Легенда о Стиве и Джинни - Невеста плантатора

К тому же в жизни Уили появился Грант — приемный сын. Бездетная, она считала его подарком судьбы.

Уили привезла с собой акварельный портрет отца и сына и повесила над секретером у окна: оба на лошадях, красивые, эффектные.

Она подошла к портрету и задумчиво посмотрела на него. Грант теперь в Париже и скоро на две недели приедет в Шотландию, чтобы поохотиться с сэром Томасом Аиптоном, любившим его как сына.

Быть может, Грант сумеет расшевелить Силию? Надо их познакомить. Ведь хотелось бы, чтобы Силию сопровождал приятный молодой человек, который дал бы почувствовать ей, какая она милая девушка.

Да, Грант — прекрасное решение проблемы. У него особый подход к женщинам… Даже Уили испытывала на себе силу его очарования.

Она игриво улыбнулась. У него должок перед ней: однажды Уили покрыла его, заявив, будто он обедал с ней, тогда как сам… Верно, тогда она спасла Гранта от безобразного скандала с ревнивцем мужем.

Ему пора вернуть долг.

Ему подали шампанское и круассаны, а также телеграмму из Англии. Она лежала под серебряной тарелочкой с большой гроздью винограда, предназначавшейся для восхитительных игр с его очаровательной юной подругой.

— Черт побери!

— Cheri? Что-нибудь случилось? — Габи, полуфранцуженка-полуитальянка, проявляла недюжинную страсть и в постели, и тогда, когда танцевала канкан в «Мулен Руж». Грант провел с ней только одну ночь и надеялся познакомиться еще ближе.

Какого дьявола мачеха так срочно вызывает его в Лондон? Ведь знает, что он совсем недавно выпросил денег у кредиторов для своего скотоводческого синдиката и теперь наслаждается заслуженным отдыхом.

Грант мрачно уставился на телеграмму: должно быть, у Уили что-то не ладится с племянницей. Да, и для него, и для его слишком великодушной мачехи эта девушка стала настоящей проблемой.

Гранту очень нравилась вторая жена отца, и Хизер, его сестра, говорила в шутку, что он влюблен в нее.

Возможно, это недалеко от истины: Уили из тех, кого мужчина, увидев раз, уже не забывает. Взять хоть отца — он встретил свою детскую любовь и не раздумывая женился. Забрал на ранчо в Нью-Мексико, и там у них не прекращался вечный медовый месяц. Уили казалась счастливой и вовсе не скучала по обществу и Лондону.

А затем пришло письмо… и начались тревоги.

Грант уезжал из Парижа в дурном расположении духа, а Габи, похоже, расставание с ним ничуть не огорчило. Теперь она наверняка с другим мужчиной. Эта мысль злила Гранта.

После долгой дороги ему хотелось принять ванну, переодеться и отдохнуть. На Уили Грант не сердился, а вот ее племянница даже заочно раздражала его. Он представлял себе круглолицую простушку пуританку с белесыми кудряшками. Она, конечно, не понимает, какое ей привалило счастье! Лишившись из-за этой девушки развлечений в Париже, Грант готов был возненавидеть ее.

— Ах она несчастная крошка!.. Боже праведный! Какое странное поручение! И почему эта мышка должна меня бояться? Разве она никогда не видела мужчины? С ней что-то не так или ты что-то утаиваешь? Клянусь, я не желаю портить свою репутацию из-за одной из твоих подопечных! — Грант раздраженно расхаживал по гостиной, недовольный тем, что его вызвали из Парижа. Поскольку Уили молчала, он продолжил: — Да, все имеет пределы. Я никому не позволю смеяться надо мной, даже чтобы угодить тебе! И что же это за девушка — ну, как там ее зовут?

Уили подавила торжествующую улыбку.

— Грант, дорогой, не кипятись. Это лишь небольшой прием. Придут наши милые друзья. Видишь ли, Силия несколько чопорна, скованна и застенчива. Ее так воспитали. Но зато она послушна и у нее хорошие манеры. Девушка не дикарка — просто ее вымуштровали строгие, холодные старики, убежденные в том, что исполняют по отношению к ней свой долг. Дядя Силии — викарий, и, думаю, девочке внушали, что развлекаться — грех. Я хочу, чтобы она почувствовала себя привлекательной… Ощутила успех, чтобы в будущем добиться его. Понимаешь? А если ее кавалером станешь ты, мой дражайший и сердитый пасынок, все девушки только позавидуют Силии — не говоря уж о их мамашах и прочих родственницах. Это придаст девочке уверенность, необходимую, чтобы очаровать других молодых людей. Ну как, Грант?

— Несколько столетий назад тебя сожгли бы как ведьму! Черт побери, надеюсь, никогда в жизни не свяжусь с такой женщиной, как ты!

— Чепуха! Тебе, Грант Гамильтон, нужно ощущать в женщине вызов, иначе ты тут же соскучишься, поскольку все быстро пресыщает тебя. А теперь пойдем вниз, я познакомлю тебя с Силией. — Она потянула Гранта за руку. — Только будь хорошим мальчиком. Убеждена, у нее большие возможности, и надеюсь, если ты поможешь, это заметят и другие.

Горничная тети уложила ее густые волосы по последней моде, и Силия погрузилась в размышления, сидя за туалетным столиком. Ей очень хотелось бы находиться подальше от этой комнаты с зеркалом в золоченой раме и орхидеей в вазе.

Почему, ну почему сегодня вечером приезжает не Рональд, а смазливый пасынок тети Уили! У него даже на портрете заносчивый вид.

Рональд гордился бы ею, а она не боялась бы его появления. Американца же, которого ей навязали в кавалеры, Силия опасалась.

Силия видела в зеркале свое унылое лицо. Если она не понравится мистеру Гамильтону, может, тетя Уили поймет, что зря тратит время и деньги, стараясь вывезти ее в свет?

Силия мечтала оказаться сейчас в колонии, на чайной плантации, с тем единственным, кого она любила. Ей будет лучше вдали от городской суеты…

Настоящая цыганка! Она снова поняла это, глядя в зеркало. Глаза вспыхнули, план внезапно созрел в ее голове.

«Марианна», — подумала Силия, и сердце бешено застучало в груди. То, что она подавляла в себе, настойчиво просилось наружу.

Этим вечером ей не обязательно быть самой собой. Какова она, понимает лишь тетя Уили.

Но осмелится ли она?

Осмелилась бы Марианна?

Да, Марианна танцевала бы, дразнила, флиртовала со всеми. Она пренебрегла бы мнением общества, никому не подчинилась бы…

От этой мятежной мысли глаза Силии расширились.

Сегодня она попытается вести себя как Марианна и озадачит этого человека.

Силия, приняв решение, воткнула в волосы орхидею.

Глава 4

То, что тетя именовала небольшим приемом оказалось настоящим балом — Силия поняла это как только спустилась вниз и присоединилась гостям.

Ее охватил страх, захотелось спрятаться, убежать от этих надушенных, нарядных людей, так называемых сливок общества.

Ни одного знакомого лица, ни одной дружелюбной улыбки!

Силия с врожденным изяществом прошла сквозь толпу, чувствуя на себе взгляды гостей. Слыша приглушенный шепот, она думала о Марианне: той нравилось бы внимание.

Отчего же это не дало радости ей?

Поняв, что произвела впечатление, девушка вскинула голову. Вдруг кто-то коснулся ее руки.

Силия обернулась и увидела мисс Антею Лангбурн, с которой познакомилась во время одного из визитов к тетиным друзьям. До совершеннолетия Антеи оставался только год. Она пока выезжала, подчиняясь воле родных. Однако бабушка оставила ей солидный годовой доход, так что в будущем девушка надеялась обрести свободу.

Антея увлекла подругу в дальний угол зала.

— Жду своего кавалера, — заметила Силия, — и очень надеюсь, что он откажется опекать глуповатую дебютантку. Не выношу ни снисходительности, ни насмешливых шуток повес. Не понимаю, что на уме у тети?

— Конечно же, твое благополучие. Нам, пока мы не достигли заветного совершеннолетия, приходится все терпеть.

Антея, убежденная в равноправии женщин, собиралась стать сестрой милосердия и уехать в миссию, в самый отдаленный уголок Британской империи.

Угадав самобытность Силии, Антея решила с ней подружиться. Бедняжка была растеряна и нуждалась в опоре. Силия должна поверить в себя, и в этом Антея хотела ей помочь.

Беседуя, девушки делали вид, будто вовсе не ждут, чтобы мужчины пригласили их на танец.

— Варварский обычай! — сердито заметила Антея. — Эти дикари считают, что только они имеют право приглашать. Смотри, вышагивают как павлины, а на нас смотрят так, словно мы призовые кобылы.

Силию увлекла музыка. Играли вальс. Наверное, то же самое испытывала и Марианна, отдаваясь танцу и забываясь лишь в движении.

— Теперь готовься! — предупредила подругу Антея. — Твоя тетя ведет к нам своего пасынка — этого американского выскочку. Держись и ни в коем случае не поддавайся…

Силия похолодела и проследила за взглядом Антеи.

О нет, не может быть! Это не пасынок! Силия думала, что он гораздо старше, с истасканным лицом, противными усами и даже, возможно, с бородой. И скорее всего — с бегающими глазками…

«Крепись, Силия, — сказала она себе. — Ты просто начиталась романов».

Он оказался совсем другим, чем представляла себе Силия: волосы темные с золотисто-каштановым оттенком, чисто выбритые щеки и на левой скуле шрам от клинка — знак мужества. Подбородок с ямочкой, проницательные зеленые глаза… твердый рот. Похож на пирата. Даже неопытная Силия поняла, что такого мужчину лучше всего избегать.

Не зря же Антея предостерегала ее!

Девушка вспыхнула и прикрыла веером лицо.

Да как он смеет так бесцеремонно разглядывать ее? Почему изогнулись уголки его губ? Может, Силия не понравилась ему?

Но какое ей до этого дело?

На Силию еще никогда не смотрели так оценивающе и внимательно, и она никогда в такой мере не ощущала себя женщиной.

Боже праведный! Что творит этот наглец? Раздевает ее взглядом!

Холодок пробежал по спине Силии, и она, опустив глаза, изобразила полное равнодушие.

— Ах, вот она где, Грант! Пожалуйста, дорогой, не смотри так грозно, а то до смерти напугаешь бедную девочку, — проговорила Уили.

Молодой человек отвел взгляд от темноволосой красотки и посмотрел на длиннолицую блондинку, которую принял за Силию. Какие глаза — ей-богу, глаза пантеры: зеленые, с медным отливом! Кто же она такая?

— Сейчас же скажи, кто эта девушка — не твоя Силия с лошадиным лицом, а другая, цыганка… — обратился он к мачехе.

Уили удовлетворенно усмехнулась, подходя к девушкам:

— Позволь представить тебе очаровательных юных леди. Мисс Антея Лангбурн. А это — моя племянница и подопечная Силия Пенмарис.

Грант склонился и поцеловал руки девушкам. Так это и есть Силия? Темноволосая красавица цыганка, изображающая невинность! Ее сочные, полные губы только и ждут, чтобы их поцеловали!

Он не слушал, о чем говорит Уили, наблюдая, как Силия поигрывает веером, и очнулся лишь тогда, когда мачеха выпустила его руку и слегка подтолкнула:

— Мой любимый вальс! На правах хозяйки прошу тебя пригласить Силию на танец. Так вы и познакомитесь. Не возражаете, мисс Лангбурн? Ну же — Силии нужна практика!

У Силии подкосились ноги, когда Грант взял ее за руку. Но она поклялась себе держаться стойко и к тому же очень хотела потанцевать. Когда они закружились в вальсе, девушка уже не думала о партнере.

Она танцевала прекрасно, но Гранта, казалось, это не удивило.

— Вы очень молчаливы, мисс Пенмарис. Надеюсь, это не от смущения?

— Просто сосредоточилась на фигурах. Танцы, мистер Гамильтон, для меня в новинку, как и все остальное.

— Для девушки, не привыкшей к светской жизни, вы танцуете великолепно, и вижу, вполне довольны своим первым появлением в обществе. Ваша тетя вложила в это много усилий, а я лучше чем кто-либо другой знаю, как она заботлива. Да вы и сами это поняли.

Почему этот отвратительный тип так свысока разговаривает с ней? Ну ничего, она ему покажет, но не станет пикироваться.

— Надеюсь, вы не считаете меня неблагодарной? Я стараюсь угодить тете и не хотела бы ее разочаровать.

Силия подняла голову и посмотрела в сияющие зеленые глаза. Марианна поступила бы так же, однако ее не смутила бы его заносчивость.

От Гранта исходила опасность. Да, это сильный человек — сильный и свободолюбивый. Силия усомнилась, что сумеет сыграть свою роль. Вести себя так, как Марианна.

С огнем шутки плохи. Рано или поздно обожжешься. Лучше всего завершить танец так, чтобы не пострадала гордость. Значит, следует сосредоточиться на мелочах: на том, например, как уверенно ведет ее партнер. Но уж ни в коем случае не думать о том, что он мог бы обнять ее крепче, — это надо выбросить из головы, следить только за па и считать такт. Юбки Силии шелестели, а каблучки постукивали, когда Грант кружил ее в танце.

Лучше, так куда лучше!

Она ощущала тепло его большой ладони, точность и грацию движений. Не слишком ли он привлекает ее к себе?

Стараясь не смотреть на Гранта, Силия надеялась, что этот вальс когда-нибудь кончится. Она вернется к Антее и послушает, что скажет та о «дикаре», с которым ей пришлось танцевать.

Грант испытывал огромное удовольствие, хотя и не признался бы в этом Уили. Кошечка с необыкновенными глазами выпускала коготки и оказалась упрямее, чем он предполагал.

Не одна пара замедляла танец, чтобы посмотреть на нее.

Однако Силия не замечала интереса к себе, а Грант не знал, радоваться этому или нет. Ведь она словно не замечала и его, а он к такому не привык.

— Силия…

Девушка подняла голову, их взгляды встретились, и его словно поразило молнией.

В это мгновение музыка умолкла, и Грант почувствовал сожаление, ибо этикет не позволял пригласить эту девушку снова.

— Ну и как? — спросила Антея, когда Грант оставил девушек одних. — Бедняжка, вся запыхалась! Прикройся веером. Странно, что твоя тетя решилась доверить невинную девушку человеку с такой репутацией, как у ее пасынка! Ты рискуешь испортить себе репутацию, слишком часто появляясь в его обществе.

— Чепуха! — оборвала ее Силия. — Мистер Гамильтон — наш родственник, и они с тетей очень друг друга ценят. — Почему Антея так отзывается о нем? Ведь Грант не сказал и не сделал ничего неприличного. Как объяснить Антее, что она просто взволнована? — Да, я чувствовала себя немного неловко. Ведь это мой первый вальс, и я боялась оступиться.

— Сомневаюсь, что дело именно в этом, дорогая Силия. Даже у самых невинных девушек есть интуиция, предупреждающая об опасности. Прошу тебя, поговори откровенно с тетей — она не станет навязывать тебе человека, если ты к нему не расположена. Посмотри сама! — Антея указала Силии на Гранта, который, склонив голову, любезничал с хорошенькой партнершей по танцу. — Это леди Марвелла Мерривейл — одна из тех, кого называют профессиональными красотками. Верх вульгарности — согласна? Она замужем за виконтом Сельвином, но сегодня его здесь нет. Ходят слухи, будто их пути разошлись — что ж, ничего необычного.

Силия промолчала, внимательно наблюдая за танцующими.

Грант Гамильтон и эта леди Марвелла с золотисто-каштановыми волосами танцевали так самозабвенно, что совсем не замечали других пар.

Силия почувствовала укол ревности. Если бы она в самом деле сыграла цыганку, то танцевала бы с ним так же. А вместо этого сделала все, чтобы оттолкнуть его.

Да, именно этого она и добивалась. Так отчего же это не доставляет ей радости?

— Не смотри туда, — предупредила ее Антея. — Он приближается. По-моему, хочет снова пригласить тебя.

«Как бы поступила на моем месте Марианна?»

— Я и сама хочу с ним танцевать, — твердо заявила она, несказанно удивив Антею.

У цыганок природное чувство ритма. Танец — их родная стихия. Никакие уроки не научили бы Силию так легко кружиться в объятиях Гранта. Она унаследовала это от матери. Ее охватило предвкушение того, что сейчас она окажется рядом с мужчиной… С этим мужчиной…

— Вы взволнованы, — прошептал Грант, увлекая в вихрь польки, от которой у Силии всегда начиналось головокружение.

— Ничуть! — Она прильнула к партнеру, пытаясь овладеть собой. Признаться в своей слабости? Никогда! Лучше умереть. Силия улыбнулась ему — как Марианна. — Это мой любимый танец, мистер Гамильтон. — При этом она подумала, что его сильное тело очень привлекательно.

Улыбка Гранта ослепляла, глаза сияли от удовольствия. Эта девчушка обворожительна, но не сознает этого, думал он.

А может, сознает? Как ловко Силия прикрылась веером в тот момент, когда он посмотрел ей в глаза, надеясь угадать, что у нее на уме.

Боже, у них это с колыбели — особенно у цыганских чаровниц. Однако Грант не угодит в ее сети — хватит с него и Марвеллы. Еще один танец, и можно считать, что он выполнил свой долг. Но только он пригласит ее попозже — не стоит вызывать толки.

А ведь его просили опекать ее! Как бы, черт возьми, этому обучиться?

И все же Грант неотступно наблюдал за мужчинами, приглашавшими ее, считал такты вальса и гавота и ждал мгновения, когда освободится от Марвеллы и пригласит на вальс Силию Пенмарис.

Тетя Уили и ее ближайшие друзья внимательно следили за происходящим. Поэтому Силия гордо вступила в круг танцующих, в ней снова пробудилась цыганская душа, и девушка отдалась притягательной силе музыки, доверившись сильным рукам Гранта.

Силия ходила по своей комнате — от маленького столика к окну — и выглядывала на улицу.

Ей помогли освободиться от корсета и нижних юбок, и она облачилась в украшенную лентами кружевную ночную рубашку. Девушка расчесала волосы, и они рассыпались темным облаком. Заплетя косу, Силия потушила лампу и стала готовиться ко сну, но вдруг почувствовала, что совсем расстроена.

По просьбе тети, Грант Гамильтон согласился быть постоянным кавалером Силии, и завтра они втроем собирались в театр — на оперу Верди.

Он, конечно, сдержит слово, но будет стремиться к Марвелле, подальше от скучной подопечной.

Силия проявит к нему полное равнодушие — такое же, как и на балу. Хотя она танцевала с ним несколько раз, ее приглашали и многие другие. Значит, в Лондоне найдутся мужчины, для которых сопровождать Силию — вовсе не утомительная обязанность.

Силию охватило отчаяние. Нет, это музыка, ритм и поразительное умение Гранта владеть своим телом так подействовали на нее! Ничего. Ее цыганская натура сделает свое дело. Силия посмеется над тем, что было, и найдет другого мужчину.

Она не сомневалась в этом.

Девушка выдвинула ящик стола и достала дневник. Надо сделать запись об этом вечере и лечь спать, не то воображение унесет ее неведомо куда.

Завтра она докончит длинное письмо бедному дорогому Рональду и прикажет отправить его.

В детали приема у тети входить не стоит. Незачем Рональду ревновать, хотя для ревности причин нет.

Впрочем, узнай он обо всем, может, бросил бы все дела и примчался сюда за ней?..

Только об этом Силия и мечтала.

Однако нынешней ночью сны девушки отличались от прежних, романтических. Ей снилось, будто она испанская цыганка, танцовщица, и ни один мужчина не может устоять перед очарованием ее свободного, зажигательного танца. От нее исходила уверенность, ощущение власти над людьми.

Во сне она могла выбрать любого мужчину, видела их жаждущие взгляды, но бросила розу только Рональду.

Но в артистической уборной, услышав, что кто-то вошел, увидела в зеркале не любимого, а опасного темноволосого незнакомца. Он держал в руке розу, смятую и сломанную, и целился из револьвера прямо ей в сердце.

Силия разрыдалась. Ну зачем, зачем ей этот выбор? С Рональдом надежно и спокойно, а с темноволосым страшно и тревожно…

Она попыталась убежать от обоих и вдруг оказалась на берегу океана на желтом песке. Прилив усиливался, и каждый шаг давался все труднее — влажный, зыбучий песок засасывал. Остановившись, Силия обернулась, встретилась взглядом с преследователем и протянула руки с мольбой о помощи.

А он стоял и улыбался — мрачный пират, ее наваждение.

Глава 5

— «Моя дорогая Силия…» Что ж, по крайней мере положено начало. Но, любезный мой Ронни, неужели ты не способен написать страстное письмо, от которого дрогнуло бы сердце твоей маленькой нареченной? Хочешь, чтобы девушку и ее состояние увели у тебя из-под носа, пока ты подыскиваешь слова? Придется продиктовать тебе. Только будь внимателен, иначе я рассержусь. А ты ведь знаешь, какова я в гневе!

Рональд Уинвуд, обнаженный и потный, лежал на животе. Перед ним на кровати стоял письменный прибор.

Верхом на нем сидела его любовница и из-за плеча следила за каждым движением Рональда. Стоило ему не угодить ей, как она пребольно шлепала его по ягодице.

Боже, какая же Адриана тигрица! Рональд отчетливо представлял себе девушку: рыжеватые волосы, разметавшиеся по холодному, бесстрастному лицу, глаза, напоминающие по цвету старый коньяк и сверкающие триумфом. Колени плотно обхватили его бедра. Нагая, она склонилась над ним, и раскачивающиеся груди касались его спины — чтобы он ощущал ее присутствие.

Как же писать своей далекой, почти забытой нареченной, когда эта женщина так мучает и изводит его, заставляя желать ее?

От нового шлепка он вскрикнул — не от боли, а от удовольствия.

— Ронни! Я же сказала: пиши! Con passione — capisce?[3] Твоя невеста нужна нам здесь. Понял? Ну давай! А если не способен сам сочинить любовное послание, я тебе помогу подобрать нужные слова. И ты их напишешь! Надо расшевелить это унылое создание, пусть почувствует обожание и незнакомое влечение к тебе, всколыхнется. Пиши, я продиктую. Мне удастся соблазнить ее, пробудить ото сна, разжечь интерес к неведомому.

Под диктовку Адрианы Рональд писал совсем не так, как прежде. Это походило на любовную поэму: в туманных образах он намекал, что желает Силию, тоскует о ней, мечтает, чтобы она стала его женой и единственной возлюбленной.

— «Carissima»[4], Адриана? Так и писать? Этой жеманной девственнице?

Она шлепнула его снова.

— Пиши! Все вы, мужчины, кретины! Не представляете, что творится в женском сердце. Ну продолжай: «Dolce amore[5], как мне хочется обнять тебя…»

На этот раз Адриана ущипнула его, и Рональд взвыл от боли.

— Сначала обласкай словами невесту, и если на славу потрудишься и заставишь ее приехать сюда, я позволю тебе обласкать меня…

Грант потянулся и лениво провел рукой по бедру обнаженной Марвеллы Мерривейл.

Милая Марвелла — такая красивая, опытная и практичная. Ему повезло, что он встретил ее. Она никогда ни в чем не откажет, а если наскучит, Грант может уйти, оставив на память бриллиантовое ожерелье.

Даже во сне Марвелла выглядела так же, как наяву, словно следила за собой, — эффектная, деловая. Совсем непохожая на подопечную мачехи — эту яркую цыганку…

Черт побери, он не желает вспоминать о ней, особенно этим утром.

Но едва Грант решил овладеть Марвеллой, как в дверь спальни тихо постучали.

Проклятие! Грант не откликнулся, но стук повторился.

— Что? В чем дело? — громко спросил он, и Марвелла проснулась от звука его голоса и ласкового прикосновения.

На пороге появился лакей.

— Ради всего святого, что тебе надо?

— Сэр, там… там…

— Я что, опаздываю на похороны или ко мне леди?

Марвелла взвизгнула. Лакей посторонился и пропустил Уили.

Любовница нырнула под одеяло, а Грант не мигая уставился на мачеху.

— Клянусь небесами, Уили, на этот раз ты зашла слишком далеко! Даже такая несносно властная женщина должна помнить, что мне не шестнадцать лет. Господи, неужели у тебя не осталось ни капли такта?

Уили, пропустив его тираду мимо ушей, склонилась над постелью.

— Марвелла, дорогая, доброе утро. Нет-нет, отвечать не обязательно. Это было бы неприлично. Я подожду в приемной, пока вы не приведете себя в порядок.

— Уили! — оборвал ее Грант.

— Только не ругай беднягу Тернера. Во всем виновата я. Утром мы собирались на верховую прогулку, но вижу, ты уже объездил кобылку… Грант, мне необходимо с тобой поговорить, а Марвелле следует знать, что муж, решив сделать ей сюрприз, направляется домой. Так что пусть поспешит. Ну же, дорогая, я не смотрю. Сделаем вид, что здесь нет посторонних… — Уили отвернулась.

Марвелла, поднимаясь с постели, что-то тихо прошептала Гранту. Вскоре она ушла.

— Слава Богу, убралась! Честное слово, Грант, ты мог бы выбрать кого-нибудь получше. Может, тебя не стоит задирать?

Грант натянул на себя одеяло.

— Мои отношения с Марвеллой тебя не касаются. Уили, твои манеры оставляют желать лучшего. Почему ты ворвалась в мою спальню? Ясно, дело не в верховой прогулке.

Он закинул руки за голову. Уили, пытливо глядя на него, старалась понять, что у него на душе. Женщина в постели Гранта — знак и обнадеживающий, и обескураживающий. Уили не выносила Марвеллу, но раз уж Грант ее подцепил, значит, долго пробудет в Лондоне, то есть поможет ей с Силией.

— Мне нужна твоя помощь, Грант. Вспомни, ведь ты обещал. Месяц-другой, не больше. Силия обретет уверенность в себе и будет обходиться без тебя. Я должна знать, что ты со мной заодно, а ты утешишься мыслью о совершенном тобой добром деле.

Воцарилась напряженная тишина. Уили надеялась, что Грант, питающий к ней почти сыновнюю любовь, сдержит слово.

— Хорошо, дорогая мачеха. Но предупреждаю, что моему терпению есть предел. Терпению и чувству юмора. И еще: мне надо знать о Силии все. Так что выкладывай, Уили. Иначе я невзначай соблазню твою благочестивую цыганку, чтобы она раскрылась передо мной. А может, на это ты и рассчитываешь?

— Не смеши меня, Грант. — Уили испытующе посмотрела на него. Слова пасынка насторожили ее, но вскоре она успокоилась, решив, что всему виной пылкое воображение. — Нет, этого я от тебя не жду. Для начала научи девушку флиртовать. Ей следует знать, как далеко можно зайти, не теряя возможности отступить. Ты в таких делах хорошо разбираешься.

— Ты хочешь, чтобы я научил девственницу заигрывать с мужчинами и завлекать их, но при этом сохранять целомудрие? Уж не сошла ли ты часом с ума? Предлагаешь мне вести себя, подобно евнуху? — Грант тряхнул головой, словно отгоняя от себя наваждение.

Но Уили посмотрела на него с таким вызовом, что Грант поутих.

— Ну ладно, ты изложила свои условия, теперь послушай мои: я не соблазню твою маленькую подопечную, обучая ее флиртовать и заигрывать. Но если она попытается соблазнить меня, не уверен, что сдержу слово и отвергну ее. Учти, ты открываешь ящик Пандоры и даже не представляешь, что выпускаешь на свет Божий.

Уили с облегчением вздохнула:

— Чепуха, Грант! Ты — джентльмен, и это куда важнее того, что Силия обручена с неким Рональдом. Она познакомилась с ним на Цейлоне в детстве, и, конечно, без ума от него. Однако не исключено, что молодой человек интересуется ее большим состоянием. Значит, нам следует избавить Силию от романтических грез и, возможно, объяснить, что такое брак по расчету.

С этим Уили покинула Гранта, раздраженного тем, что она так ловко использовала его привязанность к ней и — что греха таить — любопытство.

Какая ему, к черту, разница, глупа или умна эта красивая цыганка! Уж лучше бы Уили расхлебывала все сама. Черт возьми, мачеха словно читает чужие мысли! Вот бы угадала, о чем он думает сейчас…

Или это он читал ее мысли? На кой дьявол Уили рассказала ему о женихе Силии? И как небрежно она об этом упомянула! Значит, у цыганки есть жених?

Грант приподнялся и сел в постели. Эта девчонка потихоньку пробирается в неведомый ей мир, но где-то ее уже ждет жених. Что же его интересует — сама Силия или ее деньги?

Кто, черт побери, он такой?

Была во всей этой истории какая-то недомолвка, и Грант полагал, что Уили не случайно упустила какие-то подробности о прошлом цыганки.

Раз уж он влез в это дело, придется провести собственное расследование, разузнать о происхождении Силии, невесты какого-то Рональда. Если

Силия знает этого типа с детства, значит, сам он с Цейлона и, возможно, связан с чайными плантациями — догадка не слишком блестящая, но, как отправной пункт, небезынтересная.

А вдруг ему предстоит защищать саму милейшую Уили — даже от ее покойного брата Ричарда.

Глава 6

Силия проснулась на следующее утро с ощущением, что она всего лишь марионетка, которую всегда кто-то дергал за ниточки.

Сон подавил ее.

Нет, она не цыганка! Она стремится к простой, самой обыкновенной жизни с Рональдом. Надеется стать его обожаемой женой. А участие в лондонском сезоне — лишь пустая трата денег и времени. Какие дурацкие правила: ну почему леди обязана всегда держаться любезно, как бы ее ни задевали? Никто из учителей так и не объяснил Силии, как вести себя, если мужчина говорит ей вкрадчивым голосом одно, а глазами совсем другое?

Неужели вот так испытываются ее моральные качества и душевная стойкость, как предполагает Антея?

И еще это посещение оперы сегодня вечером.

Силия не понимала, почему ее одолевают опасения, словно она идет туда одна или невесть с кем. Силия должна лишь помнить преподанные уроки: вести себя как положено и притворяться — тогда все будет хорошо.

Надо играть роль дебютантки и не выделяться на общем фоне — бесцветном, невыразительном, лишенном собственного мнения. И не давать волю воображению.

А если представится возможность встретиться взглядом с принцем Уэльским или принцессой Александрой, держаться так, будто в этом нет ничего необычного.

Силия гордо приподняла подбородок. Вот так и надо держаться. Она выбралась из постели и посмотрела в зеркало. А говорить следует жеманно: «М'я д'рогая, что за скука! Ч'с назад п'ли чай с принцессой. Пр'сто не знаю, что бы ей еще сказать».

Девушка усмехнулась.

Как воспринимают ее те, кто смотрит на нее? Силия, похожая на мать, отличалась от всех окружающих. Девушка хранила фотографию Марианны в сценическом костюме — обворожительная цыганка в простой блузке с глубоким вырезом и длинной, ярусами, юбке. Ее изящные, гибкие руки украшали браслеты, на плечи ниспадал водопад темных, как эбен, волос. На смуглой коже выделялись огромные выразительные глаза, такие же как у Силии.

Мужчины влюблялись в Марианну, преследовали ее, осыпали цветами, посылали подарки, ради нее были готовы на все.

Чем пожертвовал отец Силии, потеряв голову от Марианны с первого взгляда? Что дали им ее таланты и его любовь?