Вернувшись в свой собственный штаб, Роммель сказал офицерам, что Монтгомери не сумеет выполнить обходной маневр, если не сломит сопротивление германской артиллерии. Однако Роммель сильно переоценил силы англичан, атаковавшие Гариан. То, что он принял за целую танковую дивизию, на самом деле было 4-й бронетанковой бригадой, которая 20 января вообще не имела тяжелых танков. Система обороны Роммеля потеряла равновесие, так как большую часть сил он отправил навстречу этой бригаде. В результате новозеландцы Фрейберга сумели обойти Тархуну с запада и 22 января вышли к Азизие. В это время 7-я бронетанковая дивизия, имея всего 30 танков, после сильнейшей артиллерийской подготовки 19 января ворвалась в Тархуну. Дивизией командовал молодой и энергичный генерал-майор Хардинг, которого Монтгомери называл "прекрасным настоящим лидером".
      К несчастью, Хардинг был тяжело ранен 19 января, когда немецкий снаряд чуть не оторвал ему руку. Атака Лииза замедлилась, его войска еле ползли, но Монтгомери немедленно прислал еще одного молодого командира, бригадного генерала Робертса из 22-й бронетанковой бригады, чтобы временно принять командование дивизией. 7-я бронетанковая возобновила стремительное наступление.
      Пока главные силы немцев отходили дальше на запад по прибрежной дороге, 51-я дивизия медленно двигалась следом, несмотря на яростные понукания Монтгомери. Взяв под свое личное командование 22-ю бронетанковую бригаду, он повел ее на запад, наперерез наступающим гайлендерам.
      Стремясь как можно быстрее захватить Триполи, Монтгомери постоянно торопил гайлендеров, у которых не хватало боеприпасов, транспорта и топлива, что вызывало раздражение командира дивизии генерал-майора Уимберли. Тем не менее, передовые части Уимберли утром 20 января атаковали оборонительную позицию у Хомса. После того как атака была отбита, он приказал обойти противника по берегу моря, чтобы выйти в тыл 90-й легкой дивизии. А когда противник отошел на несколько миль, Уимберли послал в погоню один из своих батальонов, гайлендеров Сифорта, хотя уже наступила ночь.
      Теперь Триполи оказался под угрозой удара с двух сторон. Войска Монтгомери наступали вдоль побережья, а корпус Лииза совершал обходной маневр через пустыню. Ночью 19 января Роммель оставил позицию у Тархуны, как только узнал, что английская колонна появилась в 30 милях от Гариана, перерезав шоссе Гариан - Тархуна. Муссолини сразу обвинил его в том, что отступление было преждевременным, а также в нарушении приказа удерживать линию Тархуна - Хомс по крайней мере 3 недели.
      В ходе крайне неприятного совещания во второй половине дня 20 января Роммель заявил Кавальеро, Кессельрингу и Бастико, что никогда не был согласен с приказом оборонять линию Тархуна - Хомс, так как считал его совершенно невыполнимым. "Вы можете удержать Триполи еще несколько дней, но при этом потерять армию, или спасти ее для защиты Туниса. Решайте сами", крикнул Роммель взбешенным начальникам.
      Но решающий выбор уже был сделан. Утром со стороны города долетели раскаты ужасных взрывов. В гавани немецкие подрывники начали уничтожение портовых сооружений, был взорван аэропорт. Все еще подозревая, что новозеландцы могут обойти его с запада и отрезать, Роммель приказал арьергарду 90-й легкой дивизии оставить Триполи сразу после полуночи 23 января. Драгоценные боеприпасы были уничтожены, а запасы продовольствия, которые не удалось вывезти, были розданы жителям города. Ситуация с топливом была настолько серьезной, что войска Роммеля сумели пройти только 60 миль по направлению к границе Туниса, после чего остановились, так как у них не осталось ни капли бензина.
      "Просто чудесный день", - написал Лииз своей жене 23 января. Английские войска проделали рискованный марш длиной около 300 миль. Монтгомери наступал по прибрежной дороге, а Лииз проделал обходной маневр, и они встретились уже в самом городе. "Когда мы шли через город на наших танках и броневиках, то обнаружили, что в нем все еще достаточно макаронников", - вспоминал Лииз.
      Первым в Триполи вошел эскадрон В 11-го гусарского полка. Вскоре там появилась рота 1-го батальона гайлендеров Гордона, которая в сумерках накануне обогнала эскадрон 50-го танкового полка. Это могло стать началом праздника, если бы не Монтгомери. Он не собирался поддаваться соблазнам хотя бы на минуту. "Впереди еще слишком много боев, и я не могу позволить армии размякнуть. Я запретил использовать здания для размещения штабов и войск. Армия должна жить в поле и пустыне и сохранять полную боевую готовность", - писал он. Монтгомери немедленно подал пример, разместив собственный штаб в 4 милях от города.
      Однако Лииз понимал, когда следует быть реалистом. Буквально за пару дней многочисленные бордели - отдельные для офицеров и солдат - сделали потрясающий бизнес, отводя посетителям по 3 минуты на визит. "Нам удалось кое-как ограничить пьянки. Я приказал проверить всех шлюх и навести порядок в борделях, отдав их в лапы докторов и священников. Жаль, что в Триполи не осталось ни одного боша, а то бы мы сейчас им так врезали!!!" - заметил генерал, совершенно не сожалея о своих приказах. 24 января радист Бомон запишет: "Сегодня мы прошли через Триполи. Хотя мы могли остановиться отдохнуть, но мы еще должны разбить Роммеля, и я полагаю, что лучше продолжать гнаться за ним".
      Сам Лис пустыни в это время погружался в пучину депрессии. Он находился на грани нервного срыва, что видно из его письма жене, датированного 25 января. "Я просто не могу описать, как мне тяжело руководить этим отступлением. Днем и ночью меня мучает мысль, что я едва справляюсь со своей работой. Кессельринг полон оптимизма. Может быть, именно во мне он видит причину того, что армия не смогла оказать более упорного сопротивления".
      Рядового Кримпа, одного из пехотинцев 8-й Армии, больше волновали события на севере. "Там все идет не очень хорошо. Британская 1-я Армия и американцы (зеленые новички, я полагаю) всю зиму ведут жестокие бои и прочно увязли в горах. Фрицы сумели спасти Тунис и построили мощные укрепления вокруг города. Говорят, к ним из Италии доставили большие подкрепления. (Почему поганый ублюдок до сих пор не признает, что проиграл?) Поэтому скоро мы пойдем туда, чтобы закончить дело".
      Итак, 8-я Армия двигалась по направлению к Тунису. Однако многим ее солдатам еще предстояло погибнуть, прежде чем она достигнет границы.
      Глава 9.
      Обещания более тяжелых боев
      "Я устал и болен от этой проклятой пустыни, и чем скорее я отсюда уберусь, тем лучше мне будет. Я думаю, что сделал в этой войне гораздо больше, чем мне полагалось, и пора кому-то другому занять мое место".
      Дж.Э. Брукс, рядовой 64-го полка средней артиллерии, письмо домой, 12 февраля 1943 года.
      Захват Триполи был колоссальным достижением, однако он привел к своеобразному упадку сил. Внезапно ветераны 8-й Армии осознали, что впереди их ждут новые тяжелые бои, хотя пока еще никто не мечтал о корабле, который увезет его домой. Перед торжественным парадом 4 февраля была устроена генеральная чистка, которая вызвала искреннее возмущение всех, кому пришлось приводить в порядок обмундирование и технику. "Сегодня нам устроил смотр командир корпуса, завтра ожидается главнокомандующий. Все орудия выстроены на плацу. Скорей бы все это кончилось", - пишет радист Бомон. Лейтенант МакКаллум, офицер шотландской пехоты, тоже пришел в ярость от усиленной подготовки. "Глупо думать, что высокая честь посещения премьер-министра вызовет какой-то отклик у солдат дивизии. Затея с торжественным парадом потребует многих часов тщательной подготовки, вызывающей только раздражение".
      Монументальный невозмутимый Черчилль был частью шоу, устроенного 4 февраля. Рядом с ним стоял Монтгомери и смотрел, как под звуки оркестра из 80 волынщиков и барабанщиков мимо них маршируют подразделения 51-й дивизии гайлендеров. В строю находились самые знаменитые шотландские полки: Сифорт, Черная Стража, Аргайл, Камерон, Гордон. На вершине триумфальной арки Муссолини, под которой проходили войска, неподвижно стоял солдат в килте. Это был настоящий спектакль, но у премьер-министра выступили слезы, так он был растроган.
      После завтрака Черчилль отправился на встречу с солдатами 2-й новозеландской дивизии. Он произнес перед собравшимися одну из своих типичных зажигательных речей, но предупредил, что впереди новые бои: "Противник выброшен из Египта, из Киренаики, из Триполитании. Он почти исчерпал свои средства борьбы, и предстоит решающая схватка в Тунисе". Генерал-лейтенант Фрейберг так вспоминал об этом: "Это был самый впечатляющий парад за годы моей службы". Но на других, например, на лейтенанта Борда, торжества впечатления не произвели. "Мы собрались, чтобы послушать, что скажет премьер-министр, надеясь услышать что-нибудь о нашем будущем после окончания Тунисской кампании. Но мы были разочарованы. Кроме поздравлений и обещаний более тяжелых боев, мы не услышали ничего".
      Подготовка к новым боям уже шла полным ходом. Лииз писал: "Сегодня мы уселись, чтобы спланировать следующую битву. Это сложная задача. Мы должны победить и победим. Мы находимся в 500 милях от Туниса, тогда как 1-я Армия - всего в 20 милях. Было бы совсем неплохо оказаться там первыми".
      * * *
      По пути от Бенгази до Триполи на германских минах погибло и было ранено более 1000 человек. На одном из перекрестков майор Раньер из инженерной службы штаба 8-й Армии видел, как один новозеландец наступил на мину-лягушку. Багровая струя ударила из раны в плече, обдав товарищей солдата, которые отчаянно пытались перевязать его. Потом мимо проехал грузовик, из кузова которого на дорогу падали тяжелые красные капли. В нем лежали тела 11 южноафриканских саперов, которые не сумели справиться с противопехотной миной.
      Хотя войска Роммеля покидали Триполи довольно поспешно, это не помешало солдатам 200-го танкового саперного батальона и полевой бригаде Люфтваффе установить более 200 противопехотных мин на отрезке дороги между Зуарой и границей Туниса. В качестве дополнительной меры они взорвали 19 мостов и соорудили множество противотанковых препятствий.
      13 февраля части 15-й танковой дивизии, которые вели затяжные арьергардные бои, последними из солдат Оси пересекли границу Туниса. Через 2 дня они вышли к старым французским укреплениям, построенным между холмами Матмата и морем примерно в 80 милях от границы. Это была линия Марет, выбранная Comando Supremo в качестве непреодолимой преграды на пути 8-й Армии.
      Позиция действительно была прочной. Ширина прохода составляла всего 22 мили. От холмов Матмата на западе по песчаной равнине к морю шли многочисленные вади. Самыми важными были Вади Зевс и находящийся в 3 милях позади него Вади Зигзу. Между этими естественными препятствиями находились довоенные французские укрепления, которые немцы усилили еще больше. Они построили множество дотов, причем некоторые из них могли вместить до полубатальона. Многие укрепления опирались на Вади Зигзу, чье русло было углублено и расширено, особенно у берега моря. Примерно 19 миль фронта было прикрыто проволочными заграждениями. Саперы установили около 100000 противотанковых и 70000 противопехотных мин.
      Но Роммель знал, что эту позицию все-таки можно обойти с фланга. Монтгомери тоже узнал это от капитана Поля Мезана, французского офицера, служившего в тунисском стрелковом батальоне. Он в свое время помогал проектировать и строить линию Марет. Мезан был приверженцем де Голля и примкнул к союзникам. Он прекрасно знал слабые места линии укреплений и участки, где можно было форсировать Вади Зигзу. Дополнительная информация об укреплениях была получена от других французских офицеров, авиаразведки и патрулей Дальних Рейдовых Групп Пустыни (ДРГП).
      Во время наступления 8-й Армии на Триполи разъезды ДРГП следили за прибрежной дорогой, сообщали о передвижениях войск Роммеля и тревожили его арьергарды. Родезийский разъезд лейтенанта Джима Генри помог установить радиосвязь с войсками Свободной Франции под командованием генерала Леклерка, которые совершили исторический марш длиной 1600 миль через дикую пустыню от Чада (Французская Экваториальная Африка) до Триполи. Соединившись с 8-й Армией, они были названы "Группой L", и не раз отличались в боях под командованием Леклерка.
      Разъезды ДРГП по приказу Монтгомери проводили "тщательную и детальную" разведку, чтобы найти для 8-й Армии путь вокруг линии Марет. Это была рискованная работа. Один патруль севернее Шимереда потерял 4 грузовика со всеми людьми. 15 января подорвался на мине грузовик другой группы. Еще больше портило кровь вмешательство частей Специальной Авиадесантной Службы (САС), которые "перебегали дорогу" ДРГП. Операции диверсантов САС поднимали на ноги вражеские патрули, которые мешали топографам ДРГП.
      Когда 8-я Армия наступала на Триполи, группа бойцов САС под командованием подполковника Дэвида Стирлинга провела разведку боем в западной части города. Это должно было встревожить противника и вынудить его отступать побыстрее, не завершив подрывные работы в порту. Своей цели демонстрация не достигла. Входной фарватер был полностью заблокирован, а портовые сооружения были почти полностью уничтожены, отчасти предыдущими сильными бомбардировками самих союзников. Пришлось приложить огромные усилия, чтобы порт снова заработал, но 1 февраля немецкая разведка сообщила, что союзники уже начали разгружать мелкие суда. Через 3 дня Черчилль сам видел крупные транспорты, входящие в Триполи.
      Офицер САС капитан Джордан вместе с тремя разъездами французов получил приказ перерезать коммуникации Роммеля между Сфаксом и Табесом. Другая группа расположилась возле линии Марет и следила за приготовлениями противника к обороне. Сам Стирлинг повел еще одну группу в южный Тунис, чтобы разведать дорогу для новозеландцев Фрейберга вокруг линии Марет и установить связь с 1-й Армией. Много позднее он заметил, что именно это исключительно опасное задание позволяет 1-й бригаде САС претендовать на честь быть первым соединением, которое установило контакт между 1-й и 8-й армиями.
      Так как штаб 8-й Армии подгонял его, Стирлинг свел все разъезды в 2 большие группы. Но, к несчастью, обе они были захвачены противником в проходе Габес. Он имел ширину 18 миль от берега моря до озер Шотт севернее Эль-Хамма. Этот проход был единственным прямым путем через прибрежный район Туниса, но сейчас буквально кишел вражескими войсками. Для САС потеря энергичного и предприимчивого офицера стала серьезным ударом.
      "Захват лейтенанта Дэвида Стирлинга, командира 1-го полка САС в Удрефе, в 17 километрах северо-западнее Габеса, дала нам важную информацию относительно организации диверсий в нашем тылу 8-й Армией", - отмечается в немецких документах. После допроса Стирлинга отправили в лагерь военнопленных в Италию. Однако он намеренно скрыл детали последнего рейда и сигналы, с помощью которых бойцы САС узнавали друг друга. Более того, немцы решили, что узнали, какое место САС занимает в структуре 8-й Армии, и как организованы ее диверсионные группы. Они поняли, что операции САС будут продолжаться, однако, лишенные руководства Стирлинга, они уже не будут представлять такой опасности. Впрочем, несколько человек сумели спастись и добрались до цели. Группа Майка Садлера, офицера ДРГП, временно переведенного в САС, и лейтенанта Мартэна из частей Свободной Франции первыми среди солдат 8-й Армии встретились с 1-й Армией.
      Группу Садлера после долгого и трудного путешествия приняли за изменников и посадили под арест. Они были освобождены лишь в Гафсе после всесторонней проверки. Позднее эта группа сопровождала новозеландцев Фрейберга, когда те обходили линию Марет, и прошла по тем же самым местам, где еще недавно пробиралась тайком. "Приятно чувствовать, что первое путешествие было не напрасным", - вспоминал Садлер.
      12 января 1943 года патруль ДРГП под командованием новозеландца капитана Ника Уальдера на волосок опередил людей Стирлинга, став первыми солдатами 8-й Армии, которые пересекли границу Туниса. Вместе с индийским эскадроном каждый из 10 разъездов ДРГП отвечал за разведку подходов к линии Марет и холмов Матмата на западе. Именно там Уайлдер обнаружил дорогу (естественно, названную проходом Уайлдера), выходящую на равнину Дахар, по которой позднее англичане обошли линию Марет.
      Еще один разъезд под командованием лейтенанта Тинкера, который сопровождал 1-й эскадрон подрывников подполковника Владимира Пенякова, самого маленького отдельного подразделения британской армии, отправился в путь 18 января. Он сумел пройти прямо через ущелье Тебага, завершающееся в 25 милях от Габеса. Он подтвердил, что даже крупные силы с техникой могут пройти проходом Уайлдера и выйти к Габесу.
      К 3 марта 1943 года топографическая разведка была завершена, благодаря усилиям бойцов САС и ДРГП. Командир ДРГП немного тоскливо заявил: "Местность к северу от Триполи, по которой будет наступать 8-я Армия, слишком узка для действия патрулей ДРГП". Через 8 дней части ДРГП в 8-й Армии были расформированы.
      * * *
      В самом начале февраля патрули Монтгомери вышли к границе Туниса. Главные силы 8-й Армии остались позади, в том числе 11-й гусарский полк, солдаты которого нашли плакат следующего содержания: "До свиданья, продолжайте улыбаться. Рамке". Хотя парашютисты бригады Рамке сохранили чувство юмора, у их преследователей не было оснований падать духом. Корреспондент БиБиСи Годфри Тэлбот видел, как во время одной из остановок какой-то танкист рисовал на песке пивную кружку. А во время посещения маленькой деревеньки корреспондент увидел старого бедуина, который сидел и пил чай. Его плечи были обмотаны некогда белым полотенцем с надписью: "Ноттингемские бани, 1938".
      Бронеавтомобили 12-го уланского полка, держась подальше от берега, упорно ползли к тунисской границе, борясь с проливными дождями и сильными ветрами. Но главным препятствием были, разумеется, многочисленные минные заграждения и развороченная дорога. Однако, выйдя к Писидии, они обнаружили, что и прибрежная дорога полностью разрушена. Поэтому им пришлось сделать крюк к югу и выйти на солончаки Себкрет-эт-Тадет. К 7 февраля они достигли узкой дамбы через болота юго-западнее Цельтена. Это был единственный проход между солеными болотами и морем, но его перекрыли по крайней мере 30 немецких танков.
      Погода никак не улучшалась. Годфри Тэлбот в одной из своих передач назвал ее "ветреной", но это было бесстыдным преуменьшением. Оливер Лииз в своем письме жене так отозвался о корреспонденте: "Это просто законченный глупец, хотя я с ним ни разу не встречался. Я держусь подальше от прессы. Они выворачивают наизнанку все, что ты говоришь и делаешь, только чтобы удовлетворить свою жажду сенсаций. Впрочем, мне говорят, что работники "Тайме", "Дейли Телеграф" и "Нью-Йорк Тайме" все-таки получше".
      "Ветреная" погода Тэлбота залила воронки по обе стороны дамбы дождевой водой, превратив болото в совершенно непроходимое препятствие. Подполковник Хантер (начальник инженерной службы 7-й бронетанковой дивизии) получил приказ настелить гать через трясину, чтобы провести по ней колесный транспорт дивизии.
      Первыми "настоящими" солдатами 8-й Армии, которые пересекли границу Туниса, стало небольшое пешее подразделение Восточно-Кентского полка. За ним следовали 5-й полк Королевской Конной Артиллерии и Стаффордширские йомены, чьи танки волокли за собой автомобили 12-го уланского и других частей. Пока они укрепляли предмостный плацдарм, за двое суток под непрерывными атаками немецких пикировщиков саперы Хантера проложили деревянные мостки, способные выдержать тяжелую технику.
      По ним прошла часть 8-й бронетанковой бригады (1-й батальон Восточно-Кентского и Шервудская лесная стража), 69-й полк средней артиллерии, 131-я королевы бригада (механизированная пехота) 7-й бронетанковой дивизии, которой теперь командовал генерал-майор Эрскин. Они быстро выдвинулись к деревне Бен-Гардан, в то время как 153-я бригада 51-й дивизии гайлендеров наступала по прибрежной дороге, ломая усиливающееся сопротивление врага.
      Когда 14 февраля гайлендеры маршировали мимо одинокого пограничного столба под триумфальное завывание волынок, армейские фотокорреспонденты поспешили запечатлеть это историческое событие. Но впечатление было смазано, когда на мине подорвался один из грузовиков. Буквально через пару дней на том же самом месте подорвалась еще одна машина. Находившийся в ней капитан КВВС Чедвик вспоминал: "Я опрокинул несколько стаканчиков крепкого, и мы разошлись по постелям, радуясь, что можем это сделать. Над нами постоянно витала угроза потерять друзей. Со дня выхода из Триполи с нами постоянно происходило одно и то же, поэтому мы начали привыкать".
      15 февраля англичане захватили Бен-Гардан, а через двое суток 8-я бронетанковая бригада, в которой осталось всего 12 исправных танков, была сменена 22-й бронетанковой бригадой, которую возглавляли бронеавтомобили 4-го батальона йоменов графства Лондон (знаменитые "Снайперы"). В это же время гайлендеры расположились лагерем к югу от деревни, подальше от вражеских снарядов. Они пришли в восторг, когда обнаружили чистый колодец. Противник имел неприятную повадку бросать в колодцы павших лошадей, чтобы лишить англичан чистой воды.
      * * *
      А в это время в Триполи Монтгомери устроил неделю учебы с 14 по 17 февраля. Он пригласил старших офицеров из Англии, Туниса (в том числе американцев), Сирии и Ирака. Кроме лекций и дискуссий, солдаты 51-й дивизии гайлендеров продемонстрировали технику разминирования, 7-я бронетанковая дивизия имитировала ночную атаку, а новозеландцы показали, как передвигаются и устраивают лагерь в пустыне.
      В частной беседе Паттон назвал речи Монтгомери "очень хорошо подготовленными", так же как использование "Скорпионов" ("Валентайны" с цепными тралами) и миноискателей гайлендеров. "Четыре дня лекций и демонстраций были очень полезны... Я многое узнал", - сказал он Маршаллу. Это искреннее внимание показывает, насколько его интересовали вопросы военного искусства. Другие тоже могли извлечь пользу из учебы, но не сумели. Монтгомери был крайне разочарован таким поворотом дел, особенно отсутствием представителей тунисских армий. И английские, и американские командиры дивизий уклонились под разными предлогами, прислав вместо себя штабных офицеров.
      * * *
      10 дней в начале февраля 1943 года генерал-лейтенант Варлимонт, заместитель начальника штаба ОКВ, провел в Тунисе, чтобы урегулировать хаос, царивший в системе командования. По пути он посетил в Риме штаб Кессельринга и Comando Supremo, в Тунисе встретился с фон Арнимом и Гейнцем Циглером. Посетив различные части и переговорив с Роммелём, Варлимонт 15 февраля вернулся в Восточную Пруссию. На следующий день он посетил ставку фюрера и присутствовал на очередном совещании.
      В отличие от доклада Кессельринга, который тот сделал на совещании в Берлине 11/12 января, Варлимонт крайне пессимистично оценивал долгосрочную перспективу войны в Тунисе. У любого разумного стратега его оценка вызвала бы серьезное беспокойство. В оперативном резерве в Африке находились 10-я и 21-я танковые дивизии, однако Варлимонт обнаружил, что лишь последняя переформирована и доукомплектована. Зато численность 90-й легкой дивизии сократилась до 2400 человек. Роммель сравнил положение немцев с карточным домиком. Они имели достаточно сил, чтобы отразить любую атаку с любого направления, зато им отчаянно не хватало боеприпасов, топлива и практически всех видов снабжения. В таких условиях, заявил Варлимонт, "ведение немецкими войсками наступательных операций должно считаться исключительно рискованным и отважным".
      Однако именно такое наступление готовили в данный момент Роммель и фон Арним. Кессельринг решил, что силы 8-я Армии, рассеянные на большом пространстве при слабо развитой дорожной сети, не смогут помешать им. Поэтому в южном секторе в течение нескольких недель все будет спокойно, Монтгомери понадобится много времени, чтобы подготовить наступление на линию Марет. На западе выход союзников к Фаиду означал завершение стратегического сосредоточения сил и образование сплошной линии фронта.
      Правильно предположив, что все это союзникам не удалось провести гладко, Кессельринг решил поочередно нанести удары на обоих фронтах, чтобы задержать вражеское наступление на несколько недель или даже месяцев. На юге было создано несколько оборонительных линий, имевших надежные фланги, которые занимали арьергарды. Но на западном фронте союзники пока еще держали войска фон Арнима в неприятной близости к берегу. Следовало нанести несколько фронтальных ударов, чтобы вывести противника из равновесия и немного отодвинуть на запад некоторые участки фронта, откуда он мог начать наступление.
      План Кессельринга был утвержден Comando Supremo и ОКВ. Через 4 дня, 24 января, фон Арним изложил свой план начать наступление на Фаид, чтобы помешать продвижению американцев на Сфакс или Габес (злосчастная операция "Сатин", задуманная Эйзенхауэром). Comando Supremo приказало ему направить танковые соединения для захвата Фаида, уничтожить американские войска в районе Тебессы и занять район Гафсы. Командующий 5-й Танковой армией ответил со сдержанным достоинством настоящего патриция. Операция против Фаида уже начата. Двух танковых дивизий недостаточно для атаки Тебессы. Впрочем, их все равно нет, так как 10-я танковая нужна в северном секторе, а 21-я танковая не обрела боеспособность.
      Однако командир 10-й танковой дивизии генерал-лейтенант Вольфганг Фишер больше не руководил действиями своих танкистов. 5 февраля его машина вылетела на неправильно отмеченное итальянское минное заграждение западнее Кайруана. Шофер и адъютант погибли на месте. Начальник штаба дивизии подполковник Бюркер был тяжело ранен. Взрывом Фишеру оторвало ноги и левую руку. Перед смертью он попросил бумагу и карандаш, чтобы написать письмо жене. Его последними словами были: "Скоро все кончится". Его немедленно заменил фон Бройх, произведенный в генерал-майоры. Вместе с ним прибыл новый начальник оперативного отдела штаба подполковник граф фон Штауффенберг, выдающийся организатор, позднее участвовавши в "июльском заговоре" против Гитлера.
      Разногласия между командующими Оси усилились, когда Роммель, убежденный, что союзники будут наступать от Гафсы к побережью, предложил нанести два сходящихся удара боевыми группами 5-й Танковой армии и Итало-немецкой танковой армии под единым командованием. Согласно его плану следовало перебросить мобильные части подчиняющихся фон Арниму 10-й и 21-й танковых дивизий на юг, так как он не мог освободить свою 15-ю танковую.
      Фон Арним считал Роммеля везунчиком и самоуверенным авантюристом, а Роммель мало уважал прусского солдата-аристократа, который "почти не имел опыта боевых действий против наших западных противников и потому ничего не знал о слабостях их командования". Ситуацию не могла исправить серия директив Амброзио, который сменил Кавальеро во главе Comando Supremo и держался, по мнению Кессельринга, "недружелюбно и даже откровенно враждебно". Он требовал выделить мобильные соединения из обеих армий, хотя никто из командующих не желал это делать.
      Чтобы как-то разрешить эти противоречия, Кессельринг 9 февраля встретился с Роммелём, фон Арнимом и Мессе. Они не знали, что Андерсон приказал не удерживать Гафсу любой ценой, однако видели последствия его приказа - некоторые американские части начали отход. Поэтому фон Арним намеревался в ближайшие дни начать атаку в районе Сиди-бу-Зид. После этого 21-я танковая дивизия должна была помочь Роммелю захватить Гафсу и повернуть на север, нанеся удар американцам раньше, чем они успеют восстановить равновесие. В личной беседе Кессельринг сказал Роммелю, который сомневался в успехе наступления, что если удастся открыть путь на Тебессу, ему будет поручено общее командование заключительным ударом и любой крупной операцией, которая последует.
      На следующий день Роммель отдал приказ начать операцию "Моргенлюфт". Чтобы уничтожить вражеские силы в районе сосредоточения, он приказал сформировать боевую группу под командованием генерал-майора барона Курта фон Либенштейна. Она должна была захватить высоты севернее Гафсы и уничтожить вражеские позиции в Тозёре и Метлави. Однако он уже начал искать следующие цели. С помощью 21-й танковой дивизии, которую он все еще ожидал от фон Арнима, Роммель намеревался продолжить операцию "в зависимости от сложившейся ситуации".
      В то же время он оставался очень осторожным, настаивая на том, чтобы исключить всякий риск, так как поражение могло иметь катастрофические последствия для войск на линии Марет, "где в распоряжении армии больше не осталось резервов". Роммель намеревался использовать 10-ю танковую дивизию фон Арнима, так как его собственная 15-я танковая должна была сдерживать Монтгомери. И снова фон Арним отказался, заявив, что ему нужны все силы для проведения ограниченного наступления под кодовым названием "Фрюлингсвинд".
      Эту операцию должен был проводить Циглер, а командиром ударного кулака назначался полковник Помтов. В авангарде должна была двигаться 1-я рота "Тигров" 501-го тяжелого танкового батальона, приданного 10-й танковой дивизии. Они должны были прорваться в проход Фаид и войти в Сиди-бу-Зид с нескольких сторон. Тем временем остальные немецкие войска должны были окружить американскую 1-ю танковую дивизию и уничтожить ее.
      Находившийся на юге Роммель получил сообщение, что на него со стороны Гафсы движутся сильные разведывательные группы американцев. Он опасался, что не выдержит итальянская линия обороны юго-западнее Эль-Гетарра, и перенес атаку с 13 на 18 февраля. Роммель предложил вывести войска из хорошо укрытых районов сосредоточения и быстро перебросить по дороге из Габеса к Гафсе. Однако уверенный в своем успехе фон Арним не потрудился сообщить ни Кессельрингу, ни Comando Supremo о том, что атака Циглера начнется рано утром 14 февраля.
      * * *
      За анализ разведывательных данных в штабе операции отвечал английский офицер, бригадный генерал Эрик Моклер-Ферримен. Американские офицеры разведки, хорошо знавшие его, считали Моклер-Ферримена прекрасным, благородным человеком. Он был в меру жестким и всегда принимал на себя ответственность за ошибки подчиненных. Зато другие, например, Монтгомери, относились к нему иначе, считая его чистым теоретиком, не имеющим практического опыта.
      Андерсон полагал, что немцы начнут наступление на севере против Пон-дю-Фана. На основании прошлого опыта Моклер-Ферримен знал, что положение со снабжением у немцев достаточно тревожное.