– Надо подумать об издании Полного собрания всех трудов Циолковского. Пора, самая пора. Он жил впереди своего века...

Королев отошел от книжной полки, окинул взглядом кровать, стоящую у стены и накрытую простеньким покрывалом, потом взял со стола «слухач» – приложил к уху.

"– В музее трогать экспонаты руками не разрешается, – почти одними губами сказала Нина Ивановна.

Но «слухач» воспринял шепот жены так сильно, что Королев, чуть вздрогнув, рассмеялся.

– Великолепная слышимость!

– Константин Эдуардович предупреждал собеседника, – напомнила Софья Зотова. – «Говорите как обычно. Не напрягайте голоса, я вас слышу хорошо».

Взгляд Королева задержался на другом столе, где стояли физические приборы, вплотную подошел к скульптурному портрету Циолковского, вылепленному И. П. Архиповым.

– Я помню эту работу, видел ее в Москве на первой выставке материалов по космонавтике, – сказал Сергей Павлович жене. – Это было в 1927 году. Портретом Константина Эдуардовича открывалась экспозиция, посвященная его идеям.

– А вот эту подзорную трубу на самодельной треноге Константин Эдуардович выносил на крышу дровяного склада – он примыкает к веранде – и наблюдал звездное небо, – пояснял Костин.

Алексей Костин предложил гостям зайти «на веранду». Сергей Павлович и Нина Ивановна осмотрели столярный верстак, тиски, токарный станок с ножным приводом, набор различных слесарных и столярных инструментов, напольные ножницы для резки железа, небольшое приспособление для гофрирования жести, которую Циолковский использовал для создания модели дирижабля.

Очень внимательно Королев осматривал и новую экспозицию, посвященную современной ракетной технике как воплощению идей Циолковского. Ее подготовило ОКБ Королева по указанию и пожеланиям самого Главного конструктора.

Пришла пора прощаться.

– Спасибо большое. Я рад, что посетил Дом-музей

Константина Эдуардовича. – Его я считаю главным своим учителем. Побыл бы еще, но время торопит. Надо ехать в школу, где преподавал Константин Эдуардович, – заторопился Сергей Павлович.

– Приезжайте еще, – пригласила С. М. Зотова. В железнодорожной школе No 9 в этот день открывался музей К. Э. Циолковского. Право открыть его предоставили академику А. А. Благонравову. Потом выступил Королев.

– Мои юные друзья! – обратился Сергей Павлович к школьникам. – Мы с большим волнением входим в вашу школу, сознаем, что здесь долгие годы преподавал Циолковский, и, возможно, в эти годы у него рождались те великие идеи, над воплощением которых мы сейчас работаем. Переступая порог школы, – улыбнулся Королев, – мы тщательно отряхивали пыль земную. А ведь пройдет немного времени, и здесь космонавты будут отряхивать пыль космическую...

В середине дня на калужской площади состоялась закладка памятника К. Э. Циолковскому. Королев невнимательно слушал речи выступающих. Уловил лишь слова: «Наш древний город – город Циолковского. Он должен стать городом-памятником ему».

«Вот это правильно», – подумал Королев и снова мысленно перенесся на Байконур, где шла подготовка к запуску первого искусственного спутника Земли. «Вернувшись», Сергей Павлович негромко сказал стоящим рядом с ним А. А. Благонравову и В. П. Глушко:

– Бронза, гранит... Но лучшим памятником гению будет наш спутник. Макет его надо подарить калужанам.

– Знаю все про вас, Сергей Павлович, у вас на очереди три спутника да кое-что еще в запасе... Все сюда! Это уже целая экспозиция. Пожалуй, время думать о крупном музее космонавтики, как вы смотрите? – спросил А. А. Благонравов.

– На том и порешим, Анатолий Аркадьевич, – согласился В. П. Глушко. – Вы член президиума Академии наук. Кому, как не вам, и карты в руки. А мы обеими руками «за».

Возвращался в Москву Сергей Павлович в хорошем настроении. Машина мчалась по шоссе Калуга – Москва. Дорога шла среди леса, то спускалась в ложбины, то круто поднималась вверх. Яркий осенний пейзаж резко менялся.

– Красиво! Но знаешь, Нина, я с юности люблю море. Одесса... Я тебе не рассказывал? Во время планерных состязаний в Коктебеле пошли с ребятами в Феодосийский музей. Там неожиданно встретились с великолепным летчиком, одним из руководителей состязаний Константином Константиновичем Арцеуловым. Мы тогда не знали, что он внук великого Айвазовского. Он о каждой картине так много нам рассказывал, словно сам ее писал. «Водный океан и воздушный океан, – говорил он, – две великие стихии, и обе они для нас, людей». А теперь еще космос. Совсем недавно взял я почитать книжку о Чкалове и на титульн&м листе увидел:

«Художник К. К. Арцеулов».

– Он жив?

– Здравствует. Как-то ДОСААФ отмечал очередную годовщину планерного спорта. Мы и встретились. Все такой же подтянутый, строгий. Он не забыл крымских встреч. Многие из выходцев «Коктебельского гнезда» стали замечательными летчиками, авиационными конструкторами.

Королев умолк. Откинулся на спинку сиденья в надежде задремать, но сон не приходил. Невольно стал вспоминать события минувшего дня: возложение цветов па могилу Константина Эдуардовича, заседание в местном театре. «И все-таки самое волнующее, – подумал Сергей Павлович, – дом, где жил Циолковский».

Мысленно Королев еще раз прошелся по музею Циолковского, вспомнил большой письменный стол.

Неожиданно для Нины Ивановны, решившей, что муж задремал, Сергей Павлович громко хмыкнул, а потом рассмеялся.

– Что с тобой, сладкий сон?

– Да я не спал. Вспомнил одну историю. Недавно ко мне пришел один из специалистов и говорит: «Товарищ Королев, кабинет у меня тесен, даже некуда поставить диван».

– Любопытно, что ты ему ответил?

– Вы видите, у меня тоже нет дивана, – сказал я просителю. – А знаете, почему? Чтобы ко сну не тянуло. Но не возражаю. Если большую склонность к отдыху имеете, поставим к вам диван. Ну а письменный стол вынесем, согласны?

– А потом его уволили?

– Нет. Специалист он был неглупый, нужный. Больше года меня избегал. Все это я вспомнил, когда осматривал кабинет Циолковского. Как мудр наш народ «Не место красит человека, – говорит он, – а человв место». – Не без удовольствия добавил: – У меня р бочий кабинет в КБ не больше, чем у Константина Эд ардовича дома.

– Ой, хвастунишка же ты, Сергей. О чем ты еи успел подумать?

– Дел столько, Нина. Сегодня гранки статьи для «Правды» обещали прислать. Завтра хотелось бы побывать на открытии памятника Циолковскому.

– А почему выбрали место у академии Жуков ского?

– Когда-то, в середине двадцатых годов, Циолков ский выступил там с лекцией о полетах на планеты. Там же слушатели создали и первое в мире общество изучения межпланетных сообщений.

– Слышала. И еще у тебя доклад, – напомнил! жена.

– И еще доклад.

Сергей Павлович достал записную книжку. «Сколько лет собираюсь вести дневник, все некогда», – подумав он, рассматривая записи – перепись дел на ближайшив дни. «Напомнить С., проконтролировать М., сообщить П., поздравить Н.», – подумал и дописал: "Гранки «Правда». Убрал книжку во внутрелний карман пиджака и, продолжая разговор, обратился к жене:

– С полигоном целые сутки не связывался. Да, ты, Нина, обещала перевести две статьи из американских журналов.

– Ты невнимателен, Сергей. Первую два дня назад я положила на стол.

– Извини, не заметил. Спасибо.

Машина въехала в Москву. Через полчаса езды по нешумным улицам она остановилась недалеко от площади Коммуны, на Самотечной улице, возле дома 17, где, недавно переехав из Подлипок, жили Королевы. Едва раздевшись, Сергей Павлович подошел к телефону, снял трубку.

– Королев. Соедините меня с КБ.

...17 сентября Колонный зал Дома союзов сверкал огнями. Шло торжественное заседание, посвященное 100-летию со дня рождения К. Э. Циолковского. Это был своеобразный отчет ракетчиков перед общественностью, отчет о том, что сделано страной по воплощелию идей великого ученого. Высоко над столом президиума – портрет К. Э. Циолковского.

Неожиданно в зале зазвучал голос Циолковского, записанный на пленку еще в мае 1935 года: «Теперь, товарищи, я точно уверен в том, что и моя другая мечта – межпланетные путешествия – мною теоретически обоснованная, претворится в действительность».

Выступить с докладами на столь знаменательном юбилейном вечере Академия наук СССР поручила двум выдающимся ракетчикам В. П. Глушко и С. П. Королеву.

– Самое замечательное, смелое и оригинальное создание творческого ума Циолковского, – говорил Королев, вслед за выступлением Глушко, – это его идеи и работы в области ракетной техники. Здесь он не имеет предшественников и намного опережает ученых всех стран и современную ему эпоху. Трудно переоценить все значение предложения Константина Эдуардовича о составных многоступенчатых ракетах и ракетных поездах. По существу, это предложение открыло дорогу человеку в космическое пространство. Он изобретатель, утвердивший приоритет нашей Родины рядом выдающихся изобретений и технических предложений... Он ученый и исследователь, смело прокладывающий пути в новое, еще неизведанное в науке, и тут же как истинный ученый, блестяще научно обосновавший свои открытия. И, наконец, -он горячий патриот Советской Родины, неутомимый труженик и пламенный энтузиаст науки, которой он целиком посвятил и отдал всю свою жизнь...

Зал разразился горячими аплодисментами. Королев мельком взглянул в первые ряды зала. Там сидели Мария Николаевна и Нина Ивановна. Они слушали его с гордостью, радовались его успехам. Матери казалось сказочным сном, что ее Сергей удостоен звания Героя Социалистического Труда. «Как он был прав, когда с юных лет выбрал себе путь в жизни», – подумала она, слушая доклад сына. Нине Ивановне казалось, что муж говорит сухо: читает текст, а не беседует с аудиторией. Ведь не так, наверное, бывало на его лекциях в МВТУ. Дома он внимательно готовился к ним, тщательно подбирал слова, чтобы убедить студентов: ракетная техника – навсегда, что нужны кадры специалистов, много специалистов. После лекций приходил домой довольный, радовался тому, что молодежь растет талантливая, готовая посвятить себя космонавтике...

...А с трибуны Колонного зала Королев продолжал говорить уверенно, все более и более воодушевляясь, вкладывая в каждое слово свое глубокое уважение и преклонение перед гениальной прозорливостью Константина Эдуардовича, бесконечно верившего не только в осуществлени полета человека в космос, но и завоевание всего околосолнечного пространства.

Сергею Павловичу очень хотелось сказать аудитории, что в ракетную технику он пришел после калужской встречи с Константином Эдуардовичем в 1929 году, но сдержался: «Неуместно, – посчитал он, – говорить об этом в официальном докладе, да и нескромно ставить себя рядом с великим ученым».

Тем более что в самом начале доклада он развернул перед собравшимися панораму предстоящих грандиозных дел, которые еще только предстояло осуществить.

– В ближайшее время с научными целями в СССР и США будут произведены первые пробные пуски искусственных спутников Земли. Советские ученые работают над многими новыми проблемами ракетной техники, например, над проблемой посылки ракеты на Луну и облета Луны, над проблемой полета человека на ракете, над вопросами глубокого проникновения и исследования космического пространства...

Зал на это не отреагировал. Большинство посчитали сказанное далеким будущим, если не фантазией.

На пути домой Мария Николаевна и Сергей Павлович сели рядом, а Нина Ивановна с шофером.

Вначале ехали молча. Москва сверкала огнями, сотни мадпин, мчащихся по обеим сторонам улицы, создавали впечатление двух текущих навстречу друг другу многоцветных рек.

Первой заговорила Мария Николаевна. Расчувствовавшись, она взяла руку Сергея Павловича.

– Я счастлива, что дожила до твоего возвышения...

– Что бы я мог достичь без тебя, без твоей помощи в трудные дни... Спасибо тебе за все... И тебе, и Григорию Михайловичу.

– Поедемте к нам, Мария Николаевна, посидим, поговорим, – предложила Нина Ивановна.

– Спасибо, Нина. Время позднее. Да и устала я. Мне ведь скоро семьдесят. Время как летит!

Попросив шофера завернуть на Октябрьскую, где по-прежнему жили мать и отчим, Сергей Павлович спросил:

– Как тебе мой доклад, мама?

– Не обижайся. Я, грешным делом, слушала тебя невнимательно. Ты говорил, а я мысленно перечитала книгу твоей жизни от рождения до появления на этой трибуне, – печально улыбнулась. – Сколько пережито.

– Вот тебе и раз, не слушала. Жаль, – огорчился Королев. – Ну, что же делать, – и достал из папки, где лежал доклад, газету «Правда». – Тут помещена моя статья о Циолковском. Сокращедный вариант доклада. Почитай па досуге...

Ночью 19 сентября CL П. Королев и другие главные конструкторы отбыли на полигон. Все звали: в интересах экономил времени полеты на Байконур совершались шочью. «День – для работы, ночь – для сна», – обыч-яо шутил Главный.

Перед тем как подняться в самолет, Короле" позвонил в ОКБ Д. И. Козлову, ведущему конструктору по Р-7,и напомнил:

– Дмитрий– Ильич! Днюй и ночуй на заводе. Следующая машина нам нужна строго по плану – день в день.

Едва С. П. Королев ступил на землю полигона, как сразу включился в работу. В сопровождении, группы специаАистов Конструкторского бюро и руководителей полигона отправился в монтажно-испытательный корпус. . Предъявив вахтеру пропуск, вошел в помещение. Двухступенчатая межконтинентальная баллистическая ракета Р-7, превращенная в первый в истории космический ракетоноситель, покоилась на ложементах транс-портно-установочного агрегата. Сергей Павлович один обошел ракету, остановился возле того места, где вскоре должен быть присоединен ПС-1. Сергей Павлович надеялся встретить тут знакомого инженера, но его не оказалось. Новый специалист, не зная Главного в лицо, увидев подошедшего, да еще без халата, заметил:

– Не люблю, когда смотрят под руку. Вам что?

– Да так! – опешил Королев.

– Тогда, извините, на экскурсию потом, – и, повернувшись спиной, продолжал работу.

Сергей Павлович вернулся к ожидавшим его специалистам, спросил у руководителя стартовой команды А. И. Носова:

– А почему нет, Александр Иванович, на месте прежнего инженера? Болен?

– Уехал! – и, заметив в глазах Королева недоумение, пояснил: – Отслужил свой срок и уехал.

– Какой срок? – вскипел Главный. – При чем тут срок? Мы еще только все начинаем.

Носов объяснил, что инженер-капитан вышел в отставку и уехал на новое место жительства.

– Бросил такую работу? – непонимающе развел руками ученый. – Ну что за люди пошли?! – и неожиданно попросил: – Возьмите мой самолет, пошлите умного человека к нему и скажите: «Королев очень просит вас вернуться». Так и скажите: «очень просит».

Вспомнил о неприятной встрече с незнакомым специалистом, проворчал:

– А кто это такой у вас тут, новенький? Откуда? Как работает? – И, не дождавшись ответа, сам же и дал ему оценку: – Строгий, кажется, деловой.

Подготовка к подъему первой ракеяно-космической системы шла строго по графику. Последние дни перед вапуском спутника Королев словно летал по главным объектам полигона. Его можно было видеть повсюду: проверял, советовал, горячился, а случалось, и ругался.

Пилюгин застал Королева возле его домика, на скамейке, которую называл «раздумной». От королевского жилья до монтажно-испытательного корпуса, где проводились комплексные испытания спутника, всего с полкилометра, и Николай Алексеевич предложил Сергею Павловичу пойти пешком. Где-то на полпути к МИКу Королев внезапно остановился, будто дорогу ему перебежала черная кошка.

– Взгляни-ка, Николай, на этот грузовичок, – иронически проронил Главный и тут же помрачнел. – Не к добру.

Пилюгин посмотрел на машину. С портрета на лобовом стекле на них смотрел многозначительно, как живой, сам Берия.

– Из тех! Сколько он специально выпустил на волю. Чтут «дорогого» покойничка, – пробурчал Пилюгин.

– Невероятны повороты судьбы, – с горькой усмешкой ответил Королев. – Разве могло взбрести мне в голову! Я, бывший «зек», буду сидеть лицом к лицу с этим палачом, да еще в его кабинете?

Николай Алексеевич промолчал. Он на всю жизнь запомнил вызов на совещание к Берии, который по заданию Сталина курировал атомное и ракетное дело. В тот день всемогущий член Политбюро в начале беседы являл собой саму учтивость, но в середине ее не выдержал и уже не говорил, а рычал, требуя от специалистов сдать ракету на вооружение армии ранее возможных сроков.

– Любил Берия поучать нас, грешных, – вспоминал Королев сороковые годы. – Лаврентий пытался учить уму-разуму даже Курчатова. Великого ученого с мировым именем. Наглец!

– Признаюсь, мы тогда поразились твоей смелости. Не каждый бы решился, как ты, отстаивать срок в три года. Я – побоялся.

– Некуда было деться, Николай, – печально улыбнулся Королев. – Представь себе, что мы согласились с требованием Берии, а потом сорвали бы сроки? И шагать-шагать бы нам с тобой босичком по шпалам до самой Колымы.

– Что верно, то верно. Спасибо маршалу Жукову, он крепко поддержал нас в те годы.

Предъявив пропуска солдату, накинув на плечи белые халаты, ученые вошли в МИК и разошлись каждый по своим делам.

...На бархатном ложе, поблескивая зеркальной поверхностью, лежал шар диаметром 58 сантиметров с четырьмя антеннами длиной в 2,4 и 2,9 метра.

...В последний день перед стыковкой спутника к ракете решили еще раз проверить его систему питания. Техник подключил вольтметр, стрелка недвижима. Еще раз. Стрелка недвижима. К технику кинулся Олег Генрихович Ивановский, заместитель ведущего конструктора по спутнику. Сам подключил вольтметр. Напряжение – нуль! Что же произошло? Аккумуляторная батарея – устройство невесть какое сложное. Где-где, а уж здесь никак не ожидали недоразумений. Лицо инженера вспыхнуло.

Королев шагнул вперед и сразу оценил ситуацию.

– Вскройте, – еле сдерживаясь, не разжимая зубов, выдавил из себя Королев.

Монтажники быстро вскрыли спутник. Развернули блестящие полированные «полуоболочки», достали батарею. Все увидели несколько проводов, оторвавшихся из-за плохой пайки.

– Откуда такая небрежность? Я вас спрашиваю? – обрушился Королев на всех. – Вот из-за этакой расхлябанности наш спутник в космосе остался бы нем как рыба. Десятки людей думали, как сделать, чтобы голос спутника усляшал весь мир. А вы??! Уволить! Домой, по шпалам, пешком! – почти кричал Королев. Потом немного успокоился. – Такое дело делаем, а вы? Табот-пички! – и быстрым шагом вышел из помещения.

Провода тут же заменили, все надежно припаяли и батарею водрузили на место. Подана команда, и спутник заговорил: бип, бип, бил. Вскоре его перевезли в монтажный вал к ракете-носителю, пристыковали и закрыли специальным обтекателем, чтобы не повредить рукотворное «небесное тело» во время прохождения плотных сло&в атмосферы.

...З октября утром у монтажно-испьгтательного корпуса собрались ученые, конструкторы, члены Государственной комиссии во главе с В. М. Рябиковым, все, кто в этот день связан со стартом... Ждали вывоза двухступенчатой ракетно-космической системы «Спутник» на стартовую площадку.

Открылись металлические ворота. Тепловоз как бы вытолкнул размещенную на специальной платформе ракету. С. П. Королев, устанавливая новую традицию, снял шляпу. Его примеру "высокой уважительности к труду, еоздавпюму ото чудо теасиики, згоспедовааст и другие. Королев несколько шагов прошел за ракетой, остановился и по старому русскому обычаю дожелал: «Ну, с богом!»

Последние часы леред пуском вечером нового дия окааалисгЬ самыми друдиыми. С одной .стороны, всем хотелось быстрее, д с другой понимали – не тот случай, чтобы торопиться С. П. Королев в ети часы предельно собран. Его фигура в луыьх прожекторов, которыми в ту ночь освещалось стартовая площадка д сама ракета, казавшаяся каким-то фантастическим сооружением, появлялась то тут, то там. Окояо девятнадцати он уже в который раз зашел на командный пункт и молча посмотрел да присутствовавших там специалистов.

– .Все идет до графику, – успокаивая Главного, доложил А. И. Носов, – не волнуйтесь.

– Лучше, чем ожидал, – добавил Л. А. Воскресенский.

До начала космической эры остались считанные часы. Что ожидало Королева и его соратников? Будет ли 4 октября тем победным днем, о котором мечтал он многие годы? Небо в ту ночь, усеянное звездами, казалось, стало ближе к Земле. И все, кто присутствовал на стартовой площадке, невольно заглядывали в него. Что думал Сергей Павлович, глядя в темное небо, мерцающее мириадами близких и далеких звезд? Может, вспомнились слова Константина Эдуардовича Циолковского:

«Первый великий шаг человечества состоит в том, чтобы вылететь за атмосферу и сделаться спутником Земли», а может, его тревожила другая, неприятная мысль:

"«А если неудача, если в счет не взяты какие-то непредвиденные обстоятельства, может, и пустяковые, как недавно с сигналами спутника?»

За полтора часа до запуска ракеты-носителя С. П. Королев заметил на площадке ведущего конструктора по спутнику М. С. Хомякова, подошел к нему:

– Прошу вас, Михаил Степанович, подняться, – он рукой показал на ракету. – Проверьте в переходном отсеке систему разделения. Как бы не подвела. И еще раз проконтролируйте люки. Доложите мие по шлемо-фонной связи.

У Королева выработалось твердое правило: «Лучше десять раз проверить, чем один раз забыть».

Тут Сергей Павлович увидел инженера, за которым посылал самолет. Специалист вернулся на полигон тем же рейсом. Королев подошел к нему.

– Уже работаете? Ну вот и хорошо. Спасибо, что вернулись. Не люблю менять людей, к которым привык и которым доверяю. Извините, что сорвал вас с новой работы.

– Вам спасибо, Сергей Павлович. Счастлив, что вернулся к любимому делу. Через неделю приедет семья.

– Как с квартирой, зарплатой? Это я проверю сам. Еще раз спасибо вам, – и, пожав руку инженеру, направился к группе главных конструкторов, стоявших в стороне и ожидавших его. Все вместе пошли на заключительное заседание Государственной комиссии. До начала эксперимента оставался час с небольшим.

Слово предоставили С. П. Королеву. Все ждали подробного доклада.

Главный поднялся из-за стола медленнее обычного. Осмотрелся вокруг. И, словно желая получить поддержку, взглянул на Пилюгина, тот молча, одними глазами сказал: «Давай», потом на Глушко, задержал взгляд на маршале Неделине, который не отвел глаз, смотрел по-доброму, открыто, ожидая, что скажет Королев.

– Ракета-носитель и спутник прошли предстартовые испытания. Предлагаю осуществить запуск ракетно-космического комплекса в назначенное время, сегодня, в 22 часа 28 минут по московскому времени. – и сел.

Столь краткое выступление было неожиданно даже для председателя Государственной комиссии. Но он понял: Сергей Павлович хочет избежать ненужных словопрений, уверен в успехе эксперимента.

– Будем голосовать. Кто за предложение товарища Королева? – и первым поднял руку.

Заседание закончилось. Одни специалисты уехали на узел связи, другие – на смотровые площадки. Вскоре на стартовой площадке появился горнист. Ловко вскинув к губам блеснувшую в лучах прожекторов трубу, он заиграл знаменитое армейское: «Слушайте все! Слушайте все!» Звонкое, ликующее «тата-та-та-та» разорвало ночное безмолвие казахстанской степи.

Стартовая площадка опустела. Ракета словно живая «дышала» белым паром. С. П. Королев и Н. А. Пилюгин вошли в пультовую, размещенную в небольшом продолговатом помещении подземного командного бункера. Тут два перископа, хронометры.

Вдоль стен – пульты с тумблерами, рукоятками, кнопками, транспарантами. Возле них – дежурные операторы. Королев и Пилюгин сели за столик, места у перископов заняли Л. А. Воскресенский и руководитель стартовой команды А. И. Носов. Оба они отвечали за пуск ракетно-космической системы.

С. П. Королев снял трубку.

– Королев... Москву... Через полчаса начинаем. Время прежнее. Да, сигнал спутника активный... Лучше всякой музыки... Желательно... Вначале короткое сообщение на радио... Спасибо... К черту, к черту...

Вполголоса, словно боясь нарушить торжественность наступающего момента, говорили между собой присутствующие. Когда до выдачи команды на пуск ракеты оставались считанные минуты, Воскресенский повернулся к Сергею Павловичу. Тот молча кивнул головой.

Замерли у пультов операторы. Наступила полная тишина. Весь внимание оператор пуска старший лейтенант Борис Чекунов.

Одна за другой с короткими интервалами идут команды стреляющего полковника Е. И. Осташева. И наконец завершающая:

– Пустк!

Борис Чекунов нажал кнопку «Пуск».

– Двадцать два часа двадцать восемь минут, – резюмирует Николай Алексеевич Пилюгин. – Точно по графику.

Королев встал, сделал шаг, другой, остановился. В подземелье донесся нарастающий ровный гул двигателей ракеты-носителя.

– Отлично идет! – кричит Воскресенский, не отрывая глаз от перископа. – Выброс струй из сопел ровный, мощный.

Набирая скорость, ракета уверенно мчалась ввысь.

– Спасибо, товарищи, – поблагодарил Королев пускающих, операторов. – Ну что же, пора, – и стал подниматься по крутой каменной лестнице вверх, к выходу из бункера. За ним последовали остальные.

Когда Королев вышел из подземелья, в небе еще висел след от мчавшейся ракеты, напоминавший Млечный Путь. Дорожка, проложенная ракетой, казалось, разрезала на две равные части ночной купол неба. На стартовой площадке собрались все, кто нес вахту на командном пункте, в других укрытиях. Нервное возбуждение не ослабевало. Надо ждать, пока ракета не вынесет спутник на орбиту и тот не споет свое «бип». Прохладный ветерок мчался над степью, гдвгто на горизонте уже появилась узкая полоса зари, отделившая день от ночи. По местному казахстанскому времени – уже 5 октября.

– Есть сигнал, – раздался по открытой связи голос оператора. – Есть. Включаю.

В ту же секунду из динамика над степью полился звонкий, уверенный голос спутника: «бип-бип-бил...»

Все дружно зааплодировали. Кто-то закричал «ура!». Его подхватили остальные. Крепкие рукопожатия, объятия.

Сергей Павлович оглянулся. Келдыш, Глушко, Ти-хонравов, Бармин, Кузнецов, Рябиков, все здесь, рядом, потом взглянул на Пилюгина. Тот стоял взволнованный, безуспешно пытаясь сделать бумажную коробочку.

– Да брось ты, Николай, свои игрушки, – в сердцах крикнул Королев, вырывая из рук друга листок бумаги. – Послушай, какая музыка.

А над полигоном, который с этих минут по праву стал называться космодромом, по-прежнему звенел торжественный голос спутника, будя народы планеты, возвещая им, что отныне на Земле наступила Космическая эра человечества.

– Музыка! Музыка! – дружески ворчал Пилюгин. – Романтик ты, Сергей. Неисправимый романтик.

– И все-таки музыка, какой мир еще не слышал! Ты знаешь, у меня такое чувство... Будь у меня сейчас в руках скрипка.

– Ты и скрипка! – удивился Воскресенский, стоявший невдалеке.

– В детстве я брал уроки игры на этом чудном инструменте. Но Ойстрах из меня не получился.

– Сергей Павлович! – обратился В. М. Рябиков к Королеву. – Народ собрался. Пойди поблагодари их. Люди почти двое суток без сна.

– Это верно. Пойдемте.

Заговорила Москва: "Московское время 6 часов 1 минута. Передаем сообщение ТАСС:

...Успешным запуском первого созданного человеком спутника Земли вносится крупнейший вклад в сокровищницу мировой науки и культуры".

Казалось, всеобщее ликование невозможно унять. Но вот на импровизированную трибуну поднялся Сергей Павлович Королев. Воцарилась тишина. Он не скрывал своей радости: глаза его блестели, лицо, обычно строгое, светилось.

– Сегодня свершилось то, о чем мечтали лучшие сыны человечества и среди них наш замечательный ученый Константин Эдуардович Циолковский. Он гениально предсказал, что человечество не останется вечно на Земле. Спутник – первое подтверждение его пророчества. Шмурм космоса начался. Мы можем гордиться, что его начала наша Родина.

Большое русское спасибо всем!

Королев не привык почивать на лаврах, да и некогда...

Не прошло и недели после запуска первого спутника, как С. П. Королев собрал в ОКБ узкое совещание по второму спутнику, которому придавал особое значение. Когда все собрались в небольшом зале заседаний, Главный сообщил:

– Мне тут товарищи из ТАСС подобрали кое-какие материалы зарубежной прессы. Послушайте:

"Римский ученый, член академии «Дей Лиичен» Бе-ниамино Сегре, узнаю о спутнике, сказал: «Как человек и как ученый, я горжусь триумфом человеческого разума, подчеркивающим высокий уровень социалистической науки», – прочитал Сергей Павлович и, повернувшись к Василию Павловичу Мишину, попросил; – Почитайте «Нью-Йорк тайме», пожалуйста.

– «Успех СССР прежде всего показывает, что это – величайший подвиг советской науки и техники, – начал Мишиа. – Такой подвиг мог быть совершен лишь страной, располагающей первоклассными условиями в очень широкой области науки и техники».

Сергей Павлович раздал тассовские листы своим коллегам, а сам сел ва стоя и занялся деловыми бумагами.

– Нет, вы послушайте, товарищи, что нипгет Джозеф Каплан, – воскликнул В.П.Глушко. – «Если русские запустили такой спутник – 83,6 килограмма, – значит, они могут поднять и более тяжелый». Этот крупный ученый верно мыслит. Он возглавляет Национальный комитет США по проведению международных геофизических исследования, его мнение уважатот. Любопытно, что они скажут, когда мы поднимем сразу полтонны, да еще с первыми космическими путешественниками, – с нескрываемым удовольствием добавил профессор В. В. Парии.

– Пока пресса констатирует лишь факт нашего успеха, не заглядывая в завтра, – оторвавшись от дел, бросил Королев.

– Рано. Дай им прийти в себя, осмыслить, – рассмеялся Глушко.

– Заявление Гурмана Оберта.

– Немецкого ракетчика. Он жив еще! – удивился Парин.