Глава 23

Когда Саре удалось успокоиться, она заснула так, словно решила никогда не просыпаться. Во сне ее преследовал волк с огромными клыками и горящими углями вместо глаз. Зная, что он может одним прыжком настичь ее, зверь медлил, играя с ней, как кошка с мышкой, доводя ее до разрыва сердца, — и наконец сомкнул челюсти на ее горле. Она потеряла сознание.

— Нет! — наверное, Сара выкрикнула это вслух и проснулась. В комнате было очень душно: вся в поту, она лежала поверх скомканных простыней.

Слава Богу, сон кончился. Мало-помалу ее сердце и дыхание начали приходить в норму. В спальне было темно из-за занавешенных окон. Который час? Сара вдруг отдала себе отчет в том, что пока она находится в этой тюрьме, время не имеет значения. Какая разница, сколько спать? Все равно ей никуда не деться — подобно бабочке, застигнутой сачком, или новоявленной заложнице мавританского султана, которая со странной смесью страха и любопытства ожидает хлыста своего господина.

Сара приложила прохладные пальцы к вискам. Раньше ей тоже иногда снились сны, которые не хотелось ни вспоминать, ни анализировать, а тем более доискиваться до причин, их породивших. Она отказывалась думать о Марко и о том, как он опозорил ее перед другими, растоптал ее хрупкую гордость, сломал ее жалкую броню.

Хватит, Сара! Сегодня — новый день. Вчера ты слишком переутомилась; ночь принесла с собой множество звуков, красок, образов, которые оказали воздействие на подсознание. Однако сегодня, если он опять полезет, она не покажется ему слишком легкой добычей. Ему не удастся…

Сара тряхнула головой и встала, устремляя взгляд на дверь спальни.

Неужели он снова явится, чтобы продолжить борьбу, уповая лишь на голую физиологию? Или в силу чисто мужской самоуверенности ждет, что она сама придет к нему?

Сара злорадно надавила на кнопку вызова Серафины или другой служанки. Она достаточно оправилась от потрясения и станет придерживаться плана. Сегодня она изберет роль избалованной одалиски, окруженной прислужницами. Если он позовет ее, она сошлется на недомогание и откажется сойти вниз. Пусть думает что угодно!

К счастью, на вызов пришла экономка. От нее Сара узнала, что уже половина восьмого вечера, но хозяин приказал не будить ее.

— Как любезно с его стороны!

Серафина пропустила саркастическое замечание мимо ушей, тем самым напомнив Саре, что эта женщина обязана проявлять лояльность по отношению к семейству Кавальери, двум поколениям которых она служила. Что ей за дело до глупого мотылька, подлетевшего очень близко к огню?

— Приготовить вам ванну, синьорина? Я попросила принести кофе, апельсиновый сок и сладкую булочку. А что бы вы хотели на ужин?

— Я… не особенно хорошо себя чувствую, — быстро заговорила Сара, чтобы скрыть волнение. — Пожалуй, я и впрямь не возражала бы против горячей ванны, а после этого — как вы думаете, ничего, если я останусь в халате? Что-то не хочется переодеваться и спускаться к ужину. Может, мне принесут еду сюда на подносе? Что-нибудь легкое — салат и суп.

— Как, и все? Но синьорине надо больше кушать. — Серафина окинула неодобрительным взором ее тонкую фигурку и красивые ноги, не оставила без внимания темные круги под глазами.

— Я вовсе не голодна, но…

«Я веду себя, как последняя идиотка», — подумала Сара и сказала вслух:

— Нельзя ли попросить кого-нибудь немного побыть со мной? Я знаю, вы очень заняты, но, может быть, одна из горничных?.. Минувшей ночью меня что-то испугало. Мне не хотелось бы снова поддаться искушению полюбоваться великолепием сардинской ночи!

Она знала, на каких струнах играть: Серафина торопливо перекрестилась.

— Я пришлю к вам Терезу. У нее более грамотная речь, чем у остальных, и она даже немного знает по-английски. Наверное, она будет надоедать вам вопросами об Америке, но, в общем, это честная и добрая девушка.

Значит, сегодня вечером она не останется без защиты!

Погрузившись в ванну так, что распущенные волосы мокрыми прядями плавали вокруг шеи и плеч, и потом, позволив Терезе высушить и причесать их, Сара пыталась изгнать из головы неотвязный вопрос: защита от кого? От Марко или?..

Когда прошла первоначальная застенчивость, Тереза забросала ее вопросами об Америке — в полном соответствии с предупреждениями Серафины. Сара съела легкий ужин и несколько раз прошлась по комнате. Заметив, что девушка с трудом подавляет зевоту, она отпустила ее.

Было уже поздно; в замке царила тишина. Сейчас она опять уснет, чтобы назавтра проснуться бодрой и полной свежих сил для нового поединка. Она во всеоружии встретит своего противника. Пусть тот сколько угодно бьется о ее броню — она не боится. Такова ее стратегия.

Стратегия… Военное преимущество… Оружие… Такие мысли мелькали у Сары в голове, в то время как она расхаживала взад-вперед по комнате подобно рассерженной молодой кошечке, — пока наконец не остановилась перед большим зеркалом в золоченой раме. Оружие! Зеленые глаза сузились и превратились в щелки. Несомненно, Дилайт на ее месте сумела бы постоять за себя. Так же как и мама Мона. «Но ведь я только учусь…» Сара отступила на несколько шагов назад и стала критически изучать свое отражение.

Безусловно, глазами она обязана Моне. Да и цветом волос, ставшим благодаря маме необычайно популярным в последнее время. Сара перешла к плечам и груди, скрупулезно подсчитывая плюсы и минусы. Форма груди неплоха, но у Дилайт бюст попышнее. Предполагается, что мужчинам это нравится. А как насчет всего остального? Сара расстегнула и бросила на пол шелковый халат.

Тонкая талия и — слава Богу — плоский живот. Бедра, как и грудь, могли быть побогаче, а их изгиб — покруче. Зато у нее очень красивые длинные ноги и крепкий, не отвисший зад.

Недурной арсенал для новобранца!

За ее плечами в зеркале загадочно улыбалась женщина на портрете. Сара нагнулась и, подобрав халат, набросила его на плечи. Потом ей стало смешно.

Ей-Богу! Она становится прямо как Серафина. Саре вспомнились ее слова: «Не знаю, в чем тут дело, но почему-то одни чувствуют некоторые вещи, а другие нет. Эти каменные стены слишком стары и много чего повидали на своем веку».

Тогда, думая о другом, Сара лишь безучастно пожала плечами. Новейшие исследования в области парапсихологии утверждали, что возможно всякое.

Сильные страсти могли наложить отпечаток на атмосферу этих мест, вибрируя в дереве и камне. «А может, я слегка повредилась в уме?» — подумала Сара и решила выбросить из головы подобные мысли.

И все-таки портрет не оставлял ее равнодушной. Эта несчастная, недальновидная женщина пожертвовала всем для любви и умерла в нищете. Сара подошла поближе. Интересно, она под конец раскаялась, эта юная герцогиня?

Убегая из замка, стремилась ли она соединиться с возлюбленным или ее гнал страх перед мужем-деспотом, который подолгу оставлял ее одну и заставлял носить медальон с изображением волка, чтобы она не забывала, чья она собственность? Женщина на портрете унесла тайну с собой в могилу. Она была матерью Марко. Ему было всего несколько лет от роду, когда она покинула его вместе с замком и вот этой комнатой, где она провела столько бессонных ночей, роняя слезы на подушку. Мужчины обожают превращать женщин в зависимые, покорные существа. Так было раньше и так оставалось бы до сих пор, если бы женщины однажды не сбросили с себя ненавистное ярмо. Некоторые мужчины и ныне ведут себя так, будто на дворе каменный век. Сара помрачнела.

Может, на отношение Марко к женщинам повлиял проступок его матери? Он был вылитый отец, и тот научил его обращаться с женщинами, как с домашними животными, которых можно купить и бросить за ненадобностью. Для этого человека было естественно смеяться над понятием «любовь»; он делал исключение лишь для одной женщины на свете. Но какое он имел право требовать того же от Карло? И уж, конечно, он привык ни перед чем не останавливаться для свершения своей воли.

— Однако со мной он промахнулся, — вслух произнесла Сара, — пусть даже сам пока не знает об этом.

Стратегия… Существовала стратегия любви и стратегия борьбы. А так как между ней и Марко нет ничего похожего на нежные чувства… Сара злорадно усмехнулась. В ней всегда жил исследователь. Она докопается до потаенных глубин его натуры, дознается причины его поступков, отыщет ахиллесову пяту (если таковая имеется), изучит его вкусы — особенно в том, что касается женщин. Ее передернуло при воспоминании о белобрысой. Конечно, Марко скотина, но все же в нем достаточно от гомо сапиенс, чтобы он имел свои слабости. Она узнает и сыграет на них — без зазрения совести, как он вчера.

Совсем не ко времени затрещал телефон. Сара так и подпрыгнула. Кто бы это мог быть? Она вспомнила, что в замке лишь внутренний телефон, и значит…

Отвечать или не отвечать? Но если она не ответит, он может без приглашения явиться сюда.

Сара сняла трубку и после небольшой паузы преувеличенно сонным голосом сказала:

— Э… Алло!

«Неплохо, совсем неплохо!»

— Не прикидывайся, будто спала. Я знаю, когда ушла Тереза, и я видел свет в твоей спальне.

О, этот грубый, всегда насмешливый голос! Сара судорожно вцепилась в трубку.

— А тебе не пришло в голову, что я могу спать при свете?

Он тоже выдержал паузу — наверное, чтобы дать ей понять вздорность подобного заявления. Потом произнес:

— Я собираюсь купаться в наружном бассейне и подумал: может быть, ты составишь мне компанию?

— Мы будем одни? — нарочито кокетливо спросила она.

— Тебя пугает подобная перспектива? — Сара представила, как у него насмешливо изгибается бровь. — Боюсь, что слуги уже легли, а поскольку они спят в другом крыле, то мы действительно будем одни в этой части дворца. Последовала нескончаемая пауза; Сара затаила дыхание. Наконец Марко продолжил:

— Я просто хотел предупредить, чтобы ты не стеснялась.

— Не понимаю — чего мне стесняться?

— Конечно, мне бы следовало знать, что тебя вряд ли может смутить купание нагишом, даже при свидетелях. Но мы, жители Сардинии, отстали от века — как ты, наверное, успела заметить.

— Нет! — вырвалось у нее.

— Что значит «нет»? Я, кажется, ни о чем не спрашивал.

— Ты спросил, не хочу ли я пойти с тобой купаться, вот я и ответила: нет!

— отчетливо произнесла Сара и для ясности добавила:

— Я тебе не марионетка, чтобы ты дергал за веревочки. И нисколечко не доверяю твоему так называемому слову чести.

Сталь в его голосе, будь она материальна, убила бы Сару на месте.

— Какое-то слово я будто бы дал, и ты сомневаешься, что я сдержу его?

«Ха! — подумала она. — Ну, просто цирк!» Вслух же с преувеличенной искренностью произнесла:

— Ну… что ты не изнасилуешь меня или… в общем, не применишь силу. Ты что, не помнишь?

— Прекрасно помню, — прорычал Марко. — Иначе почему, ты думаешь, я отослал тебя спать? А как ты истолковала тот факт, что я поцеловал тебя на пари?

— На… пари?

— Ну да. Ведь мы же заключили пари, маленькая мошенница! — он хмыкнул, и это заставило Сару стиснуть зубы. — Я не изнасиловал тебя, правда? И поверь, не имею ни малейшего желания доходить до такой крайности. Ни к чему. Уж не себя ли ты боишься, дорогая Дилайт? Не доверяешь собственным чувствам? Как это — купаться голой в присутствии голого мужчины? Ведь в тебе может проснуться страсть! Еще возжелаешь… того, что вряд называешь изнасилованием! — он снова презрительно хмыкнул и заключил:

— Но это все пустая трата времени. Я пошел купаться, а ты вольна присоединиться ко мне или нет. Как хочешь.

Глава 24

Оба камина по сторонам огромного мраморного зала были затоплены. Может быть, в этом не было особой необходимости, но языки пламени создавали очень интересное освещение. Светлая, несмотря на загар, кожа Сары приобрела золотистый оттенок. Она босиком спустилась по мраморным ступенькам; каждый шаг был шагом в неведомое. Никогда в своей прежней, размеренной и прозаичной жизни она еще так не рисковала. И все-таки старалась легко и бесстрашно идти вперед, туда, где смолк плеск воды. Марко во все глаза смотрел на нее.

Ей нечего бояться! В нагом человеческом теле нет ничего стыдного. Сара читала, что откровенная нагота едва ли не целомудреннее слегка прикрытого тела, манящего своей загадочностью. Смелее, Сара! Думай о том деле, ради которого ты обнажаешь свое девственное тело… кстати, довольно красивое.

— Ну что? — дразнил Марко. — Ты уже «вспомнила», что не умеешь плавать, и готова броситься наутек, спасалась от большущего злого волка?

Из-за прилипших кудрей его лицо слегка изменилось, но дребезжащий голос был все тот же. Пошел он к черту! Сара прекрасно себя чувствует и нуждается в зарядке — физических и умственных упражнениях. Сара нырнула, проплыла полбассейна под водой и вынырнула; тяжелые пряди прилипли к лицу.

— Дай-ка я тебе помогу. — Длинные темные пальцы убрали волосы назад. Сара почувствовала, что ее враг находится чересчур близко.

— Спасибо, — она набрала в легкие побольше воздуха и кролем поплыла в обратном направлении. Однако он опередил ее и уже ждал там.

— Да ты плаваешь не хуже, чем играешь в теннис! Я вот гадаю, какие еще виды спорта тебе подвластны?

Много ли ему видно под водой? Черт побери, она начинает рассуждать в духе девственницы викторианской эпохи! Сара намеренно кокетливым движением отбросила волосы с лица и игриво ответила:

— Твое дело гадать, а мое — знать наверняка. — Она сочла себя вознагражденной, увидев, как напряглись мышцы его лица. Марко посмотрел на нее так, словно мечтал утопить. Не дожидаясь, пока он сделает такую попытку, Сара вышла из воды, чувствуя себя уже гораздо увереннее: сказывался небольшой, но все-таки опыт. Да, она умеет играть в теннис, плавать и ездить верхом. Все — на вполне приличном уровне. Еще она играет на фортепьяно (весьма посредственно) и может аккомпанировать на гитаре. Папа настоял, чтобы ее учили всему, что, по его разумению, должна уметь настоящая леди.

Бедный папа, если бы он знал!.. Сара вздрогнула.

— Тебе холодно? — издалека прокричал Марко. — Я могу подбросить дров в огонь.

Это означало, что он вылезет из воды, а ведь на нем наверняка нет плавок!

— Спасибо, мне и здесь хорошо.

— Ну и отлично.

Наверное, он принял решение игнорировать ее. Делая упражнения для ног, держась за перила, Сара слышала, как он рассекает воду быстрыми, размашистыми движениями, которые и на расстоянии заставляли вибрировать ее тело.

— Ну, довольно.

Сара обернулась. Марко сидел на кромке бассейна, небрежно скрестив ноги, будто на нем были его обычные безупречно отутюженные брюки или шорты.

Она быстро отвернулась.

— Ты намекаешь на то, что и мне пора выбираться из воды? Это нечестно: я только-только вошла во вкус.

— Ты можешь делать все, что хочешь. Я забыл взять полотенце, так что полежу здесь немного у огня, чтобы обсохнуть. Вообще-то мне не очень хочется оставлять тебя одну в этом огромном мраморном резервуаре: еще поскользнешься или ногу сведет судорога. Я подожду тебя.

Он спокойно констатировал факт, больше ничего. «Я подожду!» Смелее, Сара!

Она проплыла три четверти длины и только после этого небрежно бросила ему:

— Вот и чудненько!

Выйдя из воды, она немного посидела спиной к Марко, думая про себя: он вправду заснул или следит за ней? У нее побежали мурашки по всему телу.

Удастся ли ей вывернуться на этот раз?

За спиной Сары горел камин; по стенам метались длинные тени. Она вдруг различила его тень: как будто он стоял у нее за спиной. Неужели так оно и есть?

Однако голос Марко, когда он заговорил, звучал словно издалека:

— Я вижу, тебе холодно. Я положил в топку поленьев.

Если не хочешь простудиться, советую последовать моему примеру и устроиться у огня. Здесь даже пол гораздо теплее. И потом… — ехидно добавил он, — я же дал слово, что… не стану тебя насиловать.

Сара сделала вид, будто не расслышала последнюю реплику.

— Да, огонь и вправду хорош!

Марко молчал и ждал. Сара сконцентрировала свою волю.

Всю жизнь ее окружали обнаженные человеческие тела: в мраморе и на живописных полотнах. Существовали нудистские пляжи, стриптиз и календари с обнаженными красотками. Воспоминание о календарях решило дело. Она всегда успеет поставить его на место!

— Ты не передашь мне мой халат?

Марко издал ехидный смешок, и это ее подтолкнуло.

Сара вскочила на ноги, выпрямилась и повернулась к нему. В его черных глазах метались язычки пламени. Гордость заставила Сару оставаться неподвижной чуточку дольше, чем требовалось. Он хочет смотреть на нее пусть смотрит. Пусть его гложут сожаления о том, чем ему никогда не владеть!

Сара обманчиво-наивным движением подняла руки, поправляя волосы.

— Боюсь, что они не скоро высохнут, даже если ты будешь настолько галантен, что сходишь за полотенцем.

— С чего ты взяла, будто я собираюсь быть галантным? — проскрежетал герцог, и она опять почувствовала себя неуверенно, однако издала короткий, беззаботный смешок.

— Просто хотела убедиться. Разумеется, мне следовало знать.

— Разумеется, — его тон слегка изменился: теперь он почти мурлыкал.

— Почему бы тебе не подойти поближе к огню? Ты вся дрожишь, а я не собираюсь отвечать, если ты простудишься.

Он лег сбоку от камина, скрестив руки под головой и согнув одну ногу в колене. Сара старалась не смотреть на его красивое, упругое тело молодого животного; он же бесстыдно глазел на нее, идущую навстречу. Наконец она с облегчением опустилась на колени, а затем вытянулась на животе, отвернувшись от Марко, как будто ей гораздо больше нравилось созерцать огонь в камине.

Молчание становилось все глубже, все ощутимее — как вдруг послышалась тихая, нежная мелодия из «Тристана и Изольды». Одна лишь музыка, не нарушаемая — что ее вечно раздражало вторжением голосов. Самая чувственная музыка в мире. Музыка, от которой можно сойти с ума.

— Полагаю, ты предпочла бы рок-н-ролл, но это больше соответствует моему сегодняшнему настроению.

— Вечно ты «полагаешь» — и ничего толком не знаешь обо мне! Совсем ничегошеньки!