– В небольшой высоте есть свои преимущества, – заметила Иле. – Здесь лежит снег, но он тает с наступлением лета. У Льда нет снежных шапок, за которые он может уцепиться.

– По крайней мере хоть какая-то надежда, – согласился Керморван. – Но Корентин не бросал слов на ветер. Морваннек был небольшим княжеством, а его владения были редко заселены и наполовину оставались дикими; он не мог долго противостоять целенаправленному натиску. Однако что-то могло уцелеть, и скоро мы это узнаем!

Заснеженные луга, раскинувшиеся по обе стороны реки, становились все более узкими и скудными и наконец превратились в полоски голой земли. В первые три дня они вообще не видели живых существ, если не считать мелких птиц. Снег, уже стаявший на равнинах, здесь шел временами, – не слишком сильно, но достаточно, чтобы запасы хвороста, которые путники несли с холмов, уменьшались быстрее, чем они ожидали. Элоф гадал, хватит ли им провизии; ему была ненавистна сама мысль о том, что им снова придется голодать.

Утром четвертого дня, когда устье ущелья исчезло за поворотом, путники заметили какое-то движение на речном берегу впереди – черные точки, движущиеся по заснеженной траве. Они сразу же попрятались за кустами и валунами; чем бы это ни оказалось, нужно было соблюдать осторожность. Когда Элоф вместе с остальными подкрался ближе и выглянул из-за валуна, густо оплетенного зарослями ползучей ивы, он увидел каких-то четвероногих животных, похожих на небольших византов, но с чрезвычайно косматой черной шкурой. Их короткие рога, слегка изгибающиеся и далеко разнесенные по обе стороны тупой массивной головы, напоминали козьи или бараньи.

– Ваши старые друзья, леди, не правда ли? – с улыбкой сказал Керморван, обратившись к Иле. – Когда я пользовался вашим гостеприимством, мне два или три раза выпала честь пасти их стада. Достойные животные, если не обращать внимания на их запах.

– Велек Илмаринен ! – изумленно воскликнула Иле. – Мускусные быки! Но почему…

Она окинула быстрым взглядом голые склоны наверху и стала внимательно рассматривать гребень хребта над дальним краем ущелья.

– Боюсь, нет смысла подкрадываться к ним на расстояние выстрела, – заметил Керморван, наблюдавший за стадом. – Они очень проворны и сообразительны, и их не возьмешь из простого лука для охоты на птиц. Молот Элофа мог бы пригодиться, но будет очень трудно приблизиться к ним так, чтобы… – Тут он заметил напряженную позу Иле и проследил за ее взглядом. – В чем дело, леди?

Иле мрачно покачала головой.

– Там нет знаков, которые ты мог бы прочесть, лорд среди людей.

От внимания Керморвана не ускользнул ни странный титул, ни угрюмый тон ее слов. Его собственный голос прозвучал сдержанно, но дружелюбно.

– Но ты можешь их видеть, не так ли?

– Да, что бы это ни означало; такие знаки, доступные только для наших глаз, мы оставляем на своих горных тропах и пастбищах. Впрочем, самый ясный знак – эти животные; где есть они, там были и дьюргары. Они произошли от наших домашних стад.

– Твои сородичи живут здесь? – Охваченный восторгом, Элоф огляделся по сторонам. Рок тоже крутил головой, но вид у него был скорее обеспокоенный.

Иле пожала плечами.

– Знаки очень древние, остались только следы. А животные совсем одичали. Смотрите!

Она поднялась из-за валуна. Ближайший бык вскинул голову, фыркнул и раздул широкие ноздри, втягивая воздух; другой посмотрел на нее, нервно подрагивая косматой шерстью, и предостерегающе мотнул изогнутыми рогами. Иле неторопливо приближалась, как будто происходящее ни в коей мере не волновало ее. Внезапно все стадо развернулось, огласив ущелье топотом и трубным мычанием, и мускусные быки пустились в бегство легкими козлиными прыжками, контрастировавшими с их массивным сложением. Они остановились поодаль у ивовых зарослей – исполненные подозрения, фыркающие и роющие землю копытами.

– Видите? – бросила Иле через плечо, даже не обернувшись. – Эти животные уже много поколений не видели никого из моих сородичей. Чего же вы ждете? Теперь вы можете без страха идти по этой земле и забыть, кому она некогда принадлежала!

Она ускорила шаг. Элоф обменялся встревоженным взглядом с Роком и Керморваном и поспешил за ней. Раньше ему редко приходилось слышать подобную горечь в ее голосе.

– Иле, с тобой все в порядке? – с беспокойством спросил Керморван. – Мы чем-то расстроили тебя?

Но Иле не ответила. Когда Керморван успокаивающим жестом положил руку ей на плечо, она отшатнулась и резко высвободилась, словно оскорбленная такой фамильярностью. Дальше она шла рядом с ними, но замкнулась в красноречивом молчании, с выражением сдержанной ярости на потемневшем лице. Остальные тоже молчали; несмотря на ее слова, они то и дело поглядывали по сторонам, как будто склоны ущелья были полны недружелюбных глаз. Когда солнце начало клониться к горизонту, они обогнули крутую излучину реки и с облегчением увидели, что горные вершины, алые в лучах заката, были гораздо ниже предыдущих; седловина хребта находилась уже совсем недалеко. Река, вверх по течению которой они шли от границы-леса, здесь стала бурной и низвергалась небольшими водопадами из невидимых источников наверху; они оставили ее холодное общество ради небольшого ручья на водоразделе, ведущего вниз длинным и извилистым путем между торчащими скалами. Они встали лагерем немного ниже водораздела в хорошо защищенном месте под каменным козырьком и развели костер из сухого кустарника. Иле отказалась от ужина и тихо пристроилась в уголке; остальные со все возрастающей тревогой наблюдали за ней. На ее лице, словно маска, застыло выражение, которое Элоф не мог прочитать, напоминавшее ему, какой чуждой может быть ее раса. Он вспомнил мрачные лица дьюргаров в королевском чертоге и резкость старого короля Андвара, ненавидевшего людей; еще никогда она не выглядела так похожей на них.

– Иле, – наконец решился он. – Мне очень жаль, что твой народ больше не живет здесь… действительно жаль. Но почему из-за этого ты сторонишься нас, твоих друзей? Ты прошла с нами долгий путь…

Иле подняла голову, и ее темные глаза блеснули в полумраке.

– Да, но нужно ли было мне это делать? Не лучше ли было бежать от вас, как всегда поступал мой народ – бежать от людей, которые плодятся и умирают гораздо быстрее, чем мы? Мы бежали от вас через полмира, а те, кто оставался, приходили в упадок… и вымирали.

Ее глаза сузились и опасно блеснули.

– Эти знаки были грубыми и примитивными каракулями, почти утратившими свой смысл. Почти варварская работа! Однако было время, когда ни один дьюргар не опустился бы до такого уровня; их начертили новые варвары, потомки величия, развеянного по ветру! – Она горько рассмеялась. – Да, теперь я видела, куда ведет ваш путь! Я видела, к чему мы можем прийти и сколь глубоким будет наше падение, когда оно наступит. Да, это лишь дело времени! Мы не можем бежать вечно. Перед нами лишь западный океан, а за ним эквешские земли. Так почему я иду с вами, зачем я мечтаю о том, чтобы сблизить наши народы? – Ее глаза пылали тусклым, почти лихорадочным огнем. – Разве это не ускорит конфликт, в котором мы неизбежно окажемся в проигрыше? Думаю, теперь я немного лучше понимаю старого Андвара. Если мы можем дойти до такого… до такого вырождения, не лучше ли отгородиться от вас каменными стенами и убивать любого, кто вторгнется в наши пределы? Если мы обречены, к чему мне приближать этот час?

Она резко отвернулась и запахнулась в плащ. Элоф хотел было обнять ее за плечи, но Керморван решительно отвел его руку в сторону. Воин обеспокоенно хмурился и качал головой.

– Лучше оставь ее в покое, – тихо сказал он, переворачивая полоски копченой оленины, жарившейся на углях. – Она рассержена и испугана, да и кто бы не испугался на ее месте? Но в ее словах я слышал только вопросы. Ее терзают сомнения, а не уверенность. Мы постараемся найти ответы, когда она будет готова слушать, а пока что ей лучше отдохнуть. Когда поедим, вы с Роком тоже ложитесь спать, а я посторожу.

Элоф пытался заснуть, но тревоги и заботы минувшего дня врывались в его сны и резко нарушали их течение или зловеще маячили на границе пробуждения, словно хищные звери. Ему казалось, будто он слышит голоса, говорившие о войне, смерти и опустошении, а потом обратившиеся к другим, более высоким, но тоже далеко не веселым вопросам. Внезапно он осознал, что бодрствует, хотя его тело как будто налилось свинцовой тяжестью, и он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Он слышал глуховатый голос Иле и ясную речь Керморвана, беседующего с ней.

– Разве это не случится снова, как случалось везде, где есть люди? Мы различны не только обликом; даже наши мысли текут в разном направлении. Мы можем думать и жить как вы – поверхностно и на поверхности, – но лишь немногим из людей дано последовать за нами в более глубокие воды. Вы с Элофом принадлежите к их числу, но не Рок, хотя он по крайней мере может видеть и проявлять уважение. Но всегда будет больше других, неразумных людей, отвергающих то, что они не в состоянии понять.

– Среди дьюргаров, без сомнения, тоже найдется немало скептиков. Я сталкивался с подобным отношением и у той, и у другой расы. Но если с обеих сторон будет достаточно желающих пойти навстречу друг другу, то не пройдет и двух поколений…

– Если? В этом-то и заключается самое большое различие, непреодолимое для рассудка. Нужна другая, более мощная сила, но люди обделены ею. Вы не можете чувствовать так же глубоко, как мы. Вы не можете постичь наши мысли, не говоря уже о побуждениях, которые движут нами. Ваши души плещутся в мелкой воде, не подозревая о глубинах.

– Разве? Среди людей тоже есть такие, чьи думы текут глубоко, как ваши темные подземные реки, а чувства и страсти не менее сильны! Посмотри на него. В нем теплится скрытый огонь, готовый вспыхнуть от малейшего прикосновения его мысли. Он прошел весь этот долгий путь из-за любви к девушке, с которой за всю свою жизнь виделся лишь дважды и провел не более одного часа!

Наступила тишина. Когда Иле снова заговорила, тон ее голоса изменился.

– Действительно, он больше похож на нас.

– Значит, не у всех людей сердце такое же холодное, как у меня…

Иле насмешливо фыркнула.

– Ты же не слепая подземная рыба! – Теперь в ее голосе слышалось злобное веселье. – Тебе знакома любовь, не отпирайся. Леди Терис могла бы кое-что сказать об этом, если бы тебе хватило смелости спросить!

– Мне? Меня учили относиться к женщинам почтительно, с уважением, с…

– Избавь меня от проповедей! Кроме того, ты любишь его…

Было совершенно ясно, кого она имеет в виду. Элоф едва не вскочил с места, но тут же подавил улыбку при звуках сдавленного голоса Керморвана.

– Но не так же!

Царственное возмущение, прозвучавшее в этих словах, сменилось невеселым сдавленным смехом; Элоф догадался, что Иле, по своему обыкновению, пихнула Керморвана под ребра.

– Знаю, знаю – чем больше я сопротивляюсь, тем глубже входит эта колючка! Да, я в самом деле полюбил его… как и Рока. И тебя, хотя один Амикак знает почему!

Его голос смягчился.

– В конце концов, он славный юноша, и его трудно не любить тем или иным образом. Иногда мне кажется, что даже ты…

– Даже я! – отозвалась она с силой, поразившей и встревожившей Элофа. – Что тебе известно об этом? С таким же успехом он мог бы и не замечать меня… будь проклято его мастерство! А ты – тот человек, который хочет сблизить наши расы? Тупица, слепец, разве ты не видишь, как трудно это сделать? Разве ты не понимаешь, что может сподвигнуть обе стороны на такой неслыханный поступок? Мы выглядим непривычно друг для друга, мы даже пахнем по-разному…

– Людям ты кажешься по меньшей мере красивой…

– Благодарю вас, сир, но разве такой же прекрасной, как ваши стройные и воздушные красавицы? С золотистыми или рыжими волосами… или с каштановыми, как у некой дамы из Лис Арвален? Сомневаюсь. А нам, долговязый, ты кажешься вытянутым, словно тень, слабым, как соломинка, тощим, как…

– Без сомнения, – невозмутимо перебил Керморван. – Поэтому если мы хотим пробудить теплые чувства друг к другу, то должны смотреть глубже и искать общие черты, а не различия. Это можно сделать. Разве мы сами не пришли к этому, до определенной степени?

– Да, но нас вынудили к этому особые обстоятельства, – неохотно признала Иле. – Другим понадобятся веские причины.

– О таких делах правители не могут решать, но вожди могут вести за собой… если им это по силам.

Наступила такая долгая пауза, что Элоф почти утратил тонкую нить внимания, благодаря которой он балансировал на грани сна и бодрствования.

– Как я уже говорил, я не вождь и не правитель, – наконец произнес Керморван. – Но разве нам не стоит почаще обсуждать эту тему, принцесса Старшего народа?

– Да, если я смогу удержаться от смеха. По крайней мере, верзила, ты улучшил мне настроение… и он тоже. Посмотри на него – он спит как ребенок, однако в нем заключёна мощь, способная противостоять воле Сил! Наверное, нам стоит обратиться к нему за помощью, чтобы он сковал наши расы так же прочно, как сковывает металлы, создал сплав сердец, амальгаму умов…

– Может быть, – согласился Керморван без малейшей иронии в голосе. Элоф услышал, как он отодвинулся в сторону и вздохнул. – А пока что мне, как и другим детям, тоже нужно поспать. Оставляю тебя на страже, но подумай о нашем разговоре! Запомни его хорошенько!

После этого Элоф слышал лишь слабое потрескивание угасающих углей костра. Значит, вот каким его представляют со стороны? Он хотел открыть глаза и посмотреть на небо, но усилие оказалось чрезмерным; мысли начали путаться, и сознание закружилось в водовороте, увлекавшем его в темные глубины, подобные речным омутам в пещерном царстве Иле. Его последней мыслью было, что на свете есть еще более глубокие воды.

На следующее утро Элоф проснулся от лучей весеннего солнца. Он чувствовал себя хорошо отдохнувшим, а его спутники вели себя как обычно и выглядели настолько спокойными, что он начал сомневаться, не приснился ли ему ночной разговор. Когда воздух немного прогрелся, Иле решила искупаться в ледяном ручье, и они даже слышали, как она напевает веселую песенку, плескаясь в воде.

Несмотря ни на что, Элофу пришлось перебороть внезапный приступ сомнения и растерянности. Ее чувства к нему, его чувства к Каре, чувства Кары по отношению к нему – как много он на самом деле знал об этом? Что он хотел получить от них обеих? Нелепо, неразумно желать, чтобы Иле сопровождала его повсюду, словно преданная собака, пока он ищет… кого? Ускользающую тень, девушку, с которой он едва знаком. Что он знал о Каре, кроме холодных и прочных цепей, преграждавших ей путь к свободе, и имени существа, державшего ее в неволе? Зачем гнаться за журавлем в небе, когда совсем рядом… Он не осмелился додумать эту мысль до конца. Но еще долго в последующие дни он не мог избавиться от щемящего ощущения утраты, даже в мыслях о Каре.

Теплые лучи весеннего солнца наполнили путников новой энергией, и они бодро спускались по извилистому пути и легко, словно горные козы, перепрыгивали с камня на камень. Недалеко внизу ручей разливался в небольшой пруд под гребнем между двумя круглыми холмами; вода стекала через край с глухим рокотом, напоминавшим бой отдаленных барабанов. Путники забрались на гребень по каменным осыпям у берега пруда и вышли на ровную площадку над невысоким водопадом. Путь впереди более не был прегражден горными пиками, склонами или отдельными скалами. Отсюда они впервые могли видеть древние Восточные земли Бресайхала.

Первым впечатлением Элофа была мысль о самоцветах – сапфирах и изумрудах. Вся местность внизу, начиная от крутого склона, уходившего от его ног к широким лесным пространствам, до силуэтов покатых холмов на северном горизонте и ровных лугов на юге, переливалась всевозможными оттенками зеленого цвета, подернутая легкой дымкой из-за расстояния. Сапфирами были водоемы, мелькавшие и поблескивавшие среди зелени; казалось, они вобрали в себя небесную лазурь за клочковатыми белыми облаками. Но и облака имели свое отражение на земле. Далеко внизу, в окруженной деревьями лощине собрались остатки утреннего тумана – белизна, более чистая, чем Лед, сияющее молочное озеро, взбитое ветром в подобие морской волны, готовой разбиться о прибрежные скалы.

– Или манящей руки… – прошептал Керморван, остановившийся на самом краю утеса. Его взгляд парил над просторами, словно орел, проплывающий в вышине, в глазах мелькали солнечные отблески, а голос был исполнен радости и благоговения. – Смотрите, какая богатая земля! Ее никогда не касалось мертвящее дыхание Льда; самое большее, что он мог наслать через эти горы, – дурную погоду. А возле побережья климат должен быть более мягким, как на западе…

– Прекрасные земли, но дикие и невозделанные, – заметил Рок. – Если Лед не касался их, то и человек не приложил руку. Не похоже, что мы найдем здесь много народу!

– Здешнее население всегда было немногочисленным, – спокойно ответил Керморван. – Морваннек стоял на побережье, но отсюда мы еще не можем видеть его. Там цель наших поисков – узнать, осталось ли что-нибудь от города и можно ли заселить эту землю.

Элоф почувствовал, как теплая обнажённая рука скользнула ему под локоть и крепко привлекла к себе; Иле не питала любви к высоте и открытым просторам, и он испытал слабое удовлетворение оттого, что она обратилась к нему за поддержкой.

– А после этого нам останется только вернуться домой живыми и здоровыми, – проворчала она. – Задачка не из простых! Но мне ясно одно: мы не ускорим наши поиски, если будем сидеть на краю утеса и глазеть с разинутыми ртами!

Они рассмеялись, признав ее правоту. Однако для Элофа после первозданного буйства Леса и безжизненных владений Льда спокойная красота и гармония этого зрелища была благотворной как для взора, так и для духа; поспешный уход претил ему, словно необходимость покинуть захватывающее представление, не дождавшись развязки. После того как остальные спустились вниз, он немного задержался и посмотрел на восток, где солнце, выславшее далеко вперед эскорт облаков, щедро заливало землю золотистым светом. Его взор привлекло черное пятнышко среди потоков расплавленного золота, едва различимый силуэт, паривший под облаками. Он смотрел прямо на восходящее солнце, затенив глаза рукой и напряженно щурясь, пока цветные пятна, танцевавшие на сетчатке, не ослепили его до такой степени, что он едва не потерял равновесие.

– Что ты делаешь, тупица? – сердито спросила Иле, которая помогла ему спуститься, пока он приходил в себя. – Что ты там видел?

– Черные крылья, – пробормотал он. – Черные крылья на пути восхода, как мне было обещано. Теперь пора идти.

Спуск привел их к подножию водопада, где цветы и травы уже росли среди камней, и продолжился по крутым склонам, где обнаженные кости земли все еще торчали сквозь тонкий кожный слой почвы. Однако даже здесь трава росла пышнее и гуще, особенно вдоль ручьев. Через некоторое время путники вышли на горный луг, заросший разнотравьем высотой по плечо Керморвану и похожий на глубокий зеленый пруд, где они, словно неуклюжие рыбы, проплывали в зарослях колышущихся стеблей. Вокруг все чаще встречались ели и сосны, но внизу они могли видеть широкие кроны лиственных деревьев, покрытые молодой зеленью. Еще до исхода дня они оказались в смешанном лесу, до краев наполненном жизнью, где было в избытке света, воздуха и проточной воды. Они шли среди сосен, бальзамических пихт, серебристых берез и раскидистых буков, подмечая звериные тропки и следы маленьких лап на влажной земле. Среди ветвей порхали птицы, в омутах плескалась рыба, ловившая неосторожных мотыльков. По крайней мере здесь можно было не опасаться голода; в таком лесу рыбалка и охота были удовольствием, а не тяжкой необходимостью.

Так продолжалось и в следующие дни, пока они спускались через лесные угодья к прибрежным низменностям. Они проходили среди белых берез, вязов и пеканов; в одну ночь вставали лагерем под дубом, одетым молодой листвой, а в другую под сенью каштанов, нависавших над головой, как ступенчатые башни в жемчужном утреннем тумане. Элоф, помимо своей воли, тосковал по огромным секвойям северных лесов, а Керморван с печалью вспоминал об ольховых рощах своей родины. Здесь ольха росла лишь в виде низкого кустарника по берегам ручьев, под сенью вязов, тополей и плакучих осин с трепетной листвой, гораздо чаще встречавшихся здесь, чем на западе.

Двойной ряд высоких тополей, подсвеченный лучами восходящего солнца на гребне соседнего холма, привлек внимание Элофа несколько дней спустя. Он позвал своих спутников, возившихся у костра, и они убедились в том, что тополиная аллея имеет странно симметричный вид, а деревья растут через равные промежутки. После молниеносного завтрака они отправились на разведку, но еще задолго до вершины холма заметили нечто другое, окончательно подтвердившее их предположения. Когда они наконец продрались через густые заросли кустарника, то оказались на дороге, очень похожей на северную, если не считать ширины и состояния сохранности. Каменные плиты, которыми она была вымощена, растрескались во многих местах, из щелей выглядывала трава и другие растения, но все же камень держался, и, за исключением обочины, взрыхленной корнями тополей, лишь незначительная часть мостовой заросла полностью.

– Я видел участки наших Высоких Дорог в куда худшем состоянии, – заметил Рок. – Неужели люди расчищали ее или она настолько прочная?

– Уже много лет ни один человек не проходил по этой дороге, – отозвался Керморван и указал вниз по склону холма, где кусты боярышника и куманики переплетались ветвями над плитами мостовой. – Да, ею пользовались после падения Морвана, но теперь она скорее всего превратилась в звериную тропу. Впрочем, она ведет на восток, и у нас нет лучшего ориентира. Дальше мы пойдем этим путем!

Дорога в самом деле оказалась хорошим ориентиром. Часто путникам приходилось прорубаться сквозь заросли кустарника мечом и топором, но, закаленные в странствиях по более суровым местам, они без труда справлялись с этой задачей. Они быстро продвигались вперед и отклонялись в сторону лишь для того, чтобы поохотиться или искупаться в ближайшей реке. Дорога наконец вывела их из лесов и перелесков; она вилась длинной серой лентой среди травянистых холмов, некогда служивших богатыми пастбищами для скота, и продолжалась вдоль края широкой равнины. Казалось, теперь равнина была покрыта сплошным ковром луговых трав, но Керморван, срывавший стебельки многих растений, обнаружил среди них злаки, выращиваемые людьми.

– Все заросло травой и сорняками, – пробормотал он, пнув ногой придорожный бугорок, заросший чертополохом. – Видите, здесь когда-то стоял межевой камень. Где-то поблизости находилась ферма или даже целая деревня. Может быть, даже за тем низким курганом, где дорога поворачивает без видимой причины.

Проходя мимо, они в молчании смотрели на заросшие руины, почти неразличимые среди травы и кустов.

– Интересно, сколько времени должно пройти, чтобы человеческое жилье дошло до такого состояния? – наконец поинтересовался Рок.

– Может быть, пятьсот лет, – ответила Иле. – А может быть, вдвое больше. Это место было заброшено задолго до того, как люди перестали обрабатывать поля.

– Согласен с тобой, – угрюмо сказал Керморван. – На этой земле жили сотранцы, которые впоследствии бежали на запад и основали Кербрайн. Те, кто остался, пытались спасти остатки…

Его голос пресекся, но Элоф, прочитав его мысли, не мог не высказать их вслух.

– Они пытались спасти то, что осталось, но их становилось все меньше, и поля приходили в упадок. И они следили за дорогой, ведущей через горы в Морван, пока не стало ясно, что оттуда больше никто не придет.

– Но теперь мы вернулись! – отрезал Керморван, чье лицо вдруг стало жестким, как кремень. – Много их осталось или мало, но они узнают, что пришли вестники нового времени!

Их путешествие по дороге продолжалось еще много дней, наполненных миром и безмятежностью. Вскоре по обочинам вновь потянулись леса, уже более редкие и почти без хвойных деревьев; с каждым днем погода становилась немного более теплой и мягкой. В этой стране пологих холмов перелески чередовались с заброшенными пастбищами. Каменные круги, оставшиеся от давно рухнувших хижин и хлевов, зияли как пустые глазницы, и по-прежнему ничто не указывало на близкое присутствие людей. Иногда Элофу начинало казаться, что он чувствует дыхание моря в налетавших порывах ветра, и вскоре Керморван согласился с ним. Состояние дороги постепенно улучшалось, а поблизости стали появляться не такие древние руины, как раньше: каменная кладка загона для овец, три стены с остатками потолочных балок, четыре стены с половиной крыши, наискось просевшей между ними. Однажды дождливой ночью они нашли убежище в одной из таких развалин, выгнав из пустых комнат сову да несколько летучих мышей.

– Помните разрушенные фермы у Высоких Дорог, где мы останавливались на ночлег? – спросил Рок. – Кажется, это было в прошлой жизни, но так похоже…

– Не совсем, – с серьезным видом отозвался Керморван. – Что бы ни послужило причиной запустения, это не война. Дома не были сожжены или разграблены; их просто оставили и ушли отсюда. И не так уж давно – пятьдесят или шестьдесят лет назад… во всяком случае, не больше ста лет.

– Так недавно? – оживилась Иле. – И что же, все они были оставлены одновременно?

Губы Керморвана искривились в горькой усмешке.

– Судя по внешнему виду, эти дома были построены примерно в одно и то же время. Не слишком утешительная мысль, правда? Люди жили здесь совсем недавно, а потом ушли. Тому могло быть много причин; как добрых, так и недобрых. Но море уже недалеко – там мы найдем хотя бы частичное решение этой загадки.

Он повернулся на своей лежанке из срезанных ветвей кустарника и почти сразу же заснул.

– Да уж, найдем… – пробормотал Рок. – Если оно сначала не найдет нас!

Через день-другой, как сказано в летописях, дорога начала круто забирать вверх и вывела путников на склон, поросший густым лесом, который, по мнению Керморвана, был выращен здесь специально для защиты полей от сильных ветров с моря. Правоту его слов подтверждал несильный, но постоянный бриз, раскачивавший ветви деревьев и хлопавший полами их плащей. Ближе к полудню они вышли на открытое место, где ветер ударил в лицо с новой силой, но путники едва заметили это, ибо перед ними открылось зрелище, затмевавшее все, что им приходилось видеть до сих пор. Долгое и опасное путешествие, продлившееся от начала одной весны до другой, перенесло их на противоположный берег огромного континента, и теперь перед ними, сверкая и переливаясь в солнечных лучах, простирались необъятные воды Восточного Океана.

То были Моря Рассвета, через которые далекие предки людей, основатели Морвана, впервые приплыли на эту землю. Далеко за горизонтом, у самого края мирового круга, эти воды плескались у легендарных берегов Керайса – страны, откуда они отправились в плавание. Такое зрелище само по себе было великим чудом для Элофа. Его сердце сильно забилось, когда он снова увидел ширь водных пространств, и услышал, пусть даже мысленно, шум прибоя на побережье и пронзительные крики чаек над волнами. Однако все это великолепие занимало внимание путников лишь несколько мгновений, пока их взор перемещался от морских далей к огромному холмистому мысу, горделиво поднимавшемуся над водами и господствовавшему над обширными землями вокруг.

Элофу однажды приходилось видеть нечто подобное, но теперь зрелище наполнило его еще большим восторгом и благоговением. Упорядоченный ландшафт с шахматным узором, где чередовались плодородные поля, цветущие сады и ухоженные рощи, – все это было делом рук детей Керайса на их новой родине, зримым воплощением покоренной, но не уничтоженной природы. Но в то время как поля вокруг Кербрайна были изуродованы шрамами пожаров и затянуты дымом осады и грабежей, здесь они были нетронутыми и тянулись от холмов к побережью и с севера на юг, насколько мог видеть глаз, по крайней мере вдвое дольше, чем вокруг столицы Западных Земель. Примерно на столько же размеры Кербрайна уступали городу, раскинувшемуся на дальней оконечности мыса. Если Кербрайн казался Элофу изящной брошью в оправе возделанных полей и садов, то этот отдаленный город, похожий на некий ковчег Сил, причаливший к берегу, был великолепной диадемой.

Иле первая нарушила молчание:

– Керморван, ты не говорил, что твои сородичи основали другой великий город на востоке! Или это дело рук другого народа?

Высокий воин покачал головой:

– Судя по его расположению, ошибки быть не может. Разве он не похож на корону, венчающую прибрежные утесы? Разве эта мощная дамба, защищающая его просторную гавань, не подобна огромному копью, брошенному в море? На этот берег вступил лорд Керайса, который стал первым королем моей династической линии, и здесь он построил этот город, откуда потом отправились его сыновья, чтобы основать великий Каэр Морван. И мы, на Западе, считали себя достойными наследниками прошлого? И мы воображали, будто возродили древнюю славу и вернули ей былой блеск?

Его голос дрожал от волнения, но в нем звучала не горечь, а печаль, смешанная с гордостью.

– Перед вами сновидец, который долго шел к пробуждению и наконец обнаружил, сколь ничтожны его мечты по сравнению с истинной и живой славой! Узрите же Морваннек, или Малый Морван, и представьте себе наше былое величие, если даже его слабый отблеск затмевает все наши самонадеянные ребяческие творения!

– Я бы не стал сравнивать, – тихо сказал Элоф. – Кербрайн – величайший город на западе, но наши владения разделены на два царства, которые должны быть едиными. Скорее я вижу в этом городе то, чем мог бы стать Кербрайн, если бы им правили мудрые лорды твоей линии.

– Чем скорее это наступит, тем будет лучше для нас, – согласился Рок. – Но этот город… настоящее чудо!

– Действительно, – прошептала Иле. – Велико же могущество людей, если Морван был более великим!