы с Константином Эдуардовичем молодые люди вышли на улицу. До поезда в Москву оставалось много времени, и Борис пригласил Королева домой, на Воробьевку. Посидели, пообедали. Потом Тетеркин проводил гостя на вокзал.
      Встреча с Константином Эдуардовичем сыграла решающую роль в определении жизненного пути Королева. Беседа с ним произвела на него огромное впечатление. "Константин Эдуардович потряс тогда своей верой в возможность космоплавания, - вспоминал Королев, - и я ушел от него с одной мыслью строить ракеты и летать на них. Всем смыслом жизни стало одно - пробиться к звездам".
      По возвращении из Калуги Сергей Королев продолжал готовить дипломную работу - проект СК-4. В ноябре он позвонил Туполеву и встретился с ним. В декабре 1929 года студент Королев успешно защитил проект.
      Поздравляя молодого инжеяера, А. Н. Туполев сказал: "В авиации нет легких дорог. Если не боитесь трудностей, дорога к нам для вас открыта". По существу, это было приглашение Королева в ЦАГИ.
      На похвалы Андрей Николаевич, как известно, был скуп, но радовался, как ребенок, если встречался с оригинальным замыслом, тем более с интересным для него человеком. Туполев всегда считал, что Королев - один из наиболее способных студентов Московского высшего технического училища, работавших над дипломами под его руководством.
      В марте 1930 года инженер-аэромеханик Королев становится сотрудником крупнейшего в стране Централь-75
      аого конструкторского бюро (ЦКБ), главным конструктором которого фактически является Д. П. Григорович. Королев хорошо знал его гидросамолеты еще по Одессе. Летающие лодки конструкции Дмитрия Павловича славились и за рубежом. Их покупали США, по его проектам строили в Англии. Королев жадно впитывал в себя идеи "школы" Григоровича, с интересом ознакомился с знаменитым гидросамолетом М-11, с броней, прикрывающей летчика. В 1927 году Григорович разработал самолет-разведчик открытого моря (РОМ-1), а затем посвятил себя созданию тяжелого самолета ТБ-5.
      Дмитрий Павлович слыл человеком глубоких знаний, подвижного ума и огромной физической силы, большого темперамента. О нем говорили, что он может перекреститься двухпудовой гирей, если понадобится - унести на своих плечах гидросамолет, в сердцах разбить не понравившийся ему уже готовый узел собственной машины. Славился тем, что очень дорожил своими сотрудниками, охотно учил их своему делу. В "школе" Григоровича обретали знания, практические навыки многие будущие конструкторы.
      Разговор с Дмитрием Павловичем оказался недолгим. Выяснив, чем будущий его сотрудник занимался до прихода в ЦКБ, сказал, будто отрезал:
      - У нас в бригаде моторного оборудования нет руководителя. Поручаю ее вам.
      Хотя Королев быстро освоил эту работу, его вскоре перевели в ЦАГИ для участия в испытаниях и доводке переданного туда ТБ-5.
      А работы над самолетом Королева СК-4 после защиты дипломного проекта перешли в производственную стадию. На авиационном заводе No 28 взялись за его постройку. Королев все свободное от работы в КБ время дневал и ночевал в цехе, где мастера колдовали над его детищем. Наконец заводские работы, а затем доводка в мастерской, разместившейся в одной из пустующих церквей, завершены. Наступил день первого полета СК-4. Пилотировал его летчик-испытатель, обучавший Королева мастерству самолетовождения еще в Московской школе летчиков, Дмитрий Александрович Кошиц. Сам конструктор - за пассажира. Самолет вел себя в поле^ те нормально. Но посадка оказалась жестковатой. Понадобился ремонт шасси.
      На одия из очередных полетов Д. А. Кошиц пригласил своего друга М. М. Громова. Михаилу Михайлови
      чу самолет понравился, но показался для него, человека крупного телосложения, маленьким, поэтому он не рискнул яа нем полететь.
      - Хорошо бы полетать на нем, да боюсь: тавой "воробышек" не выдержит моего веса. - И, не желая обидеть Королева, рассказал одну притчу: - "Бог, прежде чем сотворить пернатых, решил провести эксперимент. Взял горстку земли, помял в руках, потом поднес ко рту, вдохнул в нее жизнь и бросил в небо. Так появился маленький серенький шустрый воробей. Бог остался доволен своим твореяием. Набрав побольше земли, он создал могучего Орла". Та.к что, Сергей, держи курс на "Орла".
      Королев работал, работал, работал. Ни минуты отдыха. Все помыслы авиации. И результаты не заставили себя ждать. В октябре 1930 года на Всесоюзном слете планеристов инженер-аэромеханик С. П. Королев выступил с новым планером СК-3, названным им "Красная звезда". Нагрузка на квадратный метр у него была еще большей, чем у "Коктебеля" - 22,5 килограмма. Данные нового планера показались многим настолько необычными, что ставилась под сомнение сама возможность парения его в воздухе.
      Перед началом слета Сергей Королев сам облетал СК-3, устраяил недостатки, выявленные в воздухе. Опробовали его К. А. Арцеулов, А. Юмашев. Все шло как надо. Конструктор сам готовился к рекордному полету.
      Но С. П. Королева свалил тиф. Болезнь, как всегда неожиданная, спутала все планы. Сергей лежал в бреду в гостиничном номере.