– Перестань, перестань! Неужели тебе всё равно, что они со мной делают?
      – Совершенных тюрем не бывает, – сказал Пайк. – Всегда есть какой-то выход. Когда я был в своей клетке, мне показалось, что несколько минут наш сторож не мог читать мои мысли. Может, сильные эмоции, как ярость, блокируют от них наше сознание?
      – Неужели ты думаешь, – рассерженно отозвалась Вина, – что я не пыталась?
      –  Долженбыть какой-то способ. Отвечай!
      Её гнев превратился в слёзы.
      – Да, они не могут пробиться через – примитивные эмоции. Но эти эмоции нельзя поддерживать долго! Я пыталась! – Она стала всхлипывать. – Они не отстают от тебя – год за годом, прощупывают, отыскивают слабые места, насылают галлюцинации… наказывают и… я не выдержала. Теперь я полностью в их власти. Я знаю, ты ненавидишь меня за это.
      Её страх, отчаяние, одиночество не могли не тронуть Пайка. Он обнял её за плечи.
      – Я не ненавижу тебя. Я могу понять, что тебе пришлось вынести.
      – Этого недостаточно! Им нужны такие чувства, чтобы создать семью, защищать её, заботиться о ней. Как ты не понимаешь? Они узнали мои мысли, мои желания, мои представления о том, каким должен быть мужчина моей мечты. Поэтому они и выбрали тебя. Я не могла не полюбить тебя.И им нужны от тебя такие же чувства.
      Пайк был потрясён. Её рассказ был до ужаса правдоподобен.
      – Если они могут читать мои мысли, они знают, как ты мне нравишься. С первой минуты, как только я увидел тебя в посёлке. Ты была, как дикий зверёк.
      – Значит, дело в этом? В том, что я казалась тебе дикаркой?
      Её мысль позабавила Пайка.
      – Возможно, – сказал он.
      – Теперь я понимаю, почему всё это на тебя не действует, – сказала Вина, выпрямляясь. Ты былдома. И бой, как на Ригеле, тоже не представлял для тебя ничего нового. А человек больше всего мечтает о том, что для него невозможно.
      – Может, и так. Я не психолог.
      – Да. – Она улыбнулась, словно самой себе. – Капитан корабля, всегда обязанный быть таким официальным, таким порядочным, таким безупречным… конечно же, у него мелькает мысль, каково было бы отбросить всё это.
      Сцена изменилась, взорвавшись музыкой и диким весельем. Метаморфоза застигла Пайка сидящим. Сидел он и теперь – на брошенной на пол подушке за низким круглым столом, на котором стояли блюдо с фруктами и кубки с вином. На Пайке был расшитый шёлковый халат, как у какого-то восточного правителя. По одну сторону от него сидел человек, которого Пайк смутно помнил, как земного торговца, одетый так же, хотя и несколько менее роскошно; по другую – совершенно незнакомый офицер Звёздного Флота в форме. Прислуживали им женщины, чья одежда и манеры наводили на мысли о рабстве; кожа у них была такого же цвета, как у Спока. Музыка же исходила от квартета, сидящего у бассейна с фонтаном.
      Как и в первый раз, он узнал место – двор правителя Ориона.
      – Скажите-ка, Пайк, – наклонился к нему офицер, – Вы ведь были в своё время капитаном "Энтерпрайза", верно?
      – Он был, – сказал с другой стороны торговец.
      – Так я и думал. И время от времени заглядывал сюда – посмотреть, как идут дела.
      – А затем, – подхватил купец, – живописал в своих докладах на Землю "этих орионских торговцев, беззастенчиво использующих местное население".
      Оба рассмеялись.
      – На этой планете довольно своеобразное население, – сказал офицер. – Им нравится, когда их используют.
      – Причём не только ради прибылей.
      – Неплохо Вы устроились, мистер Пайк, – оценивающе глянув вокруг, заметил офицер.
      – Это только начало, – сказал торговец. Оба снова засмеялись. Офицер шлёпнул сзади ближайшую рабыню.
      – А зелёная у кого-нибудь из вас есть? – спросил он. – Я слыхал, они опасны. У них острые когти, и они притягивают мужчин, порождая в них непреодолимое желание.
      До сих пор офицер внушал Пайку отвращение, но эта фраза показалась знакомой – и произнёс он её как-то подчёркнуто. Торговец бросил на Пайка многозначительный взгляд.
      – Время от времени, – сказал он, – появляется мужчина, которому удаётся приручить такую.
      Музыка изменилась; она сделалась громче, приобрела медленный, пульсирующий ритм. Юные рабыни торопливо кинулись назад, словно стремясь обратиться в бегство. Взглянув в направлении музыкантов, Пайк увидал ещё одну девушку, нагую, с кожей зелёной и блестящей, словно намазанной маслом. Она стояла на коленях на краю бассейна. Ногти у неё были длинные, блестящие, острые – настоящие когти; волосы подобны гриве дикой лошади. Она смотрела прямо на него.
      Одна из рабынь не сумела убежать достаточно быстро. Зашипев, как кошка, зелёная девушка прыгнула, преграждая ей дорогу. Человек, которого Пайк до сих пор не замечал, поднял хлыст и бросился к ней, намереваясь вмешаться.
      – Стой! – крикнул Пайк, стряхнув оцепенение. Зелёная девушка повернулась, снова взглянула на него, и тогда он её узнал. Это опять была Вина.
      Она вышла на середину прямоугольного дворика и на миг замерла. Затем музыка словно настигла её и подчинила своему медленному, тяжёлому ритму – как мелодия тростниковой флейты подчиняет кобру. Откинув голову, она испустила пронзительный вопль и начала танцевать.
      – Где Вы нашли её? – услышал Пайк голос офицера, но не ответил, не в силах отвести глаз от танцовщицы.
      – Он забрёл в тёмный коридор, – отвечал голос торговца, – и увидел впереди какой-то свет. Почти как в тайных мечтах какого-нибудь уставшего от долгого плавания морского волка, да? Это была она, с факелом, с блестящей зелёной…
      – Странно она на Вас поглядывает, Пайк.
      – Можно подумать, она о тебе что-то знает.
      Где- то в глубине сознания он понимал, что талозиане искушают его с помощью этих двоих; но не мог заставить себя не смотреть на танец.
      – Ну, разве за это не стоит отдать душу? – спросил торговец.
      – Поневоле поверишь, что она способна на всё, – отозвался офицер. – Допустим, ты можешь выбирать из всей вселенной, а это всего лишь маленький пример…
      Это было уже слишком.
      – Прочь с дороги, оба! – поднявшись, бросил Пайк.
      Он пересёк двор, туда, где за заменявшей дверь занавеской, как он смутно помнил, был выход. Отодвинув занавеску, он очутился в тёмном коридоре и яростно зашагал вперёд. С каждым шагом коридор делался всё темнее. Потом впереди замерцал свет, и приблизившись, он увидел Вину с высоко поднятым факелом…
      Внезапно вокруг сделалось светло. Факел исчез. Вина, со своей белой кожей, в талозианской одежде, ещё какую-то секунду продолжала стоять с поднятой рукой, в которой ничего не было. Они снова были в клетке.
      Лицо Вины исказилось от гнева. Подбежав к прозрачной панели, она замолотила по ней кулаками, яростно крича в коридор.
      – Нет! Дайте нам закончить! Я почти…
      – Что здесь происходит? – прозвучал женский голос. Пайк и Вина разом обернулись.
      В клетке находились ещё две женщины: Номер Первый и старшина Кольт. После стольких неожиданностей Пайк уже утратил способность удивляться.
      – То же самое я мог бы спросить у вас, – вяло произнёс он.
      – Мы пытались транспортироваться сюда, – сказала Номер Первый. – Был риск, что мы материализуемся прямо в скале, но мы уже пытались взорвать её сверху, где лифтовая шахта – и безуспешно.
      – Но мы транспортировались вшестером, – добавила Кольт. – Я не знаю, куда подевались остальные.
      – Это нечестно! – сказала Вина Пайку. – Они тебе не нужны.
      – Может, они именно то, что мне нужно, – мрачно сказал Пайк, снова начиная соображать. – Номер Первый, старшина, дайте-ка мне свои фазеры.
      Они повиновались. Он осмотрел фазеры. Результат не удивил его.
      – Пустые.
      – Мы полностью зарядили их перед тем, как покинуть корабль, – сказала Номер Первый.
      – Охотно верю. Но вы убедитесь, что наши коммуникаторы здесь тоже не действуют. – Тут внезапная мысль поразила его. Он быстро взглянул на круглую панель, которую заметил раньше. Затем он вдруг что есть сил швырнул в неё оба фазера.
      – Что это даст? – холодно произнесла Номер Первый.
      – Не говорите со мной. Ничего не говорите. Я пытаюсь разжечь ненависть, представить себе, как разбиваю их огромные, бесформенные головы на мелкие кусочки. Мысли и чувства настолько примитивные, чтобы заглушить всё остальное. Я ненавижу их – понимаете?
      – И как долго ты сможешь блокировать свои мысли? – спросила Вина. – Несколько минут? Час? Что тебе это даст?
      Пайк сосредоточился, пытаясь не обращать на неё внимания. Она обернулась к двум женщинам.
      – Вы ему не нужны, – сказала она с ревностью и гневом, которые ей даже не приходилось нагнетать. – Он уже выбрал меня.
      – Выбрал Вас для чего? – спросила Кольт.
      Вина пренебрежительно глянула на неё.
      – О да, тут большой шанс на получение интеллектуального потомства.
      – Потомства? – переспросила Кольт. – То есть, детей?
      – А он, значит, "Адам"? – Номер Первый указала на Пайка. – Так?
      – И ты тоже ничуть не лучше. С таким же успехом они могут скрестить его с вычислительным центром!
      – Мне вычислить Ваш возраст? – предложила Номер Первый. – Вы значились в списках участников экспедиции как взрослый член экипажа. Теперь, по истечении восемнадцати лет…
      Заметив, что Вина повернулась к прозрачной стене, она умолкла. За стеной стоял Магистрат. Обе женщины с "Энтерпрайза" уставились на него с интересом.
      – Это несправедливо, – сказала Вина. – Я делала всё, что вы велели.
      – Поскольку данная особь не привлекает тебя, – игнорируя Вину, обратился Магистрат к Пайку, – теперь у тебя имеется выбор.
      Пайк бросился на разделяющую их прозрачную перегородку.
      – Я вырвусь отсюда, я доберусь до тебя! – прокричал он. – Какая у тебя кровь? Красная, как у нас? Я узнаю это!
      – Каждая из двух новых особей обладает качествами, говорящими в её пользу. Женщину, которую ты называешь Номер Первый, отличает сильный ум. Она произведёт на свет высокоинтеллектуальное потомство. Хотя она и кажется лишённой эмоций, это по большей части притворство. У неё нередко бывали фантазии, в которых фигурировал ты.
      Номер Первый смутилась – впервые на памяти Пайка. Но он и это превратил в ярость против вторжения в её внутренний мир.
      – Я хочу лишь одного – добраться до тебя! Эти мысли ты можешь чувствовать? Ненависть, жажду убить…
      – Вторая женщина считала тебя недосягаемым, но теперь начинает понимать, что это обстоятельство изменилось. Факторы, говорящие в её пользу – молодость, здоровье и необычайно сильное женское чувство, которое…
      – Мои чувства покажутся тебе интереснее! Мысли, настолько примитивные, что ты не сможешь их понять; эмоции, настолько отвратительные…
      Боль обрушилась на его, и дёргаясь, он упал на пол. Образы, охватившие его сознание на этот раз, были камерой пыток инквизиции. Поверх них витала мысль Магистрата, смутно, точно направленная на кого-то другого.
      – Неправильное мышление наказуемо; правильное будет с равной быстротой вознаграждено. Ты сам убедишься в эффективности такого сочетания.
      Иллюзия исчезла. Чувствуя во всём теле страшную слабость, Пайк приподнялся и сел. Он обнаружил, что Магистрата больше нет, а две его подчинённые склоняются над ним.
      – Не… помогайте… мне. Просто оставьте меня. Я должен сосредоточиться на ненависти. Она не даёт им читать мысли.
      Час проходил за часом. Свет в камере погас. Талозиане явно намеревались держать всех трёх женщин вместе с ним. Поддерживать в себе ненависть делалось всё труднее; Пайк стал бить кулаком в прозрачную стену, надеясь, что боль поможет.
      Женщины некоторое время тихо переговаривались между собой, затем одна за другой уснули: Вина на кровати, остальные две – сидя на полу и привалившись к кровати. Пайк опустился на корточки и прислонился к стене, не в силах больше ни о чём думать, тщетно борясь с изнеможением.
      Внезапно он скорее почувствовал, чем услышал, какое-то движение. Панель в стене отошла в сторону, и рука талозианина потянулась к валявшимся на полу фазерам. Сорвавшись с места, Пайк схватил эту руку и рванул её с такой силой, что Магистрат буквально влетел в камеру. В следующий миг руки Пайка уже держали его за горло.
      – Не трогай его! – крикнула Вина со своей кровати. – Они не хотят ничего плохого…
      – У меня есть кое-какое представление о том, какие они "хорошие"…
      Талозианин исчез, и Пайк обнаружил, что держит за шею злобно оскалившегося полуантропоида-полупаука, которого видел раньше в камере напротив. Отвратительные клыки щёлкнули перед самым его лицом. Кольт пронзительно вскрикнула. Пайк с мрачной решимостью лишь крепче сжал шею извивающегося монстра.
      – Я всё ещё держу тебя за горло! Убери эту иллюзию, или я сломаю тебе шею! – Полупаук снова превратился в Магистрата. – Так-то лучше. Попробуй ещё какой-нибудь фокус – вообще что-нибудь попробуй – и я сделаю одно быстрое движение. Понял?
      Он чуть ослабил хватку, позволяя Магистрату схватить ртом воздух. На лбу талозианина запульсировала вена.
      – Твой корабль. Опусти меня, или мы уничтожим его.
      – Он не блефует, – сказал Вина. – С помощью иллюзий они могут заставить твою команду нажать не на те кнопки, задействовать устройства, которые приведут к уничтожению корабля.
      – Ручаюсь, он слишком разумен, чтобы убить без всякой причины. А вот у меня причина есть. Номер Первый, смените-ка меня. Хорошенько держите его за горло. И при любых признаках…
      – Ясно, капитан, – мрачно сказала Номер Первый.
      Освободившись, Пайк подобрал фазеры. Заткнув один за пояс, он отрегулировал другой, прицелился в прозрачную перегородку и нажал пуск. Как он и ожидал, ничего не произошло. Пайк обернулся к Магистрату и приставил фазер к его голове.
      – Держу пари, – сказал он почти доверительно, – то, что наши фазеры пусты – ещё одна из твоих иллюзий. Что ты в жизни не отважился бы ковыряться в наших приборах – ты и в своей-то технике не разбираешься, не говоря уже о нашей. И что этот фазер только что проделал в стене хорошую дыру, которую ты не даёшь нам увидеть. Может, мне проверить свою теорию на твоей голове?
      Магистрат закрыл глаза, сдаваясь. В прозрачной стене тотчас возникла большая рваная дыра.
      – Что и требовалось доказать. Номер Первый, можете его отпустить. Если он только попробует что-то устроить, я пристрелю его, и он знает это. А теперь – на выход!
      На поверхности виднелась лишь лифтовая шахта – вершина холма была срезана начисто. Значит, талозиане сумели скрыть от глаз спасательной группы и это.
      Номер Первый достала коммуникатор и попыталась вызвать "Энтерпрайз". Тщетно. Заметив, что вена на голове Магистрата опять пульсирует, Пайк поднял фазер.
      – Я хочу говорить со своим кораблём, – железным голосом произнёс он. – Сейчас же.
      – Нет, – ответил Магистрат. – Сейчас ты находишься на поверхности, что нам и требуется. Скоро ты начнёшь с выбранной тобою женщиной жизнь, для которой вам будут созданы все условия…
      – Я для начала похороню одного такого создателя.
      – Я вижу, что ты намереваешься меня убить. Я не стану тебе мешать: меня заменят другие. Чтобы помочь вам восстановить и освоить планету, наши ботанические сады снабдят вас разнообразными растительными культурами…
      – Послушай, – сказал Пайк, – давай договоримся. – Ты и твоя жизнь в обмен на жизни этих двух женщин.
      – Поскольку продолжительность нашей жизни намного превышает вашу, у нас будет время создать общество, состоящее из ремесленников, техников…
      – Ты понимаешь, что я говорю? Дай мне убедиться, что с моим кораблём всё в порядке, верни туда этих двух женщин, и я останусь тут с Виной.
      Он почувствовал, что его тянут за пояс, и боковым зрением заметил, что Номер Первый вытащила у него из-за пояса второй фазер. Она установила регулятор мощности на максимум. Послышалось гудение, с каждым мгновением всё более громкое и пронзительное. Теперь фазер находился в состоянии перегрузки. Ещё немного – и раздастся взрыв.
      – Было бы аморальным, – сказала Номер Первый, – создать расу людей, которым предназначено быть рабами. Вы согласны со мной, капитан?
      Поколебавшись секунду, Пайк кивнул.
      – Это что, обман? – спросил Магистрат. – Или вы в самом деле намерены уничтожить себя? Да, вижу, что намерены.
      – Вина, у тебя есть время вернуться в подземелье. Но поторопись. Талозианин – просто, чтобы показать тебе, насколько мы, земляне, примитивны – можешь уйти с ней.
      Ни Магистрат, ни Вина не двинулись с места.
      – Нет, – сказала Вина. – Раз вы считаете, что это так важно, я тоже не могу уйти. Думаю, если у них будет хоть один землянин, они могут попытаться опять.
      – Мы не верили, что такое возможно, – сказал Магистрат, и в мыслях его ощущался странный отголосок – печаль? – Вся история и обычаи вашей расы говорят об уникальной ненависти к жизни в плену, даже если плен этот милосерден и приятен. Но вы предпочитаете смерть. Это делает вашу расу слишком опасной и агрессивной для наших нужд.
      – Он имеет в виду, – пояснила Вина, – что вас нельзя использовать. Можете вернуться на свой корабль.
      Номер Первый выключила фазер, и как раз вовремя. Наступившую тишину нарушил Пайк.
      – Вина, это всё. Никаких извинений. Вы захватили одного из нас, угрожали нам, пытали нас…
      – Ваша нестабильность обрекла талозианскую расу на вымирание, – сказал Магистрат. – Разве вам этого недостаточно? Ни один вид не выказал вашей приспособляемости. Вы были нашей последней надеждой.
      – Что за вздор, – с удивлением возразил Пайк. – Наверняка возможна какая-то форма обмена, сотрудничества…
      Но Магистрат лишь покачал головой.
      – Если ваша раса овладеет возможностью создавать иллюзии, она уничтожит себя. Допустить это противоречит нашимпринципам.
      – Капитан, – сказала Номер Первый, – они готовы поднять нас на борт.
      – Отлично. Пошли. Вина, ты тоже.
      – Я… – сказала Вина. – Я не могу уйти с вами.
      Пайк ощутил глухое раздражение.
      – Номер Первый, старшина Кольт, поднимайтесь на корабль. Я присоединюсь к вам, как только разберусь с этим. – Заметив, что они колеблются, он добавил: – Это приказ.
      Они замерцали и исчезли. Пайк обернулся к Вине.
      – Что… – И с ужасом осёкся на полуслове.
      Вина менялась у него на глазах. Лицо покрылось морщинами, на нём проступил багровый шрам, тело скрючилось. И всё это время она продолжала смотреть на Пайка полными горечи глазами. В конце этой метаморфозы Вина превратилась в скрюченную, уродливую старуху.
      – Вот как эта женщина выглядит на самом деле, – сказал Магистрат.
      Пайк смотрел, не веря своим глазам. Этобыла девушка-полуребёнок из посёлка колонистов; отважная крестьянка, сражавшаяся с ним бок о бок; жена на Земле; зеленокожая орионская дикарка, танцевавшая так…
      – Это правда, – старческим голосом произнесла Вина, поднимая морщинистые руки. – Видишь, какая я на самом деле. Они нашли меня среди обломков корабля, искалеченную, умирающую. О, они прекрасно подлатали меня. Всё работает нормально. Но – у них не было инструкции, как собрать меня правильно.
      – Теперь ты видишь? Теперь ты понимаешь, почему я не могу уйти с тобой?
      Отвернувшись, она спотыкающейся походкой побрела к лифту. Пайк с ужасом и жалостью смотрел ей вслед. Затем он обернулся к Магистрату, который сказал:
      – Это было необходимо, чтобы уверить тебя, что её желание остаться здесь искренне.
      Пайк взглянул на него по-новому.
      – Выходит, в вас всё же есть какая-то искра порядочности. Вы вернёте ей её иллюзию красоты?
      – Да. И не только это. Смотри.
      Снова обернувшись, Пайк увидел, как юная и прекрасная Вина входит в лифт – вместе с ним самим.Оба обернулись, помахали на прощание рукой – и лифт унёс их в недра Талоса 4.
      – У неё есть её иллюзия, – сказал Магистрат. Действительно ли его губы тронула улыбка, или Пайку только показалось? – А у тебя – твоя реальность. Пусть твой путь будет столь же приятен.
      Спок, Номер Первый, Джойс, Кольт и Бойс столпились в транспортаторной, встречая капитана.
      – А что с Виной? – спросила Кольт, едва Пайк материализовался на платформе.
      – Она не… летит с нами? – спросила Номер Первый.
      – Нет, – коротко сказал Пайк. – И я согласен с её решением. И нечего тут толпиться. Это что, учебный корабль? По местам! Навигатор, курс!
      – Есть, сэр!
      Подчинённых как ветром сдуло – всех, кроме Бойса, сказавшего:
      – Погоди-ка минутку, капитан.
      – Чего ради? Я чувствую себя превосходно.
      – В том-то и дело. Ты выглядишь свежим, как огурчик.
      – Ничего удивительного. Разве ты не рекомендовал мне отдых и перемену обстановки? У меня было и то, и другое. Я даже побывал дома. А теперь – за дело.
      По мере того, как "Энтерпрайз" удалялся от Талоса 4, жизнь быстро возвращалась в обычную колею, и воспоминания о пережитом стали изглаживаться. В конце концов, это не было реальным – по большей части. Но Пайк всё же не смог удержаться, чтобы не бросить украдкой взгляд на Номер Первый и Кольт, прикидывая, которой из них он – при других обстоятельствах – отдал бы предпочтение.
      Но тут, заметив, что обе они также глядят на него, словно думая о том же, он перевёл взгляд на экран и усилием воли подавил эту мысль.
      В чём – в чём, а в этом он за последнее время порядком поднаторел.
 

Послесловие.