1

Все получилось именно так, как и предсказывал вчера в Париже Алкиной.

Между Лонгвиллем и поселком ходили скоростные экспрессы, так что дорога до места заняла менее получаса. Чиновник в мэрии, назвавшийся Стивеном Пауэром, был мил и разговорчив, и через несколько минут Жюль знал о поселке все, что представляло хоть какой-то интерес. Более того, Стивен Пауэр оказался настолько любезен, что предложил ему единственный свободный коттедж на берегу, а потом еще и обеспечил Жюля списком врачей, практикующих в поселке. Шестым в списке значился доктор Арчибальд Спенсер. Прекрасный радиолог, известный специалист, не пожалеете, сударь!..

Коттедж оказался обычным, двухэтажным, выстроенным по типовому проекту. Внизу кухня, прихожая, гостиная (или, если хотите, кабинет), а на втором этаже спальня и ванная. Как только Жюль вошел внутрь, загорелся неяркий свет. Жюль снял куртку и открыл дверь в гостиную.

В углу гостиной имел место прекрасный инком фирмы «Тейлор Электроникс лимитед». Средний гражданин владеет от силы тридцатью процентами его возможностей. Под компьютером лежали инструкция по пользованию жилищем и план поселка. Инструкцию Жюль бросил на стол, а план развернул. Поселок был под завязку набит бассейнами, кегельбанами, теннисными кортами, площадками для кроссбола и тому подобными сооружениями. Жюль отправился на кухню. Кухня оказалась автоматическая, последней модели, разрекламированной по всему миру полгода назад, с рисивером сети «Сэплай». Шикарная оказалась кухня. Впрочем, желающие (вернее, не желающие с ней возиться) могут пользоваться услугами баров и ресторанов, которых в таких местах великое множество. Это вам не леса и болота, где сырость, грязь и еда всухомятку. Такое было лет пять назад, когда ликвидировали группу Короля Лира.

Жюль поднялся на второй этаж. Ванная была обычная, спальня тоже. Самоэкранирующиеся стекла в окнах, широкая кровать, рассчитанная на двоих, стена в изголовье украшена ковром. Рисунок ковра примечателен: голова тигра с разинутой пастью. Тигр серебристый — символ этой страны.

Жюль спустился вниз, открыл справочник «Сэплай», отыскал нужные коды и набрал их на пульте перед нишей. Через минуту звякнул звонок. Жюль распахнул дверцу рисивера и нашел в нише упакованные в пакеты плавки, полотенце, халат и пляжную сумку. Вскрыл разукрашенные рекламой упаковки, побросал принадлежности в сумку и отправился купаться.

На пляже было весьма малолюдно. Несколько человек одетыми лежали на топчанах и читали книги. В беседке сидела в обнимку какая-то парочка. На Жюля никто внимания не обратил. Он зашел в кабинку и переоделся. А когда вышел из кабинки и отправился к ближайшему топчану, читающие отложили свои книги и повернулись в его сторону. Он немедленно задрал нос, небрежно бросил на топчан штаны и сумку, скинул туфли и побежал к воде. На бегу он обнаружил, что солнце светит не так уж и ярко, что океан совсем не голубой, а скорее серый, и, делая последний шаг, он понял, что это не самый умный поступок в его жизни. Но отступать было уже поздно, и он, глубоко вздохнув, бросился в воду.

По-видимому, он не заорал лишь потому, что вопль еще в горле превратился в ледышку. Вода была не просто холодная, она обожгла, как кипяток, она впилась в тело миллионами острых иголочек и стянула череп стальным тяжелым обручем. Жюль хотел было сплавать к буйку и обратно, но понял, что судороги наступят раньше, чем он доберется до буйка, и придется орать банальное: «Спасите!» Впрочем, сразу выйти из воды — значило потерять авторитет в глазах смотревшей на него общественности, и потому Жюль окунулся по шею и повернулся лицом к берегу. Люди разглядывали его с восторгом и изумлением, в беседке парень рвал с себя рубашку, а девушка обреченно хватала его за руки. Жюлю стало ее жаль, и он выбрался на берег.

— Бр-р-р! — крикнул он парню, после чего тот сразу же успокоился. Жюль, с трудом сдерживая себя, чтобы не побежать, неторопливо отправился к своему топчану и принялся что есть мочи растираться полотенцем.

— Неосторожно! — прогудел сзади чей-то голос.

Жюль обернулся. На соседнем топчане сидел широкоплечий брюнет лет тридцати пяти в желтом спортивном костюме.

— Почему? — спросил Жюль.

— Можно схватить воспаление легких! — насмешливо сказал брюнет. — Не хотите ли согреться?

Он достал из своей сумки фляжку и открутил крышку.

— Здесь у меня коньяк, — пояснил он. — А неосторожно потому, что вода сейчас не блокируется, не сезон. Вот летом, когда на пляже ступить негде, и все готовы выложить денежки…

Коньяк был как нельзя кстати, и Жюль отказываться не стал. По телу тут же разлилось тепло.

— Армейская, — сказал Жюль с уважением, возвращая фляжку.

— Да, — сказал брюнет. — Я бывший военный.

— А я космонавт, — сказал Жюль. — Возможно, тоже бывший. Во всяком случае, в настоящее время лечащийся.

— Авария?

— Да… Облучение. Здесь на реабилитации после госпиталя.

— Понятно, — сказал брюнет, и усмешка пропала с его лица. — Анхель Санчес, эколог.

Жюль тоже представился и пожал протянутую руку. Рука оказалась крепкой.

— Здесь совсем неподалеку бассейн с подогревом, — сказал Санчес, наблюдая, как Жюль одевается. — И не слишком дорого.

— Деньги меня пока не интересуют, — высокомерно сказал Жюль. — Деньги интересуют страховую компанию.

Санчес кивнул, пряча фляжку в сумку.

— Вы в Гринкоусте недавно?.. Что-то я вас раньше не видел.

— Да, — сказал Жюль. — Только сегодня прилетел. Вон мой коттедж. Милости прошу!

— Да нет, спасибо, — отказался Санчес. — Вы еще не обедали?

— Увы!..

— Если не любите кушать дома, то могу посоветовать вам «Сиреневую веточку». Приличная европейская кухня… Сколько нужно времени, чтобы вы приготовились?

— Час-полтора, — сказал Жюль, натягивая туфли. — Душ там, то, се…

— Хорошо. Душ — это вы правильно решили, душ после такого купания — обязательно… Тогда в три часа. Встретимся прямо в «Веточке». Найдете дорогу?

— Думаю, найду.

Санчес, кивнув, ушел, а Жюль отправился в свою новую обитель и занялся неизбежными хлопотами вселения. Для начала ввел в тейлор свой личный код, чтобы ребята могли организовать с ним пару сеансов. Береженого, как говорится, Бог бережет… Потом заказал себе постельное белье и разные мелочи, необходимые человеку для нормальной жизни на новом месте. Подумав, заказал еще вечерний костюм и отправился принимать душ. После душа он посидел и поизучал план поселка, а потом достал из ниши рисивера заказанный костюм.

2

Ресторан действительно оказался недалеко. Двухэтажное здание, выполненное, как и коттеджи, по типовому проекту: полупрозрачные колонны с подсветкой изнутри, между которыми летом обычно располагаются столики с плетеными креслами, стены из мимикроида, экранированные стекла, на крыше обязательная модель ракеты, рвущейся в холодное небо. А когда он поднялся наверх, в собственно ресторан, ему захотелось смеяться. Внутри царил пресловутый стиль «космическая опера». Не хватало только псевдокосмонавтов в оранжевых скафандрах, плавающих перед носом клиентов в ожидании чаевых. Увы, как оказалось, радовался он рано. Скафандры все-таки были. Если, конечно, можно было назвать скафандрами ту униформу, в которую одевались здешние официантки. В отличие от космических защитных одежд она больше открывала, чем скрывала. Впрочем, он тут же признался себе, что зря раздражается: девочки выглядели весьма эффектно.

— Жюль!

Он оглянулся. Санчес был уже здесь. И не один. Рядом с ним сидели две дамы. И какие дамы!.. Жюль тут же изобразил на своей физиономии самую светскую улыбку, на которую был способен, и подошел к столу.

— Вот, девочки! — сказал Санчес. — Это тот самый Жюль, покоритель здешних вод.

— Лина. — Невысокая молоденькая брюнетка протянула руку, которую Жюль тут же с готовностью пожал.

Имя второй женщины — обладательницы огромной шапки голубых волос и таких же голубых глаз — оказалось Белла.

— Вообще-то я Арабелла, — сказала она, беззастенчиво разглядывая Жюля. — Но друзья зовут меня Беллой.

Подошла официантка. Пока Санчес делал заказ, Жюль исподтишка разглядывал женщин. С курортными проститутками ему встречаться еще не приходилось. Наверное, потому что он до сих пор не бывал на курортах. Арабелле, на его взгляд, было не больше двадцати трех — двадцати пяти, а Лина и того моложе. Обе одеты в короткие серебристые, едва скрывающие ягодицы, юбки и сильно открытые спереди блузки-безрукавки. Как дань погоде, на спинках кресел висели пестрые переливающиеся не то халаты, не то плащи.

Интересно, которая из двоих предназначена мне, подумал Жюль.

Санчес, наконец, разобрался с официанткой.

— Жюль — космонавт, — сказал он. — А девочки — студентки, учатся в Лонгвильском университете.

Улыбки, подаренные Жюлю, были столь очаровательными, что ему и взаправду захотелось стать космонавтом.

— Вы эколог? — спросила Лина.

— Нет, — сказал Жюль. — Я не из КСЭС. Я — орбитальная гелиоэнергетика.

— А мы с медицинского. Здесь на практике.

— Угу, — сказал Жюль. Ему вдруг показалось, что вечер станет элементарной потерей времени.

— А вы не кригер? — спросила Белла.

— Нет, — сказал Жюль.

— Я обожаю военных.

— Это нынче модно, — сказал Жюль.

— Причем здесь мода? — Белла возмущенно фыркнула. — Это же настоящие мужчины. А их сейчас давят. Вся мировая общественность протестует. Разве вы не знаете?

Да, подумал Жюль, мировая общественность крепко защищает Ассоциацию. Только мировая общественность ничего не знает об Ультиматуме. Хотел бы я посмотреть на мировую общественность в тот момент, когда она о нем узнает!..

— Какие кригеры? — сказала вдруг Лина. — Разве ОН может быть кригером?

Жюль удивленно взглянул на нее. Лина сидела, откинувшись на спинку кресла и уронив руки на колени. От улыбки не осталось и следа, взгляд девушки был строг и печален.

— Не удивляйтесь, — шепнул Санчес. — На нее иногда находит. Ее мать, будучи беременной, попала под удар цунами на побережье. Лишь чудом спаслась.

Он легонько шлепнул Лину по обнаженному плечу. Та вздрогнула, лицо ее оттаяло.

— Сестра, ты как? — спросил Санчес.

Лина улыбнулась ему и кивнула головой.

Сестра, подумал Жюль с удивлением. Похоже, я ошибся. Проклятые стереотипы!.. Ведь может же быть и простой интерес к космонавту. Космонавты, как известно, на каждом углу не валяются.

— Мне кажется, в вас говорит зависть! — Белла продолжала прерванный разговор. — Всегда в центре всеобщего внимания были вы, а теперь ваше место заняли кригеры.

— Космонавты здесь не причем, — сказал Жюль.

— Кригеры тоже! — сказала Белла.

— Не буду с вами спорить. Честно говоря, я далек от этих проблем. Мы наверху занимаемся наукой, а не политикой.

Белла осуждающе покачала головой.

— Сейчас такое время, — сказала она, — что каждый должен быть политиком. Разве нарушение прав человека касается не каждого гражданина Земли? Даже если этот человек кригер?..

Жюль возвел очи горе. Санчес хохотнул.

— Ну как, тяжело? — проговорил он сквозь смех. — Напор нашей Беллы не всякий выдержит! — Он сделал паузу, ровно такую, чтобы фраза зазвучала двусмысленно, и продолжал: — Ладно, девочки. Не нападайте на гостя! Не всем же интересны эти проблемы!

Подали обед.

— Я голоден как волк, — предупредил Жюль. — Так что извините, друзья!..

Они переглянулись, и разговор прекратился. Блюда перед Жюлем были незнакомые, но чертовски аппетитные на вид. А потом оказались и чертовски вкусными. Когда Жюль покончил с супом, Санчес сказал:

— Вы как из тюрьмы вырвались!

Жюль усмехнулся.

— Знаете ли, Анхель, клиника немногим отличается от тюрьмы! Кашки, кисельки, диета… Черт бы ее подрал!

Они весело рассмеялись. Особенно заразительно хохотала Арабелла.

— Вы опасная женщина, Арабелла! — прошептал Жюль, склонившись к ее уху.

— А вы, мне кажется, опасный мужчина, — проговорила она сквозь смех.

— Даже после клиники.

Разговор возобновился. Их крепко интересовал космос, и Жюль едва успевал отвечать на сыплющиеся с трех сторон вопросы. Проверка подготовки получилась основательная. Впрочем, знакомые ребята из космонавтов говорили ему, что это почти везде так. Видно, тяга к космическому у людей в крови. Кто-то даже сказал, что это безусловный рефлекс. Как чувство голода или либидо.

Потом они пили коньяк, опять ели, снова пили. Разговор потек совсем пустой, о популярных музыкальных группах и современной моде, о яхтах и лыжах, о любви и дружбе. Потом кресла женщин оказались рядом с креслом Жюля, и он начисто перестал фиксировать всю эту болтовню, потому что справа ежеминутно упиралась ему в плечо упругая грудь Арабеллы, а когда он от нее отодвигался, то слева натыкался на такие же прелести черненькой Лины. Он медленно, но верно доходил, а бандит Санчес даже не собирался прекращать это безобразие. Потом, наконец, все выдохлись, и женщины пошли привести себя в порядок. Жюль с Санчесом вышли на открытую площадку проветриться.

Оказалось, уже наступил вечер, и на улице изрядно потемнело.

— Ну как? — спросил Санчес.

— Они меня совращают, — пожаловался Жюль.

— Вот как? — Санчес хохотнул. — Было бы странно, если бы они этого не делали. Они же женщины! Разве ты этого не заметил?

— Заметил! — веско сказал Жюль. — Лина очаровательна!

— А Арабелла?

— О-о-о! — Жюль закатил глаза.

— Прекрасно! Дарю!

— Которую?

— А хоть обеих! — Санчес снова хохотнул.

— Благодарю, — сказал Жюль проникновенно. — Королевский подарок!.. Вот только что я буду делать сразу с двумя? Я, одинокий больной космонавт?..

— Ну хорошо, хорошо, — проговорил Санчес. — Одну провожу я. Только предпочел бы, чтобы на мою долю досталась сестра.

— Почему?

— Потому что пораньше хочу сегодня лечь баиньки. — Он потянулся. — Уж лев в ночи разинул пасть…

Жюль замер. Это был пароль, но пароль с сегодняшнего дня аннулированный и замененный новым. А этим пользовался еще Генрих до своего исчезновения. Поэтому Жюль и ухом не повел.

— Ты пишешь стихи? — спросил он.

— Нет, — сказал Санчес равнодушно. — Это строчка из стихотворения одного поэта. Его звали Генрихом…

— Гейне, что ли?.. А как дальше?

Санчес зевнул и снова потянулся.

— Пошли к девчонкам.

Они вернулись за стол. Вечер был продолжен. Жюль лез из кожи вон, чтобы поддержать веселое настроение, но Санчес, похоже, потерял интерес к беседе. Сначала он коротко взглянул на Лину, и девушка тут же отодвинулась от Жюля, затаилась в своем кресле, поблескивая черными глазенками, как маленький пугливый зверек, и только слушала, как синеокая Арабелла хмельным голосом вкручивает Жюлю что-то насчет того, какими должны быть подруги у космонавтов, по-прежнему старательно прижимаясь к нему великолепным телом. Потом Санчес принялся зевать, чуть прикрываясь рукой и тут же обтирая ею лицо, как после купания. Жюль понял, что пора расходиться. Он полез в карман за кредитной карточкой, но Санчес запротестовал.

— Нет-нет! — сказал он. — Ты гость, Жюль! Так что плачу сегодня я.

Жюль пожал плечами. Санчес подозвал официантку и расплатился.

— Ничего, — сказал он. — Будет еще и твоя очередь. Не в последний раз встречаемся… Пошли, сестра!

И тут Жюль увидел, что маленький зверек смотрит на него с сожалением и надеждой. Черт, подумал Жюль, неужели я произвел на нее такое сильное впечатление своими дифирамбами космосу и космонавтам?

— Пошли, Лина! — повторил Санчес.

— Вы проводите меня, герой космоса? — пропела Арабелла.

— Да-да, конечно! — спохватился Жюль, переводя взгляд на нее. — Разумеется.

В дверях Лина снова оглянулась.

— Да перестаньте вы пялиться на нее, Жюль! — повысила голос Арабелла.

— Анхель ее с первым встречным не отпустит, не тот он парень!

— А вы, Арабелла?

— Во-первых, Жюль, Белла… Ведь мы же друзья?

Жюль кивнул.

— А во-вторых, я женщина свободная. — Она поджала губы. — С кем хочу, с тем и иду!

Жюль поспешно сыграл отступление. Он учтиво помог ей облачиться в этот самый не то халат, не то плащ. Он предложил ей руку и свел по лестнице, придерживая за локоток, когда ее особенно сильно заносило. Внизу он изобразил покорную готовность идти за ней хоть на край света.

— Давно бы так! — удовлетворенно проворковала Арабелла. — Только знаете, Жюль, давайте лучше я вас провожу.

— Удобно ли это будет? — усомнился Жюль.

— Удобно, удобно!.. Разве у нас не эмансипация?.. И потом я живу далеко. Вы и дорогу-то обратно не найдете!

— А как же вы? — спросил Жюль лукаво.

— О, как-нибудь доберусь! Я ведь здешняя, меня тут каждая собака знает.

Тем более, что возвращаться ты будешь утром, подумал Жюль.

Он обнял ее за плечи. Она тут же с готовностью прижалась к нему, и они потащились. Окружающая обстановка вполне располагала к любви. Было довольно тепло, одуряюще пахли незнакомые деревья, отовсюду заливались на разные голоса какие-то птицы. Словно на дворе была весна. Фонари горели редко и слабо, и Жюль с Беллой целовались в тени каждого дерева. Из-под расстегнутого плаща-халата пыхало таким жаром, что Жюлю становилось не по себе. А когда они перебирались от дерева к дереву, она щебетала о какой-то ерунде, а он пересыпал ее щебетание междометиями и обдумывал сложившуюся ситуацию.

Могло, конечно, что-то и получиться, хотя ее интерес к нему носил, кажется, только сексуальный характер… Может быть, все-таки попробовать? Или подождать до следующего раза?.. И не давало ему покоя то, что за прошедшую половину дня он так и не связался с Артуром и потому вынужден плутать в темноте.

Так он и колебался до самого своего коттеджа, не зная, как поступить. С одной стороны, Санчес был весьма любопытной зацепкой, а с другой — провалы чаще всего и происходят от излишней торопливости.

— А вы знаете, Белла, — сказал Жюль, когда они дотащились до места, — ведь у меня нет презервативов.

Белла коротко хохотнула.

— Ну и беда! — сказала она утробным голосом. — А «Сэплай» на что?

— Вы знаете, Арабелла, — повторил он с сомнением, — все-таки я сегодня очень устал. Дорога, сами понимаете…

Беллу словно ударили. Глаза ее сузились, лицо вспыхнуло, пальцы судорожно тронули застежки на плаще. Она вполголоса выругалась и побрела прочь, опустив голову. Видимо, в ее жизни это был первый случай с подобным исходом.

— Может быть, вас все-таки проводить? — крикнул Жюль ей вслед.

Она только дернула плечами и, не оборачиваясь, прибавила шагу. Вот-вот бросится бежать.

Потерпи, девочка, подумал Жюль. Я еще утолю твое любопытство. Дай мне только срок, чтобы приготовиться. Видит Бог, сегодня мне играть в эти игры еще рано.

Он набрал код на замке и, открыв дверь, вошел в прихожую. Вспыхнул свет. Жюль внимательно осмотрелся. Потом прошел в гостиную и снова внимательно осмотрелся. Все вещи лежали на своих местах, да и чутье подсказывало ему, что никто в его отсутствие сюда не заходил.

— Дорогу осилит идущий, — сказал он вслух, достал из кармана «карандаш» и включил его.

«Карандаш» тревожно замигал красным.

3

Утром Жюль облазил весь коттедж. «Жучков» напичкали предостаточно, но телекамер он не обнаружил, и это его успокоило. Работать под видеоконтролем было бы уж совсем паршиво.

Хотя с какой стати сразу ставить меня на видеоконтроль, подумал Жюль. Я ведь пока только на подозрении, а если на каждого подозреваемого заводить видеоконтроль… Этак ни аппаратуры, ни кадров не хватит!.. Однако, когда же это я получил «жучка» на куртку? Ай да Арабелла! Профессиональная работа!

Он снял куртку с вешалки и отправил ее в утилизатор. Потом заказал себе новую, темно-зеленую, водонепроницаемую и без всех этих разноцветных клапанов и сверкающих молний. Когда куртку прислали, он проверил ее «карандашом» и, сняв таким образом подозрение с местного отделения «Сэплай», обследовал весь свой гардероб. «Жучков» в одежде не было. Аппаратура же в стенах коттеджа его пока не очень волновала.

Завтракать он решил дома. Заказал продукты, загрузил ими кухонный комбайн и, когда тот удовлетворенно заурчал, отправился в гостиную смотреть «Всемирные новости».

Ничего сногсшибательного за истекшие сутки на планете не произошло. Где-то хорошими темпами строились весьма важные объекты, где-то не менее важные объекты ломались, кто-то куда-то плыл, кто-то откуда-то летел. В веренице сообщений не ощущалось никакой особой тревоги, а потому все это было от Жюля далеко-далеко, как будто и не на Земле вовсе.

Внимание его привлекло сообщение из Северной Франции. Блокированная там банда Лаваля, воспользовавшись ротозейством стоявших в оцеплении, вырвалась из мешка, разгромила в процессе прорыва одно из подразделений ЮНДО и рассыпалась. Как всегда юндовцам не досталось ни одного трупа, который можно было бы опознать. И опять осталось неразгаданным, как они осуществляют самосожжение… В Торонто убит уполномоченный ЮНДО. Фотография. Лицо Жюлю незнакомо… После этого пролили бальзам на раны: в Италии удалось накрыть еще один подпольный склад оружия. Десятки тысяч единиц вооружения, сотни тонн боеприпасов. И никакой зацепки. Одни обгоревшие трупы… Ассоциация открещивается от всех дел, объявив, что за индивидуалов она ответственности не несет.

Крепко сидят, сволочи, подумал Жюль. Мы же чаще всего работаем по-школярски. А как работать иначе, если у них сплошные профессионалы? И отец военный, и дед военный, и прадед военный, и седьмая вода на киселе три века назад порох нюхала! И каждый работает там, где живет, где местность знает до последнего кустика, где его каждая кочка спрячет! А наши вынуждены сидеть по дырам, потому что идет настоящая охота. А из дыры много не накомандуешь!.. И ведь куда бьют, сволочи, в самое сердце! Понимают, что ЮНДО без профессионалов — плакат на стене!.. И попробуй, зацепись: везде доведенные до отчаяния травлей террористы-одиночки. Хоть и торчат за ними уши FMA, но уши — это еще не доказательства.

Он сплюнул и пошел завтракать. Позавтракав, связался со штурманом Дальнего Космического Флота Сергеевым. Того на месте не оказалось. Как и следовало ожидать. Тогда Жюль связался с бортмехаником «Крыма» Гиборьяном. Анри оказался на месте, и они мило побеседовали минут десять. Анри объявил, что «Крым» в ближайший месяц будет на профилактике, так что разговаривать с ним позволительно хоть каждый день. А найти его Жюль может либо дома, либо на борту корабля — как повезет. Жюль порадовал Гиборьяна известием, что хорошо устроился, и поплакался о скуке, которая его здесь ждет. Анри посоветовал ему почаще обращать внимание на женщин, тогда скучать будет некогда. На том и распрощались. Анри у себя на Куру отправился трудиться, а Жюль решил, что пора нанести визит к доктору.

4

Жюль стоял перед воротами и смотрел на окна особняка. Особняк оказался современным, двухэтажным, с крышей, покрытой энергетическими панелями. Решетка вокруг особняка оказалась старинной, по-видимому, вывезенной из Европы, с вензелями и чьим-то давно забытым гербом. Ворота в решетке оказались широкими, высокими и закрытыми на модерновый кодовый замок. На воротах висела массивная бронзовая доска с надписью «Арчибальд Спенсер, доктор медицины».

Красивая была доска. И решетка красивая. Как и весь особняк. А доктор Спенсер хоть и не был красив, но был чрезвычайно нужен Жюлю. И потому Жюль был несказанно удивлен, когда понял, что сейчас уйдет отсюда. Вот только сделает вид, будто ему очень понравилась доска. Исключительно как любителю старины!.. Откуда же ему, обыкновенному туристу, знать, что доктор Спенсер никакого отношения к старине не имеет. Это известно лишь тем, кто знает, что доктор Спенсер не столько доктор медицины Арчибальд Спенсер, сколько резидент Восточного сектора Секретного отдела ЮНДО (псевдоним Артур), но ему, Жюлю Карне, космонавту на реабилитации, ничего подобного известно быть не может.

Жюль послюнявил палец, потер им доску, потом резко повернулся на каблуках и пошел прочь.

Странно, думал он. Словно паралич воли… Словно кто-то запрещает мне войти туда!.. А вот сейчас развернусь и двину обратно! Должен же я встретиться с Артуром! Это же все планы рушатся! Вот сейчас…

Ничего не произошло. Ноги по-прежнему несли его все дальше и дальше от явки, словно ими управлял кто-то со стороны.

И Жюль вдруг успокоился, ибо понял, что так и должно быть; что все происходящее, вроде бы и противоречащее здравому смыслу, на самом деле ничему не противоречит; что все это происходит исключительно и только в его интересах. Понимание шло изнутри, из самых глубин души. Если бы Жюля спросили, откуда он это взял, если бы у него поинтересовались, на основании каких фактов он это решил, он бы не смог ответить. Он просто знал, ПРОСТО ЗНАЛ. Как знают, что есть солнце и ветер, что за ночью всегда приходит день, что не рождаются дети без матери. Он знал это не сам, а словно со стороны, и словно со стороны он видел себя, лжекосмонавта и лжебольного, лжерубаху-парня и лжелюбимца женщин, а фактически одного из лучших диггеров ЮНДО, обладающего не только огромным опытом конспиративной работы, но и с некоторых пор умением включиться в партнера. Он смотрел на себя со стороны и думал о том, что все идет прахом, что весь план, разработанный Алкиноем и Грэмом, летит к дьяволу.

Направленное инфразвуковое воздействие, понял он вдруг и с облегчением вздохнул. Потому что это была уже не какая-то чертовщина, это был нормальный материализм, без мистики и фантазии. С этим вполне можно было двинуть в город, по платному экранированному каналу связаться со своими и поставить их в известность об угрозе срыва операции.

Эта мысль его успокоила окончательно. Он быстренько сориентировался, вспомнил вызубренное расписание экспрессов «Гринкоуст — Лонгвилль» и направился на вокзал. Не пройдя и ста метров, он обнаружил за собой хвост. Хвост был настолько примитивен, что Жюль даже засомневался: не случайное ли совпадение? Слишком уж этот молодой человек походил на сыщиков из детективных фильмов — серая шляпа, серый плащ, пустые глаза и неослабный интерес к витринам магазинов. Для вящей убедительности не хватало только вчерашней газеты с круглой дырой посреди полосы… Жюль сыграл с молодцом в «лабиринт» и после четвертого поворота убедился, что это действительно соглядатай.

Потрясающее нахальство, обиделся Жюль. За кого меня принимают?.. Сбросить этого лопуха не составит труда даже школьнику!

Однако интуиция подсказывала ему, что действовать надо осторожно. Жюль решил качнуть маятник, повернулся и пошел соглядатаю навстречу. Встретившись с подчеркнуто-равнодушным взглядом шпика, он не удержался и подмигнул. Никакой реакции на выходку не последовало: шпик не спеша проследовал мимо.

Жюль раскачивал маятник минут десять, автоматически засекая всех окружающих, и вскоре обнаружил, что хвост двойной. Прикрытием серого молодчика была парочка влюбленных. Эти работали вполне профессионально. Во всяком случае, страсть, с которой они целовались, когда Жюль проходил мимо, выглядела очень натурально. Для полного правдоподобия в этих поцелуях не хватало только некоторой доли сексуальности. Можно было, конечно, поискать и еще прикрытия, но Жюль посчитал, что это было бы уже слишком, да и времени до экспресса оставалось немного. Поэтому он быстренько сбросил всех троих и помчался на вокзал, представляя себе, как они там сейчас сзади испуганно мечутся, пытаясь понять, куда он исчез, и как им теперь не до поцелуев.

На перроне, перед тем, как сесть в вагон, Жюль окинул взглядом толпящихся вокруг попутчиков. Подозрительных вроде бы не было. Он облегченно вздохнул и отправился на свое место.

5

В Лонгвилле, выйдя из вагона, он еще раз огляделся и только после этого двинулся к стоянке такси перед Северным вокзалом. Ехать решил на ретро: меньше шансов оставить след.

На стоянке было полно свободных машин, и Жюль подивился доступности этого вида транспорта в Лонгвилле. Как правило, такси с живым шофером шли нарасхват.

Подойдя к ближней машине, Жюль обнаружил, что она пуста. Не было водителей и в других машинах. Жюль принялся растерянно озираться и, наконец, обнаружил хозяев ретро. Водители стояли кружком около фонарного столба и о чем-то судачили.

— Эй! — крикнул Жюль.

Таксисты разом обернулись и с удивлением посмотрели на него, однако с места не сдвинулись. Тогда Жюль подошел к ним сам: не кричать же «Эй!» еще раз.

— Господа! Кто подвезет одинокого усталого мужчину?

Господа особого желания не выразили, только один, пожилой таксист в старомодной униформе, сказал ему:

— Мистер, вы, по-видимому, нездешний?

— Точно, — сказал Жюль. — Я космонавт, с севера… А как вы, простите, догадались?

— Все здешние знают, что мы сегодня бастуем. Вон там, за углом стоянка автоматов… Впрочем, космонавта я бы мог подвезти. Просто так, в качестве подарка.

— Это за что же такая милость? — спросил Жюль.

— А у меня младший сын на Луне!.. Одну минуточку.

Таксист вернулся к товарищам, о чем-то с ними пошептался. Те с интересом посмотрели на Жюля, один из них хлопнул приятеля по плечу. Пожилой пригласил Жюля в машину.

— Куда едем? — спросил он, прогревая мотор.

Жюль назвал адрес ближайшего к Станции Экранированной Связи кафе.

— Далековато. — Таксист покачал головой. — Но космонавта отвезу. Слово старого Хесуса — кремень!

Он плавно сдвинул машину с места, разогнал ее и аккуратно вписал в поток транспорта, движущийся по улице. Автомат-такси тут бы постоял со своим локатором.

— Вы у нас отдыхаете или как? — спросил таксист.

— Отдыхаю, — сказал Жюль. — После трудов праведных.

— Мой Уго тоже скоро прилетит в отпуск, — сказал таксист. — Через два месяца. В самую-то непогоду.

— А по какому поводу у вас забастовка? — спросил Жюль.

— О-о! — воскликнул таксист. — Это мы в поддержку кригеров.

— С каких это пор кригеры стали нуждаться в поддержке таксистов? — удивился Жюль.

Шофер усмехнулся.

— Вы там в космосе как за каменной стеной, — сказал он. — Ничего не знаете… Прошли те времена, когда кригеры жили в свое удовольствие. Взялись за них и, надо сказать, взялись основательно! Вот мы и бастуем.

— А какое вам дело до кригеров?

— А дело нам до них самое прямое!.. У меня старший сын — кригер, у большинства моих приятелей сыновья тоже кригеры.

— И где же теперь эти кригеры?

— Да уж не в космосе, конечно! — Таксист рассмеялся. — Где им надо быть, там они и есть!

Все ясно, дядя, подумал Жюль. Партизанит твой старший сын, ждет, пока ему дырку во лбу прокрутят.

— Вот вы мне скажите, мистер, — проговорил таксист. — Как же это получается?.. Всегда кригеры нужны были, самыми уважаемыми людьми у нас считались!.. А теперь что же? Ни к чему?

— Так Договор же заключили, — сказал Жюль. — Зачем они теперь?.. От кого защищаться?

— Э-э, нет! — Таксист погрозил в пространство пальцем. — Вот вы говорите, не нужны. А кто защитит город от банд? Вам хорошо, вы приехали и уехали! А каково фермерам?.. Каждый день кого-нибудь грабят.

Так кригеры же и грабят, хотел сказать Жюль. Но не сказал — ни к чему. Вместо этого предложил:

— Обратитесь в ЮНДО.

Таксист посмотрел на него с возмущением, словно Жюль предложил ему нечто противозаконное.

— Нет, — сказал он. — Уж лучше обратиться к самому дьяволу!.. И вообще, я дальше ехать не могу… Совсем забыл, что приятель просил помочь. Так что извините, мистер, но…

Он подкатил к тротуару и остановил машину.

— Сколько с меня? — спросил Жюль.

— Ничего, — сказал таксист. — Старый Хесус космонавтов возит бесплатно. Еще раз извините… Тут не так уж и далеко до вашего кафе. Пройдете по этой улице и через три квартала повернете направо. Или вызовите автомат-такси.

Он укатил.

Странный старик, подумал Жюль. Отец кригера… И, кажется, очень не любит ЮНДО… Стоило бы запомнить номер! Впрочем, ладно, если что, найти его будет нетрудно.

Он осмотрелся, отыскал на ближайшем доме табличку и прочел название улицы. Вспомнил карту города, сориентировался и убедился, что отсюда до Станции Экранированной Связи ближе, чем от кафе. Но теперь ему на Станцию совсем не хотелось. Он вдруг понял, что ему там делать нечего. Алкиной ему просто не поверит.

И в самом деле, уважаемый, с чего это вы взяли, что наш боевой товарищ, наш Артур, уже шесть лет сидящий в Тайгерленде резидентом и столько сделавший для нашего дела, вдруг занялся какой-то чепухой. Инфразвуковым генератором он, видите ли, людей пугает!.. Вы в этом уверены? Ах, вы в этом не уверены, вам просто кажется! А может быть, вам покажется, что и ЮНДО уже не ЮНДО, и что мы все стали платными агентами Ассоциации… Да, вы тоже наш давний боевой товарищ и вы тоже очень много сделали для общего дела, но это еще не дает вам права!.. Ну, и так далее, Алкиной — мастак на подобные речи… Да и то правда: фактов ведь действительно нет. А как объяснишь, что старый боевой товарищ это просто знает?.. Знает, и все!

Жюль вздохнул и решил, что, раз уж он сюда приехал, надо хотя бы позаботиться о посылке.

6

На Центральном почтамте он задержался ненадолго. В международном отделе получил адресованную ему посылку, вскрыл контейнер и вытащил из него кейс. Потом направился в отдел местных пересылок. Здесь досмотр отправлений уже не производился, и все оказалось гораздо проще. Впрочем, в Париже Алкиною с его полномочиями было не сложнее: ЮНДО — это вам не какая-то частная сыскная контора. Жюль открыл кейс, коробку с пистолетом упаковал в отдельную посылку, а пеленгатор, замаскированный под стандартный радиоприемник фирмы «Фаулер», оставил в кейсе. Там же остались и таблетки активатора, выполненные в виде упаковок бетазина. Потом Жюль снял две свободных ячейки, оплатил аренду их на три месяца вперед, ввел в обе ячейки свой шифр и код «Пересылка по требованию адресата». Коробку с пистолетом он положил в одну ячейку, а кейс в другую и, запомнив номера ячеек, закрыл их. Больше дел у него в городе не было, но ему почему-то очень не хотелось возвращаться в Гринкоуст, и он решил провести день в городе. А заодно и посмотреть потом, как будут реагировать на его отсутствие те, кто по неизвестным причинам им заинтересовался.

Он погулял в одном из парков, потом не спеша пообедал, потом еще пару часиков погулял, потом посидел в каком-то баре, разглядывая веселящуюся публику. Никто не обращал на него внимания, и он спокойно размышлял о создавшейся ситуации. Ситуация складывалась не слишком перспективная. То, что из особняка Спенсера на него шло какое-то воздействие, срывало все разработанные еще в Париже планы, ибо работа без связи всегда не более чем плутание в потемках. Но это было еще не самое страшное, гораздо страшнее было то, что и к своим за помощью обратиться он не имел никакой возможности, ибо его сразу бы спросили, почему он не выходит на связь с Артуром. И если бы он назвал действительную причину, его бы просто-напросто сочли сошедшим с ума. Тем более теперь, после лечения у Бакстера в Швейцарии… И все гораздо хуже еще и потому, что через пять дней Артур сообщит: агент на связь с ним не вышел, Алкиной тут же закрутит свою машину, и тогда от ответа уже не уйдешь. Да еще если эта возня в Гринкоусте насторожит Ассоциацию… Да еще если Ультиматум окажется совсем не блефом, как считает Грэм… И получается всего-то у него пять дней, за которые он должен определить, каков интерес у Ассоциации в этом курортном городке на берегу океана. Вообще-то положение, конечно, не безнадежное, бывало и хуже, но что-то в нынешнем деле не то, не как всегда, и это внушает опасения…

Он еще посидел немного, потом решил, что пора все-таки на вокзал, но добираться решил пешком. Он не отдавал себе в этом отчета, но явно стремился оттянуть возвращение в Гринкоуст.

Он расплатился, покинул бар и через некоторое время вышел на площадь Республики и окунулся в огромную толпу бездельников, собравшихся в город со всего побережья в поисках новых развлечений. Людской поток закрутил его, вынес на проспект Свободы. По вечерам проспект закрывался для транспорта, и толпа двигалась прямо по проезжей части. Здесь царствовал кинематограф, и вечер был до краев наполнен огнями и какофонией многочисленных рекламных панно.

Ну-ка, ну-ка, сказал себе Жюль. Поглядим, что предлагают тут жаждущим повеселиться.

Он не спеша двинулся вдоль проспекта. С обеих сторон на него смотрели гнусные уроды и обольстительные красотки, куда-то к верхним этажам зданий стартовали умопомрачительные космические корабли, отправляющиеся к неизведанным мирам, то тут, то там занимались любовью средневековые короли и их златоволосые и голубоглазые фаворитки. Лица королей были унылы, словно они отбывали очередной срок в лагере для рецидивистов, а фаворитки с чувством исполняемого долга освобождали свои прелести от тяжелых парчовых нарядов.

Толпа выла от восторга.

— Ой, девочки! — тараторила рядом с Жюлем какая-то девица. — Смотрите! «Снежное лето»!.. Дэвид Пирсон в главной роли!.. Пойдемте, а?

— Да отстань ты со своим Пирсоном! — отвечали ей. — Тоже мне звезда!.. Гора мускулов при птичьем мозге!.. Пойдем лучше на «Солнечную рапсодию». Какие там съемки — закачаешься! А какая любовь!!!

— Ребята! — орал стриженный наголо парень в серебристом комбинезоне.

— Святой Сильвестр! Вот куда надо идти!

Жюль поднял голову. С рекламного панно на него смотрел мужественным взором этакий красавец. Как сказал бы Анри, «гроза всех женщин мира». Вокруг панно бежала надпись: «По вашим многочисленным заявкам! Только у нас и нигде больше! Копия изготовлена еще в прошлом веке! Целостность сюжета гарантируем! Наш девиз — никаких купюр!»

— А кто это? — спросил Жюль у парня в серебристом комбинезоне.

Тот присвистнул.

— Ты что, дядя, с Луны свалился?! Это же Рэмбо! Сильвестр Сталлоне! Первый святой для всех посткригеров!

— А второй святой кто? — не удержался Жюль.

Парень презрительно рассмеялся.

— Шел бы ты, дядя, отсюда!.. Чего торчишь около нашего клуба? — Он выругался. — А может быть, ты, дядя, еще и пацифист? Во!.. — Парень вынул руки из карманов и показал приличных размеров кулачище.

— Что вы, что вы?.. Терпеть не могу пацифистов! — сказал Жюль и быстренько затесался в толпу. Удалившись от шального посткригера, он снова поднял голову. Над рекламным панно со святым Сильвестром светилось фиолетовым название клуба. «Огненные меченосцы», прочел Жюль.

Вот теперь еще и посткригеры появились, подумал он. Мало было нам просто кригеров, мало было нам пэйсивкригеров, так получите еще и посткригеров. Уже и юнцы туда же!.. А вот и еще любопытная штука… Весь мир говорит о разоружении, и вдруг такая вспышка интереса к военной теме. И интерес этот, боюсь, совсем не академический! Не «А ну-ка, как оно там было, у предков?»… С душком интерес этот и с тяжелым душком: не жареным ли попахивает?

Он двинулся дальше, разглядывая рекламы, и скоро обнаружил, что среди фантастических боевиков и любовных мелодрам, среди блэкхорэфилмз, слащавых музыкальных псевдотрагедий и прочей дребедени военные ленты занимали не менее половины репертуара. Было много фильмов двадцатого века, которые, судя по очередям у касс, пользовались немалой популярностью. Попадались и новые современные ленты. Их, правда, насчитывалось всего штук пять: нынешнее кино редко касается военной темы, ибо все, что можно сказать о войне и мире, давно уже сказано. И не хотят ведь люди сидеть дома, тянет их на массовое видео!..

Жюль не спеша шел по проспекту, читая названия лент. Чередой тянулись светящиеся строки, включающие в себя слово «солдат»: от японского фильма «Солдат императора» до бразильского «Солдаты в джунглях Амазонии». Чуть в стороне сиял бравый герой из советского боевика прошлого века «Одиночное плавание».

Прибавится забот социологам и социопсихологам, подумал Жюль. Особенно, если процесс станет тянуть на глобальность. А как будут потирать руки апологеты изначальной природной агрессивности человека!.. Где-то наши умники допустили промашку.

Вспышки и вопли стали действовать ему на нервы. Он выбрался из толпы и свернул в неширокий переулок. По сравнению с залитым огнями проспектом слабоосвещенный переулок показался ему черным коридором, и Жюль поневоле прибавил шагу. Впрочем, переулок оказался коротким, и через пару минут Жюль вышел на параллельную проспекту Свободы улицу.

Тишины не было и здесь. По улице неторопливо, как равнинная река, катился поток демонстрантов. Над колонной плескались зелено-голубые знамена Всемирного Союза Пацифистов. Среди демонстрантов были и пожилые люди, и молодежь. Многие катили перед собой коляски с детьми.

Жюль остановился у витрины какого-то кабака. Посетители кабака высыпали наружу и глазели на демонстрантов. Слышались одобрительные и осуждающие возгласы.

— Все ходят! — сказал Жюлю усатый толстяк, держащий в правой руке полную кружку пива. — Не ходить надо, а кишки кригерам выпускать!

— Так уж сразу и кишки? — усомнился Жюль.

Толстяк негодующе взмахнул кружкой. Пиво плеснулось на асфальт.

— Именно кишки! — сказал он. — А то мы их уговариваем… «Не будете ли вы так любезны, мистер, — прогнусавил он, передразнивая кого-то, — продать государству ваш автомат?.. Ах, вы еще не решили, что с ним делать?.. Хорошо, мы подождем, нам спешить некуда, за нами история!» — Он снова взмахнул кружкой. — А когда дожидаемся решения мистера, получаем еще одного вооруженного бандита.

— Ну, это не всегда, — сказал Жюль.

Глаза толстяка сверкнули.

— Не всегда, — согласился он. — Но и имеющихся случаев с избытком! Вы посмотрите, что по миру делается… Разбой, вылазки, демонстрации… Хорошо, у нас еще тихо. Эти, — он кивнул на колонну демонстрантов, — не в счет. Тихо ходят… А на тех молодежь смотрит. Вот уже новые кригеры появились. Которые и армии-то в глаза не видели. Погодите, дождетесь, они еще покажут себя. Не вы, так они вам кишки выпустят. — Он погрозил в пространство кулаком.

— И какой же вы видите выход? — спросил Жюль.

— А выход очень простой! — сказал толстяк. — Нашли у тебя оружие — становись к стенке. И из твоего же оружия!.. А сопляков — в лагерь, на перевоспитание…

— Ну, это не ново, — сказал Жюль. — Это мы уже слышали, и не раз!

Колонна вдруг споткнулась, притормозила, заколыхалась, словно матерчатое полотнище.

— Кригеры! — заорал кто-то истошно.

Жюль увидел, как вынырнула из следующего переулка толпа дюжих молодцев в серебристых комбинезонах и врубилась прямо в стену демонстрантов. Замелькали над головами дубинки, завизжали женщины. Откуда-то возникли полицейские «джамперы», зависли над толпой, понеслись сквозь рев дерущихся малоразборчивые команды. И тут впереди, где разворачивалась битва, отрывисто протатакал автомат. Сейчас же из темного переулка, по которому несколько минут назад проходил Жюль, ширкнуло пламя. Один из «джамперов», висящих над толпой, лопнул и начал разваливаться на куски. Жюль бросился на асфальт и закрыл голову руками. Лежа, он услышал, как ширкнуло еще раз. Грохот взрыва потонул в тысячеголосом вое: по-видимому, граната взорвалась в толпе. Больше выстрелов не было, уши заложило от тоскливого нытья полицейских сирен.

Жюль оторвал голову от асфальта. Перед ним метались обезумевшие от ужаса люди. Прямо на середине улицы полыхали обломки «джампера». Чуть в стороне валялась раздавленная детская коляска. Разговорчивый толстяк сидел на тротуаре, неловко привалившись к стене левым плечом. На полураскрытых губах его надулся и лопнул красный пузырь, и из уголка рта потянулась тонкая струйка крови. Мертвые глаза удивленно смотрели на Жюля. Пивную кружку толстяк из руки так и не выпустил.

И тогда Жюль вскочил и, на всякий случай пригибаясь, в два прыжка достиг угла и бросился в темноту переулка, где скрывался неведомый гранатометчик.

7

Утром ему стало совсем плохо.

Вот и второй день прошел, думал он. А вокруг по-прежнему темнота!.. Хорош диггер, нечего сказать! Вместо того, чтобы заниматься делом, мотается по другому городу, мечется из угла в угол, а уж про конец похождений и вспомнить стыдно. Вместо того, чтобы быстро уйти с места инцидента, взял и ввязался.

Он вспомнил, как хладнокровно, ударом кулака уложил вчерашнего гранатометчика, и содрогнулся от омерзения. И тут же содрогнулся еще раз. От недоумения. Потому что этот гранатометчик был не первый убитый им человек. Не первый, не второй и даже не десятый. Жюль давно уже потерял счет кригерам, которых он уничтожил собственными руками. Не в бою, не в облаве и не при прочесывании леса, а вот так — один на один — когда либо он тебя, либо ты его. И давно уже угрызения совести стали настолько слабыми, что воспринимались не более, чем щекотка для души, а такого омерзения и вообще никогда не было, даже в самом начале, когда он убил первого — молодого арабского террориста, члена одной из экстремистских группировок, не признавших на ту пору решений международной конференции по Ближнему Востоку.

Да что же это такое, сказал он себе. Может быть, я все-таки не долечился?.. Может быть, все это лишь порождения больного воображения?.. И у Артура нет никакого инфразвука, и хвоста вчера не было?.. И надо же, в конце концов, заниматься делом!

Мысль, которая явилась в этот момент, показалась ему любопытной. Он подошел к тейлору и набрал номер, который дал ему позавчера чиновник из мэрии. На экране появилось лицо Пауэра.

— Здравствуйте, господин Карне! — Пауэр приветливо улыбнулся. — Как отдыхается? Чем могу быть полезен?

— Здравствуйте, господин Пауэр! — сказал Жюль. — Отдыхается прекрасно, спасибо… Есть одна просьба.

— Слушаю вас.

— Видите ли, господин Пауэр… У меня есть приятель, тоже космонавт. Его скоро спишут по возрасту, и он хотел бы остановиться в этих местах, в Гринкоусте.

— Все ясно, господин Карне! Ему нужен коттедж.

— Да, но он хотел бы что-нибудь этакое, необычное, с выкрутасами какими-нибудь. Чтобы коттедж был большой и чтобы у него была башенка на крыше.

Пауэр понимающе кивнул.

— Такие коттеджи дорого стоят, господин Карне. Да и хозяева могут не согласиться…

— Это уж не наша забота! Деньги у моего приятеля есть. А хозяев он будет уговаривать лично. Нужна лишь наводка — сами понимаете!..

— Мне все ясно, господин Карне. Список получите через несколько минут.

— Сколько я вам должен?

— О, не беспокойтесь. Такие справки бесплатны. — Чиновник отключился.

Жюль пошел на кухню и, ознакомившись со справочником местной почтовой фирмы, набрал серию кодов. Через несколько минут он достал из рисивера оставленный в Лонгвилле кейс. Информацию о пересылке тут же заблокировал личным кодом. Береженого Бог бережет… Потом полистал каталог сети «Сэплай», заказал себе радиоприемник фирмы «Фаулер» и кейс и тут же отправил оба предмета в утилизатор. Потом открыл свой кейс, достал свой «Фаулер» и сунул его в карман куртки.

Когда он вернулся в гостиную, прострекотал принтер. Пауэр прислал обещанный список. Жюль взял в руки план поселка и наметил маршрут. Потом надел куртку и отправился на прогулку. Дойдя до первого поворота, проверился. Хвоста не было. Это ему не понравилось. Он достал «карандаш», включил его. «Карандаш» тут же ожил.

Ай да парни, подумал Жюль. Когда только успели?..

Определив частоту сигнала, он успокоился: «жучок» не должен был помешать.

Гуляющих на улицах было довольно много. Двигались, как и Жюль, неспешным прогулочным шагом, в основном по двое-по трое. Одиночек почти не было. На всякий случай Жюль фиксировал, но никакого интереса — ни скрытого, ни открытого — к нему не проявляли.

Солнце было занавешено плотной пеленой, но ветра почти не ощущалось. Жюль сделал вывод, что дождя вряд ли следует ожидать, и на улицах все время будет многолюдно.

Он шел по тротуару, равнодушно бросая взоры на номера коттеджей и с интересом разглядывая встречных женщин. Когда попадались особенно симпатичные, он позволял себе присвистнуть и, обернувшись, проводить их долгим взглядом. Кавалеры проходили мимо него с сытым самодовольством на физиономии, словно владельцы породистых рысаков, презрительно отворачиваясь от его лихого посвиста. За оградами метались вдоль сеток взмыленные любители тенниса. С разных сторон доносились многочисленные плотные удары по мячам и сопровождающие их крики любителей кроссбола. Из ресторанов вытягивались навязчивые запахи готовящихся и тут же поглощаемых блюд. Каждый отдыхал как мог и как умел.

А Жюль шел и размышлял, почему Ассоциация выбрала для неизвестной ему цели именно Гринкоуст. Что было в этом курортном местечке особенного, чего не могло быть в больших городах, где можно скрыть целую армию и спокойненько обделывать свои темные делишки?.. Хотя нет, тут он не прав, темными делишками Ассоциация не занимается. Это делают упыри, которые прикрываются ею. Кого-кого, а упырей в такие моменты всегда хватает — почему бы и не пошуровать под шумок!..

Через пять минут он добрался до первого адреса. Домик действительно не был похож на все окружающие. Башенка над его крышей выглядела как-то очень странно. Она была так же уродлива, как уродлива бородавка на лице красивой женщины. Она создавала впечатление чего-то лишнего, постороннего, ненужного. Он прошел мимо коттеджа, слегка замедлив шаги. «Фаулер» молчал. Жюль вздохнул и отправился к следующей архитектурной уродине.

Вся работа заняла два часа. «Фаулер» ни разу не подал признаков жизни. Жюль был спокоен — иного результата и не стоило ожидать: это самообман. Уж слишком бы просто и неинтересно все бы тогда оказалось!.. Нет, это самообман. Во-первых, вряд ли они пользовались аппаратурой, которая при остронаправленной передаче давала бы паразитные излучения достаточной для «Фаулера» мощности. А во-вторых, если бы чувствительности его и хватило для их регистрации, то для начала надо было бы оказаться около передатчика именно в момент сеанса, а это выглядело уж слишком маловероятным. Тем не менее, порядок есть порядок, и совесть теперь в некоторой степени чиста. Хоть одно направление, да отработано.

Жюль зашел в парк, раскинувшийся напротив последнего прощупанного «Фаулером» особняка, немного походил по аллеям и все тем же прогулочным шагом отправился домой. Зашел во встретившуюся по дороге аптеку, где купил парочку упаковок бетазина. Выйдя из аптеки еще раз проверился и хвоста опять не нашел.

Дома он снял куртку и отправил ее в утилизатор. Вместе с упаковками купленного лекарства в правом кармане. Пусть голубчики поломают себе голову: то ли он знает о «жучках», то ли просто курток не носит больше одного дня. Потом достал из кейса полученные по почте упаковки и положил их на столик в спальне. Потом вспомнил, что у больных рядом с лекарством всегда находится вода. Он наполнил стеклянный графин и отнес его в спальню, добавив к получившемуся натюрморту еще и стакан из кухонного набора.

И понял: как ни крутись, как ни обманывай себя, как ни отрабатывай другие направления, а без визита к Артуру не обойтись. Потому что все остальное может оказаться лишь элементарной потерей времени. А начальство зря не торопит!.. И выдерживая марку, он отправился на кухню заказывать себе новую куртку.

8

Как только Жюль назвал в переговорное устройство свою фамилию и болезнь, ворота, перед которыми он стоял вчера утром, отворились. С трудом преодолевая все нарастающее воздействие, он медленно прошел по дорожке, усыпанной красным песком, и поднялся на крыльцо. Дверь открылась. Он вошел и остолбенел: перед ним стояла малышка Лина. Она удивленно смотрела на него. И воздействие тут же исчезло.

— Извините, — пробормотал Жюль. — Мне к доктору Спенсеру.

Лина повернулась и, все так же не говоря ни слова, вышла. Жюль растерянно посмотрел ей вслед и удивился своей растерянности. Да что же это такое, сказал он себе. Ну ладно, она не ожидала меня здесь увидеть… А я-то что? Ведь, помнится, она говорила, что учится на медицинском, а здесь на практике…

— Доктор примет вас, — сказала Лина, появляясь из дверей, ничем не отличающихся от входных. — Пройдите, пожалуйста, сюда, в кабинет.

— Здравствуйте, Лина! — сказал Жюль.

— Проходите, пожалуйста! — повторила Лина настойчиво.

— Благодарю вас! — Жюль пожал плечами. Он понятия не имел, как себя с нею вести.

Спенсер сидел за столом и работал с компьютером.

— Слушаю вас, — сказал он, подняв голову. — На что жалуетесь?

— На жизнь, — сказал Жюль и произнес новый пароль, который Артур должен был получить позавчера утром.

Выслушав отзыв, Жюль приложил палец к губам и достал «карандаш». Артур рассмеялся.

— Не надо. Меня давно уже не слушают.

Они поздоровались.

— А мне повсюду насовали, — сказал Жюль.

— Это естественно, — ответил Спенсер. — В мертвый сезон всех новеньких так встречают. Приехал бы летом…

— И кто же это? Разведка Тайгерленда?

— Тайгерлендскую разведку ликвидировали еще шесть лет назад. Даже архивы в Париж вывезли… Но люди наверняка остались. Видимо, пристроились к Ассоциации. Или она их сама отыскала… Когда прибыл?

— Позавчера.

— А почему вчера не пришел?

— Пытался. Хвостов понавешали.

— И чем занимался?

— Устроился. Съездил в Лонгвилль, присмотрелся.

— И каковы впечатления?

— Неспокойно.

Спенсер встал из-за стола и прошелся по кабинету.

— Да, — сказал он. — Неспокойно. Что-то затевается… Знать бы, что!.. С чем тебя послали?

— Выяснить причины гибели Генриха.

— Гибели? — Спенсер удивился. — По-моему, я не докладывал о гибели, я докладывал об исчезновении.

— Алкиной считает, он погиб. Слишком много времени прошло. Нашел бы способ отозваться.

— Алкиной считает! — Спенсер усмехнулся. — Ему там, конечно, виднее, в Париже… Что требуется от меня?

Жюль прислушался к своим ощущениям. Опять что-то не так, подумал он. Словно кукла передо мной. Живая кукла…

— Какие инструкции ты получил от Алкиноя? — спросил он.

— Инструкции? — Спенсер пошевелил пальцами, словно попытался поймать что-то в воздухе. — Я должен помогать тебе в твоих действиях. Как я понимаю, ты — агент с неограниченными полномочиями.

Жюль улыбнулся.

— Ну что ж, — сказал он. — В таком случае мне хотелось бы знать имена всех, кого можно заподозрить в связях с Ассоциацией.

— Всех?! — Спенсер хмыкнул. — Из постоянно живущих можно подозревать каждого второго!.. Тайгерленд был сверхмилитаризованной страной. Тут все, кто не работал на иностранных туристов, в той или иной мере были связаны с военно-промышленным комплексом… Впрочем, список я тебе к завтрашнему дню подготовлю. Только знаешь, по этому списку надо целый год работать. И не одному тебе, а целой следственной группе!

Жюль помолчал.

— Хорошо, — сказал он. — В таком случае, что ты думаешь о некоем Анхеле Санчесе?

— Анхель Санчес? — Спенсер задумался. — Подожди… Это же родной брат моей медсестры-практикантки. Интересовался я им, было дело. Ничего особенного… Кригер. В подполье не был. В настоящее время работает в Экологической Службе. Если мне память не изменяет — инспектором. Должен быть в картотеке у Грэма. Правда, там таких сотни тысяч… Почему ты им заинтересовался?

— Вертелся вокруг меня позавчера. В ресторане угощал…

— Так ты же по легенде космонавт! Человеку могло быть просто интересно с тобой пообщаться. Чтобы потом похвастать в кругу друзей! Мало ли какие причуды бывают у людей.

— Возможно, — сказал Жюль.

А мне он хвастал знакомством с Генрихом, подумал он. Произнося пароль… Таковы уж причуды у эколога Санчеса.

— Ну ладно, — сказал он. — Мне пора. Связь у меня только через тебя. Так что передай Алкиною, что я приступил к выполнению задания.

— Подожди, — сказал Спенсер. — Дискету с историей болезни оставь у меня. Болезнь — тоже легенда?

— Да. В общем.

— Тогда я зарегистрирую тебя. И сочиню результаты осмотра. — Он наклонился к селектору. — Лина!