Мариса, неплохо знакомая с губернаторским домом, в нетерпении повела Педро в кабинет. Как только он затворил дверь, она обернулась.
      – Итак? Что вы скажете в свое оправдание, сеньор?
      Она быстро подошла к камину, чтобы согреться. Он не мог понять, почему она обращается к нему так громко, – от злости, волнения, неуверенности?
      – Вам есть что сказать? Говорят, вы теперь наследник. Вряд ли вы меня боитесь. Хочу услышать, как вы скажете, что ничего не знали о планах своей дражайшей кузины. По вашим словам, ее больше нет в живых? Как это произошло? Только не ждите от меня соболезнований – я по ней не горюю! – С дерзкой насмешкой она глядела на него. Огонь у нее за спиной превращал ее золотые волосы в пылающий нимб. – К вашему сведению, прежде чем продать меня в рабство, она обмолвилась, что мне следовало согласиться на брак с вами. Вы и этого не знали?
      – Нет, клянусь! Вы сводили меня с ума своими насмешками, но этого я не знал!
      Он шагнул было к ней, но остановился на полпути, заметив, как она напряглась.
      – Мариса, – веско произнес он, – на «Конграсиа» произошло восстание рабов. Возможно, вы знаете об этом. Семеро сбежали, кое-кто погиб. Но они подожгли дом. Инес погибла спустя неделю: ее сбросила лошадь, и кузина сломала себе шею. Рабы объясняют это проклятием, которое наслала на нее старая колдунья, сгоревшая при пожаре. Там все сгорело, понимаете? Включая бумаги.
      – В Луизиане я по-прежнему считалась бы рабыней, gens de couleur. Ну, что скажете, Педро? Не счастливчик ли вы, что не женились на мне?
      – Я бы женился на вас, невзирая ни на что, если бы не этот мерзавец-американо, который…
      – Он же ваш друг! Или вы забыли Испанию?
      – Но я не забыл также и Францию! А потом был Нэтчез, где вы повели себя как глупая потаскушка. Но я поклялся, что отыграюсь, помните? Por Dios, месть может быть сладка!
      Она отошла от камина и приблизилась к нему. Он уже вдыхал запах ее духов.
      – Герой! Вы его убили? Какая доблесть!
      – Можно подумать, – хрипло проговорил Педро, слушая ее прерывистое дыхание, – что вы по-прежнему неравнодушны к этому шпиону, преступнику-американо, измывавшемуся над вами, а потом продавшему индейцам! А ведь у него была богатая невеста, которая будет носить траур, пока ей это не наскучит. Вы тоже его оплакиваете?
      Она ускользнула от него как тень, спасаясь от предательского зарева камина.
      – Вы воображаете, будто я способна оплакивать мужчин? Считаете, что мне есть дело до ваших мыслей? Вы сами только что сказали, что нет ничего слаще мести. Око за око!
      Боже, как она изменилась! И неудивительно: после их последней встречи она столько всего испытала, что не могла не превратиться в… Он не удержался и произнес вслух:
      – Puta!
      Ее смех был похож на звон бьющегося стекла.
      – Вам это неприятно, Педро? Или это вас соблазняет? Вы бы в любом случае на мне женились?
      – Теперь не женился бы. Но обладать вами не возражал бы. Раз вы соглашаетесь, что месть сладостна, я мог бы вам это устроить в обмен на вашу… признательность.
      – Что вы хотите этим сказать?
      Он засмеялся, снова обретя самоуверенность.
      – Приходите завтра на площадь. Там состоится суд. А потом, если вам удастся улизнуть от губернатора и этого вашего безмозглого капитанишки, я покажу вам, чего вы себя лишили. К тому времени вы поймете, что я не такой дурень, каким вы меня считаете!
      Судя по ее позе, по расширенным глазам, по напряжению плеч и рук, мерцающих в отблесках камина как чистое золото, она к чему-то изготовилась. Уж не к бегству ли? Или просто обдумывает его слова? Он прожигал ее взглядом прищуренных глаз. Оба стояли неподвижно, как статуи, вынесенные в укромную комнату.
      «Она будет моей! Давно надо было взять ее силой, принудить к покорности…» Он представил ее рабыней на аукционе – полуголой, которой покупатели заглядывают в зубы. Будь проклята кузина, утаившая все от него! Пусть перевернется в гробу! Но ничего, теперь он сделает ее своей, обломает и… Чего она ждет?
      Ему было невдомек, что его заносчивая речь стала для нее стаканом холодной воды, выплеснутым в лицо. Ведь она явилась сюда не заигрывать с ним, а убить!
      Но стоило Педро сделать шаг в ее сторону, как раздался стук в дверь, и губернатор напомнил ворчливым голосом, что они достаточно долго пробыли наедине, а теперь пора возвращаться к остальным гостям.
      Опередив Педро, Мариса выскользнула из кабинета. Он разочарованно услышал, превозмогая стук в висках, ее высокий, надтреснутый голос, не свойственный ей в былые времена:
      – Лечу! Надеюсь, вы не забыли, сеньор, про обещанный мне танец?
      Губернатор Элгизабаль мгновенно смягчился и промямлил, что ничего не забыл, включая ее обещания… Взбешенный Педро Ортега проводил взглядом Марису, взявшую старого болвана под руку и больше не удостоившую полковника взглядом. Можно было подумать, что парочка мигом забыла о его существовании.
      Остаток вечера Педро не сводил с нее взгляда. Его неистовые черные глаза хранили угрозу. Мариса старалась не обращать на него внимания, хотя знала, что, уединившись, хорошенько обдумает его неожиданные слова. Пока же она усердно смеялась, танцевала и кокетничала напропалую, словно на уме у нее не было ничего, кроме увеселений.
      Не думать, не думать! Но возможно ли это? Господи! Когда она последний раз молилась?
      Вечер был полон света, красок, гитарных аккордов и вина. В жарком воздухе (губернатор ежевечерне приказывал разжигать камины) плыл пьяный дым гаванских сигар, из сада доносился сладкий запах жасмина и жимолости. Месяц спрятался за крышами.
      Она прислонилась к стене. Кто-то потряс ее за плечи.
      – Тебе нездоровится? Ты злоупотребила вином. Что на тебя сегодня нашло? Все старухи хмурятся и шепотом осуждают тебя. Они обзывают тебя… – Фернандо Игера задохнулся. – Dios! Неужели всему виной он – полковник, который… Ничего страшного, ты же видишь, что он твой, стоит тебе только захотеть! Неужели ты до сих пор его не забыла? – Он перешел на отчаянную мольбу. – Зачем ты так поступаешь? Если бы я знал…
      К его изумлению, она печально погладила честного малого по лицу:
      – Ты так молод, Фернандо! Я поступаю так от ненависти – или от любви. Разница совсем невелика.
      – Я старше тебя! – воскликнул он и, обнимая ее, страстно взмолился: – Забудь обо всем! Выходи за меня замуж, стань моей женой! Клянусь, я сделаю тебя счастливой! Да, платят мне немного, но скоро я получу повышение, а потом добьюсь перевода, хотя бы в Мехико. Там ты почувствуешь себя как дома. Прошу тебя, забудь прошлое! Мне нет никакого дела до твоего прошлого…
      – Не могу забыть! Ты просто не знаешь, на что я способна… – Она отвечала ему неразборчивым шепотом и, сжимая пальцами виски, чувствовала, что у нее кружится голова. – Пожалуйста, Фернандо, не надо! Прекрати на сегодня свои уговоры. Мне нехорошо. Да, я знаю, что выпила лишнего, но теперь мне надо подумать. Мне…
      – Забудь его! От такого не жди добра. Я обещаю, что буду о тебе заботиться, а сегодня ни о чем больше не попрошу. Если хочешь, я отвезу тебя домой, к тебе. Пойми, я ради тебя на все готов!
      – На все?
      – Да! Мое слово верное. Мариса…
      Его взволновала ее бледность. В следующую секунду в ее глазах вспыхнул безумный огонь, пальцы впились ему в плечи.
      – Я могу тебе довериться? Сделай для меня одну важную вещь. Сущую мелочь! Только ни о чем не спрашивай.
      Он ошеломленно слушал ее, сходя с ума от вопросов, которых пообещал не задавать.
      – Эти пленные американцы… Сама я не могу пойти и посмотреть на них, но ведь ты можешь? Простое любопытство! Солдаты, захватившие их, не удивятся, даже будут рады похвастаться. Пожалуйста! Я буду его отвлекать, пока ты не вернешься. После этого я попрошу, чтобы именно ты проводил меня. Если захочешь, я потом к тебе приду – ведь я знаю дорогу. Я должна подготовиться, должна знать!..
      – Но я не…
      – Конечно, ты не понимаешь! Но все равно, окажи мне эту маленькую услугу! Иначе я не смогу жить спокойно. Я сойду с ума! Пожалуйста! Потом я все тебе объясню, обещаю. Я…
      Глядя в ее запрокинутое лицо, искаженное мукой, в ее пылающие глаза, он развел ее руки.
      – Я обещал, что сделаю для тебя все. Но тут… Ведь ты даже не говоришь, что именно я должен узнать. Чего ты ищешь? Кого? Не знаю, позволят ли мне с ними говорить…
      – Это не обязательно! Только скажи мне, есть ли среди них человек с серыми глазами, очень светлыми, как… как серебро. Еще у него шрам на правом виске…
      Мариса вернулась в душную гостиную, полную людей, усиленно обмахиваясь веером. Не прошло и секунды, как перед ней вырос Педро.
      – Вы ни разу за весь вечер не танцевали со мной. – Блеск его черных глаз сводил на нет любезность тона. – Впрочем, вы имеете такой ошеломляющий успех среди мужчин, что я должен поздравить себя, застав вас одну. Здешние музыканты только начали осваивать вальсы, а вы, помнится, большая мастерица вальса. Не преподать ли им урок?
      Не дожидаясь ответа, он положил руку ей на талию и завладел ее холодной рукой. Она знала, что все женщины смотрят на них. Педро слишком сильно прижал ее к себе, почти прикасаясь губами к завиткам волос у нее на виске.
      – Пожалуйста, не так быстро! У меня и так кружится голова!
      – Тогда почему вы не падаете? Куда исчез ваш преданный капитанишка? Я видел, как вы вдвоем улизнули в сад.
      – Мы поссорились. Кстати, из-за вас. Но он действительно предан мне и вернется, когда остынет, чтобы проводить меня домой.
      – Домой? Где это? У вас свой домик?
      – Келья в монастыре. Сестры позволяют мне выходить и возвращаться. Вы разочарованы? Ожидали чего-то другого?
      – Монастырь!.. Впрочем, я припоминаю, что у вас давняя привычка сбегать из монастырей. Вы слишком долго оставляли меня с носом. Я хочу вас…
      – И выставляете это напоказ! Опомнитесь, сеньор! – сердито прошипела она.
      – Сеньор? По-моему, нам пора обращаться друг к другу запросто. Знайте, я собираюсь овладеть вами. Я устал от уловок и исчезновений. Вы не девица и вполне опытны. Довольно со мной играть!
      – Собираетесь изнасиловать меня прямо здесь, у всех на виду? – Видя, как сверкают его глаза, она прыснула, хотя это не предвещало ей ничего хорошего. – Вы забываете, Педро, что в обмен на мою… благодарность вы кое-что мне обещали. Кажется, вы именно так изволили выразиться?
      Он зловеще откинул голову, как змея перед укусом.
      – Месть за нас обоих – вот что я обещал. И ты это получишь, шлюшка!
      Она ответила на это улыбкой. Уголки ее рта дрожали от усилия, но он был вне себя и ничего не замечал.
      – Шлюхи стараются заранее заручиться платой. Вам бы следовало это знать, полковник Ортега.
      – Сегодня! – прорычал он.
      – Нет, только когда буду готова я сама, так и знайте. Мое тело принадлежит мне, и я отдаю его кому захочу и когда захочу.
      – А я вам говорю…
      Она уперлась обеими руками ему в грудь и оттолкнула:
      – Довольно! Клянусь, я сейчас упаду от усталости и головокружения. Губернатор!
      Он был вынужден отпустить ее. Она порхнула к губернатору, наблюдавшему за ними с вопросительной усмешкой.
      – Спасите, сударь! Довольно с меня танцев! Полковник только и делает, что спорит со мной. Мы с вами старые спорщики, не так ли, Педро? Он считает, что я слишком дерзка, что со всеми вожу знакомство, но ведь это не так? – Она надула губы и взяла губернатора под руку. – Добравшись сюда, дядя, наверное, навечно заточит меня в монастырь, так почему бы мне пока не повеселиться вволю? Вы согласны? И потом… – Она с улыбкой оглянулась на Педро, пытавшегося напустить на себя безразличный вид. – Вы, господа, наверняка торопитесь приступить к серьезному разговору. Впрочем, должна признаться, что умираю от любопытства. Как вы поступите с пойманными американос?
      Роковые слова были произнесены. Пусть Педро выкладывает все как на духу. Она переводила взгляд с одного на другого, расширив глаза, словно испытывала вполне невинное женское любопытство. Со стороны ее можно было принять за глупую красотку, привыкшую к бессмысленному щебетанию. Но это была только хрупкая внешняя оболочка, грозившая каждую минуту разрушиться. Ожидание становилось невыносимым. Где Фернандо? Скорее бы сбежать отсюда, чтобы остаться наедине со своими раздумьями и вопросами…
      – Дорогая! – Губернатор Элгизабаль отечески похлопал ее по руке. – Зачем вам выслушивать такие неприятные вещи? Увы, их придется подвергнуть примерному наказанию.
      – Все они подписались под собственными признаниями. Их вина не вызывает сомнений. – Педро взирал на нее со зловещим оскалом. – Конечно, вы наверняка так же мягкосердечны, как большинство женщин, но извольте понять, что здесь речь идет не только о сознательном нарушении нашей границы и воровстве. Один из них – упрямый дьявол, чье упрямство, однако, удалось сломить, – признался в гораздо худших преступлениях. Шпионаж! Знаете ли вы, с какой жадностью поглядывает в эту сторону правительство Соединенных Штатов? Но и это еще не все… – Он уперся в нее взглядом и с удовлетворением удостоверился, что она закусила губу. Тогда он понизил голос и замурлыкал, совсем как Инес, обращаясь к ней одной. – Существуют такие преступления, особенно направленные против наших женщин, которых не сможет стерпеть ни один благородный испанец. Уверен, на суде его превосходительство защитит доброе имя невиновных.
      – Послушайте… Ортега! – Видя мертвенную бледность Марисы, губернатор покровительственно обвил рукой ее талию, переводя взгляд с нее на Педро. – Что это за речи? Разве они предназначены для светской гостиной, тем более для дамских ушей? К тому же, – добавил он ворчливо, – вы еще не рассказывали мне об этих показаниях. Разве я не должен ознакомиться со всеми документами, прежде чем негодяи предстанут перед судом? Вам нехорошо, дорогая? Вы слишком усердно танцевали! Да еще жара…
      – Прошу прощения, – отчеканил Педро. – Ваше превосходительство, донья Мариса… Боюсь, мои непродуманные речи – результат длительной солдатской службы; к несчастью, я отвык от общества таких очаровательных дам, как сеньорита. Могу ли я загладить свою вину и проводить вас домой? Или в сад, подышать свежим воздухом?
      – Вы так добры! – Она заставила себя улыбнуться насупившемуся губернатору. – Но я уже вижу своего кавалера. Капитан Игера очень любезен: он проводит меня к монахиням, которые заждались меня. Прошу извинить.
      Выйдя в сад, поблагодарив за гостеприимство неприветливую жену губернатора и простившись с его болтливой худосочной родственницей, Мариса с облегчением оперлась о руку капитана Игеры. Она настояла на возвращении пешком. Несколько солдат из числа самых доверенных плелись за ними на порядочном расстоянии, исподтишка подмигивая друг другу.
      Мариса оперлась на кавалера, словно ее не держали ноги.
      – Какой ужас! От этой жары я… Почему ты так долго не возвращался? Я едва не лишилась чувств. Прохладный воздух возвращает мне силы.
      Этими разговорами она оттягивала момент, когда он приступит к рассказу о том, что ему удалось выведать, и оба это знали. Он пресек ее лепет суровыми словами:
      – Он среди них – человек, которого ты мне поручила отыскать. Все они на одно лицо – оборванные, грязные, бородатые. Но его держат отдельно от остальных с тех пор, как при переправе через реку Анжелина он отвлек стражу, чем помог бегству одного из пленных.
      – О! – То был то ли вздох, то ли всхлип.
      Он встряхнул ее, чтобы самому избавиться от невыносимого напряжения.
      – Слушай! Не знаю, зачем тебе это понадобилось, – ты вырвала у меня обещание не спрашивать. Но обязан предупредить на случай, если в твоей головке зреют какие-то планы: о побеге лучше не помышлять! Особенно это касается его. Его так прочно сковали, что он едва шевелится. Стражники рассказали мне, что полковник Ортега допрашивал его с особым пристрастием, поэтому…
      Она споткнулась; ноги не держали ее. Позабыв о бредущих за ними солдатах, он поднял на руки ее обмякшее тело и протащил несколько ярдов, оставшихся до ворот в саманной стене монастыря.

Глава 58