В отсветах свечей лезвие горело так же, как свирепый взгляд Эдвина.
Ястреб с удивлением заметил, как зажглись холодным зеленым огнем бледные глаза лжеилдормена.
«А я уж думал, что вся сила характера досталась младшему. Но и этот, оказывается, на что-то способен», – подумал он, спокойно глядя в глаза Эдвина. Через минуту изумрудные искры погасли, и старший брат отвел свой пепельно-серый взгляд.
Ястреб удовлетворенно хмыкнул. Усмирить благородного этлинга оказалось совсем не сложно.
– Вульфэйн был еще лишь тэном, когда его отец, виновный во многих преступлениях против Нортумбрии, был убит по приказу самого нортумбрийского короля, – произнес Ястреб, с тайным удовольствием вороша кровавое прошлое.
При упоминании имени Вульфэйна, Брина тут же превратилась в слух. И хоть эти люди были большими лжецами, от них можно было услышать слова правды о ее золотоволосом саксе. Глядя невидящими глазами на стол с едой, внушавшей ей отвращение, Брина с трепетом ожидала дальнейшего рассказа Ястреба. Но тот молчал. Пауза затянулась. Девушка взглянула в его широкое обветренное лицо. Ястреб пристально разглядывал прелестную колдунью – вот почему он прервал свой рассказ.
Она сжала кулаки и призвала на помощь все свое самообладание. Васильковое платье стягивало ей грудь, теснило дыхание. Преодолевая желание прикрыть рукой слишком глубокий вырез, куда был устремлен взгляд Ястреба, Брина прищурила глаза и продолжала смотреть на него.
Ястреб медленно перевел свой взгляд с пышной высокой груди на ее толстые тяжелые косы, перевитые лентами, оттенявшими их глубокий черный цвет. Глаза девушки были холодны и глубоки, как озера, подернутые мглистым туманом. Продолжая любоваться ею, Ястреб сказал:
– Король Осви был редкостным дураком! Проявив свое христианское мягкосердие, он допустил ко двору наследника человека, свершившего страшные преступления против его короны, да к тому же вырастил этого мальчишку вместе с собственным сыном. А теперь за отцовскую глупость придется поплатиться сыну.
Брина облегченно вздохнула, когда Ястреб перестал рассматривать ее, словно лошадь на рынке. И хотя внешне ей удалось сохранить спокойствие, внутри она вся трепетала, вспоминая тяжелый взгляд этого зловещего человека. Но что же будет дальше?
Вортимер решил вмешаться в разговор, ему явно не нравилось, что на его пленницу может положить глаз кто-то еще. Его дребезжащий голос прервал плавную спокойную речь Ястреба.
– Вульфэйн вернется в свои родные края, где его, кстати, не видели с детских лет, и поднимет там смуту против Нортумбрии, которая силой присоединила к себе королевство Дейра. Воинам Дейра Вульф пообещает возвратить былую славу и могущество их королевства и провозгласит себя законным наследником трона. И если все это у него получится, у нас всегда под рукой будет храброе войско Дейра с дружественным королем во главе.
Ястреб с саркастической полуулыбкой наблюдал за искаженным гримасой тщеславия лицом принца.
«Вортимер… – мысленно произнес Ястреб, – каким благородным и пышным именем наградили такое тщедушное создание! Как жалок он рядом с этой неприступной прекрасной девой! Пожалуй, надо подождать, пока этот самодовольный болван укротит ее гордыню, а когда ему наскучит эта игрушка, Ястреб унесет ее в свое гнездо, покорную и беззащитную.
Я – не Вортимер, идущий на поводу своих плотских желаний, мне важен конечный результат. К тому же этот глупец, похоже, слишком подробно пересказывает здесь мой план. Политика – слишком сложная вещь для этого ублюдка».
«Беспорядки и смута в королевстве Дейра, их борьба за независимость придутся мне очень кстати, когда я пойду войной на Эсгферта, сына старого Осви. Ведь корона Нортумбрии мне больше к лицу, чем ему». – Вортимер кипел от гнева. Неужели ему, принцу Кимри, которому должны повиноваться даже друиды, даже этот выживший из ума Глиндор, достанется в этом блестящем плане второстепенная роль?
Ястреб, будто прочтя его мысли, с улыбкой произнес:
– Кимри, я надеюсь, будут на нашей стороне, и за это я гарантирую неприкосновенность границ Талакарна, а вдобавок – неплохую долю от добычи в походе против Нортумбрии. – Бросив кость алчному принцу, Ястреб вновь повел беседу: – С моими воинами, да еще при поддержке армий Талакарна и Дейра, я стану победителем. Корона Нортумбрии будет моей. Ну а потом, уже по праву сильнейшего, я поставлю на колени Мерсию и все остальные захудалые королевства. Я стану королем королей, я стану Бретвальдом! Вот этот титул меня устроит…
По толстой спине Вортимера пробежал холодок: дьявольские огни увидел он в глазах Ястреба, холодную сталь он услышал в его голосе.
Сам же принц никогда не додумывался до того, как приумножить свои владения иными способами, чем чаще грабить своих же кимри. В перерывах между охотой и пьянками в его голову никогда не приходили такие грандиозные мысли.
«Стать властелином всей Англии – это не шутка! Похоже, ради этого он готов загрызть собственную мать!» – подумал Вортимер, и его пыльцы, дрожа, обхватили ручку серебряной кружки. Вдруг, вспомнив о чем-то, принц просиял и сказал:
– Все эти разговоры о королях и коронах напомнили мне об одной безделушке для моей будущей жены. – Он повернулся к большой кожаной сумке, висевшей на спинке его стула, и принялся копаться в ней. Наконец он выудил сверкающую диадему, свитую из золотых и серебряных стебельков плюща с множеством искрящихся листиков. Он надел этот убор на голову Брине и плюхнулся в свое кресло, чтобы полюбоваться результатом. Благородный металл сиял в обрамлении густых черных кудрей, не уступавших ему своим блеском. Довольный собой, Вортимер повернулся к Ястребу, чтобы тот оценил его красотку.
Сознавая всю плачевность своего положения, Брина не смогла сдержать улыбку, увидев как эти два совершенно разных мужчины становятся соперниками из-за нее. Но слова Вортимера о женитьбе словно ледяная вода горного потока оглушили ее. Она знала, что принц давно, еще когда был жив ее отец, добивался ее, что само по себе внушало ей отвращение. Но быть связанной браком с этим человеком – это слишком омерзительно, чтобы быть правдой. Но когда обряд будет совершен, никто уже не сможет освободить ее, даже дед.
– А теперь, – Вортимер поднялся, потирая руки, – пришло время после дневной охоты вкусить прелесть ночных наслаждений.
Тут всегда медлительный принц так стремительно бросился к девушке и схватил ее за запястье железной хваткой, что Брина даже вскрикнула от неожиданности.
Ее глаза загорелись от негодования, краска густо залила лицо. Последние силы покидали ее, самообладание пало под напором гнева. Брина подумала, что теперь уже ей не на что и не на кого надеяться, кроме как на себя.
Воины, сидевшие за столом, принялись с грубым хохотом обсуждать ее женские достоинства. Вортимер гнусно захихикал, услышав намек на то, что в его возрасте не стоит переоценивать свои силы и в любой момент каждый из них будет готов помочь ему, чтобы колдунья получила наибольшее удовольствие.
Щеки Брины пылали. Десятки похотливых глаз ощупывали ее тело, сальные словечки и грубый хохот оглушили ее. Вортимер рванул ее к себе и потащил вверх по ступенькам. Ему бесконечно льстила мысль о том, что глаза всех мужчин сейчас с завистью устремлены на его пленницу. У дверей он остановился.
– Я собираюсь провести эту ночь, вкушая наслаждения сладкой плоти, – громко чтобы было слышно внизу, в зале, сказал Вортимер стражнику, стоявшему у дверей, – так что если меня побеспокоят до рассвета, этот рассвет будет для тебя последним…
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
– Что за чертовщина! – Сердце стражника бешено заколотилось. После ясного теплого дня этот густой туман был сам по себе необычен. Да еще начало мерещиться всякое. Не зря говорили старики, что не надо было разрушать тот римский храм. Душам мертвецов не понравится, что из этих древних камней принц соорудил себе башню. Красивые фрески с фигурами воинов с короткими мечами и круглыми щитами превратились в пыль, когда люди Вортимера разнесли по камням величественное строение храма.
– Неужели эти римские мертвецы пришли отомстить? Чего хочет этот призрак? Крови? – Стражник выронил круглую кожаную флягу и бросился к тяжелым дубовым дверям, окованным железом.
Вульф спрыгнул с молочно-белого жеребца и направился к коренастой фигуре, стоявшей у дверей башни. Стражник трясся всем телом, ноги его подгибались.
Сакс бросил взгляд через плечо и поразился, каким постаревшим и беспомощным выглядел Глиндор. Он сидел верхом со своим длинным посохом под мышкой. Его узловатые желтые пальцы крепко сжимали гриву коня. Бледно-зеленые глаза сузились. Теперь за дело возьмется он, Вульф, а старик пусть посидит тут и подождет.
«Что ж, – подумал сакс, – это даже к лучшему, что этот идиот принял меня за привидение». Подойдя к стражнику, он рванул на себя дверное кольцо:
– Дай мне пройти! – Изобразив на лице крайнюю свирепость, Вульф смотрел, как отвисла от ужаса челюсть суеверного воина. Тот, казалось, онемел от страха. Не желая терять драгоценного времени, которое может быть роковым для Брины, он произнес: – Мне нужно увидеть Ястреба, и немедленно!
Изумление и растерянность промелькнули во взгляде стражника.
«Так этот мертвец пришел к моему господину, а не ко мне! Он даже знает его имя!» С облегчением вздохнув, стражник прошептал прерывающимся голосом:
– Но я не могу пустить тебя. Принц Вортимер запретил пускать кого-либо до рассвета, потому что хочет остаться наедине с красоткой, которую привезли сегодня с охоты. Если я ослушаюсь, он убьет меня…
Слова стражника взбесили Вульфа, тугие желваки задвигались на его скулах. В эту минуту он был готов сокрушить каменные стены, отделявшие от него Брину. И только обещание не прибегать к излишнему насилию удержали его. Он обещал Глиндору не проливать крови, тоже ради Брины. Поэтому он лишь крепче сжал рукоять короткого римского меча.
– Мне нет дела до твоего принца. Мне нужен сакс, тот, которого называют Ястребом…
Стражник хотел было возразить, но получив тяжелый удар по голове, крякнув, осел на землю. Помотав головой, он начал подниматься и схватил за ногу Вульфа, стоявшего над ним. Тот упал и запутался в своем громоздком снаряжении. И неизвестно, чем бы закончился их молчаливый поединок, если бы вдруг, словно черный вихрь, на стражника не налетел Глиндор. Крючковатые пальцы старика сомкнулись на горле, и через несколько мгновений воин перестал двигаться. Тогда, словно совсем обессилев, колдун отпустил бесчувственное тело и, подобрав свой посох, кряхтя и вздыхая, оперся на него. Золотистые брови сакса поползли вверх в изумлении. Вот что означала эта клятва не проливать крови! Последние силы оставляли старика, но черные глаза горели неукротимой жизненной силой.
– Он не умер, не волнуйся. К утру он придет в себя. – Белые пряди волос сплетались с клубами тумана, на морщинистом лице играла улыбка.
Вульф ответил быстрой улыбкой и сказал:
– С нашей стороны было бы глупо оставлять его здесь. Его могут обнаружить в любую минуту. Давай-ка отнесем его куда-нибудь отдохнуть до рассвета.
Вульф быстро огляделся вокруг в поисках подходящего убежища. Сквозь молочно-белую пелену он разглядел неподалеку грубо сколоченный сарайчик, где, видимо, стража ночевала или пряталась от дождя. Из предосторожности не снимая свой высокий шлем, Вульф взвалил на плечо бесчувственное тело и быстро зашагал к сараю.
Тяжело ступая и кряхтя, Глиндор последовал за ним. Прищурившись, старик рассматривал широкую спину сакса, облаченную в доспехи и размышлял: «С того момента, как этот мальчишка узнал о похищении моей девочки, он взбешен, он кипит, и ярость его, похоже, не остановится ни перед чем. Конечно, и я сам порядком поволновался, но сакс теперь, когда невинность Брины под угрозой, просто готов разбить эту каменную башню голыми руками. Хотя надо отдать ему должное, сейчас он ведет себя очень осмотрительно. Он способен собрать волю в кулак и преодолеть свои чувства. А этой способностью сейчас обладают немногие. И именно поэтому я хотел бы, чтобы наши пути разошлись навсегда.
И не важно, какие чувства испытывает этот этлинг к Брине, не важно, что он рискует своей жизнью ради свободы и безопасности девушки. Важно лишь высокое предназначение этой девушки, и я не могу позволить прервать связь времен, связь поколений жрецов, передающих друг другу сокровенные таинства неписаных знаний. Не важно, каким образом, но я должен помешать саксу завладеть Бриной, иначе она будет навсегда потеряна для друидов, и связь поколений будет прервана». Дав себе молчаливую клятву не допустить этого, Глиндор ускорил шаги и поспешил за саксом. Магический кристалл на вершине его посоха поблескивал и искрился.
– Не прикасайся ко мне! – Брина вскочила и отпрянула от потных рук принца, пытавшихся схватить ее за вырез платья и массивную серебряную цепь, опоясывающую ее бедра. Толстые белые пальцы Вортимера неотступно следовали за ней, эти пальцы напоминали ей белых червей, копошащихся в гнилых листьях. Но это сравнение, пожалуй, было бы оскорбительным для безобидных животных, просто выполняющих свое природное назначение. Вортимер бросился к ней так быстро, как позволяли его отяжелевшие от эля ноги. Он не на шутку рассвирепел, это даже немного отрезвило его. Теперь принц проклинал себя за невоздержанность в потреблении своего любимого напитка. Он злобно посмотрел на непокорную девчонку, она должна повиноваться своему господину, который распоряжается ею и всеми своими людьми по праву монарха.
– Я твой принц, и ты принадлежишь мне! Ты должна исполнять все, что я пожелаю! «Неплохо сказано, ведь принц я или не принц, в конце концов! – подумал Вортимер. – Все-таки я еще достаточно трезв».
– Если ты сейчас откажешь мне – пожалеешь. Я все равно возьму тебя, хотя бы силой, но о короне тогда можешь забыть!
«Ну же, не бойся его, успокойся, соберись!» – мысленно приказала себе Брина, но без толку. Спокойствие духа и контроль над своими чувствами окончательно покинули ее. Она пятилась назад от наступавшего на нее Вортимера, пока не оказалась прижатой к стене. Похотливые огоньки загорелись в глазах принца, затуманенных спиртным. Брина сложила руки на груди и решительно воскликнула:
– Я не хочу быть твоей королевой! Я скорее умру, чем стану твоей!
– Увы, моя голубка, – отвечал принц, усмехаясь, – здесь нет никакого оружия, которое бы ты смогла пустить в ход против меня или себя.
Видишь, я безоружен, – он развел руки в стороны, желая показать, что ни меч, ни усыпанный драгоценными камнями кинжал не висят на его обширной талии. Там колыхались лишь пустые ножны.
Брина быстро оглядела мрачную комнату, освещенную факелами на стенах. В ней не было ничего, кроме двух кривоногих табуретов и огромной кровати под бархатным балдахином.
«Куда же он мог спрятать мою сумку с магическим кристаллом?» – едва успела подумать Брина, как Вортимер вдруг схватил ее за руку и с силой швырнул на кровать. Она упала навзничь. На лице принца заиграла хищная улыбка.
– Ты моя, прекрасная колдунья, теперь ты моя, – он произнес это тщеславно, словно петух, уверенный, что именно его песня заставляет солнце взойти.
Брина отчаянно отбивалась, задыхаясь под тяжестью жирного тела. К сожалению, принц оказался не таким пьяным и слабосильным, как казался с виду. Крепко захватив ее запястья, он жадно ощупывал ее извивающееся тело, распуская тугую шнуровку платья. Это было так отвратительно, Брина не переставала вырываться, пытаясь выскользнуть из-под потной туши:
– Брыкайся, моя дорогая, вырывайся сильнее. Такая дикая кошечка еще больше возбуждает меня! – прорычал принц.
Прижатая к кровати его весом, Брина зажмурила глаза и отвернулась от жадного мокрого рта, испускавшего смрад винных паров. Губы принца приникли к ее шее и груди, открывшейся в глубоком расшнурованном вырезе платья. Грубые ласки, толчки, укусы больно ранили ее мягкую плоть. Брина теряла сознание, полузадушенная его толстыми пальцами. Безвольное тело поникло, и с хищной улыбкой Вортимер ощутил себя готовым овладеть ею. Но прежде чем он успел с хрипом наброситься на нее, чей-то голос холодно произнес:
– Отпусти девушку или сейчас же умрешь! – Весь холод северного моря обрушился на похотливого принца в ледяной ярости этого голоса. Вортимер обернулся. В ногах кровати стоял человек с блестящим коротким мечом.
– Ты умрешь. Еще минута – и я разрублю тебя на куски.
Услышав эти слова, Вортимер скатился с кровати и неуклюже плюхнулся на пол перед незнакомцем. Брина застыла в изумлении, ее глаза широко раскрылись, словно бездонные лесные озера. Тяжело дыша, она встала и, потрясенная, молча смотрела на могучую фигуру. Вены на мощной шее незнакомца вздулись, доспехи на широкой груди блистали в колеблющемся свете факелов. Но, увидев пряди золотых волос, выбивавшихся из-под шлема, закрывавшего почти все лицо, Брина все поняла и, просияв улыбкой, бросилась к грозному воину.
– Ты был прав, принц, чары Глиндора не могли проникнуть сквозь эти каменные стены. Но это сделал я, смертный. Глиндор послал меня. – Глядя на сидевшего, словно жаба, принца, который моргал своими испуганными глазками, Вульф едва сдерживался, чтобы не вонзить клинок в это жирное тело. Но благоразумие сдерживало это кровожадное желание. Не стоит устраивать здесь лишний шум, да и вид кровопролития будет невыносим для девушки, не терпевшей любого рода насилия. Убить ненавистного принца сейчас означало оказаться жестоким убийцей в глазах девушки и навсегда отдалиться от нее. Эта мысль придала спокойствие бушевавшему духу Вульфа.
В ужасе Вортимер попятился прочь от воинственного призрака и пролепетал дрожащим голосом:
– Я крикну моих людей, и они придут сразиться с тобой!
– Со мной? С мертвецом? Что же они могут мне сделать? – Губы Вульфа изогнулись в улыбке. – Чего бояться мертвецу?
«Этот принц слишком труслив, – подумал Вульф, – чтобы попробовать пустить мне кровь, чтобы проверить мечом мою призрачность. Да и оружия у него, похоже, сейчас нет». Эта мысль позабавила молодого сакса. С усмешкой он прибавил:
– Ты же сам под страхом смерти запретил кому-либо беспокоить тебя до рассвета…
Глаза Вортимера раскрылись еще шире.
Откуда он знает это? Похоже, он вправду призрак, который подслушивает разговоры, будучи невидимым и бесшумным.
– А если даже ты закричишь, – продолжал призрачный воин, – твои друзья сочтут, что ты просто не можешь справиться с женщиной и посмеются над тобой, как над никудышным любовником.
Вортимер уселся на кровати. Лицо его было мертвенно-бледным, кулаки крепко сжаты. Безусловно, этот мертвец был прав. Никакие крики не смогут сейчас поднять на ноги его перепившихся воинов. Подавленный и униженный, принц сжался в комок.
Брина благодарно взглянула на своего неожиданного спасителя. Вульф в этих сияющих доспехах и впрямь выглядел призраком легионера, пришедшим из глубокого прошлого.
Если Вульф оставит Вортимера в живых, принц может заподозрить что-то неладное. Римские воины так не поступали, подумала девушка и вновь стала рассматривать сакса. Он был так прекрасен в этом снаряжении – само совершенство мужской красоты и силы, способное внушить страх любому врагу и восхищение любой женщине.
«Так вот что означало мое видение! Это мой золотой волк, мой спаситель!» В золотом сиянии доспехов он стоял перед ней во всем своем великолепии. И вдруг девушка вспомнила о другом волке, своем верном питомце. Что с ним случилось, когда он так самоотверженно бросился на ее защиту? Жив ли он? Фричу не удалось спасти ее, и вот золотой волк пришел на помощь. И он спасет ее, безусловно спасет!
Кончиком короткого меча Вульф рассек узел толстого витого шнура, которым был подвязан полог балдахина. Шнур упал на пол под распустившимся бархатным полотнищем.
– Брина, – скомандовал Вульф, не отрывая взгляда от испуганно сжавшейся фигуры, – возьми шнур, свяжи хорошенько этого жалкого принца.
Девушка тут же бросилась выполнять приказание с явным удовольствием. Вульф рассек шнур на две части, и девушка ловко и крепко скрутила руки принца за его спиной, а затем связала лодыжки. Вортимер был так испуган, что не оказывал никакого сопротивления. Брина двигалась плавно и бесшумно. Узлы будут крепкими, в этом можно было не сомневаться. Через несколько минут дело было сделано. Принц лежал посреди широкой кровати связанный по рукам и ногам с лицом, перекошенным от страха.
От бархатного полога Вульф оторвал длинную полосу ткани. Брина угадала его замысел и улыбнулась. Ее сакс был вовсе не так глуп. Вряд ли страх сможет заставить принца хранить молчание до утра.
Ну вот, теперь она была свободна от мерзких объятий принца. Теперь она и ее спаситель были наедине со множеством врагов в каменных стенах башни.
Брина взяла длинную полоску ткани и сделала скользкие петли по ее середине и на концах. Глаза Вортимера раскрылись еще шире, когда она затянула одну петлю на его шее, а две другие надела на его запястья. Теперь любое движение рук стягивало петлю на его горле.
«Неужели они теперь задушат меня, – подумал принц в ужасе, – когда я связан и не могу позвать на помощь!»
– Куда ты дел мою одежду? – спросила Брина, с ненавистью глядя на него. Вортимер почувствовал, будто глаза колдуньи прожигают в нем дыры.
– Все в моем тайнике под кроватью, – прошептал он.
Брина широко улыбнулась и моментально заткнула рот принца скомканным куском бархата. Сейчас ей во что бы то ни стало нужно было вернуть магический кристалл. Вместе с ним к ней вернется и самообладание и связь с тайными силами.
Она опустилась на колени и, откинув свисавшее покрывало, стала шарить по полу. Вскоре она нащупала ладонью железное кольцо, потянула за него – и открылась дверца тайника. Она засунула внутрь руку и в глубине нащупала скомканную одежду. Вытащив узел, она узнала свой плащ и платье. Девушка развернула плащ и обнаружила внутри маленький кожаный мешочек, который она обычно носила на поясе. Золотые монеты и украшения ее мало интересовали. Она прикрыла крышку и, поднявшись, подошла к Вульфу.
– Силою чар Глиндора я восстал из мертвых. Я и мой легион теперь уже не лежим в земле, которую мы завоевали для великой Римской империи. Мы вновь готовы к бою, наше оружие в любой миг может быть обращено против тебя и твоих людей. – Вульф понизил голос. – Будь готов к битве, принц.
Клинок блеснул, описав стремительную дугу, и последний шнур полога был перерублен в мгновение ока. Полог упал, и связанный принц оказался в бархатном плену.
Вульф повернулся к Брине. Она стояла и искала что-то в кожаном мешочке, который она снова привязала к поясу. Он положил руку на плечо девушке.
– Эй! – девушка сбросила руку с плеча и отстранилась, едва не выронив из-под мышки сверток с платьем.
Вульф раздраженно взглянул на нее. Это было вовсе не то, чего он ожидал. Он надеялся по крайней мере на благодарность. Заметив выражение его лица, девушка улыбнулась:
– Извини, Вульф, я только хотела, чтобы ты не приближался ко мне, когда я произношу заклинания. Я прошу тайные силы, чтобы они помогли нам спастись. Просто я боялась, что ты потревожишь эти силы напрасно.
Вульф отступил. Ну вот, опять она со своими тайными силами. Опять между ними встает стена сомнений и недосказанных слов.
Стараясь не думать о близости своего золотого волка, Брина хотела поскорее выполнить задуманное. Она достала кристалл и стала напевать древнее мелодичное заклинание, трижды повторяя каждую фразу. Белый кристалл перекатывался в ее ладонях, словно лунные лучи искрились в нем. Беззвучно шевеля губами, девушка встала и двинулась к двери, которая легко открылась под ее рукой.
Вульф молча двинулся следом, не желая прерывать ее колдовство. Проходя в дверь, Вульф снял с крючка широкий плащ, подбитый мехом. Свой плащ с капюшоном Вульф оставил в пещере колдуна. Этот же добротный дорогой плащ покрывал его до пят, скрывая от взоров и доспехи и меч. Плащ этот, наверно, сбросил со своих плеч принц, когда пришел в эту комнату поразвлечься со своей пленницей. И хотя мысль о том, что жирные пальцы Вортимера касались этой ткани, была противна для Вульфа, он все же решил взять плащ с собой, по крайней мере на время.
Он застегнул золотые пряжки на плечах и шагнул через порог следом за стройной фигуркой девушки во мрак коридора, освещаемого лишь светом магического кристалла.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Громкие крики и хохот пировавших воинов гулко отдавались под мрачными сводами зала. Некоторые из людей Вортимера, изрядно накачавшись добрым старым элем, растянулись на соломе неподалеку от стола и уже громко храпели. Иные сидели, обняв свои оловянные и серебряные кружки, наполненные пьянящей жидкостью. Служанки, обносившие гостей кушаньями, были объектами сальных шуточек тех, кто еще был в состоянии говорить и держаться на ногах.
Брина спускалась в зал, сосредоточенно глядя на кристалл, мерцавший в ее ладонях, и как будто не видела этого пьяного разгула. Но Вульф, неотступно следовавший за ней, был настороже и не отнимал руку от рукояти меча, готовый в любую минуту отразить атаку врагов. Быстрым взглядом сакс оглядел зал из-под капюшона плаща, закрывавшего его высокий шлем. Дорога к дверям была свободна. Теперь им оставалось лишь незамеченными проскользнуть к выходу. Они постепенно пробирались между пьяными стражниками. Часовой, сидевший у двери на соломе в обнимку с поварихой, был совершенно пьян и лишь тихо хихикал, обнимая ее за обширную талию. Вульф так и не мог понять, почему никто не заметил их. Когда он пробирался внутрь башни к покоям принца, его просто приняли за своего, поскольку грубый холщовый плащ, снятый им с бесчувственного стражника, скрывал и шлем, и доспехи. Но теперь, когда прелестная колдунья в открытую шла среди воинов, их словно никто не замечал. Похоже, что магический камень и впрямь создавал непроницаемый щит, делая их невидимыми для других.
По пути им пришлось переступить через двух воинов кимри, лежавших около бочонка с элем. Один из них с трудом приподнял голову, увидев Вульфа, но тут же уронил ее, видимо, приняв сакса за одного из людей Ястреба.
Наконец тяжелые дубовые двери захлопнулись за ними, и Брина облегченно вздохнула, словно сбросив с плеч тяжелую ношу. Глиндор, давно дожидавшийся их, воткнул свой посох в землю и шагнул к ней навстречу. Большие морщинистые ладони обхватили руки девушки, державшие кристалл. Он встретил Брину спокойно и сдержанно, не выдавая своих чувств. Старик взглянул в лицо девушки, озаренное светом магического камня.
– Хм, – произнес он, – что это такое, внучка? Опять маленькое колдовство? – Любовь и нежность, так необычные для старика, слышались в его голосе. Он глядел в ясные голубые глаза, в глубине которых, казалось, играл огонь волшебного кристалла.
Гордая улыбка озарила лицо девушки. Ей удалось такое сложное колдовство! Она была довольна сделанным, ведь это было необходимо сделать не только ради ее спасения, она должна была спасти своего золотого волка, который подвергался смертельной опасности, придя к ней на помощь в стан врага. Ради него ей пришлось применить это сложное заклинание. Но деду она ответила только:
– Я должна была сделать это, и я сделала.
– Поздравляю, девочка, тебе это прекрасно удалось, но дело в том, – Глиндор нахмурился, словно решая для себя какой-то сложный вопрос, – что я не позволял тебе этого, я считал, что ты еще не готова.
– Брина совершила невероятное! – воскликнул в восхищении Вульф. Он не ожидал от слабой женщины такой смелости. – В самом логове врага она была так смела и невозмутима, я никогда не видел ее такой раньше!
Ласковый огонек мгновенно погас в глазах Глиндора, и ледяным голосом он произнес:
– Тебе вообще не стоит говорить о том, что ты видел. Для тебя это останется тайной. И не задавай лишних вопросов.
– Конечно, теперь ты забудешь о том, что я, жалкий смертный, непосвященный во все ваши колдовские тайны, рисковал жизнью ради спасения твоей внучки. Я сделал то, чего не смог сделать ты вместе со всеми твоими тайными силами. И тебе придется признать это! – воскликнул Вульф, обиженный таким пренебрежением. Глиндор хмыкнул, что должно было, видимо, означать благодарность. Но вслух не сказал ни слова.
Брина раскрыла ладони. Кристалл погас и молчаливо лежал в ее руке. Решительно отведя руки деда, она спрятала камень в кожаный мешочек на поясе и повернулась к своему спасителю, к человеку, пробравшемуся в зловещую башню Вортимера, чтобы спасти ее от позора. Благодаря ему она вновь свободна и кристалл снова с ней.
Брина прикоснулась ладонями к холодному панцирю, покрывавшему его широкую грудь.
– Не я достойна похвал и не мой кристалл. Достоин восхищения и благодарности лишь ты, твоя смелость и решительность. Ты спас меня от этого отвратительного принца, вырвал меня из его потных объятий. Если бы не ты, я бы сейчас была в этой ужасной башне. – По лицу ее пробежала тень омерзения при мысли о возможном исходе сцены, прерванной появлением Вульфа.
Сакс склонил голову, принимая благодарность. Конечно, для порядочной девушки из хорошего рода непорочность должна быть основной добродетелью. Видя, как омрачилось лицо девушки, Вульф сразу догадался о причине. Желая смягчить боль, отразившуюся в глазах Брины, он поспешил уверить ее:
– Даже если бы этому жалкому червю удалось осуществить свое гнусное желание, если б я не успел вовремя, поверь, это злодеяние было бы лишь на его совести. Твоей вины здесь нет.
– Ха! Ты плохо знаешь наши обычаи, сакс! – отвечал старик. – Дело не в том, что была бы запятнана ее чистая душа. Осквернить ее дух – этого никогда бы не смог совершить этот гнусный хорек, похитивший ее. Ей никуда не скрыться от своей судьбы, не избежать своего предназначения! – Опираясь на свой посох, Глиндор послал девушке взгляд, предупреждавший о новых опасностях, еще более серьезных, чем та, что ей только что удалось избежать.
