— Альквен, — пробормотал он. — Дева-лебедь…

— Орк! — скрежещущий голос отвлек его от мечтаний. — Что ты здесь делаешь?

— А, это ты 'ном, — пророкотал Мим, подбоченясь. — Все вынюхиваешь да высматриваешь…

— Если и высматриваю, то только чтобы удостовериться, не задумал ли ты какую-либо гадость, — парировал гном.

— Гадость? � какую, по-твоему, гадость я могу задумать в этом-то краю?

— Ну, э-э-э…столкнешь нас в великую топь? — предположил он.

— Для этого мне не надо было бы заводить вас так далеко, — сказал Мим. — Уж тебя-то, малявка, я мог бы утопить в луже возле трактира, где вы меня наняли.

— Нанять в проводники орка — это не моя идея, — Гном воинственно выпрямился во весь свой, увы, весьма невеликий рост. — Я бы в жизни не доверился орку!

— А ваш колдунец доверился. � ничего ты с этим не поделаешь, — злорадно ухмыльнулся Мим.

— Я с тебя глаз не спущу, — предупредил гном.

— Я не буду спать и есть! — закричал вслед наугрим. — Я не буду даже пить, неустанно наблюдая за тобой зорким взором! Помни об этом.

— Хочешь наблюдать? Наблюдай на здоровье! — ответил Мим и, присев под деревом, спустил штаны.

— Где ты был, проводник?

— Облегчиться ходил, — грубо ответил Мим и осекся, заприметив за спиной колдунца худенькую фигурку Альквен. К счастью, эльфийская дева могла похвастать лишь невиданной красотой; разум же ее по большей части дремал, тихий и безмятежный, словно замерзшее озеро.

— Недоброе это дело отходить далеко от лагеря, — проворчал колдунец. — Не одним нам потребено отыскать �сточник Желаний. Силы тьмы издревле стремятся наложить на него когтистые лапы…

— Я знаю, — ответил Мим, — хотите убедиться, — принюхайтесь.

— Был у меня в знакомцах один орк, — заявил он. — Огромный, что твоя гора Амон Амон. Сильный, словно тысяча элефантов, и подлый, словно близнец Болотного Короля…

— Гора гора гора? — хмыкнул Мим. — Как я посмотрю вы, 'номы, большие выдумщики…

— …Никогда я не доверял ему, но был вынужден смириться с упорством моих друзей, настоявших на том, чтобы наняли мы сего орка проводником. Подозрения жили в моем сердце и не сводил я глаз с безобразного зеленокожего…

— Цветок, рыба, красота… Бессмыслица какая-то, — озадаченно пробормотал колдунец. — Ответь мне, проводник, долог ли еще путь до �сточника Желаний?

— Не дольше, чем любой другой. Если прямиком топать, то не больше двух дней, — прикинул он. — Только места больно гиблые, сгинем, как пить дать. В окружную вас поведу. На день дольше, зато доберемся целыми.

–..� когда пробил час роковой, час истины и прозрения, обратил орк против нас меч свой, ударил в спину. � тогда поднял я секиру свою и отразил могучий удар!..

— Три дня, говоришь… — Колдунец пожевал бороду тонкими губами. — �сточник вот-вот проснется. Это крайний срок, Мим. Успеем ли?

— А то как же. Поспешать только придется. Мы-то выдюжим, а вот дева-лебедь… — Мим искоса посмотрел на эльфийку. — Тяжко придется бедняжке.

— …Тогда нанес он другой могучий удар! — продолжал бубнить гном. — � велика была сила его, но хороша сталь секиры моей, выкованной лучшими мастерами подгорного племени! С трудом удержавшись на ногах, размахнулся я…

— Выхода другого у нас нет, — сказал Маэглин. — Альквен — самая важная из всех нас. Даже моя мудрость не поможет использовать �сточник Желаний, ибо только на зов того, кто чист отзовется пробудившаяся магия.

— Да, это не для меня пожалуй, — признал он.

— …� пошатнулся предатель и пал на колени, взмолившись о пощаде! Но не было во мне жалости к презренному, нарушившему слово!

— Во, значица, какая история. Только чистый и все такое… — сказал Мим и повернулся к гному. — Ты что-то там говорил, почтенный? Прости, боюсь, я все пропустил…

— Я буду наблюдать за тобой зорким взором!

— Разве ж я против? Я ж говорил: хочешь, — наблюдай себе на здоровье, только я, пожалуй, сосну, — Мим широко зевнул, обдав гнома зловонием из пасти и, устроившись поудобнее, захрапел. Ему снилась Дева-лебедь танцующая посреди бледных цветов.

— Кочки эти проклятые! Вода эта проклятая! Цветы эти…

— Проклятые, — подсказал Мим, равнодушно наблюдая как гном, цепляясь за пучки травы, выбирается на сушу.

— Разве же это место для благородного наугрима?! — патетически воскликнул тот, выжимая воду из кудлатой бороды. — Ни одного камня на милю вокруг!

— Тут ты ошибаешься, — орк поддел кончиком сапога поросший мхом булыжник. — Хочешь личинок?

— Гномам нужны камни! Свежий ветер гор! Просторные подземные чертоги!.. � никаких личинок.

— Как хочешь.

— Освежает, — сказал он.

— Гномам нужны камни, — согласился Маэглин.

— Мы отдыхать? — мелодичным голосом осведомилась она.

— Мы отдыхать, — кивнул колдунец. Он оперся на посох и обмотал посеревшую от грязи бороду вокруг шеи на манер шарфа. — Ни к чему нам изматывать себя, ведь столкнувшись с неведомой опасностью, мы рискуем оказаться беспомощными.

— �з опасностей здесь разве что лягухи, — сказал Мим. — Ну еще водяные змеи.

— � Болотный Король.

— Ага, — согласился орк, подумав. — � он тоже.

— Если ты вздумал завести нас в ловушку, то берегись! — в очередной раз предупредил наугрим, усаживаясь на землю. — При первых признаках первой же опасности ты умрешь… э-э-э… первым!

— Болотный Король сдерет с меня кожу, — покачал головой Мим. — Как только узнает, что я вызвался помочь вам отыскать �сточник Желаний. Только делать он это будет очень медленно, так что умру я последним.

— Хэрулин? — неуверенно переспросила эльфийка.

— Не бойся девочка моя, — Маэглин ласково погладил ее по руке. — Мы здесь и оградим тебя от происков Хэрулина.

— Если встретите Болотного Короля — молите о пощаде! — рыкнул он. — Ползайте на коленях и лобызайте его сапоги. Унижайтесь, и, может быть, вы умрете быстрой и болезненной смертью.

— Никогда еще я не лобызал ничьи сапоги, орк.

— Тогда гном, ты умрешь медленной и болезненной смертью. Так же как и я.

— Зато я умру свободным, с высоко поднятой головой!

— Не так уж и высоко, — оскалился Мим.

— Как укорочу тебе лапы, зеленомордый, будешь не выше меня.

— Попробуй, 'ном.

— Не будем обострять наши и без того непростые отношения, друзья мои! — прервал разгорающуюся ссору колдунец. — Я прошу тебя, уважаемый гном, относиться к нашему проводнику с тем уважением, которого он заслуживает.

— А тебя, уважаемый орк, я прошу более не прибегать к выражениям унижающим высокочтимого наугрима…

— Нету вокруг никого, — заверил Мим. — А ежели кто издалека и увидит, то решит, что болотный огонь не иначе.

— Почему это болотный? — слегка обиделся Маэглин. — Самый что ни на есть натуральный, магический.

— Да потому что все знают, что нету вокруг никого. Сплошь топи, а в топях — болотные огни.

— Не нравится мне это, ох не нравится, — заявил на всякий случай гном, но сильно возражать не стал и, усевшись возле огня, принялся сушить бороду. — Ты учти, орк, если затеваешь чего, то от взора моего злодейству даже в точной тьме не укрыться!

— Так значит ты… это… эльфийка? — попытался завязать непринужденный разговор орк и тут же мысленно отвесил себе оплеуху. Ну надо же быть таким кретином! Надо бы попробовать еще раз… — Э-э-э… Может быть, хочешь сухарь?

— Еда? — спросила она.

— Еда, — счастливо выдохнул орк, наблюдая как эльфийка, с осторожностью пугливой лани, берет сухарик и впивается в него жемчужными зубками. — Хочешь, я могу и личинок найти. Вкуснотища!

— Ты странный. Делишь со мной хлеб. Бродишь один. Ты потерял гламхот?

— Потерял, да, — Мим судорожно сглотнул, размышляя, как бы не ляпнуть лишнего. — Я им не больно-то нравился.

— Почему?

— Слишком красивый.

— Они тебя обманули! Ты некрасивый! Ты страшный и уродливый.

— Это ежели по вашим меркам, — сказал он. — У меня зеленая кожа, черные волосы, желтые глаза, шишки и бородавки. Но по меркам моего племени я слишком красивый, а это плохо. Смазливый, так они говорят…

— Моя кожа слишком зелена, слово трава на ярком солнце, — объяснил он. — Мои волосы не похожи на щетину воинов, они мягкие и даже немного вьются, если отмыть их от грязи. Цвет моих глаз наводит на мысли не о гнойниках а о золоте, да и бородавка настоящая всего одна — вот эта, крохотная, на носу. Остальные и бородавками-то не назовешь… — Мим обреченно махнул рукой. — Так что для моих сородичей я, словно для твоих — лебедь-калека…

— Лебедь-калека! — выкрикнул наугрим меж приступов безудержного хохота. — Вы посмотрите на него! Лебедь-калека и дева-лебедь…

— Где? — Маэглин принялся с любопытством оглядываться. — Если мы сможем подстрелить хотя бы калеку, то приготовим на ужин прелестное жаркое. Признаться честно, походные гномские сухари и эльфийские лепешки в последнее время вызывают у меня весьма странные ощущения. Похоже на то, что вскоре я буду страдать от жестокого запора.

— Я тебе голову отгрызу, гном! — рявкнул Мим не оборачиваясь. — � меч не понадобиться…

— Эль! — вдруг воскликнула она, указывая на небо.

— А?

— Улетели, определенно улетели… Какая жалость!..

— Эль!

— Чего она говорит? — обернулся Мим к колдунцу.

— Что?

— Она сказала «эль» или что-то вроде того.

— Это означает «звезда», — пояснил Маэглин. — Довольно примитивное эльфийское восклицание. На ряде языков Средиземья это также означает распространенный спиртной напиток, но в данном контексте, я склонен полагать, речь все же идет о звезде.

— Что это она делает? — спросил он, стараясь не оборачиваться.

— Танцует, — Маэглин неспешно набил трубку и, раскурив, выпустил колечко. — Эльфы, что ни говори, примитивный народ, несмотря на многочисленные достижения в области искусства. Слишком часто атавистические инстинкты берут верх над разумом. Песни и танцы в свете звезд для них обычное дело.

— Отвратительно! — заявил наугрим. — Лично я считаю, что это просто отвратительно. Демонстрировать обнаженное тело в пошлом призыве к спариванию…

— Зачем был дан нам разум? — продолжал распалившийся гном. — Чтобы рыть, копать и добывать! Чтобы изобретать и создавать! � ни одно порядочное существо не должно отвергать сей дар в угоду низким плотским желаниям!

— Тебе легко говорить, — мстительно отозвался Мим. — У вас, гномов, небось и баб-то нету.

— Что?!

— А ежели и есть, то, наверное, так уродливы, что вы их специально прячете, чтобы над вами не смеялись.

— Мне говорит об уродстве житель болот, который только что жаловался, что недостаточно уродлив?!

— По крайней мере, я в уродстве кое-что понимаю.

— А я, по-твоему, нет?!

— А что — да?

— Нет!

— Что?

— Что?

— Успокойтесь э-э-э… друзья мои, — пробормотал Маэглин. — Каждый народ обладает собственными представлениями о красоте и добродетели.

— А я о том и говорю, — рыкнул орк. — Ежели дева-лебедь хочет танцевать голой пусть танцует! Пусть хоть у меня на коленях танцует!

— А я говорю — нет! — закричал гном. — Я не желаю, не желаю, не желаю этого видеть! Я не желаю иметь ничего общего с подобными вещами!

— Хочешь — не хочешь, а уже поимел, — гадко ухмыльнулся Мим.

— Это что еще значит?

— То и значит. Спроси у мамы с папой.

— У кого? — страшным голосом переспросил он. — У кого?!

— Ну это… у родителей.

— Лично мне совершенно все равно, — вставил колдунец. — Мудрость, которой я достиг, позволяет мне совершенно не обращать внимания на желания плоти. Совершенно не обращать…

— Никогда не произноси больше этого слова, — предупредил гном сверля Мима взглядом. — У наугримов не бывает никаких… никаких на букву "м".

— Молотов? — предположил орк. — Да нет, у вас же есть боевые молоты и другие… тоже молоты, только которые для кузнецов…

— Молока? — с отсутствующим видом произнес Маэглин. — Молока и коров. Если подумать, то это вполне логично, друзья мои. Попробуйте-ка свести корову по тысяче пятидесяти трем ступенькам вниз, в какой-нибудь Шестой Ярус Подземных Чертогов.

— � молока тоже. Но я про другое «м». У нас бывают только «п». Точнее — два «п». Папа и папа, ясно?

— Никогда, никогда больше не произноси при мне этого слова! — продолжал гном. — В противном случае ты приобретешь себе страшного врага, который будет следить за тобой с утроенным тщанием!

— Получается четыре, — сказал орк.

— Четыре?

— По два «п» в каждом слове "папа".

— Мой славный злобный Мим, — прошептала рыба. — Ты далеко продвинулся.

— Пока еще недостаточно далеко, мой повелитель.

— Дальше, чем многие.

— Многие? — переспросил орк.

— Твой кузен �бун разбил лагерь в полутора лигах к востоку от вас.

— Стало быть, он доберется до �сточника раньше нас, — прикинул Мим. — А эти… мои спутники тебе больше не нужны.

— Ах, Мим, знал бы ты что за отребье ведет с собой твой родственничек! Люди с запада, самозванные потомки великих государей былых времен. Все их помыслы лишь о том, чтобы возродить величие своих жалких королевств.

— Это плохие вести для нас?

— Вести, как вести, — в голосе Хэрулина промелькнула насмешка. — Сотню лет копил �сточник Желаний сырую магию и его силы без сомнений хватит, чтобы исполнить их волю. В отдаленной перспективе, разумеется…

— В чем, мой повелитель?

— Они не задумываются о том, какую цену придется заплатить за возвращенное величие, — Болотный Король уже откровенно хихикал. — Пожар бесконечных войн охватит половину Средиземья, кровь смертных и бессмертных обильно оросит земли, тьма и ужас наберут невиданную силу уничтожив целые народы, и все это для того, чтобы после десятилетий борьбы люди наконец объединились под древними знаменами… Никто из тех, кто идет нынче к �сточнику Желаний не доживет до тех времен. Они передерутся сразу же, не сходя с места, утверждая свои, более чем сомнительные, права на корону.

— Ваше коварство не знает границ, — почтительно склонил голову орк. — Как и ваше знание человеческой природы.

— Оно безусловно велико, — согласился Болотный Король. — � именно поэтому я предрекаю, что им не удастся исполнить задуманное. �х претендент нечист, �сточник не отзовется на его зов.

— В этих краях трудно заботиться о гигиене, — сказал Мим. — Колдунец постоянно это твердит. Но деву-лебедь это не огорчает. Вы бы видели ее, мой повелитель!

— Эта глупая эльфийка — как раз то, что нужно. Претендент, который заставит �сточник выполнить желание… мое желание, разумеется.

— А как же �бун?

— Он позаботиться о людишках и встретит вас около полудня, неподалеку от �сточника.

— � тогда мы убьем гнома и колдунца, а потом пленим эльфийку?

— Нет, тогда ты убьешь кузена и заслужишь безграничное доверие своих спутников. �бун не станет ожидать от тебя удара в спину.

— С радостью, мой повелитель!

— Я знал, что на тебя можно положиться, мой верный Мим. После того, как вы разделаетесь с �буном, веди своих спутников прямиком к �сточнику Желаний. К тому времени они не будут ждать о тебя подвоха и…

— Да?..

— � ты — предашь.

— Почему?

— Потому что предавать — твой талант. Твой единственный и неповторимый талант.

— Эй, с кем это ты там разговариваешь?!

— Вот чего поймал, — Мим вытянул вперед руку и раскрыл ладонь, показав раздавленную рыбу. — Кажись, съедобная.

— Это еще что?

— Рыба.

— Рыба? Какая еще рыба?

— Рыба? — проснувшийся колдунец потирал сухонькими кулачками глаза. — Уха?

— Обыкновенная болотная рыба, — пожал плечами орк.

— Я слышал, как ты разговаривал, — продолжал хмурится гном. — Ты что — всегда говоришь с рыбами?

— Конечно, — не задумываясь соврал Мим. — Все орки говорят с рыбами.

— К чему бы это?

— Разве гномы не поют песни про золото, когда копают… это… ну, золото?

— Поют, — признал наугрим. — У нас много песен про золото.

— Все песни гномов про золото, — сказал Маэглин вычесывая из бороды сор. — Так что там с этой рыбой? Она годится на уху? Я думаю, что можно будет добавить и туда пару гномских сухарей, может быть, они хоть немного размякнут…

— Он говорил с этой рыбой, Маэглин! Откуда мы знаем, что зеленорожий не замышляет какую-то гадость?

— Говорил с рыбой?.. Маловероятно, честно говоря, очень маловероятно, — пробормотал колдунец. — У рыб, знаете ли, отсутствуют необходимые принадлежности для того, чтобы разговаривать. Голосовые связки и все такое. Надеюсь, кто-нибудь захватил с собой котелок?..

— Мы отдыхать? — спросила эльфийка.

— Мы отдыхать, — простонал выбившийся из сил колдунец. — К чему такая спешка, Мим?

— Мы совсем рядом, — ответил орк указывая на рощицу угольно-черных деревьев. — Вон там. Это и есть �сточник Желаний.

— Что-то больно уж быстро, — проворчал гном. — Я думал до него еще день или два.

— Я вспомнил короткий путь, — рассеянно ответил Мим.

— Ловушка! — закричал гном, размахивая секирой. — Я так и знал! Я предупреждал!..

— Не разевай пасть попусту! — прошипел он. — Этот ублюдок больший враг мне, чем тебе.

— Не подходи, орк! — крикнул он. — Я — Маэглин! Маг, пусть и не самый известный, но сил моих с лихвой хватит, чтобы превратить тебя в жабу!

— Ну и ну, — проговорил �бун, разглядывая путешественников. — Слабоумная эльфийская девчонка, дряхлый колдунец и гном, который запутается в собственной бороде куда раньше, чем нанесет смертельный удар. Подходящую компанию ты себе подобрал, братишка.

— Ты еще узнаешь силу моего удара, болотный житель, — мрачно пообещал наугрим. — Меня зовут наугрим Гном. Запомни это имя, ибо это имя того, кто снесет тебе голову!

— Гном Гном? — �бун снова захохотал еще больше. — Как я посмотрю, вы гномы — большие выдумщики… Но хватит слов, — орк обнажил вороненое лезвие кривого клинка, — Мим прикончи колдунца и хватай девчонку, а я посмотрю, на что способен этот коротышка…

— Совсем неплохо для симпатяшки, а? — обратился он к телу сородича. — Кстати, я всегда считал, что кольца в носу — это недостаточно уродливое украшение для уважающего себя орка.

— Мертвый орк воняет, — сказала Альквен, выглядывая из-за спины колдунца.

— Так, стало быть, ты не собирался нас предавать? — спросил гном, опуская секиру.

— Тебя и в самом деле зовут Гномом?

— Ну, а что я могу с этим поделать? Разве что сказать очередное "спасибо, чтоб вы провалились" папе и папе, когда приходится называть свое имя…

— Поскольку, как мы все видим, наш проводник отлично справился, — сказал Маэглин, — я думаю нам следует продолжить путь и разбить лагерь непосредственно возле �сточника Желаний. Сегодня в полночь мы проведем ритуал.

— …Они могли бы назвать меня каким-нибудь другим гномским именем, например, Малыш или там… Малыш. �ли еще как-нибудь.

— Малыш — хорошее гномское имя, — подсказал колдунец. — Очень распространенное. Почему бы им не назвать тебя Малыш?

— Это ты у них спроси. Вместо этого они назвали меня Гном!

— Гномы — большие выдумщики, — улыбнулась эльфийка.

— У тебя хоть имя без этого… — сказал Мим, когда они добрались до мертвой рощицы, окружавшей круг потрескавшихся от времени камней. — Без того, который… ну, который внизу, понимаешь?

— Внизу?

— Мим имеет в виду подтекст, — предположил Маэглин, опускаясь на колени возле пересохшего источника. — Нечто, заключающее скрытый смысл.

— Гном Гном. Что уж тут скрывать? — Вслед за эльфийкой наугрим подошел к волшебному кругу и небрежно потыкал крошащиеся валуны сапогом. — Это и есть �сточник? Суховат малость, а?..

— Вода вернется в полночь, — прозвенела Альквен, сделав пируэт. — А вместе с ней вернется древнее волшебство…

— А меня назвали в честь Мима Карлика, который предал Турина, перейдя на сторону моих сородичей, — сказал орк, пятясь назад. — Для некоторых из наших слово «мим» теперь означает «предатель». Тоже скрывать особенно нечего…

— Прелестно!

— Да, мой господин, — машинально отозвался Мим.

— Это поистине прелестно, мой верный Мим. Такая неземная красота, такая чистота и, — Хэрулин вгляделся в глаза Альквен, — столь поразительное отсутствие мыслей! Воистину, впервые за многие годы я вижу пред собой разум, который еще не успели источить пороки!

— Нет-нет, не бойся, о потомок славного Дарина, у меня и в мыслях не было пользоваться ее беспомощностью! — воскликнул Болотный Король. — Чистота помыслов, красота и незамутненность ума — не более чем поэтические обороты, столь часто встречающиеся в тот миг, когда речь заходит о делах легендарных. Воззвать к �сточнику Желаний может лишь тот, кто невинен телом — в этом и есть граничное условие.

— То есть она никогда?..

— Безусловно. Я бы это непременно почувствовал. Однако, я совсем забыл поблагодарить за службу тебя, мой верный Мим. Ты не самый умелый воин и не самый хитроумный их моих слуг, но предательство… Оно у тебя в крови. � ты выполнил мое поручение самым наилучшим образом.

— Благодарю, мой повелитель.

— Мои враги беспомощны. Они будут собственными глазами наблюдать, как пробуждается древняя сила и невинная эльфийка призовет к ней, попросив исполнить мое желание. Да проститься мне этот оборот речи, но — можно ли желать большего?!

— Время! — решительно провозгласил Болотный Король. — Я займусь эльфийкой, а ты Мим следи за гномом и волшебником. Чары, которые я на них наложил, должны продержаться до утра, но �сполнение Желаний сопровождается огромным выбросом чистой магии. Если чары ослабнут и кто-нибудь пошевелится, придется тебе довести начатое до конца… Что это у тебя в руке?

— Да проснись ты, Мим! Что на тебя нашло?! Выбрось этот мусор. Доставай меч! Перестань витать в облаках и думай о награде, которая тебя ждет. Я не забываю тех, кто служит мне верно. — Видя, что орк все еще медлит, Болотный Король ударил его по руке и подошвой сапога растер лепестки по камням. — Шевелись же!

— Да, мой господин, — послушно склонил голову Мим, вынимая меч. — Только один вопрос мой господин.

— Что еще тебе непонятно?

— Так значит все, что вам было нужно — невинность?

— Да-да. А теперь больше не смей отвлекать меня… — Болотный Король запнулся и повернул голову, стараясь что-то разглядеть. — Что это торчит у меня из спины, Мим? Не твой ли меч?

— Да, мой господин.

— Почему?

— Потому что предавать — мой талант, — ответил орк.

— Ты прости уж дева-лебедь, — покачал головой орк. — Да и вы, ребята, зла не держите, ежели чего… Попробуйте еще разок через сотню лет. — Он шагнул в фонтан, взбаламутив прозрачную воду перепачканными кровью сапогами и, немного подумав, оглянулся. — Да, кстати, я тут поразмыслил… Гном — хорошее имя.