О том, что в технологическом институте случилось новое несчастье, Скалли и Молдеру сообщили в самом начале рабочего дня. Ничего конкретного звонивший сказать не мог, поскольку расследование только начиналось.
      Когда напарники добрались до лаборатории «Мэйхан», там уже вовсю кипела работа. На полу, рядом с цилиндрической емкостью, на которой было написано «Жидкий азот», лежал безголовый труп в белом халате. Сам пол был усыпан какими-то осколками и ошметками весьма неаппетитного вида.
      — Это все, что осталось от его головы, — сказал представитель коронерской службы. — Судя по состоянию тела, смерть наступила около половины первого ночи.
      — Кто? — поинтересовался Молдер.
      — Доктор Арнольд Китс.
      — Убийство? — спросила Скалли.
      — Пока неясно. Эксперты разбираются. На всякий случай решили снять пальчики. Нас вызвал, — полицейский заглянул в блокнот, — доктор Фрэнк Нолет.
      — А где он сам?
      — Уехал домой. Он прав, здесь не слишком удобная обстановка для работы.
      — Похоже, беднягу макнули в жидкий азот, — сказал коронер, глядя на безголовый труп.
      Один из полицейских снял общий вид лаборатории телекамерой. Потом останки собрали, упаковали в мешок и унесли. От Арнольда Китса остался лишь нарисованный мелом силуэт на полу.
      — Бр-р! — Молдера передернуло. — Никогда бы не подумал, что человеческая голова может так разлететься.
      — В органических материалах, на которые подействовал жидкий азот, при замерзании возникают сильные внутренние напряжения, — пояснила Скалли. — Они делают материалы очень хрупкими. Мне как-то демонстрировали подобную картину. На рыбе.
      — А теперь такой эксперимент произвели на человеке. — Молдер подошел к эксперту, обрабатывающему клавиатуру компьютера. — Есть что-нибудь?
      — Увы, все смазано. Это ж клавиши, а не рукоятка ножа или бутылка. Эксперт освободил стул. — Можете работать. Кстати, когда мы пришли, компьютер был включен. Мы ничего не трогали.
      Молдер сел и тут же сказал:
      — Скалли, иди-ка сюда.
      Скалли подошла, глянула на дисплей. Молдер находился в каталоге, озаглавленном «Теория». Список файлов занимал весь экран. Большинство их были датированы вчерашним либо позавчерашним числом. Кроме двух.
      — «Кейман», судя по всему, — это файл Арни Китса, — сказал Молдер. — Его закрыли в ноль тридцать одну.
      Скалли посмотрела на колонку, содержащую время закрытия файлов. И сказала удивленно:
      — Посмотри, кто-то открыл файл под названием «Артур» уже после нуля тридцать одной.
      — Да, — сказал Молдер. — И работал с ним почти пять часов.
      В колонке закрытия значилось «5.23».
      — Это наверняка был не Китс. — Скалли посмотрела на Молдера. — Он просто не мог сидеть за компьютером в это время.
      — Не мог, — согласился Молдер. — Кто-то убил его и почти всю ночь проработал с файлом «Артур». Получается так.
      — Получается… — Скалли перегнала курсор на файл «Артур» и нажала клавишу «Enter».
      Компьютер пискнул. На дисплее появилось сообщение «Введите пароль».
      — Жаль, не открыть. Но, помимо умершего Артура Грейбла, пароль явно известен кому-то еще.
      — Попробуй-ка набери пятнадцать шестьсот двадцать шесть.
      Скалли, сама не зная зачем, набрала. Скрипнул винчестер. Дисплей погас. А потом на нем появился график — отдаленно смахивающая на гиперболу: кривая в осях координат. Скалли удивленно посмотрела на Молдера.
      Тот тронул клавишу «Page Down». График сменился длинной — в две строчки формулой. Молдер повторил операцию. Формула сменилась новым графиком.
      Молдер нажимал клавишу снова и снова. И, повинуясь ей, графики и формулы принялись менять друг друга с калейдоскопической быстротой. Наконец Молдер успокоился, вернул на дисплей первоначальную кривую и с невинным видом глянул на напарницу.
      — Откуда ты узнал пароль? — Удивление прорвалось в голосе Скалли. Молдер словно не слышал.
      — Думаю, это работа Артура Грейбла по тем же уравнениям аэродинамики, над которыми работали и остальные. Посмотри-ка на этот график… Кто-то продолжил работу над ним сегодня ночью, через шесть месяцев после гибели автора.
      — Это я понимаю! — Скалли тряхнула напарника за плечо. — Но откуда ты узнал пароль?
      Молдер хитро улыбнулся, вытащил из кармана сложенный вчетверо лист бумаги, развернул.
      И Скалли увидела знакомые серебристые звездочки, корявые цифры и пять раз написанное — вкривь и вкось — число 15626.

      Когда Молдер остановил машину возле приюта, Скалли заметила:
      — Ведь он вчера не убирал лаборатории. Во всяком случае, охрана не видела, чтобы он приходил.
      — Человек, работающий в институте, может найти много способов проникнуть туда, минуя охрану! — Молдер выключил зажигание.
      — Человек, — сказала Скалли. — Но не аутетик. Что ты себе вообразил?
      Молдер повернулся к ней и отчеканил:
      — Я знаю одно. В его бумажной игрушке оказался пароль. И мы хотя бы должны выяснить, как он к нему попал! Чем черт не шутит, вдруг между ним и доктором Грейблом существовала какая-то связь… Я возьму на себя Фуллера, а ты побеседуй с хозяйкой.
      Скалли вспомнила вчерашний разговор с аутетиком:
      — Не завидую я тебе. Как ты думаешь его расшевелить?
      — А я знаю?! — Молдер посмотрел на напарницу беспомощным взглядом. — Сам себе не завидую. Но попробовать надо! Чувствую, что Фуллер в этом деле не случайный прохожий.
      Сегодня миссис Стоуди была еще более неприветлива.
      — Роланд еще спит.
      Напарники переглянулись.
      — Он всегда так долго спит? — спросила Скалли.
      — Да нет. — Хозяйка пожала плечами. — Впервые такое… Впрочем, он очень изменился после вчерашнего разговора с вами. Его все время что-то беспокоит. По-моему, вы его очень сильно напугали.
      — А в котором часу он вчера лег? — спросил Молдер.
      — В половине десятого. Он работает через день. Вчера у него был выходной.
      Роланд стоит возле черной машины и смотрит на дом с высоким крыльцом. На ступеньках мама.
      — До свиданья, Роланд! — говорит она. — Мы будем часто видеться.
      Роланд начинает плакать. Потому что ему страшно и грустно.
      Машина исчезает. На месте машины — темнота. Из темноты выходит доктор Сорнуэл. У него нет головы. Она лежит на полу. Возле камина в комнате для занятий.
      Роланд смотрит на голову и понимает, что ошибся. Это голова доктора Китса. Потому что на ней нет крови. А доктор Сорнуэл должен быть весь в крови.
      — Роланд, открой дверь!
      Голова смотрит на него строго. Как миссис Стоуди…
      Раздается щелканье клаветуры. Кричит Ародинамическая Труба. Пищит замок на двери работории.
      — Какой у тебя номер? — спрашивает голова.
      — Три и пятнадцать, — говорит Роланд.
      — Здравствуй, Роланд! — Голова улыбается. — Ты любишь звездочки? Ты хочешь работать в лаборатории?
      Роланд кивает. И вновь видит дом с высоким крыльцом.
      — До свиданья, Роланд! — говорит мама. — Мы будем часто видеться.
      Щелкает клавиатура. Кричит Ародинамическая Труба.
      — До свиданья, Роланд! — говорит мама.
      Щелкает клавиатура.
      — До свиданья! Мы будем часто видеться…
      Кричит Труба.
      — До свиданья! До сви… — Роланд зажал уши. И проснулся. В комнате было совсем светло. Рядом стояла миссис Стоуди.
      — Роланд, ты почему спишь в одежде?
      Роланд сел на кровати и убедился, что она права: на нем были куртка и штаны, в которых он обычно ходил в работорию.
      — И вчера ты тоже спал нераздетым! — Миссис Стоуди покачала головой. Ладно, давай-ка переоденемся. К тебе гости. Они хотят с тобой побеседовать.
      В дверях стояли мужчина и женщина, от которых ему становилось плохо. И сейчас ему тоже стало плохо. К тому же сегодня у женщины не было платка со звездочками. Роланд отвернулся от нее и поманил миссис Стоуди.
      Та села рядом, склонилась.
      — Я не должен с ними беседовать, — шепнул Роланд прямо ей в ухо. А она шепнула в ответ:
      — Кто тебе сказал! Помнишь, я тебе уже говорила, что ты слишком застенчив? Это хорошие люди, Роланд, хорошие.
      Раз миссис Стоуди так считает, значит, эти люди и в самом деле хорошие. Пусть у них и нет сегодня звездочек… Но Роланду все равно было плохо.
      Спальни в приюте находились на втором этаже.
      Когда миссис Стоуди открыла дверь нужной комнаты, ее обитателю явно снился кошмар. Лицо Фуллера было искажено гримасой страха, нижняя губа прикушена, руки метались по одеялу. Будто искали что-то и не могли найти…
      Хозяйка определенно имела большое влияние на своих питомцев. Во всяком случае, когда, разбудив Фуллера, она шепнула ему несколько слов, тот сразу успокоился.
      А Молдер решил сегодня провести разговор на самой дружеской ноге — может быть, так удастся наладить с аутетиком контакт.
      — Привет, Роланд! — Молдер подошел к открытому платяному шкафу. — Ого, да у тебя рубашек больше, чем у меня! — Он снял с вешалки ближайшую, сиреневую, в крупную клетку. — Вот эта, я думаю, тебе очень пойдет. Ты согласен?
      Фуллер помотал головой:
      — Не-а, зеленая лучше.
      — Зеленая? — Молдер принялся перебирать рубашки. — Сейчас найдем!
      Он чувствовал, что его поведение весьма смахивает на сюсюканье, но как, скажите, вести себя с человеком, чей ай-кью не превышает семидесяти?..
      — Привет, Роланд! — сказала Скалли. — Миссис Стоуди, можно вас на секундочку?
      Женщины удалились.
      Молдер наконец отыскал рубашку нужного цвета.
      — Вот эту зеленую? Прошу! — Он подал рубашку Фуллеру, чувствуя себя полным идиотом. — Значит, тебе нравится работа в институте, да, Роланд?
      — Угу. — Роланд принялся расстегивать пуговицы на куртке.
      — Я слышал, ты хорошо там работаешь. — Молдер поежился от нелепости прозвучавшей фразы. — А ты помнишь, как получил эту работу?
      Роланд снял куртку и остался в белой футболке, сквозь которую рельефно проступили мышцы.
      «А ведь он вполне мог справиться с Китсом», — подумал Молдер.
      — Человек поговорил с миссис Стоуди.
      Молдер насторожился и сделал все, чтобы его настороженность не вырвалась наружу.
      — Что за человек? — Вопрос прозвучал мягко и ненавязчиво.
      «Не исключено, что я и вправду кретин, — подумал Молдер. — Возможно, Скалли права, и этот парень ни в жизнь не сумеет оценив интонацию заданного вопроса… Все возможно. Но осторожность еще никогда никого не подводила…»
      Роланд натянул зеленую рубашку и сказал:
      — Доктор Грейбл.
      — А доктор Грейбл хорошо с тобой обращался? — продолжал корчить идиота Молдер.
      — Угу. — Роланд принялся застегивать пуговицы на рубашке, неторопливо и безмятежно. От его начального беспокойства не осталось и следа.
      «Ну как его расшевелить?!» — подумал Молдер. И решился на прямой вопрос:
      — В последний раз ты с доктором Грейблом когда говорил?
      Роланд молча застегивал пуговицы.
      — На прошлой неделе? Позавчера?
      Роланд застегнул последнюю пуговицу и равнодушно сказал:
      — Доктор Грейбл умер.
      — Извини, пожалуйста! — Молдер чуть головой не замотал от стыда за себя.
      А Роланд сел на кровать и с прежним равнодушием, не глядя на гостя, произнес:
      — Люди умирают. Исчезают. Уходят. И обратно возвращаться не должны.
      — Что ты имеешь в виду? — Молдер слегка опешил.
      Фуллер не ответил: его внимание привлекли обои на стене.
      И больше Молдер — как ни старался — ничего от него не добился. Обои для Роланда Фуллера были куда важнее как умерших, так и живых людей.
      Трейси подметала столовую и думала о Роланде. И о тех двух людях, что опять пришли в дом. Из-за них вчера Роланду стало плохо. А значит, это плохие люди. Вот миссис Стоуди — хороший человек, из-за нее никому не бывает плохо. Она научила Трейси подметать полы и мыть посуду. А Роланда научила клеить звездочки и рисовать. Правда, это случилось давно, когда миссис Стоуди была совсем молодой, а Роланд и Трейси были мальчиком и девочкой. Но хуже с тех пор миссис Стоуди не стала. Миссис Абрахам, которая готовит обеды, как-то сказала, что Стоуди, дура, променяла семью на своих нынешних детишек. Она сказала это так, будто миссис Стоуди сделала плохо. Но Трейси ей не поверила. Не может быть, чтобы миссис Стоуди променяла семью. Если бы у Трейси была семья, она бы ее ни некого не променяла. Разве лишь на Роланда. Потому что Роланд хороший. Он никогда не делает Трейси больно. Зато дарит ей все свои рисунки со звездочками. Миссис Стоуди говорит, что он добрый…
      В коридоре послышались голоса, и в столовую вошли миссис Стоуди и вчерашняя плохая женщина. Плохая женщина не обратила на Трейси внимания. А вот миссис Стоуди посмотрела, как Трейси подмела пол возле окон, и одобрительно кивнула головой. В другое бы время Трейси обрадовалась. Но при плохой женщине она радоваться не стала.
      — Роланд когда-нибудь упоминал имя «Артур»? — спросила плохая женщина.
      Трейси насторожилась. Эти гости опять хотят сделать Роланду плохо…
      — Так звали доктора Грейбла, — сказала миссис Стоуди. — Но мы его называли только «доктор Грейбл». Вряд ли Роланд знал, что его зовут Артур.
      — А могу я получить копию досье Роланда с его биографией?
      — Истории наших пациентов конфиденциальны, — строго сказала миссис Стоуди. Она всегда была строгой, когда кого-нибудь ругала. И тому становилось стыдно.
      Плохой женщине стыдно не стало.
      — Я понимаю, — сказала она тоже строго. — Но в таком случае у меня есть все основания затребовать его досье через суд. И чем меньше времени мы потратим на судебные разборки, тем больше его останется для помощи Роланду.
      Трейси не поняла, что плохая женщина хотела сказать этими словами.
      Но миссис Стоуди поняла. Потому что вздохнула и ответила:
      — Хорошо. Пойдемте в мой кабинет.
      И они ушли. А Трейси продолжала подметать пол, раздумывая, кто они такие, этот Артур и этот Досье…

      Просмотрев бумаги из приюта, Молдер сказал:
      — Ты знаешь?.. Оказывается, Фуллер был нанят на работу Артуром Грейблом. Он специально отправился в приют для аутетиков, чтобы найти там такого человека.
      Скалли, изучающая документы, присланные по факсу, подняла голову:
      — То есть ты предлагаешь версию, будто Артур Грейбл нанял Роланда с целью использовать его. — В голосе ее не было и подобия усмешки. — Ты, случайно, не считаешь, что Грейбл на самом деле вовсе не умер?
      Молдер сложил руки на груди:
      — Если он замыслил убийство Сорнуэла, Китса и Нолета, то почему бы ему не подставить уборщика? Это был бы очень неглупый замысел.
      Скалли порылась среди бумаг:
      — Да, но ты посмотри… — Она протянула напарнику фотографию. — Это же настоящий сандвич из человеческой плоти и металла!
      Молдер взял фотографию.
      Картина аварии была впечатляющей. Видимо, машина врезалась в железобетонный столб на сумасшедшей скорости: по обломкам даже нельзя было понять, на какой марке катался погибший.
      Молдер вернул фотографию Скалли:
      — А может, он все это подстроил… Во всяком случае, такая версия вполне объясняет продолжение работы с файлом через шесть месяцев после смерти Грейбла. Надо будет еще раз проверить, что есть по этой аварии в полицейском архиве.
      Скалли пожала плечами и вновь углубилась в бумаги.
      — Согласно полученным документам, Артур Грейбл родился в Сиэтле, — сказала она через некоторое время. — Отец его был крупным банкиром, мать активно участвовала в различных благотворительных организациях. Единственный ребенок в семье. Докторат по физике, постдокторат по аэродинамике. Руководитель — Генри Мэйт. Учился блестяще. Родители умерли. Отец пять лет назад, мать в позапрошлом году.
      Молдер перелистал досье Фуллера:
      — Роланд тоже из Сиэтла. Почти всю свою жизнь провел в приюте для аутетиков «Наследие». В решении суда о его родителях нет никаких упоминаний. Нет сведений и о его жизни до трехлетнего возраста. Именно тогда он попал в психиатрическую лечебницу.
      — Бедняга! — Скалли принялась изучать очередной документ. — Это ж сколько лет он живет такой жизнью? Там не указана дата его рождения?
      Молдер глянул на первый лист истории болезни:
      — Указана. Пятнадцатое июля тысяча девятьсот пятьдесят второго года.
      — Значит, его упрятали в лечебницу в пятьдесят пятом. Тридцать девять лет… — Она вдруг замерла, стремительно перелистала несколько бумаг и подняла на партнера расширившиеся глаза. — Слушай-ка, у Артура Грейбла указан тот же самый день рождения.

      Роланд рисовал самолет.
      Самолет получался большим и красивым. На таком самолете можно улететь далеко-далеко, туда, где все люди как миссис Стоуди или Трейси. Туда, где не снятся истошные сны. Туда, где не задают вопросов, от которых становится плохо… Крылья тоже получились большие и красивые. Надо только наклеить на них по две звездочки. И на хвост одну…
      Роланд открыл коробочку, достал звездочку, наклеил. Снова полюбовался самолетом. Трейси понравится. Вот бы ему, Роланду, такие крылья. И улететь…
      — Трейси! Тебе не жалко, что ты не умеешь летать?
      Сидящая напротив Трейси подняла голову:
      — А я умею. Во сне. Во сне люди могут вытворять все что угодно… — Глаза Трейси сделались большими и красивыми. Будто крылья самолета. — Как-то раз мне приснилось, будто мы с тобой настоящие муж и жена. И живем в таком большом-большом доме, где люди ездят на лифтах… — Трейси отложила фломастер и улыбнулась. — Роланд, а тебе что-нибудь снится во сне?
      — До свиданья, Роланд! — говорит мама. — Мы будем часто видеться…
      Задрожала рука, и звездочка приклеилась мимо крыла. Самолет сразу перестал быть красивым. Роланд отвернулся от него и от Трейси.
      Трейси встала, подошла, наклонилась и заглянула ему прямо в глаза.
      — Ну мне-то ты можешь сказать, Роланд. — Она положила руку ему на плечо. И вдруг спросила: — А кто такой Артур?
      Боль сжала Роланду виски. Он вскочил, оттолкнул Трейси. И услышал чей-то крик.
      Как страшно!.. Рука сама собой размахивается и бьет Трейси. Прямо в лицо. Трейси падает на пол; спиной вниз. Роланд бросается на нее, прижимает к полу. Трейси кричит и в страхе закрывает глаза. Теперь обе руки Роланда — и тоже сами собой — сжимают шею Трейси. Трейси хрипит. А рядом лежит голова доктора Китса и смотрит.
      — Дьявол! Отпустите меня!
      Какой истошный сон! Ну почему мне всегда снятся одни только истошные сны?
      Откуда-то прилетает жуткий холод. Забирается к Роланду в сердце.
      Нет, он вовсе не прилетел. Он был тут, во мне, с самого начала. Это из-за него снятся истошные сны. Надо бежать. Иначе смерть!.. Кто так громко кричит? Неужели это я кричу? Неужели это не сон?..
      — До свиданья, Роланд! — говорит мама. — Мы будем часто видеться…
      Нет, мама! Останься со мной! Я не хочу уезжать от тебя!
      Когда Роланд пришел в себя, справа от него была ванна, а слева раковина, и он сидел на полу.
      — Роланд, — донесся из-за двери перепуганный голос Трейси. — В чем дело? Почему ты убежал? И зачем тут заперся? Открой, Роланд! Тебе плохо?
      «Ну что ей надо?! — подумал Роланд. — Ведь я ударил ее! Я ударил Трейси! Неужели это был я?!. Да, мне плохо! Как же мне плохо от всех вас! И зачем вы все задаете вопросы, от которых мне снятся истошные сны?»
      — Уходи!
      — Роланд, прости! — Трейси заскреблась в дверь. — Прости меня, Роланд!
      Руки сжимают ее шею, и Трейси умирает. Как доктор Сорнуэл и доктор Китс… Как доктор Грейбл…
      — До свиданья, Роланд! — говорит мама. — Мы будем часто видеться…
      — Уходи, Трейси! — закричал Роланд. — Я не хочу делать тебе больно! Уходи!.. Уходи-и-и!!!
      И тогда Трейси принялась громко плакать.

      Фрэнк Нолет покинул лабораторию, едва полицейские записали его показания. Впрочем, ему сегодня и нечего там было делать. Из тупика, в который полгода назад попала работа, был только один путь. Уравнение, неизвестно кем написанное на доске в тот вечер, когда убили Сорнуэла…
      А то, что старого хрыча убили, теперь — после смерти Арни Китса — стало ясно, как дважды два. Такие разные люди не могут покончить жизнь самоубийством. В течение тридцати часов, друг за другом, столь необычными способами…
      Всю первую половину дня Нолета занимал вопрос: кто отправил их к праотцам? Если бы Артур был жив, Фрэнк голову бы дал на отсечение, что это его рук дело. Только Грейбл был способен на подобные выходки… Но он мертв!
      В виновность уборщика Фрэнк не верил ни минуты. Не с его умом и талантами!.. Просто при первом убийстве кто-то мастерски подставил безмозглого. И это был человек, прекрасно знавший лабораторию и распорядок дня. Таким мог оказаться либо Китс, либо кто-то из лаборантов. А поскольку Китса убили, остается второе. То есть Китс мог, конечно, убить Сорнуэла, но главная инициатива все равно должна исходить от кого-то еще. Иначе концы с концами не сходятся! Есть, правда, еще один вариант, совсем нереальный. Если Китс по какой-то причине решил угробить всю работу… Но тогда вслед за старым хрычом он убрал бы меня, а потом уже сунул голову в жидкий азот!.. Впрочем, ладно, этим пусть занимаются ФБР и полиция. А у меня есть заботы и поважнее!
      На дисплее светилось то самое уравнение — результат размышлений неизвестного автора.
      Интуиция говорила Нолету, что это предпоследний и решающий шаг к окончательному успеху. Остается сделать последний, и можно подставлять прическу под лавровый венок. Одна беда — ногам Фрэнка Нолета, похоже, сей шаг был не по силам. То ли обувь малого размера, то ли по колено в болоте увяз… Да, Фрэнки, не вышел из тебя гений, хоть тресни! И Арт это прекрасно понимал. Сколько высокомерия ты терпел от него в последние годы! Сорнуэлу и Китсу все же было попроще — они принимали Артура таким, какой он есть. Но ты-то, Фрэнки, помнил, кто подавал больше надежд в студенческие годы (неважно, что в основе твоих успехов всегда лежала интуиция). И ни у кого не было причин убить Арта больше, чем у тебя. Только ты бы на это никогда не пошел. Потому что без Грейбла ты ноль! И это Арт тоже прекрасно понимал…
      Нолет помотал головой.
      Дьявол, да что же это! Мысли все время возвращаются к Арту… А думать надо об уравнении. Или хотя бы о том, что следующей жертвой неизвестного убийцы должен стать ты… И как бы парадоксально это ни звучало, спасти тебя может только успешное окончание работы: Тогда убивать тебя станет бессмысленно. А чтобы закончить работу, надо разобраться с этим уравнением. А чтобы разобраться с ним, надо оживить Артура Грейбла…
      Зазвенел входной звонок.
      Нолет вздрогнул. Похоже, таинственный убийца пожаловал в гости к своей последней жертве…
      Нолет достал из ящика стола пистолет. Потом мысленно обругал себя и включил телекамеру наблюдения за коридором.
      Возле двери стояли мужчина и женщина, которые ничем не могли ему угрожать. Агенты ФБР…
      Когда они позвонили в двери комнаты, которую занимал Фрэнк Нолет, хозяин открыл не сразу. Признаки жизни за дверью обнаружились лишь после того, как Молдер в третий раз нажал кнопку звонка.
      Впрочем, Нолет открыл тотчас, едва гости назвали себя.
      — Простите, заработался! — Хозяин, проведя гостей в комнату, тут же сел за письменный стол, на котором стоял персональный компьютер. — А ведь ждал вашего прихода. С кем же вам еще разговаривать, если теперь от всей нашей команды остался в живых один я? — Нолет нажал несколько клавиш и виновато развел руками. — Я не смог сегодня работать в лаборатории.
      «Еще бы, — подумала Скалли. — Всякий нормальный человек бы не смог… Да вот только не очень похож ты на смертельно перепуганного хлюпика. Скорее уж на коммивояжера, который — кровь из носу! — должен сбыть лопухам залежалый товар… У смертельно перепуганного не может быть такого оценивающего взгляда: проглотят или нет. Проглотим, не волнуйся! Или сделаем вид, что проглотили…»