Наклонившись к раковине, она включила холодную воду и, намочив ладони, прижала к щекам, стараясь дышать как можно глубже. Казалось, прошли не часы, а дни с тех пор, как неожиданный звонок поднял ее с кровати в особняке родового поместья Блэкхит. Услышав о взрыве, Кара вскочила в лимузин, и шофер помчал ее по пустынным ночным улицам сквозь грозу к Британскому музею.

И что теперь?

В течение всего бесконечно длинного дня различные следственные бригады собирали в галерее всяческие улики: образцы обугленного дерева, пластмассу, металлы и даже кости. Наконец из груды обгоревшего мусора были извлечены несколько осколков метеорита, покрытых слоем шлака. По предварительной версии, от электрического разряда шаровой молнии воспламенились какие-то летучие компоненты, находившиеся в глубине самородного железа. Однако пока что никто не осмеливался предположить, что это были за компоненты. Дальнейшие исследования продолжатся в многочисленных лабораториях как в Англии, так и за ее пределами.

Кара не могла скрыть разочарование. Увидев на мониторе видеонаблюдения светящуюся сферу шаровой молнии, она вспомнила тот день, когда ее отец исчез в облаке пыли, окруженный вихрем, искрящимся голубоватыми электрическими разрядами. Теперь взрыв и еще одна смерть. Молодая женщина не сомневалась, что должна быть какая-то связь между прошлым и настоящим. Но какая? Неужели она снова зашла в тупик, как это часто бывало за последние годы?

Стук в дверь заставил Кару оторваться от изучения собственного отражения в зеркале.

– Кара, мы готовы приступить к исследованиям.

Это была Сафия. В голосе подруги Кара услышала обеспокоенность. Одна только Сафия понимала, какой груз лежит на сердце у Кары.

– Уже иду.

Бросив пластмассовый пузырек в сумочку, Кара захлопнула застежку. Первая волна энергии, вызванная принятым препаратом, чуть притупила чувство отчаяния. Напоследок еще раз тщетно попытавшись пригладить волосы, Кара подошла к двери, распахнула ее и оказалась в зале, выбранном для временной лаборатории, – в знаменитом Сводчатом зале Британского музея.

Построенное в 1839 году двухъярусное помещение в западном крыле музея обладало характерными чертами ранневикторианской архитектуры: ряды библиотечных шкафов, кованые чугунные лесенки и переходы, изогнутые арки потолка, вместительные ниши. Эти стены помнили Чарльза Дарвина и Ливингстона, членов Королевского научного общества, которые облаченными во фраки собирались здесь среди рядов старинных книг и табличек с древними письменами. Этот зал, никогда не бывший открытым для широкой публики, теперь использовался отделом древней истории Ближнего Востока в качестве учебного центра и вспомогательного архива.

А сегодня закрытому для всех, за исключением немногих избранных, Сводчатому залу суждено было стать импровизированным моргом. Кара посмотрела на каменное изваяние, обезглавленное, без рук, лежащее в углу на носилках. Это было все, что осталось от древней статуи, находившейся в северном крыле. Сафия настояла на том, чтобы обломок извлекли из мусора и перевезли сюда, в безопасное место.

Изваяние освещали две галогенные лампы, а рядом на столике были разложены, подобно инструментам в операционной, зубила различных размеров, молотки и щетки.

Сафия натянула на руки латексные перчатки. Она была в плотном фартуке; глаза закрывали защитные очки.

– Все готовы?

Кара кивнула.

– Предлагаю расколоть старику грудь, – с обычным грубоватым энтузиазмом американцев подал голос молодой парень.

Кара, знакомая со всеми, кто работал в галерее, знала аспиранта Северо-Западного университета Клея Бишопа. Парень, которому предстояло на этот вечер стать оператором-документалистом, возился с цифровой видеокамерой, установленной на штатив.

– Мистер Бишоп, проявите побольше уважения, – попросила Сафия.

– Извините, – поспешно ответил Бишоп с хитрой улыбкой, позволявшей усомниться в искренности его слов.

Долговязый представитель "следующего поколения", Бишоп обладал довольно приятной внешностью. Он был в джинсах, черной футболке с портретом рок-звезды и кроссовках, которые когда-то могли быть белыми, во что сейчас, правда, верилось с трудом. Выпрямившись, молодой человек потянулся, демонстрируя полоску обнаженного живота, и провел рукой по рыжему ежику на голове. Единственным намеком на его принадлежность к ученой братии были очки с толстыми стеклами в черной оправе, достаточно некрасивые, чтобы снова быть в моде.

– У меня все готово, доктор аль-Мааз.

– Отлично.

Шагнув в свет галогенных ламп, Сафия остановилась перед столиком с инструментами. Кара обошла вокруг, чтобы наблюдать с другой стороны, и встала рядом с начальником службы безопасности Райаном Флеммингом, единственным посторонним, присутствующим на "вскрытии". Судя по всему, он пришел, когда Кара отлучалась в туалет. Флемминг кивнул ей, и по его виду сразу стало ясно, что он, подобно большинству сотрудников музея, чувствовал себя неуютно в ее присутствии.

Пока Сафия производила замеры, Флемминг смущенно покашливал.

– Я пришел сюда, как только узнал о вашем открытии, – промямлил он, обращаясь к Каре.

– Зачем? – спросила та. – Это как-то связано с соображениями безопасности?

– Нет, из чистого любопытства. Не каждый день находят статуи, внутри которых спрятано сердце, – ответил Флемминг, кивнув на изваяние.

Это действительно было так, хотя Кара подозревала, что Флемминга привели сюда дела сердечные другого рода. Взгляд начальника службы безопасности задерживался гораздо чаще на Сафии, чем на странном камне. Позволив Флеммингу предаваться восторженному обожанию дамы сердца, Кара повернулась к распростертому на полу изваянию. В ярком свете ламп под оболочкой расплавленного стекла расцвело буро-красное сияние.

Кара склонилась над статуей. Сердце, выполненное в натуральном размере с соблюдением всех анатомических особенностей, несомненно, было изготовлено из какой-то металлической руды, поскольку его присутствие обнаружили металлоискатели. И тем не менее у Кары возникло такое ощущение, что, если она будет смотреть на него достаточно долго, сердце начнет биться.

Сафия приблизилась к обломку статуи с алмазным резаком и аккуратно процарапала стекло, очертив правильный квадрат вокруг скрытого в камне сердца.

– Я хочу сохранить как можно больше. Надеюсь, что слой оплавившегося песчаника слабо связан с остальной породой.

Затем Сафия прилепила к стеклянному квадрату присоску и крепко взялась за рукоятку. Взяв резиновую киянку, она с силой постучала по периметру стекловидного квадрата. Под царапинами появились маленькие трещинки. Все присутствующие вздрагивали при каждом ударе. Даже Кара поймала себя на том, что крепко стиснула пальцы в кулаки.

Одна только Сафия оставалась спокойной. Кара знала, что в стрессовых ситуациях ее подруга легко поддается приступам паники, но когда занимается любимой работой в привычной среде, то становится твердой, как алмаз в резаке, и такой же острой. Молодая женщина работала в спокойной сосредоточенности, с невозмутимостью последователей дзен-буддизма. И все же Кара заметила во взгляде подруги блеск. Блеск восторженного возбуждения. Уже давно Кара не видела ничего подобного в глазах Сафии, превратившейся в бледную тень той женщины, которой она когда-то была.

– Надеюсь, этого будет достаточно, – наконец объявила Сафия.

Отложив киянку, она маленькой кисточкой смела стеклянную крошку и песчинки, полностью очистив поверхность. Затем слегка надавила на рукоятку присоски сначала в одном направлении, потом в другом, осторожно раскачивая стеклянный квадрат. Вдруг Сафия резким движением потянула присоску вверх, поднимая кусок освободившегося стекла.

Шагнув ближе, Кара заглянула во вскрытую грудь изваяния. Как выяснилось, сердце было выполнено детальнее, чем ей показалось вначале. Каждая камера была воспроизведена с мельчайшими подробностями, включая тончайшие артерии и вены на поверхности. Сердце уютно устроилось в ложе из песчаника, словно изваяние наросло вокруг естественным путем – жемчужина внутри устрицы.

Осторожно освободив стекло от присоски, Сафия перевернула его. На внутренней стороне расплавленного камня отчетливо отпечаталась поверхность сердца. Сафия повернулась к объективу видеокамеры.

– Клей, ты получаешь хорошую картинку?

Пригнувшись к видоискателю, Клей покачивался на каблуках.

– Черт возьми, это просто фантастика!

– Считаю это положительным ответом.

Сафия опустила стекло на столик.

– А что насчет сердца? – спросил Флемминг.

Обернувшись к изваянию, Сафия склонилась над вскрытой "грудью". Она осторожно постучала ручкой кисточки по сердцу. Все присутствующие услышали отчетливый звон.

– Определенно, это металл. Судя по рыжеватому цвету, скорее всего, бронза.

– Звук такой, будто сердце полое внутри, – заметил Клей, перемещая штатив так, чтобы добиться лучшего ракурса. – Пошевелите его.

Сафия покачала головой.

– Лучше этого не делать. Видите, как местами песчаник выступами охватывает сердце? Оно сидит очень прочно. Полагаю, его не надо трогать. Перед тем как что-либо предпринять, необходимо показать сердце другим исследователям.

На протяжении всей последней минуты Кара не смела сделать вдох. Сердце бешено стучало в ушах, и амфетамин тут был ни при чем. Неужели, кроме нее, никто этого не заметил?

Однако прежде чем она успела спросить, в глубине Сводчатого зала хлопнула дверь. Все вздрогнули от неожиданности. Послышались приближающиеся шаги. Двое мужчин.

Сафия перевела луч галогенной лампы в глубь библиотеки.

– Это директор Тайсон.

– Эдгар, – шагнула вперед Кара, – что вы здесь делаете?

Директор музея отступил в сторону, открывая взорам своего спутника. Это был следователь отдела убийств полиции Большого Лондона.

– Инспектор Сэмюэлсон находился со мной, когда до нас дошло известие о вашем блестящем открытии. Мы как раз заканчивали, и он попросил разрешения лично взглянуть на эту поразительную находку. Разве я мог отказать, учитывая ту помощь, которую он нам оказал?

– Разумеется, – учтиво ответила Кара, скрывая свое раздражение. – Вы пришли как раз вовремя.

Она сделала жест, приглашающий новоприбывших к импровизированному операционному столу. Ее собственному открытию придется подождать еще немного.

Флемминг повернулся к своему начальнику.

– Полагаю, я уже достаточно насмотрелся. Надо сходить проверить ночную смену.

Он направился к выходу, задержавшись для того, чтобы обратиться к Сафии:

– Благодарю вас за то, что позволили наблюдать за вашей работой.

– Всегда пожалуйста, – рассеянно ответила та, не в силах думать ни о чем, кроме обнажившегося сердца.

От Кары не укрылось, как начальник службы безопасности задержал взгляд на Сафии и отвернулся, раненный ее безразличием. Сафия вечно будет оставаться слепой ко всему, за исключением своей работы. И более значительные мужчины, чем Райан Флемминг, не смогли найти место в ее жизни.

Инспектор Сэмюэлсон занял место начальника службы безопасности. Пиджак он держал перекинутым через руку, рукава рубашки были засучены.

– Надеюсь, я вам не мешаю?

– Вовсе нет, – заверила его Сафия. – Это открытие – счастливый случай.

– Вот как.

Инспектор склонился над изваянием. Кара не сомневалась, что его привело сюда нечто большее, чем простое любопытство. Случайные совпадения нередко становятся объектом полицейских расследований.

Эдгар Тайсон встал за спиной Сэмюэлсона.

– Это просто восхитительно, вы не находите? Несомненно, ваше открытие привлечет внимание всего мира.

Инспектор Сэмюэлсон выпрямился.

– Откуда это изваяние?

– Его обнаружил мой отец, – сказала Кара.

Вопросительно подняв бровь, Сэмюэлсон перевел на нее взгляд. Кара заметила, что директор Тайсон, отступив назад, смущенно уставился на мыски своих ботинок. Тема была слишком деликатной.

Подняв на лоб защитные очки, Сафия продолжила объяснение, избавив подругу от необходимости касаться больного места.

– Реджинальд Кенсингтон финансировал археологическую экспедицию, которая отправилась наблюдать за раскопками при возведении нового мавзолея на месте старой гробницы в городе Салала на побережье Омана. Сэр Реджинальд обнаружил эту статую в земле неподалеку от гробницы. Находка оказалась редчайшей: изваяние доисламской эпохи, датируемое третьим веком до нашей эры, в таком изумительном состоянии. Впрочем, гробница на протяжении двух тысячелетий почиталась как святыня, поэтому окружающая местность оставалась в неприкосновенности. Уничтожение этого прекрасно сохранившегося памятника истории – настоящая трагедия.

Похоже, Сэмюэлсон не разделял ее чувств.

– Однако гибель статуи позволила совершить новое открытие. Так что тут есть некое равновесие. Чего нельзя сказать про беднягу Гарри Мастерсона.

– Разумеется, – поспешно заявила Сафия. – Я вовсе не хотела сказать, что его смерть не стала настоящей трагедией. Вы совершенно правы.

Сэмюэлсон обвел взглядом присутствующих, задержавшись на аспиранте Клее Бишопе. Судя по всему, инспектор почему-то остался недоволен увиденным. Он снова повернулся к скульптуре.

– Вы упомянули о гробнице, рядом с которой обнаружили это изваяние.

– Да. Это была гробница наби Амирана.

– Какого-то фараона, да?

Сафия улыбнулась.

– Фараоны были в Древнем Египте.

Как и Кара, она прекрасно понимала, что инспектор нарочно строит из себя дурачка.

– В Аравии самыми известными являются гробницы, в которых захоронены люди, упомянутые в Коране или Библии. В данном случае речь идет о персонаже обеих священных книг.

– Наби Амиран? Не припоминаю, чтобы слышал это имя на уроках закона Божьего.

– На самом деле в Библии это достаточно важная фигура. Вам приходилось слышать о Деве Марии?

– Смутно.

Сэмюэлсон произнес это так искренне, что Сафия не сдержала улыбки. Она выждала паузу, чтобы придать больший вес своим словам, но затем все же смилостивилась.

– Наби Амиран – отец Девы Марии.

13 часов 54 минуты по восточному поясному времени

Арлингтон, штат Виргиния

Пейнтер Кроу сидел на заднем сиденье серебристого седана "Мерседес-С500". Машина плавно скользила по федеральной автостраде номер 66 из международного аэропорта Даллеса, направляясь на восток в сторону Вашингтона, однако конечной целью пути являлась не столица. Включив сигнал поворота, водитель, молчаливый парень с телосложением центрального защитника футбольной команды, свернул у указателя на Арлингтон. До штаб-квартиры УППОНИР оставалось ехать меньше полумили.

Пейнтер взглянул на часы. Всего два часа назад он находился в Коннектикуте. Его предала напарница, которой он безгранично доверял на протяжении последних пяти лет, и теперь он никак не мог перестать думать об этом.

Их с Кассандрой завербовали из войск специального назначения приблизительно в одно и то же время: он служил в "морских котиках"[2], она – в «рейнджерах» сухопутных сил. УППОНИР отобрало их для новой строго засекреченной команды «Сигма», которая только что была создана в Управлении. Большинство сотрудников УППОНИР даже не подозревало о ее существовании. Задача «Сигмы» заключалась в том, чтобы осуществлять поиск и захват. Военизированное подразделение подготовленных в техническом отношении агентов скрытно направлялось в горячие точки, где с риском для жизни добывало или защищало новейшие достижения и технологии в военной области. Если отряд «Дельта» был создан для борьбы с терроризмом, то целью «Сигмы» являлось обеспечение технологического превосходства Соединенных Штатов. Причем добиваться этого следовало любой ценой.

И вот сейчас вызов в штаб-квартиру. Несомненно, речь идет о новом задании. Но чем объясняется подобная спешка?

Проехав по Норт-Фэрфакс-драйв, "мерседес" свернул на стоянку. Преодолев сложную систему постов безопасности, машина наконец встала на свободное место. Широкоплечий верзила с безучастным лицом подошел к ней и открыл дверь.

– Коммандер Кроу, прошу следовать за мной.

Пейнтера провели в главное здание к приемной кабинета директора и попросили подождать, пока адъютант доложит о прибытии. Пейнтер хмуро уставился на закрытую дверь.

Вице-адмирал Тони Ректор возглавлял Управление перспективных программ оборонных научно-исследовательских разработок министерства обороны с тех самых пор, с каких Пейнтер в нем работал. До этого он руководил разведывательным подразделением УППОНИР – отделом информационной безопасности, который особое значение приобрел после событий 11 сентября 2001 года. Отдел следил за потоками данных, протекающими по компьютерным сетям всего мира, выискивая в них информацию о подготовке террористических актов и переводах финансовых средств. Опыт и ум, проявленные адмиралом, вскоре позволили ему занять пост директора УППОНИР.

Дверь открылась. Сопровождающий, отступив в сторону, махнул рукой, пропуская Пейнтера. Как только Кроу зашел в кабинет, у него за спиной закрылась дверь.

В кабинете, стены которого были обшиты темным красным деревом, ощущался тонкий аромат трубочного табака. В центре комнаты стоял стол. Сидевший за ним Тони Ректор, по прозвищу Тигр, встал и пожал Пейнтеру руку. Это был крупный мужчина, не имевший ни капли жира, но сейчас, после шестидесятилетнего рубежа, его накачанные мышцы несколько обмякли. Правда, плоть в этом человеке была единственным, о чем можно было сказать "мягкое". Глаза горели голубыми бриллиантами, гладко зализанные волосы серебрились сединой. Его рукопожатие оказалось стальным. Поздоровавшись с Пейнтером, адмирал кивком указал на одно из двух кожаных кресел для гостей.

– Присаживайтесь. Я пригласил доктора Макнайта. Он сейчас присоединится к нам.

Доктор Шон Макнайт, основатель и командир отряда "Сигма", непосредственный начальник Пейнтера, как и он сам, в прошлом служил в "морских котиках", а затем защитил докторские диссертации по физике и информационным технологиям. Раз приглашен доктор Макнайт, значит, в игре участвуют все большие шишки. То есть случилось что-то из ряда вон выходящее.

– Сэр, могу я спросить, с чем все это связано?

Адмирал Ректор удобно устроился в кресле.

– Я уже слышал о досадной неприятности, случившейся в Коннектикуте, – сказал он, уходя от ответа на вопрос Пейнтера. – Ребята из отдела новейших технологий с нетерпением ждут, когда им доставят компьютер этого китайского шпиона. Будем надеяться, им удастся вытянуть из него информацию о плазменном оружии.

– К сожалению, нам... мне не удалось получить пароль.

Директор УППОНИР пожал плечами.

– По крайней мере, информация не попала в руки китайцев. И принимая в расчет то, с чем вам пришлось столкнуться, вы поработали на славу.

Кроу удержался от вопроса о судьбе своей бывшей напарницы. Скорее всего, Кассандру доставят в какое-нибудь укромное место, где досконально допросят. Ну а дальше, кто может сказать? База Гуантанамо, Форт-Ливенворт или какая-то другая военная тюрьма? Это уже будет забота не Пейнтера. И тем не менее у него внутри не утихала ноющая боль. Он надеялся, что виной этому лишь несварение желудка. Определенно, у него не было никаких оснований переживать по поводу судьбы Кассандры.

– А теперь что касается вашего вопроса, – продолжал адмирал, возвращая Пейнтера в настоящее. – Отдел военных разработок привлек наше внимание к одному событию. Прошлой ночью в Британском музее произошел взрыв.

Кроу кивнул. По дороге из аэропорта он слышал выпуск новостей по радио.

– Удар молнии.

– Так было сообщено прессе.

Услышав это, Пейнтер выпрямился. Однако прежде чем он успел начать расспросы, дверь открылась. В кабинет ворвался, как ураган, доктор Шон Макнайт. Лицо его раскраснелось, лоб был усеян каплями пота, словно командир отряда "Сигма" всю дорогу бежал.

– Получено подтверждение, – запыхавшись, сообщил он адмиралу.

Ректор кивнул.

– В таком случае садитесь. Времени у нас в обрез.

Пейнтер украдкой оглядел своего начальника, усевшегося во второе кресло. Макнайт проработал в УППОНИР двадцать два года, в том числе в должности директора отдела специальных проектов. Одним из его первых "специальных проектов" явилось создание отряда "Сигма". Именно у Макнайта родилась мысль собрать команду оперативников, обладающих техническими знаниями и прошедших военную подготовку. "Мозги и мускулы, – как любил говорить он, – которые будут действовать с хирургической точностью, защищая и оберегая секретные технологии".

Кроу одним из первых лично пригласил сам Макнайт, когда Пейнтер лечился в госпитале после перелома ноги, полученного во время операции в Ираке. Пока он поправлялся, Макнайт обучил его искусству оттачивать не только тело, но и разум. Кроу прошел учебу в лагере начальной академической подготовки, оказавшуюся сложнее обучения в учебном центре "морских котиков". На всем белом свете не было другого человека, к кому Пейнтер относился бы с таким уважением и почтением.

И вот сейчас он видит Шона Макнайта в таком потрясении. Усевшись на край кресла, Макнайт выпрямил спину. Казалось, он спал в темно-сером костюме, который был на нем. В этот момент Макнайт выглядел на все свои пятьдесят пять лет: вокруг глаз тревожные морщинки, губы плотно сжаты, пепельно-седые волосы взъерошены.

Судя по всему, произошло что-то очень серьезное.

Адмирал Ректор повернул стоявший у него на столе плазменный монитор так, чтобы было видно Пейнтеру.

– Коммандер Кроу, первым делом вам следует просмотреть эту видеозапись.

Пейнтер с готовностью подался вперед, на экране компьютера появилось черно-белое изображение.

– Это запись службы безопасности Британского музея.

Пейнтер молча смотрел немое изображение. Вот на экране появился охранник, вошедший в галерею музея. Сюжет длился недолго. Когда запись закончилась взрывом, озарившим весь экран, Пейнтер откинулся назад. Двое начальников внимательно наблюдали за ним.

– Эта светящаяся сфера, – наконец произнес Пейнтер. – Если не ошибаюсь, это была шаровая молния.

– Совершенно верно, – подтвердил адмирал Ректор. – Это предположение привлекло внимание двух исследователей из отдела военных разработок, которые в то время как раз находились в Лондоне. До сих пор шаровую молнию еще ни разу не удавалось заснять на пленку.

– И до сих пор не было зафиксировано ни одного случая таких разрушительных последствий, – добавил доктор Макнайт.

Пейнтер вспомнил лекции по электричеству, которые прослушал в ходе подготовки к работе в отряде "Сигма". Первые упоминания о шаровых молниях восходят еще к древним грекам. Их появление наблюдалось в самых разных местах, в том числе и большими группами людей. Шаровые молнии встречаются крайне редко, поэтому природа их возникновения до сих пор остается загадкой. Гипотез было множество: от свободно парящего сгустка плазмы, вызванного ионизацией воздуха во время грозы, до испарения двуокиси кремния из почвы в месте попадания молнии.

– Что же на самом деле произошло в Британском музее? – спросил Пейнтер.

Адмирал Ректор достал из ящика письменного стола почерневший предмет, похожий на каменный обломок размером с теннисный мяч, и положил его на промокашку.

– Сегодня утром это было доставлено самолетом военно-транспортной авиации.

– Что это такое?

Адмирал кивком предложил Пейнтеру взять необычную породу. Пейнтер удивился неожиданной тяжести осколка. Это не камень. Обломок обладал удельной плотностью свинца.

– Метеоритное железо, – объяснил доктор Макнайт. – Кусок того экспоната, который несколько минут назад взорвался на экране монитора.

Пейнтер вернул осколок на стол.

– Я ничего не понимаю. Вы хотите сказать, что взрыв вызвал метеорит? А не шаровая молния?

– И да, и нет, – загадочно ответил Макнайт.

– Что вам известно о Тунгусском метеорите в России? – спросил Ректор.

Неожиданная смена предмета разговора застигла Пейнтера врасплох. Нахмурившись, он стал копаться в памяти.

– Немногое. В тысяча девятьсот восьмом году где-то в Сибири упал метеорит, что вызвало мощный взрыв.

Ректор откинулся назад.

– "Мощный" – это мягко сказано. Ударная волна повалила лес в радиусе сорока миль от эпицентра, на площади, равной приблизительно половине территории штата Род-Айленд. Мощность взрыва была эквивалентна примерно двум тысячам атомных бомб. На удалении четырехсот миль от места взрыва лошадей валило с ног. Определение "мощный" не позволяет получить полное представление об этом взрыве.

– Были и другие последствия, – подхватил Макнайт. – Магнитная буря образовала круговорот диаметром шестьсот миль. На протяжении многих дней после взрыва ночное небо озарялось сиянием огромного количества пыли, поднятой в воздух, настолько ярким, что можно было читать газету. Электромагнитный импульс обежал половину земного шара.

– Господи, – пробормотал Пейнтер.

– Очевидцы, наблюдавшие взрыв на удалении сотен миль, говорили о мелькнувшей в небе ослепительной точке, яркостью сравнимой с солнцем, за которой следовал радужный переливающийся хвост.

– Метеорит, – сказал Пейнтер.

Адмирал Ректор покачал головой.

– Это одна из версий. Астероид с каменным ядром или комета. Однако эта версия не дает ответа на несколько вопросов. Во-первых, так и не было обнаружено ни одного осколка метеорита. Отсутствовала даже неизбежная в таких случаях иридиевая пыль.

– Углеродистые метеориты обычно оставляют иридиевые следы, – объяснил Макнайт. – Однако в случае с Тунгусским метеоритом таких следов не нашли.

– И не было кратера, – добавил адмирал.

Макнайт кивнул.

– Сила взрыва составляла около сорока мегатонн. До этого последний метеорит сопоставимых размеров упал в Аризоне приблизительно пятьдесят тысяч лет назад. Тогда сила взрыва составляла всего три мегатонны, лишь малую часть от Тунгусского, но остался огромный кратер диаметром в милю и глубиной в пятьсот футов. Почему такой кратер не образовался в бассейне Подкаменной Тунгуски? Тем более что точно известно, где именно произошел взрыв, – это было определено по деревьям, поваленным от эпицентра.

У Пейнтера не было ответа на эти вопросы. Как и еще на один, более насущный, возникший у него в голове: "Какое это имеет отношение к тому, что произошло в Британском музее?"

Макнайт продолжал:

– Кроме того, с момента взрыва в регионе наблюдались любопытные биологические последствия: ускоренный рост некоторых видов папоротников, увеличение количества мутаций, в том числе генетических аномалий семян и хвои деревьев, изменение популяций. Не избежали влияния Тунгусского метеорита и люди. У местных племен эвенков наблюдаются аномалии резус-фактора крови. Все это отчетливо указывает на последствия радиации, скорее всего, гамма-лучей.

Пейнтер попытался охватить разумом взрыв, не оставивший кратера, необычные атмосферные явления и сильный радиационный фон.

– Так что же все-таки явилось причиной всего этого?

Ответил адмирал Ректор:

– Кое-что довольно небольшое. Весом всего около семи фунтов.

– Это невозможно, – пробормотал Пейнтер.

Адмирал пожал плечами.

– Да, если иметь дело с обычной материей...

Недосказанная загадка повисла в воздухе. В конце концов заговорил доктор Макнайт:

– Самые последние исследования, произведенные в тысяча девятьсот девяносто пятом году, позволяют предположить, что над сибирской тайгой действительно взорвался метеорит, но только сложенный из антивещества.

Пейнтер широко раскрыл глаза.

– Из антивещества?

Теперь он наконец понял, почему его пригласили на совещание. В то время как большинство людей считало антиматерию уделом научной фантастики, в прошедшее десятилетие она стала реальностью с получением первых античастиц в лабораториях. Передовые позиции занимала лаборатория Европейского центра физики высоких энергий в швейцарской Женеве. В подземном антипротоновом кольце малой энергии уже на протяжении почти двадцати лет вырабатывалась антиматерия. Однако к настоящему времени энергии всех антипротонов, полученных в лаборатории центра за целый год, хватало только на то, чтобы на несколько мгновений зажечь электрическую лампочку.

И тем не менее антивещество открывало захватывающие перспективы. Всего один грамм антиматерии может выделить энергию, эквивалентную взрыву атомной бомбы. Разумеется, сначала необходимо найти дешевый, доступный способ получения антивещества. А это было невозможно.

Пейнтер поймал себя на том, что он не может оторвать взгляд от куска метеоритного железа, лежащего на столе перед адмиралом Ректором. Ему было известно, что верхние слои земной атмосферы постоянно бомбардируются античастицами космических лучей, которые тотчас же аннигилируют, сталкиваясь с веществом атмосферы. Выдвигались постулаты, что в космическом вакууме могут существовать астероиды и кометы, состоящие из антивещества, которое осталось после Большого взрыва.

Пейнтер постепенно начинал складывать отдельные фрагменты в единое целое.

– Так значит, этот взрыв в Британском музее...

– Мы исследовали некоторую часть обломков, собранных в зале, где произошел взрыв, – сказал Макнайт. – Металл и дерево.

Пейнтер вспомнил фразу, которую выпалил его непосредственный начальник, ворвавшись в кабинет. "Получено подтверждение". У него в желудке образовался холодный комок.

Макнайт продолжал:

– Обломки обладают слабой радиационной сигнатурой, которая совпадает с сигнатурой Тунгусского метеорита.

– Вы хотите сказать, что взрыв в Британском музее был вызван аннигиляцией антивещества? Что тот метеорит действительно состоял из антиматерии?

Адмирал Ректор покатал опаленный осколок по столу.

– Разумеется, нет. Это обычное метеоритное железо. И ничего больше.