Глава 23

Миньон не веря собственным ушам ошеломленно воззрилась на Риту. Жалкая, растерянная девушка громко всхлипывала, не вытирая слез, катившихся по лицу, и дрожащим голоском повторяла, что всего лишь хотела пошутить.

— Я думала, она поедет за мной, клянусь, просто хотела немного ее напугать. Но она, должно быть, поехала не в ту сторону, потому что, когда я, не дождавшись, вернулась, Анжи уже ускакала и я не сумела ее отыскать. О, пожалуйста, поверьте, я не собиралась ее бросать таким образом!

— Нет? Каким же именно образом ты намеревалась от нее отделаться? — резко бросила Миньон. — Ты прекрасно знала, что она в два счета заблудится, и теперь твоя дурацкая выходка, возможно, стоила жизни Анжелике.

— Вы говорите так, словно я сделала это намеренно.

— А разве нет?

— Нет, — прошипела Рита, с ненавистью глядя на Миньон, и у той руки зачесались привести ее в чувство хорошей пощечиной. Но это ничего бы не решило и лишь усугубило бы неприязнь между ними.

Миньон повернулась к старшему ковбою, неловко переминавшемуся с ноги на ногу.

— Сколько людей вы берете на поиски?

Билл Норт, судя по виду, испытывал явное облегчение оттого, что неприятный разговор с Ритой закончен.

— Человек десять — пятнадцать. Еще не скоро стемнеет. Если она догадается не трогаться с места, мы быстро ее найдем, мэм.

— А если Анжелика попытается найти дорогу обратно? — не выдержав, спросила Миньон, хотя уже знала ответ. Как она может забыть тот день, когда очутилась совсем одна в этих безбрежных просторах? Опаленная солнцем, смертельно испуганная, бредущая по раскаленному песку, спотыкающаяся о камни, она почти потеряла рассудок и бредила, когда, к величайшему счастью, на нее наткнулся армейский конный разъезд. Ей выпал единственный шанс на спасение, и вот теперь ее дочь заблудилась в пустыне и, может, окажется не столь удачливой.

Миньон затошнило от дурного предчувствия.

— Если она где-то неподалеку, мы ее найдем, — снова заверил Билл, — если же поехала в другую сторону, доберется до Доньи-Аны или даже до форта Селден. На всякий случай я пошлю в форт за помощью.

— Обязательно. Благодарю вас, Билл, — со вздохом ото звалась Миньон. — Уверена, что в этом случае ее быстро обнаружат.

После ухода Норта в гостиную вошла Бетт с порошком от головной боли.

— Вы примете лекарство, госпожа? — тихо осведомилась она.

— Нет, не сейчас. Я не хочу спать. Подожду до возвращения Анжелики.

Бетт расстроенно кивнула, а Миньон отвернулась. Не хватало видеть сейчас грустное лицо горничной! Ей и своих бед достаточно!

— Я хотела бы побыть одна, Бетт. Пожалуйста, передай Конче, чтобы принесла ужин в мою спальню. И сообщи, как только будут известия.

— Хорошо, мадам.

Но одиночество лишь усугубило тревогу. Миньон металась по комнате, попеременно проклиная судьбу и негодницу, бросившую Анжелику среди стольких опасностей. Как могла Рита быть такой подлой? А Анжелика… оставить безопасность надежных стен и очертя голову ринуться в неизвестность! Просто безумие! Ах, никогда Миньон не простит себя за то, что позволила Анжелике приехать в это ужасное место!

Миньон сжала кулаки и застонала. Сегодня приехал человек с ответом на ее телеграмму. Сначала Миньон колебалась. Теперь же знала, как следует поступить. В конце концов, это ее материнский долг.

Если небеса благоволят Анжелике и вернут ее живой и невредимой, Миньон согласится на первое же предложение дона Луиса и сделает все необходимое, чтобы защитить дочь и избавить ее и себя от этой проклятой земли…

— Всадник скачет!

Эти два слова проникли сквозь пелену страха и беспокойства, и Миньон, распахнув двери, выскочила на веранду. Неужели это Анжелика? Или один из тех, кто отправился на розыски?

Миньон пробормотала короткую молитву.

Ночные тени сгущались, превращая горы в синеватую мглу, и тяжелые ворота со скрипом распахнулись. Свет фонаря выхватил из тьмы знакомые медные волосы. Миньон обмякла от облегчения и схватилась за столбик веранды. Слава Богу… Анжелика жива!

Один из ковбоев принял у нее поводья, другой помог спешиться. Бока кобылки покрывала пена. Животное почти загнано!

— Девушка соскользнула на землю, взяла под руку ближайшего мужчину и, слегка хромая, поковыляла к дому. Миньон сбежала вниз, стараясь казаться спокойной. Билл Норт нашел тебя, Анжелика?

— Нет.

Анжи откинула влажные локоны с горящего, обожженного лица.

— Я не встретила никого и ничего, если не считать ящериц, скорпионов и гремучей змеи, которая едва не добралась до меня. Я вся мокрая, измучена, умираю от жажды и, когда приму ванну, хотела бы потолковать с Ритой. Полагаю, она-то давно дома?!

— Да. И ждет в гостиной.

— Весьма кстати.

Когда они очутились в свете лампы, стоявшей на веранде, Миньон заметила полосы грязи на щеках дочери. Губы Анжелики были упрямо сжаты: плохой признак. Похоже, она сильно обозлилась и, кроме того, немало пережила. Проклятая девчонка! Сколько страха натерпелась Анжелика по ее вине!

— Моя малышка… как же ты нашла дорогу обратно?

— Лошадь, слава Господу, проголодалась. Вероятно, она прекрасно знает, как добраться до дома! Мне следовало бы сразу отпустить поводья, но я думала… — Девушка всхлипнула и по-детски шмыгнула носом: — Я воображала себя чертовски независимой. О, мама, как же ужасно там, за стенами ранчо!

— Знаю. О, как же хорошо я понимаю твои чувства! Миньон положила руку на плечо дочери, но в эту минуту дверь открылась и на веранду вышла улыбающаяся Конча, поэтому она лишь тихо добавила:

— Может, когда-нибудь я расскажу все…

— Хозяйка! — громко воскликнула Конча, заключив Анжи в теплые объятия. — Мы так волновались! С вами ничего не стряслось? Вы, должно быть, умираете с голоду и пить хотите, так что скорее на кухню… нет, сначала нужно умыться. Бланка! Мария! Немедленно помогите госпоже принять ванну и почистите ее одежду! Не волнуйтесь, я присмотрю, чтобы вам принесли обед и прохладительное!

Миньон слегка улыбнулась, глядя вслед дочери, над ко торой хлопотала Конча, очевидно, оказавшаяся в своей стихии. Подумать только, эта жизнерадостная мексиканка совсем не меняется! По-прежнему готова утешить и дать добрый совет! Как приятно сознавать, что некоторые люди никогда тебя не подведут!

Едва Конча успела проводить Анжи в огромную ванную в глубине дома, на веранде появилась Рита и с каким-то странным выражением уставилась на Миньон. Та насмешливо подняла брови:

— Итак, мадемуазель, она дома. Вы разочарованы?

— Конечно, нет! — вспыхнула Рита. — Я уже говорила, что не хотела ее бросить! Если бы я задумала избавиться от нее, существует немало других способов! Я могла бы утопить сестрицу или продать индейцам, и в этом случае она никогда бы не вернулась!

— Похоже, ты уже не раз обдумывала, что лучше выбрать! Уж очень хорошо тебе известны подобные фокусы!

— Вы не любите меня, поэтому все равно не поверите, что бы я ни сказала, — тихо произнесла Рита, подвигаясь ближе. — И хотя я понимаю причину вашей неприязни, это еще не означает, что позволю разговаривать со мной таким тоном. Теперь это мой дом, не ваш.

— Вот тут ты ошибаешься, кошечка. Я была законной женой Джона Линдси, и мы не разводились. У меня больше прав на этот дом и земли, чем у тебя, так что не воображай, будто отнимешь их у меня и моей дочери!

— Это все, что вас заботит? — горько рассмеялась Рита. — Дом и земли? Я могла бы с самого начала успокоить вас, объяснив, что мне они не нужны. Терпеть их не могла и, как вы, всегда мечтала уехать отсюда. Но в отличие от вас старалась уважать желания отца. Нравится вам или нет… вероятно, не слишком нравится… но он мой отец. Моя мать жила здесь после того, как вы его бросили, и я тут родилась. И скорее сожгу этот дом, прежде чем оставлю кому-то вроде вас, той, кто так его ненавидит! Думаю, отец одобрил бы меня.

— Либо ты не слишком хорошо знала отца, либо он сильно изменился за последние двадцать лет, — сухо заметила Миньон. — Тот Джон Линдси не позволил бы и палку спалить без его одобрения. Он любил свое поместье и коров куда больше, чем любое человеческое существо. Но не думай, что я не поняла смысла его завещания. Он хотел оставить все Анжелике, считая, что она влюбится в это место так же, как он сам, и, Господи, помоги ей, вероятно, оказался прав. Но я ее мать и надеюсь убедить Анжелику, что ее место не здесь, а в цивилизованной стране, где никто не боится дикарей, спускающихся с холмов, чтобы грабить и убивать.

— Простите, но я как-то читала об одном событии, называемом Французской революцией и случившемся не так давно. Тогда чернь уничтожала ваши города, а аристократов убивали в их же постелях и казнили на площадях. Или я не права?

— Я знакома с историей своей родины, — холодно усмехнулась Миньон. — Но она не имеет ничего общего с этой страной.

— Нет? А я думаю иначе. И не знаю места на земле, где не бывало бы войн. Нью-Мексико не слишком отличается в этом отношении.

— Так теперь ты защищаешь землю, которую, по твоим же словам, ненавидишь? Похоже, я не слишком несправедливо отнеслась к тебе, когда утверждала, что ты была бы рада лишить Анжелику наследства.

— Но почему она должна получить все? — выпалила Рита, страстно сверкая глазами. — И ранчо, и долю в руднике только потому, что у нее мягкая белая кожа и дурацкий французский акцент и мужчины бегают за ней, как за сукой в течке!

Глядя в полыхающее румянцем лицо девушки, Миньон наконец сообразила, что дело тут не только в ранчо. Неприязнь Риты коренится глубже. Ах, как могла она быть настолько слепа, так поглощена своей скорбью, чтобы не заметить очевидного?

Она неверно судила о Рите… впрочем, как и о Джейке Брейдене. Все еще можно исправить, если действовать умно.

Миньон улыбнулась.

Лейтенант Уокер вместе со своим эскадроном прибыли в «Дабл Икс» через несколько часов после возвращения Анжи До сидевшей на веранде девушки донесся приветственны! лай собак, выбегавших навстречу пропыленным, измученным кавалеристам. Анжи тихо вздохнула. Ей совсем не хотелось пускаться в долгие разговоры с лейтенантом. Сегодня ей не до учтивостей, особенно после нелегкого испытания.

— Если хочешь, я скажу Уокеру, что ты отдыхаешь, — неприветливо буркнула Рита, и Анжи подозрительно прищурилась.

Ей хотелось верить, что жестокая выходка сестры не была намеренной, но… это было так трудно. Кроме того, Рита не позаботилась ничего объяснить, весьма неубедительно пробормотав, что не думала, будто Анжи не знала, куда ехать.

— Я считала, что у тебя хватит ума отправиться по моим следам, — ехидно сообщила она, и Анжи так и не дождалась чего-то хотя бы отдаленно напоминавшего извинения.

И теперь решила, что не стоит вечно уступать сестре. Пожав плечами, она встала с плетеного кресла.

— Нет, я повидаюсь с Темпом. Он удивится, если я стану избегать его.

Рита, не ответив, исчезла за углом дома. Наверняка отправилась в сад, где любила проводить время в старой беседке, увитой розами.

— Анжи!

Темп, не потрудившись отворить калитку, перепрыгнул через ограду и устремился к веранде. Схватив девушку за плечи, он принялся внимательно рассматривать ее лицо в тусклом свечении лампы.

— Мне сказали, что вы сумели выбраться в одиночку. Туго пришлось?

— Разве по мне не видно, что все в порядке? — с вымученной улыбкой осведомилась девушка.

— Вы прекрасны всегда и везде! — Он приподнял ее подбородок, продолжая взволнованно изучать Анжи. — Сразу же после того как прибыл посланец от Норта, я помчался сюда.

— В таком случае я рада, что оказалась здесь, а не в прерии, ожидая, что кто-то придет на помощь.

Темп на мгновение растерялся, но тут же криво усмехнулся:

— Сначала требовалось узнать, в каком месте вы находились, прежде чем заблудиться. Без этого легко выбрать неверную дорогу. Нужно же было по крайней мере спросить, куда вы отправились на прогулку.

— Да, Темп, знаю. Простите. Похоже, я все еще Никак не приду в себя.

— Я так и подумал, дорогая. Садитесь скорее. Должно быть, вы устали. Как это произошло?

Анжи поспешно уселась, ухитрившись при этом ловко высвободить руки, и откинулась на спинку кресла.

— Мы с Ритой катались по прерии и потеряли друг друга.

— Господи, катались по прерии! О чем вы только дума ли? Покинуть ранчо без эскорта! — возмутился Темп, качая головой. — Вас могли убить или… что еще хуже… — Он запнулся было, но тут же докончил: — Норта следовало бы примерно наказать за то, что отпустил вас!

— Билл Норт не имеет к этому никакого отношения! Мы, с Ритой улизнули потихоньку, потому что очень хотели вырваться на волю. Не заблудись я, никто бы ничего не заметил. Кроме того, не пойму, из-за чего вся эта суматоха» Страшнее создания, чем гремучая змея, я не встретила, да и та мгновенно уползла, завидев меня.

Темп снова сжал руки Анжи и, встав на колени, горячо воскликнул:

— Пожалуйста, обещайте, что не сделаете этого снова Анжи! Слишком велика опасность.

— Ничего я не собираюсь обещать! — отрезала Анжи И не намереваюсь торчать за стенами, словно средневековая принцесса в башне.

Темп сокрушенно уставился на нее, и Анжи наперекор всякой логике пожелала, чтобы он не стоял перед ней на коленях, словно моля о милости, а вел бы себя как мужчин; и проявил твердость. Он казался таким… слабым!

— Анжи, я понимаю, честное слово, понимаю. Но вы должны послушать тех, кто живет здесь дольше и набрался опыта. Я не вынесу, если что-то с вами случится!

В голосе лейтенанта слышалось тихое отчаяние, и Анжи захотелось куда-нибудь скрыться от молящих глаз и цепких рук. Ну почему она не терпит его прикосновений?

— Темп… пожалуйста, уже поздно, и я устала. Может мы все обсудим подробнее в другой раз?

Она встала, и Уокер немедленно поднялся и, прежде чем Анжи успела увернуться, вновь завладел ее руками.

— Конечно. Я просто негодяй, что не подумал об этом Но утром я еще буду здесь. Поскольку фиеста через два дня, нет смысла уезжать.

— Фиеста? Ах да, праздник… я и забыла! Где он состоится? В форте Селден?

— О нет, на асиенде Ривера, как, впрочем, и каждый год. ривера всегда приглашают офицеров, но я буду там всего второй раз. В прошлом году меня перевели сюда из форта Дэвис как раз перед великим торжеством.

— Понятно, — пробормотала Анжи.

Какое-то насекомое прожужжало мимо ее уха и принялось описывать круги над лампой. Раздался яростный собачий лай. От бараков, где жили ковбои, донесся смех.

Анжи попыталась освободиться, но лейтенант держал ее слишком крепко.

— Темп, прошу, отпустите меня, я хочу спать, — не выдержала она, но он привлек ее к себе и наклонил голову. Анжи повернулась как раз вовремя, чтобы уклониться от поцелуя, и губы лейтенанта скользнули по ее щеке.

Не пытаясь припасть к ее губам, он отступил и позволил девушке пройти.

— Доброй ночи, дорогая Анжи.

— Доброй ночи, Темп.

— Оставьте для меня все танцы! — крикнул он вслед, и Анжи, слегка улыбаясь, кивнула:

— Может быть. Но если вам быстро надоест мое общество и мне придется подпирать стену?

— Никогда. Ради вас я согласен танцевать всю ночь.

— Посмотрим, — рассмеялась она. — Посмотрим.

Глава 24

Асиенда, выстроенная на этой плоской, как лист бумаги, равнине, была видна за много миль. Дом высился среди могучих дубов с толстыми ветвями, затенявшими красную черепичную крышу. Белоснежные стены про сто сверкали под солнцем так, что глазам было больно. Ранчо «Де Тезон» казалось волшебным оазисом среди голой пустыни.

Путешественники благополучно перебрались через перевал Сан-Августин, в горах Орган. Впереди лежали Джарилльяс, зубчатый гребень из гранита и известняка поднимавшийся на триста футов над долиной и расположенный на полпути между горами Орган и Сакраменто. Хребет тянулся почти на десять миль и разделялся на несколько от рогов узкими перевалами или ущельями. Асиенда семейств Ривера находилась в самой стратегически важной точке: до лине, окруженной горами, как в чаше.

Пока их экипаж подпрыгивал и трясся на выбоинах ухабистой дороги, ведущей по склонам к ранчо «Де Тезон», Анжи краем уха прислушивалась к болтовне Бетт и Риты, внезапно ставших едва ли не лучшими приятельницами. Склонившие друг к другу темными головками, они вечно шептались о чем то и, очевидно, делились шутками и секретами, .

Бетт с давних пор была наперсницей Анжи, и теперь считала ее растущую дружбу с Ритой предательством. Как могла она поверять невзгоды и беды той, которая теперь способна проболтаться, пусть и невольно, человеку, ставшем главной причиной ее тревог, тем более что Рита при каждом случае не упускала возможности уязвить сестру!

Поэтому Анжи все больше и больше отдалялась от горничной и теперь старалась держать все свои неприятности при себе. Пожалуй, так даже лучше. После недавней выходки сестры стало ясно, что та способна на любую подлость.

— О, ты славно повеселишься, — пообещала Рита, небрежно махнув рукой в сторону асиенды. — На свой день рождения хозяин обычно приглашает всю округу. Офицеров, ранчеро, политиков — словом, каждого, кто имеет хоп. какой-то вес в здешнем обществе. Фиеста продолжается два дня или больше. Музыка, танцы, вкусная еда! Думаю, ты тоже можешь к нам присоединиться.

Бетт колебалась, искоса поглядывая на Миньон.

— Не думаю, что мне позволят. Ведь я всего-навсего горничная.

— Насчет этого не волнуйся. Ты француженка, и никто ничего не поймет. Разве не так, донья Миньон?

Последнее время она обращалась к Миньон только так — I по мнению Анжи, не столько из уважения, сколько для того, чтобы позлить мать. Миньон, слегка повернув голову, презрительно созерцала девушку.

— Я не привыкла считать слуг ровней, хотя, насколько полагаю, здесь все по-другому. Вероятно, потому, что большинство американцев если не простолюдины, то наверняка бывшие крестьяне.

Укол попал в цель, и Рита залилась краской.

— Если имеете в виду мою мать, то она не служила у отца.

— Нет? Припоминаю, что она ворочала котлы на кухне. Впрочем, это могла быть какая-то другая мексиканка, — бросила Миньон, расправляя серое шелковое платье и равнодушно отворачиваясь, очевидно давая понять, что эта тема закрыта.

— А мне нравится помогать Конче на кухне, — поспешно вмешалась Анжи. — Она показала мне, как жарить бобы, делать тортильи и стряпать что-нибудь вкусное почти из ничего. Ужасно интересно!

— Наверное, если кому-то по вкусу грубая пища, — равнодушно обронила Миньон, и Анжи захотелось хорошенько встряхнуть матушку. Хотя ее мнение о Рите было не таким уж высоким, все же в чем-то она сестру понимала. Неужели сама Анжи на месте Риты не испытывала бы того же? Не задумывалась о будущем? Не питала бы недобрых чувств к людям, вторгшимся в ее дом? Если быть честной, конечно, питала бы. И пусть она не доверяла сестре, но все-таки сочувствовала.

Лейтенант Уокер подъехал к коляске и хотя ни к кому в особенности не обратился, все же не сводил глаз с Анжи.

— Скоро мы доберемся до асиенды и до вечера не увидимся. Но я настаиваю, дамы, чтобы каждая оставила мне танец, и я стану предметом зависти всех мужчин.

— Мы польщены, лейтенант, — хрипловато смеясь, ответила Рита, — но думаю, что у женщин тоже потекут слюнки при виде такого кавалера.

Уокер усмехнулся и, коснувшись пальцами полей шляпы, с прощальным взглядом на Анжи отъехал к своим людям.

Улыбка Риты мгновенно померкла.

— Он даже не дает себе труда скрыть, кого предпочитает, верно? — со смешком заметила Бетт, и Рита, помрачнев, огрызнулась:

— Он просто старается быть вежливым. Не всякий влюбляется в Анжи с той минуты, как узреет!

Бетт, растерявшись, тут же умолкла. Напряжение росло, становясь почти невыносимым, но, к счастью, экипаж свернул на широкую, ведущую к поместью дорогу.

Прибывающих гостей немедленно провожали в комнаты, и Анжи обнаружила, что придется делить одну спальню не только с Ритой, но и с другими девушками. Повсюду были расставлены огромные кровати с газовыми пологами от москитов, и слуги то и дело вносили охапки белья и платьев.

К счастью, кроме Риты, с которой приходилось еще и спать в одной постели, в комнате было еще несколько чело век, так что особой неловкости от присутствия сестры Анжи не испытывала.

— Я слышала, что ты наконец приехала, — заметила веснушчатая девушка с каштановыми волосами, чувственно! улыбкой и странным именем Наташа. — Мама все гадала соберешься ли ты в Америку, а если да, сразу же уедешь или останешься. Ты как… поживешь здесь?

— Пока да.

Девушки расселись на пушистом ковре, подобрав под себя ноги. Легкий ветерок дул через открытые двери, ведущие на веранду, где-то тихо играла музыка. Время послеполуденной сиесты — обычай, принятый как здесь, так и в Мексике.

— А твоя мать? Я, разумеется, не помню ее, слишком маленькой была в то время, но моя мама ничего не забыл; Твоя матушка уехала вскоре после той мерзости, что сотворили апачи. Мы думали, она никогда не вернется.

— Апачи? — Анжи бросила быстрый взгляд на Риту, но лицо сестры ничего не выражало. — О, ты имеешь в вид набеги.

Наташа кивнула.

— Тогда были ужасные времена, да и сейчас не лучше. Я подслушала, как мой отец говорил, что новая шайка беглых индейцев держит в страхе многие фермы и те ранчо, что поменьше. Они даже напали на «Донью-Ану» несколько недель назад. Правда, взяли в основном лошадей и припасы из лавки.

— Но почему же военные сидят сложа руки? — удивилась Анжи, вздрагивая при мысли о том, какой опасности подвергалась на днях. — Неужели не могут остановить их?

— Если бы могли, — рассмеялась другая девушка, Линда, — здесь было бы больше людей, чем в Нью-Йорке. Именно угроза нападения индейцев удерживает людей от приезда сюда, и я думаю, политикам это на руку. Позволяет украсть еще больше земли.

— Ты говоришь совсем как мой отец, — мрачно заметила Наташа. — Он вечно твердит то же самое. Кстати, разве губернатор не обещал приехать?

— Нет, только сенатор. Похоже, дон Луис решил удариться в политику. Во всяком случае, связи у него огромные. Думаю, что на праздник соберется немало молодых, богатых, честолюбивых мужчин. Во всяком случае, я сильно на это надеюсь. Поэтому так сюда рвалась, — пояснила Линда с лукавой усмешкой.

— Чтобы послушать споры политиков? — поддразнила Наташа, и все рассмеялись.

Рита, потянувшись, словно кошка, таинственно улыбнулась:

— Возможно, Диего, племянник дона Луиса, тоже захочет поздравить дядю с днем рождения. Кто-нибудь его знает?

Какая-то из девушек печально вздохнула, чем снова рассмешила остальных.

— Знаю? Еще бы, — простонала Линда. — Жаль, что не могу узнать поближе. Он так красив…

— И настоящий мужчина, — вставила Наташа. — Я танцевала с ним в прошлом году, но он почти сразу же уехал. И как всегда, перед этим поссорился с дядей.

— Отец говорит, это потому, что Диего считает, будто дядя украл его наследство.

— Что же, вещь не редкая в наши дни, — заметила Рита, небрежно пожимая плечами, и, видя, что остальные смущенно уставились на нее, шутливо посетовала: — Боюсь, Диего вообще не приедет в этом году, так что нам остается лишь вздыхать и тосковать по нему.

— Ничего подобного, он всегда приезжает, — запротестовала Линда. — По крайней мере хоть другие будут ревновать, когда он пригласит нас на танец, а мы притворимся, что нам все равно, и начнем капризничать и мучить их, пусть стараются нам угодить.

Девушки хором согласились, что это было бы неплохо, и принялись одна за другой рассказывать самые невероятные истории о племяннике дона Луиса, а потом и о других холостяках. В комнате царила праздничная атмосфера, только Анжи было не до веселья. Да разве ей могли быть интересны неопытные девчонки, у которых в голове только одно — кокетничать и флиртовать с молодыми людьми, а ей это все уже приелось. Она по сравнению с ними — опытная взрослая женщина и чувствует себя чужой в их обществе. Девушки неплохие, но глупенькие и слишком наивные.

Позже Бетт, придя помочь Анжи и Рите одеться, рассказала, что в асиенде полно гостей, и с каждым часом прибывает все больше.

— А какие красивые мужчины! И наряды на женщинах необычные, похожи на испанские. Мантильи, кружева, а многие девушки приехали с компаньонками, которые здесь зовутся дуэньями и следят за каждым шагом своих подопечных. Донья Рита, вот ваш наряд. Кремовый шелк для…

— Ни за что! — решительно воскликнула Анжи, не обращая внимания на растерянную Бетт. — Я это не надену. Отдай кому угодно, а мне принеси темно-синий туалет. Я сама положила его в сундук, так что неси скорее.

Бетт опустила голову.

— Мадам велела мне его вынуть. Только не сердитесь на меня. Я говорила, что вам это не понравится, но она настояла.

— Ты должна была сказать мне перед отъездом! И что Же теперь делать?

Удрученная Бетт только вздохнула, но Анжи не унималась:

— Теперь придется найти мне подходящее платье, Бетт. Я больше в жизни не стану носить это дурацкую тряпку! Выгляжу дорогой куклой, в оборках и лентах! Настоящая бонбоньерка!

— Но где я возьму другое платье?

— Не знаю, но в изобретательности тебе не откажешь. Уверена, что ты найдешь что-то подходящее.