А этот такое про меня порасскажет, такая будет сказка...
      Она обхватила голову руками.
      - Ой, не знаю, Марина, дорогая, что мне делать.
      Так мы хорошо с тобой посидели, а как вспомнила про все это, и снова жить не хочется! Сплошной тупик, куда ни поверни.
      - Да все образуется, Наташа. Все образуется, - обняла ее за плечи Марина. От этого ее участия Наташе стало так грустно, что она не удержалась и заплакала.
      - Да ты что? Что ты? Успокойся...
      - - Ты понимаешь, - сквозь рыдания говорила Наташа, - я никогда не видела ни тепла, ни ласки, ни участия с тех пор, как погиб отец. Мать холодная, озабоченная, а потом еще и этот... Вся жизнь до встречи с Виталиком, в общем-то, сплошной мрак. Теперь-то я это хорошо понимаю. Я вот послушала про твою семью и поняла, в каком кошмаре прожила почти всю жизнь. Поначалу я с матерью пыталась говорить, делиться с ней своими печалями, но она словно стену между нами выстроила. Одно отвечала: "Да брось ты, Наташка, не строй из себя..." Или: "Глупости все это, главное - живем хорошо, ни в чем не нуждаемся".
      Про Николая вообще избегала говорить. Так, иногда, поколотит он ее, она умоется, приведет себя в порядок и скажет, когда его нет: "Ничего страшного. Зато в доме все есть. Если бы не он, как бы мы жили?" Со всем смирилась. Он-то поначалу на меня, как на пустое место, смотрел, словно на кошку или собаку.
      Живет, и ладно, кормить положено - кормит, одевает. Мог и ремнем отхлестать, так, между прочим, за то, что двойку получила или пришла домой не вовремя.
      Без особенной злобы даже. Он так же и родному сыну науку в голову вбивает, еще и покруче, может и кулаком в лицо, чтобы крепче был. Но потом.., когда я стала подрастать, совсем по-другому глядеть начал.
      Я сначала не понимала этого взгляда - мутного, с поволокой, с кривоватой улыбочкой, ну а потом... Ты знаешь... Так вот я и жила.
      - Понятно, - процедила сквозь зубы Марина.
      Они разговаривали часов до двух ночи. Потом Марина постелила Наташе на диване в столовой, а сама ушла в свою комнату. Наташе долго не спалось, все происходящее взбудоражило ее. Она думала про эту удивительную встречу, про Маринину семью, ее поражало, как в то же время, в том же городе происходит совершенно другая, параллельная жизнь, до нее со всей очевидностью дошло, как живут она и окружающие ее, поразило, как она могла все это так долго терпеть. Словно пелена спала с ее глаз... Постепенно мысли становились все неяснее, туманнее, и наконец она уснула. Она видела сны, мелькали какие-то лица - то Николай, огромный, черноволосый, со своей мерзкой улыбкой, то они с Мариной, абсолютно одинаковые, в белых платьях, бегущие куда-то по полю и вдруг проваливающиеся в бездонную пропасть... А вот лицо Виталика в очках и его крик: "Наташа! Наташа! А какая из вас Наташа?!" Одна из них летела в пропасть, а другая, оказывается, осталась на поле, и та, которая осталась, не понимает, кто она, и сам Виталик не понимает, кто перед ним. А та, которая осталась, сокрушается, что не у кого спросить, кто она, потому что истину знает только та, которая провалилась в пропасть навсегда. "Кто же я? Кто же я? Марина или Наташа?" - думает оставшаяся на поле девушка и.., просыпается в холодном поту.
      Она сидела в полной темноте на диване и вытирала со лба пот. "Где я? Что со мной?" Но потом все вспомнила, вдруг ей стало хорошо на душе, и она заснула, на сей раз уже нормальным, здоровым сном. И проснулась оттого, что ее трясли за плечи.
      - Наташа, Наташа, вставай, - улыбалась Марина. - Тебе пора на работу.
      В окно светило яркое весеннее солнце. В комнате было тепло и уютно. Совсем другим казался при свете старинный буфет, по-другому смотрелись диковины и картины, ковры и люстра.
      Наташа встала, они пошли на кухню. Марина сварила прекрасный кофе. Они попили кофе, съели по яблоку, и Наташа стала собираться на работу.
      - Слушай, Наташа, - вдруг спросила Марина, - а когда ты работаешь? Со скольких до скольких?
      - С десяти до восьми.
      - Понятно. А отчим твой где работает?
      - Да нигде. Целыми днями дома торчит. Их магазин на капитальный ремонт закрыли. Он и мается без работы, пьет целыми днями.
      - Значит, мать работает?
      - Да нет. Она полдня по магазинам ходит, потом готовит, Толика кормит. Так вот и живем. А зачем это тебе?
      - Да так... Зайду, может быть, как-нибудь...
      При этих словах Марина улыбнулась, и ее улыбка показалась Наташе странной. Вернее, показалась она странной ей потом, когда она обнаружила, что в ее сумочке нет ключей от квартиры. Она перерыла все, но ключей не нашла. И только тогда ей вспомнилась улыбка Марины. А утром она дала Марине свой адрес и номер телефона и побежала на работу.
      ...Да, непонятные события произошли через месяц после этой встречи. Наташа шла к метро, смотрела перед собой отрешенным взглядом. До нее вдруг отчетливо стало доходить, что произошло. Она подумала, что немедленно должна повидать Марину. И повернула к ее дому.
      Глава 12
      ... С тех пор Наташа и Марина встретились всего один раз. Встреча была короткой и странной. Это произошло недели через две после первой встречи. До этого был телефонный звонок. Он раздался довольно поздно, часов около двенадцати ночи. Наташа уже собиралась ложиться спать, как вдруг тишину разрезал этот звонок. Подошла мать, постучала к Наташе в дверь.
      - Тебя там, - ленивым голосом сказала она. - Девчонка какая-то.
      - Наташа! - взволнованным голосом говорила на том конце провода Марина. - Нам завтра надо срочно встретиться. Обязательно! Я должна что-то тебе сообщить! Приходи ко мне после работы. Только обязательно!
      - А что случилось?
      - Случилось, случилось... Ты не волнуйся. Сейчас, собственно говоря, ничего не случилось. А вообще очень важный разговор. Я жду тебя.
      - Так, может быть, прийти к тебе в обеденный перерыв, раз так срочно?
      - Нет, именно после работы. Я буду одна. А выйти к тебе я не могу, у меня грипп, температура тридцать девять, я из постели не вылезаю. Но ты не бойся заразиться, ты приходи, этот разговор важнее гриппа.
      - Хорошо, я приду, - в недоумении проговорила Наташа.
      Весь следующий день Наташа не находила себе места, ждала окончания рабочего дня с нетерпением.
      Но время тянулось медленно, как никогда.
      Однако.., человек предполагает, а бог располагает.
      Часов в пять вечера ее срочно позвали к телефону.
      - Наташа... - на том конце провода слышался взволнованный женский голос. - Это говорит Нина Петровна, мать Виталика. Вы можете к нам сейчас приехать?
      - Что?! Что случилось?! - закричала Наташа, чувствуя недоброе.
      - Да вы успокойтесь, успокойтесь. Дело неприятное, но.., все в порядке. Ну.., подрался сегодня Вита лик. Он дома лежит. Жив-здоров, не очень, разумеется, здоров, иначе бы сам позвонил. Приезжайте, одним словом...
      Наташа бросила трубку, отпросилась с работы, выскочила на улицу. Попыталась поймать машину, но водители заряжали такие суммы, что она не могла заплатить, зарплата у них должна быть только завтра.
      Она кинулась к метро.
      Был час пик, народу видимо-невидимо. Она проклинала все на свете, эту долгую дорогу, этих толкающихся людей. До нее со всей пронзительностью дошло, что Виталик очень близкий человек для нее, и не дай бог, если с ним что-нибудь случится.
      Наконец Наташа выскочила из метро и бросилась к дому Виталика. На скользкой дорожке она споткнулась, упала и больно разбила себе коленку. Она обнаружила, что порвала чулок на самом видном месте. Ей не хотелось представать перед Виталиком и его матерью в таком виде, и эта маленькая неприятность на какое-то время вытеснила ее переживания о Виталике.
      Наконец-то она у его двери. Нажимает кнопку звонка...
      Дверь открылась.
      - Здравствуйте, Наташа. - Нина Петровна слегка обняла ее за плечи. Проходите. Виталик ждет вас.
      Наташа, не снимая плаща и сапог, пробежала в комнату к Виталику. Он лежал на кровати с перевязанной головой.
      - Что с тобой?! - Она бросилась к нему и упала перед кроватью на колени. - Что случилось?
      Виталик улыбнулся.
      - Это мама тебя потревожила. Да ничего страшного. Подрался. Вот палкой по голове заехали, и руку вывихнул левую... Врач был, хотел в больницу отправить, но я не дался. Зачем? Все и так пройдет.
      - Надо было в больницу, надо было - Слезы застилали Наташе глаза.
      - Да что ты, что ты, успокойся Мама, помоги Наташе раздеться, смотри она вся в поту, нельзя же было так ее пугать.
      Нина Петровна подошла к Наташе, подняла ее и сняла с нее плащ. Наташа стояла посредине комнаты с дырой на правом чулке. Ей стало стыдно, она машинально прикрыла дыру рукой - Я так спешила, упала вот, - словно оправдываясь, пробормотала она.
      - Ничего, - улыбнулась Нина Петровна. - Мы , что-нибудь придумаем.
      Она вышла из комнаты, и Наташа с Виталиком остались вдвоем.
      - Кто тебя? - тихо спросила Наташа.
      - Я был по делам неподалеку от вашего дома, - ответил Виталик. Захотелось проведать бабушку, и я зашел в магазин купить ей молока и творога. Купил, вышел, смотрю - каких-то два мужика за мной следят. Один маленький, круглый, как шар, другой - длинный, словно жердь. Шли за мной, а в скверике придрались, попросили закурить Я дал, а маленький говорит: "Мы такую дрянь не курим, ты что нам суешь?" Второй смотрит, улыбается. Пройти не дает. Ну, в общем, слово за слово, потом маленький попытался ударить меня, я увернулся и дал ему в челюсть. Тому хоть бы что, как ванька-встанька. Да ладно, чего там говорить, неинтересно все это. Получил я палкой по голове, упал, подвернул левую руку, а потом кто-то закричал: "Милиция!" - и они убежали.
      - Маленький и длинный, говоришь? - глядя куда-то в сторону и сузив глаза, спросила Наташа.
      - Да, Пат и Паташон, Штепсель и Тарапунька, - улыбнулся Виталик.
      - А больше там никого не было?
      - Да нет, скверик там, кусты. Показалось, правда, что за кустами кто-то стоит, но у меня очки упали, а без очков я, сама знаешь.
      И, главное, не разбились, я домой сам сумел доехать, а тут уж чуть ли не сознание потерял.
      - А кто, кто именно стоял за кустами? - вдруг крикнула Наташа.
      - За кустами? Да я не знаю, я же говорю, я только очертания видел, а может быть, и показалось. Вроде бы мужчина какой-то Да не переживай ты так, Наташенька Все обошлось И самое приятное - я, оказывается, неплохо дерусь Я этому длинному очень удачно заехал в глаз. И вообще, если бы он меня сзади не ударил палкой, пока я дрался с маленьким, то неизвестно бы, чем все закончилось. Так что можешь мной гордиться.
      - Я горжусь, горжусь тобой, - бросилась к нему Наташа и заплакала.
      - Ну не надо, не надо, успокойся. Это ерунда и слез твоих не стоит Просто мне очень захотелось тебя увидеть, вот я и попросил маму тебе позвонить.
      Весь вечер Наташа просидела у Виталика. Она кормила его, поила чаем, они долго болтали Потом он заснул Нина Петровна просила Наташу остаться, но та решила ехать домой, ей казалось неудобным оставаться здесь ночевать. На прощание Нина Петровна подарила Наташе колготки.
      - Возьмите, Наташа. Чтобы доехать нормально.
      Наташа покраснела, но подарок приняла. Пошла в ванную и переоделась. И только тут вспомнила, что она сегодня должна была идти к Марине. Ведь Марина хотела сообщить ей что-то очень важное.
      Она попросила разрешения позвонить.
      - Конечно, конечно, Наташенька, звоните.
      Наташа набрала Маринин номер. Подошел мужчина.
      - Марину? - переспросил он. - А она уже спит.
      Она болеет, понимаете... А... - вдруг голос его стал тревожным. - А, простите, кто ее спрашивает?
      - Это.. - хотела ответить Наташа и вдруг, сама того не желая, сказала:
      - Знакомая. Я завтра позвоню. - И бросила трубку. Только тут она почувствовала, как отчего-то у нее бешено застучало сердце и кровь прилила к щекам.
      Домой она приехала уже в первом часу ночи. Все спали.
      На следующий день она почему-то не стала звонить Марине. Что-то мешало ей сделать это, что-то пугало ее. Их странное знакомство стало вызывать у нее чувство тревоги.
      Вечером после работы она подходила к своему дому и вдруг увидела собутыльников Николая - Сапелкина и Трыкина. Было светло, и она отчетливо разглядела у Трыкина огромный фонарь под правым глазом. Лицо Сапелкина тоже было в каких-то кровоподтеках и ссадинах.
      Увидев Наташу, они смутились и слегка приостановились. Резко остановилась и она. Стояла и глядела на них.
      - Здорово, Наташка, - ухмыльнулся как-то нервно Сапелкин. - С работы? А мы вот...
      - Глаз-то не болит? - обратилась она к Трыкину, глядя ему прямо в лицо.
      - Хм... Э... - мямлил он нечто невразумительное.
      - Так как же?
      - Да нет... - пожал он плечами.
      - Ну так заболит. - Не в состоянии больше говорить от охватившего ее бешенства, Наташа зашагала домой.
      Войдя в квартиру, в прихожей встретилась с Николаем. Увидев на его лице блудливую хитренькую улыбочку, она почувствовала такое дикое желание убить его, что, не говоря ни слова, быстро прошла к себе.
      - Тебе тут девушка какая-то звонила, - мать всунула голову в комнату. Голос вроде знакомый.
      А кто, не пойму.
      Наташа внимательно поглядела на мать и ничего не сказала.
      В течение двух недель ни Наташа, ни Марина не звонили друг другу. Но как-то опять поздним вечером раздался звонок от Марины.
      - Мы что-то забыли друг друга, - каким-то странным голосом произнесла она. - И напрасно.
      - Ты понимаешь, Марина, - стала оправдываться Наташа, - Виталика избили в тот день на улице, меня вызвала его мать. Я звонила вечером, но ты уже спала...
      - Не надо слов, Наташа. Дело не в этом. Я понимаю, что ты понимаешь, а ты понимаешь, что я понимаю. И мы боимся нашей встречи, боимся, что она может резко изменить нашу жизнь, нарушить привычный ход вещей, разорвать какие-то устоявшиеся связи.
      И тем не менее эта молчанка не может продолжаться вечно. А мое преимущество перед тобой заключается в том, что я знаю, чего не знаешь ты. И я обязана тебе это рассказать. Приходи завтра после работы. Я уже поправилась, но хочу поговорить с тобой здесь. Мне здесь удобнее говорить об этом. А отец все время дома, пишет книгу, на лекции ездит только утром. А вот завтра ни его, ни мамы не будет. Приезжай. Обязательно приезжай. Хорошо?
      - Хорошо. Приеду. Обязательно приеду, - твердо сказала Наташа. Ее радовало, что Марина сумела первой произнести эти важные слова, которые кто-то из них должен был сказать.
      После работы Наташа пошла в сторону Марининого дома. У нее было хорошее настроение, Виталик уже совсем поправился, и только повязка на голове напоминала об инциденте. Но Наташа гордилась этой повязкой, она крепко держала Виталика под руку, когда они шли по улице, и заглядывала ему в глаза.
      Они встречались почти каждый день, гуляли по своим любимым местам, иногда сидели у него дома. Но между ними ничего не было, он был робок, боялся прикоснуться к ней, боялся, чтобы она не подумала чего-то дурного, опошляющего их отношения. В свою очередь боялась и она. И эта грань нежных, теплых, ласковых отношений никак не могла быть преодолена, и отношения не могли перейти в другую, более серьезную фазу. Иногда они внимательно глядели друг на друга, глаза их загорались огнем страсти, но ни Виталик, ни Наташа не делали попыток физического сближения, им пока было достаточно и этих взглядов.
      Они не хотели торопить события.
      Наташа уже подходила к дому Марины в Бобровом переулке, как вдруг нос к носу столкнулась с самой Мариной, бегущей куда-то, бледной, взволнованной.
      - Марина, что с тобой?
      - Ой, привет. Не получится у нас с тобой разговора, Наташа. Стае в аварию попал, разбился, говорят, вдребезги, только что звонил его отец. Он был в Склифе. Я бегу туда. Так что.., как-то не судьба нам переговорить, сестричка, - странно улыбнулась Марина.
      - Что?
      - Да, да, да, точно. Неужели ты сомневалась?
      Только ты извини, я не могу больше. Он при смерти.
      Я должна ехать к нему. В такие минуты забывается все плохое, помнится только хорошее. Ты знаешь, он был иногда такой нежный, беззащитный, как ребенок, я очень любила его таким. - Голос у Марины дрогнул, а на глаза навернулись слезы. - Я побежала, надо ловить машину. Вон кто-то едет. Эй, эй! - побежала она к дороге. Обернулась и крикнула Наташе:
      - И не расспрашивай ни о чем свою мать, не надо. Я сама тебе все расскажу, сама! Не надо ее ни о чем расспрашивать, я хочу, чтобы ты все узнала от меня, - Около Марины остановились бежевые "Жигули", она поговорила с водителем, потом села в машину и махнула рукой Наташе.
      Больше им встретиться не удалось. Наташа пару раз звонила Марине домой, но то мужской, то женский голоса отвечали, что Марина в больнице. Потом как-то вечером Марина позвонила сама и захлебывающимся от радости голосом сообщила, что Стасик поправляется.
      - Он узнал меня, представляешь?! Он открыл глаза, узнал меня и заплакал. Ты представляешь? Врачи говорят, пошло на поправку. Ладно, пока, я позвоню!
      ...И вот теперь Николай убит, ее допрашивают, следователь подозревает ее, уточняет ее алиби. И... красная куртка, джинсы, следы от кроссовок... И пропавшие ключи после визита к Марине. Неужели? Неужели?..
      Наташа быстрыми шагами подходила к дому Марины.
      На ее счастье, Марина оказалась дома и при этом была одна.
      - Привет! - улыбалась Марина, обнимая Наташу. - Ну, наконец-то! Это фантастика какая-то - все эти события, мешающие нам поговорить. А ведь есть о чем, ох, есть... Проходи.
      Наташа прошла в комнату.
      - А что это с тобой? Ты чего такая бледная?
      - А ты не догадываешься? - прямо глядя ей в глаза, спросила Наташа.
      Что-то мелькнуло в глазах Марины, потом она отвела взгляд.
      - Да нет, не догадываюсь. Говори, не тяни...
      - Николая убили, - тихо произнесла Наташа.
      - И ты об этом сожалеешь? - так же тихо спросила Марина.
      - Нет, разумеется. Только.., только вот следователь подозревает в убийстве меня. А меня в тот день дома не было...
      - Так кто же убил? - странным голосом спросила Марина.
      - Я не знаю, Марина, не знаю... - Наташа вдруг вскочила с места и обняла сидящую Марину за плечи. - Ты извини меня за прямоту, но я думаю, что это сделала ты.
      Марина резко вскочила, будто пораженная электрическим током.
      - Я?!!
      - Ну да, да, именно ты...
      - Но почему ты так думаешь?
      - Почему? Да потому, что тебя там видели. Тебя видели в нашей квартире.
      - Кто видел?
      - Соседка Вера Александровна. Она видела тебя в нашей комнате. Ты была в красной куртке и джинсах.
      Марина! Я все понимаю, я благодарна тебе. Но ты... ты.., взвалила на себя такую тяжелую ношу...
      - Она что, рассказала об этом следователю? - спросила Марина спокойным голосом, но очень бледная. - Почему же тогда ни тебя, ни меня не арестовывают?
      - Она ничего не сообщила следователю. Она рассказала об увиденном моей матери, а та мне. Я сегодня была у следователя, а потом он приезжал ко мне на работу, расспрашивал, где я была с десяти до двенадцати. А я-то была на работе, меня десятки людей видели...
      - Ладно, - махнула рукой Марина, села в кресло и закурила. - Начнем по порядку. Слушай меня внимательно... Я расспросила своих родителей о том.., о прошлом. Тяжелый был разговор. Короче, пятнадцатого октября 1976 года мама родила мертвую девочку. А твоя, то есть.., ну.., твоя мама родила двойню, двойняшек-близнецов, понимаешь - нас с тобой. Мы родные сестры, Наташенька. Удивительно, как это твоя мама ни разу не проговорилась тебе об этом. Судя по твоим рассказам, она женщина импульсивная, открытая. А вот нет оказывается, умеет язык за зубами держать. Ее тогда уговорили, она ужасалась, как она будет растить двоих. Уговорили отдать моей.., ну, маме, короче, одну из нас, то есть меня.
      - А как же папа? - одними губами прошептала Наташа, пораженная услышанным.
      - Его обманули. Ему сказали, что одна девочка умерла.
      - Да, разумеется. Он бы никогда не согласился на такое. Никогда.
      - Вот так, Наташенька. Мы родные сестры. И я выросла здесь, а ты там. И я, когда услышала про то, как ты живешь, а потом узнала, кто ты мне, решила отомстить ему, твоему отчиму. Я считала это своим долгом. Я еще тогда, не зная, что мы сестры, вытащила у тебя из сумочки ключи, а потом, увидев, что твоя мама ушла из дома по магазинам, проследив, как оттуда один за другим выходили люди, открыла дверь и вошла.
      - Ну и что? Как же все это произошло?
      - Как произошло? Да очень просто. Я тихонько открыла ключом дверь в вашу комнату и увидела, как он валяется на полу в луже крови. Я долго стояла над ним, зрелище было ужасное. А потом ушла. Вот и все.
      Так все произошло.
      - Так ты что, не убивала его?
      - Нет, конечно. Да я, наверное, и не смогла бы убить. Это только на словах такое возможно. Но мы не умеем перейти через этот рубеж. Это слишком страшно.
      - Но ты собиралась сделать это?
      - Да, я не исключала такой возможности. У меня был пистолет в кармане куртки.
      - Откуда он у тебя?
      - Подарок Стасика. Я наболтала ему, что меня преследуют, и он велел своему отцу отдать мне его пистолет. А они сейчас все для меня делают, что бы я ни попросила. Мы, наверное, опять сойдемся со Стасиком. Я как увидела его в Склифе в гипсе, перебинтованного, несчастного, все позабыла, вспомнила только наши лучшие с ним времена. И как он был рад, когда впервые открыл глаза и узнал меня, он плакал от счастья, Наташа. Он любит меня, я это точно знаю.
      И я, наверное, должна быть с ним. Это мой долг. Я ему все прощаю. Ты меня поймешь. Ты знаешь, что такое близкий человек.
      - Конечно, Мариночка, конечно.
      Слезы навернулись на глаза Наташе. Она помолчала немного.
      - Марина... Я так рада, что это не ты... Но кто?
      Кто же все-таки сделал это? Кто убил Николая?
      - Я не знаю. Я пряталась на чердаке, там дверь оказалась незапертой. Удобно очень, что вы на последнем этаже живете. Пришла я в одиннадцатом часу, видела, как выходила из квартиры твоя.., ну.., мама, словом, потом пришел высокий мужчина, потом ушел, вскоре опять вернулся с бутылкой в руке, потом опять ушел, затем вышла из квартиры старушка, видимо, соседка ваша, а потом...
      - Что? Что потом?! - Сердце Наташи забилось в тревоге. Она вдруг поняла, что раз не Марина убила Николая, то это мог сделать только один человек.
      Глава 13
      Уже стемнело. Николаев выкурил вторую пачку сигарет. То и дело наливал себе кофе. Ломило виски, темнело в глазах. Он очень устал за этот день. Вся эта, казалось бы, тривиальная история с бытовым убийством произвела на него тяжелое впечатление. Он понимал, что дело раскрыто. Час назад Константин Гусев выяснил, что Марина Покровская - приемная дочь Покровских, что настоящими ее родителями были Люба и Саша Павловы, что одну из двойняшек, родившихся пятнадцатого октября 1976 года, отдали Покровским с согласия матери, и таким образом Марина Павлова стала Мариной Покровской. Было совершенно очевидно, что, зная о происходящем в этой семье, таинственным образом познакомившись с родной сестрой, Марина решила отомстить обидчику сестры, вошла в квартиру и зарезала Фомичева. Была ли Наташа соучастницей или нет, предстояло выяснить.
      Разумеется, соседка Вера Александровна Поваляева видела в квартире Марину Покровскую, но, будучи уверенной, что это Наташа, сочувствуя ей и ненавидя покойника, решила стоять на своем и ничего не рассказывать ему, Николаеву. Доказать вину Марины было делом нехитрым. Имелись результаты экспертизы, отпечатки пальцев, отпечатки следов кроссовок в кровавой луже, были свидетельницы-старушки, видевшие Марину, входящую в подъезд. Да и Вера Александровна, в конце концов, рассказала бы правду. Марине Покровской грозило до десяти лет заключения.
      Умышленное убийство, статья сто третья.
      Приемная дочь профессора Покровского, студентка ГИТИСа, девушка образованная, из такой хорошей семьи. И она поедет в лагерь строгого режима, в мрак и ужас, будет содержаться там с отребьем человеческим... Эти мысли ужасали Николаева. Всякое, разумеется, бывало в тех делах, которые приходилось ему вести, частенько жертвами убийств становились ужасные люди, а в тюрьму шли прекрасные мужчины или женщины, вынужденные защищать свое достоинство.
      Он помнит случай, когда расстреляли за убийство трех подонков отца семейства, вступившегося за честь дочери, выследившего насильников и отомстившего им.
      У покойных подонков оказались связи, и эти силы добились самой жестокой меры для убийцы. Николаев вел это дело, он раскрыл убийство, выполнил свой служебный долг, но вспоминал об этом с содроганием и порой корил себя: лучше было бы это дело не раскрывать. Всякое бывало...
      А теперь вот это. Облик Николая Фомичева предстал перед ним во всей отталкивающей ясности. Этот подонок, насильник недостоин был жить на свете. Но в деле есть все документы. Он обязан довести его до конца. Поступить по-иному он не может. Даже если он откажется вести дело дальше, его доведет другой следователь и в ближайшее время посадит Марину Покровскую в следственный изолятор, а затем и на скамью подсудимых. И она на долгие годы сядет в тюрьму. А выйдет оттуда другим человеком, изломанным, больным. А вполне возможно, и вообще не выйдет.
      И он, Павел Николаевич Николаев, отец двоих детей, должен посадить за решетку эту девушку, похожую как две капли воды на Наташу Павлову. Вот конфликт между совестью и служебным долгом. Как быть? Потянуть еще время? Но это ничего не даст.
      Такого удивительного случая, с неожиданным появлением двух совершенно одинаковых девушек с такими разными судьбами, в практике Николаева не было. И он колебался, не решаясь действовать согласно закону. Он поручил Константину Гусеву снова расспросить соседей по дому и поискать орудие убийства - нож. Но сам-то он не верил в какую-то новую версию.
      Николаев был добросовестный следователь. Он знал, что доведет дело до суда, хоть его просила об обратном старушка Вера Александровна, возможно, видевшая, как Марина убивала Фомичева, и думавшая, что это Наташа. Он знал, что поступит по закону. Убийство есть убийство, и за него надо отвечать. Если искать в законе какие-то лазейки, то это может привести к ужасным последствиям. И так бывало. Кто-то могущественный и влиятельный уходил от ответственности за тяжелейшие преступления, и кто-то слабый отвечал за то, чего не делал.
      Что же оставалось делать ему? Предупредить Марину и ее родителей о том, что дело практически раскрыто? Зачем? Чтобы она уехала? Может быть, так и надо поступить? Наверняка у Покровского есть связи, и он сумел бы отправить дочь за границу. Нет, бред, на такое он не пойдет, неукоснительный и добросовестный исполнитель закона. Единственный вариант - найти хорошего адвоката, который сумел бы доказать суду, что убийство было неумышленным. Может быть, нападение со стороны Фомичева? Может быть, Марина оборонялась от насильника? Но ведь она сама проникла в квартиру. И, вполне возможно, был сговор между сестрами, и тогда придется отвечать обеим.
      А то еще Наташа окажется организатором убийства.
      Какое же это гнусное дело... Почему именно ему поручили его расследовать?
      Николаев выкурил еще одну сигарету и отчаянно закашлялся. От этих окаянных сигарет, от густого табачного дыма кружилась голова, ломило виски. Он долго кашлял, и в это время в кабинет вошел Константин Гусев.
      - Павел! - Широкое лицо Гусева расплылось в радостной улыбке. - А что я тебе принес? А что я тебе такое принес?!
      Он держал в руке какой-то продолговатый предмет, завернутый в белую тряпку.
      - Ну, что у тебя?
      - А ты угадай. А ну-ка, угадай!
      - Да ладно, мне не до розыгрышей и отгадок. Что ты там нашел?
      Торжествующий Гусев развернул тряпку и показал здоровенный нож с побуревшим от крови лезвием.
      - Вот. Дворник нашел в мусорном контейнере.
      Чуть ли не в квартале от фомичевского жилища, на улице Винокурова. Я почти уверен, что этим ножом убили Фомичева. Теперь только пальчики нужны всех побывавших в квартире.
      Николаев мрачно поглядел на огромный нож и поразился, как это Марина Покровская могла орудовать таким страшным предметом. Никак он себе этого не мог представить. Разве что схватила в комнате первый попавшийся предмет, когда Фомичев на нее напал.
      - Ладно, Костя, молодец. Теперь давай его на экспертизу. Так, кто там у нас среди свидетелей и подозреваемых ранее судимые?
      - Фомичев Иван, судим за изнасилование, Фомичева Пелагея Васильевна, осуждена за кражу еще в пятидесятых годах, Сапелкин Василий, осужден по 206-й статье за хулиганство, Трыкин Владимир - дважды 206-я и 145-я грабеж.
      - Ну вот, для начала их отпечатки проверим. Давай, Костя, действуй. Дело близится к развязке.
      - Проверить надо. Но дело-то ясное, сам понимаешь. Наверняка это нож Фомичева. Покровская пришла в квартиру, он ее принял за Наташу, полез на нее, она схватила нож и пырнула его так удачно. Надо ее арестовывать, Павел.
      - Успеем, - устало проговорил Николаев. - А ты пока этих проверь.
      - Ладно. Сейчас отнесу на экспертизу. А ты?
      - Домой поеду. Устал как собака. Дело-то пустячное, но муторное какое-то, с пикантными подробностями.
      - Жалеешь сестричек?
      - А как же? Фомичев - еще тот жук. Грязная скотина. А за него ответят хорошие девушки. Или одна из них, по крайней мере. Еще покалеченные судьбы, Костя. Ладно, поеду домой. Неси нож на экспертизу и езжай отдыхать. Давай, до завтра.
      - Счастливо, Павел.
      Николаев закрыл кабинет, вышел на улицу, завел машину. Был теплый весенний вечер. Он немного постоял около машины, ветерок обдувал его голову. Николаев знал, что завтра ему придется брать санкцию прокурора на задержание Марины Покровской по подозрению в убийстве Фомичева. И как ему этого не хотелось... Но сделать он ничего не мог.
      Машина прогрелась, Николаев сел за руль, нажал педаль и поехал домой.
      С удовольствием он выпил за ужином большую рюмку водки. Водка сразу сняла напряжение, по телу разлилось тепло. Он поел, посидел, покурил, потом отправился спать. Заснул сразу же, будто провалился в темную яму...