– Вынужден подчиниться, господин капитан-лейтенант!

Слизняк... Как есть слизняк...

– Кухаренко! – скомандовал Старцев, выходя на палубу. – Отобрать двенадцать матросов в абордажную команду! По готовности немедленно доложить!

– Слушаюсь, вашскобродие! – радостно откликнулся гигант-боцман и немедленно начал отбор: «Ты, ты, ты... Нет, Зюгин, молодой ты ешшо... Ты, ты... Пилипенко? Ладно... с нами пойдешь, сам за тобой пригляжу...»

И Кухаренко пояснил Старцеву, указав на совсем юного на вид матроса:

– Брат у него на «Петропавловске» потонул, вашскобродие. Так парень больно уж рвется с супостатом поквитаться...

– Я с вами, – заявил вдруг Казакевич, даже не взглянув на Новосильцева в поисках формального разрешения. – А то боюсь тут не сдержаться...

Капитан-лейтенант согласно кивнул.

– Готово, вашскобродие! – доложил Кухаренко. И прибавил вполголоса:

– Ребята толкуют – туман небывалый какой-то, в жизни такого над морем не видывали... Говорят, чуть ли не к диаволу самому в гости приплыли... Раз такие мыслишки пошли – начинать надо немедля, вашскобродие...

– И в самом деле, туман любопытственный, – кивнул Казакевич. – Да только...

Договорить он не успел. Раздался выстрел. Затем еще три или четыре – не по ним, приглушенные хлопки звучали где-то в глубине «крейсера».

– На абордаж! – рявкнул Старцев.

Глава третья. Плюсы и минусы системы глобального позиционирования

1.

Андерсон попробовал разлепить веки, но тут же понял, что его глаза, видящие лишь тьму, широко раскрыты... Он очумело помотал головой. Ощущение было таким, словно его все-таки шарахнули с размаху по голове – чем-то очень тяжелым, но мягким...

Наконец, обстановка рубки начала появляться перед глазами – медленно, неохотно. В углах еще таилась мгла. И оттуда, из мглы, прозвучали слова:

– Ну и как тебе это понравилось, шкипер? Я-то привык, мне это как чихнуть... Послушай, шкипер, твои друзья – уже покойники. А вот ты, пожалуй, еще можешь спасти свою задницу...

Теперь Зигфрид говорил по-норвежски. Голос его был спокойным, равнодушным и ни к чему не обязывающим, – будто белокурый бандит беседовал сам с собой. Андерсон молчал, приходя в себя после приступа внезапной дурноты. Затем демонстративно отвернулся и уставился сквозь переднее стекло на туман. Ему показалось, что белая взвесь стремительно редеет. Светлее, однако, не стало, скорее наоборот – но шкипер списал это на проблемы с собственным зрением.

– Шкипер, ты меня слышишь?

– Заткнись! Не желаю с тобой разговаривать! – громко сказал Андерсон.

– Не хочешь – не надо. Но как ты думаешь, куда пошли эти двое? И почему они оставили тебя в рубке?

Андерсон ответил не сразу, но повернулся наконец к пленнику.

– Я понимаю, куда ты клонишь, – наконец мрачно пробормотал он. – Сейчас ты скажешь, что русские нашли способ сбежать с корабля, а меня бросили здесь.

– Нет, я этого не скажу. Отсюда нельзя уйти. Точнее – нельзя уйти без моего разрешения.

Зигфрид многозначительно замолчал.

– Врешь ты все, – тоскливо сказал Андерсон, не дождавшись продолжения. – Если бы ты хотел отсюда уйти, то давно бы это сделал.

– А зачем? Я могу покинуть этот корабль в любой момент, но у меня еще остались здесь кое-какие дела. А вот ты отсюда уже не уйдешь. Ты думаешь, что мы все еще в Северном море, к востоку от Доггер-банки? Выгляни наружу, туман сейчас рассеется. Посмотри на часы и подумай: разве в это время года, в этих широтах и в это время суток может быть так темно?

2.

Леснику казалось, что он вынырнул из долгого-долгого беспамятства, вынырнул неизвестно где и неведомо когда...

Впрочем, так казалось лишь долю секунды.

Он стоял, где стоял – у открытого люка, напротив Дианы. Только в руке отчего-то успел появиться пистолет. Лесник абсолютно не помнил даже своего намерения вытащить оружие – очевидно, сработал рефлекс на непонятное и неожиданное.

Тем не менее он не стал убирать «беретту» в подплечную кобуру. Реакцию напарницы в новых обстоятельствах предугадать трудно...

– Что... это... было?.. – медленно, с трудом ворочая языком, произнесла Диана.

– Ничего особенного. Прокатились на машине времени. Ну-ка, что теперь показывает твой хваленый GPS? По-моему, ты можешь смело отправить эту игрушку за борт.

Диана несколько секунд вглядывалась в экранчик, затем покачала головой.

– Повременю. Еще пригодится... Навигационный спутник потерян, идет перенастройка на другой... Готово, сейчас обновляются данные... Есть! Ну вот, мы с тобой теперь оказались в юго-западной части Рыбинского водохранилища.

– Что???!!! – Лесник буквально выдрал прибор из рук напарницы.

– Успокойся, пошутила... Мы всё в том же Северном море. Скоро прилетят вертолеты, и принимать решения придется уже не нам.

Лесник молчал, вертя в руках GPS.

Потом язвительно спросил:

– А ты не пробовала нажать вот на эту кнопочку и поинтересоваться текущим временем и датой?

Теперь Диана выхватила прибор у коллеги.

– Боюсь, что вертолеты Конторы уже прилетали, – лицемерно посочувствовал ей Лесник. – И ни с чем улетели обратно. Двенадцать лет назад.

3.

Портативный приемник, унаследованный от Торстена, тоже функционировал вполне исправно – но упорно не желал выдавать ни музыки, ни новостей. Хотя эфир прямо-таки ломился от шумов искусственного происхождения.

– Похоже, к две тысячи восемнадцатому году все поголовно перешли на цифровое кодирование радиопередач, – предположил Лесник. – Жаль, интересно было бы послушать, что творится в мире.

Он смотрел вокруг, все еще не в силах поверить в произошедшее. Разумом осознал, человеческий разум способен осознать что угодно, но поверить... Это море и это небо – вода и воздух две тысячи восемнадцатого года?! Сколько же тогда лет ему, Леснику? И есть ли сейчас где-то в этом мире его постаревший на двенадцать лет двойник?

– Давай-ка вернемся в рубку, – оборвала Диана его размышления. – А то у меня как-то тревожно на душе.

– А что случилось?

– Спокойствие, даже наглость Зигфрида можно объяснить лишь одним: это не первое его перемещение во времени, и не второе... И он куда лучше нас знает, где и когда выныривает «Тускарора». Аппаратура, что ты нашел в трюме – от кого и зачем он получил ее?

– Зачем – можно предположить... Очевидно, для быстрой привязки ко времени после каждого скачка. Надо понимать, чисто астрономическими методами.

– По-моему, рисунок звездного неба меняется слишком медленно, погрешность будет огромная.

– Есть еще Луна, есть планеты... Теоретически на компьютере можно...

– Давай закончим этот разговор в рубке? – перебила его Диана. – Не доверяю я Андерсону. Сначала он чересчур нервничал, срываясь до истерики, – что отнюдь не подобает мужчине его профессии. Затем откровенно испугался и даже не пытался это скрыть. Потом – вспышка агрессии, потом шкипер притих и, по-моему, находится в полной депрессии. И как отреагирует на скачок во времени, непонятно. Не попытался бы наш племенной ариец как-нибудь запудрить Андерсону мозги...

4.

– Так что же все-таки произошло? Ведь вы должны были за ним наблюдать!

Лесник был в ярости. Андерсон сидел понурившись и сложив руки между колен, теперь он походил на двоечника в кабинете директора школы.

– Ну ладно, заснул – могу понять. Если бы Зигфрид каким-то образом перетер ремень, связывающий его руки – тоже не было бы ничего удивительного. Но ведь ремень перерезан!

– Значит, у него был нож.

– Его нож улетел в море во время драки!

– Стало быть, у него завалялся в кармане еще один! И вообще, что вы ко мне привязались?! Я не обязан подчиняться вам и отчитываться за свои действия! Сами виноваты, сказали, что выйдете на чуть, – а шлялись где-то три часа!

Лесник переглянулся с Дианой. Рубку и люк, у которого они стояли, разделяло метров двадцать, не больше. Для них прошло тридцать минут, для шкипера – три часа, значит...

Что именно это для него значит, Лесник понять не успел.

В рубку донеслись голоса.

Много голосов.

5.

Два десятка мужчин отнюдь не выглядели случайными визитерами, неожиданно обнаружившими корабль-призрак. Больно уж деловито и уверенно себя вели, по-хозяйски: двое открывали дверь – одну из тех, что не смогли открыть Диана и Лесник, еще несколько, громко переговариваясь, затаскивали в нее какие-то свертки. Пятеро или шестеро направились в сторону люка, под которым скрывалось логово Зигфрида. В сторону рубки никто не направлялся. Пока не направлялся....

А еще – пришельцы были вооружены, все до единого – хотя одежда их никоим образом не походила на военную форму: обмундированы кто в куртки несколько туристского вида, кто в обтягивающие комбинезоны. Однако у всех присутствовала одинаковая деталь – непонятный оранжевый не то воротник, не то ошейник... Оружие, напоминавшее сильно укороченные штурмовые винтовки со странными пропорциями, Лесник опознать не смог. Но почти не сомневался, что применят те винтовки против незваных гостей «Тускароры», не задумываясь.

– Откуда они свалились? – спросил он еле слышным шепотом. – Судовой или вертолетный двигатель мы бы услышали...

Диана не ответила, сочтя вопрос риторическим. Внимательно наблюдала за незнакомцами. Затем произнесла, тоже еле слышно:

– Говор похож на арабский, лица смуглые... Сдается мне, к нам пожаловали дружки Юхана Азиди.

– Это дружки проклятого Зигфрида, – простонал шкипер Андерсон. – Они убьют нас всех, убьют! И зачем я ему...

– Заткнитесь! – яростно прошипел Лесник, сейчас ему было не до чистосердечных признаний шкипера. Добавил, обращаясь к Диане:

– Не так уж их много... Попробуем захватить то, на чем они прилетели или приплыли?

– Нас изрешетят, пока будем разбираться с управлением... – ответила напарница, не задумываясь.

– А ты думаешь, что обнаружив нас, они не откроют пальбу? Пожмут руку и предложат доставить на берег?

Шкипер издал тонкий скулящий звук. Агенты не обратили внимания.

– По-моему, они здесь по делу. И не собираются задерживаться, – сказала Диана. – До следующего включения установки совсем недолго, есть шанс, что в рубку не заглянут...

Лесник хотел возразить, что судя по грузу, который вновь прибывшие таскают в глубь эсминца, по крайней мере часть из них явно собралась попутешествовать по временам. Хотел – и не успел. Ситуация разрешилась сама собой.

Крик, донесшийся откуда-то из недр корабля, мгновенно оборвал слаженную работу незнакомцев – тут же рассыпались по палубе, выставив стволы своих как бы штурмовых винтовок из-за подходящих укрытий.

«Зигфрид, – понял Лесник. – Похоже, наш Нибелунг и в самом деле заодно с этой теплой компанией...»

Еще один крик – и после секундной паузы на огромный, во всю стену, обзорный иллюминатор рубки обрушился шквал огня.

6.

Шкипер Андерсон рухнул, как подкошенный, – ожидая, что сейчас внутрь рубки влетит смерч из битого стекла и смертельного, рикошетирующего от металлических переборок свинца.

Не влетел... Пули часто-часто барабанили в иллюминатор – но единственным результатом попаданий стали крохотные белые пятнышки на прозрачной поверхности. Наверное, стекло (или очень похожий на него пластик) не уступало прочностью броне...

Но отползший в угол шкипер не слишком тому радовался. Чуть раньше, чуть позже, – какая разница? Войдут и застрелят его прямо здесь, только и всего... Идиот, какой же он идиот...

Зачем он влез в эту авантюру?

Зачем связался с русскими ублюдками?

Зачем оставил без присмотра недоноска Гросса?

Зачем, наконец, поверил подонку Зигфриду? Идиот, идиот, идиот...

Он отчаянно сквернословил, сам не слыша себя за звуком выстрелов – а потом вдруг обнаружил, что остался в рубке один, и что пули больше не ударяют в иллюминатор. Однако снаружи по-прежнему доносились звуки яростной пальбы.

«Кретины, – тоскливо думал Андерсон, – решили, что в жизни, словно в голливудском боевике, можно запросто вдвоем перестрелять два десятка плохих парней...» Тем не менее русские перед своей неизбежной смертью подарили ему шанс – крохотный, но все же шанс.

Не поднимаясь на ноги, шкипер устремился из рубки на четвереньках. И сразу же за порогом натолкнулся на труп – незнакомое лицо, безвольно раскинутые руки, два красных пятна на груди, кровавая струйка из угла полуоткрытого рта стекает на странный оранжевый не то воротник, не то ошейник...

Автомат валялся под телом, прижатый к палубе, Адрерсон зачем-то ухватился за него, сам не понимая, для чего, стрелять он ни секунды не собирался... Тут мертвец шевельнулся и попытался что-то сказать – кровь хлынула изо рта густым алым потоком. Отбросив автомат, шкипер взвизгнул и опрометью бросился прочь, всё так же на четвереньках.

7.

Эйнар Андерсон, даже соблюдая в интересах дела внешнюю вежливость, мысленно поминал старшего помощника «Ариты» и своего компаньона Гросса не иначе как с присовокуплением эпитетов «ублюдок» или «недоносок». И наверняка обрадовался бы, узнав: как раз в тот момент, когда охваченный диким страхом шкипер пытался забиться как можно дальше в глубь «Тускароры», – Свен Гросс испытывал страх ничуть не меньший.

Хотя, конечно, понятие «тот момент» – весьма условно, учитывая ситуацию, в которой оказался шкипер. Однако на часах, украшавших запястье Свена, минутная стрелка намотала ровно столько же кругов, сколько часов отсчитали бы электронные «Casio» Андерсона – если бы не разбились в схватке с Зигфридом...

Кроме страха, Гроссу было больно, очень больно – от заломленной руки при каждом шаге распространялись по телу волны дикой боли. Он шагал, не зная куда, – голову закрывал мешок из плотной черной ткани. И носом издавал болезненное мычание – рот затыкал эластичный кляп на завязках...

...А ведь всего-то полчаса назад настроение у Свена было самым радужным. Он шагал в сторону «Старого Боцмана», насвистывая нечто немелодичное, но бодрое, – перед завтрашней работой стоило хорошенько расслабиться.

Перед работой, заняться которой раньше не позволял трусливый слизняк Андерсон – шкипер предпочитал перевозить на «Арите» контрабандный китайский ширпотреб, украшенным этикетками известных и уважаемых фирм. А то и вовсе связывался с нелегальными азиатскими иммигрантами, наивно надеявшимися, что в Скандинавии их ждут молочные реки и кисельные берега – а не дубинки полиции, барак с зарешеченными окнами и быстрая депортация на их вонючую родину.

Нет уж, горбатиться за гроши – не для Свена Гросса. Куда больше можно заработать, доставив из точки А в точку Б очень компактный груз – небольшой ящик, содержимым которого лучше не интересоваться, если мечтаешь дожить до почтенной старости. Принять груз в точке А с надувной моторной лодки, сгрузить в точке Б на такую же лодку (в прибрежных водах уже другого государства, разумеется) – и в кармане сумма, которую в жизни не заработать, перевези ты хоть дивизию вонючих азиатов...

Честно говоря, Гросса абсолютно не волновало, сумеет ли Андерсон выбраться из той плавучей ловушки, в которую угодил из-за собственной глупой жадности. Выберется – и что? Донести на компаньона полиции все равно не решится... А суммы, что заработает завтра Свен, ему как раз и не хватало, чтобы приобрести собственную «коробку», благо цены на них в Эсбьерге совсем не высоки.

До «Боцмана» оставалось меньше квартала, когда из-за угла пустынной улочки вынырнули две фигуры в темном. И устремились прямиком к Гроссу. В руке у одного что-то опасно блеснуло.

Придурки-наркоманы ищут на дозу, решил Свен. Обычное дело в прилегающих к порту закоулках... В подобных ситуациях старший помощник не привык теряться, благо ростом и силой природа не обидела. Демонстративно размахнулся левым кулаком, прикрывая корпусом кнопочный нож, вынутый правой рукой из кармана. Наркоши ему, похоже, попались в последней стадии, с трухой вместо мозгов, – перли вперед напролом, по-дурному, не делая попыток хоть как-то защититься от грозившего удара.

Гросс даже не стал открывать нож. Его ботинок устремился в челюсть ближайшего придурка – натренированным, рассчитанным движением, и...

Того, что случилось дальше, Гросс осознать не успел. Нога прорезала воздух, не встретив ожидаемой цели, тут же что-то хрустко ударило чуть выше левого уха – и в лицо Свену полетел мокрый асфальт, окрасившийся отчего-то в розовый цвет.

Чуть позже, шагая неведомо куда с заломленной назад рукой, старший помощник кое-как выстроил версию происходившего. Конечно же, все дело в завтрашнем грузе, пропади он пропадом! Доводилось краем уха слыхать о секретных подразделениях спецслужб, борющихся с наркомафией далекими от закона методами. Думал – выдумки желтой прессы, а вот поди ж ты... Он расскажет, конечно же расскажет всё! Сдаст и отправителей, и получателей проклятого ящика, и сделает, что ему сейчас скажут... Станет добровольным помощником правосудия, ведь всего лишь за намерение стать наркокурьером уголовная статья пока еще не придумана?

...Чья-то ладонь надавила на затылок, пригибая голову, ноги чуть ниже колен ударились обо что-то твердое – и мгновением спустя Гросса куда-то втолкнули. Он не удержался, упал, – но тут же был возвращен в вертикальное положение. Противная черная ткань наконец-то перестала липнуть к лицу.

Свен огляделся сквозь прищуренные веки – после темного мешка даже неяркий свет резал глаза.

Фургон без окон, достаточно большой... Вдоль одной стены несколько стоек с непонятной аппаратурой, Свен Гросс опознал лишь ноутбук, подключенный, однако, к огромному плоскому дисплею.

Напротив компьютера в громадном вращающемся кресле сидел человек – тоже громадный. Лицо Свен не мог разглядеть, видел лишь литое плечо, да чисто выбритый череп. Затем кресло медленно развернулось. Темные глаза из-под кустистых бровей уставились на старшего помощника, уставились без какого-либо интереса, словно...

Свен передернулся от пришедшего в голову сравнения, но ему показалось, что смотрят на него не как на живого человека, которого привели для допроса и возможного сотрудничества.

Нет, как на мертвеца, доставленного для очередного, сорок третьего за сегодня вскрытия....

Он хотел отвести взгляд и не смог. Глаза страшного человека затягивали, словно бы гипнотизировали... А может быть, действительно гипнотизировали.

Свен Гросс не чувствовал, как чужие пальцы засучивают ему рукав, как в кожу впивается холодная сталь иглы, как намокают теплым его брюки в районе промежности... Он утонул в бездонных темных глазах, и лишь где-то на краю сознания лениво копошились мысли, что добровольным помощником правосудия ему не стать, и вообще никем уже не стать, что ему не выйти из фургона – его отсюда вынесут...

На вопросы, тем не менее, он отвечал внятно и четко – хотя смысл произносимых слов тут же ускользал.

...Предчувствия не обманули старшего помощника. Три часа спустя (вертолет с Юзефом и его командой уже летел над Северным морем) остывающее тело Свена Гросса обнаружили на пустынной неосвещенной улочке.

Дилетантское орудие убийства, оставшееся в ране – дешевенький тайваньский складной нож – не оставлял сомнений: работа наркомана, промышлявшего на дозу, и случайно угодившего точно в сердце... Обычная в предпортовых переулках история.

8.

Они почти прорвались – но лишь почти... Потому что прорываться было некуда.

Никакого пришвартованного к борту «Тускароры» судна не обнаружилось – но в полусотне метров от эсминца завис над морем катер на воздушной подушке. Судя по потокам воздуха, вырывавшимся из-под раздувшейся юбки аппарата, нагнетающие винты работали на полную мощность, – но отчего-то совершенно бесшумно.

Удивляться техническим новинкам две тысячи восемнадцатого года времени у Лесника и Дианы не осталось – боевики наседали, не жалея патронов. Их оранжевые воротники раскатались в длинные оранжевые накидки с капюшонами, закрывающими лица, – и оказались на деле чем-то вроде бронежилетов. Причем пуля, попадающая с небольшого расстояния в обычный бронежилет, даже не пробив титановую пластину, – контузит и выводит из строя на несколько часов. Эти же... Полное впечатление, что ткань, выглядевшая несерьезной преградой, полностью поглощала энергию летящего свинца – без какого-либо вреда для владельца защитной накидки.

Пули буравили воздух, ударялись о металл надстроек, рикошетили с отвратительным звуком. «Оранжевые», неуязвимые для ответного огня, приближались... Потери их ограничились одним человеком – подвернувшимся под выстрелы агентов у самой рубки.

Отступая, огрызаясь одиночными выстрелами, Лесник и Диана оказались прижаты к корме. Живыми их взять не пытались. И подпускать на дистанцию рукопашной схватки не собирались.

Лесник сплюнул. В обойме осталось три патрона. В последней обойме...

Катер рядом – но в море не прыгнешь и вплавь до него не доберешься... То есть прыгнуть-то недолго, но это значит лишь порадовать противников, организовав для них бесплатный тир...

К тому же экипаж судна на воздушной подушке подготовился к теплой встрече – артиллерийская установка на носу, чем-то напоминающая четырехствольную безоткатку, была наведена на агентов. Однако огонь пока не открывала.

«Боятся зацепить хроноустановку», – догадался Лесник. И дважды выстрелил в «оранжевых», хлопотавших у орудия – вдруг нервы у тех не выдержат, пальнут в ответ и выведут из строя чертову машину времени...

Не пальнули. Вместо этого катер развернулся, все так же бесшумно. И стремительно начал удаляться от «Тускароры». Боевики, оставшиеся на эсминце, прекратили огонь и не показывались на глаза. Наступило странное затишье – ни стрельбы, ни криков, лишь плеск волн о борт...

Лесник удивился, затем взглянул на часы и все понял. До очередного включения установки – минута с небольшим, и «оранжевые» прекрасно об этом осведомлены. И не хотят, чтобы их катер пополнил список исчезнувших в Северном море судов, неведомо куда заброшенных временно?й пращой.

– Скоро начнется, – быстро сказал он Диане. – Надо попытаться использовать момент. Если верить Андерсону, он пережил пару очень неприятных минут после хроноскачка. А мы, спасибо СКД-вакцинации, почти не почувствовали.

– Использовать – как?

– Прорвемся к надстройкам, уйдем в глубь эсминца.

– И что дальше? Будем вести в трюме жизнь корабельных крыс, пока не выкурят или не околеем от голода?

– Нет, мы прорвемся не куда-нибудь, а именно...

Закончить Лесник не успел.

Началось.

Глава четвертая. Мышеловка без сыра, но с двумя зубастыми мышками

1.

Лесник еще раз прошел вдоль дальней стены, подергал рукоятки запоров на обеих дверях и ведущем куда-то вниз люке.

Закрыто надежно, опасности с этой стороны ждать вроде бы не стоит – но при необходимости любой из трех выходов можно использовать как путь к отступлению. Вряд ли арабские господа смогут блокировать их с той стороны. Конечно, теоретически такое вполне возможно – но для этого у противника должны быть подробные схемы внутреннего устройства корабля и вдобавок большое количество людей. И в том, и в другом Лесник сильно сомневался.

– При возникновении непредвиденной ситуации будем уходить нижним люком, – немного помедлив, сказал он вслух.

– А куда он ведет? – спросила Диана, не отрывая взгляд и ствол пистолета от тускло освещенного коридора, в котором в любую секунду мог появиться кто-то из «оранжевых». – И, кстати, что ты понимаешь под непредвиденной ситуацией? По-моему, все происходящее можно было предвидеть. Кроме, пожалуй, столкновения с драккаром.

– Я всегда поражался твоей необразованности! – фыркнул Лесник. – Спутать приличный ганзейский когг пятнадцатого столетия с ладьей немытых викингов!

Честно говоря, Леснику было все равно – что когг, что драккар, что какая-нибудь фелюга. Однако старинный парусник, будто бы вынырнувший из полумглы у самого форштевня эсминца, поразил его до глубины души. Благо бы странно выглядящее судно появилось из тумана – но тумана-то вокруг как раз и не было, оно просто материализовалось неподалеку, будто сотканное над гладью воды прямо из сероватого пространства, в котором растворялось море. Сначала полупрозрачное, бесплотное, оно почти мгновенно обрело весомость и убедительность: можно было различить матросов на реях и капитана, отдающего какие-то резкие команды, почувствовать запах соли и порыв наполнявшего паруса ветра – хотя за секунду до того над эсминцем не чувствовалось ни дуновения.

Так же, наверное, появлялась для экипажа когга «Тускарора»...

Неведомым морякам крупно не повезло – именно в те несколько секунд, когда корабли обрели друг для друга осязаемость, вещественность – произошло столкновение.

Затем сокрушенный форштевнем эсминца, получивший страшную пробоину парусник вновь растворился в пространстве, – и вместе с ним исчез ветер, запах соли, посторонние звуки...

Как бы то ни было – пожалуй, именно это нежданное происшествие помогло удачно исполнить план Лесника. Приходящие в себя, готовые вновь открыть пальбу «оранжевые» отвлеклись, и агенты успели проскочить как раз в ту дверь, куда противники заносили привезенные с собой свертки... Внутри оказались двое боевиков – но тут выяснилось, что возможности их чудо-накидок все же не беспредельны: выпущенная с полутора метров последняя пуля Лесника пробила-таки казавшуюся непробиваемой ткань. Со вторым бандитом разобралась Диана – коротким обездвиживающим ударом.

Сейчас пленник, надежно связанный, лежал в углу. Допросить его, однако, не удалось: помешал языковый барьер. Ни по-английски, ни по-русски, ни по-немецки «оранжевый» не говорил – и, насколько можно было понять при помощи эмпатических способностей Дианы, не притворялся. Из сказанных им слов агенты смогли лишь определить язык – арабский.

Как бы то ни было, теперь у инквизиторов появилось укрытие, новое оружие, запас патронов. И заложник... На последнего, правда, надежды мало – едва ли за двенадцать лет жизнь мучеников джихада стала более ценной для их начальников. Гораздо больше надежд на успешные переговоры внушали захваченные трофеи – принесенные арабами свертки, запаянные в водонепроницаемую синтетическую ткань. И стоявший в углу знакомый металлический ящик, в свое время таинственно исчезнувший со склада господина Азиди.

Но пока что начинать переговоры никто не спешил.

Как, впрочем, и штурмовать убежище агентов.

Прежде чем отдраить люк, Лесник натянул снятую с пленника оранжевую накидку – маловероятно, что внизу изготовились к стрельбе боевики, но лишняя предосторожность не помешает... Обошлось – за поднявшейся крышкой лишь темнота и тишина.

– Черт его знает, куда он ведет... – честно признался в собственной некомпетентности Лесник, безуспешно напрягая слух и ночное зрение. – Куда-нибудь да ведет... А непредвиденная ситуация может оказаться какой угодно. Пустят газ, подтащат под дверь увесистый заряд взрывчатки, либо попросту вырежут переборку автогеном.

– Люблю твой оптимизм... – вздохнула Диана. – Но очень надеюсь, что наши арабские приятели отправились на морскую прогулку без автогена и газового баллона. И без взрывчатки.

Последнее слово она выделила голосом. Слегка, чуть-чуть... Намекает на содержимое канувшей сумки?..

Лесник нехорошо посмотрел на напарницу, но не стал затевать новое разбирательство. Не время.

2.

Поразмыслив, Лесник пришел к выводу: самое слабое место их крепости – иллюминатор, врезанный в дверь, ведущую на палубу. Идеальный для противника вариант: вынести стекло и зашвырнуть внутрь гранату. Или, на худой конец, хотя бы самую обычную сигнальную дымовую шашку – наверняка на эсминце имеется немалый их запас.

После блиц-совещания с Дианой он отпер и настежь распахнул дверь – теперь изрядный сектор палубы отлично простреливается. А осторожно и незаметно, вдоль стеночки, можно подобраться к кому угодно, но только не к особому и полевому агентам с их изощренным слухом...

Остальные двери заперты, люк вновь задраен – и это дает агентам Инквизиции теоретическую возможность продержаться здесь сколь угодно долго. Вопрос в другом: чего им следует ждать и на что надеяться? Какая помощь может прийти извне?..

Прошло еще полчаса – никаких попыток штурма или переговоров со стороны противника не последовало. Дают возможность осажденным поразмыслить, понять безнадежность своего положения? Или потихоньку готовят какую-то пакость?

– По большому счету, им даже не нужна взрывчатка или автоген, – сказала Диана после долгой паузы. – Достаточно запаса времени. Могут сидеть и ждать, пока мы сами отсюда не вылезем. Рационы из кладовой ты прихватил удачно, но без воды долго не выдержать.

Она только что закончила вскрывать свертки в поисках чего-либо, способного помочь в нынешней ситуации. Ничего полезного не обнаружилось – одинаковые коробки с микрофильмами, о содержимом которых без проектора оставалось лишь гадать...

Лесник, пытавшийся разобраться в трофейном оружии, пожал плечами. Спорить, в сущности, не о чем. Они сами залезли в эту дыру, в эту железную коробку, более всего напоминающую мышеловку.

Впрочем, иного выхода не имелось. О том чтобы держаться вдвоем на ходовом мостике, в рубке или в каком-нибудь другом открытом месте нельзя было и думать из-за заметного численного превосходства противника. Здесь же, по крайней мере, образовалась патовая ситуация: осаждающие, несмотря на все свои преимущества, не могут добраться до осажденных. И до своего груза.

Чем это грозит «оранжевым» – Лесник понятия не имел, но подозревал, что явившихся невесть откуда боевиков поджимает время. И шестым чувством опытного полевого агента-оперативника ощущал, что сложившаяся тупиковая ситуация нервирует противника гораздо больше, чем двух осажденных здесь сотрудников Инквизиции. А значит – следует ждать от арабов попыток выйти из этого тупика... Подождем.

– Любопытная игрушка, – сказал Лесник, прищелкнув магазин к захваченному автомату. – Пульки тоненькие, чуть толще двух миллиметров, но длинные – фактически иглы... Патроны безгильзовые... Пороха совсем немного – но наверняка он более мощный, чем у нас... Неудивительно, что таких мини-патронов помещается в магазин двести с лишним штук. То-то они палили, не жалея боезапаса.