"Земные космонавты" первыми проверяли на себе и специально сконструированные центрифуги для выяснения возможности человека при стартовых перегрузках и особенио при возвращении на Землю. Многие опыты показали, что человека следует располагать в кресле в ле^ жачем положении под определенным углом. Выяснилось, что тренированный человек может выдержать кратковременное увеличение своего веса в 26 раз. i
      Нелегко решались задачи, связанные с возвращени-i ем космонавта на Землю. Система катапультирования, которую предполагалось использовать в космическом корабле для возвращения на Землю космонавта, подвергалась самым разнообразным опробованиям. Катапульта "выстреливала" испытателя из корабля на разных высотах при различных скоростях, пока не был найден оптимальный вариант.
      "Земные космонавты" поднимались в барокамерах на высокие "ЕОрвг", выдерживали в термокам-ерах 60-rpa-l дусную жару, просиживали в камерах "молчания" дни^
      и месяцы, голодали, изнывали от жары, демонстрируя возможности человека на выносливость. Они прокладывали путь в космос.
      Но вот наступил день, когда Сергей Павлович Королев решил, что пора познакомиться с будущими космонавтами и показать им первые варианты космического корабля.
      В условленный дедь в просторный светлый зад заседаний ОКБ вошла группа молодых людей - летчиков - во главе с начальником Центра подготовки космонавтов Е. А. Карповым.
      Открылась дверь соседнего кабинета, в Королев в сопровождении нескольких сотрудников вышел к летчикам. Академик быд в темно-сером костюме в сввей шерстяной рубашке. Слегка наклонив голову набок, он опе-цивающе взглянул на молодых летчиков. Довольный первым впечатлением, С. П. Королев, улыбнувшись, негромко сказал:
      - Рад видеть вас здесь, у нас в ОКБ. Считаю этот день весьма знаменательным. Вы прибыли сюда, чтобы ознакомиться с новой техникой, которую вам предстоит освоить. Для вас же, конструкторов, представляется возможность узнать ее непосредственных иснытателей. Но раньше всего давайте все-таки познакомимся.
      Сергей Павлович подошел к летчикам и, подавая руку, представлялся каждому из них;
      - Королев, Сергей Павлович.
      Выслушав в ответ имя, фамилию летчика, он, как правило, задавал собеседнику несколько вопросов. Евгений Анатольевич незадолго до встречи кратко охарактеризовал всю группу и каждого в отдельности. Цепкая память ученого запомнила фамилию "Гагарин".
      - Из каких краев?
      - Смоленщина. Гжатск.
      - Средняя школа?
      - Ремесленное. Литейщик по профессии.
      - Значит, мы с вами, Юрий Алексеевич, птицы одного полета, - улыбнулся конструктор. - Я вот тоже в двадцатых годах строительную профессиональную школу окончил - строитель-черепичник. А потом МВТУ.
      - А я - индустриальный техникум, - добавил Гагарин в тон Королеву.
      - Молодец, - похвалил ученый. - А как же слот;
      жился путь в небо? '
      - В Саратове, аэроклуб.
      Дойдя до Владимира Комарова и побеседовав с ним, узнав, что он уже окончил академию Жуковского, неожиданно для всех сказал:
      - Ну а вам, инженер-капитан, быть со временем командиром многоместного корабля.
      Познакомившись с молодыми летчиками, Сергей Пав-' лович пригласил всех сесть за длинный стол, стоящий в , середине зала, сам сел в его торце. Внимательно взгля-1 нул на собравшихся. '
      - Хороших "ореликов" нашли. С такими любое дело^ по плечу. "Орелики", повторил он вполголоса, как бы самому себе, задумался на секунду и уже громко: - Ну что же, теперь несколько слов о самой сути нашего дела. I
      Королев встал из-за стола. Под высоким лбом необыч- Глава пятая Настал и ваш день
      Первым летит Гагарин. Напутствие перед стартом. Ночь Главного конструктора. Настроение обычное, приподнятое
      Апрель - прекрасная пора в окрестностях Байконура. Греет весеннее солнце. Еще нет испепеляющей жары, как в июне, и ветры не сильные. Степь от края до края окутана зеленоватым маревом: появляются первые островки зелени. То тут, то там полыхают робкие головки разноцветных тюльпанов.
      В пятый день апреля на космодром двумя самолетами прибыли космонавты. Несмотря на занятость, Королев с группой ученых и руководителей космодрома поехал их встречать.
      Самолеты совершили посадку на окраине местного аэродрома.
      И вот уже небольшой группой летчики идут к встречающим. Внимательно, по-королевски, всматривался Главный в их молодые лица - он любил их как сыновей и за год знакомства с ними узнал многое о каждом. Недаром он завел книжечку, в которую записывал все "успехи" и "неуспехи" своих "ореликов". Впереди шагал неторопливый Андриян Николаев, рядом с ним самый молодой Валерий Быковский. Чуть поотстал от них Павел Попович. О чем-то горячо спорили Юрий Гагарин и Герман Титов. Они одного роста, почти одного возраста. В последнее время они очень подружились.
      "Кто из них двоих?" - думал Королев. Титов более начитан, хорошо усвоил программу подготовки к полету.
      Он несколько экспансивнее Гагарина, подвижнее, легко переходит от грустного настроения к веселому. Гагарин более выдержан, собраннее, умеет сдерживать свои чувства. А может, Павел Беляев? Он старше всех в отряде. Ему 37. Успел повоевать, окончить военно-воздушную академию. Когда проходил дружеский опрос летчиков отряда "кому лететь первым", Гагарин отдал свой голос "бате", так любя называли Беляева космонавты. Кстати, тогда же единодушно отряд назвал первым для полета Юрия Гагарина.
      Вместе с будущими космонавтами прилетели Е. А. Карпов и Н. П. Каманин представитель командования Во
      енно-Воздушных Сил.
      Генерал Каманин подошел к Королеву, вскинул руку к козырьку, словно академик был военным, доложил:
      - Летчики для выполнения специального задания
      прибыли.
      - Спасибо, - поблагодарил Главный. - Ну вот, оре
      лики, настал и ваш день, - обратился Королев к летчикам. - Если все пойдет ладом, через недельку старт.
      И, отойдя в сторону, пропуская летчиков в автобус, Королев задержал на минуту Е. А. Карпова.
      - Режим жизни для всех прежний, - посоветовал Главный. - Томить ребят неизвестностью не будем. Буквально на днях решим, кто первый. Тут чисто психологическая сторона. Слишком рано сказать нельзя - долго ждать, большая нагрузка на психику. Поздно сказать - тоже психика, не успеют подготовить себя. Вы не возражаете, Евгений Анатольевич?
      - Нет, Сергей Павлович, согласен, - ответил Карпов. На космодроме работы шли в напряженном темпе, как всегда в предстартовые дни. Люди, кажется, не видели ни дневной красоты, ни вечерней суровости этого края. Они не замечали границ дня и ночи. Порой специалисты вообще не уходили с объекта. Отдохнув час-другой на раскладушках, продолжали работу. Это было веление сердца, зов разума. Готовился полет человека вокруг Земли, в космос. Их соотечественника. Для этого не жалко ни сил, ни знаний, стоило пожертвовать и отдыхом. Каждый понимал всю грандиозность предстоящего, гордился своей сопричастностью к этому научному и техническому подвигу. Коммунисты и комсомольцы объявили космическую трудовую вахту. Призыв "Все старту!" знал в Байконуре каждый.
      На собрании стартовой команды, несущей всю полно
      ту ответственности за подготовку и пуск ракетно-косми-ческой системы, выступил ее руководитель Анатолий Семенович Кириллов, участник минувшей войны, инженер с академическим образованием.
      - Наш коллектив запускал первый искусственный спутник Земли. Это был шар, похожий на нашу планету - Землю, и он стал первой рукотворной звездой. Сейчас нам доверено поднять в космос человека. Это ни с чем не сравнимое поручение. Он сын родной планеты. Он олицетворяет собой все человечество, его мечты и грезы о Вселенной. Он - гражданин Советского Союза. И потому: "Все - старту!"
      Дослушав до конца выступление руководителя стартовой команды, Королев обратился к собравшимся:
      - Анатолий Семенович сказал все, что надо. Я уверен, что вы не подведете. Сообщу лишь, что докладывать о готовности ракеты-носителя и корабля к полету будете вы непосредственно, - выдержав паузу, сказал четко, чтобы слышали все, - самому космонавту. Вы как бы передадите корабль из своих рук в его собственные. Это вы сделаете на встрече с космонавтом, после того, как закончите предстартовые работы.
      Королева - технического руководителя всего эксперимента - стартовики слушали затаив дыхание. Все знали - у него ни минуты отдыха, а вот нашел время встретиться с ними. Главного постоянно видели то и монтажно-испытательном корпусе, то на стартовой площадке, в других службах космодрома. Он не вмешивался в мелочи, но оставался внимательным ко всему, никому не давал спуска.
      2 апреля Сергей Павлович доложил Государственной комиссии: "Все работы идут строго по графику".
      Вскоре члены Госкомиссии получили небольшие справки-характеристики на кандидатов в первый полет. Предстояло решить, кто из двух - Гагарин или Титов - полетит первым.
      О Гагарине было написано: "Настроение обычно немного приподнятое, вероятно, потому, что у него юмором, смехом до краев полна голова. Вместе с тем трезв и рассудителен. Наделен беспредельным самообладанием. Тренировки переносит легко, работает результативно. Развит весьма гармонично. Чистосердечен. Чист душой и телом. Вежлив, тактичен, аккуратен до пунктуальности. Любит повторять: "Как учили". Скромен. Смущается, когда переборщит в своих шутках. Интеллектуальное
      развитие у Юры высокое. Прекрасная память. Выделяется среди товарищей широким объемом активного внимания, сообразительностью, быстротой реакции. Усидчив. Тщательно готовится к занятиям и тренировкам. Уверенно манипулирует формулами небесной механики и высшей математики. Не стесняется отстаивать точку зрения, которую считает правильной. Похоже, что знает жизнь больше, нежели некоторые его друзья".
      8 апреля 1961 года. Заседание Государственной комиссии по организации первого полета человека в космическое пространство открывает ее председатель, заместитель Председателя Совета Министров СССР Константин Николаевич Руднев. Первое слово техническому руководителю полетом академику Королеву.
      Сергей Павлович встал, секунду помешкал, оглядывая присутствующих, и ровным, спокойным голосом доложил:
      - Подготовка многоступенчатой ракеты-носителя и корабля-спутника "Восток" заканчивается. - Главный помолчал и добавил с какой-то будничной деловитостью: - Вся подготовка к полету показывает, что мы можем сегодня решить вопрос об осуществлении первого космического полета человека на корабле-спутнике. Предлагаю 12 апреля.
      - Хорошо, согласен.
      - Если вы уверены...
      - Конечно, медлить не надо, - раздалось из зала.
      - Значит, решено, 12 апреля, - подытожил Главный. - Тем более и Госкомиссия не возражает. Думаю, не подведем. Ну а теперь решим - кто?
      Встал генерал Каманин.
      - Трудно из всех выделить одного, - признался генерал. Он взглянул на сидящих за столом летчиков, на напряженные, выжидательные лица. Николай Петрович не сомневался: каждый из сидящих готов к полету. - Но такое решение надо принять. Предлагаю доверить совершить первый космический полет старшему лейтенанту Гагарину Юрию Алексеевичу. Запасным пилотом назначить Титова Германа Степановича.
      Пока Н. П. Каманин говорил, Сергей Павлович не отрывал взгляда от летчиков: в глазах Гагарина блеснула нескрываемая радость, он встал. Титов чуть опустил голову, и Королеву даже стало жалко его. Главный снова взглянул на Гагарина - тот молчал. Кажется, впервые
      Юрий Гагарин не нашелся сразу что сказать. Наконец он собрался с духом:
      - Разрешите мне, товарищи, заверить Советское правительство, нашу Коммунистическую партию и весь советский народ в том, - начал он негромко, что выполню доверенное мне задание - проложу первую дорогу в космос. А если на пути встретятся какие-либо трудности, то преодолею их, как подобает коммунисту.
      Стихли аплодисменты, и к космонавтам вновь обратился Главный конструктор:
      - Дорогие товарищи - Юрий Алексеевич и Герман Степанович! Я хочу вас поздравить с великой честью совершить первый полет в космос...
      Поздравил Гагарина и Титова К. С. Москаленко, главнокомандующий ракетными войсками стратегического назначения, сменивший на этом посту М. И. Неделина, недавно трагически погибуего во время испытания новой межконтинентальной ракеты ОКБ М. К. Янгеля. Заседание закончилось, и тут же собравшиеся окружили "виновников" торжества. В. П. Глушко, Н. А. Пилюгин, К. Д. Бу-шуев, А. М. Исаев, В. И. Кузнецов и другие, чей труд и талант, вложенные в создание космического корабля "Восток", сделали возможным полет человека в космос, пожимали руки Гагарину и Титову, обнимали их.
      В тот же день Королев еще раз встретился с Юрием Гагариным и Германом Титовым. Сергей Павлович решил напомнить им о главных целях, о самой сути полета.
      - Вы не только испытатели новой техники, - обратился к ним Главный. Она уже в известной мере испытана и неплохо зарекомендовала себя. Вы прежде всего исследователи. Ученых и конструкторов интересует буквально все, но раньше всего - как перенесет космонавт условия полета, различные перегрузки, как воспримет невесомость и многое другое. По возможности все надо приметить, запомнить и доложить по возвращении. Не пренебрегайте мелочами.
      - Буду действовать, как учили, - ответил Юрий.
      - Верю, - и добавил так, словно обращался к сыну: - Не забывайте о том, что мы всегда с вами. Все силы нашего разума и способности всех, кто останется на Земле, принадлежат только полету.
      - Вы не волнуйтесь, Сергей Павлович, все будет хорошо! - Гагарин произнес это так уверенно, что академик, собиравшийся сказать космонавту еще несколько ободряющих слов, невольво рассмеялся:
      - Ну вот и поговорили, - и, довольный, повернулся к Е. А. Карпову, молча слушавшему разговор Главного с летчиками. - Хотел я его подбодрить. А вышло наоборот - он меня.
      Когда космонавты ушли, Сергей Павлович снова заговорил с удовольствием о Гагарине:
      - Молодец! Все понимает, все до конца. Предстоит не прогулка по степи... А как держится! Позавидуешь! А я вот волнуюсь. Да и вы, Евгений Анатольевич, по-моему, тоже.
      К утру 11 апреля в монтажно-испытательном корпусе закончили горизонтальные испытания ракеты и корабля. Главному доложили о готовности комплекса к вывозу на стартовую площадку.
      Королев подошел к ракете, поднялся по металлической лестнице и исчез за конструкцией. Через несколько минут он вынырнул откуда-то снизу из-под ракеты.
      - Молодцы. Все сделано, кругом никого. Даже шум-нуть не на кого, рассмеялся Сергей Павлович, подошел к ожидавшим его Рудневу и Воскресенскому. - Пойдемте за ворота, - предложил он им, показывая в сторону локомотива, где машинист, высунувшись из окна, ждал команды.
      Громадная металлическая дверь корпуса бесшумно открылась, и необычайный поезд осторожно двинулся в путь к пусковой площадке. И, как всегда, ближе всех к ракете стоял Главный конструктор, обнажив голову.
      Ракета-носитель вертикально установлена на старте. На фоне неяркого апрельского дня она казалась стрелообразным обелиском.
      Королев смотрел на нее словно в первый раз, воз-можво, мысленно перебирая в памяти поразительные параметры своего детища. Высота носителя 38 метров, а общий полетный вес без корабля 282 тонны. Тяжелее этой летающей машины на свете нет. Как нет аппарата, который в полете делился бы, сбрасывая на землю отработанные части. А ракета "Восток" именно такова. На старте и первом этапе синхронно работают двигатели двух первых ступеней, состоящих из пяти блоков, снабженных собственной энергетикой. Выработав свой производственный ресурс, четыре боковых блока, составляющих первую ступень ракеты-носителя, отбрасываются и падают на землю. Оставшийся центральный блок - вторая ступень - продолжает борьбу с силами земного тяготения, поднимая ракету все выше и выше. Но всегда самое томительное
      ожидание момента включения последней, третьей ступе-| ни. Она венчает работу предыдущих, так как доводит| ускорение корабля до нужной величины. Корабль выхо-" дит на орбиту, становясь спутником Земли. Это уже триумф.
      Сергей Павлович еще раз взглянул на вершину ракеты, где под обтекателем, напоминающим шлем русского витязя, покоился корабль. "Да, суденышко пока не велико, - размышлял про себя Главный конструктор, - око-'^ ло пяти тонн, а какая силища нужна, чтобы сделать его'*1 спутником Земли... Если перевести суммарную тягу всех ~ двигателей ракеты - 400 тонн в привычные лошадиные силы, то получается примерно 20 миллионов... Не сразу удалось нам запрячь этих лошадок, а еще труднее управлять ими...
      - Любуетесь, Сергей Павлович? - встав рядом с Главным, поинтересовался его заместитель по системам автоматического управления ракетами Б. Е. Черток.
      - А что, скажете, не красиво, Борис Евсеевич?
      - Да нет, - усмехнулся тот. - Красиво. Только вспомните, сколько предшественница этой "красавицы" крови и нервов нам попортила.
      - Дитя, рожденное в муках, всегда дороже. Да, то заседание в Совете Министров ой как помню. Одни были начисто против, другие воздержались... Отвечает-де за все Главный.
      - Были и "за"! Но сами подумайте, пять лет разрабатывали ракету - и вдруг ваше заявление: "Ракета бесперспективна". Надо все начинать чуть ли не сначала.
      - Да, в общем, товарищи были по-своему правы, - признался Королев. Задержать сдачу ракеты на полтора-два года - дело не шуточное. Время и деньги. Спасибо маршалу Жукову. Он первый понял, почему мы хотим перескочить через ступень, и поверил в то, что сможем это сделать.
      - Да, положение было сложным, - согласился Черток.
      - Никто от ошибок не застрахован, - вздохнул Королев. - История с той ракетой не проста. То, что столько времени потеряли на Р-3, - это не ошибка коллектива КБ. Это моя творческая ошибка как Главного конструктора. Признаваться в ней мне было, согласитесь, нелегко. Но надо! Этого требовала моя гражданская совесть. В Центральном Комитете партии поддержали.
      Но говорили со мной круто. И тоже правильно. Центральный Комитет партии всему голова.
      - Но время сказало свое слово в нашу пользу, Сергей Павлович! Не сумей вы тогда настоять, неизвестно, когда родился бы наш "Восток". Таких машин современное ракетостроение еще не знает.
      - Надо отдать все же должное и Вячеславу Александровичу. Государственный ум его взял верх над эмоциями. В рабочем порядке, разобравшись позднее во всех деталях предложения ОКБ, Малышев посоветовал несколько пересмотреть техническое задание Р-7. Прибавил нам работы, но зато мы увеличили массу полезного груза с трех до пяти тысяч килограммов. Потому ч вспоминаю его добрым словом.
      В конце дня С. П. Королев вместе с Гагариным снова пришли на стартовую площадку, подошли к ракете.
      - Юрий Алексеевич, поднимитесь к кораблю. Посидите в нем, осмотритесь, - посоветовал Главный. - В нашем деле нет лишнего глаза.
      Через несколько минут летчик был уже на площадке у корабля. Гагарин снял летную куртку, фуражку. О. Г. Ивановский открыл крышку люка, и космонавт с его помощью, как на тренажере в Звездном, скользнул в корабль. В катапультируемом кресле, сделанном по фигуре космонавта, лежать довольно удобно. Летчик оглянулся, задержал взгляд на приборной доске, на ее кнопках, тумблерах. Не дотрагиваясь до них, повторил для себя их назначение. Потом мысленно проиграл несколько этапов полета, вспомнил вчерашний экзамен. Его полетную "грамотность" дотошно, больше двух часов проверяли К. П. Феоктистов и Б. В. Раушенбах. Взглянул на часы и удивился. Он уже целый час сидит тут. Открыв люк, увидел на площадке ожидавшего его Королева.
      - Нехорошо получилось, - повинился Гагарин. - Не заметил, как прошло время.
      - Столько да еще полстолько вам, Юрий Алексеевич,
      завтра лететь на корабле.
      Долго стояли молча, погрузившись в свои мысли. Бескрайние просторы степи были пустынны, только словно люди-гиганты шагали по ней в разных направлениях мачты, высоковольтных линий. Где-то на горизонте степь сливалась с удивительно голубым небом. А что там, за ним? По небу медленно плыли белые облака. Каждому из стоящих у вершины космической ракеты даже эта бесплодная степь представала удивительно живописной.
      Подсвеченная заходящим солнцем, она казалась с высоты гигантским мозаичным панно, выложенным то серыми, то коричневыми, то огненно-красными плитами причудливых очертаний.
      Молчание прервал Сергей Павлович;
      - Наверное, с высоты Земля наша очень красива, - и, повернувшись к Гагарину, пристально посмотрел ему в глаза, улыбнулся. - Счастливец! Первым ее увидите с такой высоты. - Улыбка, скользнувшая было по его лицу, исчезла, и в глазах появился тот удивительный блеск, который в мгновение изменил их выражение. Гагарин увидел нескрываемое душевное волнение этого волевого и решительного человека. Разговор сразу стал иным.
      - И старт, и полет не будут легкими. Вам, Юра, предстоит испытать и перегрузки, и невесомость, и, возможно, что-то еще нам не известное. Вы знаете. Об этом мы много раз говорили, и тем не менее я хочу еще раз напомнить, что в завтрашнем полете есть, конечно, большой риск. И это для вас тоже не новость. - Ученый положил руки на плечи Гагарину и как-то необычно, перейдя на "ты", тепло, по-отцовски, сказал: - Все может быть, Юра. Но помни, повторю вновь - все силы нашего разума будут отданы немедленно тебе, и не забывай, мы коммунисты, и этим сказано все.
      Сергей Павлович помолчал, потом неожиданно широко улыбнулся и твердо сказал:
      - Все будет хорошо! Я абсолютно уверен в успехе!
      - И я тоже, Сергей Павлович! Я сделаю все, чтобы выполнить доверенное задание, - повторил Гагарин слова, сказанные им недавно при назначении его командиром корабля "Восток".
      12 апреля 1961 года уже наступило. Никто на Земле не знал еще, что сегодняшний день станет важнейшим событием в жизни человечества, вызовет его восторг и восхищение подвигом одного из своих смелых сынов, войдет в историю цивилизации как знаменательная и этапная дата в ее последующем развитии.
      Сергей Павлович внешне казался спокойным, может быть, чуть больше, чем обычно; сосредоточенным: брови вытянулись в одну линию и почти сошлись на переносице, образовав глубокую складку: губы плотно сжаты, в глазах настороженность. По ним-то и судили о состоянии Главного те, кто близко знал его. Внутренне Королев был напряжен как до предела натянутая струна.
      Чуткое ухо Королева улавливало все команды, что шли по открытой связи, и Главный мгновенно оценивал, как идет подготовка ракеты-носителя к старту. Он почти ни во что не вмешивался, полностью доверяя своему заму по летным делам Л. А. Воскресенскому. А тот ни с какими вопросами к нему не обращался, и это успокаивало Сергея Павловича: значит, все идет своим чередом. Изредка Главный доставал из кармана книжечку, где была расписана последовательность работ, начало и время их исполнения.
      Наконец где-то около двух ночи Королев решил час-другой отдохнуть. Да в Воскресенский уже дважды деликатно отправлял его со стартовой площадки.
      - Леонид Александрович, чуть что, звони, - сдался Королев.
      - Обязательно позвоню, - заверил заместитель. Сергей Павлович пришел в свой маленький белостенный дом, который так любил. Едва он переступил порог и снял пальто, как неслышно появилась Елена Михайловна - "хозяйка" домика, опекавшая своего единственного "постояльца".
      - Будем пить чай, Сергей Павлович? - спросила она, зная неприхотливые потребности Главного конструктора.
      - Да, пожалуй, и покрепче. Что-то неважно себя чувствую. И несколько сушек.
      - И это все? Звонила Нина Ивановна. Беспокоилась, хорошо ли вы питаетесь. Я заверила, что все в порядке, а вы...
      - Не хочется, Елена Михайловна, не до того. Елена Михайловна ушла на кухню. Сергей Павлович, вымыв руки и лицо, прошел в гостиную - небольшую комнату с круглым столом и диваном, застланным ковром тонкой работы.
      Раздался местный телефонный звонок. Он узнал голос одной из сотрудниц. Она ваволнованно говорила о том, что в расчете баллистиков нашла ошибку.
      - Спасибо, и извините меня. Ошибка исправлена, а у вас непонятно каким образом оказался прежний документ. За звонок еще раз спасибо. Один глаз хорошо, а два лучше.
      Повесив трубку, Королев живо представил себе разгоряченное лицо женщины - высокой, светловолосой, чем-то похожей на его Нину Ивановну. Сергей Павлович ценил ее математический ум, доверял ей многие рас
      четы. Она выполняла их всегда в срок и со всей тща тельностыо. Вспомнил один случай. Кажется, через го;
      после ее прихода в ОКБ, когда она успела уже зареко мендовать себя с лучшей стороны, Королев увидел ei "всю" в золоте - на груди золотой кулон, на руках дв;
      золотых кольца. Сам того не желая, Сергей Павлович по
      чувствовал к ней неприязнь. Это сразу же заметила i сотрудница.
      Как-то после совещания она задержалась в кабинете
      Главного и, когда он остался один, решительно спросила:
      - Сергей Павлович, может, мне лучше подать заявление об уходе?
      Королев вспыхнул от неловкости, но ничего не ответил, сразу поняв несправедливость своего отношения к этой женщине.
      - Я не прав, извините меня. Да садитесь же, я просто ненавижу золото, сказал он. - Хотите, расскажу почему? - И, не дождавшись ответа, заговорил: - Много лет назад, когда несправедливая судьба забросила меня на Колыму, на золотой прииск, я почти год по восемь, а то и более часов в сутки возил из карьера золотоносный песок. Песок, песок, песок... Ради горстки золотых крупинок... Стоит ли золото такого тяжкого, изнуряющего, безумного труда?! Пусть бы лежало вечно в земле, неведомое людям. Для меня оно ломаного медного гроша не стоит. Так, невольно, я перестал уважать и тех, кого... про себя называю их "золотоносцами".
      - Только и всего? - облегченно вздохнула сотрудница. - А я бог весть о чем подумала.
      Не успел Королев ответить, как она сдернула кольца с пальцев и бросила их в сумочку.
      - Обидно только, Сергей Павлович, что за "золотишком" вы не заметили человека, - и, не попрощавшись, вышла из кабинета.
      Воспоминания отвлекли Королева от сегодняшних забот.
      - Когда пойдете из дому? - спросила Елена Михайловна, расставляя на столе чайный прибор.
      - Часа два отдохну. Закажите мне машину и ступайте отдыхать. Я тут сам управлюсь.
      Сергей Павлович с удовольствием выпил стакан чая, потом достал валидол. Вытряхнув одну таблетку, положил под язык. Пошел в спальню, на ходу снимая пиджак и расстегивая ворот шерстяной рубашки. Снял бо-336
      тинки, тряхнул рукой подушку. Потушив лампу, что стояла на прикроватной тумбочке рядом с небольшим телефонным коммутатором, прилег. Но заснуть не мог. "Завтра, нет, уже сегодня свершится то, ради чего я жил и работал свыше тридцати лет. Полжизни. Неровный был путь. Да, ухабов и рытвин хватало. Не все друзья, с которыми начинал в ГИРДе, поддерживали меня. А иных уже нет... Известны и те, кто писал клеветнические письма. Сколько раз сам себя спрашивал, что же дало тогда силы выстоять! И ответить не могу. Но, наверное, все же убежденность и вера в справедливость и необходимость таких полетов. Иначе для чего жить! Для "золотишка"? А что я еще мог сделать для людей? А сделать обязан, иначе зачем же я родился? Не для карьеры же жить! Для пользы. Для пользы человека и науки. Нет, все правильно, жил как надо, как хотел. И вот дождался. Тьфу,
      тьфу, тьфу, не сглазить бы".
      Королев зажег свет, посмотрел на часы. Еще рано вставать. И снова навязчивые мысли, словно вгоняемые чьей-то недоброй волей, лезли в голову Королева: "Надо ли лететь человеку в космос или не надо? А вынесет ли человек перегрузки при старте, не сразит ли его невесомость в первые же десять минут полета? В космосе побывали животные, но достаточно ли этой проверки? А радиация?"
      Сергей Павлович повернулся на бок, лег поудобнее.
      В комнате стояла тишина, но не спалось. Вспомнилась недавняя дискуссия в Академии наук.
      "Невесомость - смерть человеку", - упорствовали
      одни.
      "Нет, она не страшна. Опыты с животными убедили
      нас в этом", - возражали другие.
      "Не забывайте, полет человека - не полет собачек". Может случиться ракета окажется непослушной и
      унесет смельчака".
      "Ракетные системы отработаны, - отвечали специалисты. - Но, конечно, все может быть".
      "Надежны ли системы спасения?"
      "Не откажет ли при спуске тормозная двигательная
      установка?"
      "А если произойдет разгерметизация кабины?"
      "А солнечная и галактическая радиация?" И снова "если", "если", "если"...
      Сергей Павлович привстал с кровати, потрогал рукой повлажневший лоб, словно пытаясь освободиться от на
      22 А- Романов
      вязчивых воспоминаний. Взглянул в окно. Звезды почти слились с небом, и только белесая луна еще маячила над тополями.
      Он, Королев, мог отложить полет, с его мнением посчиталась бы Государственная комиссия. Мог, если бы в чем-то сомневался. Но у него сомнения не было...
      "Нет, сделано все, что в человеческих силах, - решительно сказал он сам себе. - И даже больше. Ведь сотни людей вложили в подготовку полета свой ум, талант, энергию, нервы*.
      Сергей Павлович встал и, не надевая ботинок, в одних носках пошел в рабочий кабинет взять что-либо почитать, иначе не уснуть. Любил читать перед сном. Луна освещала стол с лампой под зеленым абажуром, телефон, флаконы с чернилами.
      Открыл дверь кабинета, зажег свет. Шагнул к книжному шкафу. Каждый раз, приезжая на космодром, Королев привозил с собой книгу или журнал и оставлял их тут.
      На верхней полке стояли ленинские работы, и среди них - "Материализм и эмпириокритицизм". Этот философский труд Ленина Сергей Павлович любил больше всего, часто перечитывал, экземпляр имелся и в домашней библиотеке конструктора. Ленинские слова, посвященные новейшим открытиям физики, защите диалектического и исторического материализма, не переставали восхищать Королева, в них он черпал уверенность в правильности выбранного пути. Сергей Павлович учился у Ленина стойкости, воспитанию в себе бойцовских качеств. Главный любил повторять слова Ленина: "Ум человеческий открыл много диковинного в природе и откроет еще больше, увеличивая тем свою власть над ней". На следующей полке томики Шолохова, Достоевского, Аксакова, Лермонтова...