- Вот дает! - толкнул он локтем маркизу де Помпадур, которая моментально просияла от проявленного к ней внимания. - Ну все-все! От Бастилии тебя это не спасет. Ты лучше расскажи-ка мне, как так получилось, что под твоим бдительным присмотром, мои подарки кочуют от моих м-м-м... Его Величество покосился сначала на маркизу, а потом на супругу-королеву, любимиц, вот, к их, как бы это сказать...
      - Дефлораторам! - выкрикнул кто-то из толпы придворных.
      Раздавшийся смех спас нахала от порки.
      - Да, - король не выдержал и прыснул в рукав, - кстати, запишите, присвоить графу де Полиньяку звание почетного дефлоратора и под этим званием казнить! Чтобы подданные знали, что король милостив, но справедлив. Но это так, к слову. Граф де Полиньяк, отвечайте!
      - Ваше Величество!
      Головы придворных опять, как по команде повернулись к дверям и по залу опять прокатился восхищенный вздох.
      На пороге стояла Вера Николаевна в своем расшитом сверкающем платье, кружевах, диадеме и.., с аляповатой брошью на выставленном вперед плече!
      - - Этого не может быть!
      - Второй бриллиант!
      - Это подделка...
      Гул голосов нарастал и нарастал, пока графиня д'Эспарбе, не выдержав напряжения, не выскочила вперед и не пощелкала по второму бриллианту "Питт" пальцем.
      - Он настоящий! - воскликнула она и упала в обморок.
      Пока гвардейцы освобождали проход от упавших в него бесчувственных дам, король переводил оценивающий взгляд с маркизы де Помпадур на мадам Савину и писал в воздухе пальцем какие-то баллы. Потом, так же глядя куца-то вверх, просуммировал обе воображаемые колонки и насупился.
      - О! Эта ужасная проблема выбора... - тут Его Величество вспомнил утреннюю сцену с Вольтером и рассмеялся.
      Придворные, не знавшие произошедшего анекдота, решили, что король смеется над возникшей ситуацией и тоже разразились дружным хохотом.
      Астарот и Бальберит, незаметно вошедшие в зал под видом официантов, удивленно переглянулись, глядя как вся придворная компания покатывается со смеху. Саллос, воспользовавшись замешательством, вырвался из-за пазухи у черта и проворно влез под самый потолок по королевским бархатным шторам. Благо, под видом кота, он ни у кого не вызвал подозрений.
      - Ы! - демон мгновенной роковой любви показал Астароту язык.
      Теперь настала очередь короля удивляться, отчего придворные так здорово веселятся. Страдающий паранойей, как и покойный его папенька, Людовик моментом помрачнел, потому как, естественно, решил, что смеются над ним.
      - Тихо! - грохнул он кулаком по ручке трона. - Итак, я жду объяснений, герцог Шуазель! Почему бриллиантов "Питт" два?!
      И один из них на груди у... - тут королевская ярость захлебнулась в новом приступе смеха, - у почетного дефлоратора!
      Прибывший палач на цыпочках пробирался сквозь толпу, чтобы занять свое место у трона. Заметивший его Шуазель посерел и упал на колени.
      - Я не виноват! Я не виноват! Я же ничего не присвоил! Не украл! Бриллиантов-то два! Вот если бы ни одного - тогда судите, казните! Да что два - у меня - вот! - плохо соображающий, что он делает, герцог вытащил из кармана штанов поддельный "Питт" и поднял над головой.
      - Третий... - прокатился изумленный вздох по залу. Быстро прикинув, что сейчас в одном помещении одновременно находится бриллиантов на полтора миллиона ливров, самые стойкие дамы попадали в обмороки.
      Стоять остались только глухие и дебильные, а также те, кого происходящим оглушило так, что они даже упасть не могли.
      - А ну-ка... - поднялась со своего места маркиза де Помпадур, которая все это время хитро улыбалась.
      Она встала, подошла к герцогу Шуазелю, взяла из его одеревенелой руки бриллиант, рассмотрела сквозь лорнет, а потом издала разочарованное:
      - П-ф-ф! - и пошла обратно к своему месту, элегантно уронив "бриллиант" на пол.
      - А-а-а-а... - вздохнула толпа.
      Казалось, что "камень" падает нереально долго, а затем:
      - Дз-з-зынь! - и во все стороны фонтаном разлетелись осколки.
      - У-у-у-ух... - прокатился второй вздох.
      - Так, мне это все надоело! - король забарабанил пальцами по ручке трона. - Палач!
      - Я здесь, сир! - ответил молодецкий голос из-под красной маски. Опирающийся на свой топор гигант обернулся к Его Величеству.
      - Казнить его, - коротко приказал король.
      - Слушаюсь! - палач замахнулся на Шуазеля топором.
      - Да не здесь! Паркет испортишь! - завопил Его Величество.
      Но тут из-под герцога начала быстро растекаться большая лужа, характерного цвета и запаха. Ее ручейки быстро подползали к тронному возвышению.
      - А, - махнул рукой Луи XV, брезгливо поджимая ноги, - теперь можно и здесь...
      Палач снова замахнулся...
      - Стойте! - закричала Вера Николаевна. - Вот! Моя брошь настоящая!
      Она сорвала с себя украшение и бросилась на колени, правда, предусмотрительно выбрав место подальше от герцогской лужи.
      - И моя! - Максимилиан сорвал свой бриллиант и тоже грохнулся на колени перед королем.
      - И наша любовь! Разрешите нам вступить в законный брак! - воскликнули они хором, красноречиво протягивая королю бриллианты.
      Людовик XV, как любое должностное лицо, быстро сообразил, что к чему. Он встал, и начал прохаживаться туда-сюда зигзагами, постепенно приближаясь к коленопреклоненным. Подойдя вплотную, он обошел их кругом и повернулся к ним задом, заложив обе своих руки за спину, но не сцепил пальцы, а оставил ладони открытыми. Вера Николаевна удивленно посмотрела на своего избранника. Сразу видно, никогда никому не давала взяток. Максимилиан, однако, не растерялся, и не поворачиваясь, не глядя, аккуратно положил свой бриллиант в королевскую лапу. Мадам Савина, хотела было возмутиться, но граф де Полиньяк взглянул ей, что называется "не в глаза, а гораздо глубже" и она, издав томный вздох, положила и свои полмиллиона ливров в августейшую кисть.
      Король, элегантно повернувшись к подданным лицом, зажал камни в кулаках и, естественным движением, положил руки в карманы. Затем в два прыжка снова оказался на троне.
      Раздался шлепок. Это у кардинала Флери отвалилась челюсть.
      - Ну-с, - нарушил молчание Людовик XV. - Раз вы так любите друг друга... Я даю согласие на ваш брак!
      - Фу-у-ух, - прокатился облегченный вздох придворных, кто-то уже схватился за карандаш, чтобы успеть записать все произошедшее, пока не забыли.
      - Однако наказать вас все-таки надо, - неожиданно повысил голос Его Величество.
      - А-а-а! - придворные узнали ощущения от американских горок задолго до их появления.
      Лицо Максимилиана де Полиньяка окаменело, он положил руку на эфес шпаги.
      - Ну-ну... - король махнул на него платком. - Что вы обо мне думаете? Вот!
      Его Величество, словно Василиса Премудрая, вытащил из рукава письмо.
      - Вуаля! - придворные похлопали монарху, тот продолжил, - это письмо от матушки Екатерины, императрицы Всероссийской, она пишет.., так-так, это не интересно... А, вот! "Дорогой Людовик, как ты знаешь, посланники твои при моем дворе никак не приживаются, то замерзнут спьяну, то фрейлин моих вашей болячкой дурной заразят, а последний вообще всяких гадостей про Россию написал в европейские журналы (родным его передай, чтобы не волновались и письмами нашу иностранную коллегию не третировали. Никуда он не пропал, просто мы его на каторгу сослали), так что сделай милость, пришли мне какого-нибудь непьющего и здорового, но только чтобы не урод", король поднял голову и подмигнул де Полиньяку, - ну и дальше туг опять не интересно. Так что давай, друг, собирайся! Назначаю тебя посланником в Россию!
      Максимилиан попытался вспомнить, что он знает о России, но кроме водки, медведей и пикантных анекдотов про Екатерину ничего припомнить не мог.
      - Соглашайся! - шепнула ему Вера Николаевна и для пущей убедительности двинула локтем под ребро.
      - У! - граф де Полиньяк никак не ожидал такой силы и даже согнулся пополам.
      - Мы рады, что ты согласен, - король захлопал в ладошки сам себе. Тут его взгляд упал на жмущегося к стенке Вольтера. - О! - король хлопнул себя по лбу, - и философа с собой забери! Пусть, - Луи чуть не захлебнулся от радости собственной находчивости, - просвещаются!
      - Нет! - простонал академик, тоже вспомнив о водке, медведях и "наклонностях" русской императрицы. - Ваше Величество, смилуйтесь!
      - Ничего, ничего, - ехидничал Людовик, - будешь ей про сортировщика апельсинов рассказывать! Она женщина добрая, говорят, авось, стерпит...
      Ариадна Парисовна выдохнула и вытерла пот со лба. Все это время в кармане она держала руку на волшебном снадобье, действие которого сходно с нервно-паралитическим газом. В случае неудачи, она бы разбила склянку, натянула противогаз, схватила бы мадам Савину и помчалась бы прочь, устраиваться на постоянное место жительство во Франции 1746 года Кто-то услужливо пододвинул ей стул.
      - Присаживайтесь, госпожа Гурдан...
      Эпилог
      Потомственная ведьма сидела в своем любимом кожаном кресле, накрыв ноги пледом, держа руку на горячей кружке с какао.
      На столике рядом возвышался початый туб с чипсами "Принглз", присутствовала открытая коробка конфет "Баунти" в форме ракушек и недоеденный бутерброд с черной икрой.
      Ариадна Парисовна блаженно переключала каналы, глядя на знакомые лица ведущих, актеров, политиков, привычные образы рекламы и заставки программ. Только теперь она в полной мере осознала счастье современного обывателя. Благоустроенная ванна с почти постоянно горячей водой, кухня, где есть газ и электричество, телевизор, позволяющий глядеть на мир, не вставая с кресла, готовые продукты! Рай, он не где-нибудь, а в собственной квартире, к такому твердому убеждению пришла госпожа Эйфор-Коровина, воротившись из галантной эпохи.
      Вспомнив о своем возвращении, Ариадна Парисовна поежилась.
      Все началось с того момента, когда Саллос прицелился в нее своей стрелой. Госпожа Эйфор-Коровина быстро смекнула, что в случае попадания оного снаряда в сердце, ей грозит воспылать мгновенной роковой любовью к эксцентричному демону, который склонен к алкоголизму. Такой поворот судьбы потомственную ведьму не устраивал категорически, поэтому как женщина решительная и волевая, она решила оружие у Саллоса отнять. Между ними завязалась рукопашная, в ходе которой Ариадна Парисовна случайно воткнула стрелу в демона мгновенной роковой любви...
      Что было дальше!
      Когда Астарот и Бальберит хитро заманили госпожу Эйфор-Коровину на стул-ловушку, механизм которого моментально защелкнул замки на ее руках и ногах, Саллос с диким визгом бросился спасать свою возлюбленную. Придворные, только что ставшие свидетелями фантастической любовной драмы, такого зрелища уже не вынесли и поголовно полегли в обмороки. Исцарапанный черт и демон утонченного разврата пытались отбиться от героического когтистого клубка, но Саллос, силы которого удесятерились под воздействием любви, метко полоснул Астарота по глазам, отчего тот взвыл и с космической скоростью бросился в "травму". Зрение ему спасли, но вот гипнотическая сила очей пропала. Тем временем мужчины, начавшие приходить в себя, поняли, что госпожа Гурдан в большой беде, сообразили, что в случае ее гибели лишатся многих удовольствий и навалились на черта. Драться никто из придворных не умел, поэтому Бальберита просто задавили массой, искусали, исцарапали и наставили шишек. Черт серьезно не пострадал, но целительница кармы от него опять ускользнула. Гагтунгр Самаэлевич, узнав об очередном провале, вызвал Бальберита к себе, и вот тогда черт пострадал серьезно...
      На следующий день, проснувшись уже в своей квартире, Ариадна Парисовна распахнула шторы и чуть было не упала во весь рост. За окном, махая розовыми крыльями, висел Саллос с букетом роз!
      Госпожа Эйфор-Коровина, зная, что действие его стрел проходит через определенное время, как ОРЗ, шторы задернула обратно и занялась своими делами. К вечеру, уже забыв про Саллоса, потомственная ведьма открыла шторы, чтобы полюбоваться грозой и... Демон мгновенной роковой любви, промокший и продрогший, все еще висел за окном, из последних сил махая крыльями и сжимая в лапках облетевший веник!
      - Я совершаю ошибку, - сказала сама себе Ариадна Парисовна, открывая форточку.
      И вот прошла неделя.
      Госпожа Эйфор-Коровина прислушалась к равномерному чавканью, доносившемуся из-под ее кресла. Нагнулась и увидела, что Саллос трескает шоколадку "Аленка".
      - Ну что? - спросила она с надеждой. - Ты меня все еще любишь?
      - Уже меньше, - ответил демон мгновенной роковой любви, продолжая жевать.
      Потомственная ведьма подперла голову ладонью и вздохнула, переключив канал.
      - Ой! - вырвалось у нее, когда на экране появилась женщина как две капли воды похожая на... Веру Николаевну!
      Только возникшая на плоском "тринитроне" дама, кроме черт лица, больше ничем не напоминала затырканную мамашей учительницу музыки. Осанка, манеры, безупречная одежда!
      - Мы ведем репортаж из дворянского собрания России, - сообщила хорошенькая дикторша, очевидно ощущавшая себя неловко в обществе похожей на мадам Савину дамы. - Наша собеседница Вера Николаевна Поленова, представительница старинного русского дворянского рода.
      Ариадна Парисовна чуть не поперхнулась и сделала звук громче на десять единиц.
      - Ну то, что мой род древний, это преувеличение, - ответила дама с великосветской улыбкой, - документально подтверждено только то, что первый наш предок появился в России в качестве французского посланника и звали его Максимилиан де Полиньяк. Граф де Полиньяк прибыл в Россию со своей супругой, Франсуазой, в девичестве графиней де Пуатье. Появление графа вызвало фурор среди российских женщин. Он был красив, благороден, авантюрист, бесстрашный дуэлянт! Почти все женщины бредили им, о чем писали в своих дневниках, письмах и мемуарах, даже императрица Екатерина, - мадам Поленова сделала многозначительную паузу. - Но знаете, что привлекало внимание к нашему пращуру больше всего?
      - Нет, - честно ответила репортерша.
      - Пользуясь таким колоссальным успехом у женщин, граф де Полиньяк был верен своей жене, - женщина округлила глаза и склонила голову набок.
      - Не может быть! - воскликнула репортерша.
      - Представьте себе, - снова закивала дама, - и это в галантную эпоху! Когда наличие любовниц у мужчин и любовников у женщин считалось признаком хорошего тона и принадлежности к свету. Сначала над этим смеялись, даже посылали агентов тайной полиции выяснить, нет ли у графа какого дефекта. Сохранились отчеты наблюдений за супружеской спальней французского посланника, - дама улыбнулась еще шире, но зубов, как и положено воспитанной аристократке, не показала, - так вот, в этих отчетах говорится, что с женой граф был неистов, неутомим и ненасытен.
      - Да что вы говорите! - ведущая выражала полнейшее изумление.
      - И тогда сентиментальная Екатерина предложила счастливой чете удалиться из шумного и развратного Петербурга. Она даровала им земли, и сама окрестила, дав при этом фамилию - Поленовы. Так появился наш род, Необыкновенная история! - воскликнула ведущая.
      - Самое интересное то, что Франсуаза де Пуатье, будучи коренной француженкой, так любила Россию, что сразу назвала ее родиной и написала императрице письмо, в котором выразила горячее желание стать русской. Она писала; "более всего я мечтаю, чтобы мои потомки жили в России и были здесь счастливы".
      - Но вы теперь живете во Франции? - включился журналистский рефлекс у ведущей.
      - Вы знаете, я бы могла жить и в России, - спокойно ответила графиня Поленова, - но мой муж, которого я очень люблю, работает в Париже. Мы не можем расстаться ни на один день...
      - Уже в течение пятнадцати лет, насколько нам известно, - блеснула познаниями репортерша.
      - Да, уже в течение пятнадцати лет, - улыбаясь, кивнула женщина.
      - Значит, все-таки пожелание основательницы вашего рода сбылось? журналистка подалась вперед.
      - Я думаю да, причем, что интересно, все женщины нашего рода были поразительно счастливы в личной жизни, - графиня сказала это так задумчиво, будто это только что пришло ей в голову.
      - Ив чем же, по-вашему, секрет? - продолжала пинг-понг журналистка.
      - В традиции, - ответила ей собеседница, - так сложилось в нашем роду, что матери никогда не пытались оказывать влияние на выбор дочери, или как-то ограничивать ее.
      - К сожалению, время нашей беседы ограничено, - вздохнула репортерша, - скажите что-нибудь нашим телезрителям на прощание.
      - Будьте счастливы, - кивнула графиня.
      Репортерша явно ожидала фразы подлиннее, поэтому сориентировалась не сразу.
      - А.., а.., а я напоминаю, что мы вели прямой репортаж из дворянского собрания и с нами была графиня Вера Николаевна Поленова, счастливая женщина. Я - Анфиса Макарова, канал ..
      Ариадна Парисовна посмотрела на Саллоса, который перестал чавкать и протянул:
      - Вот это д-я-я-я...
      - Видал, сколько судеб сразу исправилось? - показала ему на экран потомственная ведьма.
      - А, ну их! - махнул лапой демон мгновенной роковой любви. - Я, как только Бальберита в гипсе увидел, сразу понял - карма исправилась не только у этой дамочки.
      Ерунда все это. Я вот что подумал, - Саллос умильно взглянул на Ариадну Парисовну, - ну чем мы с тобой не пара? То, что я тебя старше на две тысячи лет? П-ф-ф! Да кто сейчас на это смотрит! Главное ведь - любовь, д-я-я? Ну что, что я демон? Да, я демон, я черт, так что же? Демон тоже влюбиться может...
      - Мама, роди меня обратно! - простонала потомственная ведьма, зажимая уши руками и спасаясь бегством на кухню.
      - Ты просто не хочешь взглянуть на вещи шире! - не унимался летящий рядом Саллос. - Подумай, какой бы мы были очаровательной парой! Я - такой мохнатый, ты - такая вся в морщинах! И сердечки вокруг, сердечки! Ну что? "Горько"?! А?! ..