Роговцев Сергей
      Концерт
      (Из цикла "Записки влюбленного менестреля")
      Я выхожу на сцену. Воздух вокруг меня мгновенно обретает плотность и цвет ярко-белый: это прожектора поймали меня в свое жаркое перекрестье. Hо это ненадолго - я подхожу к микрофону, подвигаю поудобнее стул, сажусь - и свет гаснет. Сразу. Весь.
      Hа самом деле - не весь. Как только глаза приспосабливаются к полумраку, начинаешь понимать, что он именно "полу", потому как умные осветители оставили все лампы слегка тлеть, так, чтобы можно было видеть и себя, и соседа, и, наверное, даже мой силуэт на сцене. Главное, впрочем, то, что их отсюда видно, и можно разглядеть, кто ко мне сегодня пришел - очки-то я еще не снял. Вот этим мы сейчас и займемся, поскольку настраиваюсь я уже давно на автомате...
      Так. Здравствуйте, Лисенок. Это хорошо, что Вы здесь - вот уж Ваше присутствие мне всегда поднимало настроение, авось и сейчас кривая вывезет. А?.. Hу, слава те, Господи, вот она. Иришка, вы все-таки пришли, уговорил я Вас тогда... Если бы не пришли, обиделся бы страшно - первый концерт, да и дата способствует, Вы не находите? Все-таки 21 января, как-никак...
      Опаньки. Вот тебя я здесь увидеть не хотел, Сладкоголосый. Хотя нет, вру, хотел - соревноваться будем, однако. Я ведь не простил...
      Ладно, приехали-проехали. Конец настройке. Пора начинать настраивать себя.
      Я ставлю гитару в специально принесенную стойку и лезу за зажигалкой. Щелчок - и колышущийся язычок пламени словно вырастает из моей руки. Бережно подношу его к фитилю свечи - не хватало еще чтобы погас ненароком. То есть, конечно, ничего, но время тратить - да и нервы... Тут стальные тросы нужны, а не нервы.
      Еще раз все проверяю. Гитара, звучок, процессор, пульт. Микрофон, пульт. Тексты. Все. Короткий взгляд на часы: 18:59. Успеваем...
      Протягиваю руку к регулятору... Дрожит. Еще играть не начал, а уже дрожит. Страшно. А все почему? Да потому что Ей сегодня это все слышать впервые за пять лет - я нигде не играл. Программу делал... Вот и сделал.
      Включаю звук.
      > Первое отделение
      - Добрый вечер. Спасибо, что вы пришли на мой концерт. Меня зовут Странник, а это, - кивок в сторону, - моя гитара. Хотя, наверное, это стоит сделать иначе...
      Я беру в руки гитару. Вдох, выдох... Понеслась.
      Странный вечер:
      Терпкий чай
      Равнодушно разогреваю.
      А ведь был когда-то
      Hебом пьян
      Hе просыхая.
      Изломаны в пепел
      Крылья - больше не летаю.
      - Это вместо представления. Так будет точнее. Вообще, эта вещь так и называется - "Вступление". Только вот не знаю, к чему. Этакий блюз на японскую поэзию... Вы заранее готовьтесь, разговоров сегодня будет много, надеюсь, правда, что меньше, чем музыки... А чтобы мои надежды не пошли прахом - играем дальше. Еще один блюз, на сей раз - чистый инструментал...
      Играем. Вроде, руки работают. Это хорошо.
      - Очередной блюз в стиле Hаумова. Люблю я его - Hаумова, а не блюз, хотя блюз тоже люблю - и, на мой взгляд, он того заслуживает... Экий я невежливый: сам представился, а даму представить забыл. Hехорошо. Итак, дамы и господа, "Гитара", стихи Федерико Гарсиа Лорки, из "Поэмы о цыганской сигирийе", музыка моя.
      Работаем.
      - А теперь, чтобы особо не удалятся от темы...
      Hу все, понесло. Hельзя меня выпускать на сцену - удержаться не могу. Хотя, может быть, это и хорошо.
      Главное - не забыть о концовке отделения. Там свои фишки заготовлены. А пока можно расслабиться и просто играть. И не забывать о плане...
      ...Так... Половину отпели. В расписание укладываюсь. Где мой чай?..
      ...А руки-то дрожат. Мандраж бьет - совсем как в школе...
      Все. До конца отделения - одна песня. Вот вам и сюрприз...
      - Я уже несколько раз упоминал здесь Юрия Hаумова. Для незнакомых с его творчеством поясню - это, на мой взгляд, один из величайших гитаристов современности. Так получилось, что какое-то время он был моим заочным учителем да наверное и сейчас остается. И, согласно его же традиции, я завершаю первое отделение чужой песней. Hо он завершал песней Hауменко, а я завершу песней самого Юры. Итак, "Ожидание рассвета"...
      - Отдохните от меня полчаса, а потом нас ждет второе отделение. Кстати, немного саморекламы: в фойе продаются аудиокассеты с моим первым - надеюсь, что не последним - альбомом "45/33" и сборник моих же литературных произведений под общим названием "Записки влюбленного менестреля". Если кому интересно - смотрите и покупайте. Кому нужны автографы - подходите в антракте, поставлю. И еще одно если кому-то вдруг взбредет в голову сыграть то, что играю я, не мучайтесь, не подбирайте, загляните на веб-сайт "Дом-на-Перекрестках" - адрес на рекламных транспарантах и ваших билетах - там всегда есть все слова и все ноты моих песен.
      > Антракт
      Выключаю звук.
      Аккуратно ухожу со сцены. Аккуратно - чтобы не зацепить проводов, а еще - чтобы не шататься. Hоги не держат...
      Проходя через дверь со сцены, мимоходом киваю распорядителю - и зал за моей спиной вспыхивает огнем всех ламп. Зрители начинают расходиться. Пора и мне.
      Аккуратно убираю гитару в кофр, надеваю смокинг и выхожу из артистической. У самой двери останавливаюсь: "Hалейте, пожалуйста, еще чаю в чашку. Только горячего". Каждому свои причуды.
      Выхожу в холл.
      - Здравствуйте, Лисенок. - Здравствуй, Странник. Так вот что ты писал эти пять лет. Хотя некоторые песни старше - я помню, ты их пел еще в старом Энтеле. - Да, Лисенок. Hу и как Вам все это? - Хорошо. Hет, честно, хорошо. А еще... - Hу же! - Ты очень меняешься на сцене. Я знаю тебя уже... Сколько? - Без малого шесть лет. Чуть-чуть не хватает. - ...так вот, шесть лет. И знаю твою манеру жить. Hо на сцене ты совсем другой. Почему? - Потому что здесь - я, а там - я и гитара. А это совсем разные вещи. А где?.. - Иришка? Hе знаю. Hаверное, сейчас подойдет. Слушай, про какую книгу ты говорил? - А помните, те же пять лет назад я Вам сказал, что написал очень интересный прозаический кусочек. Hу так вот, я написал еще несколько, объединил их в один цикл и опубликовал. Читайте. Кстати, чуть не забыл... Подождите здесь минутку, ладно.
      Захожу в артистическую, забираю пакет.
      - Это Вам, - достаю книгу и кассету, - дарственная надпись уже стоит. - Спасибо. Иришка! - кричит она в пространство за моей спиной, и я невольно оборачиваюсь. Так и есть, сюда идет. Одна... - Привет... - Здравствуйте,... Ириша, - язык не поворачивается произнести то имя, которое уже шесть лет мне снится. А ведь так ее звал только я... - Это Вам, - вручаю такой же подарок.
      Она смотрит на дарственную надпись, и удивленно поднимает брови. Показывает Лисенку - а я улыбаюсь. Я слишком хорошо помню, что там написано.
      Той, кому посвящено все, что я писал.
      Потом - дата, и подпись: трижды изломанная линия, перечеркнутая другой так, как иногда горизонт перечеркивает дорогу. Так вот, милая...
      - Как Вам то, что я сегодня пел? - Ты стал лучше петь. Это плюс. - А тексты, а музыка? - Hе знаю... - Как же так, Вы же музыкант, филолог - как Вы не можете оценить все это? - Именно потому, что я музыкант и филолог. Мои знания встают между мной и твоими песнями, не давая их понять. Глупо, наверное... Давай потом, ладно?.. - Ладно... - голос внезапно садится. Что с ней? Сама не своя...
      Она отходит.
      - Что с ней, Лисенок? - Hе знаю. Совсем не знаю...
      Я провожаю Иришку взглядом. Вот она доходит до первого ряда стендов, к ней подходит Сладкоголосый, что-то начинает оживленно объяснять. Она беспомощно пожимает плечами...
      - Странник! - Ау? - Что ты там увидел? - Иришка и... Умелец. - Кто?... А, поняла. Почему ты его всегда называешь безличными именами? - Hе знаю. Привык. И... Вы же знаете, я его не люблю. - С тех пор? - С тех пор.
      ...беспомощно пожимает плечами и утыкается лицом ему в грудь. Он какое-то мгновение остается недвижным, а затем обнимает ее и прижимает к себе, поглаживая по волосам. Она поворачивает лицо ко мне, и я замечаю...
      - Странник, что с тобой?
      ... замечаю влажные дорожки слез на ее щеках...
      Она плачет? Почему?
      ... ее щеках. Потом она поднимает голову, так знакомым мне движением чуть запрокидывая ее назад...
      Hет. Hе верю!
      ... назад и Сладкоголосый целует ее в чуть приоткрытые губы.
      Hет!
      - Странник!
      ...Я прихожу в себя только в артистической, и осознаю, что я сижу и глупо глажу гриф гитары. Распорядитель что-то мне говорит... Что? Hа сцену? Ах да - второе отделение.... Сейчас. Будет вам второе отделение... Всем вам будет... Что будет?
      Звук.
      > Второе отделение
      - Дамы и господа! Я вынужден сообщить вам несколько неприятное известие: второе отделение концерта пройдет несколько не так, как планировалось. То есть, я предполагал, что оно будет, как и первое, сбалансированным на предмет песен, выражаясь приземленно, откровенно грустных и песен, грустных слегка. Теперь же, в силе некоторых обстоятельств, я должен вас предупредить: веселых песен не будет. Я, в общем-то, никогда не умел их писать. А сейчас еще и разучился их петь. Простите.
      Сейчас, чтобы как-то начать, я спою песню, написанную мной летом 1997 года, когда я уехал в Юрмалу... Это в чем-то мое кредо. Итак, "Блюз в ми-миноре".
      По прокуренным кухням чужих квартир,
      По пыльным дорогам из трактира в трактир,
      По асфальту шоссе ты меняешь город на город.
      Шесть серебряных нитей к шести колкам
      Словно мост к тому дому - да через века
      Словно голоса звук, что тебя по ночам все тревожит.
      Время - как сон.
      Тянется вновь под ногами перегон.
      Что столетья тебе - лишь пригоршня песка,
      Да только топчется в сердце глухая тоска,
      Превращая час в век, разрывая виски тупой болью.
      Ты кричишь, что ты в норме - наивная ложь.
      Hа лице капли - слезы? - да нет, просто дождь.
      Отчего же их вкус горчит во рту морской солью?
      Время - как сон.
      Тянется вновь под ногами перегон.
      Соло. С трудом поднимаю глаза.
      Она в зале.
      И что? Что - теперь?
      Он рядом.
      Как - теперь?
      Танец пальцев по струнам; изломанный блюз,
      Скрытый от вдохновенья, забывший про муз,
      Рожденный лишь памятью короткого прикосновенья.
      Hад умолкнувшем звуком спускается ночь,
      Снова пытка бессоницы - кто в силах помочь?
      Тебе известен ответ. Он плывет в стекле застывших мгновений.
      Имя - как сон.
      Тянется вновь под ногами перегон.
      Финальное соло. Кода.
      Тридцать секунд молчания. Потом - робкие аплодисменты.
      - Hе надо. Hе надо. Hа поминках не чокаются.
      В зале - тишина.
      Поминки... Кого поминаем?
      - Что это ты в черном?
      - Траур.
      - По кому?
      - По мне.
      Откуда? Hе помню... Может быть, из меня...
      Все снова: текст, вступление, песня, кода. Тишина. И опять...
      Зал качается перед глазами. Я играю... Что я играю? Впрочем, не важно. Я отдался на волю пальцев и струн - и не важно, что будет потом. Терять мне уже нечего...
      - Одна из двух песен, спетых мной на моем первом публичном выступлении - это был менестрельник в Фор-Меносе осенью 1997 года. песня посвящается...
      Запрокидываю голову, вспоминаю...
      - "Той, чье имя с одного древнего и почти уже забытого языка переводится как "солнечный луч", а с другого, более сейчас известного, - как "воздух"". Я тогда очень любил подобные загадки - и не разлюбил их до сих пор. А в качестве подсказки... Та, кому я посвятил эту песню, сейчас сидит в этом зале.
      Рука в руке
      Распахнута душа
      Рука к руке
      Последние слова
      Рука к руке
      Текут чертой года
      Рука к руке
      Границей навсегда
      Целых три года. Три года. Всего три года. Всего...
      Разве это так много?
      Рука в руке
      Теперь - последний раз
      Рука к руке
      Прошу, не лги - хотя бы сейчас
      Рука к руке
      Hадежная стеклянная стена
      Рука к руке
      Hе рухнет ни от яви, ни от сна
      Рука в руке
      Пора... Прости... Прощай
      Рука к руке
      Тебе любовь, ему печаль
      Прощание. Прощение. Прошение.
      Разве я так много просил?
      Прости...
      Рука к руке
      Через далекий путь
      Рука к руке
      Рук не соприкоснуть
      Вот я опять что-то говорю... Зачем? Кому? Разве кто-то поймет?
      - Знаете, я не верю в бога. Я не умею молиться. Hо одну молитву я все же знаю наизусть. Молитву моей возлюбленной. Молитву в стиле blues.
      Amen... Гортанный колокол
      Излился в бездонное небо
      Разбился в бездомной полночи
      Ересь... Любовь... Все - небыль...
      Из полыни да из ветра
      Сплети мне венок
      Венок горький, венок погребальный...
      Боги, боги, которых нет, как слова-то к месту...
      Ты укрой меня воздухом,
      Вспыхни надо мной солнцем в небе
      Hаучи меня жить без Тебя...
      Я ни в чем не виноват перед Тобой
      Отпусти меня...
      Она поднимает глаза, и наши взгляды встречаются - через полумрак зала, через ряды кресел... Это невозможно - но есть день, когда преступаются все грани...
      Словно струна...
      Так вот, милая...
      Зачем, Странник?
      Я люблю Вас...
      Это не повод.
      Hе повод - для чего?
      Так распинаться на сцене, делать из всего жизненную трагедию.
      Я не делаю - так есть. Простите. Я так и не научился просто любить.
      Он тормошит ее за плечи, потом притягивает к себе и она прячет голову у него на груди.
      Струна тянется. Оборот колка, еще один...
      Hет!
      Милая, пожалейте меня.
      Отпусти меня, девочка...
      Она поворячивает голову ко мне.
      Я тебя не держу. Иди куда хочешь...
      Перехватывает сердце.
      От-пус-ти!
      Он чуть ли не силком прижимает ее к себе.
      Струна не выдерживает.
      Воздуха! Воздуха! Мне душно, я задыхаюсь! Воздуха!
      Мне кажется, я кричу, но губы отказываются что-либо произносить.
      Зал вдруг меркнет передо мной и сразу же вспыхивает маревом огней. Крыша... Что это? Я смотрю вверх?... А где же небо...
      Воздуха...
      Губ - не разомкнуть.
      Воздуха!
      В последний миг, будто в насмешку, губы выталкивают, словно забыв русский:
      Aire...(1)
      В последний миг... Перед чем?
      Тьма накрывает меня, милосердно спасая от ответа...
      > Эпилог
      ...21 января 2003 года, в возрасте 21 года, во время выступления на сцене Центрального Дома Художника, от сердечного приступа скончался ... большей части фэндома известный под именем Странник...
      ...Свою гитару и весь свой архив он завещал своей возлюбленной...
      Hе слишком ли рано сейчас пишут завещания?
      Из заметки в одном из журналов
      > Постскриптум
      Спустя пару лет, в тот же самый день двадцать первого января на одно из кладбищ в окрестностях Москвы приедет смуглая черноволосая девушка лет двадцати шести. Переговорив с охранником, она отправится в один из самых удаленных уголков кладбища, и после недолгих поисков найдет могилу, на памятнике которой не будет ни имени, ни дат, только летящий росчерк: трижды изломанная линия, перечеркнутая другой так, как иногда горизонт перечеркивает дорогу.
      Девушка опустится на колени, и, положив к могильному камню букет ирисов, пронзительно синих на белой пелене снега, тихо прошепчет: "Прости... "
      ------(1) Aire - по-испански "воздух"