Молчаливо приняв предостережение деда, Брина взглянула в светло-зеленые глаза своего спасителя. В них отражалась луна, выглянувшая из густого тумана.
      – Ты спас мне жизнь, – с нежностью сказала она. – Замурованная в этом каменном склепе, я бы не выжила. Я благодарю тебя от всего сердца. – Ощущая рядом его прекрасное тело, она невольно придвинулась ближе. Повинуясь магическому зову бездонных голубых глаз, не замечая ничего вокруг, Вульф потянулся к ее полуоткрытым губам.
      – Хм! – раздался вдруг за его спиной возглас колдуна, обычно выражавший недовольство и раздражение.
      «Теперь, когда уже не нужны молодость и сила сакса, надо поскорее отделаться от него. Уже можно вполне обойтись без его помощи. К тому же не стоит забывать, что и сам я не сидел сложа руки», – думал старик.
      – Очень интересно! – пробурчал он. – Как быстро ты забыл о белом жеребце, которого я создал из тумана. Если бы не мой скакун, мы ни за что не поспели бы вовремя. Уверен, никогда в жизни ты не мчался так быстро!
      Услышав эти слова, Брина удивленно обернулась. Смысл сказанного постепенно дошел до нее, когда она увидела, как тяжело опирается Глиндор на посох, как дрожат его руки, как глубоко запали в глазницы его горящие черные глаза.
      «Как много сил пришлось потратить ему, – подумала девушка, – чтобы создать быстроногого жеребца из воздуха, наполненного клубами тумана. Вот это настоящее колдовство, правда, для его возраста оно оказалось слишком тяжелым».
      – Дедушка! – с нежностью воскликнула она. – Я боюсь, ты переволновался, ты так устал. Береги себя. Что толку в учении без учителя?
      Глиндор улыбнулся и провел своей морщинистой ладонью по густым черным кудрям, красиво обрамлявшим ее нежное лицо. Тугие косы наполовину расплелись, и кончики серебряных лент свободно свисали вниз. Сердце Брины наполнилось жалостью к старику. Выполнение предначертанной внучке задачи он считал главным делом своей жизни. Мысль об этом вызвала в ее душе чувство вины и вновь вернула к реальной жизни. Глиндор ласково погладил ее по голове:
      – Так же, как и ты, я сделал лишь то, что я должен был сделать. А сейчас, – его голос стал тверже, – нам надо уходить отсюда, здесь нам грозит опасность.
      И, не дожидаясь ответа, он зашагал в сторону холма, тяжело опираясь на свой посох. Брина двинулась за ним. Ее нервы были напряжены до предела. Вульф шел рядом, без труда поспевая за идущей впереди фигурой в черном плаще.
      Оказавшись под защитой дружественной сени деревьев, девушка облегченно вздохнула. Оставаться на открытом месте было для них сейчас очень опасно. А в лесу она снова почувствовала себя свободно и легко. Брина осторожно взглянула на Вульфа, шедшего рядом. Он уже снял свой римский шлем и сейчас нес его в руке. Волнистые пряди его золотых волос, немного примятые тяжестью шлема, колыхались в такт его шагам и иногда вспыхивали искрами, попадая в лучи лунного света, кое-где пробивавшегося сквозь густые кроны.
      Брина закусила нижнюю губу. Как задать интересующий ее вопрос, чтобы не обидеть Вульфа? Сакс был явно не в духе – Глиндор всегда действовал ему на нервы.
      – Помнишь, когда ты оставил Вортимера связанным в его спальне, ты упомянул о предательстве. Что ты имел в виду? – И тут же, не дав ему ответить, спросила: – Теперь ты знаешь, кто сбросил тогда тебя в ущелье?
      «Очень сомневаюсь, что это стало ему известно, – подумала Брина. – Тайна интриг и честолюбивых планов, задуманных Ястребом и самозваным Вульфом, жгла ей язык. Он скоро покинет нас и уйдет к этим коварным и жестоким людям, которые уже один раз пытались убить его. Следующая попытка может оказаться успешной. Я должна предупредить его об опасности».
      Вульфа, казалось, удивил проявленный девушкой интерес. Он улыбнулся и покачал головой:
      – Да нет, я не имел в виду ничего конкретного. Но Вортимер был так напуган мертвецом, восставшим из могилы, что я решил сыграть на этом. Может быть, упоминая о мертвецах, жаждущих мести, я напомнил принцу об Оуэне и его семье.
      Услышав о погибших друзьях, Брина нахмурила свои тонкие густые брови и по привычке прикусила нижнюю губу. Воспоминания о них омрачили ей радость освобождения.
      Вульф заметил, как опечалилась девушка, но решил, что она никак не может забыть ту сцену в спальне принца, и поспешил обрадовать ее хорошими вестями:
      – Твой дед осмотрел Фрича и обработал его раны. Сейчас волк в пещере вместе с близнецами. К утру он будет в порядке.
      Но это известие не обрадовало Брину. Она шла, задумчиво глядя себе под ноги, бесшумно и уверенно ступая по едва заметной лесной тропинке. Девушка старалась мысленно подобрать нужные слова, чтобы поведать Вульфу о предательстве его сводного брата, о той опасности, которую представляли для сакса люди, пировавшие в каменных стенах башни. Мыслями своими Брина была далеко, и Вульф, заметя это, гадал, какова была причина ее озабоченности. «Неужели она все еще так напугана? Что так гнетет прекрасную колдунью?» – думал он. Пристально оглядев девушку впервые с того момента, как он появился в покоях принца, Вульф был изумлен. Раньше он видел Брину в простом одеянии из грубой домотканой материи. Но теперь, одетая в изысканное платье из дорогого бархата василькового цвета, она была обворожительно красива.
      – В этой короне ты прекрасна, как настоящая принцесса крови, – ласково произнес Вульф, и, не обращая внимания на недовольные взгляды Глиндора, бросаемые им через плечо, дотронулся пальцами до убора из драгоценного металла и нежно провел рукой по блестящим черным волосам, обрамлявшим корону.
      Польщенная таким комплиментом, Брина залилась румянцем. Но тут же отбросила смущение и серьезно ответила:
      – Это всего лишь видимость. А вот ты в твоих сияющих доспехах выглядишь тем, кто ты есть на самом деле – принцем королевской крови…
      Вульф остановился как вкопанный. Он резко повернулся и взглянул в ее глаза, полные тревоги. Почему она заговорила именно сейчас о том, что он хранил в тайне с тех пор, как мальчишкой покинул королевство Дейра?
      – Да, по рождению я принц. Но мне выпала иная доля. И не будем об этом. – Его голос был холоден и резок.
      От этих слов дрожь пробежала по коже Брины. Холодная сталь, звучавшая в голосе Вульфа, была так неожиданна для нее. Но девушка уже не могла сменить эту неприятную тему после того, что уже было сказано. Ей еще слишком много надо было сказать ему.
      – Так почему ты отдал другому то, что принадлежит тебе по праву рождения? – Теперь девушка решила говорить напрямик. «Пусть теперь не чувство собственности, а тревога за собственную жизнь откроет ему глаза», – думала она.
      Недоумевая, почему Брина так настойчиво подводит разговор к теме, считавшейся для Вульфа закрытой, проявляя такой интерес к насилию и интригам, сакс скрипнул зубами от ярости и тихо произнес:
      – Мой отец был властным, жестоким человеком, не знавшим жалости. Ему доставляло удовольствие причинять страдания мне и всем окружающим. – Он умолк, сдерживая гнев. Сжимая шлем одной рукой, он стремительно провел другой по своим золотым волосам. – Мой отец совершил много преступлений, в том числе против короля Осви. В конце концов отец был убит в схватке с королевскими воинами. Конец его был так же бесславен, как порочна его жизнь. Смерть отца освободила меня, и я до конца жизни благодарен королю, который не только не уничтожил меня тогда, но взял ко двору и вырастил со своим сыном Эсгфертом, который теперь занял престол покойного Осви.
      Брина улыбнулась. Его рассказ точь-в-точь повторял то, что она слышала этой ночью в башне.
      – И теперь ты – илдормен, – насмешливо произнесла она, а про себя подумала: «А ведь он не солгал тогда, когда просил у деда моей руки».
      – Когда Осви умер, Эсгферт дал мне этот титул за годы верной службы при его отце, а также поместье Трокенхольт, что недалеко от границ ваших земель.
      Взглянув в его холодные зеленые глаза, Брина вдруг вспомнила другой взгляд, так похожий на этот. Но глаза того человека были бледно-серого цвета, словно лед весной.
      – На этом пиру у Вортимера я видела двоих незнакомцев, одного называли Ястребом, а вот другого мне представили как Вульфэйна, илдормена Трокенхольта, – и она испытующе взглянула на сакса, холодного, словно благородный металл его голоса. Но пульсирующая на его шее вена выдавала состояние Вульфа.
      Сохраняя бесстрастное выражение лица, он пытался преодолеть шок, сразивший его, словно удар в живот. После минутного молчания он спросил:
      – Что еще ты слышала? Что за дела у этого самозванца с Ястребом и твоим принцем? – Его голос задрожал, когда догадка о цели этого странного союза вспыхнула в его мозгу. Вульф замер, ожидая подтверждения своим предположениям.
      Брина тут же поняла, что он догадался обо всем. Она опустила свои густые ресницы, не желая видеть на его прекрасном лице выражение мучительной горечи и гнева. Но в сердце ее было слишком велико чувство сострадания чужой боли. Не смея взглянуть в глаза саксу, она начала свой рассказ о зависти, что через много лет переросла в предательство и жажду убийства.
      – Этот человек выглядел, словно твоя тень: ниже тебя ростом, волосы скорее светлые, чем золотые, глаза скорее серые, чем зеленые. – Взглянув на мгновение в его изумрудные глаза, девушка заметила, как они вдруг вспыхнули устрашающим огнем. Вульф понял, о ком шла речь. Чувствуя, как горька для него эта правда, Брина все же решила договорить до конца.
      – Он назвался твоим именем, но сказал, что вы с ним сыновья одного отца – покойного короля Дейра, и что он, как старший сын, является законным наследником.
      – Эдвин, – теперь Вульф был уверен в том, о чем подозревал с самого начала, с того момента, как очутился в пещере. «Как глупо было отказываться верить в предательство собственного брата, как глупо было подозревать в таких злодейских замыслах колдуна и тем более его внучку! Как глуп я был тогда, как глух и слеп!» Он скрыл свое лицо в тени огромного дуба, не желая, чтобы Брина увидела его выражение в эту минуту. Он прижался к мощному стволу и провел ладонями по шершавой коре. Никакими словами нельзя было передать, какую горечь испытывал он, узнав о предательстве того, кого он так любил!
      Девушка и сама страдала, видя его душевные муки, но заставляла себя говорить дальше. Вульф должен узнать до конца весь их коварный замысел, если хочет найти путь к спасению.
      – Они надеются, что самозванцу Вульфэйну удастся поднять смуту в королевстве Дейра и поднять армию против Нортумбрии под знаменами борьбы за независимость. Доказательством законности его притязаний на престол твой брат считает меч королей Дейра с изумрудной рукоятью.
      Горькая улыбка тронула губы Вульфа. Он всегда знал об обиде Эдвина на своего сводного брата, ведь Вульфу всегда доставалось то, что Эдвин считал своим по праву, и никогда не упускал случая подчеркнуть свое старшинство. В детские годы Эдвин всегда выходил победителем в драках, пока Вульф не превзошел его силой, ловкостью и воинским мастерством.
      Зная о зависти и неприязни Эдвина, Вульф никогда вслух не называл его братом, но считал своим долгом честно делиться с Эдвином и деньгами и драгоценностями, которые получал на королевской службе. Более того, Вульф добился, чтобы брата допустили ко двору и обращались с ним так же, как с этлингом. Он всегда доверял Эдвину и часто советовался с ним. Но никогда, никогда Вульф не мог представить, что он способен на такое низкое предательство.
      Глубокие морщины собрались вдруг на лбу Вульфа, когда он вспомнил свое последнее путешествие с братом в Трокенхольт. Эдвин ехал верхом следом за ним, и Вульф так беспечно подставлял ему свою спину. Не замечая таких очевидных вещей, он принимал недобрую сардоническую улыбку Эдвина за выражение признательности и придворного подобострастия… Он не замечал, что его кровный брат был ядовитым гадом, который затаился, выжидая удобный момент, чтоб вонзить в него когти, полные смертельного яда. Нет, не может быть! Ведь иногда они бывали и духовно близки, но эти минуты были так редки. Но что толку сожалеть о происшедшем! И Вульф постарался вернуться мыслями к реальности и к девушке, стоявшей неподалеку с выражением сочувствия на прекрасном лице.
      «Надо опираться на факты, а не на чувства, – решил он. – Меня и Эдвина не видели в королевстве Дейра с тех пор, как мы детьми покинули те края. Те, кто помнил старого короля и двух его сыновей, давно умерли. Народ примет Эдвина как этлинга, это несомненно, но даже Брине Вульф не осмеливался рассказать об еще одном, главном символе королевской власти, которым не обладал Эдвин, потому что не знал о нем». Вульф спросил:
      – Но для чего затевается вся эта междоусобица? Чего ради?
      – Когда армия Дейра будет на стороне твоего сводного брата, – отвечала Брина, – он и принц Вортимер объединятся с Ястребом и пойдут войной на Нортумбрию.
      Изумрудные глаза, казалось, загорелись зловещим зеленым пламенем в лесном сумраке. Брина подошла ближе.
      – За их союзничество Ястреб пообещал твоему брату независимость Дейра, а Вортимеру – не совершать набегов на Талакарн, а также значительную долю награбленной в войне добычи, – она умолкла.
      Вульф смотрел на приближающуюся колдунью. Даже в ночной темноте ее кожа будто светилась, словно испуская лунный свет. Покоем и утешением веяло от ее тела, и Вульф раскрыл ей объятия.
      Прижавшись щекой к густым волнистым волосам девушки, он ощутил, как целительный бальзам пролился на его душевные раны от нежных прикосновений ее тонких пальцев.
      – Брина, сжалься над своим старым дедом! – ворчливый голос Глиндора, словно ледяной поток вмиг разрушил их маленькую идиллию. – Тебя же только что спасли от злодеев похитителей. Боюсь, у меня не хватит здоровья спасать тебя еще раз. – Старик рассердился, увидев, что внучка вновь позабыла о своем предназначении.
      В приливе чрезмерной благодарности она слишком расслабилась и снова может поддаться чарам этого смазливого саксонского мальчишки. Вот и сейчас, лишь только стоит отвернуться, как она уже начинает любезничать с ним, подумал Глиндор.
      Старик стоял около дуба, его борода и волосы серебрились в отсветах луны. С выражением крайнего неодобрения смотрел он на молодых людей, уединившихся в тени огромного дерева.
      – Дедушка! – Брина бросилась к нему. – Я просто рассказала Вульфу о коварном плане, который затевают те люди в башне. – И, не давая старику времени спросить, почему она поведала об этом сначала чужаку, с жаром принялась рассказывать: – Представляешь, самозванец, выдающий себя за Вульфа, собирается вернуться в Дейра, королевство своего отца, и поднять там мятеж. Заручившись поддержкой армии Дейра, он хочет объединиться с Вортимером и с саксами. И все это затеял Ястреб ради обладания короной Нортумбрии.
      Окончив свой пылкий рассказ, Брина взглянула на деда и поняла, что тот, естественно, не поверил, будто ради этих сведений им стоило уединяться под густой кроной.
      Но суть сказанного вновь вернула мысли Глиндора к событиям этой ночи, когда ради выполнения замысла всей его жизни старику пришлось прибегнуть к помощи человека, от которого он хотел бы поскорее избавиться.
      Стараясь не показать своего интереса к планам Вортимера и его войска, Глиндор пожал плечами, словно не заметив удрученного вида Вульфа.
      «Если я правильно понял девочку, – размышлял старик, – этому саксу также опасно находиться на землях Талакарна, как и отправляться в свои новые владения. Можно сказать, ему очень повезло, что все это время он провел в лесной глуши вдали от людей».
      – Сдается мне, – произнес наконец Глиндор, – никто из нас не откажется от поездки в Трокенхольт. А особенно ты, сакс.
      Брина задумалась над странной репликой деда. Конечно, Вульфу небезопасно было отправляться туда, где другого человека уже приняли как законного наследника. Но какое отношение имеют они к этому? И, зная, что дед на ветер слов не бросает, она лишь вопросительно взглянула на него. Глиндор усмехнулся.
      – Нам лучше держаться подальше от принца Вортимера, когда он в гневе. Лучше всего, я думаю, будет пересечь границу Нортумбрии, попав таким образом на земли, принадлежащие Вульфэйну. – Он бросил язвительный взгляд на сакса. – Если, конечно, хозяин земель нам позволит. Мы ждем милостивого разрешения. К тому же твои враги уже показали, на что они способны.
      Призыв к активным действиям вывел Вульфа из состояния мрачной задумчивости. Сначала он не уловил замысла старика, но теперь понял, что это было для них, пожалуй, единственным выходом. Сбросив оковы нервного напряжения, он рассмеялся, и последние тени отчаяния сбежали с его лица, оставив в глазах лишь выражение затаенной боли.
      Глиндор лишь хмыкнул, услышав смех сакса. Этот его любимый трюк со сменой настроений явно пришелся по вкусу чужаку, и он, видимо, решил пользоваться им почаще.
      Старик оперся на свой посох и произнес:
      – Итак, как я понимаю, нас примут в поместье. А теперь нам и безземельному илдормену надо наведаться в нашу пещеру у холма. До наступления рассвета мы займемся необходимыми сборами и обсудим подробно наши планы.
      Вульф был с этим согласен. Решение старика было вполне разумным. Им нужно спасаться бегством. Вся магия Глиндора не в состоянии будет уберечь девушку и двух детей от толпы воинов Вортимера. К тому же силы старика были явно на исходе. Вульф выразил свое одобрение и последовал за Глиндором.
      Старик решительно продвигался среди деревьев, возглавляя их маленькую процессию. Вульф шел следом, размышляя.
      «Пусть старик чувствует себя главным. Все это до поры. До того момента, когда я начну действовать. У меня есть цель, и ничто не сможет остановить меня. Я выполню то, что мне предназначено судьбой». И тут он спохватился, поняв, что повторяет слова Брины, рассуждавшей о своем высоком предназначении. Он вспомнил, как тяжело было девушке говорить о невозможности их дальнейших отношений, как мучительно было преодолевать ей свои чувства ради идей друидов. И эта душевная боль становилась сильнее с каждым днем.
      Брина шла за мужчинами, глядя на высокую худощавую фигуру деда и широкую спину Вульфа в поблескивающих доспехах.
      Мысль о том, что сакс не покинет их на рассвете, а отправится вместе с ними в далекий путь, наполняла радостью ее сердце.
      «Вместе с ним, – думала девушка, – я смогу преодолеть все опасности и нужду, подстерегающие нас в пути, лишь бы он был рядом».

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ