Теперь он прокладывал путь, взбираясь по обратному склону крутого холма и стараясь ступать тише. Кусты рвали одежду, толстые ветви деревьев били его в чернильной темноте. Освещенный крест был путеводной звездой, но казалось, что до него никогда не добраться.
      Внезапная в ухе затрещала череда неразборчивых слов. Он ничего не мог понять, но звуки придали ему сил. Гарри был близко, в каких-то пятистах ярдах вверх по склону. Сразу заныли ноги. Пять сотен ярдов! Пять сотен миль через эти кусты...
      Он присел на корточки, держа пистолет-пулемет на коленях, и внимательно рассматривал лицо Гарри Фрэнсиса Кэллагена.
      - Поднимайся, ты, сукин сын.
      Его голос был мягким, до странности нежным. Он поднял правую руку и лениво ударил Гарри по губам тыльной стороной ладони. Голова Гарри резко дернулась в сторону, он открыл глаза, постанывая от боли.
      Человек медленно поднялся на ноги и критически смотрел на Гарри несколько секунд, а затем размахнулся и пнул его ногой прямо в пах. Гарри скорчился от боли. Из горла вырвался вопль. Нижнюю часть тела резало, словно осколками стекла. Он прикрыл руками плоть, и человек пнул его по рукам.
      - Еще раз завизжишь, я разнесу твою рожу! Держи свой поганый рот на замке и слушай меня. Я кое-что хочу тебе сказать, коп, а ты не выказываешь должного внимания. Так? Проклятье, отвечай!
      Гарри не отрывал от человека взгляда, глаза его застыли, словно два мраморных шара. Человек наклонился и сильно надавил рукояткой автомата на горло, как раз под адамовым яблоком. Гарри вырвало, и он отвернул голову в сторону, чтобы не захлебнуться блевотиной.
      На лице убийцы появилась гримаса отвращения, он схватил Гарри за волосы и стал трясти голову, как собака трясет крысу.
      - Свинья! Грязный ублюдок! Слушай меня. Я с тобой ещё не закончил. Я ещё должен тебе кое что сказать. Ты меня слышишь?
      Гарри только хрипел. Человек отпустил волосы и ударил кулаком в висок.
      - Я повторяю. Ты меня слышишь?
      - Да, - едва слышные слова прорвались через желтую пену.
      - Это уже лучше, потому что я хочу, чтобы ты кое-что узнал, прежде чем я превращу твои детородные органы в фарш. Небольшие изменения в планах. Девка умирает.
      В каждом человеке, где-то в потаенной глубине, существует обнаженный нерв, к которому лучше не прикасаться. Сделать это - значит высвободить темные силы первобытной ярости и свирепости. Страшный нечленораздельный звук вырвался из горла Гарри Кэллагена. Пронзительный вой обезумевшего животного, загнанного в угол. Готового погибнуть, но не смиренно, а в жестоком смертельном бою. Гарри метнулся вверх, рука его впилась в горло убийцы, ногтями раздирая кожу в страстном желании крови. Красный туман застил сознание, стирая все табу цивилизации. Он жаждал погрузить пальцы в плоть, добраться до сонной артерии и вырвать её. Он жаждал рвать мясо. Его стремление к разрушению и уничтожению не знало границ, но силы были на исходе. Его бешеный захват был не страшнее ласкового поглаживания.
      - Ты жалок, - проскрежетал человек, отбросил руку Гарри, встал, взвел затвор, досылая патрон. Потом медленно отступил, поднимая "шмайсер" и тщательно целясь в грудь Гарри.
      - Ты изойдешь кровью, коп. Кровь будет бить фонтаном из тебя, как из грязной свиньи.
      Бамм...Бамм...
      Выстрелы последовали один за другим с той скоростью, с которой палец мог нажимать на курок. Пули просвистели, уходя в небо, стрелок не рассчитывал поразить цель. Но они заставили убийцу крутнуться в сторону и броситься в высокий папоротник, окаймлявший постамент креста. Он хлопнулся на землю, удерживая автомат в полной готовности. Щелкнул рычаг перевода на одиночную стрельбу. Он лежал, распростершись в траве, проклиная прожекторную подсветку креста, которая освещала его позицию, словно юпитер - сцену. Потом медленно навел мушку на тень кустов, на уровне травы, откуда прогремели выстрелы. Теперь он утратил всякий интерес к Гарри Фрэнсису Кэллагену. Человек прицелился по корням кустов и аккуратно выпустил один за другим четыре патрона. Автомат запрыгал в его руках, пули срезали ветки.
      Выстрелы заставили Чико броситься в сторону. Он покинул укрытие и побежал по краю газона к башенке питьевого фонтанчика, паля из револьвера с бедра. Пули шлепнулись в бетонный постамент и взвыли, рикошетируя от него. Убийца перевел рычаг режима огня на автомат и выпустил все патроны, остававшиеся в рожке, в мчащуюся фигуру. Поток пуль срезал дерн, полетели осколки бетона и щебня от башенки, но Чико не пострадал.
      - Ублюдок, - завизжал убийца. У него был запасной магазин, прикрепленный к подкладке ветровки, но сменить его лежа оказалось очень неудобно. Он пополз как краб, стараясь двигаться к дальней стороне постамента. Пуля из револьвера Чико прожужжала в нескольких дюймах над головой.
      - Чико! Нет! Не убивай его!
      Гарри мобилизовал остатки сил, чтобы кричать громко. Он чуть не задохнулся от напряжения и разразился глубоким, рвущим легкие кашлем.
      - Ладно, шеф! - прокричал Чико в ответ. Он лежал пластом за удобным щитом питьевой башенки и видел убийцу, пробирающегося к краю постамента. Через несколько мгновений тот исчезнет из поля зрения. У него было время для ещё одного выстрела, но дистанция слишком велика. Не было гарантии, что он лишь ранит, а не убьет. Ругаясь про себя, Чико опустил револьвер. Надо пробраться вокруг постамента с северной стороны, - подумал он. - И оттуда попытаться достать убийцу. Это было дьявольски опасно, но оставался единственный выход.
      Преодолевая боль, Гарри пополз по траве, шаря вытянутыми руками, как это делают слепые. Он нащупал мокрый папоротник, веточки, камешки, только не металл револьвера. Тот где-то здесь, но где? Гарри был абсолютно дезориентирован. Он энергично тряхнул головой, чуть отдохнул, сделал несколько глубоких вдохов и почувствовал себя лучше.
      - Черт с ним, - хрипло выдохнул Гарри, потянулся к ноге и вытащил нож. Нажав кнопку, он довольно буркнул при виде слабо сверкнувшего семидюймового лезвия.
      Убийца забросил пустой магазин в папоротник и присоединил запасной. Положив автомат на сгибы рук, он быстро пополз вдоль постамента креста к Кэллагену и чемодану. Деньги были важнее всего. Кэллагена он прикончит одним выстрелом в голову. Схватит чемодан и укроется в высоких кустах. Если другой коп настолько туп, чтобы его преследовать... ну что же, у него есть право умереть.
      Бамм...Бамм...Бамм...
      Чико выскочил с обратной стороны, на бегу стреляя выше головы. Потом остановился на полпути и, держа револьвер обеими руками, прицелился поточнее.
      - Бросай автомат! Быстро! Ты окружен, так что не дергайся!
      Убийца перекатился на бок, вскинул автомат и сделал лишь один выстрел. Пуля попала Чико в правое плечо и расколола ключицу, как сухую ветку. Удар швырнул Чико на траву, револьвер во время падения выстрелил и пуля пропахала глубокую борозду в земле.
      - Прощай, коп! - ликуя, прокричал убийца. Быстро поднявшись, он упер автомат в плечо и стал целиться в Чико, который пытался отползти под прикрытие куста. Убийце понадобилось время, чтобы прицелиться в место как раз впереди Чико. Он наслаждался в ожидании момента, когда тот сам приползет на линию прицела.
      Гарри Кэллаген, превозмогая боль, незаметно, ползком подкрался к нему, стремительно взмахнул ножом и погрузил его по рукоятку в левую ногу человека, на пять дюймов ниже бедренного сустава.
      - Матерь Божья!
      Гарри схватился за ручку и пытался вырвать нож для второго удара, но рука его соскользнула и он только успел повернуть нож в ране.
      - Помогите!
      Ничего не осталось, кроме дикой боли, Человек схватился за нож, выпустив автомат, и тот свалился ему под ноги. Он бежал к мрачной чаще деревьев, волоча раненую ногу. Мимо чемодана проскочил, даже не взглянув, и бежал не останавливаясь, пока не оказался в диких дебрях на дне оврага. Там, опершись на круто падающую скалу, он взялся за нож дрожащими руками. Клинок вышел легко, и он ощутил поток горячей, липкой крови, текущей по пальцам.
      - Ты, ублюдок, - произнес он с ненавистью. - Ты грязный, протухший ублюдок.
      Убийца взглянул на крест, возвышавшийся на холме. Он видел только верхнюю его часть и белое зарево прожектора. Прокляв все, и крест тоже, он стал продираться сквозь густые заросли к огням города далеко внизу.
      7
      В 1. 15 утра Гарри лежал на продавленном кожаном диване в кабинете лейтенанта Бреслера, и не отрывал взгляда от настенных часов, видных сквозь стеклянную перегородку.
      1. 16.
      Лейтенант говорил по телефону, прикрывая микрофон рукой. Голос его был низким и торжественным.
      - Это могло кончиться гораздо хуже, шеф...конечно...конечно. Я могу понять, что мэр чувствует по этому поводу...точно... точно, это будет первым, что мы сделаем утром.
      Он повесил трубку и стал медленно раскачиваться взад-вперед.
      1. 17.
      - В мэрии все вверх дном...
      - Да? - Гарри оторвал глаза от часов.
      - Ты знаешь как это бывает... мэр давит на шефа, а шеф давит на меня...
      - Не дави на меня, Эл. Я не в том настроении, - его шепот звучал угрожающе.
      Бреслер неуклюже повернулся на стуле.
      - Тебе надо в больницу. Боже, ты выглядишь так, словно по тебе проехал грузовик.
      - Давай переменим тему, Эл. Кому ты в первую очередь позвонил? Мэру?
      - Да. Он желает знать, выполняет департамент его распоряжения или не выполняет. И считает, что мы просто тупые ублюдки или намеренно ему не подчиняемся. Он желает знать, почему там оказался Гонсалес. Между прочим, мне тоже хотелось бы это узнать. Короче, он хочет знать, почему мы сорвали операцию, Гарри.
      - Не по нашей вине. Это вина Скорпиона. Вся его затея была надувательством.
      - Но мы не можем опираться только на твои слова.
      - Ты в них сомневаешься?
      - Нет. Ты меня знаешь. Дьявольщина! Я тебя знаю, но с точки зрения мэра все выглядит гораздо хуже: просто неумело сделанное дело. Он считает, что присутствие Гонсалеса все провалило.
      - Не будь там Чико, ты бы сейчас разговаривал с покойником, мать твою так!
      Все безнадежно. Гарри взглянул на часы.
      1. 19.
      - Ты ещё не завязал со спиртным, Эл?
      Бреслер глубоко вздохнул и встал. В углу комнаты стоял портативный холодильник: рождественский подарок от департамента. Два года назад. Бреслер открыл его и достал охлажденную бутылку водки.
      - Добавить вермута?
      - Я просто хочу выпить, а не приятно провести время.
      Бреслер налил в стакан для воды на три пальца и передал его Гарри.
      Тот сел и стал пить водку маленькими глотками, позволяя ей стекать вниз по травмированному горлу и согревать его.
      - Ты просто скажи мэру, что это была моя идея. Я старший и дал команду Гонсалесу. Ты ничего не знал. И передай ему, что он может забрать мой значок.
      - Гарри...
      - Вот что я скажу, Эл. Он может забрать его с пришпиленной красной розой. Я только рад буду воспользоваться возможностью кое-что ему сказать. Вся операция была ничем иным, как бочкой дерьма. С самого начала. Мэр запаниковал и передал эту панику прямым ходом вниз по инстанции. Похищение детей - это дело федерального уровня, Эл. Или его честь не знает этого? Парк следовало напичкать оперативниками по паре на каждую белку.
      - Ну ладно...
      - Не оправдывайся. Ты слишком хороший коп для этого.
      1. 23.
      Зазвонил телефон; в тишине комнаты он звучал резко и настойчиво. Бреслер взял трубку.
      - Да. Говорите. Кто? Ладно, попытайтесь его задержать.
      Он взглянул на Гарри с мрачной надеждой.
      - Врач скорой помощи. У Золотых Ворот... Звучит обнадеживающее.
      Буквально через несколько минут, едва Гарри и Чико подобрали патрульные в парке Монт Дэвидсон, Гарри вышел на связь с описанием убийцы и его ранения. Ножевая рана бедра - не такой уж пустяк, и Бреслер предположил, что человек может обратиться за помощью. Оповестили все больницы, ночные аптеки и полдюжины докторов, известных полиции и связанных с уголовным миром. И вот в 1. 25. черновая работа принесла плоды. Доктор больницы скорой помощи на окраине Хай Эшбери позвонил по поводу клиента. Около тридцати, средней комплекции, болезненного вида, Бежевые брюки и коричневая ветровка... глубокая проникающая рана в верхнюю часть бедра левой ноги.
      Гарри и Ди Джорджо были там через 10 минут.
      Доктор был уже немолод и явно провел половину жизни, глядя на несчастья других. Большая доля этих бедствий светилась в его глазах, когда он взглянул на Гарри и Ди Джорджо.
      - У нас много ножевых ранений, - пояснил он. Говорил он устало, но интеллигентно. - Наркоманы мгновенно возбуждаются... полосуют друг друга ножами... Они не контролируют свои действия. Этот человек не наркоман. Могу сказать по его глазам. Он явился один. Заявил, что попал в аварию. Я взглянул на рану и понял, что это не так. Ножевые раны не спутаешь с ранами, полученными в авариях. Я понял, что он мне лжет. Так что я попросил его подождать минуту и вышел позвонить в полиции. Когда я вернулся, человек исчез.
      - Он назвал себя? - спросил Гарри.
      Доктор устало улыбнулся.
      - Нет. Да это не имеет значения. Если они называют имя - то всегда чужое. Но... что-то такое в нем было...
      - Еще что-нибудь знаете, доктор? Это очень важно: нам нужно найти его до трех утра.
      - Да, хорошо... Я его видел прежде, уверен. Но где?
      Он задумчиво смотрел в потолок. Пальцы выбивали дробь по обшарпанному деревянному столу. За спиной видны были большие часы. Красная секундная стрелка двигалась безостановочно и без устали.
      Оставалось 15 секунд до двух.
      - Доктор, ради Бога, попытайтесь вспомнить!
      - Я пытаюсь. Кажется вспоминаю...Да! - Он встал, указывая на окно. Футбол. Перед матчем он обычно продает программы на стадионе. Сторож позволяет ему там ночевать. Вероятно, он все ещё там живет.
      - Где? - переспросил Ди Джорджо.
      - Там! - кричал доктор, продолжая указывать на окно. - На Кайзер-стадионе.
      Ди Джорджо выжал до упора педаль газа и полицейский автомобиль полетел ракетой через широченное пустое пространство автостоянки. Потом резко нажал на тормоз, когда из темноты вынырнул сетчатый забор. Машину занесло в сторону перед западными воротами. За воротами, в темноте, высился бетонный овал стадиона.
      - На воротах - замок. Громадный, как бочка, - заметил Ди Джорджо.
      - Черт с ним, перелезем.
      Ди Джорджо нахмурился.
      - У нас нет ордера, Гарри.
      Он вылез из машины и оглядел забор.
      - Сможешь одолеть его, Френк?
      Френк похлопал себя по пузцу.
      - Даже за миллион - нет. Я объеду кругом, к восточным воротам. Найду въезд.
      Гарри полез, просовывая ступни в ячейки забора. Каждое движение вызывало взрыв боли в паху. Забор казался высотой в три мили. Но он преодолел его, спустился по другой стороне и сорвался на последних нескольких футах. Ругнувшись, пустился трусцой к длинному тоннелю, который проходил под трибунами и выходил на игровое поле. Двери в стенах туннеля вели в лабиринт коридоров и служебных помещений. Одна из комнат должна быть сторожкой. Все, что он должен был сделать - это её найти.
      Осторожно вступая в тоннель, Гарри вытащил револьвер. Его шаги гулким эхом отдавались в пугающей тишине. Он выругался и пошел на цыпочках. Несколько маломощных лампочек в нишах за железными решетками, давали едва достаточно света, чтобы прочитать надписи на дверях.
      "ДОСТАВКА"
      "ХРАНИЛИЩЕ N 12. ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН!"
      "КОНЦЕССИЯ АКМЕ".
      И наконец, в самом конце тоннеля:
      "СТОРОЖ".
      У двери Гарри помедлил. Обычная деревянная дверь. Внизу пробивался свет. Она могла быть не запертой. Или могла быть на замке. Он не воспользовался ручкой, размахнулся и со всей силой пнул ногой. Дверь распахнулась и Гарри прыгнул в комнату.
      Она была пуста, и в ней негде было спрятаться. Скорее не комната, а келья. Холодное, необставленное помещение, где человек только спит да ест. У стены - парусиновая раскладушка, маленький стол и две табуретки. Электрическая плитка на полке над столом раскалена докрасна. На ней кипел старенький алюминиевый кофейник. Гарри вытащил вилку из розетки и оглянулся. Если у убийцы и есть какая - то одежда, то вся она на нем. Ни шкафа, ни комода с ящиками. Только один предмет в комнате приковал его взгляд. На полу под парусиновой койкой лежал дешевый коричневый чемодан.
      Гарри схватил его, бросил на стол, щелкнул замками и открыл крышку. В чемодане лежали части ружья калибра 33, каждая - в своей аккуратно вырезанной ячейке из пенопласта.
      - Умен, сукин сын, - проворчал Гарри.
      Он приполз сюда, словно раненая собака в свою конуру. Готовил кофе, но прежде чем приступил к трапезе, должно быть, услышал гром шагов Гарри. Гарри замер, напрягая слух, чтобы что-то услышать в могильной тишине, стараясь уловить тончайшую вибрацию. Она возникла неожиданно, точно над ним. Несомненно звук шагов, торопливо шаркающих по бетону.
      Гарри рванулся из комнаты и помчался по тоннелю. Он наткнулся на череду бетонных ступенек, ведущих по затемненным ярусам к верхнему ряду. Гарри устремился вверх, перепрыгивая через две ступеньки, не обращая внимания на толчки боли, пронизывающие все тело. Он достиг первого яруса с линией крытых лож вдоль внутренней стены, от них ряды сидений спускались к темному овалу игрового поля. Пустынный стадион выглядел устрашающе. Он вмещал 59 тысяч человек. И где-то здесь прятался один-единственный.
      Гарри двинулся по овалу, держась ближе к ложам. Револьвер стал оттягивать руку и он положил его на грудь, придерживая левой рукой. Что-то шевельнулось среди сидений, белое тело взметнулось навстречу ветру и, хлопая крыльями, устремилось в небо.
      Гарри выругал чайку свирепо, но беззвучно, и привалился к перегородке ложи. Сердце отчаянно стучало. Убийца бросил ружье в комнате. Бросил немецкий пистолет-пулемет в парке Монт Дэвидсон. Что ещё у него было в арсенале? Ручная граната?
      Гарри внимательно осматривал нескончаемые ряды сидений и темную прогалину земли посередине. Подонок был где-то здесь... Но где? Он нырнул рядом ниже и встал на колени за низкой деревянной перегородкой между секциями.
      - Ты попался! Выходи!
      Его голос гремел, отражаясь в раковине стадиона и, казалось, звучал со всех сторон одновременно. Далеко внизу, у пятидесятиметровой отметки на беговой дорожке кто-то засуетился. Человек бежал вниз от прохода к полю. Бежал неуклюже, неловко, приволакивая левую ногу. Гарри выстрелил, намеренно целясь выше. Пуля прожужжала во тьме. Но это не остановило беглеца.
      Гарри пустился в погоню. Он бежал по скамейкам, перепрыгивая проходы, потом со всего размаха сорвался, врезавшись в ряд скамеек, но продолжать бежать, несмотря на острую боль в бедре. Убийца перелез через низкое ограждение, отделявшее трибуны от поля и оказался на гаревой дорожке неясная светлая фигура на фоне чернильной тьмы.
      Инспектор Ди Джорджо обнаружил прореху в заборе, расположенную достаточно низко и достаточно большую, чтобы пробраться внутрь. Теперь он пустился бежать к стадиону со всей скоростью, на которую был способен. Подбежав, взломал окно, залез внутрь и понесся по катакомбам хозяйственных помещений. Услышав выстрел, от которого задрожали бетонные стены, припустился ещё быстрее, выбирая повороты по наитию, как крыса в лабиринте. В одном из проходов он уткнулся в маленькую зеленую дверь с надписью:
      "ЭЛЕКТРОАГРЕГАТНАЯ. ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН."
      Дверь была заперта. Ди Джорджо двумя выстрелами разнес замок на куски, ворвался в полутемную комнату и рванул главный рубильник. Высоко над полем, на громадных башнях, вспыхнули прожектора.
      Убийца застыл на средине двадцатиярдовой линии, когда на поле вдруг стало светло, как днем. Он был просто парализован морем света, сверкающего тысячью брильянтов. На Гарри же перемена ситуации никак не подействовала. Перепрыгнув низкий барьер, он спокойно и неторопливо шел по мокрой траве, держа револьвер обеими руками.
      Убийца ждал его. У него не было никакого оружия, только судорожно сжимались кулаки. Да грудь бурно вздымалась в ожидании... Дикий зверь, загнанный в угол...
      Не доходя до него двадцати ярдов, Гарри припал на одно колено и тщательно прицелился в выбранное место. А затем всадил пулю в ногу, двумя дюймами ниже раны от ножа. Пуля 44 калибра просто выбила из-под убийцы ногу, он тяжело плюхнулся на землю и стал корчится и извиваться на траве.
      Гарри подошел, навис над ним и взглянул на корчащуюся от боли фигуру. Он не чувствовал сострадания. Он не чувствовал ничего.
      - Где она?
      Убийца глядел вверх затравленными глазами.
      - Позови мне доктора. Господи Иисусе... Матерь Божья... позови мне доктора.
      - Где она, дерьмо?
      - Я истеку кровью и умру. Ты - ублюдок!
      - Где девочка?
      - Доктора... пожалуйста... позови доктора.
      - Где она?
      Убийца отвел полные муки глаза от холодного непреклонного лица Гарри.
      - Я требую адвоката, - бормотал он. - Я имею права на адвоката.
      - Я собираюсь спрашивать тебя снова и снова. Собираюсь спрашивать: где девочка, гад. И ты мне обязательно ответишь.
      Убийца скривил губы и попытался плюнуть в лицо Гарри. Это была последняя, тщетная попытка сопротивляться. Гарри поставил каблук ботинка на кровоточащую огнестрельную рану, поднажал посильнее и как будто растер окурок. Убийца визжал до тех пор, пока хватило дыхания, и пришлось замолчать, чтобы снова глотнуть воздуха. Потом он безвольно обмяк на траве, глядя в черное небо. Лицо его стало цвета мокрого мела.
      Гарри приподнял ногу и переместил окровавленный каблук на ножевую рану. Убийца захныкал, глядя на него с непередаваемым ужасом.
      - Ну как? - голос Гарри был остр, как лезвие бритвы. - Теперь ты готов рассказывать? Или мне опять плясать на твоей ноге?
      Занимался прекрасный день, один из тех дней, которые оправдывают все гиперболы, расточаемые рекламными агентами по поводу погоды в Сан Франциско. Но никто на мысу даже не взглянул на восточный край неба. Все сгрудились под переносными прожекторами, наблюдая за дюжиной пожарников, лихорадочно роющих мягкую почву Форт Пойнта.
      - Нашли! - прокричал один из них. Он швырнул лопату в сторону, прыгнул в яму и стал разгребать грунт руками, освобождая угол картонного ящика. В картоне была аккуратно прорезана дырка, оттуда выходил гибкий резиновый шланг и соединялся с кислородным баллоном.
      - Через пару минут мы все вытащим! - прозвучал возбужденный голос.
      Гарри Кэллаген стоял в стороне, облокотившись на крыло полицейской машины и жуя нераскуренную сигару. Передвижные прожекторы удлинняли тени, превращая пожарников в грабителей, разоряющих могилу.
      - Могилу? - содрогнулся он.
      Верхнюю часть картонной коробки открыли и сняли с величайшей осторожностью. Вниз ударил яркий свет. Внутри, завернутое в картон, словно кровавый эмбрион, лежало обнаженное тело юной девушки по имени Мери Энн Дикон.
      Она уже давно была мертва.
      Лейтенант Бреслер с сумрачным лицом следовал за телом девушки, закутанным в одеяло, как в саван, к дверям "скорой помощи". Молодой врач из городской больницы заботливо и почти с благоговением разместил тело на койке. Потом дал водителю знак ехать. Бреслер стоял с непокрытой головой на свежем ветру, наблюдая, как "скорая" медленно выруливала на узкую грязную дорогу в Президио. Затем он направился к своей машине, где ждал Гарри Кэллаген.
      - Все дело было пустышкой, - мягко заметил Гарри. - Верно, Эл?
      Бреслер какое-то время глядел на Гарри, затем выудил из кармана серебряную зажигалку и дал ему прикурить.
      - Доктор заявил, что она умерла по крайней мере двадцать часов назад. Может быть, она ещё дышала, когда он засовывал её в этот ящик из под мыла, но, дьявольщина, не очень долго. Вшивое дело, Гарри.
      Гарри весь день корпел над рапортом, поддерживая себя черным кофе, сигарами и сэндвичами с арахисовым маслом. Часок он вздремнул на диване у Бреслера и минут десять разговаривал по телефону с Чико, лежавшим в больнице. Перебита ключица? Повезло, просто пустяк. Пуля прошла насквозь? Замечательный повод поизображать героя. Парень, наслаждайся жизнью!
      Но Чико был подавлен и в не настроении шутить. Пуля, ударив его в ключицу, ушла вниз, расколов лопатку, как молоток раскалывает сухую дыню. Он был искалечен, боль не отступала, и страдания его отзывались в тоне разговора.
      Гарри беседа с Чико тоже не доставила удовольствия. Он всегда приносил несчастье партнерам: Фундучи - мертв... У Сэма - дырка в легком. Этот парнишка, как там его, прослужил всего сутки. Просто несчастье какое-то.
      Он пытался отвлечься от мыслей о Чико и продолжить работу. В три часа пополудни рапорт о задержании Скорпиона, человека без имени, составленный Гарри Фрэнсисом Кэллагеном, инспектором отдела по расследованию убийств полицейского департамента Сан Франциско, был отпечатан, подписан и отправлен в офис окружного прокурора Уильяма Ротко.
      Настойчивый телефонный звонок разбудил Гарри в десять утра. Бреслер даровал ему выходной и первое желание было - позволить чертовой штуке звонить, пока кто-то там не устанет и не повесит трубку. Но после десятого звонка он потянулся из постели.
      - Инспектор Кэллаген? - женский голос, твердый, но приятный.
      - Слушаю.
      - Это мисс Уиллис из офиса окружного прокурора. Мистер Ротко желает вас видеть как можно скорее. Он просил передать, что это очень важно. Когда вы сможете быть? Что мне доложить ему, инспектор?
      Гарри застонал.
      - Сразу как побреюсь. Через час.
      - Прекрасно. Тогда мы ждем вас в одиннадцать. До свидания.
      "- Самоуверенная стерва, - думал Гарри, вскакивая с постели. Самоуверенная, как регистратор у дантиста. Как раз такого типа, каким должен быть секретарь окружного прокурора."
      Уильям Т. Ротко был известен, как многообещающий молодой юрист. Всего в тридцать пять лет он оставил прибыльную адвокатскую практику, чтобы занять место окружного прокурора. Место, выигранное на выборах с подавляющим преимуществом. Высокий, поджарый, привлекательной внешности, душа общества высокопоставленных чиновников. Но под этой милой мальчишеской внешностью скрывалось жесткость стальной пружины. Эта его сущность проявилась очень явно, когда он встал из-за стола, с намеренной холодностью приветствуя Гарри.
      - Садитесь, инспектор.
      В строгом кабинете Ротко, отделанном дубовыми панелями, был ещё один человек: грузный, седой, в пенсне на кончике носа.
      Ротко снова сел в кресло и стал перебирать бумаги на столе.
      - Я просматривал ваш рапорт, Кэллаген. Очень необычный образец полицейской работы. Просто поразительный.
      - Мне повезло.
      Ротко резко вскинул голову.
      - Что вы называете везением? Единственное ваше везение, Кэллаген, в том, что мы не обвиняем вас в нападении с намерением совершить убийство!
      Гарри напрягся, будто получив пощечину.
      - О чем это вы?
      Ротко схватил документ и помахал им перед Гарри.
      - Это кто, черт возьми, дал вам право выбивать двери ногой, пытать подозреваемого, отказывать в медицинской помощи и адвокате? Где вы были последние пять лет? Разве дело Экскобедо ничему вас не научило? А дело Мирандо? Уверен, что вы слышали о четырех обвинениях. Я твержу вам, что у человека есть права.
      - Да, у меня не было времени заботиться о его правах...
      Гарри неожиданно ушел в защиту. Он чувствовал смущение, неуверенность в своей правоте и недоумевал, почему подвергается таким нападкам.
      - Вы должны были, - резко оборвал его Ротко. - У меня для вас маленькая новость. Как только подозреваемый поправится настолько, что будет в состоянии покинуть больницу, он её свободно покинет.
      Гарри рассвирепел.
      - Что вы мне плетете, Ротко?
      - Такова жизнь, Кэллаген. Он уйдет свободным. Мы не можем передать дело в суд, потому что у нас нет прямых улик.
      Гарри вскочил на ноги.
      - Улики? Что, черт возьми, вам ещё нужно? Вы видели ружье? Пистолет пулемет?
      - Я их видел, - сухо ответил Ротко. - Оружие прелестно выглядит, но это не стоит для меня и жалкого пенса.
      - Вы пытаетесь меня убедить, что баллистики не могут сравнить пули, изъятые из тела Сандры Бейсон и из черного парня, с пулями, выпущенными из этого ружья?
      - Нет, я вовсе этого не говорю. Пули из этого ружья. Но ружье и пистолет - пулемет не могут быть приняты как улики, так как на них нет отпечатков. И ничего не связывает это оружие с подозреваемым. На дне чемодана обнаружены два запасных магазина к автомату, но это тоже нельзя предъявить в качестве улики. У меня нет обвинения, Кэллаген. Только карточный домик. У меня нет и грамма реальных улик против человека. Ничего.
      - Кто так утверждает? - Гарри уже кричал, и лицо его стало цвета избитого непогодой кирпича.
      - Закон! - прокричал Ротко в ответ.
      - Тогда этот закон для сумасшедших!
      Два человека, словно два бульдога, испепеляли друг друга взглядом.
      Пожилой человек в углу с королевской торжественностью поднялся из кресла.
      - Я понимаю ваше смущение, мистер Кэллаген. Может быть, будет понятней, если я объясню.
      Гарри смотрел на него, удивляясь, кто, черт возьми, он такой. Ротко уловил это и быстро вмешался, чтобы избежать дальнейших неприятностей.
      - Кэллаген, позвольте мне представить судью Банермана из апелляционной палаты. Он также преподает конституционное право в Беркли. Я попросил его прийти, так как высоко ценю его мнение. Я хотел бы, чтобы вы его послушали.
      - Я слушаю, - пробурчал Гарри.
      Судья Банерман снял пенсне и сунул его в нагрудный карман.
      - Это, конечно, частное мнение: обыск жилища подозреваемого был незаконным, а любая улика, полученная таким образом, например это ружье, не может быть принята судом, как улика. Вы должны были получить ордер на обыск, инспектор. Сожалею, но это элементарно.
      - Девочка умирала, - голос Гарри дрогнул от напряжения.
      - Она уже была мертва. - бесстрастно комментировал Ротко.
      - Я этого ещё не знал. Но я знал, что нужно выиграть каждое мгновение в смертельной гонке.