«Примечание Джеймса Блиша.Экранизация этого эпизода складывается из двух частей. Основная сюжетная линия повествует о событиях, имевших место в истории "Энтерпрайза" настолько давней, что единственным знакомым на корабле лицом был тогда лишь Спок. Линия эта переплетается с детально продуманной "обрамляющей" сюжетной линией, в которой Спок предстаёт перед трибуналом по обвинению в мятеже; причём главная сюжетная линия служит объяснением его несомненно мятежным действиям. Для экранизации такой приём оказался в высшей степени удачным – этот эпизод, как я уже упоминал, был удостоен награды Хьюго в соответствующей номинации за этот год – но при новеллизации он влечёт за собой столь частые изменения ракурсов и переходы из настоящего в прошлое, что рассказ делается запутанным до невозможности. (Я знаю – я пробовал!) Поэтому представленная здесь новелла включает только основную линию, при этом возвращая сюжету первоначальную развязку – не показанную телезрителям – которая завершала эпизод до включения в него "обрамляющей" линии. Думаю, создатели сериала также сочли, что приём с двумя сюжетами был ошибкой; по крайней мере, "Зверинец" оказался единственной подобной серией за всю историю сериала.»
 
      Когда "Энтерпрайз" получил сигнал о помощи – посланный по вконец устаревшему радио – с планеты Талос 4, капитан Кристофер Пайк не сразу решился, что делать. В послании говорилось, что оно отправлено уцелевшими членами экипажа корабля "Колумбия", а предпринятый Споком в библиотечном компьютере поиск показал, что наблюдательный корабль с таким названием действительно исчез в этом районе – восемнадцать лет назад. Именно столько лет понадобилось сигналу, скорость которого не превышала скорости света, чтобы достичь "Энтерпрайза", чья траектория полёта проходила как раз по его линии в восемнадцати световых годах от Талозианской системы. Давний сигнал – слишком давний.
      Кроме того, следовало также учитывать состояние команды. Хотя из ставшего его боевым крещением боя на орбите Ригеля 8 "Энтерпрайз" вышел без повреждений, экипажу в наземных стычках повезло гораздо меньше. Спок, например, хромал, хотя и старался по возможности скрывать это; а у навигатора Джойса Тайлера левое предплечье было перебинтовано до самой кисти. Сам Пайк не был ранен, но чувствовал себя смертельно уставшим.
      С другой стороны, Талос 4 значился как планета, пригодная для жизни; следовательно, уцелевшие члены экипажа "Колумбии" всё ещё могли быть живы. И поскольку "Энтерпрайз" всё равно должен будет пройти на расстоянии, достаточно близком для сканирования, не повредит проверить – на всякий случай. Разумеется, шансы что-либо обнаружить спустя столько лет…
      Однако сканируя планету, Тайлер почти сразу же уловил с её поверхности отраженные сигналы, чья поляризация и разбросанность говорили о крупных кусках металла, вполне могущих быть обломками космического корабля. Пайк отдал приказ лечь на орбиту.
      – Назначаю группу высадки в количестве шести человек, включая себя. Мистер Тайлер, будете моим помощником. Мистер Спок также отправится с нами. Позаботьтесь оба, чтобы вам наложили свежие повязки. Ещё с нами пойдут доктор Бойс, старший техник Гаррисон и корабельный геолог. Номер Первый, в моё отсутствие командование кораблём поручается Вам. Кто теперь Ваш ближайший заместитель?
      – Старшина Кольт, сэр.
      Пайк заколебался. То, что он оставляет мостик на попечение женщин, не тревожило его; женщины доказали свою способность нести службу в Звёздном Флоте задолго до его рождения. К тому же Пайк был совершенно уверен в своём Номере Первом – в обычное время корабельном штурмане, теперь же, после Ригеля, самой опытной из оставшихся в живых офицеров. Стройностью и смуглой кожей наводившая на мысль о берегах Нила, она была одной из тех женщин, чья внешность не меняется от двадцати до пятидесяти. Но ум её был острым и неумолимым, и Пайк никогда не видел, чтобы она дрогнула в какой-либо ситуации. Старшина Кольт, однако же, была назначена на корабль недавно, и в ней Пайк не был настолько уверен. Ладно, экспедиция всё равно обещает быть рутинной.
      – Очень хорошо. Высаживаемся там, откуда идут эти отражённые сигналы.
      "Там" оказалось каменистой площадкой, неподалёку от которой виднелось то, что явно было лагерем: кучка примитивных хижин, сооружённых из каменных блоков, обломков корабля, кусков холста и прочих подручных материалов. Среди хижин были видны несколько человек весьма преклонного возраста. Все они заросли бородами, на всех была поношенная, в пятнах одежда. Один нёс воду; остальные работали в поле, засеянном какой-то оранжевой культурой. Всё вокруг говорило об изобретательности и упорстве, позволивших людям на протяжении почти двух десятилетий существовать в этом чужом, враждебном мире.
      Один из обитателей посёлка взглянул в направлении группы высадки и застыл, явно не веря своим глазам. Наконец, он хрипло позвал:
      – Винтер! Смотри!
      Второй взглянул вверх и застыл изумлённо, как и первый. Затем он закричал:
      – Люди! Земляне!
      Заслышав их возгласы, из хижин высыпали ещё несколько обитателей лагеря. Самому молодому было на вид не меньше пятидесяти, но все выглядели загорелыми, крепкими и здоровыми. Медленно, торжественно, обе группы приблизились друг к другу; Пайк почти физически ощущал захлестнувшие их чувства. Шагнув вперёд, он протянул руку.
      – Капитан Кристофер Пайк, Ю.С.С. "Энтерпрайз".
      Тот из колонистов, кто заметил их первым, молча пожал его руку; по щекам его текли слёзы. Наконец, он с трудом заговорил.
      – Доктор Теодор Хаскинс, Американский Континентальный Институт.
      – Это люди! Они заберут нас домой! – воскликнул тот, кого звали Винтер, облегчённо рассмеявшись. – Ведь правда? Как там Земля?
      – Всё та же старушка Земля, – с улыбкой отвечал Пайк. – Скоро вы её увидите.
      – Вы даже не поверите, как быстро мы сможем доставить вас домой, – добавил Тайлер. – Барьер времени преодолён! Наши новые корабли могут…
      Он оборвал себя и застыл с открытым ртом, уставившись куда-то мимо Хастингса. Проследив за изумлённым взглядом навигатора, Пайк увидел стоявшую в дверях одной из хижин необычайно красивую юную девушку.
      – Это Вина, – поманив её, сказал Хастингс. – Она родилась вскоре после крушения. Её родители умерли.
      Последовали представления, но Пайк заметил, что не в силах отвести глаз от девушки. Может, всё дело было в разительном контрасте с пожилыми колонистами, но её юная, какая-то дикая грация буквально поражала. Неудивительно, что Тайлер так на неё смотрел.
      – Ни к чему медлить, – сказал Пайк. – Соберите то, что хотите забрать с собой, и поднимаемся на корабль. Я бы посоветовал вам взять в основном записи; на "Энтерпрайзе" имеется всё необходимое, и даже кое-что из роскоши.
      – Поразительно, – сказал Хастингс. – Это, должно быть, очень большой корабль.
      – Класса новейших и самых больших: четыреста тридцать человек экипажа.
      Удивлённо покачав головой, Хастингс заторопился собирать вещи. Среди всеобщей суеты сборов Вина приблизилась к Пайку и отозвала его в сторону.
      – Капитан, могу я поговорить с Вами?
      – Конечно, Вина.
      – Прежде, чем мы улетим, я хочу Вам кое-что показать. Это очень важно.
      – Хорошо. Что же это?
      – Это легче показать, чем объяснить. Если Вы пойдёте за мной…
      Она отвела его к каменистому холмику чуть поодаль от посёлка, и показала на площадку у его подножья.
      – Вот оно.
      Пайк сам не знал, что ожидал увидеть – всё что угодно, от могилы до какого-нибудь неведомого произведения искусства – но не увидел ровным счётом ничего необычного и сказал это. Вина, казалось, была огорчена.
      – Должно быть, свет падает не под тем углом, – сказала она. – Подойдите с этой стороны.
      Они поменялись местами. Теперь он стоял спиной к холму, а она – спиной к лагерю. Пайк снова всмотрелся, но не заметил никакой разницы.
      – Не понимаю, – сказал он.
      – Сейчас поймёте. – Голос Вины внезапно изменился. – Вы как раз тот, кто нам нужен.
      Пайк резко вскинул голову. В тот же миг девушка исчезла. То не была постепенная дематериализация при транспортации – она просто исчезла, как исчезает голограмма, если отключить энергию. Вместе с ней пропали все колонисты и их лагерь. Осталась лишь голая каменистая площадка и ошеломлённые офицеры "Энтерпрайза".
      Позади послышалось шипение, и он резко обернулся, хватаясь за фазер. На него надвигалось облако белого газа, сквозь которое можно было различить странной формы входное отверстие. Ранее замаскированное как часть скалы, оно теперь беззвучно открылось. За ним оказалось нечто, напоминавшее лифт. Пайк успел увидеть два странных существа – маленьких, худых, бледных гуманоидов с крупными, удлинёнными головами и в мерцающих, отливающих металлом одеждах. Один из них держал маленький цилиндр, из которого продолжала бить белая струя.
      В ту же секунду облако настигло его, и он оказался парализован – в сознании, но лишённый возможности двигать чем-либо, кроме глаз. Оба гуманоида вышли из отверстия и втащили его внутрь.
      – Капитан! – донёсся откуда-то издалека крик Спока. Затем послышались бегущие шаги, внезапно заглушённые, будто отделённые закрывшейся дверью, и лифт с шипением пошёл вниз. Где-то высоко послышался взрыв, будто кто-то выстрелил из фазера по камням на полную мощность, но лифт лишь ускорил падение.
      Тут сознание покинуло Пайка.
      Едва придя в себя, Пайк стремительно потянулся к фазеру, чувствуя, что какая-то губчатая поверхность мешает его движениям. Фазера на месте не оказалось. Вскочив, он огляделся, одновременно отыскивая коммуникатор. Коммуникатора также не было; исчезла и его куртка.
      Он находился в маленьком, сверкающем чистотой помещении. Губчатая поверхность оказалась неким подобием кровати с лежащим на ней аккуратно свёрнутым металлического цвета одеялом. Маленький бесформенный бассейн наполнен бурлящей водой; тут же – сосуд для питья. Явно тюремная камера; решётка…
      Никакой решётки не было. Четвёртая стена оказалась прозрачной. Пайк заторопился к ней и выглянул наружу. Глазам его открылся длинный коридор с такими же прозрачными панелями; но располагались они не друг напротив друга, а в шахматном порядке, так что Пайк мог видеть лишь края двух ближайших камер справа и слева.
      Должно быть, произведённый им шум был слышен в коридоре, потому что внезапно раздалось рычание, и показавшееся в соседней камере – клетке? – плоское существо, полуантропоид, полупаук, яростно бросилось на него – лишь затем, чтобы чиркнув по прозрачной панели своими отвратительными клыками, быть отброшенным назад. Затем послышалось кожистое хлопанье, и неестественно худое существо, нечто среднее между гуманоидом и птицей, с боязливым любопытством выглянуло из камеры справа. Заметив, что Пайк смотрит на него, оно кинулось назад и исчезло.
      В этот момент в коридоре показалась группа большеголовых, бледных гуманоидов, похожих на тех, что похитили Пайка. У шедшего впереди на шее на короткой цепи висела сверкающая подвеска, что придавало ему начальственный вид. Остановившись перед камерой Пайка, странные существа молча разглядывали его. Пайк, в свою очередь, молча разглядывал их. Все они были абсолютно лысые, и у каждого на лбу чётко виднелась вена.
      Молчание нарушил Пайк.
      – Вы слышите меня? Моё имя – Кристофер Пайк, капитан корабля Объединённой Федерации Планет "Энтерпрайз". У нас нет враждебных намерений. Вы понимаете меня?
      У одного из талозиан на лбу сильно запульсировала вена, и хотя Пайк не заметил никакого движения губ, в мозгу его зазвучал голос.
      – Похоже, Магистрат, умственные способности данного вида чрезвычайно ограничены.
      Теперь запульсировала вена на лбу талозианина с подвеской.
      – В этом нет ничего удивительного, поскольку нам так легко удалось заманить их корабль, с помощью одного лишь поддельного сигнала. Как вы можете прочитать в его мыслях, особь только сейчас начинает догадываться, что её уцелевшие в катастрофе и их посёлок были всего лишь иллюзией, которую мы внедрили в сознание её и её сородичей. И вы легко заметите её замешательство, с которым она воспринимает наши мысли…
      – Ладно, телепатия, – перебил Пайк. – Вы можете читать мои мысли, я – ваши. Теперь – если вы только не хотите, чтобы на моём корабле сочли мой захват враждебным действием…
      – Теперь мы наблюдаем примитивную реакцию страх – угроза. Существо собирается хвалиться своей силой, вооружением своего корабля и так далее. – Заметив, что Пайк шагнул назад и напрягся, Магистрат добавил: – Затем, разозлившись до необходимости продемонстрировать свою физическую силу, оно бросится на прозрачную панель.
      Пайк, услышав, что намерение его уже предвидено, почувствовал себя настолько глупо, что отказался от него, отчего разозлился ещё больше.
      – Нет клетки, из которой нельзя выйти, и я найду способ.
      – Несмотря на свою ярость, существо проявляет большую способность к адаптации, чем особи с других планет, – продолжал Магистрат. – Скоро можно будет приступить к экспериментам.
      Пайк подумал, что этомогло бы значить, но было очевидно, что любые его вопросы останутся без внимания. Он заходил из угла в угол. Телепатические "голоса" продолжали звучать за спиной.
      – Тысячи из нас уже исследуют его мысли, Магистрат. Мы обнаружили отличный объём памяти.
      – Лучше всего прослеживается недавняя битва, в которой оно сражалось, чтобы защитить свою племенную систему. Мы начнём с этого, дав ему более достойный объект для защиты.
      И клетка исчезла.
      Он стоял один среди камней и странной растительности, которая при втором взгляде показалась смутно знакомой. Голос же, прозвучавший позади, был, несомненно, знакомым.
      – Пойдём! Скорее!
      Обернувшись, он увидел Вину. Она была одета, как средневековая земная деревенская девушка, длинные волосы заплетены в косы. Крепость, вздымавшуюся за её спиной, Пайк тоже счёл бы средневековой, если бы не узнал её сразу. Указывая туда, девушка сказала:
      – Они все ушли. Мы найдём там оружие, может, даже еду.
      – Это Ригель 8, – медленно произнёс Пайк. – Я бился в этой самой крепости каких-нибудь две недели назад. Но откуда здесь ты?
      Послышался отдалённый рёв. Вина вздрогнула, а затем побежала к крепости. Пайк не двинулся с места.
       Я был в камере, в клетке, вроде как в зоопарке. Яи теперь там. Я всего лишьдумаю, что вижу всё это. Они, наверно, проникли в моё сознание, выудили оттуда воспоминание о каком-то месте, где я был, о чём-то, что со мной было… только её там не было.
      Снова послышался рёв, на этот раз ближе. Пайк поспешил за девушкой, нагнав её уже в воротах. Внутренний двор крепости был завален пиками, щитами, со следами многочисленных ударов, зазубренными и поломанными мечами; была тут даже сломанная катапульта – груда обломков, оставшаяся после того, как Пайк и его люди ворвались в крепость и взяли её. Взятие крепости и свержение власти каларов над порабощённым местным населением оказалось столь тяжёлым и кровопролитным ещё и потому, что командование Звёздного Флота колебалось, не будет ли вся операция нарушением Главной Директивы. К счастью, сами калары положили конец этим колебанием, вторгнувшись с Ригеля 10, чтобы укрепить свою приходящую в упадок колонию…
      И этот звериный яростный рык позади мог принадлежать лишь какому-нибудь отбившемуся от своих каларскому колонисту, стремящемуся сорвать ярость за падение своей крепости и своей колонии на всех и вся, кто подвернётся под руку… Вина лихорадочно искала в груде обломков какое-нибудь подходящее оружие, но там не было ничего, что она могла бы хотя бы поднять.
      Рёв слышался уже в воротах. Потянув за собой Пайка, Вина кинулась за ближайший угол. Пайк не пытался сопротивляться – воспоминание было слишком сильным. Существо, ворвавшееся во двор, было каларским воином – огромным, первобытно-волосатым, в кирасе, шлеме и с тяжёлой дубиной в руках. Сгорбив плечи, он настороженно оглядывался.
      – Что за чушь, – чуть слышно сказал Пайк. – Уже две недели, как всё это…
      –  Тс, – в страхе прошептала Вина. – Ты был здесь – ты знаешь, что он сделает с нами.
      – Это всего лишь дурацкая галлюцинация.
      Воин снова грозно взревел, и по всей крепости прокатилось эхо. Он явно пока не заметил их.
      – Не имеет значения, какты это называешь, – снова зашептала Вина. – Важно, что ты почувствуешь каждый миг. Что бы ни случилось, ты будешь чувствовать это. И я тоже.
      Калар медленно двинулся в их сторону. Либо действительно напуганная, либо желая заставить Пайка поверить в реальность происходящего, Вина сорвалась с места и кинулась вверх по лестнице, ведущей на зубчатую стену. Калар заметил её тотчас; Пайку ничего не оставалось, как последовать за девушкой.
      Стена тоже оказалась усеяна обломками оружия. Вина уже держала лёгкое копьё, похожее на дротик. Пайк отыскал щит и не сломанный меч. В тот миг, когда он выпрямлялся, девушка оттолкнула его. Огромный камень с силой ударился в стену в нескольких дюймах от него и раскололся на куски; ударом обломка Пайка сбило с ног.
      Боль была самой что ни на есть реальной. Он поднёс руку ко лбу и обнаружил, что лоб кровоточит. Внизу калар поднял новый камень из груды рядом с катапультой.
      Пока Пайк, цепляясь за стену, поднимался на ноги, Вина метнула копьё, но сделала это неумело, да и силы у неё было недостаточно, чтобы добросить с такого расстояния. Калар тотчас оставил камень и кинулся вверх по лестнице.
      Первый же удар дубины едва не выбил щит у Пайка из рук. Его собственный меч отскочил от кирасы калара, не причинив тому вреда, сам же он под вражеским натиском вынужден был отступить.
      Послышалось короткое гудение. Взревев от боли, воин повернулся на месте, и Пайк увидел, что из спины у него торчит стрела. Вина нашла арбалет и зарядила его, а промахнуться с такого расстояния было просто невозможно.
      Но рана, хоть и глубокая, не была смертельной, а зарядить арбалет снова у Вины явно не было сил. Пошатываясь, калар двинулся к ней.
      Стрелой из арбалета с такого близкого расстояния можно было бы пробить любые доспехи, но не мечом. И выпустив меч, Пайк кинулся вперёд, высоко поднял щит и что было сил ударил им калара сзади по шее. Сорвавшись со стены, тот упал навзничь, с силой ударившись о землю, и больше не двигался.
      Вина, всхлипывая от облегчения, бросилась Пайку на шею…
      …и они снова очутились в клетке.
      Теперь она была со своей прежней короткой причёской и в простом платье из отливающей металлом талозианской ткани. Его собственные кровоподтёки и усталость бесследно исчезли – так же, как и щит. Он не сразу понял, что произошло.
      – Вот и всё, – с улыбкой произнесла Вина.
      – Зачем ты здесь? – резко спросил Пайк.
      Она чуть заколебалась, потом опять улыбнулась.
      – Чтобы исполнять все твои желания.
      – Ты настоящая?
      – Настолько настоящая, насколько ты этого хочешь.
      – Это не ответ, – сказал Пайк.
      – Может, они сделали меня из твоих забытых снов.
      Он указал на её платье.
      – И ты снилась мне в одежде из той же металлической ткани, как у них?
      – Должна же я быть во что-то одета. – Она шагнула ближе. – Или же…? Я могу быть одета так, как ты хочешь, быть такой, какой ты пожелаешь…
      – Чтобы вызвать у этой "особи" реакцию? Чтобы они могли экспериментировать надо мной? Так?
      – Разве нет у тебя какой-нибудь мечты, чего-нибудь такого, чего тебе давно хочется…
      – Они только наблюдают за мной? – спросил Пайк. – Или они ещё и чувствуютменя?
      – Любая твоя мечта исполнится. Я могу стать кем и чем угодно. Любой женщиной, которую ты когда-либо представлял себе. – Она попыталась прильнуть к нему. – Ты можешь отправиться, куда пожелаешь; стать, кем пожелаешь – испытать всё, что можно испытать во вселенной. Позволь мне исполнять все твои желания.
      Пайк задумчиво смерил её взглядом.
      – Что ж, одно моё желание ты можешь исполнить, – внезапно сказал он. – Расскажи мне о них. Я могу как-то помешать им использовать мои мысли против меня? А, вижу, ты испугалась. Значит, могу?
      – Не будь глупым.
      – Ты права, – кивнул Пайк. – Поскольку ты утверждаешь, что ты всего лишь иллюзия, глупо продолжать этот разговор.
      Отойдя к кровати, он растянулся на ней, не обращая больше на Вину никакого внимания. Не замечать её тревоги было, однако же, не так-то легко. Каким бы ни было её поручение, провалить его она не желала.
      – Может, – поколебавшись, неуверенно заговорила она, – если ты спросишь у меня что-то такое, на что я смогу ответить…
      Пайк сел на кровати.
      – Насколько они могут контролировать моё сознание?
      – Это не… Это… – Она замолчала. – А если я отвечу – ты выберешь какую-нибудь свою мечту и позволишь мне жить в ней рядом с тобой?
      Пайк подумал и решил, что информация стоит риска. Он кивнул.
      – Они… На самом деле они не могут заставить тебя сделать ничего такого, чего ты сам не хочешь сделать.
      – И поэтому им приходится обманывать меня своими иллюзиями?
      – Да. И если ты не будешь слушаться, они могут тебя наказать. Ты ещё узнаешь.
      – Они наверняка раньше жили на поверхности…
      – Пожалуйста, – перебила Вина. – Если я расскажу слишком много…
      – Почему они ушли под землю? – настойчиво спросил он.
      – Война, много тысяч веков назад, – торопливо произнесла она. – Те, кто остался на поверхности, перебили друг друга и едва не уничтожили планету. Понадобилось много сотен тысяч лет, чтобы планета восстановилась – хотя бы до теперешнего состояния.
      – И полагаю, те, кто ушёл под землю, обнаружили, что жизнь там слишком скудна – и поэтому сосредоточились на развитии у себя телепатических способностей.
      Она кивнула.
      – Но это оказалось ловушкой. Как наркотик. Когда мечты делаются важнее реальности, перестаёшь путешествовать, строить, делать вещи, забываешь даже, как ремонтировать машины, оставшиеся после твоих предков. Просто сидишь, и снова и снова переживаешь чужие жизни в телепатических записях. Или зондируешь сознание тех, кого держат в клетках – потомков живых существ, собранных ими в своё время со всего этого сектора Галактики.
      Внезапно до Пайка дошло.
      – То есть, у них должно быть больше одного животного каждого вида.
      – Да, – сказала Вина, теперь уже явно напуганная. – Прошу тебя, ты обещал, если я отвечу на твои вопросы…
      – Но это был уговор с тем, чего на самом деле нет. Помнишь, ты же сама говорила, что ты – иллюзия.
       - Я женщина, – сказала она уже рассерженно. – Я так же реальна, как ты, и тоже землянка. Мы как Адам и Ева. Если они могли…
      Внезапно у неё вырвался крик, и она упала на пол, извиваясь от боли.
      – Прошу вас! – простонала она. – Не наказывайте меня! Я стараюсь… ну, пожалуйста…
      Всё ещё извиваясь от боли, она исчезла. Подняв голову, Пайк увидел, что тот, кого называли Магистрат, наблюдает за ним сквозь прозрачную панель. В ярости Пайк отвернулся – и впервые заметил едва видимый круглый стык в стене над кроватью, примерно на высоте человеческого роста. Может, там скрытая панель?
      Короткий металлический звук позади заставил его снова обернуться. Внутри камеры, у самой прозрачной перегородки стояла на полу чаша с голубой жидкостью. Магистрат продолжал смотреть, не двигаясь с места.
      – Это питательный протеиновый комплекс, – прозвучал в голове Пайка его телепатический голос.
      – Сторож зоопарка изволит общаться с одним из зверей?
      – Если форма и цвет питательной смеси не привлекательны, она может принять вид любой еды, которую ты себе представишь.
      – А если я предпочту… – начал Пайк.
      – Уморить себя голодом? Ты забываешь о неприятной альтернативе наказания.
      И с обычной внезапностью Пайк обнаружил себя барахтающимся в кипящей, удушливой сере. Дым заволакивал всё вокруг, со всех сторон его лизали языки пламени. Боль была столь же реальной, сколь и внезапность ужасного превращения, и у Пайка вырвался крик.
      Это длилось каких-то несколько секунд, а затем он снова очутился в клетке, чувствуя, как у него подкашиваются ноги.
      – Это из сказки, которую ты слышал в детстве, – сказал Магистрат. – Теперь ты примешь пищу.
      – Почему бы просто… не заставить меня чувствовать… непреодолимый голод? – спросил Пайк, всё ещё задыхаясь от боли. Этого вы… не можете. Значит, вы можете не всё?
      – Если ты будешь и дальше проявлять неповиновение, глубже в твоём сознании имеются вещи, ещё более неприятные.
      Дрожащей рукой Пайк поднял чашу и залпом осушил её. В следующий миг, отбросив её в сторону, он кинулся всем телом на невидимую преграду. Его, конечно же, отбросило назад – но и Магистрат также отступил на шаг.
      – Это уже интересно, – сказал Пайк. – Ты испугался. Значит, в тот миг ты не читал моих мыслей?
      – Теперь что касается женщины. Как ты и предположил, корабль с Земли действительно разбился на нашей планете. Но из всех, кто находился на корабле, уцелела лишь она.
      – Не будем отвлекаться. В тот момент я хотел лишь одного – добраться до твоего горла. Может, примитивные эмоции создают блок, через который тебе не пробиться?
      – Мы вылечили её травмы и нашли этот вид весьма интересным. Таким образом, возникла необходимость найти мужскую особь.
      – Ладно, поговорим о ней. Вы, похоже, из кожи вон лезете, чтобы заставить её казаться привлекательной, чтобы заставить меня почувствовать желание защитить её.
      – Это необходимо для дальнейшего распространения вида.
      – Но это можно сделать искусственно, с помощью медицины, – сказал Пайк. – Но нет, сейчас для вас важнее, чтобы я свыкся с ней, почувствовал симпатию…
      – Мы хотим, чтобы все имеющиеся у нас особи были счастливы в своей новой жизни.
      – Допуская, что это очередная ложь – зачем вам нужно, чтобы она непременно понравилась мне? Чтобы я полюбил её, чтобы между нами установились семейная привязанность? Это было бы необходимо лишь в том случае, если бы вы хотели выстроить семью, даже целое…
      – Теперь, когда женщина как следует настроена, мы продолжим…
      – Вы хотите сказать, как следует наказана! – заорал Пайк. – Это я сопротивляюсь! Почему вы не наказываете меня?
      – Сначала стремление защитить, теперь сочувствие. Превосходно. – Магистрат повернулся и пошёл прочь. Разъярённый собственным бессилием, Пайк отвернулся, чтобы рассмотреть стык на стене.
      Вместо этого он обнаружил, что рассматривает дерево. Вокруг раскинулся живописный парк, а на горизонте виднелся город. Пайк узнал место сразу же.
      Справа от него были привязаны две осёдланные лошади. Слева Вина, одетая как землянка, выбравшаяся на природу, вынимала еду из корзины для пикника. Подняв на него глаза, она с улыбкой сказала:
      – Я оставила термос притороченным к седлу.
      Пайк отправился к лошадям и ласково похлопал их.
      – Танго, старый чертяка! Привет, Мэри Лу! Нет, ребята сегодня я не при сахаре…
      Однако, машинально похлопав себя по карманам, он с удивлением обнаружил два куска сахару. Пайк скормил их лошадям. Эти талозиане предусмотрели всё. Взяв термос, Пайк вернулся туда, где Вина раскладывала еду, и сел, задумчиво наблюдая за ней. Она явно нервничала.
      – Приятно быть дома? – спросила она.
      – Я мечтал о том, чтобы вернуться сюда. Наши мысли они читают очень хорошо.
       - Не надо! –то был крик страха. Она смотрела на него, безмолвно умоляя молчать.
      – Дом, всё, что я пожелаю, – сказал Пайк. – Еслибуду делать то, что от меня хотят. Так?
      – Дорогой, неужели ты забыл о моих… головных болях? Доктор сказал, что когда ты начинаешь говорить странные вещи, как вот сейчас…
      Голос её прервался. Пайк снова почувствовал себя в западне.
      – Послушай, мне очень жаль, что они отыгрываются на тебе, – сказал он. – Но я не могу позволить им превращать это в инструмент давления. Иначе они смогут манипулировать нами, как захотят.
      Она продолжала накрывать ленч, делая вид, что не слышит его слов.
      – Какой чудесный день, правда?
      – Странно, – задумчиво произнёс Пайк. – Каких-нибудь двадцать четыре часа назад я говорил доктору на моём корабле, как мне хочется чего-нибудь… вроде того, что мне предлагают здесь. Чтобы ни обязанностей, ни отчаяния, ни синяков от ударов судьбы. А теперь, когда моё желание сбылось, я понимаю его ответ. Ты либо живёшьэтой жизнью, с синяками, ударами и прочим, либо отворачиваешься от неё – и тогда начинаешь умирать. Талозиане избрали второй путь.
      – Надеюсь, ты проголодался, – сказала Вина с наигранной весёлостью. – Белые сэндвичи с курицей и тунцом, по рецепту твоей мамы.
      Пайк попробовал один. Вина оказалась права.
      – Пожалуй, эту сторону дела доктор одобрил бы. Он говорил, что мне необходимо отдохнуть.
      – Это прекрасное место для отдыха.
      – Всё моё детство прошло здесь. Конечно, это не идёт ни в какое сравнение с парками вокруг больших городов, но мне тут больше нравилось. – Он махнул рукой, указывая на горизонт. – Это Мохав. Там я родился.
       «Примечание. Мохав – пустыня, занимающая часть Калифорнии, Аризоны, Невады и Юты.»
      – Неужели ты думаешь, что твоя жена этого не знает? – рассмеялась Вина. – Посмотри – ты дома! Можешь остаться здесь, если хочешь. Разве не здорово будет показать твоим детям, где ты играл когда-то?
      – Эти… "головные боли", – сказал Пайк. – Они ведь будут наследственными. Неужели ты хочешь, чтобы ими страдал ребёнок – или целая группа детей?
      – Это смешно.
      – Смешно? Подумай, сперва меня вынуждают защищать тебя, затем сочувствовать тебе – а теперь знакомые места, тёплая привязанность мужа и жены. Им нужна не просто страсть. Им нужны уважение, доверие, надёжность, любовь – и ещё что-то…
      – Говорят, раньше здесь была пустыня. Только песок и кактусы…
      – Я не смогу помочь ни тебе, ни себе, если ты дашь мне никакой возможности! – резко сказал Пайк. – Ты говорила, что иллюзии стали для них наркотиком. Они забыли, как ремонтировать машины, сделанные их предками. Поэтому мы для них так важны? Чтобы создать колонию рабов, которые будут…
      – Перестань, перестань! Неужели тебе всё равно, что они со мной делают?
      – Совершенных тюрем не бывает, – сказал Пайк. – Всегда есть какой-то выход. Когда я был в своей клетке, мне показалось, что несколько минут наш сторож не мог читать мои мысли. Может, сильные эмоции, как ярость, блокируют от них наше сознание?
      – Неужели ты думаешь, – рассерженно отозвалась Вина, – что я не пыталась?
      –  Долженбыть какой-то способ. Отвечай!
      Её гнев превратился в слёзы.
      – Да, они не могут пробиться через – примитивные эмоции. Но эти эмоции нельзя поддерживать долго! Я пыталась! – Она стала всхлипывать. – Они не отстают от тебя – год за годом, прощупывают, отыскивают слабые места, насылают галлюцинации… наказывают и… я не выдержала. Теперь я полностью в их власти. Я знаю, ты ненавидишь меня за это.
      Её страх, отчаяние, одиночество не могли не тронуть Пайка. Он обнял её за плечи.
      – Я не ненавижу тебя. Я могу понять, что тебе пришлось вынести.
      – Этого недостаточно! Им нужны такие чувства, чтобы создать семью, защищать её, заботиться о ней. Как ты не понимаешь? Они узнали мои мысли, мои желания, мои представления о том, каким должен быть мужчина моей мечты. Поэтому они и выбрали тебя. Я не могла не полюбить тебя.И им нужны от тебя такие же чувства.
      Пайк был потрясён. Её рассказ был до ужаса правдоподобен.
      – Если они могут читать мои мысли, они знают, как ты мне нравишься. С первой минуты, как только я увидел тебя в посёлке. Ты была, как дикий зверёк.
      – Значит, дело в этом? В том, что я казалась тебе дикаркой?
      Её мысль позабавила Пайка.
      – Возможно, – сказал он.
      – Теперь я понимаю, почему всё это на тебя не действует, – сказала Вина, выпрямляясь. Ты былдома. И бой, как на Ригеле, тоже не представлял для тебя ничего нового. А человек больше всего мечтает о том, что для него невозможно.
      – Может, и так. Я не психолог.
      – Да. – Она улыбнулась, словно самой себе. – Капитан корабля, всегда обязанный быть таким официальным, таким порядочным, таким безупречным… конечно же, у него мелькает мысль, каково было бы отбросить всё это.
      Сцена изменилась, взорвавшись музыкой и диким весельем. Метаморфоза застигла Пайка сидящим. Сидел он и теперь – на брошенной на пол подушке за низким круглым столом, на котором стояли блюдо с фруктами и кубки с вином. На Пайке был расшитый шёлковый халат, как у какого-то восточного правителя. По одну сторону от него сидел человек, которого Пайк смутно помнил, как земного торговца, одетый так же, хотя и несколько менее роскошно; по другую – совершенно незнакомый офицер Звёздного Флота в форме. Прислуживали им женщины, чья одежда и манеры наводили на мысли о рабстве; кожа у них была такого же цвета, как у Спока. Музыка же исходила от квартета, сидящего у бассейна с фонтаном.
      Как и в первый раз, он узнал место – двор правителя Ориона.
      – Скажите-ка, Пайк, – наклонился к нему офицер, – Вы ведь были в своё время капитаном "Энтерпрайза", верно?
      – Он был, – сказал с другой стороны торговец.
      – Так я и думал. И время от времени заглядывал сюда – посмотреть, как идут дела.
      – А затем, – подхватил купец, – живописал в своих докладах на Землю "этих орионских торговцев, беззастенчиво использующих местное население".
      Оба рассмеялись.
      – На этой планете довольно своеобразное население, – сказал офицер. – Им нравится, когда их используют.
      – Причём не только ради прибылей.
      – Неплохо Вы устроились, мистер Пайк, – оценивающе глянув вокруг, заметил офицер.
      – Это только начало, – сказал торговец. Оба снова засмеялись. Офицер шлёпнул сзади ближайшую рабыню.
      – А зелёная у кого-нибудь из вас есть? – спросил он. – Я слыхал, они опасны. У них острые когти, и они притягивают мужчин, порождая в них непреодолимое желание.
      До сих пор офицер внушал Пайку отвращение, но эта фраза показалась знакомой – и произнёс он её как-то подчёркнуто. Торговец бросил на Пайка многозначительный взгляд.
      – Время от времени, – сказал он, – появляется мужчина, которому удаётся приручить такую.
      Музыка изменилась; она сделалась громче, приобрела медленный, пульсирующий ритм. Юные рабыни торопливо кинулись назад, словно стремясь обратиться в бегство. Взглянув в направлении музыкантов, Пайк увидал ещё одну девушку, нагую, с кожей зелёной и блестящей, словно намазанной маслом. Она стояла на коленях на краю бассейна. Ногти у неё были длинные, блестящие, острые – настоящие когти; волосы подобны гриве дикой лошади. Она смотрела прямо на него.
      Одна из рабынь не сумела убежать достаточно быстро. Зашипев, как кошка, зелёная девушка прыгнула, преграждая ей дорогу. Человек, которого Пайк до сих пор не замечал, поднял хлыст и бросился к ней, намереваясь вмешаться.
      – Стой! – крикнул Пайк, стряхнув оцепенение. Зелёная девушка повернулась, снова взглянула на него, и тогда он её узнал. Это опять была Вина.
      Она вышла на середину прямоугольного дворика и на миг замерла. Затем музыка словно настигла её и подчинила своему медленному, тяжёлому ритму – как мелодия тростниковой флейты подчиняет кобру. Откинув голову, она испустила пронзительный вопль и начала танцевать.
      – Где Вы нашли её? – услышал Пайк голос офицера, но не ответил, не в силах отвести глаз от танцовщицы.
      – Он забрёл в тёмный коридор, – отвечал голос торговца, – и увидел впереди какой-то свет. Почти как в тайных мечтах какого-нибудь уставшего от долгого плавания морского волка, да? Это была она, с факелом, с блестящей зелёной…
      – Странно она на Вас поглядывает, Пайк.
      – Можно подумать, она о тебе что-то знает.
      Где- то в глубине сознания он понимал, что талозиане искушают его с помощью этих двоих; но не мог заставить себя не смотреть на танец.
      – Ну, разве за это не стоит отдать душу? – спросил торговец.
      – Поневоле поверишь, что она способна на всё, – отозвался офицер. – Допустим, ты можешь выбирать из всей вселенной, а это всего лишь маленький пример…
      Это было уже слишком.
      – Прочь с дороги, оба! – поднявшись, бросил Пайк.
      Он пересёк двор, туда, где за заменявшей дверь занавеской, как он смутно помнил, был выход. Отодвинув занавеску, он очутился в тёмном коридоре и яростно зашагал вперёд. С каждым шагом коридор делался всё темнее. Потом впереди замерцал свет, и приблизившись, он увидел Вину с высоко поднятым факелом…
      Внезапно вокруг сделалось светло. Факел исчез. Вина, со своей белой кожей, в талозианской одежде, ещё какую-то секунду продолжала стоять с поднятой рукой, в которой ничего не было. Они снова были в клетке.
      Лицо Вины исказилось от гнева. Подбежав к прозрачной панели, она замолотила по ней кулаками, яростно крича в коридор.
      – Нет! Дайте нам закончить! Я почти…
      – Что здесь происходит? – прозвучал женский голос. Пайк и Вина разом обернулись.
      В клетке находились ещё две женщины: Номер Первый и старшина Кольт. После стольких неожиданностей Пайк уже утратил способность удивляться.
      – То же самое я мог бы спросить у вас, – вяло произнёс он.
      – Мы пытались транспортироваться сюда, – сказала Номер Первый. – Был риск, что мы материализуемся прямо в скале, но мы уже пытались взорвать её сверху, где лифтовая шахта – и безуспешно.
      – Но мы транспортировались вшестером, – добавила Кольт. – Я не знаю, куда подевались остальные.
      – Это нечестно! – сказала Вина Пайку. – Они тебе не нужны.
      – Может, они именно то, что мне нужно, – мрачно сказал Пайк, снова начиная соображать. – Номер Первый, старшина, дайте-ка мне свои фазеры.
      Они повиновались. Он осмотрел фазеры. Результат не удивил его.
      – Пустые.
      – Мы полностью зарядили их перед тем, как покинуть корабль, – сказала Номер Первый.
      – Охотно верю. Но вы убедитесь, что наши коммуникаторы здесь тоже не действуют. – Тут внезапная мысль поразила его. Он быстро взглянул на круглую панель, которую заметил раньше. Затем он вдруг что есть сил швырнул в неё оба фазера.
      – Что это даст? – холодно произнесла Номер Первый.
      – Не говорите со мной. Ничего не говорите. Я пытаюсь разжечь ненависть, представить себе, как разбиваю их огромные, бесформенные головы на мелкие кусочки. Мысли и чувства настолько примитивные, чтобы заглушить всё остальное. Я ненавижу их – понимаете?
      – И как долго ты сможешь блокировать свои мысли? – спросила Вина. – Несколько минут? Час? Что тебе это даст?
      Пайк сосредоточился, пытаясь не обращать на неё внимания. Она обернулась к двум женщинам.
      – Вы ему не нужны, – сказала она с ревностью и гневом, которые ей даже не приходилось нагнетать. – Он уже выбрал меня.
      – Выбрал Вас для чего? – спросила Кольт.
      Вина пренебрежительно глянула на неё.
      – О да, тут большой шанс на получение интеллектуального потомства.
      – Потомства? – переспросила Кольт. – То есть, детей?
      – А он, значит, "Адам"? – Номер Первый указала на Пайка. – Так?
      – И ты тоже ничуть не лучше. С таким же успехом они могут скрестить его с вычислительным центром!
      – Мне вычислить Ваш возраст? – предложила Номер Первый. – Вы значились в списках участников экспедиции как взрослый член экипажа. Теперь, по истечении восемнадцати лет…
      Заметив, что Вина повернулась к прозрачной стене, она умолкла. За стеной стоял Магистрат. Обе женщины с "Энтерпрайза" уставились на него с интересом.
      – Это несправедливо, – сказала Вина. – Я делала всё, что вы велели.
      – Поскольку данная особь не привлекает тебя, – игнорируя Вину, обратился Магистрат к Пайку, – теперь у тебя имеется выбор.
      Пайк бросился на разделяющую их прозрачную перегородку.
      – Я вырвусь отсюда, я доберусь до тебя! – прокричал он. – Какая у тебя кровь? Красная, как у нас? Я узнаю это!
      – Каждая из двух новых особей обладает качествами, говорящими в её пользу. Женщину, которую ты называешь Номер Первый, отличает сильный ум. Она произведёт на свет высокоинтеллектуальное потомство. Хотя она и кажется лишённой эмоций, это по большей части притворство. У неё нередко бывали фантазии, в которых фигурировал ты.
      Номер Первый смутилась – впервые на памяти Пайка. Но он и это превратил в ярость против вторжения в её внутренний мир.
      – Я хочу лишь одного – добраться до тебя! Эти мысли ты можешь чувствовать? Ненависть, жажду убить…
      – Вторая женщина считала тебя недосягаемым, но теперь начинает понимать, что это обстоятельство изменилось. Факторы, говорящие в её пользу – молодость, здоровье и необычайно сильное женское чувство, которое…
      – Мои чувства покажутся тебе интереснее! Мысли, настолько примитивные, что ты не сможешь их понять; эмоции, настолько отвратительные…
      Боль обрушилась на его, и дёргаясь, он упал на пол. Образы, охватившие его сознание на этот раз, были камерой пыток инквизиции. Поверх них витала мысль Магистрата, смутно, точно направленная на кого-то другого.
      – Неправильное мышление наказуемо; правильное будет с равной быстротой вознаграждено. Ты сам убедишься в эффективности такого сочетания.
      Иллюзия исчезла. Чувствуя во всём теле страшную слабость, Пайк приподнялся и сел. Он обнаружил, что Магистрата больше нет, а две его подчинённые склоняются над ним.
      – Не… помогайте… мне. Просто оставьте меня. Я должен сосредоточиться на ненависти. Она не даёт им читать мысли.
      Час проходил за часом. Свет в камере погас. Талозиане явно намеревались держать всех трёх женщин вместе с ним. Поддерживать в себе ненависть делалось всё труднее; Пайк стал бить кулаком в прозрачную стену, надеясь, что боль поможет.
      Женщины некоторое время тихо переговаривались между собой, затем одна за другой уснули: Вина на кровати, остальные две – сидя на полу и привалившись к кровати. Пайк опустился на корточки и прислонился к стене, не в силах больше ни о чём думать, тщетно борясь с изнеможением.
      Внезапно он скорее почувствовал, чем услышал, какое-то движение. Панель в стене отошла в сторону, и рука талозианина потянулась к валявшимся на полу фазерам. Сорвавшись с места, Пайк схватил эту руку и рванул её с такой силой, что Магистрат буквально влетел в камеру. В следующий миг руки Пайка уже держали его за горло.
      – Не трогай его! – крикнула Вина со своей кровати. – Они не хотят ничего плохого…
      – У меня есть кое-какое представление о том, какие они "хорошие"…
      Талозианин исчез, и Пайк обнаружил, что держит за шею злобно оскалившегося полуантропоида-полупаука, которого видел раньше в камере напротив. Отвратительные клыки щёлкнули перед самым его лицом. Кольт пронзительно вскрикнула. Пайк с мрачной решимостью лишь крепче сжал шею извивающегося монстра.
      – Я всё ещё держу тебя за горло! Убери эту иллюзию, или я сломаю тебе шею! – Полупаук снова превратился в Магистрата. – Так-то лучше. Попробуй ещё какой-нибудь фокус – вообще что-нибудь попробуй – и я сделаю одно быстрое движение. Понял?
      Он чуть ослабил хватку, позволяя Магистрату схватить ртом воздух. На лбу талозианина запульсировала вена.
      – Твой корабль. Опусти меня, или мы уничтожим его.
      – Он не блефует, – сказал Вина. – С помощью иллюзий они могут заставить твою команду нажать не на те кнопки, задействовать устройства, которые приведут к уничтожению корабля.
      – Ручаюсь, он слишком разумен, чтобы убить без всякой причины. А вот у меня причина есть. Номер Первый, смените-ка меня. Хорошенько держите его за горло. И при любых признаках…
      – Ясно, капитан, – мрачно сказала Номер Первый.
      Освободившись, Пайк подобрал фазеры. Заткнув один за пояс, он отрегулировал другой, прицелился в прозрачную перегородку и нажал пуск. Как он и ожидал, ничего не произошло. Пайк обернулся к Магистрату и приставил фазер к его голове.
      – Держу пари, – сказал он почти доверительно, – то, что наши фазеры пусты – ещё одна из твоих иллюзий. Что ты в жизни не отважился бы ковыряться в наших приборах – ты и в своей-то технике не разбираешься, не говоря уже о нашей. И что этот фазер только что проделал в стене хорошую дыру, которую ты не даёшь нам увидеть. Может, мне проверить свою теорию на твоей голове?
      Магистрат закрыл глаза, сдаваясь. В прозрачной стене тотчас возникла большая рваная дыра.
      – Что и требовалось доказать. Номер Первый, можете его отпустить. Если он только попробует что-то устроить, я пристрелю его, и он знает это. А теперь – на выход!
      На поверхности виднелась лишь лифтовая шахта – вершина холма была срезана начисто. Значит, талозиане сумели скрыть от глаз спасательной группы и это.
      Номер Первый достала коммуникатор и попыталась вызвать "Энтерпрайз". Тщетно. Заметив, что вена на голове Магистрата опять пульсирует, Пайк поднял фазер.
      – Я хочу говорить со своим кораблём, – железным голосом произнёс он. – Сейчас же.
      – Нет, – ответил Магистрат. – Сейчас ты находишься на поверхности, что нам и требуется. Скоро ты начнёшь с выбранной тобою женщиной жизнь, для которой вам будут созданы все условия…
      – Я для начала похороню одного такого создателя.
      – Я вижу, что ты намереваешься меня убить. Я не стану тебе мешать: меня заменят другие. Чтобы помочь вам восстановить и освоить планету, наши ботанические сады снабдят вас разнообразными растительными культурами…
      – Послушай, – сказал Пайк, – давай договоримся. – Ты и твоя жизнь в обмен на жизни этих двух женщин.
      – Поскольку продолжительность нашей жизни намного превышает вашу, у нас будет время создать общество, состоящее из ремесленников, техников…
      – Ты понимаешь, что я говорю? Дай мне убедиться, что с моим кораблём всё в порядке, верни туда этих двух женщин, и я останусь тут с Виной.
      Он почувствовал, что его тянут за пояс, и боковым зрением заметил, что Номер Первый вытащила у него из-за пояса второй фазер. Она установила регулятор мощности на максимум. Послышалось гудение, с каждым мгновением всё более громкое и пронзительное. Теперь фазер находился в состоянии перегрузки. Ещё немного – и раздастся взрыв.
      – Было бы аморальным, – сказала Номер Первый, – создать расу людей, которым предназначено быть рабами. Вы согласны со мной, капитан?
      Поколебавшись секунду, Пайк кивнул.
      – Это что, обман? – спросил Магистрат. – Или вы в самом деле намерены уничтожить себя? Да, вижу, что намерены.
      – Вина, у тебя есть время вернуться в подземелье. Но поторопись. Талозианин – просто, чтобы показать тебе, насколько мы, земляне, примитивны – можешь уйти с ней.
      Ни Магистрат, ни Вина не двинулись с места.
      – Нет, – сказала Вина. – Раз вы считаете, что это так важно, я тоже не могу уйти. Думаю, если у них будет хоть один землянин, они могут попытаться опять.
      – Мы не верили, что такое возможно, – сказал Магистрат, и в мыслях его ощущался странный отголосок – печаль? – Вся история и обычаи вашей расы говорят об уникальной ненависти к жизни в плену, даже если плен этот милосерден и приятен. Но вы предпочитаете смерть. Это делает вашу расу слишком опасной и агрессивной для наших нужд.
      – Он имеет в виду, – пояснила Вина, – что вас нельзя использовать. Можете вернуться на свой корабль.
      Номер Первый выключила фазер, и как раз вовремя. Наступившую тишину нарушил Пайк.
      – Вина, это всё. Никаких извинений. Вы захватили одного из нас, угрожали нам, пытали нас…
      – Ваша нестабильность обрекла талозианскую расу на вымирание, – сказал Магистрат. – Разве вам этого недостаточно? Ни один вид не выказал вашей приспособляемости. Вы были нашей последней надеждой.
      – Что за вздор, – с удивлением возразил Пайк. – Наверняка возможна какая-то форма обмена, сотрудничества…
      Но Магистрат лишь покачал головой.
      – Если ваша раса овладеет возможностью создавать иллюзии, она уничтожит себя. Допустить это противоречит нашимпринципам.
      – Капитан, – сказала Номер Первый, – они готовы поднять нас на борт.
      – Отлично. Пошли. Вина, ты тоже.
      – Я… – сказала Вина. – Я не могу уйти с вами.
      Пайк ощутил глухое раздражение.
      – Номер Первый, старшина Кольт, поднимайтесь на корабль. Я присоединюсь к вам, как только разберусь с этим. – Заметив, что они колеблются, он добавил: – Это приказ.
      Они замерцали и исчезли. Пайк обернулся к Вине.
      – Что… – И с ужасом осёкся на полуслове.
      Вина менялась у него на глазах. Лицо покрылось морщинами, на нём проступил багровый шрам, тело скрючилось. И всё это время она продолжала смотреть на Пайка полными горечи глазами. В конце этой метаморфозы Вина превратилась в скрюченную, уродливую старуху.
      – Вот как эта женщина выглядит на самом деле, – сказал Магистрат.
      Пайк смотрел, не веря своим глазам. Этобыла девушка-полуребёнок из посёлка колонистов; отважная крестьянка, сражавшаяся с ним бок о бок; жена на Земле; зеленокожая орионская дикарка, танцевавшая так…
      – Это правда, – старческим голосом произнесла Вина, поднимая морщинистые руки. – Видишь, какая я на самом деле. Они нашли меня среди обломков корабля, искалеченную, умирающую. О, они прекрасно подлатали меня. Всё работает нормально. Но – у них не было инструкции, как собрать меня правильно.
      – Теперь ты видишь? Теперь ты понимаешь, почему я не могу уйти с тобой?
      Отвернувшись, она спотыкающейся походкой побрела к лифту. Пайк с ужасом и жалостью смотрел ей вслед. Затем он обернулся к Магистрату, который сказал:
      – Это было необходимо, чтобы уверить тебя, что её желание остаться здесь искренне.
      Пайк взглянул на него по-новому.
      – Выходит, в вас всё же есть какая-то искра порядочности. Вы вернёте ей её иллюзию красоты?
      – Да. И не только это. Смотри.
      Снова обернувшись, Пайк увидел, как юная и прекрасная Вина входит в лифт – вместе с ним самим.Оба обернулись, помахали на прощание рукой – и лифт унёс их в недра Талоса 4.
      – У неё есть её иллюзия, – сказал Магистрат. Действительно ли его губы тронула улыбка, или Пайку только показалось? – А у тебя – твоя реальность. Пусть твой путь будет столь же приятен.
      Спок, Номер Первый, Джойс, Кольт и Бойс столпились в транспортаторной, встречая капитана.
      – А что с Виной? – спросила Кольт, едва Пайк материализовался на платформе.
      – Она не… летит с нами? – спросила Номер Первый.
      – Нет, – коротко сказал Пайк. – И я согласен с её решением. И нечего тут толпиться. Это что, учебный корабль? По местам! Навигатор, курс!
      – Есть, сэр!
      Подчинённых как ветром сдуло – всех, кроме Бойса, сказавшего:
      – Погоди-ка минутку, капитан.
      – Чего ради? Я чувствую себя превосходно.
      – В том-то и дело. Ты выглядишь свежим, как огурчик.
      – Ничего удивительного. Разве ты не рекомендовал мне отдых и перемену обстановки? У меня было и то, и другое. Я даже побывал дома. А теперь – за дело.
      По мере того, как "Энтерпрайз" удалялся от Талоса 4, жизнь быстро возвращалась в обычную колею, и воспоминания о пережитом стали изглаживаться. В конце концов, это не было реальным – по большей части. Но Пайк всё же не смог удержаться, чтобы не бросить украдкой взгляд на Номер Первый и Кольт, прикидывая, которой из них он – при других обстоятельствах – отдал бы предпочтение.
      Но тут, заметив, что обе они также глядят на него, словно думая о том же, он перевёл взгляд на экран и усилием воли подавил эту мысль.
      В чём – в чём, а в этом он за последнее время порядком поднаторел.
 

 
      Как видит теперь читатель, этот рассказ содержит сюжет пробной серии "Звёздный Путь", показанной в таком виде на 24-й Всемирной Конвенции любителей научной фантастики, проходившей в Кливленде, штат Огайо, 1 – 6 сентября 1966 года. За время между продажей серий и показом "Зверинца" по телевидению, состав действующих лиц претерпел коренные изменения. Номер Первый была понижена в должности и превращена в Ухуру; в то время как её кажущееся отсутствие эмоций и холодный, точный ум были переданы Споку; старшина Кольт превратилась в старшину Рэнд; Бойс стал Маккоем; Тайлер – Зулу. Целью этих превращений было сделать экипаж более многорасовым. Вопрос же, зачем понадобилось рисковать тренированным экипажем космического корабля в обычной наземной схватке, был совершенно снят.
      Самым важным, однако же, было то, что в финале пробного фильма Пайк оказался в чреватой осложнениями ситуации с двумя женщинами – своими подчинёнными, что в свою очередь, создало бы трудности в сериале такой протяжённости. Капитана пришлось заменить, сюжет же был превращён в сравнительно давнюю историю; таким образом, возник капитан Кирк и сюжетная канва, не включённая мною в этот рассказ. Все эти стадии можно проследить в вариантах сценария, с которыми я работал, и которые со значительными изменениями появляются в некоторых последующих сюжетах (где время от времени мелькает Пайк – то как "капитан Винтер", то как "капитан Спринг).
      Единственным выходом было бы заново отснять первоначальный вариант "Зверинца" с новым актёрским составом – что было бы не только дорого, но и повлекло бы за собой многочисленные осложнения в последующих сюжетах. Видимо, по этой причине мистер Родденберри решил оставить этот сюжет как историю, случившуюся давным-давно, заключив её в рамку сюжета из настоящего. Я считаю это разумным и следовал этому принципу при новеллизации.
      Как правило, писатель не должен взваливать свои технические трудности на читателей, которые имеют полное право требовать, чтобы подобные проблемы были решены ещё до выхода рассказа в свет. Но я иногда получаю гневные письма от фанатов "Звёздного Пути", упрекающих меня даже за изменение одного или нескольких слов в сериях, которые они помнят наизусть, а то и хранят записанными на плёнку. В данном случае, как и с "Городом на краю вечности", имеются противоречия, которые невозможно решить, механически следуя окончательному варианту текста и игнорируя варианты предыдущие. В обоих случаях я полагался на собственные суждения о том, как лучше отразить замысел автора.
      Дж. Б.