Илс хихикнула.

– В любом случае в нем нет ничего известного тебе как магия. Узор происходит не от скрученных шнуров металла, как в рунном мече, но от крошечных добавок обожженного древесного угля, придающих стали огромную прочность.

– Древесного угля? – поражение спросил Керморван. – Разве это не ослабляет металл… или тут все-таки кроется какое-то волшебство? Но клинок выглядит отлично.

– О да, можешь не сомневаться! – громыхнул голос Анскера за его спиной. Дьюргар спустился в кузницу из внутреннего чертога и протянул руку. – Добро пожаловать, Керморван. Я рад, что мое послание дошло до тебя так быстро. Не желаешь ли пропустить кружечку доброго эля? Я так и думал, что ты не откажешься. Илс, девочка моя, пошевели ногами, пока мы не умерли от жажды! Так вот, это славный клинок и трудный в изготовлении, но в нем нет волшебства. Древесный уголь запекается в металл при извлечении из сырой руды и внедряется в самые крошечные зерна. Это делает сталь жесткой, но хрупкой, почти как камень. Настоящее мастерство заключается в точно отмеренном отпуске зерен металла до эластичного состояния, наподобие обычной мягкой стали, чтобы уравновесить противоположные свойства. Сильный нагрев, мощная отковка, медленное остывание и быстрая закалка – великий труд! Видишь, как линии сбегают по клинку? Но здесь и здесь – по всей длине лезвия – они как бы закручиваются в поперечном направлении. Здесь падали последние удары молота, сплавлявшие воедино камень и металл. Опять наша двойственная природа: камень и сталь! Но немногие из ныне живущих кузнецов-дьюргаров, а может быть, и никто не смог бы сделать тебе лучший клинок, чем этот.

– Воистину, высокая хвала для меча и кузнеца! – выдохнул Керморван, с новым восхищением посмотрев на меч. – И великий подарок любому воину среди людей. Прими мою благодарность, добрый друг, и да не ослабеет моя рука!

Он рассек воздух, сжимая меч одной рукой, затем двумя.

– Превосходное оружие для боя в любой стойке. Готов поспорить, такой клинок не сломается в черепе тролля!

– Это так, – согласилась Илс, снова появившаяся в кузнице. К явному облегчению Керморвана, она надела коричневую тунику с простым узором. В каждой руке она несла по две больших керамических кружки, наполненные элем.

– Но ради эксперимента ты мог бы испробовать его на собственном черепе, – добавила она, проходя мимо, – раз уж под рукой нет ни одного тролля!

Она опустилась на большую наковальню и изящно отпила глоток из своей кружки.

– Мне не нужны доказательства, – скованно отозвался Керморван.

Элоф снова улыбнулся про себя. Похоже, Илс нервировала этого чопорного южанина сильнее, чем целое стадо снежных троллей.

– Для меня этот клинок – свидетельство вашей мудрости и мастерства Элофа, – продолжал воин.

– Что ж, сойдет, – с невинным видом заметила Илс. – Но у нас есть лучшее свидетельство. Он еще не показал тебе?

Керморван вопросительно взглянул на Элофа:

– Ты сделал другое оружие, которое можно использовать против мастера-кузнеца?

Тот кивнул:

– Может быть. Во всяком случае, стоит попробовать.

Илс подалась вперед; в ее глазах поблескивало сдерживаемое возбуждение.

– Он ковал твой меч, когда не мог заниматься другой, более важной работой. Нужно было ждать, пока вырастут кристаллы…

Элоф жестом призвал ее к молчанию.

– Лучше мы покажем тебе, – пробормотал он. – В конце концов, ты воин, а я нет. Скажи, что ты думаешь об этом как об оружии.

Он подошел к угловому столу, где лежали предметы доспеха, которые недавно рассматривал Керморван, и выбрал один из них. То была большая латная рукавица на левую руку, сделанная из кольчуги и стальных пластин, достаточно длинная, чтобы прикрывать руку до плеча. Каждый палец был шедевром тончайшей работы из блестящей стали, покрытой угловатыми рунами дьюргаров и кудрявой архаической вязью севера. Сочленения запечатывались плотно подогнанными кольчужными кольцами, тонкими как ткань. Несмотря на кажущуюся тяжесть, Элоф с легкостью надел рукавицу и пошевелил пальцами, как своими собственными. Глядя на его бронированную руку, Керморван заметил некий предмет, вделанный в ладонь. То был большой белый самоцвет, вырезанный в виде круглой пластины, над которой смыкались стальные пальцы.

Элоф окинул взглядом кузницу, закусил губу и подошел к горну. Он протянул свободную руку и принялся качать маленькие мехи, пока они не захрипели, как раненое животное. Угли в горне засияли красновато-белым под пляшущими голубыми язычками пламени. Илс затаила дыхание. Керморван, не веря своим глазам, смотрел, как его друг прикрывает лицо рукой и сует в пекло другую руку, одетую в латную рукавицу.

– Нет! – Мечник в одно мгновение вскочил на ноги, но было уже поздно. Стальные пальцы глубоко погрузились в пасть дракона, пышущую неимоверным жаром. Побледнев, он смотрел, как рука со сжатыми пальцами поднимается из горна подобно кулаку Суртура, будоражащему земные недра. Пламя стекало с него, сталь отсвечивала тусклым пагубным сиянием. Затем мало-помалу пальцы начали разжиматься.

Казалось, перед ними разверзлось жерло топки. Пламя взревело в руке, словно раздутое невидимыми мехами. Сияние выползло из-под пальцев, на них заплясали огненные язычки, однако сам металл не выказывал признаков нагрева. Когда пальцы разошлись в стороны, на их концах образовался топкий конус пламени. С торжествующей улыбкой Элоф повернулся и выбросил руку в латной рукавице к дальней стене жестом повеления или вызова. Огненный язык метнулся через всю кузницу, оставил на стене выжженный круг и исчез, растворившись в ничто.

Керморван потрясенно наблюдал за происходящим. Хотя, общаясь с дьюргарами, он немало слышал об истинном кузнечном мастерстве, но ни разу не видел его в действии.

– Знатная вещь, – спокойно сказал Анскер. – Принцип ее действия чем-то напоминает наши светильники, но за все долгие годы труда и накопления знаний мы, дьюргары, еще не создавали ничего подобного.

– Как видишь, – голос Элофа слегка дрожал, – эта рукавица обладает свойствами уловления, сохранения и высвобождения. Можно делать то же самое с солнечным светом, ветром, текущей водой, со звуками голоса – она может захватывать любую силу, имеющую в своей основе тепло или движение, и вернуть обратно в концентрированном виде.

– Включая силу, воздействующую на человеческий разум? – резко спросил Керморван.

– Думаю, да. Во всяком случае, я надеюсь на это. Анскер и Илс мало чем могли помочь мне, когда я показал то странное бодило и символы, выгравированные на нем; дьюргары никогда не стремились овладеть искусством подчинения, даже в целях защиты. Но мне, к несчастью, пришлось это сделать. Я знаю, что из рунного меча исходит некая сила, способная поражать многих одновременно. Эта сила уменьшается на расстоянии, точно так же, как свет лампы или звук голоса. Так не обладает ли она такими же свойствами?

– Темный свет; голос, вещающий ужасные мысли; стрела, поражающая на расстоянии, – тихо промолвил Анскер. – Так я почувствовал это. Оно долго не отпускало меня, даже после нашего бегства.

– И меня, – добавила Илс. Ее ясные глаза на мгновение затуманились, и она зябко передернула плечами, несмотря на жару в кузнице. – Я не хочу встретиться с ним снова. Это было ужасно!

Керморван с сомнением взглянул на Элофа:

– И ты надеешься, что этого будет достаточно? Но ты не узнаешь доподлинно, пока не встретишься со своим врагом. Можешь ли ты так рисковать? Я ожидал увидеть… не знаю… может быть, другой меч? Оружие, отвечающее силой на силу!

– Такие средства не для меня, – с горечью ответил Элоф. – Я не могу играть со страхом, склонять души людей в одну сторону, пока мастер-кузнец старается склонить их в другую. Подумай, что случится с ними, зажатыми между двумя противоборствующими силами. Не треснут ли он, как ореховые скорлупки между молотом и наковальней? Или ты хочешь, чтобы я погнал свою армию против эквешцев и устроил так, чтобы они убивали друг друга? Но как долго продлится такая борьба, если единственные реальные противники прячутся за спинами своих воинов, как за живыми щитами? Годы, целые поколения смерти и убийств; безумие и опустошение с обеих сторон. Нашей единственной наградой будет холодное торжество Льда, если не хуже. Если я погоню людей, словно животных на бойню, и в конце концов нанесу поражение мастеру-кузнецу, то не стану ли я сам во многом подобен ему? Не займу ли я его место?

Голос Элофа звучал глухо от сдерживаемой муки.

– Это уже едва не случилось раньше, – продолжал он. – Мастер-кузнец выбрал меня для своих целей, и нельзя сказать, что он ошибся. Мы с ним во многом похожи.

– Чепуха! – отрезал Керморван, сжимавший рукоять своего нового меча. – Твоя рукавица не сможет противостоять силе меча. В лучшем случае это средство защиты. Ты должен был создать какое-нибудь оружие нападения!

Элоф покачал головой.

– Я не могу обратить свое искусство на такие цели, по крайней мере не сейчас. Иначе оно восстанет против меня, как уже случилось однажды. Это… – Он поднял рукавицу. – Ты неправильно понял меня. Эта вещь не может разить сама по себе. Она может только собирать и возвращать то, что послано против нее, с такой же силой.

Керморван так стиснул рукоять меча, что его пальцы побелели. В его глазах вспыхнуло темное отчаяние.

– Этого недостаточно, – настаивал он. – Керайс, не может быть! Игрушка, какой-то фокус…

Элоф тихо рассмеялся и поднял руку в латной рукавице ладонью вперед. Презрительные слова Керморвана могучим эхом вернулись к нему, и воин невольно попятился. Элоф искоса взглянул на него.

– Ты так уверен? Может быть, тебе нужны более веские доказательства? Встань передо мной!

Керморван смущенно выпрямился. Илс подалась было вперед, озабоченно нахмурившись, но Анскер удержал ее.

– Теперь возьми свой замечательный новый меч и подними его, вот так, – продолжал Элоф. – Когда я дам команду, попробуй убить меня.

– Что? – в ужасе воскликнул Керморван.

– Делай, как я говорю! – отрезал Элоф. – Целься в голову и бей со всей силы, понятно? Тогда мы увидим, что это за «фокус»!

– Прости меня, Элоф, – в смятении пробормотал Керморван. – Я не хотел…

Но кузнец поднял руку в латной рукавице.

– Целься точно и рази со всей силы. Это все. Ты готов? Давай!

Керморван страшно побледнел, разрываясь между гневом, стыдом и страхом перед тем, что он мог совершить. Несколько долгих секунд он колебался, стиснув зубы так, что на висках выступили узлы вен, а потом опустил клинок на незащищенную голову своего друга.

Он ударил не в полную силу и, наверное, сумел бы в последний момент отвести удар, но ему не представилось такой возможности. Латная рукавица поднялась навстречу раскрытой ладонью, и лезвие меча врезалось в бледный самоцвет. Но сталь встретилась с камнем совершенно беззвучно, и хотя такой удар мог легко перерубить толстую дубовую ветку, рука Элофа даже не дрогнула. Стальные пальцы крепко сжали клинок. На время, равное удару сердца, они удерживали меч, пока Керморван смотрел, выпучив глаза от изумления. Потом кузнец без труда отвел клинок в сторону и вниз. Его пальцы разжались.

Меч Керморвана был выкручен у него из рук с такой силой, что высокий воин завертелся волчком и упал на пол. Клинок пролетел по кузнице с быстротой молнии, с оглушительным лязгом врезался в большую наковальню, прянул в воздух и отлетел к стене.

– Вот это да! – воскликнула Илс. – Хорошо, что я не сидела там!

У Керморвана отвисла челюсть, и даже Элоф выглядел немного ошарашенным.

– Я получил урок, – хрипло произнес Керморван, когда Анскер помог ему встать. – Элоф, простишь ли ты мои сомнения? Ты создал могучее оружие, и, похоже, оно будет тем сильнее, чем сильнее твой противник.

Кузнец озабоченно покачал головой:

– Скорее ты должен простить меня: я не ожидал, что реакция окажется такой сильной. Твой меч цел?

– Да, – ответил Керморван. – Зато наковальня выщерблена. Воистину, грозное оружие!

– Грозное в умелых руках, – согласился Элоф. – Но поверь, у меня тоже имеются глубокие сомнения. Рунный меч был задуман и создан мастером-кузнецом, хотя сила и умение принадлежали мне. Он был выкован согласно его воле, с использованием знаний, полученных из темных источников. Ты прав, когда сомневаешься, смогу ли я противостоять этой угрозе. Ведь, в конечном счете, меч моего бывшего учителя был выкован на Наковальне Льда!

– Однако владеет им обычный человек, – возразил Керморван. – Мне кажется, мастер-кузнец старается брать от других все, что только можно. Следовательно, ему не хватает собственных сил, а это говорит в твою пользу.

– Истинно так, – кивнул Анскер. – Я встречался с тем существом, которое вы именуете мастером-кузнецом, разговаривал с ним, оценивал его силу. Хотя для человека он обладает сильным даром, но менее богатым и свободным, чем у Элофа. Разве ему не пришлось танцевать в эквешской маске почти до изнеможения, чтобы сразить того старого кузнеца, о котором ты рассказывал? Немногие мастера кузнечного дела среди людей могут вложить достаточно сил хотя бы в один из тех предметов, которые ты создал, не говоря уже о нескольких.

Керморван улыбнулся:

– Вот как? Значит, Элоф теперь стал мастером? Ведь меч, способный рубить железо, безусловно можно назвать работой мастера!

Элоф печально покачал головой.

– Анскер показал мне разницу. Кузнец становится поденщиком, выдержав экзамен на мастерство, но звание мастера – совсем другое дело. Оно достигается лишь когда кузнец полностью владеет собой, когда он может контролировать и направлять свою силу; без этого умения любое мастерство мало что стоит. А я лишь начинаю овладевать им, не более того. Двух лет недостаточно, чтобы стать мастером. – Он вздохнул. – Возможно, сначала мне придется выковать меч, который раскалывает наковальни, а не оставляет на них зарубки!

– Тем не менее, у меня есть кое-что для тебя, – серьезно сказал Анскер. – Я помню, как принято делать такие вещи у твоего народа. Этот предмет может показаться людям странным, ибо изготовлен мною, но они не смогут подвергнуть сомнению твое мастерство. Звание мастера-кузнеца среди дьюргаров может когда-нибудь пригодиться тебе…

Он протянул тонкую цепочку с печаткой из черного камня, оправленной в золото.

– Знак поденщика! – рассмеялся Элоф и опустился на одно колено. – Благодарю тебя, мастер!

Анскер повесил цепочку ему на шею.

– Ты отблагодаришь меня лучше всего, если достигнешь истинного мастерства.

– Это может случиться скорее, чем ты думаешь, – с улыбкой заметила Илс.

– Хотелось бы, – вздохнул Элоф. – Но признаться, сейчас меня заботит другое. Когда я думаю об узорах на рунном мече, то могу ясно вспомнить их. Они постоянно преследуют меня, словно я должен понять какую-то жизненно важную вещь. Я чувствую это… но не знаю, что нужно искать. – Его голос упал до хриплого шепота.

– Тут я не могу помочь тебе, – сурово произнес Анскер. – Да и времени тоже мало – поэтому я призвал сюда Керморвана. Осталось меньше месяца до истечения двухлетнего срока, и вы должны подготовиться к отбытию. Но это может оказаться не таким простым делом.

– Что ты имеешь в виду? – хором спросили Элоф и Керморван.

– Я имею в виду, что Андвар может запретить это. Он с самого начала не желал оставлять вас в живых, а тем более разрешать вам жить и учиться среди нас. И хотя ваши заслуги ему известны, тем меньше он хочет освободить вас. Он сожалеет, что был вынужден сделать то, что сделал. Хотя теперь у вас появилось много друзей, но еще больше дьюргаров по-прежнему не доверяют людям и боятся их; воспользовавшись их поддержкой, Андвар может проигнорировать мнение Совета. Боюсь, он попытается удержать вас здесь любой ценой. Но вам нельзя задерживаться. До нас дошли вести из внешнего мира, где скоро наступит лето. Эквешцы больше не устраивают набегов на юг, но собирают силы на северных побережьях. Они как будто чего-то ждут. Несколько недель назад наши дозорные видели, как мастер-кузнец покинул свою башню глухой ночью и отправился на запад, к морю. Без сомнения, он собирается присоединиться к ним. Атака на Южные Земли вот-вот начнется!