Вселенная неудачников - Шанс для неудачников. Том 1

Роман Злотников, Сергей Мусаниф

Шанс для неудачников, т. 1

Пролог

Холод.

Я не люблю холод. Пронизывающий, забирающийся под любую одежду, заставляющий стучать зубами, вымораживающий даже мысли в голове. Беспощадный.

К холоду невозможно привыкнуть. Холод можно только терпеть.

Если вы спросите меня, что я не люблю на этом свете больше всего, я скажу, что больше всего я не люблю холод. Поэтому я всегда думал, что если у дьявола есть хотя бы толика изобретательности, то мой личный ад, тот, в который я попаду после смерти, будет ледяным.

Кто же знал, что еще при жизни мне доведется угодить в огненный ад.

Разумеется, это был не классический вариант ада. В нем отсутствовали сковородки с шипящим маслом и котлы с кипящей смолой, а вместо бесов с вилами в этом аду были скаари из клана Торбре – скаари и их чертов шагающий танк, оснащенный тактическим огнеметом, в пламени которого окружающие Де-Мойн вековые деревья сгорали за считаные минуты.

И была стена огня шириной около пятидесяти метров, увернуться от которой не представлялось никакой возможности.

У Холдена не было ни единого шанса. Доспех не по фигуре, негерметичный, даже без шлема… Он сгорел, как… как листок бумаги в ревущем лесном пожаре. Или – как человек, попавший под струю тяжелого огнемета скаари.

Не знаю, кричал ли он перед смертью. Даже если и кричал – ревущее вокруг нас пламя поглотило любые звуки.

Зато его смерть была быстрой. Еще мгновение назад он стоял, задрав голову и показывая пальцем в ту сторону, откуда придет его смерть, а в следующую секунду налетело пламя, и его броня опрокинулась на спину, и, когда она коснулась обугленной земли, человека в ней уже не было.

Я знаю людей, которые считают быструю смерть преимуществом.

И иногда мне даже кажется, что я могу их понять. Лучше уж сгореть за секунду, чем, как это предстояло нам, запекаться в тяжелой броне заживо в течение долгих минут.

Система охлаждения автоматически включилась на полную мощность и почти сразу же доложила о критических перегрузках. Температура внутри брони начала стремительно повышаться и уже через пятнадцать секунд после начала атаки составляла чуть меньше пятидесяти градусов. Неприятно, но не смертельно.

Пока еще не смертельно.

– Рассредоточиться! – заорал Риттер, и от его вопля у меня зазвенело в ушах.

Зачем так шуметь-то? Можно подумать, он обращается к нам не по внутренней связи, а старается перекричать пламя.

По большому счету, толку в решении разделиться было немного. Мы ведь имели дело не с примитивным боевым роботом, способным в один момент времени использовать только одно орудие, а с тяжелым многофункциональным танком, оснащенным несколькими видами вооружения и управляемым многочисленным экипажем. Этот танк способен решать куда более сложные и масштабные задачи, нежели уничтожение нескольких людишек, случайно оказавшихся у него на пути.

Что он и его коллеги вполне успешно доказали несколькими часами ранее, сровняв этот город с землей.

Боб включил реактивный двигатель скафандра и ушел вправо. Сам полковник Риттер рванул вертикально вверх. Соответственно, я резко ускорился в единственном оставшемся мне направлении – налево, и через несколько секунд мне удалось покинуть объятую огнем зону.

Температура внутри скафандра не торопилась падать, и, несмотря на работающий в шлеме вентилятор, пот все равно заливал глаза.

Самое слабое звено боевого костюма ВКС – это человек внутри него. Плоть слаба и несовершенна, и даже если ты навесишь на нее тонну железа, напичканного сотней самых современных девайсов, она все равно останется слабой и несовершенной.

Я думаю, идеальная война возможна в том случае, если полностью исключить из нее человеческое участие. Было бы неплохо, если бы одни роботы воевали с другими роботами, и было бы просто прекрасно, если бы они совершали это незамысловатое действо где-нибудь в отдаленной, пустынной и никому не нужной местности.

То есть, пока автоботы и десептиконы Майкла Бэя [1] разбирали друг друга на запчасти на своем родном Кибертроне, это и была идеальная война. А потом они перенесли свои разборки на Землю, и она перестала таковой быть.

Зато про нее стали снимать фильмы.

Как там звали того здоровенного парня, который собирался из нескольких тяжелых грузовиков и разламывал египетскую пирамиду, где внутри была спрятана адская машина, способная уничтожить Солнце? Забавно, оказывается, теперь у Визерса тоже есть такая машина, пусть даже уничтожение одного конкретного светила для него не самоцель и не является основной задачей.

А уж здоровенных и смертельно опасных штуковин тут нынче вообще пруд пруди.

Поскольку от города мало что осталось, единственным укрытием могли служить только зияющие в земле провалы в тех местах, где раньше были здания. Я нырнул в один такой провал, прикидывая, сколько осталось до леса, успею ли я до него добраться и есть ли вообще смысл двигаться в том направлении. Да и есть ли смысл двигаться вообще.

Реактивный ранец скафандра предназначен для маневрирования, а не для марш-бросков, его энергозапаса надолго не хватит, а других способов тягаться с танком в быстроходности у меня нет. «Тарантул» скаари сильно отличается от неторопливых и таких неуклюжих на вид «шагунов» Звездной Империи Дарта Сидиуса, но я не припоминаю, чтобы и от них кто-то пытался уйти пешком.

У человеческого мозга… ладно, черт с ним… у моего мозга обнаружилась очень странная особенность.

После того как я угодил в место и время, доселе казавшиеся мне исключительно атрибутом научной фантастики, грань между реальностью и вымыслом для меня истончилась, а существование машины времени, которая перенесла сюда, порой казалось мне столь же вероятным, как и существование далекой планеты Кибертрон, практически уничтоженной в ходе разрушительных гражданских войн, сотрясавших государство трансформеров несколько тысячелетий тому назад.

С той поры космические полеты, боевые бластеры, шагающие танки, гигантские корабли-разрушители и сумасшедшие теории Визерса о существовании регрессоров, влияющих на развитие всех трех населяющих галактику рас, представляются мне явлениями одного порядка, хотя многие мои нынешние современники этой точки зрения не разделяют. Но мне сложно поверить, что в мире, где существуют гипердвигатели и путешествия во времени, осталось место для настоящей научной фантастики.

А с другой стороны, может быть, я до сих пор так и не смог до конца поверить в реальность окружающего меня мира, поэтому достаточно легко воспринимаю то, что со мной происходит. В безумном мире возможно все…

– Перекличка. – Динамики выплюнули хриплый голос Риттера. – Я в порядке. Как вы?

– Здесь, полковник, – отозвался Боб.

– Я тоже, – сказал я.

Где бы ни было это «здесь».

– Я связался с кораблями, – сказал Риттер. – Обрисовал текущую ситуацию. Там тоже не сахар, они еще даже не добрались до верхних слоев атмосферы, но если вкратце, то план готов. Пока они будут лететь, нам стоит оторваться от танка на максимально возможное расстояние. Всем все ясно?

– Да, шеф, – сказал Боб. – С какой высоты они будут работать по танку?

– Понятия не имею, – жизнерадостно отозвался Риттер. – Выбор тактики и оружия я оставил на их усмотрение. Так же, как я оставляю его за вами. Главное – продержаться до подлета кораблей.

Он отключился.

Итак, спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Вполне разумно, учитывая обстоятельства.

Прикинем диспозицию.

При подходе к планете наши корабли нарвались на проблемы со сторожевиками скаари, чего в принципе и следовало ожидать. Это значит, что пробиваться в атмосферу им придется с боем, а если помимо тяжелых орбитальных судов у скаари в пределах досягаемости есть и «москитный флот», то бой этот не закончится даже в нижних слоях атмосферы, и вполне возможно, что в придачу к уже имеющемуся здесь танку они притащат с собой пару истребителей. Или – не пару, а добрый десяток.

Но без тяжелой корабельной артиллерии нам тут ловить все равно нечего. Пытаться повредить «тарантулу» имеющимся в комплекте боевого костюма оружием – это все равно что бросаться с копьем на танк, каковым этот «тарантул», собственно говоря, и является.

Похоже, что наше будущее будет коротким, зато очень насыщенным событиями.

Каковы наши шансы остановить Визерса, если наши шансы пережить следующие десять минут еще не равны нулю, но уже стремятся к нему на полном ходу?

Я выскочил из своего укрытия и обнаружил танк в каких-то жалких пятистах метрах по правому борту. Огнемет по-прежнему работал, и танк медленно разворачивался в мою сторону, заливая пространство огнем, и не так уж важно, прицельно ли он это делал или же ребята просто жгли напалм для профилактики.

Лес оказался не так далеко, как я думал, до него было всего около километра, правда, преодолеть этот километр предстояло по абсолютно открытой местности. Пепелища и немногочисленные руины, оставшиеся выше уровня земли, не могут служить достаточным укрытием от оружия скаари.

Бег в силовом скафандре почти ничем не отличается от обычного бега, но только для человека, который находится внутри этого скафандра. То, что раньше было препятствием, теперь таковым не является. Нет особой необходимости тормозить перед большинством местных стен, перепрыгивать кусты или огибать молодые деревца. Ты их просто не замечаешь, твоя броня сметает их, даже не утруждая твое тело обратной связью. Для человека без брони столкновение с человеком в броне – равносильно столкновению с грузовиком, о чем человек в броне должен помнить, действуя в общественных местах.

По счастью, сейчас не тот случай. Людей без брони вокруг нет, они все уже умерли, а если здесь обнаружатся боевики скаари, выбравшиеся из первого танка, то это уже их личные проблемы.

Я преодолел половину расстояния до леса, когда по мне ударили огнеметы. Температура, едва успевшая понизиться на пару делений, снова поползла вверх. Прыжки и броски из стороны в сторону не принесли никакой пользы, ибо поток пламени был слишком широким, зато снижали скорость, так что я решил отказаться от отчаянного маневрирования и тупо двинул вперед.

Температура уже приближалась к парной, система охлаждения не справлялась, легкие вдыхали горячий воздух, и я подумал, что первое, что я сделаю, оказавшись в лесу, это откину лицевой щиток и глотну напоследок свежего осеннего воздуха, наплевав на риск разделить участь Холдена.

Только бы они хотя бы на мгновение выключили свои огнеметы…

Строго говоря, полоска леса, к которой я приближался с изрядной, пусть и несколько далекой от желаемого скоростью, вовсе не являлась спасением, ибо огнеметы «тарантула», помимо прочего, служили им для того, чтобы прожигать просеки в лесу. Однако это могло дать мне небольшую передышку и свободу маневра, а также затруднить ребятам прицеливание. Долго мне так не протянуть, но если наши корабли пробьются к Де-Мойну, то долго и не надо. А если не пробьются, то можно уже сейчас открывать щиток и ползти в сторону кладбища.

Я ворвался под свод деревьев, разметав попавшийся на пути кустарник, и огонь ворвался туда вместе со мной. Осенние деревья вспыхнули, как политые бензином спички. Температура внутри костюма уже приближалась к предельно допустимым для человека значениям. Я метнулся влево, перепрыгнул через небольшой овраг, миновал группу вековых деревьев, чьи стволы уже начинали тлеть, и таки вырвался из затопившей окрестности огненной реки. Сердце стучало в бешеном ритме, а легким не хватало воздуха. Наверное, за время этой пробежки мне удалось сбросить пару килограммов.

Огонь позади меня стих. В смысле, лесной пожар никуда не делся – против законов природы не попрешь, но продолжался он уже сам по себе, без помощи огнеметов. Неужели у «тарантула» таки закончился запас напалма?

Однако, прежде чем глянуть на танк и оценить ситуацию, я сместился еще метров на двести влево и залег у могучих корней какого-то местного великана.

Искушение откинуть щиток все еще было очень велико, но я пока не решался. Огненный ад мог вернуться сюда в любой момент.

– Жарко, – прохрипел динамик голосом Риттера.

– Не без этого, – согласился я.

Боб не отозвался. Что ж, по крайней мере, двое из нас все еще живы.

Танк замер на полпути к лесу и не предпринимал по отношению к нам никаких агрессивных действий. Все его орудия были обращены к небу, выискивая новую цель, которая, видимо, должна была появиться в самое ближайшее время.

Я посмотрел наверх и ничего там не увидел.

– Они ждут угрозы сверху, но вряд ли они бы засекли наши корабли так быстро, – прокомментировал Риттер. – Скорее всего, их кто-то предупредил.

Оставляя за собой длинный дымный след, огненный болид прочертил небо на востоке и рухнул в лес километрах в двадцати от города, даже не предприняв попытки затормозить. Пламя взрыва поднялось высоко над деревьями.

Остается только надеяться, что это был перехватчик скаари, а не один из наших кораблей.

В следующий миг мне показалось, что «тарантул» взорвался, и я уже было возликовал, но мгновением позже сообразил, что это был не взрыв, а одновременный залп из всех его бортовых орудий. Импульсы лазеров и шары плазмы улетели в небо первыми, чуть позже за ними последовал десяток ракет и трассирующие очереди крупнокалиберных пулеметов. Как выяснилось еще несколько секунд спустя, это был жест отчаяния, и он ни к чему не привел, ибо «Ястреб» вынырнул из-под низко нависших облаков совсем не там, куда ушло большинство зарядов, и устремился в стремительное пике.

Оценив подлетное время и лихость маневра, я задумался, кто же сейчас занимает кресло пилота и почему этот кто-то до сих пор не открыл огонь, но секундой позже это стало неважно.

Так и не начав стрелять, и даже не попытавшись притормозить, как и первый болид, «Ястреб» рухнул на остатки Де-Мойна в доброй полусотне метров от «тарантула». А потом взорвался его ходовой реактор, и новый взрыв, в разы мощнее всех предыдущих, поглотил и обломки корабля, и танк скаари. И вот уже огненная стена накатывает на меня, а ударная волна подхватывает сотни килограммов боевого железа, в которое я облачен, и тащит по земле только для того, чтобы через несколько десятков или сотен метров впечатать меня спиной в ствол дерева.

Костюм сработал на пределе возможностей и компенсировал удар, что не помешало мне приложиться затылком о внутреннюю часть шлема и на какое-то время потерять сознание.

Часть первая

Последнее затишье перед бурей

Глава 1

Генри Холден, человек-загадка, который в далеком двадцать первом веке выдавал себя за агента британской разведки, а ныне оказался сотрудником СБА, что тоже довольно круто, откинулся на стуле и потер челюсть, в которую несколько секунд назад врезался мой кулак.

Бил я из положения сидя, да еще и пришлось тянуться через весь стол, так что удар получился не самый сильный. Холден даже не рухнул на пол вместе со своим стулом и ничего себе не сломал.

А жаль.

– Рука не болит? – участливо поинтересовался Холден.

– Нет.

– Ну и хорошо. – Он хлебнул кофе. – Признаю, я это заслужил. Перебрал со спецэффектами и готов признать, что мое чувство юмора иногда просто не знает границ.

– Тогда давай еще раз и с самого начала, – сказал я. – Кто ты такой, откуда ты взялся и что ты тут делаешь? И без чуши про футбол, «Звездные войны» и темную сторону силы, если можно.

– Звездные войны – это то, что ждет нас в ближайшем будущем, – сказал Холден. – По счастью, пока ни одна из сторон не обладает Звездой Смерти [2], но не факт, что оно так и останется. Визерс считает…

– Ты знаешь Визерса?

– Конечно, я знаю Визерса. Я на него работаю. Он ведь велел тебе отправиться сюда и дождаться, пока на тебя не выйдет кто-то из СБА. И вот я здесь. Вуаля.

– Доказательства?

– Мы оба под прикрытием, какие тут могут быть доказательства? – сказал Холден. – Если тот факт, что я знаю о вашем с Визерсом разговоре на борту «Устрашающего» и твоем небольшом рейде на Тайгере-5, не послужит для тебя убедительным аргументом, то я уж и не знаю, как тебе что доказывать.

– Значит, двадцать первый век, Белиз…

– Подумай сам, – предложил Холден. – СБА курировало темпоральный проект с самого начала, я родился в этом времени, Алекс, и мы встретились с тобой в прошлом, потому что меня в это прошлое отправили. А теперь я вернулся. Точнее, вернулся-то я не теперь, а чуть раньше, аккурат перед тем, как темпоральный проект пошел вразнос.

– Значит, на самом деле тебя не подвергали неоднократному тотальному ментоскопированию? – уточнил я.

– А я похож на идиота?

– Немного, – сказал я. – Но это в пределах нормы.

– Ну и чудненько, – кивнул Холден. – Полагаю, у тебя еще много вопросов, и нам нужно обсудить наши дальнейшие планы, но я бы предпочел делать это не здесь. Так что допивай свой кофе, и пойдем прогуляемся по пляжу.

– Снаружи жарко.

– И поэтому там безлюдно, – согласился Холден. – Можешь считать меня параноиком, но я предпочитаю обсуждать важные дела на свежем воздухе, и чтоб прилегающие ко мне территории простреливались метров на двести в любом направлении.

– Не опасаешься, что нас могут подслушать со спутника?

– Мы будем говорить по-английски, – сказал Холден, с легкостью переходя на мертвый язык. – Если ты его не забыл, конечно. А, извини, я перепутал. Ты же никогда ничего не забываешь.

Холден не ошибся.

На пляже было жарко и безлюдно, в поле зрения обнаружились только двое загорающих и один купальщик, и до каждого было куда больше двухсот метров.

Холден посмотрел на небо, словно пытался рассмотреть пролетающий над нами спутник, поправил солнцезащитные очки и расстегнул рубаху. Загар у славного наследника традиций Джеймса Бонда был по-прежнему глубокий и ровный.

А под мышкой висела миниатюрная кобура скрытого ношения, из которой торчала рукоять игольника.

– Судя по тому, сколько энергии потребляет ваш корабль в стояночном режиме, операция на Тайгере-5 прошла удачно, и криокамера находится на борту, – сказал он.

– Да, и я был бы рад от нее избавиться, – ответил я. – Мне не очень нравится, что мы всюду таскаем с собой замороженный полутруп.

– Здесь все не так шоколадно, – сказал Холден. – Собственно, поэтому я и собирался обсудить с тобой дальнейшие планы, а не проинструктировать тебя относительно наших дальнейших действий.

На эту формулировку я обратил внимание еще в баре, но тогда мне показалось, что он просто неудачно выразился. Ан нет, вселенная приготовила для меня очередную порцию неприятностей.

– Для того чтобы вывести капитана Штирнер из криостазиса, требуется специальное медицинское оборудование, которое есть всего на нескольких планетах, – сказал Холден. – Но проблема в том, что ни одна независимая планета должным уровнем медицинских технологий не обладает, а путь в Альянс нам пока закрыт, ибо Визерс еще не решил свою небольшую внутреннюю проблемку с генералом Корбеном.

– Потрясающе, – сказал я. – И что теперь делать?

– Хорошая новость в том, что Киру можно держать в таком состоянии до бесконечности. Ну, или пока энергия не кончится.

– Это два очень разных срока, – сказал я. – У нас нет денег, чтобы и дальше оплачивать аренду места на космодроме и счета за электричество. Не можем же мы запустить реактор, пока корабль находится в стояночном режиме.

– У меня есть кое-какие деньги и доступ к резервным фондам, – сказал Холден. – Я могу оплатить стоянку хоть на полгода вперед.

– Вот это действительно хорошая новость.

– Не такая она хорошая, как ты думаешь, – сказал Холден. – Пока Визерс не решил свои проблемы, люди Корбена будут искать камеру и тех ухарей, что устроили бойню на Тайгере-5. Генералы СБА очень болезненно относятся к подобным щелчкам по носу.

– Э…

– Об этом ты не подумал, – констатировал Холден. – Ты решил, что стоит тебе прилететь на Сципион-3, и ты окажешься в безопасности. Ты и ведешь себя как на курорте.

– На Тайгере-5 мы сработали чисто.

– Да, следов практически не осталось, – согласился он. – Если бы вы имели дело с какой-то сторонней конторой, найти вас было бы весьма затруднительно. Но Корбен – тоже генерал СБА. У них с Визерсом пересекающиеся сферы интересов и есть доступ к одним и тем же источникам информации. Они находятся внутри одной и той же структуры, именно поэтому Визерс привлек для рейда тебя, человека со стороны. Круг лиц, которым можно доверять, весьма ограничен. Корбен не успел среагировать, но это не значит, что он не способен реконструировать последние события по холодным следам.

– Тебе что-то известно или это просто теории?

– Это просто теории, но готов ли ты рисковать своей жизнью для того, чтобы удостовериться, верны ли они? – поинтересовался Холден.

– Сколько у нас времени?

– Понятия не имею, а потому предпочел бы свалить отсюда как можно быстрее.

– И куда мы направимся?

Холден вздохнул и произнес:

– А вот это – большой вопрос.

– Не верю, что ты даже не попытался найти ответ.

– Я все же надеялся, что Визерс даст о себе знать, – сказал Холден. – Конечно, я старался придумать запасной план на тот случай, если у Визерса ничего не выйдет, но других мыслей, кроме того, что можно выкинуть криокамеру в вакуум и податься в пираты, в голову так и не пришло. Ты ведь и сам ничего не придумал, не так ли?

– Для каперства нам не хватит огневой мощи, – сказал я.

– Будем грабить туристические яхты.

Некоторое время мы брели по пляжу в молчании.

Белый песок, яркое солнце, накатывающие на берег волны и синяя водная гладь до самого горизонта… Еще вчера эта обстановка казалась мне райской, но передышка закончилась, и суровая действительность навалилась на плечи с новой силой.

Наверное, я все-таки переоценил Визерса, потому что до последнего наделся на то, что его люди выйдут на связь и подскажут, что делать дальше. Я почему-то был уверен, что Визерс способен уладить свои проблемы с конкурирующим отделом быстро и без неприятных последствий.

По крайней мере, когда он говорил об этом на борту «Устрашающего», он был уверен, что больших проблем не возникнет и все решится в скором времени.

Но Визерс был всего лишь человеком, и не исключено, что он делал хорошую мину при плохой игре. Я выполнил свою часть уговора, а вот он свою пока так и не смог.

– Какой у тебя канал связи с Визерсом? – спросил я.

– Односторонний. Он может передать мне информацию, а я ему – нет.

– Давно ты здесь?

– Чуть больше недели. Прибыл на пассажирском корабле, что несколько ограничивает мою мобильность.

– Если ты здесь больше недели, то почему объявился только сейчас?

– Я до последнего ждал новостей, – сказал Холден. – Но оговоренный срок вышел, а новостей по-прежнему нет. Я подумал, что не стоит держать тебя в неведении. Тем более что твой корабль – это самый приемлемый для меня способ убраться с планеты.

– А почему Визерс прислал именно тебя?

– Потому что я – один из немногих людей, кому он все еще доверяет, – сказал Холден. – И я, наверное, единственный сотрудник СБА, которого ты знаешь в лицо и с которым ты имел длительные контакты. Не считая самого Визерса, разумеется.

– Звучит логично, – сказал я. – Какого черта ты делал в Белизе двадцать первого века?

– Обеспечивал безопасность.

– Сидя на побережье и изображая из себя британского агента?

– Но ведь сработало, – сказал Холден. – Мне кажется, в роли скучающего Джеймса Бонда я был чертовски убедителен.

– Это да, – признал я. – Как тебе удалось так вжиться в эту роль?

– Настоящий Холден приперся на темпоральную базу первым, – сказал он. – Всего через неделю после того, как мы обустроились в прошлом, и его визита никто не ожидал. Мы тогда вообще не предполагали, что придется иметь дело с аборигенами.

– Ваша база производила слишком много спецэффектов, чтобы оставаться незамеченной.

– К сожалению, обойтись без этих спецэффектов мы не могли.

– Не оправдывайся, – сказал я.

– Мы не исключали возможность нежелательных контактов с местным населением, но этот парень свалился нам на голову слишком неожиданно. Даже умудрился подстрелить кого-то из персонала, пока по нему не шарахнули парализатором.

– Брали живым? Понимаю.

– Мы подвергли его тотальному ментоскопированию и узнали все, что знал он сам, – сказал Холден. – Я две недели копался в том, что мы извлекли из его мозга.

– И что с ним стало в итоге?

– Боюсь, мы немного перестарались, – сказал Холден.

– Сделали из него идиота?

– Нет, просто стерли всю память напрочь, вместо того чтобы изъять из нее воспоминания последних дней.

– То есть все-таки сделали из него идиота. А потом?

– Отпустили.

– В джунгли? По-моему, если бы вы его пристрелили, это было бы гуманнее.

– Его подобрали индейцы, – сказал Холден. – Какое-то отсталое бродячее племя. Индейцы с благоговением относятся к таким людям.

– Когда не едят их на обед, – сказал я. – А ты, значит, занял его место.

– Да.

– И как тебя зовут на самом деле?

– У меня было столько имен, что настоящее я уже и не помню, – сказал Холден. – То есть конечно же я его помню, в числе прочих, но оно имеет для меня такое же значение, как и прочие. Так что ты можешь называть меня Холденом.

– Я и так собирался называть тебя Холденом, – сказал я. – А за каким чертом тебе вообще понадобилось занимать его место?

– Из полученной от него информации нам стало ясно, что наши «спецэффекты» привлекут к себе внимание, и в первую очередь это будет внимание спецслужб, – сказал Холден. – Такая уж обстановка сложилась в этих ваших темных веках.

– У вас тут тоже обстановка не ахти, – сказал я. – Мы, по крайней мере, умудрились не поубивать друг друга в двадцать первом веке, иначе вас бы тут вообще не было. Так что относись к своим предкам с должным уважением.

– Как бы там ни было, нам требовалось некоторое время для того, чтобы зашвырнуть нашу станцию во времена динозавров, которые бы вряд ли обратили на нее внимание ввиду ее полной несъедобности. Визерс решил, что, если поисковые партии будут время от времени направляться в джунгли, было бы неплохо знать об этом заранее. И по возможности сделать так, чтобы нашу базу никто не обнаружил.

– Для этого ты раздавал всем советы, – сказал я.

– Это была просто дезинформация, – сказал Холден. – Я щедро делился сведениями, при этом отчетливо давая всем понять, что сам во все это не верю и что ни у кого ни хрена не выйдет. А если уж дело доходило до вылазок в джунгли, я старался к ним присоединиться, чтобы вовремя передать очередного шпиона в руки медицинского персонала. Для коррекции памяти.

– К чему столько геморроя? – поинтересовался я. – Не проще ли было уводить людей в джунгли и стрелять им в затылок? А дикие звери доделали бы остальное.

– Ты ж сам понимаешь, агенты, вернувшиеся из джунглей и ничего не нашедшие, и агенты, пропавшие в джунглях навсегда, – это очень разные агенты, – сказал Холден. – Если бы люди стали пропадать пачками, дядя Том вызвал бы подкрепление со своего авианосца, и они прошерстили бы там все джунгли. А если бы джунгли им мешали, они залили бы их напалмом. А это уже было бы спровоцированное нами вмешательство в естественный ход истории и вообще вредно для экологии.

– Значит, когда мы подошли к базе, это ты меня вырубил.

– Да.

– Пожалуй, я не буду извиняться за то, что врезал тебе в челюсть.

– Я этого и не ждал.

– Стоп, – сказал я. – А китайцы? Китайцев ты поубивал.

– Они отказались от моих услуг и вообще рыскали по джунглям в опасной близости от охраняемого периметра, – сказал Холден. – К тому же они напали первыми, так что мои действия можно рассматривать как самооборону. К слову, после того как эта группа не вернулась в город, остальные китайцы полезли в джунгли с повышенным энтузиазмом.

– Их ты тоже перестрелял?

– Нет, с ними справился персонал. Справился обычными средствами, с коррекцией памяти и без крови. Я лишь вовремя предупредил ребят о возможном визите.

– Ну и каким тебе показалось прошлое? – спросил я.

– По правде говоря, мне понравилось в Белизе, – сказал Холден. – Приятное разнообразие по сравнению с тем, чем мне приходилось заниматься до этого. Тепло, море, солнце, алкоголь и сигареты, легкие наркотики и легкодоступные женщины… Ты ж видел современную Землю? Это не самое приятное место для жизни.

– Я видел не так уж много, – сказал я. – И в основном – из окна спортивного флаера, который несся над городом на бешеной скорости, уходя от погони, устроенной твоими коллегами.

– А как тебе будущее? – поинтересовался Холден. – В целом?

– В целом – как и прошлое, это ваше будущее довольно погано, – сказал я. – Но жить можно. В частности. Если бы еще не война…

– Да, – согласился Холден. – Меня тоже волнуют наши перспективы. Впрочем, будем оптимистами. Существует весьма нехилая вероятность, что нас убьют раньше и до начала масштабных боевых действий мы не доживем.

Узрев Холдена и услышав известия, которые он принес, Азим, целый день изображавший бурную деятельность на борту нашего корабля, чтобы никто не заподозрил, на что именно мы тратим покупаемую энергию, тоже решил проявить капельку оптимизма.

– Потрясающе, – сказал он. – Ситуация принципиально осталась той же самой, а нам на голову свалился лишний пассажир.

– Можете взять меня в экипаж, – жизнерадостно сообщил ему Холден. – Я буду очень полезным членом экипажа. Я неплохо стреляю, прекрасно управляюсь с автохирургом и могу принимать исповеди. Я однажды целых три недели притворялся капелланом.

– Я мусульманин, – сказал Азим.

– Я вообще атеист, так что мне это безразлично. – Холден пожал плечами. – Но это все, конечно, лирика и не имеет большого значения, потому что нам надо срочно придумать, что делать дальше. Предлагаю устроить мозговой штурм.

– Мы эти высоты сегодня целый день штурмовали, – напомнил я.

– Две головы – хорошо, а на троих соображать лучше, – сказал Холден. – Или как-то там еще. Это древняя пословица, и я не помню ее дословно.

– «Соображать на троих» – это как бы не совсем то же самое, что и «думать», – сказал я.

– Ты должен лучше разбираться в древних пословицах, – согласился Холден. – В конце концов, ты их ровесник.

Я не стал с ним спорить, хотя, наверное, и мог бы.

– Ты агент СБА, – сказал ему Азим. – У тебя должен быть какой-то запасной вариант действий. Когда я был на службе, у нас всегда был такой запасной вариант. Почти всегда.

– Особенно меня впечатлил ваш запасной вариант действий на Новой Колумбии, – сказал Холден. – Когда клан Прадеша свалился на планету, а корабль в воздух поднять так и не удалось, вы целый месяц бегали по джунглям, пока кленнонцы не прилетели и не навели порядок. Должен признать, этот ваш резервный вариант произвел на меня неизгладимое впечатление.

– Какой у тебя уровень допуска? – поинтересовался Азим.

Видимо, его, в свою очередь, впечатлила информированность Холдена.

– Почти такой же, как у самого Визерса. Я – очень ценный сотрудник.

– И что же вы, такие умные и ценные, сами так облажались?

– Слухи о всемогуществе СБА раздуваются по большей части самими агентами СБА, ибо так нам проще работать, – сказал Холден. – Но по факту мы – всего лишь люди, даже Визерс и даже я, и все мы можем ошибаться, переоценивать свои силы и недооценивать силы противника.

Раньше мне казалось, что на борту «Устрашающего» я заключил с Визерсом довольно выгодную сделку, поскольку в обмен на спасение Киры тот обещал прикрыть меня от части моих врагов. Теперь же мне так не казалось. Если в схватке генералов верх возьмет Корбен, количество моих врагов только увеличится.

Оказалось, что у меня настоящий талант в этом деле – наживать себе врагов. И если верно то утверждение, что масштаб человека определяется калибром его врагов, то я просто неимоверно крут. Асад ад-Дин, решивший принести меня в жертву своим политическим интересам, был весьма крупнокалиберным врагом, а если к нему присоединится еще и целый генерал СБА…

– Впрочем, я не склонен излишне драматизировать ситуацию, – заявил Холден. – Игра еще продолжается, хотя бы потому, что, если бы Визерс окончательно и безоговорочно проиграл, мы бы тут уже не сидели и этих разговоров бы не вели. А вели бы мы совсем другие разговоры, в не столь приятном месте и не со столь приятными людьми.

– Ты уверен, что ты сейчас не переоцениваешь наши силы и все такое? – спросил я.

– Уверен. Но, как бы там ни было, с планеты нам надо валить.

– Для получения разрешения на взлет требуется два часа, так что с этим сложностей не возникнет, – сказал Азим. – Но куда нам следует направиться?

– Я предпочел бы какой-нибудь независимый мир, где мы не будем привлекать внимания, – сказал Холден. – Правда, тут есть одна проблема. У вас довольно редкий корабль, и он везде будет привлекать внимание, а в независимых мирах – тем более.

– Что нам даст пребывание на очередной независимой планете? – спросил я.

– Отсрочку, – сказал Холден. – Через две недели заработает мой резервный канал связи с Визерсом, и тогда я смогу предоставить вам более подробные инструкции.

– Это если Визерс к тому времени еще будет жив и в состоянии давать инструкции, – уточнил Азим.

– Ну да, – согласился Холден. – Вселенная – вообще довольно опасная штука, и от случайностей никто не застрахован.

– Мне не нравится этот план, – сказал я. – Он слишком пассивен. Отсрочка была бы хороша только в том случае, если бы мы точно знали, что Визерс возьмет верх. А это не так. Если мы будем просто тянуть время, то так и не решим ни одной из наших проблем.

– И какая же наша главная проблема?

– Не главная, а первоочередная. Криокамера. Пока она в активном состоянии и на борту, у нас связаны руки.

– Мы планировали ее доставку на мобильную базу ВКС «Спектрум», – сказал Холден. – Но для этого нужны полномочия генерала. Те самые полномочия, которые сейчас под вопросом.

– То есть вопрос о том, чтобы вышвырнуть криокамеру в вакуум, уже не стоит? – уточнил я.

– Это вариант на самый крайний случай, – сказал Холден. – Пока еще этот самый крайний случай не настал, и я бы предпочел сохранить Кире жизнь.

– Тогда ее надо размораживать, – сказал я. – Чертова камера жрет слишком много энергии.

– Я предпочел бы не появляться на территории Альянса до тех пор, пока Визерс не уладит свои дела. Не на Веннту же нам лететь.

– Веннту, – задумчиво сказал Азим. – Этот вариант можно обдумать.

– Сразу нет, – мгновенно отреагировал Холден. – Нечего тут обдумывать.

– Восстановление человека из криостазиса для них не проблема. Они способны решать и более сложные задачи.

– Это будет неверный тактический ход, – сказал Холден.

– Я бы поддержал разговор, если бы кто-нибудь из вас взял на себя труд объяснить мне, о чем вы говорите, – сказал я. – Что такое Веннту?

– Единственная на данный момент независимая планета, колонизированная не людьми, а кленнонцами, – неохотно сказал Холден. – Естественно, их уровень медицинских технологий превосходит все то, что может предложить Альянс.

– Ты сказал, ни один из независимых миров не обладает нужными нам технологиями.

– Ни один из человеческих миров и не обладает.

– Холден, мне будет очень трудно доверять тебе, если ты продолжишь утаивать от меня информацию, – сказал я.

– Веннту – это не вариант, – сказал Холден. – Во-первых, они потребуют за свои услуги бешеные деньги, а во-вторых, люди Корбена будут искать нас там в первую очередь.

– Ты говорил, что у тебя есть доступ к резервным фондам.

– Я не уверен, что их хватит для оплаты медицинских расходов. И потом, в данном случае меня больше не финансовый аспект беспокоит.

– Веннту далеко? – спросил я у Азима.

– Полторы недели полета.

– А если я скажу «нет»? – вкрадчиво поинтересовался Холден. – Без моих фондов вам там делать нечего.

– Ты же хочешь убраться с этой планеты, – сказал я. – Если что, Визерс тебе не простит, что ты выпустил нас из поля зрения.

– Похоже, вы намерены сделать очередную глупость, – вздохнул Холден. – Ладно, выбора у меня нет. Я с вами.

Глава 2

В «Звездных войнах» Джорджа Лукаса стоящая перед главными героями проблема решалась достаточно легко. Стоило только одному положительному персонажу рубануть главного злодея световой шашкой, а другому – взорвать главную боевую станцию противника, как власти темной империи ситхов пришел конец, и в галактике настало торжество демократии, возрождение республики и полное народное ликование. Но там и схема противостояния была не самая сложная. Империя против повстанцев, ситхи против джедаев.

В существующей, а не придуманной Голливудом реальности дела обстояли куда запутаннее.

Трехсторонний конфликт Альянса, Империи и Гегемонии осложнялся наличием четвертой силы – неких странных типов, которых скаари называют «другими», а Визерс – регрессорами и об истинной цели и намерениях которых никто не имеет даже отдаленного представления. Человечество и скаари по уши погрязли в межведомственных конфликтах и клановых разборках, да и у кленнонцев, насколько я мог судить, во внутренней политике все было не так уж гладко.

Попробуй разобраться, где тут светлая сторона силы, с кем биться спина к спине, а кого рубить световым мечом. Ах да, световых мечей тут нету, зато есть силовые. Тоже жутко редкая, сложная в изготовлении и дорогая штуковина, жаль только, что у этих мечей лезвие не светится синим, зеленым или красным цветом, позволяющим определить, на чьей стороне бьется его владелец [3].

В жизни почему-то всегда все сложнее, чем в кино, и нет никаких гарантий, что дело подберется к хеппи-энду.

Еще меня очень смущала фигура Холдена.

С одной стороны, я был даже рад его присутствию. Это был человек, имевший отношение к двадцать первому веку, из которого я пришел, ниточка, связывающая меня с прошлым, волей-неволей он оказался человеком, с которым у меня было много общего. Он был знаком с реалиями моего времени и даже понимал часть моих шуток, а это немаловажно…

С другой стороны, теперь это все-таки был не совсем тот Холден, которого я знал по Белизу. Все в очередной раз усложнилось.

В Белизе Холден был агентом британской МИ-6, скучающим аристократом и плейбоем, пытающимся решить нерешаемую задачу, взваленную на него его начальством. Тот Холден был достаточно прост для понимания и казался вполне приятным парнем.

Новый Холден тоже казался вполне приятным парнем, но ключевое слово тут «казался», а вовсе не «приятный», как это было раньше, и понять, кто он такой, было гораздо сложнее.

За исключением его собственных слов не существовало ни одного доказательства, что он работает на СБА, а Визерс является его непосредственным начальником. Да, он обладал исчерпывающей информацией о нашей миссии на Тайгере-5, и в целом его история, если и не казалась логичной, вполне вписывалась в тот хаос, что творился вокруг меня в последние годы, но это все косвенные улики. Еще на космической станции «Гамма-74-К» Визерс показывал мне фотографию Холдена в качестве одного из подозреваемых по делу Феникса, и правдоподобного объяснения этому факту я так и не нашел. Холден стал очередной частью головоломки, но полностью не вписывался ни в один готовый фрагмент.

– Ты ему доверяешь? – спросил у меня Азим в ночь перед отлетом со Сципиона-3.

Мы сидели в бунгало и упаковывали наши немногочисленные пожитки, а Холден отправился в свой отель с аналогичными целями, так что мы могли говорить свободно.

– Нет, – сказал я.

– Это хорошо, потому что я тоже ему не доверяю, – сказал Азим.

– Но он нам нужен, – сказал я. – Без его денег мы не сможем реанимировать Киру, к тому же он – единственный наш канал связи с Визерсом.

– Который, вполне возможно, уже арестован за измену интересам Альянса или мертв.

– Мы будем держать это в уме, но действовать лучше, исходя из того факта, что Визерс жив и выйдет на связь, – сказал я. – Потому что это пока единственный шанс разгрести наши проблемы.

– Нам нужен резервный план, – сказал Азим. – Все наши проблемы от того, что у нас нет резервного плана.

– Податься в пираты никогда не поздно, – сказал я. – У нас есть корабль, а значит, у нас есть мобильность. В наше неспокойное время это дорогого стоит, и далеко не каждый может позволить себе подобную роскошь.

– Далеко не за каждым охотятся лучшие спецслужбы человечества, – сказал Азим.

– Зато можно делать ставки на то, кто достанет нас первым, Корбен или Асад, – сказал я.

– Юмор висельников. Поначалу свежо, но потом приедается, – констатировал Азим и ушел в свою комнату.

Отлет со Сципиона-3 прошел без всяких осложнений, что не могло не радовать и являлось приятным исключением в событиях последнего времени, когда от приключений было не продохнуть.

Мне стали нравиться планеты, на которых никто ни разу не попытался меня убить, и я надеялся, что и Веннту окажется такой же планетой, несмотря на мрачные предсказания Холдена.

Холден очень не хотел лететь на Веннту. То ли он не любил кленнонцев, то ли всерьез опасался, что нас там будет ожидать засада, организованная людьми генерала Корбена. Собственно говоря, глупо было бы сбрасывать со счетов такую возможность, но я твердо решил, что дело спасения капитана ВКС Киры Штирнер нужно довести до конца. Иначе рейд на Тайгер-5, где я рисковал жизнью и чуть не сыграл в ящик, лишился бы всякого смысла.

Услышав эти рассуждения, Холден презрительно фыркнул, обозвал меня спасающим деву рыцарем, действующим благородно в ущерб своим собственным интересам, но в чем заключаются мои интересы – не объяснил и активно возражать уже не стал. Азим проложил курс, и мы совершили первый гиперпереход по направлению к Веннту.

Веннту была уникальной планетой.

Как я уже говорил, это был единственный независимый мир, колонизированный выходцами из Кленнонской Империи, долго и кроваво боровшийся за свою независимость от этой самой Империи и в итоге сумевший ее отстоять. С тех пор туда стекались кленнонцы, которые были не в восторге от монархического строя, – всяческие диссиденты, ренегаты, а также просто любители царящей на фронтирах романтики. Почему Империя до сих пор терпит существование такого мира, оставалось для меня загадкой.

Холден сидел в тесной кают-компании «Ястреба», пил виски из корабельного бара и лениво листал лежавшую у него на коленях электронную книгу. При моем появлении он одним глотком осушил свою посуду и налил себе еще.

– Накачиваешься в одиночестве? – поинтересовался я.

– Морально готовлюсь к разговору, – сказал Холден. – Я ведь на борту судна, капитаном которого ты числишься, следовательно, мы уже не в том положении, что и на Сципионе, где мы были как бы на равных, и, следовательно, у меня не получится избежать твоих нудных вопросов и всяческих подозрений. А поскольку подобные разговоры нагоняют на меня тоску, я решил подготовиться. Теперь скажи мне, что я неправ и ты вовсе не жаждешь обсудить со мной что-нибудь животрепещущее. Тогда я извинюсь и протрезвею волевым усилием.

– Ты прав, – сказал я.

– Ну, а как же, – сказал Холден и глотнул виски из новой порции. – Полагаю, ты хочешь поговорить о Корбене, Визерсе и том, что они не поделили.

– И об этом тоже, – сказал я, усаживаясь в кресло. – Но сначала расскажи мне о Фениксе.

– Он психопат, – сказал Холден, ничуть не удивившись теме беседы или же не подав вида. – Террорист-одиночка, это все знают.

– Расскажи мне о том, чего все не знают.

– Информации не так уж много. СБА несколько раз пыталась его прищучить и даже считала пару таких попыток вполне удачными, но Феникс каждый раз воскресал из пепла и учинял очередное непотребство.

– А подробности?

– Они мне неизвестны, – сказал Холден. – Ты же знаешь принцип Визерса, согласно которому каждый должен обладать только той информацией, которая нужна ему для дела, а я делом Феникса не занимался.

– Визерс намекал мне, что Феникс может оказаться не совсем человеком.

– Есть такая теория, – согласился Холден. – Впрочем, в недрах научного отдела СБА существует множество безумных теорий, часть из которых при проверке таки оказываются на самом деле безумными. Версия нечеловеческого происхождения Феникса удачно вписывается в теорию о регрессорах, в которую я лично не очень-то и верю. Я думаю, что все проще: Феникс – просто удачливый сукин сын. Может быть, генетически улучшенный в лабораториях Кленнона, но не имеющий никакого отношения к иным цивилизациям. Плоть от плоти нашего безумного мира, я бы сказал.

– Значит, в регрессоров ты не веришь?

– Сверхцивилизация, которая тормозит прогресс одних развивающихся рас для того, чтобы дать шанс другим развивающимся расам? Это научная фантастика.

– Мне тут порой вообще все кажется научной фантастикой.

– Это потому что ты – вылезший из прошлого дикарь, – объяснил Холден. – Ты угодил в дивный новый мир и удивляешься всему, что видишь, или же не удивляешься ничему, потому что у тебя культурный шок. Но я-то в этом мире вырос, и существование регрессоров в мою картину не укладывается. К тому же нет ни единого доказательства их вмешательства в нашу историю, кроме как за уши притянутой теории о Войне Регресса, благодаря которой земная цивилизация не смогла задавить кленнонцев в зародыше.

– А корабль-разрушитель, который уничтожил половину боевого флота скаари, благодаря чему Гегемония не смогла задавить в зародыше земную цивилизацию?

– Кто-то может усмотреть здесь параллели с Войной Регресса, – согласился Холден. – Но лично я их не вижу. Хотя бы потому, что космос велик, история его насчитывает много тысячелетий, и за это время успело произойти довольно много событий, которые при взгляде отсюда могут нам показаться системными. Это еще не значит, что они на самом деле являются таковыми. Война Регресса запросто объясняется и без вмешательства в человеческую историю иной расы, а разрушитель скаари мог взяться откуда угодно. Если он вообще был, а не является частью их легенд.

– Визерс верит в регрессоров, – сказал я.

– Визерс зациклен на идее четвертой силы, которая вмешается в расклад и изменит баланс, поэтому зачастую он склонен видеть закономерности там, где их нет, – сказал Холден. – У этой идеи не слишком много сторонников, и я не являюсь одним из них.

– Визерс считает, что в нынешнем раскладе у Альянса нет шансов.

– В нынешнем раскладе шансов нет ни у кого, – сказал Холден. – Но расклады – штука непостоянная, знаешь ли. Расклады меняются, и первый, кто изобретет абсолютное оружие или что-то на него похожее, сразу изменит расклад в свою пользу.

– Значит, в абсолютное оружие ты веришь?

– По крайней мере, чуть больше, чем в регрессоров. Нашим абсолютным оружием должен был стать темпоральный проект, но, как ты знаешь, что-то пошло не так. Кстати, если регрессоры существуют, это явно их происки. Существование абсолютного оружия не вписывается в их планы.

– Ты потрясающе логичен, – сказал я. – Сначала отрицаешь существование регрессоров, а потом рассуждаешь об их планах.

– Если я во что-то не верю, это не мешает мне построить теоретическую модель, – заявил Холден. – Теоретически я могу допустить и существование регрессоров, и их вмешательство в естественный ход истории. Теоретически я вообще все что угодно могу допустить, особенно если я пьян. А сейчас я уже почти дошел до нужного состояния.

– Ну и какие у них планы в рамках твоей теоретической модели?

– Рассуди сам, сначала они притормозили скаари, чтобы дать шанс нам, потом они притормозили нас, чтобы дать шанс кленнонцам, – ответил Холден. – На выходе получилось то, что мы имеем сейчас – в одном секторе галактики находятся три расы, стоящие на одной ступени развития и обладающие технологиями одного порядка. У кого-то чуть лучше, у кого-то чуть хуже, но решающим превосходством не обладает никто. В этой схеме нет места для абсолютного оружия, не так ли?

– Если только допустить, что они вели именно к этой ситуации, – уточнил я. – Но ведь вполне возможно, что конечного результата они еще не достигли.

Примечания

1

Г и г а н т с к и е   б о е в ы е   р о б о т ы – основные действующие лица в фильме «Трансформеры» режиссера Майкла Бэя.

2

З в е з д а   С м е р т и – боевая космическая станция в фильме «Звездные войны». Ее огневой мощи хватает для уничтожения целых планет.

3

Алекс все еще проводит аналогии со «Звездными войнами». В фильме мечи рыцарей-джедаев светились синим и зеленым цветами, мечи их противников с темной стороны силы – ситхов – были красными.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.