Построенный в безлюдной казахской пустыне всего за два с половиной года в тяжелейших условиях сорокаградусной жары, сорокаградусных морозов и буйных ветров, космодром стал свидетельством трудового подвига военных строителей, возглавляемых Г. М. Шубнико-вым. Трассы полета ракеты простирались на тысячи километров над советской территорией и заканчивались в акватории Тихого океана. Вдоль этих трасс на суше и во^е расположили систему измерительных пунктов со средствами связи - "Земля - Земля", "Земля - космос - Земля".
      Бетонный островок в центре полигона - стартовая площадка. Со всех сторон, как океанские волны, на нее наступают щербатые пески молчаливой, однообразной и бесконечной пустыни.
      Необычайно своеобразна красота этого обживаемого края. Днем он представляется гигантской серо-желтовато-зеленоватой равниной, покрытой сверху прозрачной голубой чашей неба. Снизу вверх по ней медленно, не оставляя следа, катится огненный диск солнца.
      Оно так раскалено, что, кажется, расплавит мачты высоковольтных линий, уходящие за горизонт, испепелит на своем пути города, поселки, отары овец, людей, изнемогающих от жары. Ночью - та же равнина, только много меньше дневной. А над ней - темно-синее пространство, усеянное мириадами мерцающих звезд - далеких и близких, ярких и слабых. Кажется, все отдыха
      ет, набирается сил на завтра, на день, на годы, на ве ность.
      Едва закончилось оснащение служб полигона всевозможной техникой, как специалисты приступили к отладке пусковой установки, к подготовке испытаний на ней ракетных комплексов. Начались контрольные про" верки оборудования с использованием макета ракеты, Многосложное это дело - отладить, настроить, отрегулировать и проверить большое количество агрегатов, систем, приборов, узлов и отдельных элементов ракеты Испытания отдельных систем ракетного комплекса проводились до двенадцати раз.
      4 марта 1957 года С. П. Королев утвердил "Техническое задание .No I". Началась доработка прибывшего на полигон летного образца межконтинентальной стратегической ракеты.
      В апреле на полигон приехал сам Главный конструктор.
      Невдалеке от стартовой площадки Королев облюбовал^ для себя деревянный домик под двухскатной крышей.! Было в нем три небольшие комнаты - гостиная, спаль-i ия, кабинет - и крошечная кухонька. Вскоре к нему подселилась пара голубей, им понравилось уютное место в козырьке над крыльцом.
      - Мне стало веселее, - шутил Сергей Павлович,
      Каждый раз, выходя из дома, он любил наблюдать за появившимся вскоре голубиным семейством.
      Оберегая покой Королева, местные домоуправленцы решили убрать "голубятню", но Сергей Павлович категорически запретил это делать.
      Вскоре у домика по просьбе его хозяина разбили цветник, а вокруг высадили деревца, кустарники. Но жизнь их в этой пустыне держалась только на искус-стпеппом орошении. Воду сюда гнали из реки за несколько десятков километров по специальному водопроводу. Как-то случилась авария, и вода доставлялась в цистернах только для питья и бытовых нужд. Деревья стали чахнуть. Сергей Павлович воду на свои нужды расходовал очень экономно и каждое утро поливал деревья, поддерживая в них жизнь. Это послужило примером для опальных. У каждого молодого дерева появились шефы. Деревья были спасены.
      Как-то поздно вечером, придя в свой домик, Сергей Павлович увидел на столе в гостиной конверт. По почерку узнал - от жены. Он любил получать от нее сердечные письма, по-женски обстоятельные, со всеми жи
      тейскими подробностями. Едва пробежал первые строки, как почувствовал, что ему не хватает воздуха. Рывком расстегнул ворот рубашки и счастливо выдохнул: "Наконец-то!"/
      Нина Ивановна сообщала, что только-только получила пакет из Прокуратуры СССР - ответ мужу на просьбу пересмотреть дело о его судимости и реабилитировать за. невиновностью. Почти два долгих года ждал Сергей Павлович ответа, и пятно осуждения по-прежнему угнетало, тяготило... Жена писала, что 18 апреля 1957 года Военная коллегия Верховного суда СССР пересмотрела многолетней давности постановление Особого совещания при НКВД СССР и отменила его. "Дело за отсутствием преступления прекращено".
      - Пре-кра-ще-но, - нараспев вслух перечитал Королев это короткое и бесконечно много значившее для него слово. Сел на диван и откинулся на спинку. Долго сидел, полузакрыв глаза. Сердце от радости учащенно билось. Сунул было руку в карман за валидолом, но передумал. Еще раз перечитал письмо, и память невольно нернула в прошлое: вспомнил, каким нелегким оказался для него жизненный путь с июня 1938 года до этого желанного слова "прекращено". Телефонный звонок оторвал Сергея Павловича от дум.
      - Нет, как же я могу забыть его. Бутылочку сухого пинаЭ Найду, найду. У меня сегодня двойной праздник, - и, не ответив на недоуменный вопрос собеседника, добавил: - Через полчаса жду.
      Достав из папки листок бумаги, начал писать жене, чтобы отправить письмо с оказией в Москву. Есть в нем ц такие строки:
      "...Очень меня обрадовало твое сообщение о решении Верхсуда. Наконец-то и это все окончательно закончилось... Конечно, я здесь невольно многое вспомнил и погоревал, да ты и сама можешь себе представить, как печальна вся эта кошмарная эпопея..."
      5 мая с утра у монтажно-испытательного корпуса царило необычайное оживление. Собравшиеся ждали вывоза на стартовую площадку ракеты Р-7. Открылись огромные металлические ворота, показалась ее торцевая часть, размещенная на установочном агрегате машины. Мотовоз медленно повез ее по рельсовому пути к месту назначения. Группа специалистов во главе с Главным конструктором провожала ее, почему-то вдруг обпажив головы. Момент'действительно волнующий.
      В предстартовые дни главные конструкторы поч ежедневно собирались у С. П. Королева, обсуждая теп щие вопросы.
      - Прошу, призываю, требую от всех сотрудника тщательной проверки всех систем, - говорил Главный ) добавлял: - Если ты сделал быстро, но плохо, все ско ро забудут, что сделал быстро. Но долго будут помнит! что сделал плохо. Но если ты делал долго, но сделал хо рошо, все скоро забудут, что делал долго, но всегда будут помнить, что сделал хорошо! Одним словом - надежность и еще раз надежность!
      В жизни С. П. Королева май - август 1957 года| оказались, пожалуй, самыми напряженными месяцами.^ Письма домой Нине Ивановне шли откровенные, дове-j рительные. В них "железный король" - как нередко за! глаза называли Главного конструктора работавшие с ним' люди - представал совсем иным. В них раздумья и тре-| воги. И вместе с тем чувство ответственности и уверен-, ности в успехе. i!
      "Жизнь наша и дела идут, как принято говорить, - ' ходом, а я добавил бы - очень быстрым ходом. Все дело, конечно, в том, что происходящие и произошедшие события по мере нашего познания их, в процессе изучения полученных данных, несут нам все новые и новые неожиданности и открытия".
      "Я все более убеждаюсь, как много значит в каждом деле отношение того или иного человека к порученной задаче, его характер и то личное, свое, что он вкладывает в свой труд. А особенно это важно в нашем, таком новом и необычном деле, где запросто приходится перелистывать книгу знаний".
      "Мне зачастую трудно, о многом думаю и раздумываю, спросить не у кого. Но настроение тоже неплохое, верю в наш труд, знания и в нашу счастливую звезду".
      "Мне думается, что до берега уж не так далеко, и мы, конечно, доплывем, если только будем дружно, вместе выгребать против волн и штормов".
      "В нашу работу втянуты очень многие организации и институты, практически по всей стране, много разных мнений, много опытов, много самых различных результатов - все это должно дать в итоге только одно правильное решение. Вот почему так много уходит сил и нервной энергии. Мечты, мечты. А сейчас близка к осуществле
      нию, пожалуй, самая заветная мечта. Во все эпохи люди вглядывались в темную синеву неба и мечтали..."
      На пороге космической эры С. П. Королев каждый день вынужден был встречаться с неизведанным, брать на себя' полную ответственность за каждый кирпичик того нового, из чего складывалось ракетное дело. В одном из писем к жене он написал:
      "Безграничная книга Познания и Жизни... листается 'нами здесь впервые. Надо быстро понять, осмыслить то или иное событие, явление и затем безошибочно дать решение..."
      Да, большую ответственность нес на своих плечах Глаиный. Но колебаться Королев не привык. Решал всегда все вопросы быстро, даже не располагая порой необходимой информацией. Его инженерная интуиция практически не подводила. Правота Королева находила себе подтверждение - тут же, через несколько месяцев или даже лет.
      Предполетная проверка систем ракеты на старте и паяомного оборудования продолжалась десять дней. На 15 мая 1957 года Государственная комиссия назначила пуск первой экспериментальной многоступенчатой баллистической ракеты. В 10 часов вечера по московскому времени в грохоте и пламени "семерка" медленно, очень медленно поднялась над стартовой площадкой. Стало светло как днем. Набрав высоту, ракета, управляемая автоматикой, отклонилась от вертикали и уверенно взяла курс в заданный район.
      Прошла целая минута - шестьдесят секунд. Уже летела "семерка", вселяя в души ее творцов уверенность в успехе.
      Улучив момент, Королев подошел к своему заму Воскресенскому, слегка потеснил его у перископа и сам прижался к его окулярам. На маленьком экране размером в открытку - мчащаяся ракета в виде светящегося диска... Но что это... Чудовищно яркий всплеск пламени резанул по глазам, и тут же наступила кромешная тьма. "Не может быть! Да нет же..." И, не веря себе, Королев еще раз прильнул к окулярам, надеясь на чудо... Но его не было. В небе висел только белесый след от ракеты да тускло светились звезды. С трудом оторвался от перископа. Кольнуло сердце. Машинально достал таблетку валидола, положил под язык. Но она не таяла, и он со злостью ее выплюнул. Взглянул на соратников.
      - Авария! - с угрюмой решимостью выдавил Глав ный конструктор. - Ракета взорвалась.
      Первым шагнул к Королеву маршал Неделин, не ш нее огорченный неудачей, чем Главный конструктор.
      - Пойдем, Сергей Павлович. Надо отдохнуть, - снимая нестерпимое напряжение, сказал Митрофан Иванович, легко взяв Королева под локоть. - Утро вечера мудренее. Да, в Москву доложу сам: ракета стартовала, ракета летела. Это главное. ' Сергей Павлович благодарно взглянул на Неделина^ Итоги полета стали предметом строго научного анализа. Вначале прошли совещания у главных конструкто-1 ров систем, а затем, когда картина стала яснее - на Совете главных конструкторов. Подвел итоги Л. А. Воскресенский, один из немногих, кто одновременно с запуском ракет отрабатывал всю методику испытаний, готовил инструкции для тех, кто будет работать завтра.
      - Замечаний по конструкции ракеты у меня нет, - сказал испытатель. - Мы установили, что пожар, а затем и взрыв ракеты произошел из-за технологического дефекта.
      В середине августа 1957 года началась подготовка к запуску очередной "семерки". На Байконуре уже знали, что Главному присудили степень доктора технических наук. Поздравляли. А у Сергея Павловича не находилось даже минуты, чтобы порадоваться. Каждый час был расписан по минутам. И за эти минуты отвечал конкретный человек. Для этого существовали особые книги. Это повышало ответственность людей, позволяло вести контроль за ходом дел. В день запуска, 21 августа, Главный конструктор наблюдал за каждым этапом подготовительных работ. Нервничал. Все проверял сам.
      За полчаса до старта ракеты все, кто не участвовал непосредственно в ее запуске, разъехались по площадкам для наблюдения за стартом. Не было в те часы на космодроме человека, который не волновался бы за судьбу предстоящего эксперимента.
      В командном бункере у перископов, наведенных на тело ракеты, замерли руководители старта. С. П. Королев старался сохранить спокойный вид. Н. А. Пилюгин, | скрывая свое волнение, в который раз из одной и той же | бумажки мастерил коробочку.
      - Готовность пять минут! Минуты бегут с быстротой секунд.
      - Объявляется минутная готовность!
      До поворота ключа в положение "старт" всего шестьдесят секунд...
      В одной из комнат командного бункера с группой старших - офицеров находился маршал артиллерии М. И. Неделин. Он слушал передаваемые по открытой связи команды пускающего, поглядывал на часы. Этот поседевший за годы войны военачальник тоже волновался.
      До него доносились заключительные команды:
      > - Три, два, один, пуск!
      Считанные секунды, и ракета, сотрясая землю и воздух, уходит ввысь.
      В небе еще не растаял след от ушедшей ракеты, а все уже выбежали из бункера. И десятка два людей, не от-рыиая взгляда от неба, мысленно представили себе, как ракета со скоростью, в десять раз превышающей скорость снаряда и в двадцать - самолета, мчится в заданную точку.
      - Товарищ маршал, вас просит Москва, - обратился к Неделину дежурный по связи. Неделин взял переносную трубку.
      - Неделин. Так точно. Старт ракеты прошел успешно, точно в расчетное время. Уверен, что достигнет цели. Ждем подтверждения из заданного района. Так точно. Немедленно сообщу. До свидания.
      ..^Вскоре из заданного района полета "семерки", на полигоне, Неделину пришло долгожданное сообщение. Пррбежав его глазами, маршал встал из-за стола, одернул китель и с не свойственной для него торжественностью в голосе прочитал членам Государственной комиссии:
      - Ракета достигла расчетной точки. - Волнуясь, продолжал: - Позвольте мне, дорогие товарищи, от имени министра обороны СССР, от Вооруженных Сил нашей Родины поздравить всех с успешным завершением работ по межконтинентальной ракете. Это новый, очень важный шаг в обороне Родины. Это подлинный триумф советских ракетчиков. Он явился логическим следствием титанических усилий научных, конструкторских, производственных коллективов. Вооруженные Силы СССР уже располагают стратегическими, оперативно-тактическими ракетами с ядерным боевым зарядом, соответствующим образом оснащены и подводные корабли Воен-но-Морского Флота. Отныне ракетно-ядерный щит нашей страны стал неуязвимым, как никогда. - Неделин воз
      высил голос. - Уверен, что наша красавица охладит :
      слишком горячие головы некоторых не в меру ретивых * ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ ПРИЗНАНИЕ *
      ...Как бы ни были совершенны приборы и аппаратура на автоматических станциях, все же ничто не может заменить разум пытливого исследователя. В настоящее время уже имеются условия и средства, необходимые для гого, чтобы советский исследователь мог совершить космический полет. Осуществление полета человека в космос откроет новые невиданные перспективы развития науки. За первыми полетами туда последует создание на орбите около Земли постоянной орбитальной обитаемой станции, где научные сотрудники будут систематически вести равносторонние наблюдения, проводить опыты... Ракеты, предназначенные для связи, будут совершать регулярные рейсы с Земли на станцию и обратно. Появятся искусственные спутники Земли для различных народнохозяйственных целей...
      Нет сомнения в том, что не за горами и то время, когда могучие космические корабли весом во много десятков тонн, оснащенные всевозможной научной аппаратурой, с многочисленным зкипажем, покинут Землю и, подобно древним аргонавтам, отправятся в далекий путь. Они отправятся в заоблачное путешествие, в многолетний космический рейс к Марсу, Венере и другим далеким мирам. Можно надеяться, что в этом благородном исполинском деле будет все более расширяться международное сотрудничество ученых, проникнутых желанием трудиться на благо всего человечества, во имя мира и прогресса.
      С. Королев
      ЗАМЫСЛЫ И СВЕРШЕНИЯ
      1958. Королев руководил запуском третьего спутника Земли - первой в мире автоматической научной станции; закончил работы по созданию первой советской баллистической ракеты дальнего действия, хранимой и транспортируемой в заправленном состоянии; осуществил модернизацию ракеты-носителя "Спутник", создав трехступенчатую ракету "Восток"; выступил с докладом "О программе исследования Луны".
      1959. Подготовил проект докладной записки в правительство "О развитии научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ по освоению космического пространства"; руководил запуском первых в мире автоматических межпланетных станций типа "Луна", перекинувших мост "Земля - Луна" и сфотографировавших впервые обратную сторону вечной спутницы Земли; возглавил разработку и строительство первого космического корабля.
      1960. Написал письмо в министерство "Об ускорении работ над автоматическими лунными станциями"; подготовил записку в Академию наук СССР "О мирном использовании космического пространства", изложил точку зрения на правовые проблемы по международному сотрудничеству в исследовании космоса.
      1961. Руководил запуском в космос автоматической межпла-жетной станции "Венера-1" четырехступенчатой ракетой "Молния";
      осуществил запуски на орбиту вокруг Земли первых в мире пилотируемых кораблей "Восток" и "Восток-2" с космонавтами на борту - Юрием Гагариным и Германом Титовым,
      Глава первая Не прикован к своей планете
      Пламенный энтузиаст науки. Первый великий шаг. Полигон стал космодромом. Подвиг и его фальсификаторы
      Калуга ждала гостей. Принарядилась. 15 сентября 1957 года в городе должны были начаться торжества:
      отмечалось 100-летие со дня рождения К. Э. Циолковского.
      Королев вместе с Ниной Ивановной приехал в город рано утром. Сергей Павлович попросил шофера ехать не спеша. С удовольствием осматривал город. Целые улицы новых красивых домов соседствовали с памятниками старины, с каменными "купецкими рядами". Вчерашнее и сегодняшнее дополняло друг друга. Вот и знакомая улица, что круто спускается к Оке. В конце ее стоит деревянный дом с двумя побеленными кирпичными трубами. Над одной из них вился сизый дымок, уносимый ветром к реке. Этот дом Циолковские приобрели в 1904 году. Но вскоре он оказался тесен для многочисленной семьи. Через несколько лет к нему пристроили большую мансарду с застекленной верандой. Там, наверху, Константин Эдуардович устроил себе рабочий кабинет и оборудовал мастерскую. В этом доме семья Циолковских жила до 1932 года, когда Константину Эдуардовичу подарили новый, более просторный дом, на этой улице, названной его именем. Новоселье отмечали в дни празднования 75-летия со дня рождения ученого.
      Оставив машину в начале спуска, Сергей Павлович и Нина Ивановна пошли к Дому-музею. Там их встретили научный сотрудник Софья Матвеевна Зотова и внук Циолковского Алексей Вениаминович Костин.
      - Сергей Павлович, - представился Королев. - Моя жена. Хотелось бы начать осмотр музея с кабинета ученого.
      - Хорошо. Тогда прошу наверх по этой лестнице, - показал Костин.
      Не знали еще "экскурсоводы", что их гость - Главный конструктор. Не знала и мать Алексея Костина - Мария Константиновна, дочь Циолковского, что в их старый домик пришел человек, который продолжает великое дело ее отца, а сейчас, как и в 1932 году, еще и
      член организационного комитета по проведению юбилейных торжеств.
      Все четверо по крутой лестнице поднялись на второй этаж и очутились в рабочем кабинете К. Э. Циолковского. Небольшая комната со столом, кроватью, креслами, книжными полками: настолько просто, скромно. Не верилось, что в ней жил, работал человек столь высокой и дерзостной мысли!
      - В эту комнату Константин Эдуардович перешел в 1908 году, - сообщила Зотова. - Он любил по вечерам недолгу засиживаться, а по утрам вставать рано. Тут ему было удобнее - не беспокоил семью.
      Сергей Павлович подошел к большому двухтумбовому письменному столу, занимавшему весь простенок между двумя окнами. К нему примыкали два мягких кресла на точеных ножках и с высокими, закругленными сверху спинками.
      - Константин Эдуардович, когда работал за столом, брал вот этот венский стул, - объясняла Зотова. - Но обычно он сидел в кресле, чуть согнувшись, что-то писал на листках бумаги, положенных на небольшую фанерку, которую он держал на коленях. Вечерами зажигал керосиновую лампу. Электричество в доме появилось только в 1931 году. Константин Эдуардович подвигал лампу ближе к креслу, позади нее ставил вот это зеркало.
      -" Рефлектор! Разумно. Увеличивает освещенность.
      - Но под потолком висячая лампа, - подсказала Нина Ивановна.
      - По проволоке, протянутой от одной стены до другой, Константин Эдуардович передвигал лампу туда, где ему нужнее, например, возле полок с книгами.
      Сергей Павлович повернулся в сторону библиотеки. Полки были явно самодельными, но выполнены с хорошим знанием столярного дела. На первом плане стояли книги ракетчиков - Ф. А. Цандера, Ю. В. Кондратюка, М. К. Тихонравова и других. На многих из них дарственные надписи. Но напрасно Королев искал свою работу - "Ракетный полет в стратосфере", подаренную Константину Эдуардовичу еще в 1934 году.
      - А что, здесь, на полках, не все книги, принадлежавшие Константину Эдуардовичу?
      - К сожалению! Много дет вот ищем книгу Королева. Константин Эдуардович часто обращался к ней, хвалил... - откликнулся Костин.
      - Мы не познакомились сразу. Извините. Я и есть| Королев. '.
      - Очень, очень рады знакомству, - радостно отве--тил Костин. Извините, я на секунду вас покину. - И он вышел из комнаты.
      Несколько огорченный, что не нашел своей книги, Сергей Павлович вновь вернулся к столу Циолковского, здесь все постарались восстановить так, как было при жизни Константина Эдуардовича. В каком-то необъяснимом порядке на столешнице лежали научно-техниче-' ские журналы, линейка, папка с бумагами, фотоаппарат, стоял маленький глобус. Сергей Павлович долго молча разглядывал его, словно искал на нем космодром, с которого через несколько дней поднимется космический первенец. Он пальцем мысленно обвел вокруг него, как бы намечая орбиту искусственному спутнику Земли. Ему;
      так хотелось взять глобус в руки, но он удержался.
      "Тот глобус, что подарил мне Валентин Петрович Глушко в день пятидесятилетия, немного больше, - мелькнуло в голове, - и на нем Байконур не указан. Пока... А когда-нибудь он будет на всех картах и глобусах. Наш первый космодром. Хорошую надпись придумал Глушко: "Шлю тебе этот "шарик", Сергей, с глубокой надеждой, что нам с тобой доведется своими глазами увидеть живую Землю такой же величины". Да мы-то вряд ли. А вот другие обязательно, обязательно. А жалко, что не я. Ведь ради этого, по сути, жил. Эх! Кабы помоложе был да сердце поновее. Опять "барахлит мо-1 тор". Нина ругает меня - "не бережешь себя". Берегу. Надо голову беречь, а не сердце", - усмехнулся Сергей \ Павлович.
      Вернулся Костин. Он держал небольшую книгу.
      - Вот, Сергей Павлович, книга. В ней собраны основные материалы, связанные с семидесятипятилетием моего деда. Здесь и ваша телеграмма.
      - Хорошо, что она сохранилась, - взял в руки книгу, полистал ее. Гирдовцы горячо любили Константина Эдуардовича, - заметил Королев. - Его труды - путеводная звезда на многие годы. - Возвращая сборник Костину, спросил: - Можно, мне посмотреть журналы на полках, да и книги Константина Эдуардовича хотелось бы подержать.
      - Разумеется. Вам можно.
      Сергей Павлович бережно брал один том за другим, листал. Почти все он читал. Некоторые из них почти
      тридцать лет назад он получил из рук Константина Эдуардовича.
      - Надо подумать об издании Полного собрания всех трудов Циолковского. Пора, самая пора. Он жил впереди своего века...
      Королев отошел от книжной полки, окинул взглядом кровать, стоящую у стены и накрытую простеньким покрывалом, потом взял со стола "слухач" приложил к уху.
      "- В музее трогать экспонаты руками не разрешается, - почти одними губами сказала Нина Ивановна.
      Но "слухач" воспринял шепот жены так сильно, что Королев, чуть вздрогнув, рассмеялся.
      - Великолепная слышимость!
      - Константин Эдуардович предупреждал собеседника, - напомнила Софья Зотова. - "Говорите как обычно. Не напрягайте голоса, я вас слышу хорошо".
      Взгляд Королева задержался на другом столе, где стояли физические приборы, вплотную подошел к скульптурному портрету Циолковского, вылепленному И. П. Архиповым.
      - Я помню эту работу, видел ее в Москве на первой выставке материалов по космонавтике, - сказал Сергей Павлович жене. - Это было в 1927 году. Портретом Константина Эдуардовича открывалась экспозиция, посвященная его идеям.
      - А вот эту подзорную трубу на самодельной треноге Константин Эдуардович выносил на крышу дровяного склада - он примыкает к веранде - и наблюдал звездное небо, - пояснял Костин.
      Алексей Костин предложил гостям зайти "на веранду". Сергей Павлович и Нина Ивановна осмотрели столярный верстак, тиски, токарный станок с ножным приводом, набор различных слесарных и столярных инструментов, напольные ножницы для резки железа, небольшое приспособление для гофрирования жести, которую Циолковский использовал для создания модели дирижабля.
      Очень внимательно Королев осматривал и новую экспозицию, посвященную современной ракетной технике как воплощению идей Циолковского. Ее подготовило ОКБ Королева по указанию и пожеланиям самого Главного конструктора.
      Пришла пора прощаться.
      - Спасибо большое. Я рад, что посетил Дом-музей
      Константина Эдуардовича. - Его я считаю главным своим учителем. Побыл бы еще, но время торопит. Надо ехать в школу, где преподавал Константин Эдуардович, - заторопился Сергей Павлович.
      - Приезжайте еще, - пригласила С. М. Зотова. В железнодорожной школе No 9 в этот день открывался музей К. Э. Циолковского. Право открыть его предоставили академику А. А. Благонравову. Потом выступил Королев.
      - Мои юные друзья! - обратился Сергей Павлович к школьникам. - Мы с большим волнением входим в вашу школу, сознаем, что здесь долгие годы преподавал Циолковский, и, возможно, в эти годы у него рождались те великие идеи, над воплощением которых мы сейчас работаем. Переступая порог школы, улыбнулся Королев, - мы тщательно отряхивали пыль земную. А ведь пройдет немного времени, и здесь космонавты будут отряхивать пыль космическую...
      В середине дня на калужской площади состоялась закладка памятника К. Э. Циолковскому. Королев невнимательно слушал речи выступающих. Уловил лишь слова: "Наш древний город - город Циолковского. Он должен стать городом-памятником ему".
      "Вот это правильно", - подумал Королев и снова мысленно перенесся на Байконур, где шла подготовка к запуску первого искусственного спутника Земли. "Вернувшись", Сергей Павлович негромко сказал стоящим рядом с ним А. А. Благонравову и В. П. Глушко:
      - Бронза, гранит... Но лучшим памятником гению будет наш спутник. Макет его надо подарить калужанам.
      - Знаю все про вас, Сергей Павлович, у вас на очереди три спутника да кое-что еще в запасе... Все сюда! Это уже целая экспозиция. Пожалуй, время думать о крупном музее космонавтики, как вы смотрите? - спросил А. А. Благонравов.
      - На том и порешим, Анатолий Аркадьевич, - согласился В. П. Глушко. Вы член президиума Академии наук. Кому, как не вам, и карты в руки. А мы обеими руками "за".
      Возвращался в Москву Сергей Павлович в хорошем настроении. Машина мчалась по шоссе Калуга - Москва. Дорога шла среди леса, то спускалась в ложбины,
      то круто поднималась вверх. Яркий осенний пейзаж резко менялся.
      - Красиво! Но знаешь, Нина, я с юности люблю море. Одесса... Я тебе не рассказывал? Во время планерных состязаний в Коктебеле пошли с ребятами в Феодосийский музей. Там неожиданно встретились с великолепным летчиком, одним из руководителей состязаний Константином Константиновичем Арцеуловым. Мы тогда не знали, что он внук великого Айвазовского. Он о каждой картине так много нам рассказывал, словно сам ее писал. "Водный океан и воздушный океан, - говорил он, - две великие стихии, и обе они для нас, людей". А теперь еще космос. Совсем недавно взял я почитать книжку о Чкалове и на титульнм листе увидел:
      "Художник К. К. Арцеулов".
      - Он жив?
      - Здравствует. Как-то ДОСААФ отмечал очередную годовщину планерного спорта. Мы и встретились. Все такой же подтянутый, строгий. Он не забыл крымских встреч. Многие из выходцев "Коктебельского гнезда" стали замечательными летчиками, авиационными конструкторами.
      Королев умолк. Откинулся на спинку сиденья в надежде задремать, но сон не приходил. Невольно стал вспоминать события минувшего дня: возложение цветов па могилу Константина Эдуардовича, заседание в местном театре. "И все-таки самое волнующее, - подумал Сергей Павлович, - дом, где жил Циолковский".
      Мысленно Королев еще раз прошелся по музею Циолковского, вспомнил большой письменный стол.
      Неожиданно для Нины Ивановны, решившей, что муж задремал, Сергей Павлович громко хмыкнул, а потом рассмеялся.
      - Что с тобой, сладкий сон?
      - Да я не спал. Вспомнил одну историю. Недавно ко мне пришел один из специалистов и говорит: "Товарищ Королев, кабинет у меня тесен, даже некуда поставить диван".
      - Любопытно, что ты ему ответил?
      - Вы видите, у меня тоже нет дивана, - сказал я просителю. - А знаете, почему? Чтобы ко сну не тянуло. Но не возражаю. Если большую склонность к отдыху имеете, поставим к вам диван. Ну а письменный стол вынесем, согласны?
      - А потом его уволили?
      - Нет. Специалист он был неглупый, нужный. Бол! ше года меня избегал. Все это я вспомнил, когда осма| ривал кабинет Циолковского. Как мудр наш народ "Не место красит человека, - говорит он, - а человв место". - Не без удовольствия добавил: - У меня р бочий кабинет в КБ не больше, чем у Константина Эд ардовича дома.
      - Ой, хвастунишка же ты, Сергей. О чем ты еи успел подумать?
      - Дел столько, Нина. Сегодня гранки статьи дл1| "Правды" обещали прислать. Завтра хотелось бы побы вать на открытии памятника Циолковскому.
      - А почему выбрали место у академии Жуков ского?
      - Когда-то, в середине двадцатых годов, Циолков ский выступил там с лекцией о полетах на планеты. Там же слушатели создали и первое в мире общество изучения межпланетных сообщений.
      - Слышала. И еще у тебя доклад, - напомнил! жена.